Ежидзе

Над Долиной раскрылся звездный купол ночи. Вся природа замерла, чтобы ожить на утро. Медведь Копатыч обобрал малину, Карыч играл на рояле, Совунья закручивала банки с вареньем, Пин занимался с чертежами, Лосяш читал книги о законах физики. А вот Нюша, Бараш, Крош и Ёжик пытались уговорить последнего преподать им мастер-класс по катанию на лиане. Однако, не сложилось: ёж вовсе не умел кататься на лиане, более того — он очень боялся. Однако, однажды зачем-то сказал своему лучшему другу, что в этом деле он мастер. Естественно, Ёжик убежал, и больше из своего дома не выходил. Такое поведение было совершенно непонятно его круглым друзьям. В общем, девяноста девять процентов смешариков очень устало за день, поэтому все, практически все, спали лунной ночью, даже Бараш, который в это время суток сочиняет стихи. Не спал только Ёжик. Он прикрыл все окна занавесками, а сам включил лампочку, чтобы никто не увидел, чем он там занимается. Ежонок грустно смотрел в отражения своих очков, которые он держал в лапках. Он грустно вздохнул: — И какой же я друг после такого обмана? Какой такой друг обманывает своих друзей? Два часа назад он уже пытался сбежать из дома, сам не зная, куда. Однако, попытка сорвалась из-за Бараша и Нюши, которые опять о чём-то спорили прямо рядом с маленьким домиком у реки. Не очень-то хотелось Ёжику быть замеченным. — Если бы я только мог стать кем-то другим, кто не знает такого позора… Ёжика словно осенило. — Точно! А я и не буду больше Ёжиком! Он принялся убирать все свои кактусы в кладовку, даже свою коллекцию фантиков туда упрятал! Потому что если ты хочешь стать другим — надо избавиться от себя прежнего! Ёжик даже взял свою фотографию, и пририсовал себе пышные усы! Всю ночь он передвигал мебель в доме, думал, кем будет притворяться и как будет выглядеть, пока не заснул под утро. Был уже полдень. Крош бродил по опушке. Совсем один. Утром он помогал Пину собрать один из приборов, поэтому времени зайти к своему лучшему другу не было. Со вчерашнего дня он его совсем не видел и, вообще, сильно переживал. Кролик решил всё-таки поскакать к нему. Прискакав к домику ежа, Крош обнаружил, что окна всё ещё зашторены, а Ёжик — самый жаворонок из всех жаворонков на свете, который с утра проводит гигиенические процедуры, а потом проводит дома уборку, как же так? Крош подошёл к крыльцу и постучал в дверь. — Ёжик! Ты живой там вообще? С обратной стороны двери послышалось какое-то шабуршание. Крош снова постучался. Опять какой-то шелест. Внезапно дверь открыл незнакомец, хоть и похожий на Ёжика. Это был ёж с пышными и длинными усами, с чёрными очками и коричневой кепкой в клетку. — А вы… кто? — кролик чуть челюсть от удивления не уронил. Никак не ожидал он вместо скромного ёжика в круглых очках увидеть это. — Я? — сказал незнакомец голосом, похожим на голос лучшего друга Кроша, но с заметным акцентом, хоть и не немецким, как у Пина. — А я Ежидзе, дальнэй родствэнник Ёжика! Проходи! Когда Крош вошёл в дом, он обомлел: кактусов больше не было, мебель переставлена, а на стене красуется фото ежа с усами. Затем Ежидзе начал приплясывать, напевая: — Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Хэй! Крош был смущён и озадачен. Но самый главный вопрос… — А где Ёжик? Ежидзе улыбнулся, подбежал к шкафу, достал оттуда печенья, сунул одно Крошу в лапу и заявил: — А Ёжика болшэ нэт! Он уехал навсэгда! Печенье вывалилось из лапки синего кролика. Крош расстроенно пробормотал: — К-куда он уехал? Ежидзе замешкался, но не стал подавать виду, поэтому он поспешно выдал: — В Тайланд! Он в конце концов индокитайский ёж! — Понятно… — Ёжику было крайне печально наблюдать за таким вот настроением друга, однако, ничего он поделать не мог. Внезапно в дверь постучали и, не дождавшись ответа, в дом зашла фиолетовая сова с банкой варенья в руках. — Здравствуй, Ёжик! А я тут… — увидев странного ежа, её глаза выпучились, а сама Совунья застыла на месте. Ёж растерялся, но сразу начал знакомиться: — Я Ежидзе! Родствэнник Ёжика! — П-понятно, хо-хо, я ему тут варенья принесла, передайте позже, — она поставила банку на стул. Крош внезапно поспешно вывел сову из дома. — Ёжик уехал, — грустно сказал он, понурив голову, — Далеко уехал и навсегда. Совунья от изумления присела. — Как — уехал? — Ну так. Я сам не разобрался, — вздохнул кролик. Сова подняла свою шапочку, достала из-под неё таблетки валерьянки и принялась их глотать. — Какой кошмар! Это же просто безумие! Надо всех предупредить! О чём предупредить? Этого Крош так и не понял. Да и не до этого было. Его друг, его лучший друг уехал в Индокитай. Зачем? Разве ему не нравилось тут? А может он обиделся? И что, он действительно, больше никогда не вернётся? При слове «никогда» у Кроша больно кольнуло в сердце. Он шмыгнул носиком и сел на бережок речки. Он вспоминал, как они с Ёжиком любили здесь пускать блинчики по глади воды, купались, плыли в лодке, один раз даже пытались сделать что-то наподобие водных лыж. Но всё это уже в прошлом.

***

Безусловно, каждый смешарик был огорчён уездом Ёжика. Для каждого он был дорогим другом, всегда всем хотел помочь, был таким маленьким и любознательным, добрым. А тут его нет. Лосяш вспоминал, как они с Ёжиком боялись вместе конца света, Копатыч вспоминал, как они вишню собирали. У каждого смешарика с этим ежонком были только хорошие воспоминания, но больше всех горевал голубой крольчонок Крош. Он без него ни есть, ни пить не мог. Однако, нового жителя Долины надо было встретить, поэтому все постарались скрыть свою тоску, и отпраздновать приезд Ежидзе. Сам Ёжик был грустен. Он понимал, что тут по нему так горюют, однако ничего поделать уже не мог — он также думал, что все тут считали того Ёжика обманщиком, лжецом. Если уж он и решил притворяться дальним родственником грузином, то будет это делать до конца. Все, кроме Ежидзе, смешарики сидели на поляне у дома Совунья за столом. На белой скатерти расположились тарелки с бубликами, салатами, тортом и персиками. В чайнике был налит чай с мёдом от Копатыча. Самый аристократичный смешарик во всей Долине Кар-Карыч достал часы и произнёс: — Ну когда же он придёт? — Друг мой любезный, — ответил ему Лосяш, — Дайте нашему новому знакомому хотя бы найти дорогу сюда! Он же в первый раз здесь! — А откуда он приехал? — проблеял Бараш. — Из Грузии, — Крош грустно болтал ложечкой в чашке. — Ну Крошик, ну не грусти так! — попыталась подбодрить кролика Нюша. Хотя все знали, что это не поможет. Вдруг издалека послышалось пение: -Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Хэй! К столу подошёл он — Ежидзе. Ёжик с пышными усами, в чёрных очках и клетчатой кепке. И как он так быстро нашёл дорогу? — Здравствуйтэ, друзья! Смешарики дружно загалдели, поприветствовали нового соседа. Ежидзе сел за стол. Совунья отрезала каждому по куску торта, надира всем чай, и жители Долины начали праздновать новоселье. — А Вы я слышал, приехали из Грузии? — поинтересовался Карыч. Всё-таки, в прошлом он был путешественником, а в этой жаркой стране не был. — Да! — воскликнул Ежидзе, — У нас там вэсэло, всэ поют, танцуют, повсюду дыни растут! — А есть новый изобретений? — спросил Пин. — Конэчно! У нас тут занимаются производством аппарата, который гэнэрируэт дыни! — впрочем, у Ёжика фантазия богатая. — Йа-йа! Гуд! — улыбнулся пингвин. — А поэты у вас есть? — снова заблеял Бараш, жуя кусок торта с вишней. — Да! Барашэдзэ! Вот, что он писал: Лэто — лучше чем котлэта! Лэто — это для поэта! Ёжику было крайне трудно хоть что-то придумать у себя в голове, так как стихов он прежде не писал, однако, смешарики одобрительно захлопали. Ежидзе улыбнулся и снова запел своё любимое «Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Хэй!». И всё-таки, так паршиво ему было из-за того, что он понимал, что вот так, вместе, они с Ёжиком уже не посидят. Остался только непонятный родственнник. Долго они все смеялись, шутили. Наконец, праздник подошёл к концу, на улице совсем стемнело. Практически каждый разбрёлся по домам, остались только Ежидзе и Нюша. Они сидели на лавке и смотрели на звёзды. Внезапно Нюша тихо спросила: — А почему Вы приехали села? У Вас же в Грузии так хорошо! Ёжик грустно и устало вздохнул: — Понимаэшь, я сдэлал одну нэпроститэлную вэщь. Я налгал своим друзьям, и понял, что лучшэ нэ жить там, гдэ я полное позорище. Я уехал. Навсэгда. — Вот как… — Нюша всегда искренне сочувствовала другим, и этот случай исключением не был. Так было жаль ей этого загадочного Ежидзе, который ненароком напоминал ей такого родного, такого далёкого Ёжика. — Ладно, я пошёл, — уже веселее произнёс Ежидзе, — Как-нибудь до завтра! — он встал, и приплясывая ушёл, напевая: — Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Ай-на-на-на-на! Хэй! Однако, пошёл он вовсе не домой. Что-то дёрнуло его пойти к той лиане. Он хотел в полном одиночестве подумать на том месте. Но там уже на траве сидел силуэт с длинными ушами. Крош. Ёжик подсел к нему и спросил: — По Ёжику грустишь? В ответ тишина. — А каким он был? — Добрым, — вдруг услышал он измотанный и пропитанный горечью голос друга, — Люблзнательным, скромным, рассудительным. Я его ни за какие морковки не отдал бы. Если бы я был Ёжиком, а он был бы фантиком, это был бы ценнейший, как тот выражался, раритет! Злости не хватало у Ёжика на самого себя. Сначала он обманул всех с этой проклятой лианой, потом обманул второй раз, заставил всех, тем более, лучшего друга страдать! Да что же он за друг! — Да не был он никогда хорошим! Он был лгуном! — сказал уже Ёжик и уже без акцента, из-за чего Крош удивлённо выпучил глаза, пока до него не начало доходить, что творится. А тем временем, Ёжик вскочил и продолжал гневно кричать: — И на лиане кататься он не умел! Он трус! Он делал это глупо! Вот так! — с этими он, разбежавшись и подпрыгнув, схватился за ветку, подвешенную на веревке к дереву и начал раскачиваться, зажмурив глаза. Накладные усы свалились куда-то вниз. Всё. Второй его обман раскрыт. — Ёжик?! — испуганно пробормотал Крош, — Т-ты что? Не падай, я сейчас позову подмогу! — Да какой «не падай»?! Лучше бы я умер! Крош быстро поскакал по дороге, со всех лап, барабанил в каждую дверь. Пошёл ливень внезапно. Ёжик начал мёрзнуть и дрожать, а лапы стали ослабевать и затекать, хотя ежу уже было безразлично. — Я всех подвёл… — бормотал он под нос, — Позор! Позор! Наврал всем с три короба! Но тут внезапно послышался оглушающий гром, и Ёжик с испугу разжал ветку и упал вниз, скатываясь по склону. Больше он ничего не помнил.

***

Проснулся Ёжик в лесу под огромным дубом, хоть сам ёж этого не понимал без очков. Он ничем не мог пошевелить. Ему очень хотелось есть и пить. Да и как он тут оказался? — Ёжик!!! — послышался откуда-то голос Копатыч. — Ёжик!!! — проблеял вдалеке Бараш. — Ёжик!!! Ёлки-иголки!!! — послышался зов друга. — Вот он! Вот он! — послышался голос Лосяша и всё снова погрузилось в пугающее ничего.

***

Носик сразу чуял запах лекарств и чего-то домашнего. Немного похлопав глазами, Ёжик увидел перед собой очень размытую Совунью. — Жив! — радостно воскликнула она, — Жив! Хо-хо! К нему тут же подбежали остальные, хотя, кроме разноцветных пятен Ёжик разглядеть ничего не мог, сколько бы не щурился. — Укуси меня пчола! Мы тебя неделю отыскать не могли! Как же ты без воды, без еды, выжил то? Ёжик попытался пошевелить задней лапой, однако понял, что она загипсована. — Хе-хе! Ёлки-иголки! — Крош был нескончаемо рад возвращению друга, — Я так рад, ты не представляешь! — Я всех обманул… — прошептал Ёжик, трагично смотря в потолок, — Не умел я никогда качаться на этой лиане! — Хе-хе, да ладно тебе! А я всем говорю, что грозы не боюсь, хотя это не так! — Крошу было ни капельки не стыдно за то, что он рассказывает свой секрет при других. Всё что он хотел — утешить друга. — Мы тебя и без этого любим! — заблеял Бараш. — И я вас, — улыбнулся Ёжик. — А, ой, — спохватилась сова и через две секунды надела на Ёжика его очки. Наконец, ежонок смог увидеть над собой всех жителей Долины, всех друзей. И они так искренне радовались и улыбались. Ёжику полегчало. Вскоре он выздоровел и пошёл домой. Пускай и главным его огорчением стало то, что он не поливал кактусы целую неделю с лишним, всё же он был нескончаемо рад, что теперь он не какой-то там Ежидзе, а Ёжик. Добрый и хороший.