Марафет

      Ночной лес был наполнен разными звуками: деревья шелестели листвой, находясь во власти прохладного ветра, в траве пели свои загадочные песни сверчки, где-то на дереве угукала сова, собравшаяся на очередную охоту.       Розовые цветы космеи уже давно закрыли свои бутоны и только шевелились, подчинившись, как и деревья, ветру. Сквозь них просачивались растения с красными, лиловыми, голубыми бутонами, некоторых из них прикрывали стебли травы.       Перед нами стоял человек в таком же плаще как и мы. Но это был не совсем человек, а лишь его голограмма, переливающаяся то синим, то зелёным, то красным цветом, через которую с трудом, но всё-таки можно увидеть лицо. Это был мужчина лет тридцати, с кучей пирсинга по всему лицу и ушам. Брови сведены к переносице, а в глазах горит ринеган, блестящий в свете луны, делая и без того серьёзное лицо владельца более устрашающим. Волосы беспорядочно торчали абсолютно во все стороны, напоминая иглы ежа.       — Хорошо, я понял, — ответил он на услышанную ранее информацию. — Теперь тебе, Томико, принадлежит небольшая, но всё же, деревня. Как собираешься управлять ею?       — Там остался мой клон, — проговорила я. — Её зовут Акане. Она всем заправлять будет и сразу же примется за то, чтобы резиденцию в серый перекрасили. Если вдруг что-то пойдёт не так, я узнаю об этом.       — Понятно, — он выдохнул. — У твоего бессмертия есть проколы?       — Нет. Умереть я могу, только сложив особые печати. Ни раны, ни голод, ни жажда меня не погубят.       — Хорошо, — он сделал паузу. — Днём Хидан и Какузу наткнулись на ниндзя Конохи. Те с ними расправились. Какузу мёртв, а Хидан разорван взрывом и закопан в земле клана Нара.       — То есть эта бессмертная шайка, не такая уж и непобедимая. — усмехнулся стоявший рядом Дейдара.       — По нашим сведениям к этому причастны Узумаки Наруто, копирующий ниндзя Какаши Хатаке, Шикамару Нара и ещё пара шиноби, имена неизвестны, — продолжил лидер. — Томико, ты теперь бессмертна и поэтому мои планы меняются. Дейдара, с тобой в команде будет Тоби. Он давно трётся рядом с Акацки, и я принял решение взять его к нам. А ты, Томико, отправишься в Коноху. Откопаешь и соединишь Хидана. Он станет твоим напа…       — Ни за что, — вскрикнула я. — С чего бы это? Пусть лежит в земле сырой и далее.       — Он не настолько бессмертен, как ты думаешь. Хидан может сдохнуть от голода, — чуть громче сказал человек-голограмма.       — Ну и пусть сдохнет, — я не унималась. — С чего бы мне спасать ему жизнь?       — Это приказ, — тон лидера стал настолько страшным и угрожающим, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Куда угодно, но не к Мацураси, конечно.       — Ну и чем я его сошью?       — Обычными нитками, лучше всего взять для вязания, они прочнее, — ответил Пейн. — Он в скором времени срастётся.       — И где мне взять эти нитки?       — В Конохе. Используешь технику превращения и скроешь чакру. Так тебя не узнают.       В этот момент из дерева в прямом смысле вышел человек, наполовину чёрного и наполовину белого цвета. Все обернулись в его сторону. Вокруг него были какие-то непонятные штуки, напоминающие листы Алоэ. Волосы были такого же цвета, что и стебли. У него на руках был другой человек, в оранжевой маске, которая выглядела как водоворот, уходящий прямиком в правый глаз. Волосы чёрного, как самый тёмный шоколад, цвета. Оба пришедших были в тех же плащах, как и мы все.       — Зецу-сан! — крикнул скрывавший своё лицо, начав попытку выкарабкаться. — Отпустите!       Алоэ поставил крикнувшего на землю.       — Тоби, не следовало так кричать, — сказал спокойным голосом лидер.       — Пейн-сама, простите. А вы Дейдара-семпай, да? — он подбежал к блондину и стал со всей силой жать ему руку. — А я Тоби. Приятно познакомиться.       — Отпусти! — крикнул Тсукури и невольно с обидой посмотрел на меня.       — Хорошо, — ответил Тоби. — Простите, Дейдара-семпай. Тоби не хотел Вас огорчить, Тоби хороший мальчик.       — Угу, — недовольно прорычал подрывник.       — А ты Томико-сан, да? — он повернулся ко мне и осмотрел. — Какие у тебя волосы ужасные.       — Что ты сказал? — я сделала шаг и пристально вгляделась в глаз обидчика, внушая со всем старанием ему страх.       — П-простите, Томико-сан, — начал оправдываться он, немного отходя назад. — Я им-мел ввиду, что вам бы прич-чёску сменить.       — Серьёзно? — удивилась куноичи. — Зачем? Чем она тебе так не нравится?       — Правда, Томико, почему бы тебе не расплести эти хвосты. — встрял Тсукури. — Заплети, например, высокий хвост. Это желание, которое ты мне должна, вот.       — Да? Ну раз так, — я сдёрнула резинки с обеих хвостов и пальцами распрямила волосы. Затем собрала их на макушке и повязала одной из резинок. — Как?       — Потряса...       — Хватит этих дефиле, — перебил Дея лидер. — Томико, отправляйся.       — Ладно… — с этими словами я улыбнулась Тсукури, с усталым лицом прыгнула вверх, на ветки, и нехотя, но направилась в сторону родной деревни.

***

      Я уже недалеко от Конохи, осталось где-то двадцать минут. На дорогу я потратила больше дня, поэтому времени обдумать действия у меня предостаточно было. Я превращусь в какого-нибудь жучка, скрою чакру и проползу в Коноху. Там найду укромное местечко и стану своей мамой. Почему именно мамой?       Моей матери всегда нравилось рукоделие. Она могла по несколько часов сидеть над какой-нибудь безделушкой. Вышивка крестиком, оригами, макраме. Любимым было вязание. Мама всегда брала меня в тот швейный магазинчик на краю деревни. В нём пахло какой-то смолой с примесью баклажанов. Да, именно баклажанов, как странно бы это не звучало.       За прилавком стояла старушка Хисако и постоянно, завидев меня, говорила «Какая красавица!», «Ой, какая смышлёная!», «Назуки, ты так подросла!». Даже если мы заходили вчера. В принципе, она была доброй и милой, но эти сюси-пуси меня иногда в самом деле выводили из себя. Один раз, когда она до меня докапываться по пустякам начала, я метнула в неё кунай, ну, не совсем в неё, а рядом, чтобы он в стену около её виска вонзился. Мама после этого меня наругала, конечно, но долго злиться она не умеет.       Если бы мои родители были ниндзя, то наверняка, моя жизнь сложилась по-другому. Маму не отпустили в академию её родители (она не Уцуна), а папа не прошёл по состоянию здоровья - серьёзная детская травма ноги приговорила его хромать всю жизнь. Я - обладательница икимогана, поэтому обязана быть сильной куноичи. Представители моего клана заметили мой потенциал ещё тогда, когда я была совсем ребёнком. Мне нравилось кидать камни в космею, росшую по всему периметру нашей земли, и я всегда попадала, даже с огромного расстояния. Также моё желание похулиганить заставляло проявлять находчивость и изворотливость. У меня гибкое тело и упорный характер, а это и есть важнейшее для Уцун.       В шесть-семь лет мои ровесники пошли в академию ниндзя и начали обучение. Я тоже должна была туда отправиться, но старейшины клана сказали, что будет лучше, если я отучусь внутри клана. Меня тренировали сильнейшие. Что-то давалось легко, что-то не очень. Сенсеи заставляли прилагать гигантские усилия, аж до потери сознания. Больше всего я любила метать сюрикены и кунаи, постоянно практикуясь попадать из разных точек в центр мишени. Я освоила стиль огня — природный стиль Уцуне, и стиль земли.       Через три года старейшины разрешили мне пойти в академию, но там мои способности оценили высшим баллом и без обучения в этом заведении отдали повязку. Я стала вторым человеком своего года рождения, получившим повязку до окончания обучения. Обычно такие дети дружат, но мы с Итачи ни разу даже не говорили. Он был каким-то замкнутым, что ли. А мне просто не хватало времени подойти и познакомиться. Я постоянно тренировалась.       В десять лет, на миссии, я пробудила свои глаза. Нам с командой нужно было охранять одного богатого человека. Он оказался преступником, захотевшим получить в плен шиноби Конохи. На нас набросились разные ниндзя. Один из них, увидев мои глаза, закричал «Дева из пророчества! Вот она!» и указав на меня пальцем, низко поклонился, будто пытаясь пройти сквозь землю. Остальные тоже пригнулись перед мною. На это я ответила лишь «Ну да» и метнула в каждого сюрикены.       Через густую листву я уже видела ворота Конохи.       — Техника превращения,— я стала мухой, активировав глаза, скрыла чакру.       Деревня была всё ближе и ближе. На спине жужжали маленькие крылышки и несли меня туда, откуда я так бежала. Чем меньше лететь оставалось, тем больше ностальгия пробиралась в моё сознание. Больше года меня тут не было и увиденное вновь так напомнило прошлое! Увидев команду трёх генинов и их сенсея в моих мыслях всплыли мои первые миссии за пределами Конохи. Самой первой была разведка: нужно было найти логово небольшой преступной группировки. В моей команде я больше всех способствовала удачному окончанию миссии, один мой напарник был слишком разговорчив и постоянно твердил, что станет хокаге, хоть ничего не умел, а второй, более способный, затыкал его, превращая эти затычки в ссору. Сенсей лишь пытался избавиться от нас, генинов, но, как оказывалось каждый раз, не судьба. В итоге, выдав всем по попкам, я смогла выведать информацию.       На границе стояли те же чунины, что и во время моего побега. Они тогда пытались меня задержать, но я была сильнее и, чуть поболтав с ними, вырубила.       Я пролетела их и оказалась в Конохе. Недалеко от границы несколько подростков что-то обсуждали. Я узнала почти всех: блондинка Яманака Ино, жирдяй Чоуджи Акимичи, Шикамару Нара, которого уважали за его продвинутый навык в стратегии, (храни его бог, за похороны Хидана, хе-хе), скромненькая Хината Хьюга, Шино Абураме (жук, блин), розоволосая Сакура Харуно, раньше учившаяся у Какаши, и какой-то блондин в кофте, в охапку схвативший бледного брюнета. Судя по всему, разговор у них всех был явно невесёлый.       Не так далеко была небольшая пустая улочка, рядом ни одного дома и ни одного человека, что мог увидеть муху, подозрительно ставшую женщиной, не обученной ниндзюцу. Я приземлилась на песчаную тропинку и стала сначала собой, но быстро изменила облик на мою мать. Тот магазинчик был совсем не далеко, обойдя эти стены, я наткнулась на него.        — «Хисако до сих пор в этой дыре работает» — усмехнулась я и зашла в лавку. Тот самый запах… Смола и баклажаны… Те самые нитки и материалы, которые, как мне кажется, никто и никогда не покупал. Колокольчик на двери рассказал бабке о новом клиенте, и она обернулась ко мне, отложив разбор тканей на полки.       — Ч-что? — она уставилась на меня бешеными глазами, полными удивления, радости, грусти и… страха? — Что. Ты же…       — Я пришла купить пряжу для вязания, — начала я, не обращая внимания на это удивление. — Желательно, розовую.       — Кто Вы? — осторожно, серьёзно, со страхом спросила старушка. — И что вам нужно от меня и лавки?       — Я же сказала, Хисако-сан, мне нужна розовая пряжа, хочу сделать кое-что.       — Каору давно мертва! Вы не можете быть ею! — крикнула она и сразу замолчала, испугавшись чего-то.       — Мертва? — это слово стало неожиданным для меня. — Мертва?       — Кто вы? — ещё раз спросила старушка.       — Хисако-сан, просто продайте мне пряжу, и я уйду.       — Кто вы? — продолжила она. — Пока не скажите, я ничего не дам!       — Я думаю, вы меня уже узнали, Хисако-сан, — более тихо сказала я.       — Кто?       — Как я понимаю, даже если я покажу вам настоящий облик, вы мне все равно не продадите, — я в неё метнула кунай, как и тогда, около десяти лет назад, но на этот раз он чуть срезал ей волосы, заправленные за уши, лившиеся до плеч.       — Ты, Томико? — она посмотрела на меня спокойными, полными боли глазами. — Ты хоть знаешь, какие муки пережили твои родители после твоего предательства?!       — Нет, знаете ли… Мне просто это не интересно, я пришла за нитками.       — Первые два дня они сходили с ума. Твой папа перевернул мебель во всём доме, потом другие из клана его остановили. — она повернулась к полке с нитками для вязания и взяла нежно розовый клубок. — А мама сначала ревела, а потом…       — Я же сказала: мне это не интересно.       — Каору вспорола себя кунаем, представляя, что его держишь ты, а она — один из тех, кого ты убьёшь в будущем. Её нашли без сознания в огромной луже крови и попытались вылечить, но она умерла через четыре часа, — Хисако протянула пряжу. — Мне не нужны твои кровавые деньги, уходи.       — Пока, — усмехнулась я, запечатала покупку в свитке, перевоплотилась, на этот раз, в бабочку и взлетела.       Небо над деревней было чистое и безоблачное. На деревьях пели птицы, а шиноби и просто мирные жители радовались хорошей погоде. На горе с лицами хокаге под палящим солнцем читал книгу светловолосый мужчина. Его знали многие. Известный как Копирующий ниндзя Конохи Какаши Хатаке, он пугал своей силой немало шиноби. Сейчас же сын Белого клыка просто краснел, прочитывая каждую новую страницу книги. Я решила сообщить ему о своём присутствии в деревне и, не скрывая чакру, начала подлетать к нему.       — М-м? — он, похоже, уже почувствовал знакомую энергию.       Я летела ближе к нему и в итоге, подлетая к парню, сменила вид бабочки на настоящую себя. По инерции я налетела на мужчину и повалила его на спину. Он лежал, расправив руки в разные стороны, а я на нём, сменяя своё положение на сидячее.       — Что это ты тут читаешь? — спросила я и бесцеремонно выхватила книгу, и, прочитав заголовок, отбросила её в сторону. — Ну ты и извращуга! Теперь понятно, почему так возбудился.       — Томико, слезь с меня, — спокойным голосом ответил он. — Что ты делаешь в деревне?       — Да так. Мне нужна была пряжа для вязания. Надо сшить кое-что. Поверь, мне не нужно сейчас что-то наподобие «захватить Коноху или убить жителей».       — Да ну, — он приподнял бровь.       — Ладно. Иди к Цунаде и сообщай ей о моём присутствии, — я слезла с него и усмехнулась. — Пусть собирает армию против меня. Мне пора.       — Томико, почему ты предала меня, клан и всю деревню в целом?       — Тебя? Ты для меня никогда не был кем-то. Даже любой убитый мною человек ближе ко мне, чем ты.       — Ты ещё и в Акацки состоишь, — он смотрел на мой плащ. — Ты свернула не на тот путь.       — Не тебе это решать.       — Я тебя на этот раз убью, — он достал кунай.       — Ну, хорошо, попробуй.       Какаши замахнулся, я отпрыгнула в сторону.       — Стихия земли: грязевая стена, — крикнул он, и меня окружили эти самые грязевые стены.       — Ну, и?       — Чидори, — Хатаке выпрыгнул из-за перегородки и прикоснулся к моей груди там, где располагается сердце.       — Что ты творишь, а? Мне же больно,— я сплюнула кровь с абсолютно спокойным лицом. Он прекратил технику и уставился на меня непонимающим взглядом.       — Ты-ы...       — Я.       — Выжила?       — Слушай, у меня нет времени на твои попытки прибить меня. Мне пора, — наигранно устало ответила я и ушла, телепортировавшись на верх стены, а затем и вообще далеко от него, к лесу клана Нара.       Лес этого клана отличался от других лесов обилием деревьев. Вся земля была в тени их верхушек. Солнце почти не проглядывало, лишь в некоторых местах на траве золотились лучи. Голубые цветы изредка разбавляли тёмно-зелёный покров, а бабочки выделяли их своей красотой, садясь на них. Я пробиралась всё глубже и глубже, ощущая слегка знакомую мне чакру нового напарника. Выйдя на небольшую опушку, откуда и исходила энергия, я увидела яму, с горкой засыпанную землёй. Над ней склонялись ветки поломанных деревьев, грязь кое-где пестрела дырами, указывая на относительно недавнюю серию взрывов. Рядом с могилой Хидана меня уже ждал тот самый человек-алоэ - Зецу - доставивший Тоби Дейдаре.       — Добралась всё-таки, — сказал он.       — Да. Нужно закончить как можно быстрее, может быть погоня.       — Ты всё-таки что-то натворила, — кивнула. — Нитки с тобой?       — Ага, — я подняла нежно-розовый клубок.       — Ладно, начнём, — он усмехнулся и начал проваливаться в землю.       — Голову в последнюю очередь доставай, — обратилась я, садясь на землю и доставая огромную иглу.       — Как получится, — прошипел он, уходя в почву целиком.       Расправив пряжу, я продела её в ушко и приготовилась сшивать нового напарника. Через пару минут Зецу достал уже большую часть Мацураси и я сшила их спокойно, ни на что не отвлекаясь. Самым неприятным было, конечно же, пришить его бёдра к телу. Ну, зато, скоро я буду ржать с его реакции на цвет ниток.       И вот Алоэ вытащил голову джашиниста...       — Ты? Ты хули тут делаешь?! — крикнул он щурясь от яркого цвета.       — Сама не рада соединять тебя, — фыркнула я в ответ.       — Лови, — Зецу швырнул бошку Хидана, я поймала за волосы.       — Блять, ты мне сейчас всё повыдираешь! Отпусти, сучка!       — Заткнись, — я положила его к шее и приготовилась сшить, но остановилась, увидев его взгляд.       — Розовые?! Ты ахуела?!       — Тебе что-то не нравится?       — Ты ебанутая?! Нахуя сшивать этими розовыми?!       — Могу разорвать уже сделанное и оставить тебя тут в таком состоянии.       — Лучше бы оседлала меня, чем угрожала, — он насупился и, на удивление, замолк.       Было понятно, что каждый прокол причинял ему боль, но он не показывал этого. Вскоре всё я закончила. Хидан сел и размял шею и руки. Зецу передал мне последнюю часть и скрылся под землёй, уходя с доносом о завершении миссии Пейну.       — Ну что, теперь мы только вдвоём, зайка, — он усмехнулся и придвинулся, ложась мне на колени, протянув левую руку, на которой отсутствовал мизинец. — Работай.       — Я не зайка, — с еле скрытым раздражением, ответила я.       — Тогда я буду называть тебя малышкой. Да, точно, малышкой! Отличный же вариант!       — Какая я тебе малышка? — я с силой надавила на его рану на мизинце, кровь брызнула в разные стороны.       — Блять, да что ты творишь? — прикрикнул Мацураси. — Больно же!       — Я тебе не малышка, — спокойно сказала я и начала пришивать палец обратно.       — Как закончишь, я тебя сразу убью, — пробурчал пепельноволосый.       — Попробуй, тем более, — я отрезала нить. — Я уже закончила.       Хидан встал, взял свою косу, лежавшую неподалёку, и замахнулся.