Ничего страшного, да?

      Свет ударил в глаза.       —Ты совсем сдурел?! — я узнал знакомый голос, — как это понимать?       Онемев, я глядел на папу. Секунду назад передо мной возвышался рогатый зверь или демон. Это существо же не было моей галлюцинацией? А звери в масках, что с жадностью смотрели на меня? А если это были не маски? Я уверен, если присмотреться во мрак, то можно заметить, как конфеты и игрушки темнеют на снегу, будто исчезают от посторонних глаз, пришедшего гостя. А если бы были силы подняться и подойти к кустам, то, скорее всего, там будут отпечатки звериных лап. А если лесные жители только ждут подходящего момента, чтобы напасть? Они голодны, им нужно лакомство, пища в виде человеческой плоти. Здесь в тёмной чаще нас с отцом уж точно не найдут, Хозяин Леса позаботится обо всём. Представляю, как завтра на доске объявлений красуется лист о пропаже двух людей сразу. Там же будут приклеены черно-белые фото меня и отца. Такая паника начнётся.       Возможно, Антон. Всё может быть.       Я смотрел на отца нечитаемым взглядом. Папа взволновался:       —Язык прикусил? — он проговорил так, будто хотел оборвать мои странные мысли.       Укуси его. Ч-что? Зайчик кушать принеси!       —Что за дрянь ты напялил? — рука отца потянулась ко мне.       Ну, давай!       Краем глаза я заметил знакомую фигуру. Нет, это была обычная лиса, та которая пришла ко мне перед тем, как я сделал отличный удар в сторону свиного рыла. Лиса наклонилась грудью к заснежной земле, задними лапами отбивала темп. Она облизнулась так смачно, будто уже готовилась отведать свое лакомство.       Попробуй на вкус его. Отца? Сначала откуси руку, оторви каждый пальчик! Что, руку? Потом смотри, как жертва корчится от боли! Я не могу! Ах, зайчик…       Голос звучал повсюду, сочился сквозь грозные стволы деревьев.       Я глянул на отца. Грубая рука оказался почти возле моего лица-маски. Заячья морда крепко сидела на моем лице, будто присосалась к коже, стала одним целым с моим телом, которое меня уже не слушалось.       Сейчас! ЕШЬ! Голова запульсировала. Я почувствовал голод, как у диких зверей. Ну, давай, мы ждём! Нет, нет! Я вернулся, пришёл в себя. Только отец отлипил маску от моего лица, я позабыл все страшные мысли и голоса в моей голове. Тогда мы все скоро насладимся вкусом твоего отца, и ты присоединяйся, Зайчик! Отвратительно, никогда такого не случится.       Раз-два, прилети сова… В дебрях захрустели ветки. Маска была отброшена в темноту лесной ночи. Я начал дышать полной грудью морозным зимним воздухом, будто я не дышал всё это время. Скорее всего, я действительно забыл, как дышать.       Три-четыре-пять, время поиграть…Я прильнул к отцу, нуждаясь в защите. Папа встрепенулся, изучая чащобу.       Шесть да шесть, дыбом волчья шерсть… Совсем другим, напряжённым тоном отец сказал:       —Так, пойдём отсюда скорее.       Я был бы только рад, но где-то там, глубоко в лесу, послышался звук флейты. Меня зовут. Видимо, я пошёл на заманчивую мелодию, не осознавая происходящее вокруг. Отец дёрнул меня за руку и схватился за запястье крепкой хваткой. Я огляделся, игрушек и конфет не было, значит, доказательства, что я не сошёл с ума, пропали. Только в глубине мрака мне махала лапкой лисичка, держа в острых, как осиновый кол, зубах заячью маску. Я шёл пошатываясь, голова болела, я хотел упасть. Может быть, упасть в пропасть, чтобы меня никто не нашёл — хорошее решение? Чёрт, что за мысли?       —Эх ты, Зайчик… — протянула у меня в голове своим ласковым голосом лиса Алиса. Только это звучало так разочаровано и жалостно.       Почему мне стало перед ней так стыдно?

***

      Я весь путь смотрел только под свои ноги, на лес вокруг я старался не обращать внимания. Я молчал. Мы шли по едва различимым следам.       Семь да семь, съем тебя, съем… Продолжение считалочки послышалось где-то позади. Они преследуют меня. Спокойная мелодия от флейты неслась за мной и отцом. Интересно, он это слышит? Я поднял глаза.       Восемь-восемь, бьём копытом оземь… Я выслушивал, как папа боится потерять меня и Олю, как мы ему дороги. Я чувствовал его страх за нас, за меня. Я действительно напугал его.       —Чтобы дома — ни слова, ясно? Ни единого намёка, где я тебя нашёл, — мы подошли к машине. Любопытно, а мама волновалась бы, если бы узнала об этом? Стала бы она искать меня, как папа?       Для медведя, для лисы… Мы остановились. Я прокашлялся. Прочистив горло, я взглянул на отца. Он ждал ответа.       —Да, пап, — я проговорил чётко, но всё равно прозвучало тихо, будто проговорил что-то постыдное, чтобы никто не услышал.       Зайчик, кушать принеси! Послышался гадкий смешок. Я вздрогнул, почувствовав, что кто-то наблюдает. Знаете, этот кто-то находится на расстоянии, чтобы не заметили, но при этом в открытую следит.       Папа прогревает машину, мы сидим в полной тишине. Мне, наконец, становится лучше.       —Как ты узнал? — я спросил очевидный вопрос. Конечно, ответ очевиден, школьное время закончилось, я не вернулся домой вовремя. Первый вариант, где нужно искать — это лес.       —Одноклассники твои к нам пришли, — отец проговорил, смеряя меня сердитый взглядом. Я же смотрел на него с вопросом в глазах. «Неужели Ромка с Бяшей?» Неужели, мы стали друзьями с ними? Не просто хулиганы и жертва, так ведь? А может и вовсе сделают вид, что ничего не происходило? Как комедия какая-то, господи, за что так со мной? Теперь они точно подумают, что я свихнулся.       Папа отвернулся, положив руки на руль. Он медленно опускал голову. Когда лоб коснулся напряжённых рук, отец судорожно выдохнул и продолжил:       —Сказали: ты сбежал от них в лес, в самую чащу, и… — я ждал продолжения, — поехали, зря время теряем. Я убежал? Значит, лиса меня обманула? Она ведь специально привела меня к Черному Гаражу. Всё встало на свои места. Почему так много произошло за один день? Произошло бы это всё, не заметив кормящую собаку под светом фонаря девочку-лису? Что будет завтра?       Больше мы с отцом не говорили.       Наконец, машина двинулась по направлению к дому. Прильнув к окну, я различил сквозь тьму среди елей приземистую постройку, хибару чернее самой черной ночи.       Гараж, хоронившийся в чащобе. Металлический склеп. Через миг постройка скрылась за поворотом, я выдохнул, расслабившись.       «Помни, пока ты со мной…» Только не сейчас, уйди из моей головы. Я склонился, прижавшись к собственным коленям, в полусне. Я вымотался, устал. Хочу увидеть Олю и, даже, маму.       «Тебя никто не тронет.»