Запах зимы

Жизнь после финала складывалась... Необычно. Да, это явно была не сказка, если учитывать то, что единственной компанией, и даже какой-никакой, но всё-таки семьёй, были Герцог и Карл. И как же Итан был рад присутствию первого, потому что стряпней Гейзенберга он бы точно отравился, если бы не был заражён плесенью. По крайней мере по вкусу она была ужасна. Однако торговец не находился тут постоянно и часто, сейчас в деревне остались только они двое. И не бросил он тут их видимо чисто из человеческой доброты и старой дружбы. А ещё благодарности. Смерти Миранды Герцог хотел давно. В общем, дни проходили в почти разрушенной пустоши деревни, скрежете машин и редких оборотней, а ещё в громкой брани Карла, которую было хорошо слышно даже за их общим домом. Единственным более-менее уцелевшим. Фабрика была благополучно разрушена. Не сказал бы Итан, что такая жизнь так уж и плоха. Он скучал по Мие и Розе, прежней мирной жизни, звонкому мелодичному смеху, который звучал так редко. Однако понимание всего очень быстро отрезвляло подобные мечтания: даже если Уинтерс чудным образом вернётся к прошлому, то всё равно будет чувствовать утрату, намного большую, чем сейчас. Хер знает как Гейзенберг смог так привязать его к себе, но факт был фактом, уходить он не собирался. И в радости, и в горе, как говорится... Прошлое уже не вернуть никогда, так что Итан просто радовался, что жизнь не стала ещё хуже. И даже заиграла новыми, ранее незнакомыми, красками. Карл был харизматичным даже в домашней обстановке. Хотя часто Уинтерс называл его типичным мужиком. Пьёт, орёт, матерится и, самая частая причина их коротких перепалок, почти полностью забывал об основных правилах гигиены. Уинтерс даже не говорил о том, чтобы помыть руки перед едой. Вообще Гейзенберг ел чисто из принципа, ведь готовил всё-таки Итан, но не суть. Блондин порой только и делал, что задавался вопросом, сколько лет самой старой грязи на его теле и как он даже в таком неопрятном виде остаётся таким. Вслух эти вопросы не звучали. Льстить бывшему лорду лишний раз не хотелось. Их совместная жизнь была похожа на жизнь молодой пары, которые уже прошли пору медового месяца и познали все прелести семейной жизни. Разница только в том, что медового месяца между ними не было и в помине, но вот отношения, которые начались без каких-либо фраз, были явными. Хотя на данный момент прошло от силы три недели после взрыва, а это началось именно тогда, когда Гейзенберг его спас, в их общении присутствовала вольность, и, честно признаться, обоим было комфортно. Проявление нежности у Карла хоть и были редкими, но довольно трепетными, несмотря на его натуру. Например то, как он обнял его сзади, зарываясь носом в короткие блондинистые волосы. Итан тогда аж нож из рук выронил, а ему самому хоть бы что. Если что-то и слышалось от него, то какой-то невнятный шепот и колкие замечания, совершенно незначительные, но без них Гейзенберг просто не был бы собой. Так же неожиданно он тогда отошёл, с довольной ухмылкой, вновь погружаясь в машины. А Уинтерс весь день ожидал несуществующего подвоха, потому что просто поверить в то, что мужчине захотелось нежности, как-то не особо хотелось. Карл был настолько доволен воспроизвёденным эффектом, что даже матерился тише. – Заебали суки блять! Три ебаных дня на эту хуйню потратил и заявились не запылились, уроды! Данный случай не стал таким же исключением, как и ранее. Что говорить, если даже в первую неделю, когда Итан отходил от последствий прошлых событий, брань всегда сыпалась по углам. Но, что самое интересное, никогда в его сторону. Эдакое проявление заботы? Через секунду после этих фраз послышались знакомые предсмертные крики оборотней, видимо последних, тяжёлый удар и звук разваливающейся плоти. Именно на них все эти три недели, когда они готовились к выходу во внешний мир, седовласый вымещал чрезмерную агрессию. Итан усмехнулся – такая привычная картина теперь казалась забавной – и отложил карту местности. Скорее всего сейчас залетит в дом злой Гейзенберг, сходу кинет свой взгляд агрессивного зверя на него и тут же смягчится, хоть и не полностью. Уинтерс довольно часто наблюдал за такими мелочами, потому что такие перемены происходили в лице его мужчины слишком резко. Его дикость притягивала. И да, Итан оказался прав. Всё произошло так, как он и думал, точно так, как это случалось и раньше. Вылетевшего Карла успокоил вид блондина, словно тот по воздуху передавал это состояние. Естественно, когда ссора не возникает между ними. – Надо было этих тварей перебить ещё тогда. Честно, как же заебали, – на одежде мужчины ярким пятном красовалась кровь, видимо тех самых оборотней. – Вот сейчас тебе бы точно в душ сходить. Ты испортил единственную одежду, которая на тебя может налезть. – Итан, ну не начинай! – Я не начинаю. Просто теперь от тебя жутко воняет теми тварями. – Гррраааа... Ладно. Уинтерс не вдавался в подробности, почему Карл так быстро согласился, просто обрадовался. Про то, что от него не стоило ждать действий без подвоха, он благополучно забыл. И что же это значит? Вам кажется, что Гейзенберг слишком быстро согласился. Как-то на него не похоже. Дело вот в чём: нет, ему всё равно на кровь, хоть искупаться в ней, проблема гораздо более обыденная, но не менее значимая. С их общего "начала" он мечтал почувствовать Итана. Тепло его тела, как соприкасается кожа и его запах – зимний, точно как фамилия. До этого, наверное, не только он не знал, как же на самом деле пахнет зима. Даже его волосы постепенно становились белыми, словно снег –последствие взрыва, но это так дополняло его. Во всех смыслах Карл хотел, но была проблема.. Блондин всячески отказывался от любой близости, что заходила дальше небольших объятий. Карл догадался, что всё дело в его неопрятности, или скорее Итан просто так ему мстит за это, но всё равно попытался обхитрить систему. Не получилось. Уинтерс ловко уворачивался, словно те летящие снежинки на ветру. Тогда почему бы не согласиться, никаких же проблем просто сходить в душ? Но вот только по временами хитрому взгляду блондина было понятно, что ближайшее время об интимной близости можно забыть. "Я ещё не готов к этому", - как он сказал однажды. Карлу было честно поебать – подготовит, так сказать, однако ситуация всё равно обращалась не в его пользу. Возникла идея, как же поход в душ сделать тем самым их первым разом, ещё пару дней назад, но идеально нужный момент настал только сейчас. А ещё... Разве у них есть душ? Да, Итан лично смастерил уличный душ – ему уж точно сидеть в грязи не хотелось. Душевая кабина состояла почти полностью из железа, к личному счастью Гейзенберга. Всё-таки металл - его стихия, так сказать. Кажется, что парень медлить не хотел, так как почти сразу после согласия затолкал его в душ. – Поможешь? – Карл, серьезно? – Я больше 20 лет этой хуйней не занимался. – Ну да... Один из самых весомых аргументов, который сейчас и использовал бывший лорд - если он залезет в душ один, то что мылся, что не мылся. Вряд ли тот знаком с понятием "абсолютно чистый". Толку от его мытья будет мало. – Ладно... Раздевайся. Мужчина, довольный своей маленькой победой, чуть усмехнулся, и довольно резво скинул с себя одежду, сначала верхнюю. Итан почти ахнул, но всё же молча и немного изумлённо уставился на Гейзенберга. Кто бы мог подумать, что под старой, уже грязной и бомжацкой одеждой скрывается такое тело? А Карл раздевался дальше, откидывая грязную одежду в сторону. Если сказать короче и не вдаваться в особые подробности – он разделся полностью и, увы, это лишь слегка напоминало стриптиз. Воспроизвёденный на Итана эффект смотрелся просто незабываемо. – Не стой истуканом, я жду. Уинтерс выдохнул и, отойдя от транса, включил воду. Чем быстрее он закончит, тем быстрее слиняет. Только сейчас пришло на ум, почему Карл мог согласиться пойти в душ. Ладно, он попытается быстро. Воду выключил, взял в руки мыло и быстрыми, немного нервными движениями начал очищать тело. Как на зло, зрение именно сейчас обострилось, поэтому каждая капелька, стекающая с накаченного и загорелого тела дополняла эротический образом всё время ухмыляющегося Карла. Прямо как начало порнофильма, блять, и Итан краснел оттого, насколько это было похоже. Сначала верхняя часть, руки, торс, спина. Движения хоть и были быстрыми, но слишком долго ждал Гейзинберг, чтобы хоть как-то возмущаться по этому поводу. Наоборот, краснеющий Итан смотрелся очень даже неплохо, даже мило. Он не корил его, всё-таки не каждый день самолично моешь мужчину. Сразу спускаться вниз парень не хотел. Чувствовал: что-то произойдет. Поэтому, оттягивая момент ожидаемого курьёза, он начал мыть голову. Длинные пальцы вплелись в седые волосы, вынужденно поглаживая, смывая грязь. Гейзенберг закрывал глаза, поддаваясь рукам. Пришлось пригнуться. Именно сейчас они были почти вплотную друг к другу. Карл заметил, как нервно дёргается кадык на шее его парня. Невыносимо хотелось обвести его языком, почувствовать вкус его кожи, посмотреть на реакцию. Но рано. Пока что рано. Блондин то поджимал губы, то почти незаметно кусал, чтобы не признаваться себе, какой же всё-таки эта ситуация была... А если честно, и слов не подобрать. Возбуждающей? Скорее всего, потому что рваный вдох, по мере приближения к паху, звучал почти как начало самого интересного. Его движения становились слишком дёрганными, поэтому он решил хоть немного замедлиться. Зря или нет, но это произвело свой эффект, потому что подметил Итан это тогда, когда верх был полностью вымыт. Он как раз опускался вниз, Карл потерял воздух в лёгких от данной картины и желания вплестись в эти почти белые волосы. Прижать к себе, поцеловать, мокро и страстно, запуская руки под одежду, на талию, вниз к бедрам, а потом ягодицам... В это же время его возлюбленный старательно двигал куском мыла и пальцами по бедрам, ногам, вниз вверх. Хоть реальность была и не совсем такой, какой сейчас её видел мужчина, но разве это важно сейчас? Эти фантазии невольно создали неловкую ситуацию. Поднимаясь вверх, вторым слоем проходясь по ногам, Уинтерс наткнулся на стояк, который упёрся ему прямо в щёку. Он сам покраснел как рак, а Карл выдохнул так, что он и сам наконец позволил себе возбудиться. Последний совсем не растерялся, в то время как Итан изумлённо замер. Гейзенберг взял немного мыла и нарочито медленно провёл по своему половому органу, внимательно обводя каждый миллиметр, чуть хрипло вздыхая. Парень сглотнул и отодвинулся. В планах было слинять, унять собственное смущение и стояк, лишь бы в одиночестве и подальше. Седовласый думал иначе. Попытка уйти была благополучно прервана, сильные руки удержали блондина, прижимая к стенке душа. – Куда собрался? Просто представьте картину. Перед вами голый мужик, тело которого линейными узорами покрывало всё ещё не смытое мыло, у него на вас стоит, и прямо сейчас вы прижаты им к стенке душевой кабины. Картина маслом, это и впрямь очень эротично, так ведь? Итан, обычно воплощение холодной зимы, таял как снег в первых числах, когда теплые лучи солнца наконец согревают землю. Гейзенберг был выше и, хоть и не настолько сильнее, сдвинуть или его, или себя сейчас представало невозможным –наверняка держал с помощью железа. – Карл... - начал Уинтерс, но его прервали. – Если ты сейчас скажешь что-то против, то я сделаю это на сухую, – почти прорычал мужчина и включил воду, утаскивая и Итана под неё. А дальше последовал поцелуй, сначала сухой, а после мокрый, вязкий, и невероятно долгий, Карл нагло пользовался тем, что ни ему, ни Итану совсем не обязательно дышать, по крайней мере в течение часа или пары часов точно. Слишком быстро всё закрутилось, слишком быстро уплыл тот момент, когда граница уже была перейдена. Блондин утешает себя, что это такая своеобразная плата за поход в душ, хотя если он скажет, что это всё, то просто соврёт. Ему нравится, до жути нравится, доказательно тому ответное возбуждение ниже пояса. Но осознание, что ты, ранее женатый человек с дочерью, сейчас почувствуешь член в жопе, наталкивало на некоторые беспокойства. Однако всё поменялось и это должно было рано или поздно произойти. Остатки мыла медленно смывались, и из-за этого тело было невероятно скользким. Это хоть и разбивало почти все ощущения кожи под пальцами, но было совсем неплохо, в этом были даже свои плюсы. А одежда Итана в это время уже стала совсем мокрой, а ещё раздражающей, потому и кофта, и футболка вскоре были небрежно скинуты на пол. Гейзенберг от губ спускался к шее, дико, словно зверь, осыпая ласками, которые, вопреки нетерпеливым движениям, были такими же нежными, как и всегда. Своему зимнему солнцу он сейчас просто не посмел бы вредить. Он ведёт руками вниз, по торсу блондина, каждую секунду постоянно касаясь. Итан беспомощно кусал губы, пока седовласый пытался насытиться им, словно тактильности ему жутко не хватало. А если честно, то и правда не хватало. Мужчина опустил ладонь на возбуждённый член Итана и сжал через ткань, массируя. Удовольствие пробежало по телу, заставляя парня крепче хвататься за партнёра. Карл усмехается, шепчет что-то на ухо, грязное и пошлое, обводит его губами, чуть покусывая мочку, а Итан краснеет, томно вздыхая, и мысленно радуется, что вокруг нет никого. Не очень хотелось, чтобы их кто-то услышал. – Карл, пожалуйста... Уинтерс слишком смущён, чтобы много говорить сейчас, но просьба и так понятна и Гейзенберг его не принуждает терпеть, только не сейчас. Он ещё раз ловит чужие губы, целуя, и наконец растёгивает штаны и спускает вниз вместе с бельем. Итан выдохнул прямо в поцелуй, потому что без одежды сейчас было действительно холодновато, однако такой новообретеной свободе он был действительно рад. Карл захватывает его член в ладонь, проводя по всей длине. Блондин хватается за плечи, подушечками пальцев вжимаясь в кожу, не сильно. Гейзенберг усмехается, ещё пару раз проводит, а после убирает руку, чтобы перейти к главному. Ему и самому уже не терпится. – У нас только мыло, ты же понимаешь? – Хуй с ним, Карл, давай. – Ты прав, хуй с ним. Мужчина заразительно смеётся, что и Итан усмехается от того, насколько иронично звучала эта его фраза. Получив официальное разрешение, бывший лорд берёт немного мыла и разводит ноги парня пошире. Приходится вжиматься в стенку, которая является сейчас единственной опорой. Обведя пальцами колечко мышц, Карл аккуратно протолкнул один палец внутрь. Уинтерс тихо стонет из-за непривычных ощущений, чувствуя дискомфорт. Особо ничего он не знал об однополом сексе, поэтому теперь даже было интересно, что будет чувствовать. Ну, если точнее, то основу он знал, но как всё точно должно происходить, оставалось загадкой. – Потерпи, скоро пройдёт, – звучит у самого уха. Карл действует мягко, прекрасно понимая, что для Итана это первый раз только по одной реакции, поэтому второй палец добавляется только когда он уже уверен в том, что больно не будет. Но дискомфорт всё ещё присутствует. Тело, которое не привыкло к такому, открывается медленно, однако спешки всё ещё нет. Хотя невыносимо хочется трахнуть блондина прямо сейчас, войти до шлепка кожи об кожу, чтобы Итан закатывал глаза и стонал, царапал спину, чувствуя на коже воду, которая всё ещё лилась на них сверху, становясь всё холоднее. Это не особо волновало. Преодолевая дискомфорт и лёгкую боль, Уинтерс поддаётся, отвечает, расслабляется, чтобы побыстрее почувствовать всю полноту ощущений, и он чувствует, хоть и немного раньше, чем ожидал. Двумя пальцами Гейзенберг находит простату, задевая её, поэтому Итан теперь стонет: несдержанно и громко, совсем чуть хрипло, и эффект от этого для обоих просто сногсшибательный. Карл усмехается, опять, добавляя третий палец, проводя губами по вытянутой шее, облизывая кадык. Возбуждение для обоих становилось болезненным, тело желало разрядки. Если бы была возможность коснуться себя сейчас, то Карл бы несомненно кончил только от вида, однако думал он не только о себе, потому терпеливо растягивал парня, изредка вновь задевая простату. – Да вставь уже! – А ты сучка, Итан, ты знаешь? – Похуй. Так же быстро блондин перешёл с беспокойства на неудержимое желание, из-за чего Гейзенберг вновь рассмеялся, но просьбу послушно выполнил. Даже слишком быстро и резко, как бы в маленькое наказание для Итана, который от такого толчка чего-то большого, из-за пустоты в голове он только чуть позже понял, что это член, потерял последние остатки дара речи и заменил его новой порцией стонов, которые явно эхом отдавались по округе. – Карл! – крик был скорее чуть возмущенный, но такой же стонущий. – Быстро ты начал стонать моё имя, милый. После этого Гейзенберг немного ждёт, потому что заходило всё ещё довольно туго, а после ответного движения бедрами, точно нетерпеливого, уже начал двигаться. А дальше всё банально просто, как это бывает. Мужчина был осторожен, лишь иногда срываясь из-за разговоров, которые как-то умудрялся вклинить Итан. Так бестактно. Впрочем, по мере всё более частого попадания в простату, его речь становилась всё более несвязной. Не считал времени никто. Для них прошла вечность, на самом деле же прошло от силы около 15 минут, прежде чем стоны в железной кабинке душа стихли, а Карл излился внутрь, утыкаясь носом в волосы возлюбленного. – Так глубоко и тщательно ещё не мылся ты точно, Итан. – Иди ты, Карл... – Уже приходить пора, – он смеётся, не особо спеша выходить из тела, и крепко прижимает Уинтерса к себе, обнимая. На улице всё ещё была зима и снег, ветер забирается между щелями через металлические пластины и сейчас видно отчётливо, что волосы Итана побелели почти до кончиков. – Оказывается тебе нужно было вставить, чтобы они полностью побелели. – Завали ебло наконец. Оба усмехаются, счастливые и совсем немного помятые, целуются, не обращая внимания на всё ещё льющуюся воду, которая уже стала ледяной.