В поисках смысла.

И пусть, не нужно громких фраз. Мне грусть слезой размыла стены. Как можно в этот скверный час Без опыта порезать вены?

      Оксана вздохнула и медленно оторвала от гладкой поверхности стола металлическую ручку на светло-голубой пружинке. Блондинка с минуту скользила сонными глазами по строчкам учётного журнала ФЭС, пытаясь вспомнить собственную роспись. Шоколадный ремешок сжал в своих тонких лапках бежевый циферблат, где маленькая и большая стрелки уже успели миновать второй час ночи. Амелина грустно усмехнулась и поправила часики на левой кисти руки.       В коридоре было тихо, из кабинетов доносилось шуршание бумаг и гудение принтеров, в буфете работал телевизор, прокручивая очередные криминальные новости, скрипя туфлями, расхаживал туда-сюда у входа молоденький лейтенант…       Оксана с облегчением захлопнула журнал, пытаясь собрать в одно целое остатки разума. Её уже третьи сутки мучали кошмары и бессонница, программистка внезапно вскакивала посреди ночи, кричала сидя в темной комнате пустой квартиры, что-то шептала, пытаясь различить какую-то картинку на стене, вставала, прогуливалась по мягкому ковру, открывала окно, глотала свежий звездный воздух и, успокоившись, возвращалась обратно в кровать, заглушая рыдания в душистой подушке до тех пор, пока не наступит рассвет. —Неужели ты сегодня спала? —развернулся к блондинке Тихонов, сидя в белом креслице на колёсиках и делая наигранно шокированное лицо.       Оксана замерла в дверном проёме. Да, она старалась подавить в себе желание зевнуть, и расческа не спасла, а только запутала волосы, пришлось идти на работу с мелкими кудряшками, которые покрывали всю голову золотой пышной гривой и слегка подпрыгивали при быстрой ходьбе…       Но что это за идиотские намёки?Хакер вообразил будто она каждую ночь с кем-то        Амелина повесила на крючок легкую курточку, одёрнула пояс нежно-розовой юбки и с выражением близким к отчаянию в красивых зелёных глазах, прошла к своему месту, осторожно, стараясь ненароком не упасть от усталости, села за компьютер, разглядывая пакеты с чьей-то одеждой. Она ведь чувствовала облегчение каждый раз, когда издали замечала в стеклянных стенах Ваню. Он как чокнутый великий учёный бегал от одного прибора к другому, сравнивал химические реакции или голосил имя полковника ФЭС на всю контору. Эта родная суета, тёплый флирт, улыбки, случайные касания возвращали Оксану к жизни. Хотелось работать, думать, искать и находить…        Старший лейтенант стала замечать, что с угасанием улыбки начальника компьютерного отдела она сама гаснет и весь мир вокруг сереет, внезапно теряет свой смысл, а воздух разрывает легкие. К такой пытке блондинка не так давно начала привыкать. Поведение хакера в последнее время волновало работницу лаборатории. Ваня часто раздражался, вырывал у неё из рук листы с результатами экспертизы, точно не верил словам, грубил, язвил, командовал, откровенно командовал… Да, он руководитель компьютерного отдела и Оксана, по сути, его подчинённая, но отчего ей было так больно после нежданных приказов, сказанных холодным, равнодушным голосом?.. Тихонов пугал её. Она боялась сделать что-то ни так, боялась перепутать пробирки в подставке, боялась забыть запросить старые дела из архива, боялась даже лишний раз спросить… И когда Иван снова обескураживал Амелину нестандартным отношением к ней, она только несколько секунд неподвижно стояла с надеждой в больших изумрудных глазах… Будто терпеливо ждала возвращения дорого сердцу человека, будто там, за гибкой тканью белого халата прятался привычный ей Ваня… Милый и добрый шатен, который, несмотря на характер вредного подростка, всегда поддержит, успокоит и поможет… Но как программистка ни старалась, так и не могла разглядеть в давно знакомом начальнике то исчезнувшее тепло. Это разбивало ей сердце. Это ломало её пополам каждый день. Этого никто не замечал…       Оксана, скрипя латексом, натянула кремовые перчатки на холодные пальцы. Клавиатуру загородила гора пакетов с предметами гардероба. Наверняка Майский и Круглов уже обыскали квартиру убитого, а Тихонов, как всегда, свалил все вещественные улики на блондинку, а сам забрал телефон, ноутбуки и планшет. Раньше Амелину легко можно было разозлить подобной выходкой, но сейчас она, глотая ком обиды после ядовитой шутки, водила лучом ультрафиолета по красной клетчатой рубашке, выискивая следы преступления. —Почему опоздала? —в обращении не слышалась забота.       Формальные вопрос? Когда ты научился задавать формальные вопросы, Тихонов? Оксана для тебя теперь просто формальность? Всё равно, что поставить галочку в документе? Так значит, да?.. —Пробки, Иван Фёдорович…—тихо, но твердо отозвалась сотрудница, аккуратно вырезая маленькими ночницами треугольничек из ткани.       Женский голос звучал спокойно. Старший лейтенант устала спрашивать себя, что же плохого она сделала хакеру?... Они коллеги, проработали бок о бок много лет, стали друзьями в конце концов… Почему нельзя по-взрослому обсудить данный вопрос? Оксана пыталась… Пять, десять, двадцать, да сотню раз выяснить причину перемен в товарище по службе... Но Иван либо был занят, либо давал задание ей, либо переводил тему, а иногда и вовсе делал вид, что не слышит… Ладно, пусть разговора не получалось, тогда Амелина стала наблюдать за собой, может она обидела приятеля незаметно и это показалось Тихонову жестоким… У программистки и в мыслях не было подлизываться, просто один раз Ваня уснул прямо на компьютерном столе, а Оксана, немного понаблюдав за его милым выражением лица, тихонько прошмыгнула в буфет, и пока Рогозина пытала кого-то в допросной, приготовила начальнику вкусный, ароматный кофе с зефиром… Блондинка уже преодолела коридор, но стоило ей переступить порог лаборатории, как Иван точно озверел и начал яростно пересказывать правила поведения в аудитории. На скандал сбежались и другие сотрудники, так что в тот ужасный день Амелина получила выговор и от Галины Николаевны… Тем же вечером у старшего лейтенанта поднялась температура и она отпросилась домой пораньше, сдавали нервы, слёзы катились сами по себе, но благо стены ФЭС были уже позади, а перед лицом дверь одинокой квартиры…       Все вокруг утверждают: «Если любишь человека, нужно его отпустить. Не стоит навязываться. Это не принесёт ему счастье…» Может быть. Но, иногда мы так устаём от того, что люди, для которых мы делаем всё выбирают не нас. Почему не нас?! «Любишь», «отпустить», «счастье»… Да… А как не умереть от этого? Где советы по лечению разбитого сердца?!..        Оксана покрутила колёсико микроскопа и подняла глаза на экран. Нитки рубашки впитали в себя частицы сосновой смолы. Зеленоглазая достала из внутреннего бокового кармана сумки широкий блокнот без линованных страниц. Один край канцелярского предмета обволакивала пластмассовая пружинка, а на твердой картонной обложке был нарисован пухленький единорог. Амелина любила все подробности и важные детали дела записывать в ручную, потом из набранного материала составляла схемы, рисовала кружочки и стрелочки. Это успокаивало и отвлекало от боли…       «Итак, пожилой мужчина шестидесяти пяти лет найден с пробитой головой в своей трёхкомнатной квартире. Орудие убийства не обнаружено, предположительно это металлический тяжёлый предмет круглой формы. Имя убитого Аркадий Вячеславович Шинов. Страдал ожирением, в результате чего испытывал проблемы с сердцем и редко выходил из дома. Из семьи только взрослая дочь и внук Павел. На связь не выходит, мобильник отключен около суток. Жена убитого погибла десять лет назад в автокатастрофе, с тех пор, судя по телефону, Шинов отношений ни с кем не заводил, жил для себя, однако, в квартире найдено два ноутбука. Внешний вид одного указывает на пользователя мужского пола, внешний вид другого на пользователя женского пола. Дочь уже давно не живёт с отцом и по словам соседей запрещает деду видеться с внуком. В планшете десять запароленных папок. В квартире признаков ограбления нет, сейф не вскрыт, деньги на месте, дверь открывали родным ключом… Возможно, жертва сам впустил убийцу…»       Нужно разобрать по полочкам всю информацию о Шинове, какую только можно найти и копать, копать и копать…       Оксана закончила осмотр футболок и проанализировала гладкую поверхность темных джинсов. Там была древесная пыль с примесями дорого и очень надёжного строительного клея. Сотрудница ФЭС снова взяла ручку, быстро записала данный факт в блокнот и опять принялась за работу. Тихо перебирая вещи убитого, Амелина потратила на одежду ровно час, что, кстати говоря, было успехом. У Шинова при жизни имелась собственная компания по созданию детских оригинальных игрушек ручной работы. Жил Аркадий Вячеславович не бедно и в модном, но нескончаемом тряпье себе не отказывал.        Старший лейтенант поставила готовый контейнер на пол. Бережно сложила распечатанную информацию о найденных веществах в чёрную папку-уголок и взяла следующий набор вещдоков. —Ну, как вы тут? —вошла в лабораторию Галина Николаевна. —Что успели узнать? —она подвинула свободный стул к себе, накинула халат и села рядом с Иваном, тот начал что-то ей объяснять, указывая пальцами на размытые изображения камер подъезда убитого.       Оксана с интересом наклонила голову набок, разглядывая большой свёрток лежащий под столом. Это был старый колючий мешок с грубым шершавым покрытием, остатками густого слоя грязи, сена и молодой ярко-зелёной травы. С небольшим усилием Амелина подняла находку оперативников и развязала тугую веревку на горлышке. —Так, я объездила всех знакомых этого нашего «игрушечного царя!» —объявила Белая, прошагав к центру аудитории и положив руки на пояс.-Все клянутся, что не знают, кто бы мог желать Шинову смерти. По их словам, человек он порядочный, любящий детей, а за талант делать игрушки в коллективе его все называют Сантой Клаусом.-Татьяна задумчиво провела рукой по лбу, не зная, какую теорию можно выстроить учитывая все приобретённые факты, но вдруг, чуть нахмурившись, подошла к блондинке.       Программистка, не шевелясь, смотрела на дно мешка. —Оксана, с тобой всё хорошо? —тихо спросила капитан полиции, дотрагиваясь до плеча подруги. —Это же охотничий арбалет! —восторженно крикнула Амелина, бережно, обеими руками доставая на свободу красивый черный лук. —И что? —непонимающе отозвалась Таня, с опаской косясь на оружие. —Размер плеч достигает восемьдесят с небольшим сантиметров…—блондинка взяла лук так, будто собиралась выстрелить. —Алюминиевый корпус. Вес…—сотрудница ФЭС приподняла трофей и немного опустила—Я бы дала граммов сто двадцать, сто двадцать пять…       В рваной ткани мешка завалялась пачка стрел, небрежно стянутая проволокой. Оксана взяла одну и любовно погладила пальцем наконечник. —Так, так, так… Скорость вылета снаряда около восьмидесяти метров в секунду! Зеленоглазая тихонько положила лук на стол и недовольно наморщила носик. —Все стрелы карбоновые…—она поближе рассмотрела запас. —Точно… Карбоновые…—ещё раз пробормотала старший лейтенант.- —Стоп, но…почему?... —Какие? Какие? —окончательно потерялась Белая, на которую Оксана не обращала никакого внимания и словно бредила, разговаривая сама с собой. —Карбоновые…—медленно повторила Амелина.- Когда в основе стрелы заложен углепластиковый сердечник, обвитый снаружи карбоновым волокном. Благодаря гладкому покрытию такой стрелы, её легко вытаскивать из мишени…—программистка ещё раз повертела заряд, играя длинной палочкой между пальцами-Ну, или из плоти…—добавила блондинка чуть погодя.       Татьяна вздрогнула и испуганно сглотнула, однако хотела спросить что-то ещё. — Карбон—это прочный лёгкий материал, получаемый путём переплетения тонких нитей графита и резины, —не глядя на коллегу наперёд ответила Оксана, перебирая стрелы. —А…—протянула Белая, поражённо кивая. —Не одной алюминиевой…—шепотом проговорила сотрудница ФЭС. —Странно, они же гораздо удобнее…—она пересчитала стрелы, записала в блокнот число «двадцать» и, поймав очередной непонимающий взгляд капитана полиции, раздражённо цокнула языком. —Алюминиевые стрелы считаются самыми прочными. Длинна такой стрелы пятьдесят три сантиметра. Она легкая, стойкая на изгиб и, по сравнению с карбоновой, относительно не дорогая. Более профессиональное пользование подразумевает алюминиевые стрелы...       Таня опять только кивнула, шокировано моргая карими глазами. Оксана взяла мешок за уголки и рывком вытряхнула содержимое на газету, но оттуда вылетело только густое облако пыли. —Как можно было так по-свински обойтись с оружием! —негодовала старший лейтенант, кашляя после каждого слова и ладонью разгоняя пыль.—Арбалет весь исцарапан! Стрелы без саадака! Тетива практически не натянута! И всё это не в сейфе, а в мешке, словно мусор! —блондинка зло отодвинула свой стул. —Да я бы только за этот кошмар Шинова убила бы! Какое хамство в конце концов!..       Амелина легким движением кисточки смела остатки пыли и песка в пробирку, намереваясь провести анализ. —Нет, хватило ведь мозгов додуматься!.. —продолжала ворчать программистка. —Вопиющее неуважение!.. —Оксана…—тихо позвал её Иван. —Что?! —ещё не отойдя от шока, гневно отозвалась та.       Но, сообразив чей голос к ней обращается, испуганно отшатнулась к соседнему столу, сжавшись и растеряв сияющие в глазах огоньки. Она боялась смотреть на начальника, вдруг он прямо сейчас причинит ей боль. У него прекрасно получалось это делать, не произнося ни слова. А блондинка не сдержится, не сможет остановить приступы рыданий…       Тебе нельзя плакать, Амелина. Чёрт, вспомни о службе.       Тихонов несколько секунд пытался поймать взгляд подчинённой. У него будто бы лезвие ножа скользило по сердцу каждый раз, когда он просто стоял рядом с коллегой. Хакер боялся признать почему. Этот назойливый страх выбешивал, мутил рассудок, заставляя забыть про совесть…       Амелина заходит в лабораторию. Амелина печатает что-то в компьютере. Амелина хлопает крышечками пробирок. Амелина задумчиво кладет подбородок на руки. Амелина. Амелина. Амелина. Амелина.       Тихонов изо всех сил старается её не замечать, но чувствует сотрудницу каждой клеточкой своего тела. Шатена душит халат, который он никогда не застёгивает. Ему плохо. Он задыхается, находясь с Оксаной в одном помещении, он готов в истерике царапать ногтями стены, лишь бы не чувствовать эту тупую ноющую сердечную боль…       «Время лечит». «Любовь-это всегда счастье». Простите, а тот, кто сочинял эти цитаты вообще когда-нибудь любил? Или он просто начитался ванильных романов, растянутых на сотню книг, написанных для четырнадцатилетних девочек? Время уродует нас. Мы стареем, у нас изнашивается сердце, мы теряем любимых. Если они не уходят, то часто умирают раньше нас. А мы на это всё смотрим. Да, такова жизнь. Да, нам этого не избежать. Но смысл? Где он? Какой, к черту, смысл?! Нравится красиво играть словами? Любовь. Любовь сводит с ума. Всегда. И это, пожалуй, всё, что о ней нужно знать. —Откуда такое владение предметом? —спросил Иван как можно более развязнее, с тенью равнодушия в сухом голосе.       Татьяна Белая и Галина Николаевна кивнули после этих слов и с интересом посмотрели на старшего лейтенанта, приготовившись услышать нечто вроде истории. Амелина опустила голову, ей стало стыдно за свою несдержанность, за боль, за поток воспоминаний, который она не могла остановить… Блондинка недолго постояла, чуть облокотившись бедром на край стола, хотя, кажется она была готова нырнуть под этот самый стол, лишь бы не чувствовать близость Тихонова. —Да, так…—еле слышно проговорила Оксана, нервно поправляя халат. — Мне нужно закончить экспертизу, простите…—сотрудница ФЭС вернула стул на законное место и, ослабев в один миг, тяжело опустившись в белое креслице на колёсиках, забегала пальцами по чёрной клавиатуре. А Белая и Рогозина не поняли, обращается ли зеленоглазая ко всем или только к Ване?... —Что это с ними? —озадаченно нарушила тишину полковник, когда они вместе с капитаном полиции покинули лабораторию, выйдя в коридор. —Не знаю…—честно протянула Таня. —Может, поссорились?...       Обе женщины оглянулись. За стеклянными стенами на не слишком далёком, но непривычном расстоянии друг от друга, сосредоточенные исключительно на преступлении сидели Тихонов и Амелина. Совершенно чужие. Пугающе серьёзные. Оглушённые могильным молчанием…       В ФЭС любым чувствам нужно уметь сказать: «Стоп!» И когда на руках очередное убийство, пока без явных зацепок, нет времени разбираться кто там что испытывает, главное не позволять сердцу влиять на рабочий процесс…       Долг превыше всего, да? Правильно. Вынь из себя всю человечность. Возьми печень, лёгкие, мозг, кровь…а душу оставь на полке. Она высохнет. Сморщится как изюм. Ты протрёшь шкаф и смахнёшь её влажной тряпкой. Она упадёт, раскрошится… И всё. Человек без души идёт по карьерной лестнице. Добивается успехов. Становится кандидатом наук. Как-то это неправильно. Человеку без души не интересно, что ты мокнешь под дождём. Он будет идти рядом с зонтиком и пересказывать тебе самую умную книгу на свете… А ты простудишься. Подхватишь воспаление лёгких. Проваляешься на больничной койке месяца три и даже не вспомнишь о какой-то там теории физики… Нет, знания—сила. Можно посвятить себя наукам, жить одному, но при этом быть человеком с душой. Или очень умным существовать среди других людей без души и отравлять им жизнь…       Оксана размешала растворённую в химической жидкости пыль. Опилки на сто процентов совпадали с остатками дерева из тканей гардероба Шинова. Судя по составу остального содержимого, мешок долгое время валялся в сарае или в гараже для инструментов, куда можно сложить бетонный порошок и песок. А потом хозяин решил спрятать там охотничье оружие. Зачем?...       Амелина включила фонарики большой белой лупы. Хотя лук и выглядел неопрятно, но был практически новым, если передать его в умелые руки и немного повозиться с нужным реквизитом и всем необходимым для ухода за подобным устройством, оно снова приобретёт товарный вид. Кроме того, детально изучив состояние оружия, блондинка сделала вывод, что прятали предмет недолго. Хранить лук нужно в специальной сумке из неопрена, в защищенном от солнечных лучей, от жары и мороза месте с невысокой влажностью. Сейчас арбалет абсолютно сухой и кое-где остались следы специальной смазки. То есть за луком даже ухаживали, однако не каких подобных средств и вещей в квартире не обнаружено…       Оксана положила чёрную гелевую ручку поверх собственных блокнотных записей и, оживившись, заводила компьютерной мышкой по столу. Нужно искать загородный дом от престарелых родителей или дачу, или… —Пусто…—разочарованно пробормотала зелёноглазая, подперев кулаком щёку и согнув руку в локте, разлеглась перед монитором. —Где же тебя прятали?.. —спросила она, обращаясь к арбалету.       Иван косо глянул на подчинённую. Его ломало изнутри. «Ненависть, что же ты с нами сделала?..» А что сделал ты? «Ничего…» Вот именно. Ничего. Ты просто позволил всему хорошему, что было между вами, умереть. Стоял и смотрел, понимаешь?       Светлые, золотые волосы прошлись по плечам и скользнули в бок, оголяя женскую шейку. Ваня был в бешенстве. Ему хотелось впиться зубами в эту нежную кожу. Укусить. Желательно, чтобы после там остался красный след. Без права на согласие Амелину это убьёт. Она даст Тихонову пощёчину, посмотрит на шатена слезливым взглядом… Что потом, умник? Ванна и окровавленная вода?.. Почему, любя, мы все превращаемся в маньяков и убийц? Ты спрашивал себя, хакер?..       Иван знал этот сюжет наперёд. Конечно, такое компьютерщик позволял себе только в самых гневных, слепых мыслях, тут же стыдился, закрывал глаза… Но ему хотелось, чтобы Оксана почувствовала его боль…       Старший лейтенант просто терпела. Просто верила, что всё вернётся назад… Хотя у её заканчивались силы твердо стоять на ногах и выносить нападки программиста, блондинка продолжала…существовать…правда, фальшивая улыбка уже исчерпала себя.       Иван расценивал поведение коллеги, как равнодушие, смешенное с жалостью. Он мстил Оксане за своё разбитое сердце, но не замечал в этой бесполезной войне, что убивает её… Тёмными ночами хакер выпускал из горла глухие хрипы, пытаясь скрыть рыдания. Его грызла совесть. Ему хотелось вскочить с постели, примчаться к знакомому подъезду, без лифта вбежать на нужный этаж, нажать на звонок и… Ваня много раз представлял себе, как она с Амелиной помирятся и снова будут прибегать на службу, скрывая кто откуда пришёл и с кем провёл последние сутки… Нет. Только не так. Пусть лучше подчинённая его возненавидит, пусть держится на расстоянии, построенном из ссор и обид, так будет лучше. Дружба даст Тихонову надежду, он снова воскресит в своем сердце любовь, снова позволит ей жить, позволит вырасти… А в конце вся это придуманная глупыми фантазиями иллюзия разобьется, как стекло…       Ивану и в голову не могло прийти, что Оксана его любит. Он жестоко похоронил одну только мысль об этом. Наверняка у блондинки давно кто-то есть и поэтому она и за достойную кандидатуру шатена не считает… Конечно, Тихонов ревновал, особо не волнуясь о незнании личности ухажёра сотрудницы ФЭС, которого, разумеется, вообще не было. —Ребята! —хлопнула в ладоши Соколова, стаскивая с вешалки халат, бедное сооружение грозно покачнулось и едва не упало на холодную плитку.       Старший лейтенант от неожиданности подпрыгнула. Она стала до дрожи в ладонях пугаться лабораторных гостей, вздрагивая каждый раз, когда руководитель компьютерного отдела поднимался с кресла. —Я жду от вас указаний!..—заявила Юлия, поправляя ворот пиджака и скучающе покачиваясь на мысочках туфель.—Куда ехать? На чьих руках мне замкнуть серебряные браслеты?—хищно усмехнулась капитан полиции. —Я не знаю…—тихо ответила Оксана, медленно пролистывая мышкой фотографии подозреваемых. ФЭС нечего было предъявить людям, работающим под руководством Шинова… —Как не знаешь?—возмущённо вздёрнула брови оперативница.—Ты два часа потратила на поиски улик, а в итоге можешь предложить мне только круглый ноль? Выходит, я одна здесь пашу день и ночь?!..-рыжеволосая хотела выйти, показательно хлопнув дверью, но, вдруг круто развернувшись, вернулась к столу блондинки.—Удивительно, как тебя ещё Рогозина отсюда в шею не погнала, Амелина?!—прошипела Соколова наклонившись к коллеге.—Только и умеешь, что носик перед зеркальцем пудрить! —Юля…—тихонько позвала Оксана.—Постой, пожалуйста, Юля…        Однако майор полиции уже покинула лабораторию, исчезнув в направлении кабинета полковника. Сейчас расскажет, разукрасит зеленоглазую в самом неприятном цвете перед начальством…       Старший лейтенант опустила голову на руки. Она готова умереть прямо сейчас. Она готова послать к чёрту весь этот мир и броситься под первый автомобиль на пустынной дороге…        Иван наблюдает, как его напарница снова разворачивается к компьютеру и начинает с самого начала…        Ночь за окнами смешала чёрные краски и размыла их нежно-розовым небом. Скоро рассвет. Вокруг Амелиной всё вертится и кружится тоскливая, мрачная жизнь ФЭС, вместе с тем стоя на месте. Кажется, Тихонов ушел пить кофе, тут же вернулся или пролетел уже целый час? Или целые сутки?.. Но, как бы там ни было, сегодня этот день носил только одно имя—пятница… Поэтому, когда суматоха в коридоре чуть затихла, и люди в лабораторной форме просто слонялись со стопками бумаг, сонно растягивая на ходу рот в очередном зевке, тонированные двери лифта решительно открылись. Девушка лет шестнадцати со стильным ранцем на плечах, в свободной полосатой рубашке, белых кедах и прямых штанах с высокой талией, которую обвивал широкий карамельный ремень, совершенно никого не замечания вошла в лабораторию.       Ваня первую минуту не придал значения юной гостье, потом моргнул и оторопело уставился на школьницу. Валя, что-то объясняющая Белой, прервала свою речь, забыв о чём она вообще говорила, и тоже удивлённо посмотрела на светловолосую посетительницу конторы. Таня, выглянув из-за спины патологоанатома, от неожиданности приоткрыла рот, но ещё не до конца поняла суть рвущегося наружу вопроса…        Девушка, целиком и полностью игнорируя всех присутствующих, осторожно поставила рюкзак на металлическую лестницу второго этажа лаборатории, одела халат Холодова, который был ей слишком велик, завернулась в него как в плед и, приблизившись к Оксане, устроилась на коленях старшего лейтенанта, а после, немного повозившись, задремала в её руках.        Оксана какое-то время ещё щёлкала мышкой, в итоге бросила все попытки на успех, стянула жаркие перчатки, отправила их в мусорную корзину и посмотрела на мило спящего подростка. Она нежно убрала ей за ушко длинные пряди шелковистых волос, нарисовавших завитушки на бледных щечках, поудобнее обняла, легонько покачивая, словно младенца, впервые за череду ужасных рабочих дней светло улыбаясь. Амелина наклонилась к круглому личику, и, уловив встревоженное подрагивание длинных пышных ресниц, поцеловала шестнадцатилетнюю в бархатный лобик. Зеленоглазая осторожно опустила подбородок на детскую макушку, закрыв глаза, прислушиваясь к тихому ровному дыханию девочки…       Валя, молчаливо наблюдавшая за этой трогательной сценой, решилась деликатно вмешаться. Оксана это почувствовала. Антонова была человечнее некоторых её коллег и сохраняла душу, даже в ситуациях, требующих жесткого самоконтроля. Однако у блондинки пропало желание что-либо объяснять, она так устала вечно дотрагиваться до шипов.       В ФЭС старший лейтенант как будто играла роль предательницы или гадкого утёнка, раздражая каждого одним своим видом… Часто она смотрела на собеседника и ожидала очередного спора, резкого осуждения, недовольства, ругани… Так всё заканчивалось последние несколько месяцев…и точно также начиналось…        Резкий звонок телефона рассёк тишину. Амелина поморщилась. Блондинка только вчера поменяла мелодию вызовов на одну из любимых песен, но сейчас звук мобильного показался ей отвратительным. Всё же работница лаборатории поспешила ответить, музыка могла разбудить ночную гостью, так что, взяв гаджет и заметив на нём изображение сестры, программистка закатила глаза и нажала на бегающий по экрану зелёный значок. —Да?—проскрежетал каменный голос.       Тихонов отложил в сторону ноутбуки и в открытую посмотрел на собеседницу. В белом кресле снова сидела гордая, дерзкая, решительная, независимая Оксана. В изумрудных глазах яростно сверкали молнии и гуляли ураганы, но эти глаза жили… —Никуда я её не повезу!—заявила старший лейтенант, почти крикнув.—Переночует у меня, уверенна она всё взяла, сегодня пятница в конце концов! Видимо в ответ Амелина получила не менее яростную тираду, потому что сразу после непонятной реплики по ту сторону трубки, у любительницы моды от возмущения первое время не находилось слов… —То есть, как ты не сможешь заехать?...—в мобильнике громко смеялись люди и ревела рок-гитара .—Где?... У подруги на вечеринке?! Тебе что, вообще наплевать на свою дочь?!..        Родственница хотела ответить, но Оксана отключилась, в бешенстве швырнув телефон к стеклянной стене у противоположного края стола. Кажется, там, на защитном экране, появилась лишняя трещина. —Аргх!…-прорычала блондинка, дрожа от негодования.—Не родители, а одно название!..—зеленоглазая едва сдерживала себя, комкая свободной рукой пустой результат распечатанного анализа, однако, поймав на себе грустный взгляд серо-серебристых глаз, притихла.—Прости, малыш…        Шестнадцатилетняя медленно покачала головой. —Всё в порядке…—светловолосая виновато улыбнулась и, поняв, что Оксана не занята расследованием, обвила руками её шею, жадно зарываясь в любимое плечо.—Я так скучала!..—рвано шепнула школьница, ей было тяжело говорить от подступающих слёз.       Амелина застыла всего на секунду, чувствуя знакомую влагу на собственных ресницах, а после стиснула в каких-то невероятно нежных объятьях девочку. —Я тоже…—пальцы старшего лейтенанта заботливо заскользили по длинным волосам подростка, гладя тщательно причёсанную головку.—Они опять ругались всю ночь?..—осторожно спросила блондинка, немного помолчав.        В ответ пробурчали что-то положительное, а детские ручки сильнее сжали ткань её халата.        Оксана тяжело вздохнула. Брак сестры с Виктором Георгевичем Петраковым всегда был удачной партией. Мужчина и сейчас располагает крупными суммами денег, держит семью в достатке, ни в чём не отказывает дочери… Но, как банальным сюжет очередного уголовного дела, законные отношения супругов стали расходиться по швам ещё полтора года назад, когда Екатерина, начала подозревать мужа в измене… Амелина могла понять сестру, хотя уж очень близкие, родственные отношения никогда их не связывали. У зеленоглазой был свой путь и свои цели, у Кати свои… Конечно, имея отличные навыки в раскрытии преступлений, сотрудница ФЭС пробила телефон Виктора, навела справки, благодаря урокам Тихонова взломала пару-тройку аккаунтов, правда, всё безрезультатно… Оксана искренне надеялась, что сестра вздохнёт с облегчением и успокоится, но нет… Взрослые люди скандалили каждый день. Старший лейтенант со спокойной совестью могла бы забыть обо всей этой истории. Кате уже давно не восемнадцать, и вмешиваться в её личную жизнь блондинка не желала, сестра предпочитала сама разбираться со своим супругом и ненавидела чужие советы по семейным отношениям…       …Это не мешало Амелиной прибегать в дом родственницы при возникновении новой ссоры. Такими ночами ( Екатерина и Виктор имели привычку выплёскивать друг на друга ярость по ночам) Оксана обычно проходила мимо спорящих, открывала дверь детской и выводила оттуда испуганную Аню. У подростка начинались причуды переходного возраста, близилась подготовка к экзаменам, возникали проблемы с оценками, случались конфликты с учителями… Кто ходил к директору, выяснял обстоятельства процесса обучаемости, разговаривал со школьным психологом? Кто стал укладывать испуганную племянницу спать, часто ночуя рядом, прижимая к груди заплаканное личико девочки?... Кто обеспокоенно звонил Петраковой младшей три раза в день, с целью услышать её весёлый голос?... Она, Амелина…        Анна всегда была сложным подростком. В сотруднице ФЭС дерзкая дочь Кати видела лишь глупого взрослого, от которого можно сбежать на тусовку с друзьями. Но, когда родители кричали, забывая приличия, грозились развестись, даже били посуду, Аня превращалась в обыкновенную маленькую девочку. Было страшно лежать с головой под одеялом и слышать, как мама с папой начинают вслух делить её… Отец хочет доказать в суде свою значимость в жизни дочери и навсегда увести Петракову младшую в Америку, жена в ответ хрипло заявляет, что посадит его «бессовестного бабника» за решётку…        Оксана практически сразу забрала племянницу к себе и, хотя родственницы поначалу дичились друг друга, у тёти Аня могла спокойно выспаться, вкусно поесть и тихо поучить уроки, стараясь не привлекать к себе внимания… Так продолжалось около месяца… Шестнадцатилетняя можно сказать жила у Амелиной на квартире, всё чаще с интересом наблюдая за блондинкой.        Однажды сотрудница ФЭС отключилась прямо на диване в гостиной, совершенно забыв переодеться. Старший лейтенант сонно приоткрыла глаза и увидела, что племянница накрывает её одеялом. —Спи, спи, спи!..—быстро зашептала школьница, поправляя края постельного белья.-Подожди, ну-ка, приподнимись немножко…—она бережно приобняла тётю за плечи и ловко подложила под усталую голову женщины мягкую подушку, принесённую из спальной комнаты. —Ты не ложилась?—тихо спросила программистка, протерая глаза ладонью. Петракова младшая была в пижаме, но бледное лицо не хранило и тени сна. —Я слышала, как ты ушла... —также тихо ответила Аня опускаясь на край дивана. —Слишком шумно, да?—виновато привстала Оксана, морщась от боли в перегруженной спине.—Прости, срочный вызов… Я никак не могла найти ключи в темноте, думала, свет будет тебе мешать…-взволнованно оправдывалась блондинка. —Четыре часа…¬—медленно проговорила подросток, поймав взгляд родственницы.—Я прождала тебя четыре часа! Ты могла хотя бы рассказать, что случилось, а не сбегать посреди ночи?!...       Старший лейтенант удивлённо прищурилась в полумраке квартирных стен. —Ты…ты за меня переживала?..—Оксана почувствовала, что не может сдержать расцветающую на губах робкую улыбку.        Аня вдруг смутилась и стыдливо отвернулась, пряча глаза. —Глупышка, со мной всё хорошо, честно…—прошептала Амелина, кладя ладонь на щёку племянницы и ласково поглаживая.       Петракова шмыгнула носом и забралась к тёте под одеяло. —Не делай так больше!—обиженно всхлипнула она, зарываясь мордашкой в мятую блузку сотрудницы ФЭС.-Крутишься там в этой своей п-полиции!… А если с тобой что-нибудь случиться? Что я буду здесь делать…без тебя?!..—школьница зажмурилась и вдруг разрыдалась, уткнувшись программистке в грудь. —Тихо-тихо!..—испуганно пролепетала зеленоглазая, прижимая к себе подростка.—Не смей даже позволять себе такие мысли, слышишь?.. Я никогда тебя не оставлю!.. Мы же семья…—Оксана торопливо сглотнула, ощущая сухость в горле.—Прости, что задержалась… Не помню, когда в последний раз дома меня кто-то ждал… —Я всегда буду тебя ждать…—твердо пообещала Аня, вспоминая беспокойную работу тёти.—Ты только возвращайся, хорошо?.. —Хорошо, малыш...—блондинка поцеловала шестнадцатилетнюю в горячий от нервов лобик.       За окнами ворчали моторы машин, горели желтые фонари, по небу плыли растрёпанные чёрные облака. —Оксана…—осторожно позвала Петракова мамину сестру. —М-м?—участливо отозвалась зелёноглазая, продолжая нежно перебирать шелковистые пряди детских волос, которые теперь рассыпались по её коленям. —А что сейчас ищет ФЭС?.. —Уф-ф…—подняла глаза к потолку старший лейтенант.—Мы сегодня одного маньяка по лесу гоняли… Вызвали кинологов, спецназ, сами все пути к отступлению машинами перекрыли и представляешь, этот псих исчез!—блондинка хотела продолжить, но вдруг остыла.—Твоя мама не любит, когда я рассказываю о своей работе…—сконфуженно пробормотала она, натягивая на ножки племянницы одеяло. —Оксана! Ну, мне же интересно! — возмутилась Аня, требовательно дёргая тётю за рукав блузки. —Расскажи! Расскажи! Расскажи! —Ты правда хочешь знать? —Амелина была, тронута любопытством родственницы.       Обычно всё пережитое в отделении не выходило за его пределы, сотрудница не разделяла чувств и переживаний ни с кем, кроме коллег, отчего не становилось легче. ФЭС не терпит слишком ранимых… —Конечно!— у Петраковой младшей даже глаза засверкали, как серебряные монетки. —Это же так круто! —девушка положила свою ладошку в ладонь свояченицы отца. —Тебя тоже послали на оперативное задание? —Да…—неуверенно продолжила женщина. —Рогозина решила меня отпустить… Засиделась я в лаборатории, хотела проветриться… Знаешь, это такое…непередаваемое чувство… Караулишь преступника, забываешь о дыхании и считаешь стуки собственного сердца... Когда-то точно также стучали сердца невинных жертв. Всех, кого он убил. Теперь появился шанс отомстить. Пусть сдаётся или умывается своей кровью…—Оксана откинулась на спинку дивана. —И без суда известно, что все мы в грехах. Полицейским тоже иногда приходится убивать… К черту! Лучше в перестрелке отправить маньяка на тот свет, чем позволять ему резать невинных, боясь кары… Пусть сердца чистых и дальше стучат вместе с моим…—Амелина повернулась к Петраковой. —И с твоим сердцем… Светловолосая школьница прижалась к тёте и, стесняясь собственной неосведомлённости, тихонько спросила: —А кто такая Рогозина?        Через минуту блондинка с жаром докладывала подростку всё, что ей было известно о полковнике. Она перебивала сама себя, едва контролируя воспоминания о минувших раскрытых делах, требующих пересказа, добавляла комментарий к каждой мелочи, описывала способы убийств, перечисляла номера статей УК РФ… Аня слушала, дрожа и вздрагивая, периодически наполовину пряча лицо под одеяло и тут же выглядывая из-под ткани, сгорая от любопытства…        Наконец, Амелина выбилась из сил. Поведать всё-всё за одну только ночь нереально, но рвущийся наружу воздух из лёгких сейчас скользил по приятной, мягкой пустоте… Зеленоглазая задумчиво отвернулась, расстроенно уставившись в тёмный угол комнаты.        Петракова, с написанным на лице восторгом, анализировала услышанное, однако, заметив, что тётя явно не с ней, обеспокоенно села. —Оксана…—шепотом позвала девочка, прижимаясь щекой ко взрослому плечу. —У тебя возникли проблемы?.. Маньяк ведь скрылся… Это очень плохо, да?... —Видишь ли…-вздохнула старший лейтенант. —Я так долго выпрашивала у Галины Николаевны возможность проявить себя… То есть… Меня, конечно, и раньше отправляли на подобные задания, только довольно давно… Сутки в лаборатории за компьютером вызывают тоску по охоте на уголовников и дикую боль в спине…—с горькой усмешкой поморщилась блондинка, поворачиваясь к Ане. —Ещё…ещё мне хотелось утереть нос Соколовой…—пальцы, продержавшие не один пистолет, резко сжали одеяло. —Расхаживает по коридорам, гордится!.. Рогозина зачастила отправлять её на объекты! Разумеется, она же у нас главная по ловли преступников, а я просто…кислород расходую своим присутствием! —у Амелиной от злой обиды начал дрожать голос. —Неправда! —женщину в очередной раз обняли детские руки. —Юля на этой неделе поймала двоих влиятельных душегубов…—мрачно буркнула сотрудница ФЭС. —Их год искали… —И? —равнодушно отозвалась Петракова. —Ты бы не стала так зацикливаться на победе из-за пустяка… Что за фрукт эта Соколова?...       Оксана кратко пояснила племяннице суть отношений между собой и Юлией. —То есть вы с ней враги... —сделала вывод Аня, в размышлении вытягивая губки бантиком. —Ну, друзьями мы никогда не были…—кивнула Амелина, сложив руки в замочек на одеяле. —Ясно… Тяжело тебе работается с такими людьми… Мне всегда казалось, что персонал ФЭС—это дружный коллектив…—Петракова сочувственно положила голову на взрослое плечо. —Да…—блондинка уткнулась затылком в мягкую спинку дивана, спокойно смотря в потолок. —Знаешь, наше общение длинно, мы готовы броситься друг другу на помощь в любой момент, готовы выбираться из самых безвыходных ситуаций, готовы совершать невозможное… —старший лейтенант повернулась к племяннице. —Убийцы объединяют нас и одновременно разрушают. Стоит не раскрыть дело, образовать висяк и всё… Все кидаются друг на друга, с пеной у рта доказывают свою правоту, разбрасываются обвинениями… Рогозина давит со своей коронной фразой: «У нас незаменимых нет!» Это ведь так страшно спутать расчёты, ошибиться всего на секунду и не успеть спасти чью-то жизнь…—Оксана зажмурилась, лохматя собственные волосы. —Мы действительно коллектив, мы семья только…кажется, сейчас об этом никто не помнит… —Тебя это ранит?... —Очень… Аня замолчала и, неловко ломая пальцы, с опаской спросила: —Но, если всё настолько ужасно, почему ты не уйдёшь? Амелина бросила на Петракову резкий взгляд. —Я имею в виду…—чуть заикаясь продолжила школьница. —Стоит ли работа того?.. Сотрудница полиции не отвечала. —Ты уже думала об этом, да? —догадалась дочь Кати. —Да… Да, думала…—прошептала зеленоглазая, пугаясь собственного ответа. Проблемы в отношениях между ней и Тихоновым тогда только начинались, но ломали блондинку со страшной скоростью. С непривычки она терпела поражение в каждой из битв, где всегда проигрывало сердце, и терялся в догадках разум. —Я посвятила закону всю свою жизнь, а ФЭС самое достойное место для такой борьбы…—серьезно проговорила хозяйка квартиры. —В конце концов я прихожу в контору с поставленной целью, а не для выяснения отношений и разбирательства в чувствах… —Чувствах?... —оживилась Аня, завозившись под одеялом. —Так, кажется дело не только в ежедневных спорах! —шестнадцатилетняя хитро прищурилась. —Кто он?! —Руководитель компьютерного отдела…—сдавшись пробормотала работница лаборатории.       У Петраковой глаза на лоб полезли от услышанного. —Оксана, ты что влюбилась в своего начальника?! —в голосе подростка слышался какой-то неподдельный восторг. —Нет… —замотала головой Амелина. —Влюблённость проходит, а я уже очень давно его люблю…—красивые ресницы часто-часто запрыгали, боясь выпустить слёзы наружу. —Хах…—тяжело вылетело из груди, старший лейтенант истерически улыбнулась с горьким безумием на лице.—Знаешь, я ведь так испугалась, когда всё поняла… Думала, как теперь буду заходить в аудиторию, садиться за стол, работать? Как?! Я с ума схожу, когда он зовёт меня по имени… Странно, правда? У каждого человека есть имя, это слово одним из первых вырезано в нашей голове, оно обыкновенно, но Ваня…Ваня произносит его по-особенному…—блондинка всё-таки моргнула, обжигая веки слезами и две ровные полосы сбежали по щекам, мелкими каплями исчезнув в одеяле. —Сначала у меня руки тряслись, я не могла ножницами попасть по стержню ватной палочки, потом началась лихорадка, Валя меня даже как-то отправила домой с температурой. Я пришла, закрыла дверь и разрыдалась на полу в коридоре…—подчинённая Тихонова обняла себя руками, в открытую плача, выкрикивая предложения между судорожными всхлипами. —Кому в ФЭС я могла об этом рассказать?! Кто бы стал меня выслушивать?! У кого там вообще есть сердце?!..       Аня забралась к тёте на руки, рукавами тёплой пижамки стирая влагу с взрослого лица. Оксана продолжала рассказывать о Иване, местами задыхаясь до покалывания в груди, а потом притихла. Какое-то время родственницы просто сидели обнявшись. —Прости…—хрипло выдала Амелина, ощущая всё выплаканное на плече девочки.—Что-то я сегодня совсем расклеилась, наверное, выпила утром просроченный кофе…—попыталась пошутить старший лейтенант. —Оксана, ты… —Прости…—повторила полицейская. —Просто, когда безответно любишь, начинаешь понимать, как мы все на самом деле одиноки… —Но ты не одинока! —уверенно возразила Петракова.-У тебя есть я… —Да…—тепло улыбнулась блондинка. —И ты лучшее, что подарил мне этот мир! —она вдруг повалила племянницу на подушку, целуя детское личико. —Оксана! Щекотно! —взвизгнула сероглазая, лежа рядом с сестрой своей мамы и уклоняясь от нежных женских пальцев, которые скользили по её животику. —Ха-ха-ха-х! Перестань!       Сотрудница ФЭС чмокнула школьницу в носик, убрала длинные светлые волосы за ушко и привела в порядок сползающее на пол одеяло. —Ну, а у тебя кто-нибудь есть? —играя бровями поинтересовалась она у подростка. Аня густо покраснела и отвела глаза. —Ясно, —сделала вывод Амелина.-Как его зовут? —Артём… —Артём… Артём…—задумчиво повторила лаборантка. —А не тот ли это Артём, у которого ты пряталась, когда в первый раз сбежала от меня? Девочка ещё больше смутилась. —Тот…       Зеленоглазая сделала вид, что обиделась. —Оксана, ты не подумай!.. —запаниковала Аня.-Артём очень хороший! Мы учимся в одной школе, познакомились через общих друзей, вот и общаемся уже больше двух лет… —Успокойся, я не сержусь!... —рассмеялась старший лейтенант, забавляясь испугом Петраковой. —Расскажи мне о нём побольше!.. —Ну, он высокий брюнет с голубыми глазами, занимается паркуром, рисует баллончиками на стенах, носит чёрную кожаную куртку и браслеты с шипами, поёт, играет на гитаре, любит дерзить всем вокруг, драться за то, что считает своим…—перечисляла шестнадцатилетняя, томно улыбаясь. —Ого, кто-то здесь предпочитает плохих мальчиков! —протянула Амелина.-Не парень, а мечта!.. Сероглазая, краснея до самых ушей, начала медленно уползать под одеяло. Оксана хихикнула и чуть нахмурилась. —Слушай, а я и не помню его совсем… Покажешь фотку?        Аня, не вставая нащупала на журнальном столике телефон и зажгла экран, копаясь в соцсетях. —Вот. —Какой красавчик! —оценила работница лаборатории, изучая фотографию.—Я в твоём возрасте тоже на таких западала… Рада, что у тебя всё хорошо… —Оксана, если Тихонов не замечает тебя, то он просто придурок! —твёрдо заявила подросток, убирая мобильник на место. —А придурки нас, женщин, не заслуживают! Мы созданы для прекрасного! Амелина совершенно ясно разглядела в племяннице свою привычку бороться за права жен      ского пола и почувствовала тепло в сердце. —Точно…—блондинка глянула на часы. —О, Боже, мне же совсем скоро вставать!.. Давай поспим хотя бы пару часиков… —Конечно, конечно… Прости, это я тебя тут заговорила…—согласилась Аня. —Всё в порядке… Спасибо, за этот разговор…—устало улыбнулась подчинённая Рогозиной. —Обращайся…       Петракова ещё немного поворочалась и осторожно позвала: —Оксана? —М-м-м? —сквозь сон отозвалась та. —Я люблю тебя… Из-под ресниц выглянули блестящие искорки изумрудных глаз. —И я тебя, малыш…       Лаборантка тряхнула головой, возвращаясь в реальность. Её сестра на короткое время помирилась с мужем, жалея дочку. И племянница перестала появляться в квартире Амелиной, но не по своей воле… Родители подростка стали срываться на Аню, делая скандал из пустого места и при малейшей провинности запрещали ей самое дорогое—видеться с любимой тётей. Петракова всегда была сильной девочкой и дни, проведённые с профессионалом по криминалистике, не прошли даром. Школьница превосходно взламывала замки любой попавшейся под руку железкой и ни няньки, ни камеры, ни охрана не могли её остановить. Игнорируя преграды, светловолосая появлялась на знакомом пороге каждую пятницу. Они с Оксаной веселились, ходили на прогулки, смотрели кино… Аня интересовалась уголовными делами, совсем не боялась фотографий трупов, разбиралась в химии и биологии, читала книги о ядах, которые дарила ей сотрудница ФЭС и вскоре сама отважилась помогать тёте в раскрытии преступников, строила теории, изучала законы, выучивала наизусть статьи УК РФ…        Сегодня обстоятельства немного изменились. Екатерина снова поругалась с Виктором и уехала на вечеринку к подруге…забыться… Сам Виктор заперся в своём большом кабинете с бутылкой дорого коньяка, после семейных ссор, он стал часто выпивать. А Аня… Аня, пользуясь возможностью, ушла к тому человеку, которому действительно была нужна… —Идиоты!.. —презрительно выплюнула Амелина, поглаживая девочку по спине. —Угу! —согласилась сероглазая.-А еще папа сегодня позвонил Александру Евгеньевичу и отчитал его за то, что он не докладывает ему о моей успеваемости!        Преподаватель Ани по математике был тощий добродушный старичок с толстой полосой седой бороды до самой груди и гладкой лысиной. —А у тебя, что проблемы?... —осторожно спросила полицейская. —Да в том-то и дело, что нет! —вспыхнула шестнадцатилетняя, по-прежнему сидя на коленях у тёти и возмущённо размахивая руками. —Я только сегодня получила одну тройку, но Александр Евгеньевич случайно перепутал меня с какой-то Аней из параллельного класса и пообещал всё исправить. Я сказала об этом папе, но до него разве докричишься?! Он всё равно позвонил! Как я теперь в школе вообще покажусь?! —чуть не плача от досады опустила голову Петракова. —Так, малыш, успокойся... —бархатным голосом попросила Оксана. —Александр Евгеньевич у вас приличный, понимающий мужчина. Я сама с ним поговорю и всё улажу, обещаю. —Точно? —с надеждой оживилась подросток. —Точно! —улыбнулась блондинка и изучив расстроенное, бледное, эмоционально вымотанное личико…своего ребёнка, уткнулась лбом ей в висок. —Хэй, кого я люблю больше всех? —Меня! —довольно вздёрнув носик, ответила Аня. —Правильно! —тихо рассмеялась лаборантка.       Несколько секунд родственницы мило друг другу улыбались, пока снова не зазвонил телефон, на этот раз у Ани. —Алё? —Привет, Анюта… Ты дошла? —раздался по ту сторону трубки неловкий мужской бас. —Да, Тём, я в ФЭС…—улыбнулась в пустоту девочка. —Скажи, а твой отказ на моё предложение тебя проводить, как-то связан с нашей школьной новенькой? —выдохнул парень. —Нет!.. —дернулась племянница Амелиной, сминая ткань штанины на колене. —Не понимаю, причём тут она?.. —Ни при чём!-запаниковал хулиган. —Я… Я просто спросил!        Петракова сжала телефон до белой кожи. —Ладно, Тём… Мне пора…—выдавила она после тяжёлого молчания. —Пора? —разочарованно шепнул уличный художник. —Стой! —на противоположном конце провода что-то опрокинулось, булькнуло водой и звонко разбилось. —Вот чёрт!-было слышно, как кроссовки шагают среди осколков. —Анюта? Анюта, ты ещё здесь?! Не вешай трубку, пожалуйста! Нам нужно поговорить! —Не нужно, Тём…—спокойно ответила старшеклассница. —Уже очень поздно. Ложись, у тебя завтра урок гитары. Проспишь. —Аня!.. —Пока, Артём, —девушка быстро отключилась, и жестом, точно таким же, как тётя, швырнула телефон на стеклянный стол.        Оксана, внимательно следившая за эмоциями племянницы, заёрзала на стуле, притягивая девочку к себе. —Что за новенькая? —тихонько спросила блондинка. —Не знаю! —раздражённо отмахнулась подросток. —Какая-то Настя… —Сегодня пришла? —Да… От директора сразу к нам. Игорь Маркович как узнал, что у неё папа бизнесмен, так сразу всё подписал. Даже на успеваемость глаза закрыл! Конечно, в школе недавно актовый зал затопило! Новая аппаратура нужна! А это всё деньги!-Петракова отвела назад красивые волосы. —Клавдию Афанасьевну помнишь? —Вашу классную руководительницу, которая приходит к вам раз в году? —задумчиво нахмурилась Амелина. —Да, эту корову!.. —Малыш! —Что?!! У неё три подбородка! И шеи совсем нет! —нисколько не стыдясь воскликнула девушка. —Она когда по коридору идёт, на ней все её жировые складки подпрыгивают! —дочка Кати мило сморщила носик. —С ней рядом стоять невозможно! Где она только купила такие отвратительные духи?! —Ладно-ладно!.. —сдалась старший лейтенант. —Знаю, ты Клавдию Афанасьевну не очень любишь… Так, что там с Настей? —Она пришла к нам как раз на физике…—продолжила Аня.-В кожаной куртке, красной блузке, с растрёпанной причёской… Директор сказал коров… Хм, в смысле…Клавдии Афанасьевне пару слов, и она сразу расплылась в своей слюнявой улыбке…—Петракова зло схватила со стола ручку, нервно щёлкая кнопочкой, наблюдая как кончик стержня появляется и исчезает в металлическом колпачке. —Ну, ребята сразу смекнули что к чему! На перемене девчонки стали набиваться к ней в подруги, мальчики в ухажёры… Со мной-то такой трюк не прокатил… Я никому никогда не платила за любовь и дружбу…—шестнадцатилетняя одёрнула рубашку. —В общем, потом все мы разбежались по дополнительным кружкам. Я закончила вязание зимнего шарфика и спустилась на первый этаж. Там, после буфета в музыкальном классе меня всегда ждёт Тёма… Ждал…—Аня подвинула к себе листок бумаги, выводя на нём ручкой что-то бессмысленное. —Его не было… —еле слышно шепнула светловолосая. —Но кто-то говорил в чулане для инструментов. Я подумала… Может это Тёма потерял медиатор для гитары? Он его часто теряет… Дверь была приоткрыта. Я дёрнула ручку… —И что ты там увидела? Ручка съехала в бок, оставив на бумаге жирную грязную полосу. —Воссоединение милых влюблённых голубков! —с ядовитой насмешкой ответила Аня. —Артём стоял, прислонившись к стене, а Настя висла у него на шее с полу-расстёгнутой блузкой… —Боже, она же несовершеннолетняя…—шокировано положила руку на лоб сотрудница ФЭС. —Если Артём вдруг её изнасилует, ты первая об этом узнаешь! —пообещала школьница злорадно щурясь. —Малыш, —мягко начала Оксана, понимающе наклоняя голову к детскому личику. —Мы с тобой обе знаем, что он не такой…        Петракова с отвращением фыркнула. —Он же позвонил…—мирно продолжала блондинка. —Хотел объясниться. Может, всё было ни так, как ты видела… —А чего тут объяснять?! —развернулась к тёте племянница. —Макияж по ярче! Юбку по короче! И к твоим ногам падает вся мужская половина школы!.. —Мне казалось, ты выделяешь Артёма из этой толпы… —Значит, показалось! Выходит… Он такой же озабоченный баран, как и все! Оксана опустила руку в сумочку, извлекая черную расчёску. —Что ещё случилось? —поинтересовалась лаборантка, заботливо водя зубчиками по детским волосам. —Я забыла кошелёк…—досадливо сообщила шестнадцатилетняя. — Перевернула портфель, но мелочь на проезд так и не нашла… Набрала папу, но он не ответил. Пришлось идти домой пешком. —Почему не позвонила мне? —Неудобно было…—смущённо призналась Аня. —Вдруг у тебя нет времени? Привезли очередной труп и нужно срочно изучить его одежду… —Ну, труп от меня уж точно никуда не убежит…—улыбнулась Оксана, кладя расческу и плавно разделяя пряди светлых волос. —А на тебя я найду время, будь в морге хоть сотня трупов. Девочка сжала взрослую руку. —Расскажи, как ты? —Ой, не спрашивай! —отмахнулась старший лейтенант. —Мастеру игрушек проломили череп. Минуло двадцать четыре часа… И у меня ничего ни на кого нет!.. —она раздражённо отодвинула клавиатуру. —Сейчас придёт Рогозина и закопает меня под плинтусом!.. —зеленоглазая заметила за стеклянной стеной начальницу в компании Соколовой. —О, вот и она!.. —Амелина! —прогремела Галина Николаевна, едва переступив порог лаборатории. —Это что ещё такое?!!.. —полковник была готова осыпать блондинку упрёками, но, заметив в аудитории ребёнка, удивлённо замолчала. —Да не знаю я, где искать преступника! Не знаю! —вскипев крикнула подчинённая Тихонова. —Улик нет! Мы вообще никогда его не найдём! —Я не поняла! —вскочила с её колен племянница. —Это что за настрой?!       Женщина с изумрудными глазами сложила руки на груди.        Аня снисходительно улыбнулась, кладя руку на спинку белого кресла, где сидела тётя. —Как тебя зовут? —Оксана…—вяло отозвалась блондинка, но поймав пытливый взгляд подростка, вздохнула. —Оксана Амелина… —Кем ты работаешь? —Старший лейтенант ФЭС… —А чем славится ФЭС?       Тут лаборантка закатила глаза и вопросительно уставилась на дочь сестры. —ФЭС не сдаётся! —уверенно отчеканила девочка и пододвинула к работнице клавиатуру.—Так что глубоко вдохни и найти мне этого преступника! У тебя получиться, а знаешь почему? —Почему?.. —не сдержав улыбки, повернулась к шестнадцатилетней модница. —Потому что, ты у меня самая лучшая! —Петракова наклонилась и поцеловала тётю в лоб. —Я приготовила тебе твой любимый супчик, испекла пончиков, купила йогурт и намешала туда шоколада с вишней, как ты любишь… Закончишь, жду тебя в буфете с наивкуснейшим ужином, идёт?..-Аня подмигнула приятно удивлённой блондинке, смерила Соколову убийственным взглядом и, подхватив рюкзак, направилась к выходу из лаборатории, но у самой двери вдруг остановилась. —Оксана… Кого я люблю больше всех? —Меня…—гордо выпрямилась сотрудница. —Правильно!        Ночная гостья ушла. Амелина поправила халат, стянула чёрную резинку с запястья, завязала волосы в милый пушистый хвостик, хрустнула костяшками пальцев и решительно пододвинула к себе клавиатуру. —ФЭС не сдаётся…—блондинка с жаром принялась что-то печатать, пока коллеги вокруг неё переглядывались друг с другом, неспокойно шептаясь. —Нашла!..       Галина Николаевна оживилась и опустилась на свободный стул рядом со старшим лейтенантом. —У дочери Шинова, Ирины, было два брака…—принялась объяснять Оксана.—И первым её муж, Максим Эдуардович Сенов, азартный игрок в карты. Будучи женатым на Ирине, он задолжал крупную сумму денег серьёзным людям и продал своему богатому тестю большой дом в лесном посёлке, доставшийся ему от деда. Я думаю, лук хранили именно там…—на компьютере появился электронный диалог. —Вот, смотрите. Это очень старая переписка Сенова и его соперников… Сначала сыпались угрозы, Максим Эдуардович клялся в возврате долга, потом деньги появились, а картёжники решили узнать, нет ли в добыче средств криминала, тогда Сенов и рассказал про дом и про богатого отца жены, но теперь внимание! —Амелина открыла фотогалерею Шинова. —Данная информация из телефона Аркадия Вячеславовича. Там есть скрины буквально каждого, даже самого незначительного общения зятя. —То есть Аркадий Вячеславович не доверял мужу дочери и знал о его фанатичной любви к колоде…—нахмурившись произнесла Рогозина. —Зачем же он тогда купил у Сенова дом? —Дальше ещё интереснее…—Оксана снова ударила по клавиатуре и нашла фото милой пухленькой девочки, которой на вид было чуть больше года. — Это общая дочь Максима Эдуардовича и Ирины Аркадьевны Марта… Несколько лет назад случилось несчастье, и маленькая Марта утонула в джакузи во время утреннего купания. Было заведено уголовное дело, ребёнок погиб в квартире Шинова. Дедушка должен был посидеть с внучкой пока Ирина отсыпалась после ночной операции, она хирург. А Сенов допоздна сидел в своём офисе и писал годовой отчёт по выполненному проекту. Шинова судили по сто пятой статье… —Умышленное убийство…—удивлённо хмыкнула Галина Николаевна. —Это дочь обвинила его в трагедии? —Да, —кивнула Оксана, сосредоточенно покручивая указательным пальцем колёсико компьютерной мышки. —Были подозрения, что наш убитый невзлюбил Марту из-за неприязни к зятю и хотел отдалить Сенова от дочери… Дело долго не могли закрыть, Шинов пережил инфаркт, сменил трёх адвокатов, и последний нанятый им человек непонятно откуда выяснил личность любовницы Максима Эдуардовича. Она оказалось прислугой Шинова, можно сказать простой горничной, Аделией Романовной Тёмной, которая совершенно нездорово любила своего партнёра по постели и пошла на убийство маленького ребёнка, надеялась взять под крыло разбитого душевной травмой осиротевшего отца… —Не знаю, как можно охарактеризовать таких людей, не используя нецензурную лексику…—процедила Белая, сложив руки на груди. —Надеюсь, это тварь сидит? —Не совсем…—Оксана открыла на экране ещё один документ и нетерпеливо почесала кончик носика. —Вообще первый раз во всей этой истории Аделию задержали вовсе не из-за подозрения в убийстве. В сумке горничной обнаружили три килограмма метамфитамина… —Это же наркотик…—озадаченно вздернула брови Таня. —Да, —просто кивнула Амелина. —Психостимулятор. Вызывает страшные галлюцинации, раздражительность, депрессивное настроение, может привести к инсульту…—блондинка ещё немного поскользила глазами по черному тексту. —Так, ну, судя по медицинским заключениям, наркотики горничная берегла исключительно для себя и была опытной наркоманкой. Метамфитамин может вызвать зависимость уже после первого употребления. —Кто же поставлял простой уборщице наркоту в таком большом количестве?—развела руками Валя. Оксана откинулась на спинку кресла и чуть шевеля мысочками туфель, стала покачиваться, шатая колёсики стула из стороны в сторону. —Думаю, я знаю кто…—изящные пальчики снова забегали по клавиатуре. — В компанию Аркадия Шинова почти одновременно с Аделией поступил работать новый бухгалтер Глеб Игоревич Ярцев двадцати семи лет. —И что? —ядовито усмехнулась Соколова. —Мы арестуем его за поступление на новое рабочее место?        Старший лейтенант отодвинула компьютерную мышку и спокойно облокотившись на стол, переплетя пальцы в замочек, подняла на рыжую свои изумрудные глаза. —Ты знаешь, как называют метамфитамин наркоманы в своем сленге? —нежно-розовые губы чуть улыбнулись. —Это вещество имеет вид полупрозрачных кристалликов, поэтому многие любители иглы величают его просто «снег». Я только что взломала страничку Тёмной в соцсети, она довольно давно общается с Ярцевым… —И?! —Юлия теряла терпение. —У него прозвище Снеговик… Повисло недолгое молчание. Оксана победно поправила кудряшки за ушком. —Что ещё можно подумать, если Аделия очень часто уговаривала «доброго Снеговика принести ей немного снега»? —невинно хлопнула ресницами Амелина, тихо смеясь. —Ну, как, весомый аргумент, товарищ майор?..       Юлия упрямо фыркнула, но промолчала. Компьютер звякнул, требуя к себе внимания. —О, как быстро! —вздёрнула брови блондинка, переходя к присланным материалам. —Что это? —Антонова заинтересованно оперлась ладонями на гладкую поверхность стола. —Мой запрос из психиатрической больницы, где лечилась Тёмная…- ответила лаборантка. —Лечилась? —переспросила Татьяна. —Да, Аделия покончила жизнь самоубийством неделю назад…— Амелина быстро заглянула в собственные записи и, словно испугавшись, резко захлопнула блокнотик с единорогом. —При каких обстоятельствах? —поинтересовалась полковник —Минуту…—блондинка сосредоточенно что-то искала в ужасно запутанном описании трагедии, записанном очевидцем-медбратом. —Перед смертью Тёмной мерещился призрак маленькой девочки в белом платьице с большими карими глазами и длинными угольными волосами… Это её постоянная галлюцинация… Женщина шла на зов своей фантазии, забралась на подоконник и шагнула в окно… —Тёмная оказалась невменяемой…—равнодушно пожала плечами Соколова. — Загадка смерти—просто бред человека с повреждённой от наркотиков психикой. Оксана несколько секунд смотрела перед собой, изумрудные глаза вновь вспыхнули. —Может и не бред…—ухмыльнулись похожие на лепестки роз губы, изящная ладонь потянулась к телефону. —Алё? Майский, вы где? Уже подъезжаете… Слушай, закончите с осмотром дома, отправитесь по ещё одному адресу. Координаты я сейчас тебе сброшу. В тридцати километрах от дачи Шинова, глубоко в лесу есть озеро, а прямо за ним кладбище. Она образовалась там ещё до поселка, когда всю территорию занимало несколько маленьких деревень. Так вот, мне нужно, чтобы ты нашёл могилу маленькой девочки. Предположительно она изображена на памятнике в белом платье и распущенными черными волосами. Имя я тебе сказать не могу…        Оксана положила телефон экраном вниз и Тихонов только сейчас заметил у неё под прозрачным чехлом осторожно вложенное фото племянницы, которая мило улыбается в камеру, высунув язычок. —Ты думаешь, что?... —удивленно начала Рогозина. —Уверена, —отчеканила старший лейтенант. —Но ведь официально у Аделии не было дочери… —Официально у восьмидесяти процентов мужчин, гостей нашей конторы, есть обручальные кольца на пальцах, это же не мешает им заводить любовниц…—спокойно посмотрела на нее Амелина. —Так и у других. Официально каждые родители должны любить своих детей, но есть те, кому дети просто не нужны…—её взгляд затуманился, сделался грустным и уплыл куда-то за стеклянную стенку лаборатории.        Из буфета вышла Аня, поправила рубашку, огляделась и, поймав взгляд тёти, широко улыбнулась, в приветствии размахивая в воздухе миниатюрной ладошкой.        Иван опять повернулся к Оксане. Блондинка, кажется, не замечала никого вокруг. В недавно убитом лице таилось столько нежности и счастья, что работница лаборатории словно светилась изнутри. Она смотрела на родственницу так, как мама смотрит на любимую дочку, которой непомерно гордится…        Галина Николаевна тоже посмотрела на Аню, приподняла правую бровь и повернулась к блондинке, та, очнувшись, неловко поправила подол юбки. —Как я сказала, Тёмная родила дочь, не имея ни опыта в заботе о младенцах, ни самого желания вообще видеть ребёнка… Через какое-то время уже немного повзрослевшая девочка была оставлена у дверей приюта. У малышки не было официальной регистрации, она плохо говорила, всего боялась, а единственной нитью из её прошлого стал потрёпанный игрушечный слоник, с которым она не расставалась ни на минуту…—Оксана щёлкнула шариковой ручкой, убрала в сумку любимый блокнот, осмотрела стол, взяла листы с результатами экспертиз, сложила в папку вместе с фотографиями квартиры убитого, выключила компьютер, захватила ноутбук и поспешно встала. —Прошу прощения, но малыш меня ждёт. Майский и Круглов скоро привезут новые улики. Я как раз успею перекусить…—с этими словами лаборантка удалилась. —Что это за девочка? —полюбопытствовала Валя, через стеклянную стену наблюдая как Амелина и ночная гостья, улыбнувшись друг другу, исчезли за дверью в буфет. —Э-э…—протянула Белая. —Без понятия.        Соколова надменно скривила губы, намекая, что она тоже не знает, и вышла с целью отправиться за Снеговиком. Рогозина заинтересованно переглянулась с коллегами, молчаливо разглядывая закрытые жалюзи буфета. —Аня…—раздраженно выдал чей-то грубый голос.       Женщины повернулись к Ивану, о существовании которого успели забыть. На протяжении недавно произошедшей беседы шатен и слова не произнес, только кидал в сторону блондинки резкие, неопределённые взгляды. —Кто? —переспросила Татьяна. —Анна Петракова, —процедил сквозь зубы Тихонов. —Ученица 10 «В» класса, дочь Екатерины и Виктора Петраковых, племянница Оксаны Амелиной. —А-а-а…—понимающе кивнула Белая, кладя ладонь на лоб. —Точно, помню! —Да, Оксана как-то рассказывала мне о ней…—кивнула Антонова. —Правда, чаще это были жалобы на хулиганистого, невыносимого подростка… Что же изменилось?.. —Наверное, они наконец нашли общий язык…—улыбнулась Рогозина. —Угу, и что-то потеряли, учитывая довольно натянутые отношения с родственниками…—заметила Белая, указывая подбородком на телефон, оставленный старшим лейтенантом на столе. —Неужели всё так серьёзно? —обеспокоенно спросила Валентина. —Но, если у Оксаны действительно проблемы, почему она не поделилась ими с нами?.. —Честно говоря, её молчание меня не удивляет, —грустно высказалась Белая, убрав руки в карманы. —Амелина уже давно ходит как в воду опущенная… Вчера я ей предложила на выходных прогуляться, может в клуб заглянуть, потанцевать, развеяться, познакомиться с кем-нибудь… В общем, расслабиться… —А она?.. —спросила Рогозина. —Побледнела…—прошептала Таня, пристально следя за дверью буфета, опасаясь быть услышанной. —Я хотела за тобой бежать, Валь…—наклонилась к потологоанатому капитан полиции. —Состояние у Оксаны было предобморочное… Ну, я усадила её на стул, хожу туда-сюда, пытаюсь выяснить что случилось…—Белая вдруг стыдливо потупилась. —Мы…хм…мы сильно поругались два дня назад… Я… Я наделась сгладить обиды дружеским времяпрепровождением… —Поругались?.. —усмехнулась Рогозина. —Брось, я скорее поверю, что Амелина сцепилась с Соколовой, но никак не с тобой. Вы всегда ладили… —Просто… Просто, мы ведь недавно закрыли дело об этом жутком коллекционере бабочек, который убил работницу зоомагазина, усыпив её и полив тело девушки соком манцинеллового дерева…*       Собеседницы кивнули. —Так вот, в тот день…       Оксана зацепила ногой дверь перед входом в гараж, пытаясь не уронить выстроенные прямой башней картонные коробки. Это были толстые, невероятно тяжёлые книги энтомолога, его собственного авторства. Он посвятил всю свою жизнь изучению насекомых и походил на выжившего из ума отшельника, обитающего не в квартире, а в ракушке, подобно раку… Блондинка делала шажочки то вправо, то влево, сохраняя баланс. Груз шатался, а руки зеленоглазой уже дрожали от напряжения, но тем утром Амелина была в слегка приподнятом настроении. Ей предстояло весь день проработать с Белой в гараже, пока Холодов и Тихонов возятся в лаборатории с очередными экспериментами. Целые сутки вдали от хакера и сердечных переживаний… Старший лейтенант улыбнулась своей неловкости, представляя, как забавно она сейчас выглядит со стороны, и всё-таки протиснулась в просторное помещение гаража, где пахло машинной резиной и уличной прохладой. Сегодняшний день не омрачат никакие трудности. Оксана готова сидеть над уликами всю ночь, лишь бы не придаваться душевной тоске рядом с руководителем компьютерного отдела… Тем более искать преступника плечом к плечу с Таней легко и весело. Подруга всегда поддержит и успокоит…        Амелина огляделась в поисках Белой, но не обнаружив капитана полиции, осторожно подошла к лабораторному столику, намереваясь поставить рядом коробки с книгами. Работница ФЭС облегченно выдохнула, когда ноша коснулась пола, выпрямилась и случайно задела край стола. Тот сдвинулся с места и легкие пробирки, не наполненные ничем тяжёлым и жидким, скатились с застеклённых рамок с бабочками, поочерёдно падая.        Оксана не успела ничего сообразить, потому что в этот самый момент хлопнула дверь, пропуская в гараж Татьяну. Она несла два новых, ещё не распакованных маркера, забытых в ящике. Амелина ужаснулась. Пробирки оказались не подписаны и лежали каждая радом со своей бабочкой, храня образцы пыльцы с крыльев… —Что ты наделала?! —вскрикнула Белая, заставив блондинку вздрогнуть. —Как я теперь пойму, где чья пыльца? Здесь же видов под сотню! —Таня, не переживай…—примирительно начала старший лейтенант, лихорадочно ища нужные слова. —Не переживай?! —яростно повторила Таня, грозно шагнув в сторону Оксаны. —Я провозилась с этим всю ночь! —Танюш… —Аргх!.. —капитан полиции нервно взъерошила каштановые волосы. —Когда я просила Рогозину дать мне помощника, я была готова принять кого угодно, но только не тебя!..        Амелина растерянно моргнула, в изумрудных глазах отразился немой вопрос. Оксана верила в нечто неосязаемое и доброе всё свою жизнь, всегда знала, что есть верность, дружба, любовь… Всегда слушала своё сердце… И это самое сердце сейчас колотилось, выло от царапин, кровоточило… —В каком…—лаборантка сглотнула, ей не сразу удалось заговорить. —В каком смысле только не м-меня?.. —продолжил дрожащий голос почти шепотом. —В прямом! —не колебаясь ни секунды ответила Белая. —Последние месяцы у тебя всё валится из рук! Ты иногда вообще не понимаешь, что делаешь! Летаешь где-то в облаках!... Не пора ли спуститься с небес на землю?!..        Оксана судорожно забегала глазами по полу, где хаотично лежали прозрачные пробирки с красными крышечками. Блондинка хотела попробовать их посчитать, чтобы отвлечься от набухающих на ресницах слёз. Ей нужна была помощь. Ей очень нужна была помощь. Она уже почти забыла, что такое сон. Она путала числа в календаре. Она боялась шорохов по ночам. Она мало ела. Она с трудом унимала дрожь в ладонях… Она сама не знала, что с ней… На прошлой неделе Оксане так хотелось рассказать обо всем кому-нибудь… Сегодня ей хотелось кричать. Амелина робко подняла глаза на Белую. Они ведь могли бы обсудить это прямо сейчас, спокойно поговорить и, может, наконец найти выход… А потом постучаться в двери морга, тихо позвать Валю и проконсультироваться насчёт хорошего успокоительного… Могли бы… —Не знаю, что с тобой происходит…—раздражённо махнула волосами Татьяна. —Но если ты не можешь держать свои эмоции при себе, то тебе нечего здесь делать!.. —капитан полиции развернулась и гордо ушла, оставив коллегу в одиночестве. И вот тогда Оксана поняла, что всем наплевать. Всем просто и откровенно наплевать. А всё это…всего лишь работа… Зеленоглазая подошла к ближайшей стене и скатилась по гладкой, холодной поверхности вниз, обнимая себя руками. Рогозина всегда твердила преступникам о выходе, о простом выходе из всех бед… Без жертв, убийств и боли… Оксана отчаянно пыталась найти этот выход… Открывала двери, искала ключи, взламывала замки, но нужной комнаты так и не нашла… Рядом больше не было друзей, а самый дорогой человек сидел на расстоянии меньше метра, за соседнем столом, но был как будто…в пустоте… Нет, это она стала для него пустотой. Прозрачной, никому не нужной пустотой…       Выход… Амелина не знала откуда взяться этой двери. Она её не видела. Она уже ничего не видела… Наши дни. —Ты с ума сошла?! —шокировано открыла рот Валя. —Я просто сорвалась…—пробормотала Таня, густо краснея от стыда. —Ты поступила ужасно! —строго упрекнула подругу Антонова. —Ситуация, конечно, неприятная…—кивнула Галина Николаевна, смерив Белую осуждающим взглядом.-Но поправимая… —Послушайте, может, хватит?!.. —не выдержал Иван. От разговоров об Амелиной у него внутри всё выворачивалось наизнанку, а сердце ломало ребра и пальцы над клавиатурными кнопками холодели и дрожали, не попадая на нужные буквы. Хакер, кажется, был на грани истерики.—У нас на руках запутанное дело, а в допросной ни одного подозреваемого! Не хотите сосредоточиться на этом или предлагаете всё бросить и помчаться к Оксане выяснять причину перемены её настроения?!..        Женщины какое-то время озадаченно смотрели на руководителя компьютерного отдела. —Между прочим, раньше, ты бы так и сделал…—тихо, но твёрдо заметила Таня. Тихонов ответил ей угрюмым молчанием…

***

—То есть Шинов купил у Сенова дом из-за чувства вины? —уточнила Аня у Оксаны, сидя за буфетным столом напротив тёти и жуя блестящий от масла пончик. —Угу…—ответила блондинка, отхлёбывая горячий чай из чёрной кружки с логотипом конторы, сладкая пудра таяла на женских губах. —А почему Снеговика, как там его?... —Ярцев, —напомнила старший лейтенант, взяв с блюдечка ещё один пончик. —Точно, почему Ярцева не посадили? Неужели не нашли его связь с Тёмной? —Понимаешь, тут стоит учитывать, что, во-первых, Аделия уже тогда была не в себе… Петракова сосредоточенно кивнула. —Следовательно, выяснять имя наркодилера у сумасшедшей горничной никто не стал. Во-вторых, Аркадий Шинов щедро платил полицейским, которые занимались этим делом, а они просто предоставили ему преступление, лежащие на поверхности, и нашли убийцу его внучки, получив деньги. Глеб Ярцев не был их основной целью… —Раскрывали дело ради наживы…—презрительно хмыкнула Аня, разглядывая фотографии трупа. —Уроды…       Оксана убрала в сторону чашку, азартно улыбаясь. —Ты знаешь: всё, что не смогли найти другие, найдёт ФЭС. Подросток радостно поймала взгляд тёти, но внезапно напряглась, заметив остальных сотрудников, которые тоже решили отдохнуть перед приездом майоров. Анна поспешно соскочила со стульчика на пол, обогнула столик и села рядом с родственницей, продолжая тасовать снимки.       Валя поставила чайник. Белая сконфуженно прошла к холодильнику. Тихонов развалился на диване с планшетом. Рогозина зорко следила за Петраковой своими умными голубыми глазами, иногда перекидывая их на Амелину. —Это то, о чём я думаю? —восторженно прошептала Аня, тыча пальчиком в одну из фотографий. —Охотничий арбалет! —Именно он, —кивнула старший лейтенант. —Вау! —хихикнула школьница. —Помнишь, ты рассказывала, как дедушка учил тебя стрелять из лука? —Да, папа любил охоту…—грустно улыбнулась Оксана, облокотившись правым локтем на стол и подперев кулаком щёку. —Мы часто сбегали в его лесной домик. Там, я взяла в руки свой первый лук. Мне было десять.        Антонова, Галина Николаевна и Татьяна тихо налили себе по чашке чая и, внимательно глотая каждое слово, осторожно уселись за стол, даже Иван, который лежал на диване с написанным на лице равнодушием, весь обратился в слух. —Животных я, конечно, не убивала, но папа вырезал мне мишени на стволах деревьев…—продолжала Оксана, задумчиво сминая кончик фото. —Было круто сразу после школы прыгать в машину, мчаться подальше от проблем… От моих стрел любая кора в щепки превращалась…       Амелина поймала удивлённый взгляд племянницы. —Что? —непонимающе спросила блондинка. —Думаешь, легко жить когда ты одна из лучших учениц в школе, отличница, любимица преподавателей?… Эта глупая роль пай-девочки меня уничтожала… —А какая роль тебе нравилась? —пытливо заглянула ей в глаза Аня. Оксана чуть улыбнулась уголком губ. —Ты сама прекрасно знаешь, что я ненавижу играть роли… И всегда ненавидела… —Но ведь иногда тебе приходиться кем-то притворяться…—возразила Петракова. Она поправила тётину кружку, где блестели белые буквы: «ФЭС» —Ты права,-спокойно кивнула лаборантка, погладив пальчиком логотип. —Работая под прикрытием, я превращаюсь в другого человека, но даже тогда помню о погонах на моих плечах…—Оксана взяла из стеклянной вазочки шоколадную треугольную конфету в красивом пушистом фантике и положила её перед племянницей. —Совсем неважно какая на тебе одежда, главное то, что спрятано внутри…—блондинка, шурша глянцевой бумагой распаковала сладость. —Когда узнаешь человека поближе, прислушайся к себе и пойми, нужен ли он тебе? И, что ещё более важно, нужна ли ты ему? —старший лейтенант откусила кусочек у конфеты. —Люблю шоколад…—она облизала губы. —М-м-м… С ореховой начинкой… Мне это определённо нравится…—Амелина посмотрела на вазочку, где больше не было конфет, сунула в ротик всё угощение и кончиком языка сняла с пальцев остатки сахарных коричневых пятен. —Вот ещё один совет… Конечно, не доходи в подобном деле до фанатизма, но любимыми делиться не стоит… Они только твои и точка. —А мама с папой ругаются, потому что через какое-то время на шоколад может начаться аллергия? —робко спросила Аня, погрустнев. Оксана опустила глаза, потом положила ладонь на затылок Петраковой, притянув девочку к себе, и поцеловала подростка в лобик. —Некоторым людям наплевать на наш внутренний мир, малыш…—лаборантка взяла с круглого блюдечка имбирное печенье в виде сердечка. —Им нравятся только тела… Ведь можно съесть шоколад и брезгливо выплюнуть спрятанные там орешки, завернуть их в салфетку и отправить в мусорку… А затем распаковать новую плитку и так не находя ни конца ни края…        Анна молча кивнула, теребя холодными пальцами манжеты полосатой рубашки. —Мы не имеем право винить людей в том, что они не любят нас…—вздохнула Амелина, смотря на тонкое печенье. —Почему же тогда используют? —с болью в голосе возмутилась подросток.—Если кому-то противен шоколад, он может просто не покупать его… —Полки магазинов, набиты не только шоколадом, —покачала головой старший лейтенант. —Иногда мужчинам и женщинам хочется всего и сразу. И, как правило, многие не привыкли осуждать общество за такие действия, многие привыкли просто молчать и не лезть… Но, хочешь забрать что-то из магазина-заплати, —Оксана взяла ещё одно печенье-сердечко. —Хочешь владеть чьим-то сердцем отдай своё…—она протянула второе кондитерское изделие Петраковой. —Эгоисты на это не способны. Им нравится вить веревки из других и абсолютно ничего не чувствовать. —А что делать тем, кто отдал своё сердце, ничего не получив взамен?        Блондинка одним точным движением переломила печенье пополам. Кривая трещина рассекла середину, превратив угощение в две половинки. Все присутствующие невольно вздрогнули. —Ну, можно попытаться склеить вот это…—небрежно дёрнула плечами Амелина, кладя печенье на дно блюдца и стряхивая с пальцев колючие крошки. —Оксана…-тихонько позвала тётю Аня. —Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придётся вернуться домой? —спокойно заметила блондинка, сводя на «нет» недавний разговор. Подросток на секунду потерялась. —Возьми у меня в сумке из внутреннего левого бокового кармана ещё один комплект ключей и сразу положи в портфель, а то потом забудешь…-не дожидаясь ответа, закончила лаборантка. —У-и-и-и! —радостно взвизгнула школьница, вскочив с места и кинувшись с объятьями на Амелину. —Спасибо! Спасибо! Спасибо! —затараторила светловолосая, но внезапно посерьёзнела. —А я точно не помешаю? У тебя не было планов на выходные? —П-ф-ф!.. —добродушно закатила глаза сотрудница ФЭС. —Не говори ерунды! Ты мои планы! Вчера, сегодня и завтра…—она зарылась носиком в детскую щёку. —Мы закажем кучу вредной еды и будем до утра смотреть фильмы и сериалы? —улыбнулась Аня, которую, кажется, трясло от предвкушения и восторга. —Всё, что захочешь, малыш…—согласно кивнула племяннице тётя.—Только не включай ту историю, ну, про того парня… У него ещё девушку сбил грузовик… —Ты про поцарапанный диск? Я вроде нашла кассету за телевизионной тумбочкой…-задумчиво нахмурила лобик девочка. —Не думала, что у тебя сохранился DVD плеер. —Да, про него… Мне не понравился этот фильм…-брезгливо махнула рукой Амелина. —Оксана, ты прорыдала над ним три часа! —напомнила ей Аня.-Я истратила на тебя годовой запас салфеток! —Хэй! Я говорила как реагирую на трагедии и драмы!.. —легонько пихнула племянницу блондинка. —Хорошо, —хитро усмехнулась Петракова.-Выходит, настала пора ужастиков… —Чтобы я не смогла уснуть?! —возмутилась старший лейтенант. —Ты со своей работой и так практически не спишь…—хихикнула школьница и видя, что тёте нечем ей возразить, показала зеленоглазой розовый язычок. —Ладно, один-ноль! —раздосадовано прищурилась Амелина. —В конце концов, я могу просто закрыть глаза… —Оксана! —Окей, убедила! —сдалась лаборантка. —Но страшилку выбираю я! —Идёт! —с вызовом сложила руки на груди светловолосая. —Меня ты ничем не испугаешь!       Сотрудница ФЭС наклонила своё личико к гордой мордашке племянницы. Изумрудные глаза победно сверкнули. —Будем смотреть боевик про зомби! —Что?! Фу-у! —скорчила недовольную рожицу Аня. —Я не хочу поедая пиццу, наблюдать как у кого-то наружу вылезают кишки! Меня же вывернет! —Я куплю тебе пачку рвотных пакетиков!.. —рассмеялась Оксана. —Брось, фильм просто огонь! Вторая часть только недавно стала доступна в режиме онлайн! А первую я больше полсотни раз пересматривала!..        Тихонов привстал, отрываясь от подлокотника дивана. Из-за неудобной лежачей позы у него ломило шею. Шатен осторожно повертел головой, медленно сел и удивленно посмотрел на блондинку. Иван и не знал, что Амелиной нравятся фильмы про зомби, он скорее был уверен в обратном… Когда успела возникнуть эта перемена? И почему от подобного факта сердце так прыгает в груди?.. —С вами опасно связываться, товарищ старший лейтенант…—усмехнулась Петракова, смиренно качая головой. —Ну, я же самая лучшая, —блондинка с притворным пафосом откинула назад волосы. —Да, —просто согласилась Аня спрыгивая со стульчика на пол. —Самая лучшая, кто бы что ни говорил… А ещё ты моя любимая тётя…—подросток обняла родственницу. —Я сделаю уроки тут, хорошо?-школьница указала пальчиком на удобный журнальный столик и второй диван, напротив которого сидел Тихонов. —Конечно, малыш, —Оксана убрала ей за ушки светлые пряди волос.-Будут трудности, зови. —Спасибо, мам, —девочка подтащила рюкзак к выбранному месту и, облегченно выдохнув, принялась доставать учебники.        Амелина внимательно проследила за действиями Петраковой. Она слышала её оговорку. Все слышали. Но сама Аня похоже ничего не заметила. Она что-то увлечённо искала на белых страницах книг…        Оксана тихо убрала со стола грязную, пластмассовую посуду, предусмотрительно купленную шестнадцатилетней, вымыла чашки, встав в дверном проёме, недоверчиво посмотрела на лампы, размышляя, достаточное ли количество света падает на Анины тетрадки, последний раз с нежностью обвела глазами племянницу и вышла из кухни спокойной бесшумной походкой.       Галина Николаевна, Валя и Белая переглянулись, не зная, что сказать друг другу.       На улице постепенно начинало светлеть. Бархатное небо поджигал рассвет. Рогозина сверила время на часах с мелкими цифрами в телефоне и велела всем продолжить работу. Антонова удалилась в морг приготовить всё необходимое на случай, если Соколова или Майский с Кругловым обнаружат ещё один труп. Белая получила от полковника приказ съездить в психиатрическую больницу, где лечилась Тёмная. Иван наконец взломал планшет Шинова и теперь мог заняться изучением недоступных ранее папок. Хакер поднялся с дивана и бегло взглянул на Аню, потом на место Оксаны за трапезным столом… Это не всё. В Амелиной были спрятаны бессвязные никому так и не сказанные слова. И это определённо не всё… Тихонову почему-то хотелось добраться до этой тайны… Но он не знал как… Да и не находил в этом смысла, который бы снова и снова не возвращал его к любви…        Петракова бормотала себе под нос условие математической задачки. Руководитель компьютерного отдела удалился в лабораторию, осторожно прикрыв за собой дверь.        А на белом блюдце, источая приятный запах имбиря, так и осталось лежать сделанное из сладкого теста разбитое сердце…

***

—Оксана, приём! Видишь меня? —пробасил Сергей Майский в маленький экран служебного планшета, щурясь от яркого солнца. —Да, Серёж, я прекрасно тебя слышу и вижу, можешь не кричать, —чуть улыбнулась в ответ Амелина, сидя за компьютером. —Да тут такой ветер, у меня от его свиста уже в ушах звенит…—виновато пробормотал майор. —Короче, слушай, нашел я нужную тебе могилку, но видишь ли какое дело… Она разорена…—с этими словами полицейский развернул планшет и Оксана увидела у подножья памятника глубокую яму, окружённую горками свежей земли. —Петрович сейчас ближайшие лесные тропы прочёсывает. Трава везде поросла. Человек видать давно не был в этих краях, так что свежие следы найдутся сразу… —Везите гроб к нам, —велела старший лейтенант, разглядывая совсем свежий «человеческий ящик».        Майский быстро оглянулся. —Хорошо, будет тебе гробик, —кивнул любитель кожаных курток. —До связи. —До связи… —Вы не имеете права! —закричал кто-то на весь коридор.-Я буду жаловаться!..        Блондинка вздрогнула и поспешно встала, разглядывая задержанного. Это был рыжеволосый молодой мужчина, невысокого, но и не низкого роста с яркими желто-зелёными змеиными глазами, в белой толстовке с серыми закатанными рукавами и татуировкой черного волка на правом запястье. Соколова вела подозреваемого заковав того в наручники, но преступник активно сопротивлялся, не желая смириться с происходящим. —Я вызову своего адвоката! Вас всех засудят!...       Оксана проводила Глеба Игоревича Ярцева угрюмым взглядом, только сейчас заметив, что у мужчины разбита скула. Наверное, Юля успела перехватить Ярцева при весьма интересных обстоятельствах…       Амелина оказалась права. Уже позже, сидя в допросной, Снеговик не смог оправдать свои действия словами, которые помогли бы ему избежать тюрьмы. Соколова нашла бухгалтера в квартире, доставшейся ему от дяди алкоголика, (эта старая обитель больше напоминала заброшенный гараж), когда рыжеволосый на специально оборудованных весах раскладывал пакетики наркотиков. Одного этого факта и изъятых веществ хватит для суда. Но у сотрудников ФЭС сегодня есть и другие цели… —В каких отношениях вы были с Аделией Тёмной? —задала вопрос Рогозина. —С Тёмной? —вздёрнул брови Ярцев. —Друзьями мы были, кем же ещё?.. —И наркотиками вы её угощали тоже по-дружески?.. — с металлическим сарказмом хмыкнула Галина Николаевна. —Нет…—грустно улыбнулся наркодилер. —Это дело мы с Аделькой вначале вместе проворачивали, а потом я не уследил… В общем, она наркоту попробовала… С первого раза в отрыв пошла… Однажды ночью на меня с ножом накинулась… Крыша у неё поехала…-он провел ладонью по гладкому белому столу. —Ну, я чувствуя вину, отправил её лечиться… Денег-то я таким бизнесом рубил немерено. Не помогло, пришлось в Тёмную психлечебницу определять… Кстати…—Глеб Игоревич откинулся на спинку стула. —Мне же недавно звонил её личный врач… Умерла она… Неделю тому назад, что ли?.. —Тело сейчас у нас, —подтвердила полковник. —Что вы знаете о дочери гражданки Тёмной? —Вы смеётесь?-недоверчиво посмотрел на начальницу ФЭС Ярцев. —У Адельки никогда не было дочери! Она ненавидела детей!.. —Увы, одна дочь у неё всё-таки была… Но девочка умерла в приюте, —с сожалением покачала головой Рогозина. —Честно, не помню никакой девочки…—пробормотал Снеговик. —Как близко вы знали вашего бывшего начальника Аркадия Шинова? —Шинов… Нормальный мужик… Зарплату мне никогда не задерживал, ко всем работникам с уважением относился, по праздникам гулять разрешал, стол накрывал, шампанское все дела… А что он натворил?... —облокотился на стол наркодилер. —Наши оперативники нашли его убитым, —сложила руки в замочек Галина Николаевна, вглядываясь Ярцеву в лицо. —Череп пробит округлым металлическим предметом, —она разложила перед задержанным снимки трупа. —Да вы что?! —вскрикнул Глеб Игоревич, дрожащими пальцами отодвигая фото. —Зачем мне Шинова убивать?! Я как уволился, так и не видел его больше!.. —Почему уволились? —У него же внучка умерла!.. —лихорадочно вспоминая, почесал затылок Снеговик. —Полиция рыскать везде стала, вот я и свалил по-тихому…

***

      Оксана пнула ногой рулон прочной толстой плёнки, расстелив её по полу гаража. Маленький детский гроб блестел в свете длинных ламп. Лакированная деревянная поверхность отливала карамелью, золотистые ручки по бокам были украшены серебряными цветочками, а на крышке овальный значок хранил на себе следующие слова: «Спи спокойно О. С.».       Амелина, переодетая в удобную форму, села рядом с «подарком» оперативников… Интересно, что будет написано на её могиле? И кто первый положит туда цветы?...

***

—Апчхи! —Серёжа, пойдём, я дам тебе лекарство! —уговаривала друга Валя, обеспокоенно глядя на уставшее лицо мужчины. —Валюш, не нужно…—отмахивался от Антоновой сотрудник ФЭС. —Я здоров, как бык! Клянусь… Апчхи!.. —Мне лучше знать, я врач! —возмутилась работница морга. —Ты потологоанатом! —заспорил простудившийся. —Злишься, потому что мы не привезли тебе труп? Валюш, ну, прости, пожалуйста, но это же не повод вскрывать живых!.. —скорчив страшный испуг, участник спецназа ГРУ открыл дверь буфета, но замер, увидев Аню.       Антонова неуклюже врезалась ему в спину. —Валенька, а это кто?-шепнул ей полицейский. —Родственница одного из подозреваемых? —Нет, —отрицательно покачала головой Валентина, пытаясь обойти своего широкоплечего друга. —Это племянница Оксаны… Аня. —М-хм!.. —кашлянул Сергей, обращая на себя внимания школьницы.-Простите, не помешал?        Петракова бросила ластик в тетрадку и медленно повернула голову, убедившись, что говорят именно с ней. —Добрый вечер, товарищ майор Майский, —вежливо кивнула подросток. —Оу, так мы знакомы…—смутился оперативник. —Не совсем…—равнодушно дёрнула плечами светловолосая. —Я вас знаю, а вот вы меня нет. —Да?... Мх-х... — кашель у него рвался наружу вовсе не из-за неловкой ситуации, а из-за больного горла. —И что же ты можешь обо мне сказать?.. —мило улыбнулся Сергей. К детям он всегда относился с исключительной теплотой. —Что я могу о вас сказать? —ответила вопросом на вопрос Аня, сощурив свои загадочные глаза, которые так напоминали штрих блистающего серебром простого карандаша. —На данный момент только то, что вам следует послушаться Антонову и принять лекарство. Выглядите вы неважно…        Валя встала рядом с Майским, чувствуя себя неуютно в одной комнате с родственницей Амелиной. Девочка окинула обоих коллег своей тёти неопределённым взглядом. Она смотрела спокойно, без намёка на какую-либо враждебность, но в этих глазах не было дружелюбия и, хотя они совсем не отражали зелёного цвета, подобно Оксаниным, там пряталась величественная, прозрачная, непоколебимая холодность, до жути напоминающая старшего лейтенанта. —Сергей, вы уже вернулись? — вошла в буфет Галина Николаевна. —Круглову что-нибудь удалось обнаружить в лесу? —А?...-вздрогнул Майский, повернувшись к начальнице. —Да, Галь… Там в кустах лежала мягкая круглая мужская кепка, судя по всему старая… Знаешь, такие пенсионеры носят, когда во дворе с палочками гуляют… Я всё передал Оксане. Она изучает… —Товарищ полковник! —выкрикнула Амелина, распихивая столпившихся в дверях сотрудников. —Я закончила с экспертизой!       Блондинка встала перед главой ФЭС. —Есть несостыковки? —Рогозина забрала у неё чёрную папку со свежераспечатанными листами. —Да, —зеленоглазая указала на нужный документ. — Все детали на гробу-это действительно золото и серебро, сам он из красного дерева, внутри обивка из очень дорогой ткани, поверхность залита такими средствами… Благодаря обработке, гроб сгниёт не скоро… И ещё…—Амелина перевернула листы в папке. —Обнаруженная мною кровь, принадлежит мужчине, я сравнила её с седым волосом, который нашла в кепке, выделила ДНК… Сто процентное совпадение. В базах нет… —Такие похороны стоят больших денег! Откуда?... —попыталась вставить слово Галина Николаевна. —Я знаю, откуда!.. —нахмурилась старший лейтенант, недовольная тем, что её перебили. —Отец Аделии Тёмной, дедушка умершей девочки, имеет толстый кошелёк и свободное время тратит на работу в домашней мастерской, где на заказ вырезает гробы. —Нужно связаться с ним,-решительно кивнула Рогозина. —Роман Борисович Тёмный обещал быть здесь завтра в два часа дня, —беспечно сообщила Оксана, устало распуская волосы и натягивая резинку на кисть правой руки. —В день смерти горничной его телефон был на другом конце города. Сослуживец отмечал юбилей. Они с Романом Борисовичем веселились и пили всю ночь. Кстати, если уж на то пошло, с Аделией отец не созванивался уже три года…—лаборантка указала на распечатанную карту. —Вот все точки, которые посетил телефон Тёмного старшего за последние сутки, тоже ничего интересного… —Оксана…—с уважением взглянула на старшего лейтенанта Галина Николаевна. —Что? —равнодушно подняла голову старший лейтенант. —Отличная работа! —улыбнулась полковник. Амелина вздрогнула. Она не слышала от начальства похвалы так давно, что стала искать в радостном лице Рогозиной скрытый подвох. —Спасибо… —Думаю, на сегодня достаточно,—мягко произнесла хозяйка ФЭС.-Можешь идти домой, я тебя отпускаю… —Ура! —захлопала в ладошки Аня. —Устала меня ждать, малыш? —повернулась к племяннице тётя. —Ниско-о-лько-о!..—широко зевнула подросток. —Идём…—рассмеялась Амелина, увлекая школьницу в лабораторию. На Тихонова их приход не произвёл никакого впечатления. Он даже головы не поднял, всё сидел, уткнувшись в экран компьютера. —А Майский простудился, —хихикнула Петракова, застёгивая рюкзак. —Бегал от Антоновой по всему коридору! —Надеюсь на тебя он не чихал? —Оксана взяла лицо девочки в ладони, с тревогой рассматривая любимую мордашку. —Как ты себя чувствуешь? —Хэй, у меня кашель прошёл три дня назад…—успокаивающим тоном напомнила Аня. —Всё равно…—упрямо поморщила носик старший лейтенант. —Вспомни, что эти трое суток назад, ты не могла встать с постели! —Я прекрасно себя чувствую, Оксана, —улыбнулась тёте шестнадцатилетняя.-Честно. Блондинка поцеловала подростка в лобик. —Приедем домой, приготовлю твой любимый горячий шоколад. —А я испеку твои любимые булочки с апельсиновым джемом.        Родственницы взялись за руки и, явно довольные друг другом, удалились. Иван опустил локти на колени и протёр лицо ладонями, болезненно выдыхая. Хакер вспомнил, что как раз три дня назад Оксана выбила у Рогозиной внеплановый выходной. Потом вернулась на работу дико уставшей, готовой уснуть просто прислонившись к ближайшей стене, не отрывалась от телефона, постоянно кому-то писала, звонила, не могла стереть тревогу из глаз… И эта вечная бледность на щеках…        Тихонов мог бы сделать соответствующий вывод из первых фактов… Его подчиненная отлучается на одну ночь и появляется снова с внешним видом, который, кажется, ничего не знает о здоровом сне. Ответ напрашивается сам… Появился мужчина… Действительно, кто же подумает, что блондинка всю ночь просидела у постели тяжелобольной племянницы, в то время как родители школьницы занимались только личными проблемами, скандалами и вопросами о скором разводе?... Кому это вообще интересно?...       Оксана ведь могла попросить помощи. Позвать Ивана, велеть сбегать в аптеку, купить чая или варенья… Но она промолчала. Сейчас Тихонов понял, что рядом с ним она молчит всегда. Последние несколько месяцев они оба только и делали, что кормили друг друга бесполезным молчанием…       Хакер теперь редко видел, как старший лейтенант улыбается, но знал, что ему она не улыбается вообще… Шатен пытался списать всё на ненависть. Но он устал злиться. Хотел вырвать из сердца эту любовь, но не смог, потому что любовь- это не камень, который можно оставить на берегу и потом бросить в озеро, это само сердце. Вырвать любовь из груди, означает вытащить сердце вместе с ней, а на такую жизнь способны не все…        Компьютер требовательно пискнул. Иван готов сходить в гараж, принести молоток и как следует пройтись по яркому, режущему глаза экрану, чтобы электронный прибор больше не издал в своей жизни ни одного звука.       «К чёрту эту работу…» Город давно искупало в своих лучах тёплое солнце. Из буфета запахло свежезаваренным кофе.       Тихонов вскочил со стула, потом снова сел, опять вскочил и принялся мерить большими шагами лабораторию.       «У Оксаны никого нет. Оксана не сбегала на свидания.»       Руководитель компьютерного отдела остановился, как вкопанный и заметил своё отражение в стеклянной стене. Выходит, он один во всей этой истории был бесчувственным придурком?.. —Вань, ты разобрался с папками в планшете Шинова?-крикнула вернувшееся Белая, стуча костяшками пальцев по открытой двери аудитории. Хакер одним нажатием кнопки перекинул все материалы Татьяне на телефон. —Спасибо, —улыбнулась капитан полиции.-Ужинать будешь? В смысле…завтракать? —Попозже…—хмуро пробормотал кареглазый, пряча руки в карманы джинсов.        Расследование продолжалось ещё несколько часов. Перед приездом нового подозреваемого, сотрудники ФЭС собирали в один большой пазл всю информацию, которую только имели. Увидев Тихонова, Рогозина заметила, что измотанный программист едва переставляет ноги, и, покачав головой, вручила ему ключи от свободной камеры, приказав выспаться.       Но Иван не мог заснуть. Ему всё мерещились в темноте заплаканные зелёные глаза…

***

      Оксана принесла в гостиную два клетчатых пледа и ловко взбила подушки. Аня скоро вернётся. Она только забежит в магазин, чтобы купить крекеров, а к этому времени комната будет полностью готова для самого уютного вечера в истории.       Блондинка переставила невысокий столик на ковёр, параллельно дивану, зажгла торшер, погасив основной цвет, навела порядок на кухне и, взяв с полки недочитанную книгу, стала ждать.        Старший лейтенант с хрупким терпением относилась к одиночеству. Напечатанный текст любимой литературы застывал перед её глазами, но она его как будто не видела. Сама того не понимая, опускала книгу на колени и долго смотрела в одну точку, сдаваясь убивающим мыслям. А возвращением в реальность служила нехватка воздуха… Всё исчезало, превращаясь в слёзы, вопли, истерику и неконтролируемый гнев… И тогда летели на пол и книга, и настольная лампа, и чашка чая, и подушки или что там ещё может попасться под руку?..        Оксана могла убрать комнату, могла в изнеможении заснуть, свернувшись клубочком на ковре, могла…могла осознать то, что не может уже ничего…        Смысл считается утерянным если ты засыпаешь, надеясь уже не проснуться?.. Просто именно так Амелина засыпала каждую ночь… Накрывалась одеялом с головой, зарывалась носом в горячую ткань и тихо всхлипывала, но не от жалости к себе, а от боли, которая была настолько сильной, что доводила до слёз…        Когда в квартире появлялась Аня, смысл возвращался вместе с ней. Он переполнял стены, окна, улицы, забирался под кровать… Он был везде и во всём, что делала Оксана и в том, что делали другие и в том, что творилось само по себе…        Смысл прятался в улыбках, касался рук, невидимым призраком всегда стоял рядом, когда Амелина обнимала племянницу, когда сотрудница ФЭС снова хотела жить… И поэтому, даже в самые трудные минуты блондинка всегда знала, почему она ещё не поднесла дуло пистолета к собственному виску…        Сейчас старший лейтенант обеспокоенно взглянула на часы. Уже полночь. Где же Аня?.. Не успел этот вопрос возникнуть в мыслях, как в двери заворочался ключ. —Наконец-то! —зашла в прихожую зеленоглазая. —Где ты была? Я волновалась! —она действительно переживала и не повысила тона. Они с родственницей не скандалили, давно понимая друг друга без слов.        Петракова промолчала. Амелина включила свет. У школьницы было разбито колено и порваны джинсы, вероятно, она ободрала ногу об асфальт… —Ты упала? —наклонилась к светловолосой тётя. —Что случилось? —Ничего! —рыкнула школьница и, грубо пихнув лаборантку, прошла в гостиную, не снимая кед. —Но…—торопливо догнала её Оксана. —Отстань от меня! —резко повернулась подросток. —Кто тебя обидел? —осторожно спросила эксперт, стараясь игнорировать нападки девочки.        Петракова зло сверкнула своими серебряными глазами. —Ты не имеешь никакого права лезть в мою личную жизнь! —выкрикнула Анна, угрожающе шагнув в сторону хозяйки квартиры и сжав кулаки.        Блондинка растерянно моргнула. Что?.. И это её милый, самый любимый ребёнок, которому она совсем недавно рассказывала всё на свете и который отвечал ей тем же? «Не лезть в личную жизнь…» Но ведь Оксана всегда старалась не болтать лишнего, не выведывать секретов, и, хотя с легкостью могла добыть все тайные переписки племянницы, знала, что никогда не совершит подобного даже под угрозой смерти…       —Малыш…—нежно позвала Амелина, робко улыбнувшись и шагнув родственнице навстречу, примирительно протягивая руку вперёд, желая коснуться детской ладошки. —Не называй меня так! —вскипела Петракова. —Я уже давно не ребёнок!       Сотрудница ФЭС судорожно сглотнула, чувствуя, как всё холодеет внутри. Ей показалось, что по пальцам скользнуло лезвие ножа. —Т-тебе лучше пойти спать…—выдавила из себя зеленоглазая. Голос начинал предательски дрожать, но лаборантка не теряла надежды на положительный исход конфликта. —Давай п-поговорим утром, хорошо?..       С момента появления племянницы в квартире, Оксана заботливо обустроила ей свободную комнату. Они вместе выбирали новый письменный столик и научились клеить обои, смеялись, пачкая друг друга краской… —Лучше?! —рявкнула Аня. —Откуда ты знаешь, что для меня лучше? У тебя нет семьи и, судя по всему, уже никогда не будет! Сделай одолжение, прекрати корчить из себя заботливого родителя! Ты мне не мать!        Блондинка отшатнулась. Повисла могильная тишина. Звенело в ушах. Куда там нужно воткнуть нож, чтобы обеспечить моментальную смерть?..        Петракова, громко хлопнув дверью, скрылась в своей комнате, где тут же надела наушники. Оксана больше не пыталась остановить дочь сестры, чувствуя себя чужой в собственной квартире. Зелёноглазая хотела принести девочке в комнату обещанного горячего шоколада и печений (только что из духовки), она собиралась спросить об этом, но не успела…        Удел подростков совершать побег из дома после скандалов. Верно?... А может, не совсем?..       Сотрудница ФЭС лихорадочно натягивала кроссовки. Слёзы слепили глаза. Шнурки цеплялись к дрожащим пальцам, расходясь пушистыми нитками. Амелина забыла про ключи, не запирая захлопнула тяжёлую дверь, наплевав на лифт, рванула по лестнице на улицу и только там остановилась, секунд десять вдыхала прохладный ночной воздух и в каком-то безумном отчаянии погрузилась в темноту. Люди на пути не попадались. А если бы на тротуаре и возник случайный прохожий, Оксана либо пробежала бы мимо, либо не нарочно сбила бы его, даже не извинившись…       Может прошло полчаса… Может час… Но, когда совершенно обессилев, блондинка облокотилась рукой на фонарный столб, чувствуя покалывание в горле, над городом ярко светила луна. Старший лейтенант пыталась отдышаться. Ей показалось, что от внезапной нагрузки она сейчас умрёт прямо посреди дороги из бугристой плитки. Но сердце постепенно успокаивалось, а приняв обычный темп, невыносимо заболело. Оксана подняла голову, желая остановить новый поток слёз, и сощурила изумрудные глаза от яркого света. Перед лаборанткой красовалась вывеска её любимой маленькой, очень уютной кофейни, где сотрудница ФЭС так часто засиживалась в рабочие дни.        Оксана подошла к стеклянной двери и тихонько заглянула внутрь. Персонала в трапезном зале не было видно. Конечно, хоть заведение и круглосуточное, мало кто ждёт гостей в такое время. Должно быть, все разбрелись по углам и дремлют где-нибудь на кухне или в кладовой… Блондинка осторожно вошла и прошмыгнула в уборную. Никогда ещё Амелина не испытывала такого отвращения к собственному отражению… Для чего ей существовать теперь? Ради кого открывать глаза по утрам? Где сейчас бродит вновь потерянный смысл?..       Тем временем на другом конце города…       Иван тяжело опустился на водительское сиденье. Тени от деревьев подали на здания Федеральной Экспертной Службы. Руководитель компьютерного отдела повернул ключ зажигания. Проехав достаточное расстояние, Тихонов заглушил мотор и уткнулся лбом в руль. Он хотел запретить себе делать то, что собирался сделать прямо сейчас, но не смог. Руки сами потянулись к телефону. В конце концов мир не рухнет, если он просто посмотрит, где Оксана? Доступ к её мобильнику у шатена есть давно… И, помнится, она даже знала об этом...знает, если ещё помнит…       Тихонов дрожащими пальцами стал искать на экране место расположения Амелиной и озадаченно нахмурился, когда обнаружил сигнал. Кофейня… Хакер вывел изображение на более широкий обзор, изучая карту. Это же совсем не далеко, две или три улицы от самого кареглазого. Иван на всякий случай перепроверил данные. Так и есть. Но что Оксана делает там сейчас в первом часу ночи?..       Программист хорошо помнил разговор подчинённой и её племянницы в буфете. Блондинка никогда бы не стала жертвовать желаниями девочки, ради своих собственных и сегодня родственницы должны были устроить кино-вечер. Значит, что-то случилось?... Нет, что-то определённо случилось…        Тихонов ещё несколько секунд не мигая посмотрел на пульсирующую красную точку в экране, потом резким движением перевел программу в систему «навигатор», закрепив телефон на круглой магнитной подставке под зеркалом заднего вида.       «К черту ревность.»       Иван завёл мотор, с треском дёрнул рычаг переключения передач. Машина со свистом закрутила колёсами, оставив на асфальте две жирные чёрные полосы.       «Куда там нужно повернуть?..»

***

       Оксана медленно заползла под ряд гладких, блестящий круглых раковин, стараясь унять нервную дрожь. Она кусала губы, она шёпотом пыталась успокоить саму себя, но любое раскрывание рта, грозило старшему лейтенанту громкой истерикой… Зелёноглазая вздрогнула и испуганно вжалась в стену, когда Тихонов вышиб дверь. То есть дверь осталась на петлях, но, распахнувшись, с диким грохотом ударилась о косяк. Иван обнаружил напарницу не сразу. Он жадно оглядел проход между кабинками и зеркалами, не увидев никого живого, шагнул вперёд и вдруг заметил Амелину. Шатен присел на корточки. Лаборантка теперь не издавала ни звука, она только смотрела на начальника неподвижными заплаканными глазами так, будто он навёл на неё пистолет. —Оксана?.. —Иван шокировано нахмурился и в следующую секунду осторожно выволок сотрудницу ФЭС из -под укрытия по скользкому полу, ведь блондинка и не думала вставать. —Господи, что случилось?! — обеспокоенно спросил программист, прислонив подчинённую к стене и стараясь заглянуть ей в лицо.        Амелина молча глотала слёзы, которые безостановочно струились по щекам и настороженно смотрела на хакера. Уж не сошла ли она с ума? Нет, правда, что Тихонову здесь делать?.. —У тебя жар! —кареглазый прислонился губами к её лбу, вороша налипшие на вспотевшую кожу золотые волосы.        Температура у старшего лейтенанта возникала часто, почти каждый день. Это действительно были нервы, и лаборантка привыкла об этом молчать… Но сегодня она, пожалуй, превзошла себя. Мало того, что жар не исчез сразу, так, несмотря на него, её бил озноб, который ударами тока перескакивал с одного плеча на другое, не касаясь ледяных ладоней.       Совсем скоро из глаз Амелиной исчезло любопытство и вернулось привычное отчаяние, только на этот раз блондинка его не прятала. Волнами где-то в сердце бурлила истерика, заглушая абсолютно весь мир, такой глупый и ненужный…        Иван встал, слегка пошатнувшись. Внезапное сближение с коллегой, которое он всеми силами старался избежать выбило руководителя компьютерного отдела из колеи. Тихонов смотрел на подчинённую, ощущая вовсе не кровавую грусть, а странное облегчение. Да, Оксана расстроена. Да, он не знает, почему. Но шатен сейчас здесь. Прямо здесь… Впервые за последние несколько месяцев взломщик электронных сетей на своем месте. Рядом с Амелиной.        В уборную не спешил персонал кафе. Тихонов намётанным глазом изучил углы под потолком. Камер нет. А зал? По старой привычке Иван всегда обращал внимания на предметы слежения и ещё на входе, приборы над столиками казались ему неестественными. Муляжи.        Оксана немного пришла в себя, когда хакер оторвал её от холодной кремовой плитки, взяв на руки. Иван уже успел распахнуть одно единственное, но большое, окно со специально затонированным мутным стеклом. Ручка на раме была только с внутренней стороны здания. Кроме первого, кофе не имело других этажей, а посторонних, желающих тайно вскрыть кассу, владелец бизнеса, разумеется, опасался. Шатен сел на подоконник, развернулся, свесив ноги, и прыгнул, мягко приземлившись на подошвы собственных кед. Руководитель компьютерного отдела прищурился, оглядываясь. Если просто удалиться, любой сможет войти в кофе. Со стороны улицы ручка по-прежнему отсутствовала. Окно достаточно толкнуть ладонью и оно поддастся…Тихонов осторожно поставил Оксану на землю. Она устало прислонилась к кирпичной стене и, тяжело дыша, стала равнодушно наблюдать за тем, как Иван снимает рюкзак. Хакер быстро дернул чёрную собачку металлической толстой молнии и достал чемоданчик с инструментами. Он часто забывал вернуть инвентарь в гараж. Галина Николаевна знала, что к работе компьютерщик относится с уважением и ответственностью, поэтому не сердилась. Шатен всегда трудился практически круглые сутки, удивительно откуда у него вообще брались силы добираться до квартиры, чего уж говорить о вещах.        Тихонов запер окно, надел рюкзак, ухмыльнулся, довольный проделанной шалостью, и, повернувшись к блондинке, испугался. Амелиной не было. Иван потерянно огляделся, что-то в груди резко подпрыгнуло, больно задев сердце. Но через секунду кареглазый увидел в тени женскую фигуру. Она ступала осторожно, несколько боязливо и выглядела, подобно призраку, блекло. Нет, это не было побегом. По крайней мере, далеко старший лейтенант не ушла. Лаборантка опустилась на одинокую лавочку под широким лучом округлого фонаря. Хакер торопливо последовал за ней, тихонько сев рядом. Сотрудница ФЭС не прогнала его. Она молчала. Да, молчала как и всегда. Таким сделалось их общее «всегда». Нет вопросов. Нет ответов. Одни лишь беззвучные попытки забыть друг друга…        Руководитель компьютерного отдела ловил от зеленоглазой разряды тока. Он вновь ощутил нить неразрывной связи, возникающей между двумя душами, которые, шаря рукой в пустоте, внезапно хватают чью-то ладонь, незнакомую, но действительно родную. Забавно, сейчас эта связь не казалась программисту вымышленной. Она была реальнее самой реальности, казалась единственным нормальным явлением в мире.        Минуты превратились в вечность. Оксана убито смотрела прямо перед собой, сдвинув вместе дрожащие колени. Тихонов понял, что у кафе блондинка просто не могла стоять… Шатен встал, снял толстовку и заботливо накинул её на нежные женские плечи, а когда Амелина ни как не среагировала, позволив тёплой одежде соскользнуть на толстые доски лавочки, кареглазый поочерёдно продел в мягкие рукава ослабевшие руки старшего лейтенанта. Мужской предмет гардероба был блондинке великоват. Она сидела, не меняя позы. Дрожь затихала. Иван поправил ей воротник, разглаживая белые затяжные шнурки, одел на подчинённую капюшон, убирая с заплаканных изумрудных глаз золотые волосы. Сотрудница ФЭС дергалась от каждого постороннего прикосновения. Руководитель компьютерного отдела вернулся на свое прежнее место и сложил руки в замочек.       В многоэтажных домах вертикальной полоской горели лестничные пролёты. Если какая-нибудь из квартир и забывала погасить ночник или старую лампу в гостиной, хозяйка моментально щёлкала выключателем и жизнь останавливалась до тех пор, пока не наступит рассвет.        Лёгкий ветер вяло подбрасывал у подъездов растительный мусор. Завтра местному дворнику снова придётся орудовать во дворах жёсткой метлой. Но это будет только завтра. Завтра птицы споют людям о ночных приключениях облаков. Завтра солнце выпустит целый табун милых зайчиков и однообразная программа новостей расскажет о том, как город спал. Спал…        А Тихонов проснулся только сейчас… Он напряжённо размышлял, прорисовывая нечто непонятное в своей голове. Хакер достал мобильник, извлёк аккумулятор и бросил его вместе с телефоном на дно рюкзака. Внимательно ощупав портфель, он не нашёл там других электронных устройств и ожидающе повернулся к Амелиной. Блондинка опустила глаза на протянутую руку шатена. Что задумал этот непоколебимый компьютерщик, которому совсем недавно было на неё наплевать?.. Оксана почувствовала кожей телефон, выпирающий из узкого бокового кармана джинсов, мешающий ей сидеть. Здорово блондинку уничтожил этот злосчастный вечер. Иногда пуленепробиваемое стекло не выдерживает автоматную очередь, и она тоже не выдержала, так почему, в случае повторной неудачи, не быть разбитой до конца?.. Лаборантка смотрела на чёрный город, на пустые улицы, на стоявшие без движения машины, на водосточные трубы, где любили собираться голуби и видела лишь одно-отсутствие смысла… Ей становилось горько при таких мыслях, но совершенно испарился страх боли. Нет смысла, нет надежды на появление смысла, нет надежды вообще… Чего переживать? И более важный вопрос… Что Амелиной с этим делать?...        Зеленоглазая решительно вложила свой телефон Ивану в ладонь только потому, что теперь ей было уже всё равно…

***

       Ряды мягких коричневых кресел пустовали. Оксана заняла сиденье подальше от водителя и ослабила шнурки на кроссовках, чувствуя, как горят ноги. Шатен и блондинка не рискнули взять машину. Это сам по себе довольно заметный способ передвижения. Пришлось обойти пару десятков темных переулков, забираясь на старые металлические ограды, ящики, прыгая по крышкам мусорных баков. Тихонов отлично знал всю систему городских камер и, не приукрашивая, мог похвастать, что в ту ночь их не засёк ни один объектив.        Утомительней всего была дорога, ведущая прочь из города. Иван шагал широко и уверенно, но Амелина не делала попыток за ним успеть. Она задумчиво ступала по остывающему от жаркого солнца асфальту так, словно боялась кого-то разбудить, хотя на много километров вокруг лежали поля, за ними лесная полоса и только потом крошечные крыши дачных домиков… Хакер останавливался, ждал Оксану и, поравнявшись с ней, тихонько брёл рядом, а если снова забегал вперёд, то всегда оглядывался, пристально рассматривал старшего лейтенанта, возвращался назад, нарезал круги, центром которых являлась зеленоглазая, суетился…        Программист выбросил из головы всю липкую дурь. Зажёг спичку в темноте, обволакивая светом пыльный чулан собственного сердца. Раньше разглядеть Оксану мешала тьма, сейчас блондинка ушла сама. Впервые извергая огонь чувств, Тихонов не заметил напротив сияющих изумрудных глаз, хотя знал, что эти глаза совсем недавно звали его, совсем недавно ждали тепла, когда он равнодушно сидел у компьютера, когда ему было всё равно…       Иван спотыкался. Он шел практически боком, смотря лаборантке в лицо. Блондинка обращала внимание на хакера не больше, чем на собственную тень. Амелина просто стирала об асфальт белую зубчатую подошву кроссовок. Она хотела себя вымотать, чтобы, возможно, тоже споткнуться и наконец упасть, не находя в себе сил подняться… Бесполезный город. Бесполезная дорога.       Почему ночной воздух такой свежий? Почему отовсюду веет душистыми полевыми травами? Почему звезды рассыпались по нему, словно конфетти? Почему всё вокруг такое издевательски счастливое, когда на душе как на кладбище: ничего живого и куда ни глянь, на каждом поставлен крест?..        Оксана многих сумела вычеркнуть. Её мир сейчас состоял из крестиков. И среди этих крестиков, она была ноликом, круглым нулём. Кресты все похожи. Они объединяются в строчки, в фигуры, а ноль—это всегда ноль, пустышка, лишний элемент…        Глупо, но Амелина убеждала себя, что когда-нибудь ей хватит сил зачеркнуть Ивана. Вот только, где взять эти силы блондинка даже не представляла…       Сотрудники ФЭС добрались до автобусной остановки. Строение покосилось. На синих облезших стенках виднелись пятна ржавчины и подрагивали на ветру обрывки старых объявлений, которые невозможно было прочесть. Тихонов кому-то звонил с запасного, самого простого кнопочного телефона. Оксана особо не прислушивалась к беседе хакера, чувствуя лёгкое головокружение, она старалась сфокусировать внимание на полосатом бордюрчике. Ночная вылазка и игра в прятки с камерами зеленоглазую не заботили. Старший лейтенант чувствовала нечто мертвое у себя в груди и находилась в судорожном поиске пропажи, на как можно что-то найти, если ты сам не знаешь, что ищешь?..        Когда приехал автобус и с шипением открылись раздвижные двери, Тихонов осторожно пропустил Оксану вперёд, следя за нетвёрдой походкой лаборантки, боясь возможного падения из-за старого скользкого серого коврика, покрывающего ступеньки. Амелина торопливо заняла одно из мест. Она не заметила открытого любопытства в глазах пухленького милого водителя. Нет, не такого любопытства, которое загорается в зрачках мужчин жадных до женских тел… Мужичок за большим круглым рулём излучал добродушие и проявленный им интерес был совсем другим, однако, совершенно не понятным.        Оксана чуть откинула спинку кресла назад, смотря в черное окно. Темнота прятала всё, зато стекло очень ярко отображало светлый салон машины и грустную, бледную блондинку с растрёпанной причёской. Старший лейтенант не знакома с тем жалким существом, которое смотрит на неё сейчас.       Знакома, Амелина. Уже давно знакома…        Водитель, кажется, был рад появлению Ивана. Он встал, обнял программиста, похлопал его по плечу, задал полсотни различных вопросов, начал указывать подбородком в сторону Оксаны и весело щуриться, но Тихонов сурово осёк его. Шатен положил кисть руки чуть выше локтя приятеля и требовательно сжав, подвинул мужчину на шаг ближе к себе, серьёзным тоном шепча что-то ему на ухо.        После разговора, водитель выпрямился, с готовностью поправив воротник полосатой рубашки, кивнул и вернулся за руль.        Хакер сел рядом с Амелиной. Двери автобуса закрылись, пропуская в салон машины холодок. Зеленоглазая съежилась и, быстро щелкнув собачкой, застегнула молнию. Тихонов улыбнулся. Белая толстовка с черным, как будто напечатанным, английским текстом вовсе не была уникальной. Магазины хранили целые ряды подобного гардероба… Но это его толстовка. Оксана сейчас в его толстовке. И она ей идёт. Черт возьми, как же она ей идёт…        Смотря на подчинённую до неприличия долго, Тихонов опомнился и тут же раздражённо взъерошил собственные волосы. Он не хотел иметь сроки. Он хотел любоваться Оксаной двадцать четыре часа в сутки. Где угодно, когда угодно. При всех, не считая это чем-то неприличным или неправильным. Прилично безотрывно смотреть только на того, кого любишь. Только так правильно. Так, и никак по-другому.        Блондинка зло задёрнула кремовую тяжёлую штору автобусного окна. Мятая ткань скрыла гадкое стекло. Отражение исчезло. Старший лейтенант натянула на дрожащие ладошки рукава тёплой толстовки, пытаясь убедить себя, что это действительно холод, и снова легла в кресло.        Машина тронулась, уверенно заскользив по трассе. Навстречу одинокому транспорту бежали бесконечные шеренги желтых фонарей. В салоне приятно пахло стариной, а не новым синтетическим покрытием. Над сиденьями расположились простые полочки для багажа. С зеркала заднего вида у водители свисало несколько потрёпанных игрушек…       Оксана успела изучить всё: пол, потолок, мелкие царапины на стенах, жёсткую полоску пассажирского ремня, его расшатанную красную застёжку, сеточку-кондиционер, круглую лампочку, радио… Сотрудница ФЭС смотрела куда угодно, только не на Ивана. А он, между тем, весь извёлся, сидя рядом. Шатену страшно хотелось заговорить, но хакер не знал, что сказать. Руководителя компьютерного отдела терзали сомнения… Есть ли у него вообще право обращаться к подчиненной, после всего… этого ?.. Тихонов прекрасно знал, что нет.        Амелина долго ворочалась в кресле. Сон не шёл. Он и не собирался приходить, но блондинке нужно было заставить себя закрыть глаза. Здесь она уже всё увидела, а смотреть на хакера ей ни к чему.       Зачем? Чтобы окончательно сойти с ума?       Оксана, тяжело выдохнув, положила руку себе на лоб. Ей холодно даже в толстовке, однако голова будто в огне. Наверное, это сердце остыло, а мозг теперь яростно сжигает все ненужные воспоминания, потому что всё. Точка. Край. Остановка. Люди, которые искренне не хотят расставаться, но не могут остаться, говорят: «Прощай». Оксане сказали: «Проваливай!»        Да, давай, иди! Какая разница, что ты сделала? Какая разница кого ты любила? Заменят. Обязательно заменят. Время, внешность, деньги, собственные идеалы… Пролетишь по одному пункту, и ты списана…       Старший лейтенант не думала о племяннице. Сейчас она о ней действительно не думала. У блондинки никогда не было жалоб на слабость ума. Она раскрывала сложные дела, восстанавливала коварные планы преступников, строила теории, проводила эксперименты. Но всегда, всегда мозг и сердце дополняли друг друга. Сердце болело, когда понимало, что один порядочный человек убил другого, жестокого шантажиста и вымогателя, но разум успокаивал душу, напоминая, что каким бы замечательным не был сторонник морали, он всё-таки убийца, а убийцам место в тюрьме…       Всё так странно оборачивалось. Сердце по-прежнему было, но оно не чувствовало. Разум? Разум, как сломанный компьютер снова и снова выдавал «ошибку». Оксана ощущала себя мертвой куклой. Игрушкой, которая очень похожа на человека, но она не человек.       Машина выехала на бугристую дорогу. Салон закачало. Тихонов с готовностью наклонился к рюкзаку, который стоял у него в ногах на протяжении всей поездки и посмотрел на Амелину. Лаборантка, равнодушно приведя кресло в первоначальное положение, ждала остановки автобуса.       Водитель заглушил мотор. Открылись раздвижные двери. Оксана первая вышла на улицу, окунув кроссовки в море сонной зелёной травы. Здесь ночное небо было без туч, стрекотали в сухих зарослях сверчки и большие шары-фонарики, охраняли извилистую тропинку мелкой коричневой плитки, которая тянулась далеко в сосновый бор. Блондинка осторожно обошла машину. Несмотря на то, что в лесу, кажется, пряталась туристическая зона, следы цивилизации исчезли. Повсюду огромной стеной расположились деревья. Где-то они были вырваны с корнем, где-то плели паутину из собственных веток… Ночная чаща дышала паром. На открытом пространстве было прохладней и воздух испарялся быстрее. Земля начинала медленно остывать, но тепло пряталось в траве, в кустах и в молодых тяжёлых кронах, делая атмосферу мягкой, как облако.        Тихонов поблагодарил шофёра. Мужичок, улыбнувшись, только махнул рукой , отгоняя автобус куда-то за видневшиеся сквозь толстые стволы деревьев домики. Иван надел рюкзак. Хакер немного забылся, жадно разглядывая знакомые места, однако уже через секунды стал панически озираться в поисках Амелиной. Зеленоглазая, ровно как и пять минут назад была у тропинки. Шатен несмело подошёл к коллеге, с холодным страхом обнаруживая в женском лице смерть… Должно быть, такому состоянию нельзя найти определение. Когда человек не мертвый, и в то же время не живой, точно каменный…        Иван гордился тем, что тело Оксаны греет его толстовка, но сейчас понял: чтобы согреть сердце старшего лейтенанта нужна не ткань… Нужно… А что для этого нужно? У Тихонова задрожали руки. Может, он больше не подходит на роль огня в душе блондинки?.. Может, поэтому ей так холодно? Может, она коченеет от одного его присутствия?!..        Руководитель компьютерного отдела разгрёб кедами траву, прося внимания. Оксана нехотя наступила на мелкую плитку и зашагала рядом с хакером, двигаясь в сторону ночных огней.        Вокруг мини-отеля сосны и росли не плотно, уступая место небольшим одинаковым домикам. Земля перерастала в просторный, аккуратно убранный участок с идеально стриженным газоном, несколько травинок сминали квадратные ножки лавочек, сколоченных из гладких, ничем не обработанных досок и оттого источавшие сладкий древесный аромат. В тени кучками стояли шезлонги и сморщенные зонты, спасающие от палящего солнца.        Иван остановился на развилке. Дальше из одной точки шло множество дорожек, а на месте расхождения путей, у самого порога плитки, тихо булькал миниатюрный фонтанчик. Каменная чаша имела два яруса, где бесконечно переливались водопадики. Верхушкой всей конструкции был пластиковый горшочек с огненными герберами.        Тихонов рассматривал отель. Уютное здание с большими стеклянными окнами первого этажа и узорчатыми балкончиками последующих трёх этажей. Крыльцо с широкими дощатыми ступенями площадкой тянулось от одного угла дома до другого, огибая здание квадратом. В умиротворённом спокойствии ночи стояли широкие качели, напоминающие больше диванчик с металлическими ручками, отверстия между перилами загораживали разноцветные пуфики.        Оксана не смотрела на отель. А если и смотрела, то, кажется, ничего не видела. Не хотела видеть. Всё, что она смогла понять из действий хакера сводилось больше даже не к выводу, скорее к конкретному решению исчезнуть на одну ночь. Учитывая опыт работы в ФЭС, собственные умения и знания, следы можно запутать так, что потом никто концов не найдёт. Одно дело прятаться от Федеральной Экспертной Службы, когда ты преступник и совсем другое скрываться, когда ты её часть. Можно бросить работу, оборвать все связи и на время уехать или вообще исчезнуть навсегда. Раньше Оксана никогда не задумывалась об этом всерьёз…до сегодняшнего дня. —Ванчело! —раздался чей-то веселый бас.        Амелина едва успела посторониться, не сделай она шаг в сторону, рыжий мужчина с короткой бородой в зелёной рубашке, наверняка сбил бы её с ног. —Бро, сколько лет, сколько зим!— незнакомец обхватил хакера своими сильными руками, готовый оторвать шатена от земли. —Я тоже очень рад тебя видеть, Карась…—прохрипел начальник компьютерного отдела, чувствуя, как под натиском друга трещат кости. —А мы уж думали: «Забыл своих старых друзей московский мент!» —И поэтому ты решил задушить меня при встрече?.. —улыбнулся Тихонов, дергаясь и неловко болтая кедами в воздухе.        Рыжий поставил хакера на пол и, широко улыбаясь, хлопнул по спине с такой силой, что кареглазый наклонился вперёд, закашлявшись. —Пашка, умерь свой пыл! —прозвучал строгий, ровный голос. —Добираться сюда не один час. Ваня, очевидно, устал с дороги, а тут ещё ты со своей силищей! —высокий брюнет с черными, как смоль волосами и яркими голубыми глазами вышел из-за кофейной стойки. —Почему так поздно, брат? —он приветливо пожал компьютерщику руку. —Случилось чего? —открыв белую дверь, спросил третий светловолосый мужчина, держа в руках деревянный ящик с пачками муки. —Э-э…—Иван неловка почесал затылок. —Ребята, здесь у меня… Как бы объяснить…—он оглянулся на Оксану.        Троя друзей лаборанта столпились у стены. Последний столик заняла красивая блондинка. Она сидела, запустив пальчики в свои золотые волосы и грустно водила ноготочком по кружевной бежевой салфетке. —Мама дорогая! —восторженно распахнул рот Паша.-Да ты не один! —У меня вся кофта в муке! —светловолосый поставил ящик на пол и стал торопливо отряхивать рукава. —Мог бы и предупредить! —загрёб ладонью чёлку брюнет. —Мы бы оделись поприличнее!        Тихонов устало потёр переносицу, закатив глаза. —Где познакомились? —Мы напарники, работаем вместе…—хмуро ответил кареглазый. —О-о-о!.. Ну ты и разжился! Молодец и служба, и…женщина, так сказать, рядом, далеко ходить не надо!-сверкнул голубыми глазами собеседник. —Руслан! —Иван внезапно схватил друга за шиворот. —Мне плевать на тех безмозглых куриц, с которыми ты спишь! Но если не хочешь бездыханной тряпкой болтаться где-нибудь на березе, захлопни рот! Оксана не такая! —По-моему, ты себе совсем психику расшатал на этой работе…—примирительно пробормотал брюнет и, сдаваясь, выставил перед шатеном раскрытые ладони. Тихонов выдохнул и чуть остыв, отпустил Руслана. —Беспокоишься о моём душевном здоровье?! —кареглазый нервно оглянулся на Амелину и понизил голос. —Тогда знай: она-единственное, что не даёт мне сойди с ума! — он резким движением одёрнул края своей футболки.-А свою работу я люблю. —Ну, будь у меня в отеле такие штучки, я бы тоже работу любил! —негромко рассмеялся Карась.       Начальник лаборатории положил руки в карманы и с достоинством выпрямился. —Я ФЭС половину своей жизни отдал. Вы действительно думаете, что ваши трупы найдут?       Друзья ошеломлённо замолчали. —Ого, как всё серьёзно…—присвистнул светловолосый.        Оксана, совершенно вымотанная ночным путешествием, сложила руки, будто школьница дремавшая на уроке, и опустив подбородок на прохладную поверхность столика, уткнулась носом в мягкую ткань белой толстовки.       «Какой странный запах.»        Блондинка нахмурилась. Секунду… Это ещё что? Старший лейтенант быстро расстегнула молнию. Толстовка Тихонова. И давно она на ней?.. Амелина брезгливо высвободилась из чужой одежды, раздражённо подавляя волну мурашек. Кожа, успевшая привыкнуть к теплу, заныла. Оксана перебросила толстовку через стол на противоположный диванчик. Нет. Хватит. Лаборантка какое-то время была готова не дышать, понимая, что уже сама заражена его запахом. Это нормально. Это просто запах. Люди источают запахи. Человек может пахнуть бетонной пылью, если он строитель, масляными красками, если он художник или сигаретным дымом, если он курильщик…       Амелина замотала головой. Убеждений не хватало. Они не работали. Блондинка снова легла на стол. Без толстовки было холодно, ну, а с ней было больно.        Иван, наблюдавшись за напарницей, прикрыл глаза, прогоняя отчаяние. —Марк, —обратился он к светловолосому мужчине, который недавно держал ящик с мукой и работал профессиональным поваром. —Мне нужен от тебя самый вкусный в мире ужин. —О чём базар, Ванчело?.. —с готовностью засучил рукава любитель вкусной еды. —Сейчас мы завоюем сердце этой красавицы через желудок! —он на мгновение исчез в маленькой комнатке за серой дверцей и вышел от туда уже в фартуке и поварском колпаке.-Говори, что состряпать?        Тихонов дал другу чёткие указания насчёт блюд, внимательно читая списанный с меню рецепт, зачёркивая карандашом ненужные ингредиенты. Сам хакер практику кулинарии не понимал, но в теории и сочетании вкусного разбирался, и дело было вовсе не в Амелиной, сидевшей за последним столиком. Не в ней. Нет. Конечно, нет. —А комната? —участливо спросил Руслан, который заметив серьёзную озабоченность товарища перестал шутить, подойдя к приёмной. —Твоей подруге стоит отдохнуть, да и тебе тоже…—брюнет повернулся к стене из маленьких красных шкафчиков. —Одну или две?        Компьютерщик посмотрел на Оксану. Она успела научиться внезапно испаряться. Как Тихонов на неё ни глянет, её никогда нет на месте. Шатен чувствовал, что скоро блондинка исчезнет навсегда. Некому тогда будет выставлять обиды напоказ, некого будет доводить до слёз.       Что с тобой, лучший хакер ФЭС? Неужели ты испугался?       Иван поморщился, слушая голос совести. Та уже не просто колола, а била острым ножом, расковыряв, кажется все органы. Амелина зевнула, притворно растягивая рот. Кареглазый знал эти жесты. Сколько месяцев он издевался над ней, сколько раз подвергал немой травле на работе… И вдруг блондинка «за просто так» соглашается сесть с нем в автобус и отправиться в неизвестную даль… Нет, у неё другой план. Дай художнику кисти, и он разрисует все стены. Дай суициднику нож, и он зальёт собственной кровью белый пол в ванной.        Начальник лаборатории ошибается. Ему хочется верить, что он ошибается. Суицидальное настроение, оно такое. Либо его отчетливо видно, либо не видно совсем. Иван моргнул, останавливая плывущие перед глазами цифры шкафчиков. —Одну,—глухо ответил хакер.        Руслан протянул ФЭСовцу небольшой ключик с кожаным брелком, где под мягкой плёнкой блестел номер двери. Оставлять Оксану опасно. В одиночестве суицидники делают то, что задумали. Нет, одиночество здесь ни при чём. Те, кто хочет жить, обычно погибают раньше желаемого срока, а те, кто хочет умереть, умирают всегда.        Амелина подняла голову, когда Тихонов поставил перед ней поднос с горячим супом и ароматными булочками. Блондинка недоверчиво изучила глазами милую глиняную тарелочку в виде кастрюльки и плетёную хлебницу с хрустящей белой выпечкой. Однако, вдохнув запах всего приготовленного, старший лейтенант услышала жалобы голодного желудка. Холодные пальцы нерешительно взяли ложку… Куриный суп оказался вкусным. Лаборантка ела медленно, создавая впечатление человека, решившего перекусить только от скуки, но уже через минуту в тарелке ничего не было. Булочки Оксана также с удовольствием уничтожила и могла поклясться, что никогда прежде не ела хлеба лучше…        Сытная пища обогрела тело. Блондинка перестала чувствовать дрожь в пальцах, немного досадуя оттого, что это случилось только сейчас. Во время запоздалого ужина наваристое содержимое супа выплескивалось из ложки обратно в тарелку. Амелина стыдливо потёрла ладони, где теперь вместе с естественными линиями были красные выдавленные полосочки из-за бесполезных попыток удержать столовый прибор в одном положении.        Иван, сосредоточенно наблюдал за коллегой. Потемневшие карие глаза не моргали. Старший лейтенант осторожно вытерла воспалённые, искусанные губы мягкой салфеткой. Они непроизвольно дернулись, резко опустив уголки вниз, точно собирались выпустить всхлип, но Оксана быстро подавила этот приступ, комкая бумажный квадратик, сдерживая всю боль в судорожно сжатом кулаке.        Ты ведь упивался этой болью, а, Тихонов? Нравилось пить чужую кровь? Хакер оставил в кухне поднос с грязной посудой, пересев поближе к Амелиной, расположившись теперь не напротив блондинки, а совсем рядом. Программист робко пододвинул к Оксане сладкое меню, там блестели красивые картинки разноцветных десертов. Лаборантка заметила список.       Что вообразил себе этот пустоголовый шатен? Что они на свидании?       Сотрудница ФЭС посмотрела в темное окно. Господи, она даже не знает, где находится. Появись здесь кто-нибудь из их полицейской бригады, Амелина не сумела бы объяснить им, что она делает глухой ночью в мини-отеле да ещё и с Тихоновым. Старший лейтенант едва ли могла объяснить это самой себе… Хотя, стали бы Круглов или Рогозина выяснять причины таких мелочей? Оба погнали бы работать, пробивать телефоны, выворачивать наизнанку машины… Может, у них там и сейчас кого-нибудь убили?.. Валя зашивает труп после вскрытия, Белая трудится в лаборатории одна, ворча, что её опять все бросили, Соколова размашисто ходит по коридору, поливая Амелину грязью, Галина Николаевна не переставая звонит и Ивану и Оксане, громко возмущаясь, получая лишь: «Абонент временно недоступен. Перезвоните позже».        Может, и так… Плевать. Говорят, если не замечать проблему, она вырастет, если сбежать, она догонит, ну, а если перенести её, как очередную выходку мира, если смотреть на беды, как на дождь за окном? Вода смочит одежду, простудит или того хуже, убьёт, образовав наводнение… Но что мешает тогда раскрыть зонт, переодеться, выпить лекарства и при необходимости сесть в лодку?        Оксана отодвинула предложенное меню. Стоит ли дёргаться из-за очередного каприза дрянной жизни? Вселенная снова заплакала? Ей не хватает пару сотен разбитых сердец? Лаборантке даже в темноте закрытых век чудились длинные коридоры ФЭС. Она видела там столько крови. Океаны густой крови, которая невероятно быстро вытекает из ран, склеивает пальцы и так отвратительно дышит запахом железа… Проблемы нужно решать. Но блондинка уставала от этих одиночных решений. По большей части это были не решения, а просто выбор. Выбор без облегчения. Хотя, о чем она? Какой выбор? Когда он у неё вообще был?..        Амелина не заказывала в квартиру своей жизни курьера с Рогозиной, Белой, Кругловым или кем-то ещё, но была рада пришедшей посылке. Старший лейтенант всегда терпеливо сносила колкие шуточки персонала ФЭС насчёт её детских понятий о любви, о верности, о дружбе… Что ж, всех приколистов можно поздравить, они добились своего. Наивности больше нет. Есть реальность. Люди, которые прежде никогда не кусались, не гладят мясо языком, они сразу убивают. Оксана облизнула пересохшие губы. Может, ей теперь тоже хочется крови?..        Иван нервно царапал стол кончиком ключа. Что-то громко и неприятно скрипнуло под потолком. Амелина хорошо запомнила красивую лестницу, которая делала овальную петлю и треугольными светлыми ступеньками уползала на последующие этажи. Затем длинный коридор, уложенный багровыми узкими ковровыми дорожками, множество одинаковых дверей с разными цифрами золотого цвета, несколько диванов и горшков с крупной домашней растительностью, кулеры с водой, картины пейзажей на стенах, два лифта, три поворота и ещё одна лестница. Более простая конструкция, ведущая на крышу.       Четыре столбика с вкрученными кольцами вели тонкие черные провода до самого центра лакированной площадки, там, украшенные миниатюрными лампочками, пересекались крест-накрест, обвивали кольца сферического абажура и засыпали в тени яркой карамели.        Оксана пришла в себя поняв, что Тихонов, всё ещё находясь по пояс в здании на лестнице, пытается её обойти. Блондинка была очарована красотой и уютом ночных огней и уже минут пять не шевелилась, разглядывая крышу. Иван, на которого нападал бешеный страх при одной только мысли о разговоре с Оксаной, молча глотал пустой воздух, зная, что диалог должен состояться, но не смея попросить напарницу подвинуться…        Лаборантка подошла к пузатым перилам, огибающим по периметру всё пространство, и заглянула вниз. Черные сосновые стволы тонули в острой траве, ближе к небу выбрасывали шипы, плакали янтарной смолой, заражая воздух пряным запахом и величественно каменели темно-зелёными кронами, изредка сбрасывая мертвые пожелтевшие иголки в бездну теплой спокойной ночи. Хакер задумчиво улыбнулся. Тут наверху пахло свободой, очарованием и тишиной. Стремительно к горизонту летела жизнь, хотелось раскрыть крылья и лететь за ней, к облакам, к звездам, к заснувшему солнцу…        Шатен громко втянул воздух. Что-то волшебное было в этом лесу. Кажется, сейчас моргнёшь слабыми в темноте глазами и из-за кустов выглянет белый единорог или пробежит неуклюжий детёныш дракона, или стая маленьких фей, разбрасывая блестящую пыльцу, на секунду возникнет под листьями лопуха… Тихонов с надеждой повернулся к блондинке. Он хотел подарить ей весь этот внезапно родившийся восторг.        Они засиделись в ФЭС. Они потеряли интерес к жизни. Они перестали чувствовать жизнь. Иван встал рядом с Оксаной, легонько коснулся её плеча холодными пальцами и бережно развернул напарницу к себе. Изумрудные глаза отчаянно искали опору, болезненно щурясь, словно всё, что было вокруг жгло им ресницы. Наконец, они встретились со знакомыми карими и равнодушно, но с каким-то вызовом замерли. Добивай.       Шатен чуть отступил, не желая стеснять лаборантку излишней близостью. —О чем ты думаешь?—хрипло спросил начальник лаборатории, стараясь ощутить, потрогать руками кусочек волшебного мира, поддержки которого он так жадно искал. Но даже здесь, в с детства знакомом месте, Тихонов чувствовал стыд. Хакер вырос и, кажется, совсем не был доволен тем, что из него получилось. Всё вокруг соглашалось с этим. Деревья сочувственно покачивались, ветер убаюкивающе пел какую-то колыбельную, луна, изрезанная мелкой листвой, оставляла свет глубоко в земных трещинках. И также громко, далеко за горизонт Оксану тоже звал спокойный, мудрый голос, навевающий ничем не прогоняемый сон.       Виной всему холод. Точно холод. От холода хочется спать, а спать нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя спать. Уснешь тебя заберут такие же холодные, костлявые руки смерти. Не спи, пожалуйста, не засыпай…       Иван ждал ответа. Он кое-что понял. Его жизни не было за горизонтом. Вот его жизнь, стоит напротив. Бледная, неощутимая, загубленная жизнь.       Ты загубил её, Тихонов. Ты. Что теперь?.. Хакер преодолел созданное расстояние между собой и напарницей, которое с каждой секундой выглядело всё более и более нелепым и взял грустное женское личико в ладони. —О чем ты думаешь?! Получилось слишком громко, практически отчаянно. Так обычно со слезами задают вопросы окровавленным трупам, зная, что тело не ответит, зная, что уже никто не ответит.        Амелина, обхватила холодными пальцами участок рук шатена там, где суицидники вскрывают вены и избавилась от заботливой хватки. Она тоскливо посмотрела за горизонт и решила мысленно попросить смерть подождать. Пока. Она ждёт. Она нас всех ждёт. —Полтора года назад я думала, что у меня есть любимая работа,—медленно проговорила Оксана, впервые глядя Ивану прямо в глаза.—Четыре месяца назад я думала, что у меня есть сестра. Неделю назад я думала, что у меня есть друзья. Больше половины суток назад я думала, что у меня есть племянница,—голос старшего лейтенанта дрогнул. Она отвела глаза в сторону, горько усмехнулась, надрывно продолжая, переходя на крик.—И целую вечность назад я думала, что у меня есть человек, которого люблю я и который любит меня, но его тоже рядом не оказалось!..       Программист опустил голову, едва не касаясь подбородком груди, чувствуя, как какой-то ядовитый жар жжёт ему лицо.       Амелина положила локти на перила, обречённо глядя в темноту немого горизонта. Зачем ей его бесполезный стыд? Будто это пустое сожаление может воскресить из мёртвых или очистить память. Она старший лейтенант, живой человек, а не компьютер. На неё не напишешь программы, которая за пол часа подберёт нужный пароль и откроет доступ к сердцу. —Я больше не хочу думать…—нервно дернула губами Оксана.—Это бессмысленно…       У одинокой лампы абажура собралась толпа мелких мошек. Они, сбивая друг друга, стучали слабыми тельцами о горячее стекло, бросая крупные тени на тонкую ткань. —А ты?—повернулась к собеседнику блондинка.—О чём ты думаешь, Тихонов?        Хакер, рвано шагнув к напарнице, издал непонятный гортанный звук, точно он захлёбывался в глубоком водоёме. —Почему?..—с трудом выдавил Иван вместо ответа.—Почему ты просто не сказала, что любишь меня? —А почему ты издевался надо мной всё это время?!—выкрикнула лаборантка, тоже приблизившись к начальнику. Теперь их тела практически соприкасались, однако шатен не отступил.—Считаешь нормальным признаваться в любви человеку, которому на тебя наплевать?..—смелый от злости голос под конец оборвался, превращаясь в лихорадочный шёпот.—Мы ведь столько всего пережили вместе, сколько преступлений раскрыли, сколько посадили убийц…—изумрудные глаза ослепила горечь.—Почему ты заставил меня пожалеть обо всём этом? Что я тебе сделала?.. —Ты украла моё сердце, вот что ты сделала!—сжал кулаки хакер, нависая над сотрудницей ФЭС, пользуясь отсутствием у неё каблуков.—Я готов сидеть здесь, у твоих ног, как пёс! Да! Да, я заглядываюсь на других! Просто не могу понять почему больше ничего не чувствую, кроме тошноты, глядя на самых сексуальных особ в нашей допросной?! Они могут надеть такое же платье как у тебя, накрасить губы той же помадой и всё равно останутся обыкновенным безмозглым мусором!—Тихонов отошёл на несколько шагов, круто повернулся к Оксане, протёр раскрасневшееся лицо ладонями и снова заговорил:—Ты права! Мне действительно плевать. Мне плевать на Белую, которая вечно, стоя в лаборатории, требует осуществить неосуществимое, мне плевать на занудство Круглова, строящего из себя великого сыщика, мне плевать на крики и угрозы Рогозиной, жаждущей найти виновного в три секунды… Мне плевать на всех…—он взъерошил собственные волосы.—На всех, кроме тебя,—программист грустно усмехнулся возникшей душевной слабости.—Купи мне ошейник! Посади на цепь! Обзови как хочешь! Натрави на кого-нибудь! Я подчинюсь, я сяду, я прибегу, я притащу тебе тело!..—Иван отвернулся к горизонту, где уже не было слышно голосов.—Ненавижу себя…—выдохнул шатен с презрением и, положив руки в карманы, медленно приблизился к лаборантке.—Но знаешь, что самое страшное? Мне это нравится. Мне нравиться быть верным тебе. И если бы можно было выбирать между логичной, степенной жизнью и любовью, я бы выбрал любовь…—он осторожно убрал за изящное ушко напарницы прядь золотых волос.—Я бы снова и снова выбирал тебя, Амелина…—хакер смолк на мгновение забывшись, но тут же опомнился, отдёрнув руку.—Я думал, что этот кошмар закончится. Я ждал, когда ты разобьёшь мне сердце, но вместо этого сам разбил его тебе!.. Мне казалось, мы убьём друг друга, возненавидим так, что забудем собственные имена!..        Программист лихорадочно жестикулировал, будто пытался схватить кого-то в пустоте. —И я убил…—выдохнул шатен.-Посмотри!..—он выставил вперёд свои трясущиеся ладони, показывая их Оксане.—Я же убил тебя!—истерично выкрикнул компьютерщик.—Почему ты меня не убила?.. Блондинка пожала плечами, смотря куда-то в сторону. —Потому, что я всё ещё верю в нас…—честно ответила она.—И ты тоже верил. Почему перестал? —Если я не могу верить в счастье рядом с тобой…—Тихонов проследил за изумрудными глазами и остановил внимание на уютном диванчике, заваленном пледами.—То какой смысл во что-то верить вообще?.. Оксана раздраженно сложила руки на груди. —Может быть, счастье просто не делится на два…—холодно предположила лаборантка.—Может быть, мы вполне можем быть счастливы друг без друга? —Ты сама-то в это веришь?!       Кажется, голос стал подводить хакера. Заместо криков из сухого горла ломились какие-то истошные выпады. —Я разучилась верить…—со спокойной грустью вздохнула Амелина.—Потому и говорю. Если ты больше не веришь в себя, в меня…в нас… То какой смысл верить мне?—зелёные глаза поймали искусственный ночной свет, став парой круглых фонариков, отражаясь в карем омуте напротив. Иван криво улыбнулся совсем невесёлой улыбкой. —В тебя могут верить другие… —Я знаю!—резко повысила тон Оксана, вздернув подбородок и шагнув в сторону Тихонова.—Но, если в меня не веришь ты… —…Значит, не верит никто…—прошептал шатен, теряя воздух в легких.        Напарница была так близко, что руководитель компьютерного отдела улавливал запах её шампуня.       «Это апельсин и корица?..» —Мне казалось, мы давно перестали читать мысли друг друга…—выдохнула Оксана в мужские губы. —Перестали?..—эхом повторил хакер, осторожно уткнувшись лбом в лобик блондинки.—Мысли о тебе не дают мне уснуть по ночам…        Старший лейтенант коснулась гладковыбритого лица кончиками пальцев, изучая синеватые несколько припухшие круги под темно-карими глазами. —А когда ты последний раз спал?        Иван виновато опустил веки, теряясь в нежных прикосновениях где-то на границе правды, рассудка и здравого смысла. Едва ли он вообще помнил свой последний спокойный сон. Реальность казалась ему кошмаром, у которого конца быть не должно и не может и, чтобы увидеть этот кошмар не обязательно было закрывать глаза и кутаться в одеяло.        Как будто ты не понимаешь, что сам загнал себя в угол, Тихонов. Как будто здесь есть те, кого можно обвинить в том, что ты кувыркался в выдуманном Аду. Хочешь сказать, Оксана твой Ад? Но если она вечная бездна огня, как же тогда выглядит Рай?..        Шатен выпрямился, отстранившись от лаборантки и, стараясь не обращать внимание на бешено колотящееся сердце, ответил: —Я очень долго спал, Оксана… Даже забыл зачем засыпал… —И ты перестал видеть во мне смысл?—с холодеющем в груди ужасом спросила Амелина. —Не в тебе…—замотал головой хакер.—В себе… В моей роли рядом с тобой. Я постоянно шныряю у тебя перед глазами, нелепо рассказываю анекдоты, ставлю эксперименты, которые не всегда тебе по вкусу, а теперь ещё и эти чувства…-компьютерщик досадливо отвернулся.—Пару раз я рвался написать заявление об увольнении… —Тебе не приходило в голову просто поговорить со мной?!—возмущённо нахмурилась старший лейтенант. —А что бы я тебе сказал?!—вскипел Тихонов, очевидно, желая перекричать напарницу.—Прости Оксана, но я внезапно понял, что схожу по тебе с ума, не хочешь это обсудить?!—театрально изобразил кареглазый, положив ладонь на свою вздымающуюся в нервном дыхании грудь.       Разговор был серьёзный. Наверное, вся сложившиеся ситуация питала серьезность из воздуха, из жестов, из разбитых сердец… Хотя чувства уже не казались такими непонятными, как были прежде, от грусти сгущалась темнота и всё вокруг степенно уважало эту грусть, поклонялось ей, не желало её прерывать…        Оксана ясно ощущала происходящее и тоже застыла в возникшей обстановке, но когда она услышала речь Ивана, непроизвольно сжала губы, её щечки вздулись и через секунду выпусти наружу звонкий милый смех. Тихонов оторопело взглянул на блондинку, однако, переварив всё сказанное, улыбнулся, неловко почесав затылок. —Ты сказал, что сходишь по мне с ума?..—хитро сощурилась Амелина. Начальник лаборатории сделал вид, что он сосредоточенно разглядывает одну из круглых ламп. —Не говорил!—хмуро потупился он. —Нет, сказал!—упрямо повторила сотрудница ФЭС, забывая о дистанции и снова оказываясь слишком близко.—Сказал! Сказал! Сказал!—взяла его ладонь блондинка, прыгая на месте как ребёнок.        Хакер легко и быстро провёл подушечками пальцев по нежной коже и нарисовал невидимый браслет на тонком женском запястье. Там ещё не было ни ран, ни порезов, ни крови, только бледные ветвистые вены слабыми тенями выползали наружу, тут же исчезая где-то в душевно израненном теле. —Ты ведь этого не сделаешь?..        Блондинка инстинктивно дёрнулась, но сильная мужская хватка не дала ей освободиться. —Оксана… —Что, Тихонов?!..-зелёные глаза злобно сверкнули.—Ты игнорировал меня несколько месяцев, обрушивал на меня такой шквал работы, что приходилось вкалывать без обеденных перерывов, кричал, скандалил, подставлял меня, уходил, заставляя ночами печатать отчёты, шумел, стоило мне задремать за столом!..—Амелина колко рассмеялась.—Лично я не помню твоих страданий! Тебя забавляла моя боль!—хакер смешался и она, воспользовавшись этим высвободила ладонь.—Ты решил, что если я не отвечаю…—старший лейтенант сделала размашистые воздушные кавычки.-На твои чувства, то проще сжить меня со света, чтобы я глаза не мозолила! И теперь, когда я готова исчезнуть, ты вдруг оказываешься недоволен!        Иван на несколько секунд закрыл глаза. Он лихорадочно соображал, как решить возникшую проблемы, но, к сожалению, видел и одновременно не хотел видеть единственный приемлемый шаг. —Хочешь я уеду?—спросил кареглазый дребезжащим голосом.—Сяду в машину и умчусь куда-нибудь за горизонт или куплю билет на самолёт и улечу первым попавшимся рейсом… А ты…—Тихонов поднял на напарницу мокрые глаза, заикаясь и нервно заламывая пальцы.—Ты вернёшься в ФЭС… Рогозина назначит тебя руководителем компьютерного отдела, пришлёт неопытного симпатичного лаборанта в помощь, который без всяких сомнений влюбится в тебя…—хакер брезгливо поморщился.—И ты будешь жить также, как и раньше… Хочешь?..        Оксана удивлённо хлопнула ресницами, округлив свои изумрудные глаза, где в ярком миксе смешались недоверчивость и испуг. -Если беспокоишься о внезапных столкновениях на улице, то я могу тебе пообещать, что ты больше никогда меня не увидишь…-тихо добавил программист.       Амелина задумчиво изучала побледневшее лицо начальника.       «Жизнь без Тихонова?.. Такое вообще можно представить? Хотя в свете последних событий это было бы чуть ли не отдыхом… Ни упрёков тебе, ни споров, ни панических ознобов. Что тут плохого?..»       Старший лейтенант опустила глаза на светло-серую футболку хакера. А что хорошего? Ну сколько ты протянешь без него? Сколько? Тебе нужно сначала почувствовать эту боль?! Разорвать себя на части и только потом понять?! Гордость душит?! Что такого в том, что без одних людей мы можем, а без других нет?!.. Просто есть вещи, которые прощаются и есть те, которые прощать нельзя! Это ты простишь? Нет? Тогда, что ты здесь делаешь?..       Блондинка смущенно шаркнула мыском кроссовка о деревянный пол. —А если я попрошу тебя остаться, ты уйдёшь? Иван оживлённо вздёрнул голову. —Просто…—Оксана провела по его руке точно так же, как он провёл по её.—Мне кажется, что одновременно с моими порезами возникнут твои,—блондинка нарисовала невидимую линию розовым лаковым ноготком вдоль пары тонких вен. —Вот здесь. —Тебя не должны волновать увечья на моём теле…—шепнул хакер, с трудом сдерживая эмоции. Он мог заставить себя не трогать Амелину, но был не в силах пошевелиться, когда она сама касалась его. —Всё-таки, это моё тело, —программист прекрасно знал, что будет, если он уедет. Тогда от него действительно останется лишь тело… —Ты прав, —спокойно кивнула Оксана. —Твои руки, волосы, глаза, губы—всё это принадлежит тебе…—лаборантка оставила чуть выпирающие вены и положила ладонь на левую половину мужской груди, совершенно ясно ощутив под кожей неравномерный стук. —Но твоё сердце по-прежнему у меня. А значит, и всё остальное тоже моё. Хакер закрыл глаза, роняя крупные слёзы на собственную футболку.        В детстве плакать было легче? В детстве ты имел на это право. Любая мелочь: не купленная игрушка, разбитая коленка, улетевший в небо шарик, который ты случайно отпустил… И всё. Весь мир несправедливый, жестокий и чужой. Почему сейчас ты так странно это делаешь? Все взрослые так странно плачут? Почему в пять лет можно было идти по улице громко рыдая и не стеснятся этого? А люди вокруг показывали на тебя пальцем и говорили, что ты не воспитан. В каком смысле?..        Руководитель компьютерного отдела положил свои ладони поверх женской руки. Оксане он мог показывать свои слёзы без страха быть униженным. Но сейчас ему было стыдно за эти солёные капли. Он плакал только из-за того, что натворил сам и, строго говоря, не заслуживал прощения. —Ты доверила мне своё сердце…—тяжело сглотнул шатен.-Ты готова умереть от боли, которую я тебе причинил…—он поднял на неё воспалённые красные глаза. —Оксана, если ты просто жалеешь меня, то не нужно…—биолог слепо отшатнулся, натыкаясь на пустоту и едва не падая на нетвердых ногах. —Понимаю, я жалок, но сочувствия не заслуживаю…        Тихонов некоторое время постоял, ожидая ответа, но когда стал хоть что-то различать после наплывшей истерики, он вдруг заметил измученную немыми рыданиями Амелину. —Нет! Нет! Нет! —панически затараторил хакер, быстро оказываясь рядом и лихорадочно стирая слёзы с лица блондинки. —Пожалуйста, только не снова! —он, задыхаясь коснулся мягких волос, но тут кулачок старшего лейтенанта слабо врезался ему в плечо. —Ненавижу тебя! —выкрикнула блондинка, теряя самообладание от усталости и боли. —Хочешь уехать?! Отлично!-она попыталась ударить шатена по правому колену, но любимые кроссовки не доставали до отступившего Ивана, который уже успел перехватить атаковавшую и теперь крепко держал её за обе руки между кистью и изгибом локтя.-Сначала травля! Теперь это! — отчаявшись, Амелина сдалась, на секунду замерла и, в конец разрыдавшись, начала медленно оседать на деревянный пол. —Что ещё можно сделать со мной?!..        Хакер сгрёб блондинку в объятья. Подушечки дрожащих пальцев обожгла ткань женской футболки. От Амелиной исходил какой-то нездоровый жар и Тихонову от этого жара стало холодно. Шатен зажмурил свои большие карие глаза, когда напарница, почувствовав его близость, толкнула компьютерщика наугад. Её движения были хаотичными и слабыми, упрямыми и бесполезными, но Тихонову автоматная очередь причинила бы меньшую боль, чем всё произошедшее сегодня. —Отпусти!.. Не надо!..        Иван, стараясь не слушать просьб, облокотился на столб, фиксирующий цепочку лампочек, и осторожно повернул расслабленное тело блондинки, уложив её на себя. Оксана, уже не сопротивляясь, только еле слышно жаловалась, плохо понимая смысл сказанных слов, путаясь и заикаясь. Она уткнулась носом в мягкую футболку, пропитанную запахом, которого она недавно четно старалась избежать и который так жадно вдыхала теперь после каждого всхлипа, будто кругом в пространстве витал отравленный воздух.       Через несколько минут обрывистые фразы прекратились. Лаборант удивленно прислушался. На крыше стало очень тихо. В ночном ветерке различалось лишь рваное дыхание Амелиной. По крайней мере, Тихонов не был уверен, что он сам дышит. Его беспокоила одна Оксана. Старшему лейтенанту просто втягивание воздуха в легкие, кажется приносило сильную боль.       Конечно, после такой-то истерики. Ей не то что плакать, ей дышать тяжело. А ты здесь сидишь и дышишь. Спокойно и легко. Даже не чувствуешь. Тебе не тошно?        Зеленоглазая вздрогнула. Её дыхание опять исказилось, будто в груди последний раз подпрыгнул колючий чёрный ком и замер.        Хакер сел поудобнее, чтобы острые углы столбика не резали ему лопатки. Строение задрожало, покачивая линию фонариков. Зайчики круглого света назойливо забегали по сидевшей паре, которая несмотря на большое наличие диванов, пуфиков, кресел и стульев, почему-то выбрала твёрдый деревянный пол. Оксана, закрыв глаза, отвернулась. Тихонов машинально спрятал её мокрое личико на своей груди.       Внизу слышалась возня. Мужские голоса вперемешку со свистом и смехом тонули в небе, недолетая до крыши, и оставались только звуками, напоминающими о присутствии других людей. —Сегодня обещали дождь…        Иван наклонил голову в замешательстве разглядывая лежащую на нём блондинку. —Надеюсь, Майский и Круглов собрали все улики на кладбище, а то в воде мы точно никаких следов не найдем…—старший лейтенант равнодушно облизнула пересохшие губы. —Да и дорога там обычная, просёлочная без асфальта. Автомобиль увязнет в грязи… Народ говаривал, что года три назад ливнем половину того самого кладбища размыло и в местной реке неделю гробы плавали…        Хакер посмотрел на темнеющее звездное небо, где вообще не было туч. Страшная догадка кольнула где-то в грудной клетке. Амелина не искала с ним диалога. Она чертила грань, начиная от работы и заканчивая личной жизнью. Руководитель компьютерного отдела оставался за первой чертой. Как коллега, как начальник, как человек, которого с лаборанткой объединяет только ФЭС… А следовательно, и говорить с шатеном можно было только о работе…       «Наверное, я это заслужил...» «Наверное», Тихонов? «Наверное»?!..       Блондинка вычеркивала Ивана из своей жизнь. Вот только делала она это почему-то лёжа в его объятьях, на одной из самых романтичных крыш в мире, куда он же её привез, накормил вкусным ужином, оборвал связь, лишая контору возможности найти их и где кареглазый не дал Амелиной вскрыть себе вены… Дьявол нервно покашлял в углу, дожёвывая семнадцатый сигаретный окурок. Бросай курить, рогатый. Нервы не лечат пеплом.        Зеленоглазая продолжала что-то говорить об отчётах, об экспертизах, о непослушной программе по взламыванию паролей… И чем больше Тихонов слушал эти картонные выводы, сухие и беспочвенные, впервые за многие годы, не горевшие жаром расследования, тем сильнее лопалось раскаяние у него в горле. —Оксана!.. —взмолившись оборвал подругу хакер.        Старший лейтенант замолчала, телом чувствуя, как напряглись мужские руки. —Прости меня…       Хотя Амелина была уверена в своём спокойствии, (слёзы ведь и правда имеют способность заканчиваться), она дёрнулась, намереваясь встать и беззвучно подавилась воздухом, который опять закрыл тяжёлый ком. —Я думал, что у тебя кто-то есть…—оправдываясь пробормотал шатен, фиксируя сопротивляющуюся блондинку у себя на руках.        Зеленоглазая замерла, повернулась к начальнику и хотела возразить. —У тебя же всегда кто-то был! —не дал ей сказать компьютерщик. —То аккумулятора в телефоне нет, то ты приходишь на ночной вызов в чертовски красивом вечернем платье!.. Как я должен это расценивать?!..        Оксана согнула ноги в коленях, уперевшись подошвами кроссовок в дощатый пол крыши, и села. Тихонов уже не держал её. Она не собиралась бежать. Прохладный ветер заиграл светлыми кудряшками, Амелина раздражённым движением руки с мучительным вздохом убрала назад волосы, словно вместо вечерней прохлады её окружала невыносимая духота. —А ты никогда не думал, зачем я это делаю? —спросила блондинка с улыбкой, которой улыбаются люди просто уставшие плакать. —Зачем устраиваю весь этот маскарад? —старший лейтенант положила подбородок между коленных чашечек, её пальцы нервно теребили края джинсовых штанин. —Эти охотники до женских тел!.. —несвязно и громко пробормотала сотрудница ФЭС. — Они передо мной готовы в очередь выстроиться! Конечно, ведь это так важно с кем ты будешь кувыркаться в постели! —она хрипло рассмеялась. —Чёртовы извращенцы! Ты потеряешь себя, если подумаешь, что это помогает! Можно забыться на одну ночь, на две, на три!.. —Оксана зажмурилась, освобождая горячие капли обжигающей соли. —Но если твоё сердце хочет кого-то другого, стоит ли вообще пытаться..? — работница полиции опустила голову, обняв себя и сжавшись в комок. —Они все хотели. Караулили у подъезда, дарили дорогие подарки, оставляли цветы на капоте машины, «нечаянно» проливали чай или кофе и как-то очень быстро оказывались без рубашки… Деньги. Украшения. Накаченные тела. Развратные обещания действий в постели. Мне всё это не нужно, —сотрудница ФЭС, не моргая, в прежнем положении смотрела на темные складки собственной одежды. —Я для них конфета, которую непременно нужно попробовать! Зверски разорвать на части, испортить кровавыми отметинами!.. —Амелина всхлипнула. —Ну, почему?!..-досадливо выкрикнула она, подняв голову.-Почему всех мужчин привлекает во мне только это?! —зеленоглазая указала на себя, где под тканью пряталась сексуальная фигура. —Оксана, ты преувеличиваешь…—робко возразил хакер. —Да что ты говоришь?! —оборвали его язвительным сарказмом. — То есть по-твоему, когда Рогозина посылает на оперативные задания по захвату здания Белую и Соколову (там они ловят очередного террориста, вообразившего себя вершителем правосудия, освобождают пенсионеров и детей), это нормально?! А когда нам попадается предводитель мафии, которого нельзя спугнуть и который любит посещать бордели c дорогими шалавами, одной такой шалавой почему-то должна притвориться я! И это тоже нормально?!.. —Амелина сделала жадный вдох. Никому не сказанные мысли слетали с языка слишком быстро. —Так, я преувеличиваю или ты преуменьшаешь?        Иван оглядел напарницу, сидящую у него на руках. Она более спокойно, но с безнадёжностью в глазах не особо надеялась услышать ответ на риторический вопрос. Старший лейтенант быстрым движением вытерла кончик носика тыльной стороной ладони. От частых слёз образовался щекотный насморк. Эксперт завязала волосы в слабый хвост, чтобы снять тяжесть с шеи. Карии глаза замерли на нежной нетронутой коже.        Тихонов, ты сам недавно сидя за компьютером был готов разукрасить Амелиной горло кровавыми метками. А если бы она ответила чем-нибудь на твой эгоизм, ты бы её вообще изнасиловал?! —Не все люди считают тебя предметом для удовлетворения сексуальных утех,-нахмурившись возразил биолог. —Не обобщай! —Ой, можно подумать, что ты не такой! —грубо рыкнула сотрудница ФЭС.        Иван недовольно сжал губы. Чем она занимается в лаборатории? Читает его мысли?       Шатен посмотрел на домашний топик Оксаны. Это была коротенькая футболочка, которая не открывала вид на животик, но легко порхала над талией джинсов. Свободные рукавчики не стесняли движения и один из них сполз, оголяя идеальное женское плечо. Правое. Как раз то, которое было у Тихонова перед носом. Руководитель компьютерного отдела чуть наклонил голову, разглядывая белоснежную бретельку лифчика. Хакер невесомо стянул с места ремешок и прислонил губы к теплой коже. Она пахла ночной свежестью, ветром, небом, остатками дневного солнца и чем-то ещё… Чертовски знакомым запахом, родным запахом, который Иван так часто вдыхал, сидя рядом с Амелиной в лаборатории. —Знаешь…—шепнул компьютерщик, возвращая лямку в исходное положение и аккуратно прикрывая её тканью футболки цвета сахарной ваты. —Не сложно догадаться, что многие люди считают тебя качественной игрушкой в постели…—он пальцами задел волнистые кудряшки. —Но под всем «этим», —Иван громко выделил последнее слово. —Прячется умная, отважная, решительная девушка, отдавшая душу полиции, готовая пожертвовать собой ради других…—Тихонов с хитрой улыбкой дёрнул топик вниз, намеренно опуская рукавчики.-А твоё кружевное бельё, которое, кстати, мне очень нравится…—Оксана добродушно пихнула хакера, уперевшись ладошкой ему в щёку, тот вытянул шею, притворяясь будто хочет заглянуть под вырез ткани на ключицах. —Скрывает ранимое сердце…—Иван перехватил руку напарницы. —В твоих словах есть доля правды. Я действительно хочу тебя. Но я хочу тебя всю. С твоими недостатками, ошибками, пороками… С твоим прошлым, настоящим и будущим… Я не имею в виду постель!-он сжал женские пальцы, горевшие в его ладонях. —Боже да кто придумал, что в любви всё должен решать секс? Что это за бред вообще?! Как будто люди всю жизнь только и занимаются тем, что «спят»! —шатен с негодованием мотнул головой.-Вырастая, ты нуждаешься в понимании, в доверии, мечтаешь о человеке, который будет разговаривать с тобой, смеяться, путешествовать, сбегать, обнимать тебя!.. Ну, а переспать можно с кем угодно и для этого совсем не обязательно любить…       Руководитель компьютерного отдела размышлял над чем-то несколько секунд, пока Амелина наблюдала за ним испуганными глазками, впервые видевшими Тихонова таким. —Оксана, я вёл себя как полный кретин, но… Хакер не договорил. Лаборантка чмокнула его в губы, быстро отстранившись. Иван, стараясь не поперхнуться воздухом, ошарашенно моргнул, выпучив и без того большие карии глаза. —Это что, был поцелуй? —еле слышно спросил биолог, не понимая куда пропал его голос.       Оксана смущенно улыбнулась. —Да… Думаю, сегодня ты его заслужил, —она убрала за ушко прядь волос. —Только один?.. —томно выдохнул шатен, уткнувшись лбом в лобик блондинки. Амелина поймала на себе знакомый влюблённый взгляд и сделав гордое лицо, приподняла одну бровь. Сотрудник ФЭС улыбнулся. Чёрт, как же он любит, когда она так делает. Программистка опустила веки, изучая мужские губы. —Я не сделаю этого, если ты не разрешишь... —произнёс Иван, объясняя причину паузы. —А ты действительно думаешь, что тебе нужно моё разрешение? —усмехнулась лаборантка.        Черные зрачки увеличились, заставляя сверкнуть карий омут. Хакер жадно подался вперёд и ощутил горячие губы, вкус которых он так редко чувствовал, но до сих пор так ярко помнил. Нежные ладошки старшего лейтенанта сомкнулись в замочек на затылке программиста…       Хм, это уже больше похоже на поцелуй.       Тихонов последний раз прошелся по аппетитной разгорячённой коже напарницы и отстранился. Их дыхания смешались, превратившись в сладкий пар. Шатен моргнул, внимательно разглядывая лицо Амелиной.       Он всё сделал правильно? Конечно, ему нельзя приписать награду за умение целоваться, но всё же?..       Оксана закинула локти на мужские плечи, расслабленно бодаясь носиком. Руководитель компьютерного отдела осторожно развернул её, отвечая тем же. —Я попрошу Галину Николаевну, чтобы она не посылала тебя на задания такого рода, —серьёзно нахмурился биолог.       Зеленоглазая обняла его, устроившись на родном плече.       Черт, какой же на нём комфортно и тепло. Интересно, это вызывает привыкание? После такого и самая мягкая постель грудой кирпичей покажется.       Амелина грустно вздохнула, давая понять, что дело погрязло в безнадёжности. —Не нужно…—шепнула она, устало опуская веки. — Пускай во время оперативных действий я просто…«блондинка в короткой юбке»… —эксперт горестно зажмурилась. —В конце концов, ко всему можно привыкнуть… —Но это неправильно!        Иван зло дёрнулся, рисуя образ полковника Федеральной Экспертной Службы. Уж он-то бы ей сейчас всё высказал, наплевав на свой не слишком высокий статус по сравнению с главой конторы, допустив бы даже риск увольнения!..        Оксана медленно выпрямилась, слабо улыбнувшись. —Неправильно ставить свою жизнь выше других жизней, не способных себя защитить…—лаборантка поймала взгляд начальника. —Мы ФЭС и иногда на мысли о чём-то личном просто не остаётся времени…       Тихонов угрюмо сложил руки на груди. Амелина была права. Но хакеру по-прежнему хотелось возразить и не из ревности. Его самого дорого человека толкают на аморальные, развратные поступки, запихивают в мир, где она должна притворяться, кататься в грязи, ради людей, которые после спасения часто даже забываю сказать: «Спасибо»!..        Оксана виновато отвернулась. —Хэй…—Иван осторожно взял блондинку за подбородок. —Если ты думаешь, что эти миссии заставят меня потерять уважение к тебе, поверить в нафантазированную реальность или побудят презирать тебя, то знай: такого никогда не будет! Старший лейтенант робко подняла глаза. —Честно? —Честно.        Оксана сжала держащую её руку между своих ладоней. Тихонов поднёс одну к губам, целуя костяшки пальцев. —Ваня?.. —М-м?.. —вздернул голову шатен, мгновенно среагировав на оклик. —Спасибо… Надо же, хакер, она всё-таки вспомнила, как тебя зовут.       Иван кивнул, понимающе улыбаясь и вернул голову Оксаны себе на грудь. Та немного повозилась, согнула ноги в коленях, стараясь не испачкать компьютерщика подошвами кроссовок, и легла, осторожно сжимая ткань светло-серой футболки. Мужская одежда была такой мягкой и горячей. Об неё можно было греть пальцы…       Тихонов окунул лицо в золотистую макушку напарницы.       «Действительно апельсин и корица…»       Шатен нервно дернулся, сползая по копне волос к затылку и откровенно пряча лицо в море золота. —Так, значит, у тебя никого нет?.. —смущённо прошептал кареглазый.        Оксана рассмеялась, сдерживая приступ веселья. Ей очень хотелось повернуться и посмотреть на хакера, но тот в ответ на эту попытку только крепче сжал её, вороша женскую прическу. —У меня никого нет! —громко объявила блондинка, добродушно хихикая. —Не понимаю, как ты мог подумать…—её голос вдруг оборвался и она посерьёзнела. —Постой… Но ведь ты же всегда проверял меня… Мои новые знакомства, моих друзей даже мои незначительные покупки в интернет—магазинах… Всё это пробито тобой…—Амелина озадаченно оглянулась на стыдливое лицо руководителя лаборатории, которое оставило её волосы. —Откуда тогда появился вопрос о личном? Такое ты бы точно не пропустил…        Сотрудник ФЭС отвел глаза. —Я…—лаборант неловко откашлялся. — Неопределённость между нами усугублялась… Я… В какой-то момент я принял решение больше не отслеживать каждый твой шаг…—он с опаской глянул на Оксану.        Старший лейтенант напряжённо смотрела перед собой. —У нас очень опасная работа, Тихонов… Каждый день я выхожу из дома, беру удостоверение и отправляюсь ловить преступников. Я не жду, что по дороге меня стукнут по голове, запихнут в машину, сделают мне укол или усыпят, приложив тряпку к лицу… Но я знаю, что если это случится ты первый об этом узнаешь и если не спасёшь меня то хотя бы, сообщишь о моей пропаже Рогозиной и моё тело обязательно найдут, а убийцу задержат и посадят… —Амелина завязала распустившийся шнурок, задумчиво подёргивая ушки бантика.-Я всегда стою за твоей спиной…—она грустно рассмеялась над самой собой. —Вернее, я раньше так думала…        Иван взял напарницу за руку. —Я никогда не оставлял тебя!..-программист досадливо отвернулся, вспоминая своё поведение. —Да если тебе будет угрожать опасность, просто сделай из меня живой щит! —Всё в порядке…— спокойно дернула плечами блондинка, отнимая у начальника свою ладонь. —Защищать меня-не твоя обязанность. —Нет моя! —упрямо возразил хакер, вновь хватая Амелину. —Я не могу уснуть, зная, что ты отправилась домой ночью или пошла в магазин, минуя неблагоприятные районы города, или засиделась в баре, что бывает крайне редко, но бывает!.. —шатен раздражённо втянул воздух. —Я дико нервничаю, когда у тебя телефон «вне зоны действия сети» больше пяти минут!.. —лаборант смущённо опустил глаза на свои джинсы. —Попытка выкинуть тебя из головы закончилась провалом… Когда я слежу за тобой возникает ощущение, что ты рядом, создаётся иллюзия самого желаемого. Отказаться даже от этого, значит умереть. —Поэтому ты нашёл меня сегодня?        Тихонов кивнул. Оксана взяла его лицо в ладони. —Я не позволю тебе бросаться ради меня под пули! —строго заявила она, нахмурив очаровательный лобик. —Неужели ты думаешь, что мне нужно твоё разрешение? — усмехнулся Иван. Амелина с осуждением поджала губы, нежно глядя на руководителя компьютерного отдела, сквозь пелену знакомых капель. —Почему сегодня я только и делаю, что довожу тебя до слёз?!        Блондинка зарылась лицом в тёплые мужские ладони, которые принялись избавлять щеки от солёной влаги. —Дурак…—обрывисто прошептала сотрудница ФЭС. Шатен торопливо поймал её губы, чуть сминая их в успокаивающем поцелуе. —Если с тобой что-то случится, я никогда себе этого не прощу!.. —выдохнула Оксана, положив руки кареглазому на плечи. —Думаешь я буду сидеть на месте, зная об угрожающей тебе опасности? — с сарказмом спросил хакер.       Блондинка обняла начальника за шею, возмущенно бурча в ткань его футболки. —Кажется, мы безнадёжны. —Согласен. Прошло полчаса. Оксана дремала на мужском плече, время от времени распахивая глаза и настороженно глядя в темноту деревьев густого леса.       «Люди, готовые умереть друг за друга не думая, нормальны?»       Ну, конечно, нормальны, Амелина. Ты умрешь, твоё тело заколотят в деревянный ящик, закопают в свежую разрытую почву или кремируют, поместят в погребальную урну и распустят по ветру где-нибудь над океаном… Да какая, к чёрту, разница?! Ну не оставят труп гнить на обочине, ну оденут, ну похоронят, ну поставят рядом камень или крест с датами рождения и смерти!.. И на том спасибо! А у кого на полке, ежедневно протираясь от пыли, будет стоять твоя самая красивая фотография с черной лентой?.. Этого ты спросить не хочешь? Это не важно?.. —Расскажешь мне что случилось?       Оксана подняла отяжелевшую голову. В ФЭС блондинка металась из кабинета в кабинет и хотя прекрасно знала свою работу, впервые не могла понять с чего начать… Она чувствовала себя мелкой дичью, которую уже давно поймали охотники и теперь ради забавы гоняли по лесу, спускали собак, давая им возможность рвать её на части… Тихонов смотрел, как она убегает от пуль, как несмотря на раны, поднимается и бежит снова… Он не мешал охотникам. Он просто смотрел. Но стоило Амелиной потерять скорость, стоило ей угодить в капкан и на шаг приблизить к себе смерть, как хакер, не думая, бросился её спасать. И спас. Спрятал в этом чудесном, никому не известном месте…       Оксана могла придаться сомнениям, впустить в душу страх, который только и ждал, как бы снова отравить ей жизни.        Но рядом с Ваней страх растворялся. А сомнения остались в Москве. —Это очень долгая история…—вздохнула старший лейтенант. —Боюсь, на всё у меня не хватит времени.       Шатен вздернул брови. —Рядом с тобой время для меня исчезает, —пожал плечами руководитель компьютерного отдела. —Ты заговариваешься…—буркнула Амелина, пряча краснеющие щёки. —Что? Почему? —Не знаю…—она внимательно вглядывалась в его лицо. —Откуда этот поэтичный язык? Я не помню тебя таким. —Может, ты и не знала такого меня…—кареглазый ответил на её изучающий взгляд, заставив Оксану ещё больше вспыхнуть. —Время… Дорогая и вместе с тем бесполезная штука. Знаешь всё равно как иметь кучу денег в большом городе, ходить по ресторанам, магазинам, театрам, а потом оказаться с этим же богатством посреди сухого поля, где негде ступить и нечего покупать и что тогда сделаешь с пустыми цветными бумажками? Только выбросишь…—Тихонов оттянул браслет на руке, который практически не снимал.-Я помню каждый день без тебя. Секунду, минуту, час… Наверное, потому, что это больно…—хакер резко сжал её руку. —Это невыносимо! —яростно выдал он, но моргнув и увидев, оробевшую блондинку, виновато поцеловал напарницу в висок. —Рядом с тобой я не помню ничего. Я ловлю твою улыбку, твой смех, каждый твой жест, но не могу запомнить. Возвращаюсь домой, в голове перебираю всё заново. И мне мало. Я хочу ещё. В двойной, в тройной, в самой усиленной дозе.        Иван, нервничая посмотрел на блондинку, проверяя не смешно ли ей слушать это всё, но Оксана успокаивающе запустила пальцы в его волосы, с нежностью разглядывая и поправляя непослушные пряди. —Мы сажаем людей за наркоту…—усмехнулся Тихонов. —Они переживают ломки, меняют шприцы, вдыхают ядовитый газ. Им нужен доктор, —руководитель лаборатории посмотрел на небо, где серебряными блёстками рассыпались звезды. —В этом проклятом мире нам всем нужен доктор. В основном психиатр, —поморщилась Амелина.       Иван улыбнулся. —Если ты мой наркотик, то я не хочу лечиться… Оксана упала лицом в серую футболку. —Вылезай оттуда, —рассмеялся шатен. —Нет. —Окса-а-на-а…—настоятельно позвал хакер.       Блондинка застенчиво села, не зная как спрятать красные щеки. Тихонов приобнял её за талию. —Если ты так реагируешь на мои комплименты…—проговорил таинственный шёпот. —То, что же будет дальше?.. Я зацелую тебя до смерти?       Оксана дернулась в очередной попытке спрятаться, но Иван не дал ей такой возможности, притянул к себе и действительно… Поцеловал.        Старший лейтенант умерла бы, умей поцелуи убивать. Ведь мы всё рождаемся и умираем в любви друг друга. Нужно погибнуть в одном поцелуе, чтобы родиться снова в новом прикосновении губ. Мы читаем взгляды, движения, приветствия, прощания, интонацию, дыхание…       Твоя вторая половинка… Твой человек из толпы обратится к тебе с одной простой просьбой: «Забери мою боль…»        И ты заберешь. Мы забираем чужую боль и превращаем в любовь. А любовь лечит всё. Умирающий человек в больничной палате гонит от себя родственников, не желая вредить им… Мёртвые лучше живых. Есть мертвые, которые намного лучше живых, которым не найдёшь замены. Мы готовы пустить кровь из вен на их могилах, но нет!.. Нужно выслушивать других с их идиотским: «Жить дальше! Жить дальше!» Вот она, моя жизнь! Лежит в земле! И мне остаётся только лечь рядом!       Простите. Нам всем внушают, что суицид-это не выход, а мы почему-то знаем о нём всё. В нашей голове не так много способов спасения человеческой жизни, зато тысяча и один способ её завершения. Начиная от петли и заканчивая многоэтажкой…       Спас суицидника? Молодец! Здорово! Какое будущее его ждёт теперь? Клиника? Таблетки? Психиатры? Вечные оклики: «Трепло! Позоришь семью!» Семья… У Оксаны была семья. Но она не забирала боль. Она её дарила. Странно… Родные люди не бьют, они ломают нас пополам.       Господи сколько раз Амелина поднимала глаза и задавала вопросы, зная, что небо промолчит. Оно всегда молчит. Грохочет в грозу, иногда плачет, украшает землю снегом, льдом или бурей, но не говорит. И с возрастом блондинка поняла, что вот он, ответ, в молчании…       Знакомишься с человеком. Влюбляешься. И воздух искрится от ваших касаний. И всё отвратительное кажется прекрасным… Мы сами даём ответы на поставленные нами же вопросы. Но из-за неопытности, из-за долгой боли, из-за невыносимой жажды счастья, мы торопимся, ошибаемся, натыкаемся не на тех людей, которые приумножают нашу боль.       Возможно, после смерти, мы узнаем, как правильно. Но если бы на Земле можно было бы умереть только от счастья, мы бы все были бессмертны.       Оксана рассеянно посмотрела на руководителя компьютерного отдела, который уже больше пяти минут изучал её смеющимися глазами. —Ваня!—с упрёком вскрикнула Амелина, очнувшись и влепив хакеру лёгкий подзатыльник. —Хэй! —обиженно согнулся Тихонов, потирая место удара. —Почему когда ты меня целуешь, никто из нас двоих не против, а когда я тебя целую, мне всё время приходится только гадать, дашь ты мне очередную оплеуху или нет?! Тебе не кажется, что это не честно?!        Лаборантка приняла притворно-задумчивый вид. —Знаешь, ты прав! — мирно кивнула она. —И чтобы всё было справедливо, мы с тобой больше вообще не будем целоваться! —зеленоглазая отвернулась, демонстративно сложив руки на груди. —Что?!-опешил программист и тут же нахмурился.—Ну нет, Амелина! Мы так не договаривались!—он упрямо наклонился вперёд, стараясь посмотреть на коллегу, но та замерла в одной детской дразнящей позе.        Шатен вздохнул, откинулся спиной на столбик, всё ещё служивший ему опорой, и надувшись, буркнул: —Уйду я от тебя!.. —К кому?—весело спросила блондинка.—К Соколовой?—она азартно поправила хвостик.—Если да, то этот вариант оставляет тебя без шансов! У них с Лисицыным всё серьезно! Они и так каждую ночь в гараже целуются за полками с инвентарём!       Иван рассмеялся, приняв сказанное за шутку, но заметив спокойный интригующий взгляд напарницы, смолк. —Ты чё, серьезно?        Оксана мило улыбнулась и быстро закивала. —Я сама видела! Как-то задержалась, проводя следственный эксперимент… Пока снимала на камеру, сверяла образцы, проверяла запись и устанавливала ДНК, наступила глубокая ночь, даже Рогозина ушла домой. Мне сильно хотелось спать. Я уже мало, что соображала, а когда дошла до лаборатории и вовсе забыла, выключила ли я свет? Чтобы не возвращаться, воспользовалась компьютером, посмотрела камеры…—Амелина понизила голос.—Там горел только один участок у стены, за стеллажом с инструментами, и всё было прекрасно видно. Возможно, они увлеклись и не заметили объект слежения… —Фу-у-у!—поморщился Тихонов.-Могли хотя бы ради приличия дотерпеть до дома! —Да ладно тебе!—хихикнула Оксана—В конце концов, они же не занимались любовью на рабочем месте!—она неловко кашлянула.—Однако судя по тому, что я там видела, до этого было не далеко… —Буэ-э-э!-высунул язык Иван, изображая рвотный рефлекс под звонкий смех программистки. —Считаешь, это неправильно?—спросила Амелина успокоившись.-Узнает Рогозина, три шкуры с них спустит. —Я бы не назвал отношения Кости и Юли гармоничными…—признался шатен.—Они так часто спорят и кричат, что сложно запомнить моменты, где эта парочка проникается друг к другу какими-то нежными чувствами…-хакер вздохнул.—Не знаю… Можно совместно поехать в отпуск, на дачу, в санаторий или просто собраться дома, заняться приготовлением чего-нибудь вкусного, а потом включить кино или читать друг другу вслух любимые книги или рассматривать детские фото-альбомы… Вечером лежать вдвоём под теплым одеялом и строить планы на выходные…—Иван моргнул, отгоняя назойливые мечты и сурово продолжил:—Жаться в углу… Если опустить все правила моральной этики, это, в первую очередь, не профессионально… —Почему?—удивленно спросила Оксана.—Мы же с тобой целовались в лаборатории и ни один раз…        Хакер с умилением посмотрел на блондинку. —Знаю,—он коснулся её носика подушечкой указательного пальца правой руки.—Искренне надеюсь, что мы не прекратим это делать… Но мои чувства не заставляют меня рвать ткань твоей юбки!—Амелина сосредоточенно кивнула шатену.—Да я мог бы сорваться с цепи, но есть одна проблема, ты держишь эту цепь… Отстегни мой ошейник, я буду сидеть и ждать команды!—Тихонов почувствовал, как нежные руки накрыли его шею, словно там и правда находился ремню подобный обод, застёжку которого нужно проверить. —Лисицын не похож на того, кто любит подчиняться,—усмехнулась Оксана.—А Соколова-живой огонь. Спалит дотла, но не уступит. —Верно…—улыбнулся Иван.—Однако даже она порой выбивается из сил. Знаешь, я столько раз видел, как майор смотрит на Костю выжидающими глазами, а он не понимает, чего от него хотят эти глаза…        Амелина поморщилась. —Тебя нет дела до их проблем?—осторожно спросил шатен. Блондинка напряжённо глянула в сторону коллеги и вздохнула. —Они оба прекрасные опера. Хорошие стрелки. Важная составляющая ФЭС…-равнодушно оценила старший лейтенант.—Может, романтика просто не по их части? Да, каждый из нас заслуживает счастья в личной жизни. Кого-то любовь меняет, кого-то спасает, кого-то губит… Это уже зависит не от неё, а от тех, кто держит её в руках…—лаборантка, сдвинув бровки, смотрела в пол.-Юля и Костя похожи. Вспыльчивы, требовательны, упрямы, резки. Но эта схожесть разрушает их отношения. Если они не научатся друг другу уступать, разбегутся сами… —Даже Соколова не заслуживает такого небрежного отношения к себе,—покачал головой хакер.—Какой бы стервой она ни была.        В глубине души Оксана одобряла мнение Ивана, но найти в себе силы однозначно согласиться с ним, пока не могла. Блондинка обняла колени и, свернувшись «замочком», снова легла на руководителя компьютерного отдела. —Всё равно ей не так повезло, как мне…—тихо произнесла она. Иван приподнял её личико. —Ты правда считаешь, что тебе повезло со мной?—задыхаясь от восторга спросил он. Оксана в ответ погладила его ладошкой по щеке. —Знаешь, люди не имеют права пользоваться нами как вещами, но я думаю, каждый из нас в праве сам решать, кому он хочет принадлежать. И я свой выбор уже сделала, —она отдёрнула руку, сконфуженно отводя глаза. —Прости, если загоняю тебя в угол… —Твой, —перебил её компьютерщик, жадно обнимая, заставляя напарницу уткнутся носом в его шею, фиксируя её макушку у себя под подбородком. —Только твой. Оксана зажмурилась до синих пятен под веками, рассыпаясь в стеклянную пыль. Недавно она была уверенна, что всё потеряла. Отношения с сестрой испортились. Кажется, теперь даже наличия этих отношений нет.        И ничего нет. Жизнь порой рушится с чудовищной быстротой. Такой, что остаётся только махнуть рукой, сесть и удариться в истерику. Но, если тьма несчастий, проблем и обид была послана с целью дойти до Вани…        Оно того стоило. —Аня и я… Мы…—Оксана стиснула зубы.       Горе, вперемежку с внезапно обретённым счастьем, теряло броню и осыпалось наружу колючим песком, напоминая кофе с сахаром.       Я люблю кофе. И люблю сладкое. Но не люблю сладкий кофе. Иногда нужно найти в себе силы на выбор. Тогда Аня—это кофе? А Ваня—это сахар? Цинично? Нисколько. В одной кухне, на одной полке может стоять и кофе, и сахар. Кто-то пьёт кофе с сахаром, кто-то без…       Но, Оксана… Ты перепила кофе. У тебя проблемы с сердцем. Оно болит.       Как эксперт ты знаешь, что без сахара человек умирает от гипогликемии. Как живое чувство, знаешь, что без своего «сахарного наркотика» ты умрёшь. Мир так любит давать нам подсказки. Наши знакомые, друзья и любимые спрятаны в предметах, природных жестах и других незначительных вещах. А мы эти подсказки даже не видим… —Сядем на диванчик?—в вопросе слышалась явная просьба.       Иван кивнул и, поднявшись с Амелиной на руках, направился к мягкой мебели. —Моя сестра Катя…—робко произнесла блондинка, когда хакер заботливо устроил её в стене подушек, накрыв пледом. —Вышла замуж за Витю сразу после школы. —Они спешили узаконить свои отношения? —догадался шатен, с некоторыми трудностями пододвигая кресло к лаборантке и садясь в плотную к диванчику. —Да, —Оксана поджала губы, очевидно испытывая стыд за сестру.-Видишь ли, Катя всегда была ветренной особой. У Вити и дед, и отец… (по сути едва ли не весь его род) с головой погружались в бизнес и имели там не малый успех… —А чем занимается Виктор? —Владеет крупной сетью продовольственных магазинов по всей столице. Называется «Петушок».        Тихонов расправил золотые волосы по подушке. Оксана привстала, но программист остановил её. —Я здесь, не волнуйся…—убедил торопливый шёпот. Блондинка взяла его ладонь и, нервно играя, принялась обводить пальчиками каждый участок кожи, уложив их переплетённые руки себе на животик. —Катя и Витя познакомились одной холодной сентябрьской ночью,-продолжала Амелина. —На улице собралась толпа людей, наблюдавших за лазерным шоу, которое сопровождалось молодёжными танцами. Катя была там целенаправленно, её притащила подруга, фанатеющая от хореографии, а Витя гулял со своей собакой. В нём всегда жила страсть к крупным породам и тогда он вёл на поводке немецкого дога, Хардина, кажется… —Немецкий дог-это…—Тихонов погрузил свободную ладонь в мягкие женские волосы и задумчиво нахмурился. —Огромный пёс. Одна из самых крупных пород собак в мире…—объяснила лаборантка. —У Виктора Хардин был с острыми ушками и лаково-чёрный. Настоящий конь… Толпа, увидевшая такую собаку, здорово испугалась и поредела, Катя тоже отступила, дожёвывая свою сосиску в тесте и запивая её кофе,—старший лейтенант улыбнулась воспоминаниям. —Сестра с малолетства боялась собак… Хардин той ночью был невероятно голоден и рванул поводок у хозяина, Витя его не удержал и немецкий дог, весом девяносто килограмм, опрокинул Катю на асфальт.        Иван тихонько рассмеялся. —Она не поранилась…—добавила Оксана, хихикнув. —Правда, потом целый час заикалась и не могла перестать истерично рыдать. Виктор чуть сквозь землю не провалился от стыда. Хардина он отругал так, что пёс потом долго ходил с поджатым хвостом и не попадался хозяину на глаза… Петраков привёл Катю к себе домой, угостил её чаем, они мило поговорили, обменялись телефонами и стали общаться…        Оксана замолчала. Хакер осторожно поглаживал её по голове. —Дома все такою бучу раздули вокруг их отношений…—сдавленно проговорила сотрудница ФЭС. —Конечно, заранее богатый и состоятельный жених с влиятельными родственниками… Мечта…—она презрительно усмехнулась. —А тут ещё я со своим поступлением…-зеленоглазая беспокойно заелозила. —Катя возвращалась после свиданий сияющая, как фонарик и мне это нравилось… Я твердила себе, что не буду эгоисткой, но меня уговаривали наплевать на образование стоило мне вслух порадоваться за сестру… Мать толкала на выгодные знакомства с друзьями Виктора, у него действительно много приятелей с толстыми кошельками. Часто на каком-нибудь празднике коллеги Петракова искали уединения со мной. Но всё это быстро закончилось, когда одному из таких самцов я разбила нос за то, что он буквально стал лапать меня чуть ниже спины…        Начальник компьютерного отдела поцеловал руку Амелиной. —Я горжусь тобой!—восторженно объявил он.        Оксана грустно улыбнулась. —После того случая Витя аккуратно намекнул Кате не звать меня на их общественные сходки с друзьями… Наша связь с сестрой стремительно рвалась, я ушла с головой в учёбу, перестала обращать внимание на замечания родственников и всё чаще посещала могилу отца…—блондинка резко села, чувствуя тёплую мужскую ладонь у себя на спине. —Сестра и мама так быстро забыли о нём… Будто не знали, чьи надежды я хочу оправдать… —Амелина надрывно всхлипнула. —Папа рассказывал мне все детали своей профессии… А я хоть и сейчас остаюсь очень впечатлительной, но всё равно его слушала и восхищалась!... Он видел во мне то, чего не видел в Кате… Ценил меня и уважал мои решения, какими бы они не были!..-Оксана горько улыбнулась, роняя слёзы на плед. —Мама вечно ругала его… Мол, «совсем дочь избаловал, с таким наивным сердцем она долго во взрослом мире не протянет, хитрее надо быть!» —старший лейтенант шмыгнула носом. —Катя и мама очень похожи… Они обе далеко не глупые, но умеют очень искусно вертеть людьми… Извлекать из этого выгоду для себя, устраивать тем самым выгодные покупки, встречи, создавать о себе мнение в обществе…—Оксана быстро стёрла дорожки слёз с мокрых щёк. —Ты не подумай, на самом деле мама у меня добрая и милая женщина… Просто она очень сложный человек и её нужно очень хорошо узнать, чтобы не сердиться без повода… —Но тебе даже это не помогло…—мягко подчеркнул Тихонов, убирая за ушко прядь светлых волос, которая мешала рассматривать личико любимой напарницы.        Амелина смотрела перед собой. —После смерти папы её точно подменили… Потом только я поняла, что отец сдерживал в ней тот ядовитый эгоизм, что копился в её душе все эти годы…—блондинка опустила голову. —Папа дополнял маму, был для неё деталью всего человечного, всей той наивности и искренности… А после его смерти мамину натуру сдерживать было уже некому…        Оксана в забытьи положила подбородок на колени. —На месте захоронения мама была только один раз. Во время самих похорон… Да и Катя тоже… Я пыталась их понять. Долго пыталась… Списывала всё на стресс, на депрессию, на горечь утраты, на шок… Но ничего из этого не подходило. Они жили как раньше… Только без папы, игнорируя всё, что с ним связанно. —Может, твоя семья пыталась огородить себя от этой потери, представить, будто ничего не было…—робко предположил Иван. —Да! —горячо кивнула Амелина. —Но ведь было! Всё говорят: нужно уметь забывать прошлое, но есть прошлое, которое не забывается, которое просто нельзя забывать! —она зло посмотрела на Ваню и взлохматила волосы. —Когда я сказала маме, что хочу попробовать поступить на работу в ФЭС, она откровенно обозвала меня «неблагодарной идиоткой» и выставила из своей квартиры! —Она боялась тебя потерять, как потеряла твоего отца, то есть своего мужа…-логически изрёк шатен. —Если бы она боялась меня потерять, она бы никогда так не поступила!-гневно запротестовала программистка. —Я же тысячи раз пыталась с ней помириться…-шепнула лаборантка. —Она оборвала со мной все связи… Но…—Оксана закрыла глаза, тяжело выпуская новые слёзы. —Но я всё равно звоню ей на каждый её день рожденья, хочу поздравить… Сказать, что я всё та же, что у меня всё хорошо, что я очень скучаю и с удовольствием заеду, если она не против… А мама не отвечает… —Оксана…—Тихонов пересел к ней, крепко обнимая. —Я оставляю ей голосовое сообщение…—рассказывала Амелина, вцепившись кулачками в Ванину футболку.-Прошу обязательно перезвонить… Я…—старший лейтенант четно боролась с речью, которая проваливалась куда-то в горло.-Я бы сказала ей, что несмотря ни на что всё ещё люблю её и… И если она попросит прощения, если вспомнит о папе, если наконец найдёт в себя силы принять меня, то…то мы снова станем семьёй!..        Иван сильнее сомкнул руки на дрожащем женском теле. —Ваня, ну вот скажи, я что плохая дочь?!.. —истерично и горько спросила блондинка. —О чём ты говоришь?! Конечно, нет! —твердо воскликнул хакер, быстро покрывая поцелуями горячий лобик программистки. —Я же заботилась о маме как могла! Но ей не нужна моя забота, понимаешь?! —на Тихонова уставились отчаянные изумрудные глаза. —Однажды она сломала ногу, когда убирала в верхний ящик кухни дорогой сервиз… Табуретка, заскользив по полу из плитки, упала. Я долго не решалась навестить маму в больнице…—Оксана неестественно рассмеялась. —Хотя? Кому я вру? Я знала, что она меня выгонит… Но Виктор предложил мне передать больной через него какой-нибудь гостинец… Его, своего «любимого Витеньку» мама выгнать не могла… Я тогда так обрадовалась! Напекла любимых маминых пирожков и с мясом, и с капустой, и несколько сладких с фруктиками… Всё по её рецепту… Думала она оценит, похвалит меня… Я ведь в детстве печь совсем не умела, бегала играть с мальчишками в войну. Мама всегда меня за это стыдила… —Она приняла твой подарок? —тихо спросил Иван, в душе уже зная ответ. —Она…—Амелина зажмурилась беззвучно плача. —Она сказала, что от меня ей ничего не нужно, что неизвестно «в какой химии» я на работе вожусь и что я только и жду удобного случая её отравить… Потому что «в этой Федеральной Службе», чтобы дела закрыть людей травят!.. —Чудовищный бред…—жестко заметил руководитель компьютерного отдела, пропуская через себя боль напарницы. Блондинка кивнула. —Я ждала, когда Витя вернётся из больницы… Он вошёл в мою квартиру очень подавленный. Ему было не просто сказать мне, что мама при нём выбросила все мои пирожки в мусорную корзину и слушать не стала его возражений…—лаборантка выдохнула. —Витя знает историю нашей семьи, но даже ему не понятны отношения его тёщи со свояченицей… Я благодарна Виктору за то, что он предпринимал много попыток нас помирить, чисто по-человечески… Однако как можно обратить на себя внимание того, кто не считает нужным помнить про твой день рождения…        Хакер долгие секунды растерянно молчал. —Твоя мама не помнит, когда у тебя день рождения? —ошарашенно спросил он. Оксана пожала плечами. —Не помнит или не хочет помнить… Не знаю… По крайней мере она не поздравляет меня. Я жду звонка весь день, я верю, что в какой-нибудь из таких дней она вспомнит о существовании в её жизни ещё одной дочери… Но нет.        Иван хмуро поднялся. Амелина вопросительным взглядом проводила его до невысокого книжного стеллажа, который собирали на крыше для читающих посетителей. Шатен открыл стеклянную дверцу, извлекая из глубины шкафчика графин с водой. Стакан зажурчал. Тихонов опустился на диванчик, поднося самый простой напиток к изодранным в кровь женским губам, осторожно придерживая голову блондинки, чтобы она не подавилась.       Оксана громкими жадными глотками охлаждала пересохшее от частых рыданий горло. —А когда у твоей мамы день рождения? —спросил кареглазый, прислушиваясь к частому дыханию напарницы. —Сегодня…—отозвалась Оксана, вытирая мокрую кожу тыльной стороной ладони.-Нет, получается, было вчера…—поправилась она, вспомнив о времени, которое давно минуло двенадцатый час. —Ты не звонила ей? —Я решила, что хватит с меня стучаться в давно закрытую дверь.        Амелина раздражённо поцарапала ноготками стенки стакана. —Пусть выслушивает поздравления от своих любимых дочери и внучки!.. —она зло шмыгнула носом, нервно вертя головой. —Мне надоело отсылать подарки, а потом находить их у себя под дверью!        Иван сконфуженно сжал руку блондинки. —Прости за то, что пытался её оправдать… Лаборантка поставила стакан на журнальный столик. —Существуют поступки, не подлежащие оправданию… Нам ли с тобой об этом не знать?..        Тихонов молча сгрёб сотрудницу ФЭС поближе к себе, комкая плед и пытаясь в нём не запутаться. —Ваня, всё в порядке, правда…—пробормотала блондинка, в ответ на утешения. —Я просто хочу тебя обнять, —лихорадочно прошептал Тихонов. —Ты решил возместить тот набор объятий, который задолжал мне за эти полтора года? —хихикнула Амелина, стараясь дышать. —Да…—улыбнулся программист. —Я решил, что хочу обнимать тебя каждый день. Утром, днём и вечером. Ещё во сне, на кухне, за письменным столом и в душе. Старший лейтенант медленно приподняла одну бровь. —Звучит как предложение о начале совместной жизни.        Хакер чуть наклонил голову, томно улыбаясь. —Ты сама это сказала! —хитро выделил он и, с видом будто всё уже решено, спокойно спросил. —Так, у меня или у тебя дома? Оксана закатила глаза, шлёпая начальника подушкой по лицу. -Если будешь насильно клеиться ко мне, я прибью тебя на первом же свидании! Тихонов, ворча, поправил волосы. —Амелина, ты зовёшь меня на свидание? —А сейчас у нас по-твоему что? —риторически спросила блондинка, обводя руками воздух.        Иван весело посмотрел кругом. —Ну, если у нас свидание, мы должны поцеловаться, —заявил он, сладко улыбаясь. —Мы уже целовались! —Но я хочу ещё!-прохныкал компьютерщик. —Хватит с тебя! Шатен обиженно отодвинулся, накрываясь пледом с головой. —Это было жестоко…        Оксана села рядом, сбрасывая с лица руководителя компьютерного отдела одеяло. Просыпаясь, смотреть в любимые глаза, чувствовать сильные мужские руки на талия готовя завтрак и судорожно искать тёплого человека на кровати во время докучающего ночного кошмара…       Мило, но вот реально ли? Помнишь, что было со всеми прошлыми твоими попытками на любовь? Не оступись ещё раз.       «Это Ваня. Не попытка, а вообще отдельная тема.»       Уверенна? Сколько людей в этом мире заслуживают, чтобы мы рассматривали их, как отдельные темы? Ноль или один с половиной? Да, все мы совершаем ошибки. Но знаешь, что это значит? Мы совершаем людей… Даём им смазливые прозвища, дарим игрушки, касаемся их. Мы совершаем их. Мы делаем из них что-то для себя. Мы думаем, что способны кого-то изменить. Неправда. Это всё вокруг меняет нас. И всё же, мы оставляем что-то в людях, призрение, ненависть, любовь, боль… Мы совершаем с людьми целый жизненный круг, полкруга или четверть. А в конце понимаем, что всё было ошибкой. Брось, все мы в школе писали диктанты. Рисовали синей ручкой по несколько страниц, сдавали учителю и получали назад тысячу букв из красных чернил. С людьми также. Вот только не исправишь. Не перепишешь…        Я тебя не осуждаю. Но будь осторожна. Не дай Тихонову стать ещё одной твоей ошибкой… —Так, что там с Аней? —вернул Амелину к реальности голос программиста. —Тебя задела моя шутка? —торопливо спросил он, перекидывая одеяло обратно на зеленоглазую. —Знаю, я шучу, как идиот, прости! —Нет-нет! —замотала головой старший лейтенант, задумчиво почёсывая кончик носика. —Я продолжу, если ты не против? —Конечно! —кивнул Тихонов, кладя себе за спину подушку. —Я весь во внимании! —Отношения Кати и Виктора развивались довольно быстро. На момент одиннадцатого класса ей уже исполнилось восемнадцать, и спустя месяц после празднования её совершеннолетия, сестра заявила мне, что беременна. Хотя мы с Катей уже тогда не сильно ладили, я была первой кому она рассказала о своём положении и показала заключение врача из женской консультации…—Оксана нервно выдохнула. — Сестрёнка даже не попыталась как-то подготовить меня к этой новости… Хм... Сказать, что я была в шоке, значит не сказать ничего! Конечно, мне пришлось подавить свои эмоции, направить их на успокоение Кати (в тот вечер она осталась ночевать у нас дома) и спросить, что же она собирается теперь делать?..-Амелина рвано дыхнула на похолодевшие пальцы.—Не то что бы я была рада ранней беременности сестры, но всё-таки её ребёнок приходится мне племянником или племянницей (тогда я ещё не могла знать пола), поэтому слышать про аборт я не желала! Но Катя рыдала, твердила о непоколебимости своего решения, умоляла меня не рассказывать маме и Виктору, назвав мне день, место и время совершение операции по удалению плода…—Оксана тяжело потёрла лоб. —Не знаю, правильно ли я поступила… Но после двух дней уговоров, сестра так и не захотела поделиться новостью со всей семьёй… Поэтому я отправилась к Виктору и прямым текстом выложила ему обо всём, что произошло. Мне было интересно посмотреть, как он отреагирует, станет отнекиваться от ребёнка или нет… Однако Витя меня приятно удивил. Он расплакался. Сказал, что всё уладит, а вечером я застала его у нас дома, стоящем на коленях перед всхлипывающей от счастья Катей с букетом роз и шкатулкой, где блестело бриллиантовое кольцо… —Он поступил благородно,—уважительно кивнул Иван.—Они поженились? —Да… Родственники Петракова закатили шикарную свадьбу, до того, как у Кати прилично вырос животик, купили им дом загородом, надарили подарков к рождению малыша. Несмотря на все трудности положения, сестра получила приличное образование дизайнера, о котором мечтала, правда, под опекой и деньгами Вити ни одного дня не проработала. Мама стала бабушкой и сдружилась с мамой Виктора Зинаидой Михайловной. Они обе лелеяли внучку, как могли. Из-за дорогих салонов красоты, парикмахерских, маникюра, косметики, платьев, Катя скоро перестала быть мамой-домоседкой и стала разъезжать с Виктором по тёплым странам, муж делала всё для её комфорта, наверное, любил до безумия… Аня оставалась на шее у нянечек и бабушек…—Оксана расстроенно спрятала руки в пледе. —После нашей ссоры мама, категорически не хотела меня подпускать к племяннице. Но вот Зинаида Михайловна, которую я зову просто «тётя Зина», питает ко мне симпатию, постоянно повторяет, что это я подарила её внучке жизнь, (Виктор через некоторое время поведал только ей одной о нашем разговоре). Как ты уже, наверное, понял, тётя Зина давала мне посидеть с Аней в тайне от мамы. И мы чудесно ладили! Изучали азбуку, играли в игрушки, строили кукольные замки, на деньги, оставленные Виктором, я наряжала её в самые красивые платья, покупала сверкающие ободки со звериными ушками или короной с цветными стеклянными камушками… Когда мы выходили гулять на детскую площадку, всё мамочки с колясками думали, что этот милый карапуз моя дочка… Я кивала, не вдаваться же в подробности… Тётя Зина быстро уставала от детского плача, всегда была рада мне и любила мирно попить чай с соседкой этажом выше. В её доме для, скажем так, элитных пенсионеров ко мне все привыкли. Помню, однажды я очень быстро решила проблему у них в подъезде, когда сильно употребивший наркоман чуть не забил до смерти дядю Федю, местного фаната игры в шахматы. Ну, я скрутила этого любителя кайфа, а когда подоспели его дружки, на лестничной площадке их уже ждала полиция… —Наверное, после того случая ты стала героем, —нежно улыбнулся Иван, согревая руки блондинки горячими поцелуями. —Да, —тихонько рассмеялась Амелина. —Ко мне в квартиру целый год заявлялись бабушки с соленьями, сладостями, пирожками, компотами, морсами, кулебяками, пончиками, булочками… Я, кажется, только и делала, что всю зиму потом питалась их подарками. —Желание пожилых людей кого-то накормить не знает границ! —подвёл итог хакер. —Может быть…—согласилась Оксана, запуская ладонь в шоколадные волосы. —А дядя Федя подарил мне фигурный, из чистого дерева вырезанный, набор шахмат. Я, конечно, знаю, что он старик, обеспеченный детьми, и не живет на одну пенсию, но такой дорогой подарок меня очень смутил. Правда, если бы я отказалась дядя Федя бы точно обиделся… Пришлось взять. Доска лежит у меня в спальне на подоконнике, иногда беру, ставлю на стол и играю сама с собой, помогает развивать ход мышления…—зеленоглазая вздохнула. —Да… Дядя Федя… Как он там? Сто лет уже не виделись… Надо бы навестить…-блондинка попыталась пригладить несколько прядей мужских волос, но они всё равно вставали торчком. —Моё общение с Аней разрушилось, когда ей исполнилось шесть лет. На следующий год она должна была поступать в первый класс, и Виктор решил, что хватит оставлять дочь на попечительство посторонних людей, пора исполнять свой родительский долг. С одной стороны, я была рада переменам и маленькой Анечке уже хотелось завести себе новых подружек и купить целую гору цветных карандашей, но, с другой, я не знала, когда теперь смогу также близко общаться с племянницей. Я любила её всем сердцем. Я не хотела уходить… Мы ждали Катю и Виктора из аэропорта с минуты на минуту. Я сидела в огромной гостиной квартиры Петраковых и не знала, что делать. Мне было больно и грустно, а Анюта бегала по блестящему полу, постукивая туфельками и звала меня поиграть, потом, заметив моё состояние, стала таскать мне с кухни конфеты и печенья, она не ела их без моего разрешения, но считала, что взрослые могут их есть столько, сколько захотят и что сладости поднимают им настроение… Я не могла расплакаться при ней… Она сама начинала плакать, видя мои слёзы. Ей становилось страшно…-лаборантка сложила руки на груди, ёжась от подступившего холода.-Анечка думала, что взрослые не бояться ничего… Если бы она тогда знала, как мне было страшно... Раздался звонок в дверь. Аня выбежала в коридор, радостно крича: «Папа! Папа приехал!» Я вышла следом. Виктор подхватил дочку на руки, расцеловал, обнял, потом поставил на пол, помогая Кате втащить на порог три огромных чемодана… Я вежливо со всеми поздоровалась…—Оксана смолкла и посмотрела на Ваню, готовясь сказать очень значимую часть истории. —Внезапно Анюта отступила на шаг назад поближе ко мне, указала на Катю и спросила: «Папа, а кто эта тётя?» В прихожей повисла могильная тишина. Сестра взяла Анечку на руки, наигранно рассмеялась, полагая, что та шутит, но…но моя девочка расплакалась, стала толкаться, тянуться в мою сторону… Я рванула к ней, хотела забрать, но Виктор остановил меня. Сказал, что это всё с непривычки, что Аня акклиматизируется и мне лучше уйти… Да, наверное…-Амелина закрыла лицо ладонями. —Никогда не забуду, как она посмотрела!.. —старший лейтенант всхлипнула. —Я… Я же её бросила! —Ты сделала для неё больше чем кто либо другой! — убеждённо сказал Иван, прижимая к себе напарницу. —Подарила ей жизнь! —Но я хотела быть частью этой жизни! —А почему ты не была? —робко спросил Тихонов, наклонившись к любимому личику. —После того инцидента, я не видела Аню три года. Во время её привыкания к жизни с настоящими родителями, мне навещать Петраковых запретили. То есть запретили Виктор и Катя. Мама меня избегала… Поддерживала только одна тётя Зина. Она присылала мне Анютины фотографии, рассказывала о её успехах в школе, часто заходила в гости, передавая новости от других жильцов дома. Но три года спустя Катя всё-таки разрешила мне навестить Анечку. Они праздновали её девятилетие два дня. Один с семьёй и другой с Анютиными школьными друзьями в кафе. Я очень обрадовалась и одновременно растерялась. Да мне было кое-что известно о жизни племянницы, но уже не так хорошо, как прежде. Я не знала, чем она живет каждый день… Конечно, это не помешало мне прийти. Я долго представляла нашу встречу, думала, что мы всё обсудим, обо всём поговорим…—Оксана мечтательно улыбнулась. —Однако на пороге меня встретила холодная девочка, со скучающем выражением лица. У неё были очень ярко накрашены глаза чёрной взрослой тушью, на губах блестела багровая помада и платье сидело коротко, слишком коротко для такой маленькой именинницы… Аня подошла ко мне, поцеловала в щёку, словно её заставили это сделать, забрала у меня коробку с подарком, молча развернулась и убежала в комнату. Я подумала, что она стесняется… Всё-таки мы давно не встречались…-Амелина на секунду оживилась. —В моей коробке лежала большая энциклопедия с картинками! Там рассказывалось о животных, о путешественниках, о неизведанных островах, белопарусных кораблях, пиратских сражениях, о загадочных народных легендах!.. Я прошла к праздничному столу, и опять одна тётя Зина была рада мне, все остальные смотрели на меня враждебно, как на родственника, которой недавно вернулся после долгой отсидки… Витя протяжно говорил тост. Все выпили шампанского, я хлебнула красного вина, мне просто было плохо. Во главе стола сидела Аня, вся через-меру разукрашенная и какая-то не та. Я поглядывала на неё и не верила. Это не могла быть моя Анечка… Не могла…—Оксана закрыла глаза, чувствуя убаюкивающие покачивания хакера. —Все смеялись, шутили. А я сидела и молчала. Не знала, о чём говорить в этой семье. Она уже давно не была моей. Пришло время открывать подарки. Моя коробка оказалась последней. Аня в предвкушении порвала упаковочную бумагу, но как только увидела энциклопедию, расстроенно опустила крышку и вздохнула: «Книга? Я думала, ты подаришь мне деньги.» Я удивлённо посмотрела на неё и спросила: «Почему?» Она села за своё зеркальце с множеством пузырьков на полке, побрызгалась духами и ответила: «Все мамины и папины друзья подарили мне деньги. Я сейчас коплю на одну очень модную сумочку. Папа даёт мне немного карманных, но всё уходит на косметику. Мои нынешние сумочки-это прошлый век! Последняя вышла из моды весной.» Катя погладила дочь по головке, посмотрела на меня и гордо улыбнулась: «Анечка у нас модница! Вся в маму!» —блондинка зарылась носиком в шею программиста.-Я для приличия просидела в гостях ещё полчаса и, сославшись на дела, ушла.        Шатен плеснул в стакан ещё воды, протянув лаборантке, но, получив молчаливый отказ, жадно выпил сам, беспокойно ерзая. —Что такое? —обеспокоенно привстала Амелина.-Я тяжёлая? —Нет, —биолог снял старшего лейтенанта с себя, сажая её на диван. —Позволь…-он быстро поднялся. —Я сейчас…—Тихонов поставил графин и стакан на пол, подвинул деревянный столик поближе к себе, постучал по нему три раза костяшками пальцев, нашёл нужную точку и сдвинул столешницу в бок. Дерево противно скрипнуло, выпустило облако пыли и открылось, как крышка саркофага. —Приятно осознавать, что Марк не забывает пополнять тайники…—тепло улыбнулся он, извлекая из глубины встроенного ящика бутылку дорого коньяка. —Ого! —вскрикнула Оксана от неожиданности и сомнительно нахмурилась. —Может не надо?..        Иван открыл бутылку, плеснул немного на дно стакана и выпил одним махом. —Твоя мать отвернулась от тебя на пороге вступления во взрослую жизнь! Твоя сестра вместе со своим муженьком велела тебе исчезнуть, несмотря на то, что ты помешала ей сделать аборт!.. Не расскажи ты тогда всё Виктору, не было бы у неё сейчас никакой дочери! А если учитывать возможные последствия и осложнения после такой операции во время самой первой беременности, то Катя вообще могла больше не заиметь детей!.. —хакер сел на диван рядом с зеленоглазой, протирая глаза. —Почему ваши отношения с Аней возобновились теперь? —Виктор с Катей стали часто ругаться, потом Петраков уехал на месяц в Питер, решать вопрос о строительстве сетей кафе. Сестре пришла в голову мысль об измене мужа. Она подключила меня. Я выяснила, что причин для беспокойства нет. Катя не поверила. Продолжила давить на Виктора… Ну, и в конце концов супруги больше не могли оставаться в одной комнате. Начинали скандалить, бить посуду, соседи пару раз вызывали полицию. Аня жить с ними под одной крышей не хотела… —Почему? Денег давать перестали? —издевательски ухмыльнулся хакер. —Наверное, она поняла, что любовь родителей измеряется не деньгами, а хотя бы тем, что они не забывают забирать тебя после школы… —О-о-о… Она поняла! —с сарказмом поаплодировал Тихонов. —До неё дошло! —На том дне рождении ей было девять лет… Я не имела права её осуждать, —не слишком уверенно прошептала блондинка. —А по-моему, человек рождается с чем-то внутри! И если это «что-то» вовремя не направить в нужное русло, из него вырастит один большой минус. —Не знаю…—вздохнула Оксана. —Зато я знаю! —кареглазый обхватил бутылку, намереваясь заполнить пустоту в бокале, но Амелина накрыла его руку своей. —Не увлекайся… —А что такого? —хитро улыбнулся программист.-Боишься я наброшусь на тебя, под алкоголем?        Оксана наклонила голову в сторону и прищурилась. —Ты этого не сделаешь. —Не сделаю…—Иван грустно повертел стакан в руках, поставил на стол и запустил обе ладони в собственные волосы, довольно сильно скомкав их в кулаках. —Прости! Просто… Я как вспомню, что всё это время…был далеко от тебя. Ты даже не попросила у меня помощи, даже не позвонила!.. Думала, я проигнорирую? —он резко поднял голову и горько рассмеялся сам над собой. —А я ведь, действительно забил бы на всё…        Старший лейтенант положила подбородок на мужское плечо. —Иногда нам нравится причинять любимым боль. Именно тем, кого мы взяли из чужого мира, не из толпы друзей детства или родственников… Тихонов повернулся, находясь теперь нос к носу с коллегой. —Считаешь, намеренно делать кому-то больно—это нормально? Оксана спокойно улыбнулась. —Быть источником чьей-то боли порой награда, а не наказание. Компьютерщик поцеловал лаборантку, оставляя на её губах вкус спиртного. —Откуда ты у меня такая? —спросил он, не веря происходящему, блондинка казалась ему явившемся сном. Оксана провела рукой по мужской щеке, наблюдая, Иван зарылся лицом ей в ладонь. —Как ты оказалась в кофейне этой ночью? Амелина встала с дивана, прошлась по деревянному полу и облокотилась на перила, глядя в темноту. —Может, ты и прав…—сказала она, когда шатен сделал то же самое. —Может, все мы рождаемся с чем-то внутри и должны сами растить себя…-блондинка опустила глаза. —Сегодня мы с Аней поругались и она сказала, что я ей не мать. Тихонов испуганно вздрогнул. —Конечно, у меня нет никаких прав на обиду. —Есть. И ты это знаешь.        Сотрудница ФЭС, сложила бровки «домиком». —Аня разозлилась, когда я назвала её «малыш». Хотя раньше она не была против. — «Малыш?» —переспросил хакер. —Да, меня так папа называл. Я всегда была его любимой малышкой… Кареглазый приобнял её, поглаживая по руке, начиная от топа и заканчивая изгибом локтя. Старший лейтенант уткнулась лобиком ему в плечо. —Ты не выдержала и сбежала? —получив в ответ утвердительный кивок, хакер некоторое время молчал, но потом весело заявил: —У меня идея! Предлагаю тебе сейчас забыть обо всем, а когда мы вернёмся в город, переедешь ко мне. Оксана развернулась, внимательно разглядывая большие карие глаза. —Ваня, ты пьян.       Руководитель компьютерного отдела, прижал её за талию в платную к себе. —О, нет, малыш, я ещё никогда не был так трезв!        Поцелуй. Требовательный и жадный. Легко привыкнуть целоваться с любимым человеком до боли в висках? Намного легче, чем копаться в проблемах. Только поцелуями нужно лечить раны, а не заклеивать их на болезненные пластыри, которые потом не отдерёшь.       Помнишь, в детстве мы боялись, что из одной малюсенькой царапинки вытечет вся наша кровь и мы умрём? Теперь мы готовы изрезать всё тело, лишь бы не чувствовать ран души. Нас больше не заботят шрамы на коленках и ссадины на руках, кому какое дело сколько их?.. Мы по-прежнему падаем и нам по-прежнему больно, но кто-то после падения кусает губы, кто-то ругается матом, кто-то считает до десяти, но не плачет. Слёзы не нужны. Они и тогда, в детстве, никому не были нужны, но мы этого не понимали. Что же случилось теперь? Мы выросли.

***

      Аня нервно давила пальцами на яркий экран телефона. Значок Wi-Fi в правом уголке исчез и отказывался возвращаться. Музыка стихла. Тёмная комната переполнилась тишиной. Девушка гневно спихнула одеяло на пол и встав, с удивлением заметила ползающий по ковру свет. Петракова бесшумно открыла дверь. Перед распахнутым окном точно призраки вились занавески. Стояла на журнальном столика миска с чипсами. Уснул открытый ноутбук, замерев на киноленте. Гостиная пустовала.        Школьница на цыпочках подошла к Оксаниной спальне. В комнате не было слышно человеческого дыхания. Аня легонько толкнула дверь. Лучи света упали на нетронутое покрывало. Детская рука зажгла ночник. —Оксана? Петракова выбежала из комнаты, беспокойно оглядываясь. —Оксана, ты дома? —робко крикнула шестнадцатилетняя и включила телефон. Монотонные гудки разрезали тишину пустой квартиры. —Ответь!.. Ответь!.. Ответь!... Ответь!.. Ответь!.. —лихорадочно шептала Аня, метаясь по коридору. Сквозняк громко стукнул оконной рамой, прищемив занавески, нырнул в шкаф с одеждой и зашелестел рукавами белой курточки. —Чёрт!        Девушка вернулась в свою комнату, вытряхнула из уличного рюкзачка всё лишнее, бросила туда телефон, ключи, сунула в боковой карман полупустую пачку жвачки, накинула куртку и, заперев дверь, вышла к лифту.

***

—Никто не знает, где Тихонов? —спросила Белая, переступая порок кабинета совещаний. —О, привет, Танюш!.. —улыбнулся коллеге Майский, широко зевая. —Так… Домой он уехал…-майор посмотрел на циферблат наручных часов, сонно щурясь. —Уже, поди, как три часа нет… —Что ж, надо бы ему вернуться,-шатенка достала из кармашка платья округлую флэшку. —Я привезла записи с камер, где видно как Тёмная совершает суицид. Качество ужасное и двигается человек на видео, неестественно. Вообще не поймёшь: женщина это или мужчина, и предметы в палате довольно странные…—сотрудница ФЭС устало расстегнула верхнюю пуговицу блузки. —Потом объясню! —отмахнулась она. —Психиатрическая больница довольно старая, на окраине родного городка Аделии. Люди там суеверные. Одна бабушка, у которой явно не все дома, отвечающая за прачку, верит, что тех, кто дотронется до одежды суицидника, будет вечно преследовать дух погибшего человека! —Татьяна закатила глаза. —Я два часа уговаривала эту полоумную отдать мне ночнушку Тёмной!.. —А она? —улыбнулся в усы Круглов. —Велела мне перед сном прочитать какую-то бессмыслицу и дала чёрный тюбик с вонючей настойкой… —Ну, это ещё ничего…—рассмеялся седой майор. —Бывают советы и похуже! —Это её второй совет, —кисло заметила капитан полиции. —Первым было «сходи в лес, набери тонких сухих палок, разожги костёр и попляши вокруг него с бубном в полнолуние, призывая духов покоятся с миром!»       Майский загоготал. —Очень смешно! —передразнила его Белая, скорчив мужчине рожицу.-В следующий раз, сам поедешь требовать улики с чокнутых!—она, наслаждаясь свободными минутами, рухнула в кресло.—Где этот бездельник Ваня?!!.. Все вещдоки в лаборатории, а экспертов нет! Только не говорите мне, что мои страдания прошли заря, я этого не вынесу!—брюнетка положила ладонь на лоб, морщась от мигрени. —Сейчас я ему позвоню,—кивнула Рогозина, доставая телефон. —Вот держи, —Антонова протянула Тане выпуклую белую таблетку.-Вредно столько не спать, эта уже третий приём за сегодня…—озабоченно покачала головой патологоанатом, изучая синеватые мешки под глазами подруги. —Абонент временно недоступен. Перезвоните позже,-раздался механический женский голос. —Хм,-полковник ФЭС набрала Оксану. Последовал тот же ответ.-Как странно… —Что? —вздёрнул брови Круглов. —Наши эксперты не отвечают…—начальница сперва понимающие усмехнулась. Наверняка хитрые лаборанты отключили телефоны, дабы спокойно поспать в своих квартирах, а не мчаться на вызов в темноту. —Ну-ка, пробей их!.. —приказала она Белой, та включила компьютер. —Оба телефона сейчас не в сети. Выключены… —Где сигналы были пойманы последний раз? Татьяна забегала пальцами по кнопкам. —Здесь,-она указала на карту . —Надо же… —Чего такое? —привстал Сергей. —Три часа назад оба телефона локализировались возле этого кофе. В платную друг к другу… —Да ладно?!.. —недоверчиво уставился на экран мужчина с хвостиком. —Не заливай, Тань! С какой стать Оксане и Ваньке там быть?... Компьютер тревожно пикнул. Белая изменилась в лице. —О, нет… Рогозина вопросительно нахмурилась. Сотрудница медленно повернулась к ней. —Только что прошло по сводкам. Три часа назад у того самого кофе был зарезан человек… Убит ударом ножа в печень. —Труп опознали? —поднялась с белого кресла руководительница ФЭС. —Да… Это отец Темной… Роман Борисович. Тело сейчас в городском морге. —Коля! —повелительно крикнула Рогозина.       Майор встал. —Срочно в морг! Тело, вещи и всё, что было при убитом к нам! —Есть!-Николай Петрович быстро вышел. Белая нервно потерла между собой холодные пальцы. —Товарищ полковник, а если… А что если…—она побледнела, нервно заикаясь. —Хочешь сказать, что Оксана и Ваня могли стать случайными свидетелями убийства и преступник их…-Валя выронила коробочку таблеток.-О Боже мой… —Сохраняем спокойствие! —строго кашлянула Рогозина, твёрдо заходив из стороны в сторону. —Соколова! Их буфета, дожёвывая бутерброд с колбасой, выбежала испуганная Юля. —Да, Галина Николаевна?-отозвалась она, тяжело сглатывая плохо прожёванную в спешке пищу. —Собирайся! Поедешь к Тихонову и Амелиной на квартиры. Нужно убедиться, что с ними всё в порядке! Рыжая озадаченно стряхнула белые хлебные крошки с губ. —Я?.. Э-э… Да, конечно! Есть! —немного потерянно отозвалась майор.-А что случилось?.. Рогозина раздражённо зыркнула на неё. —Ты не слышала?! Я сказала срочно поезжай! —Уже лечу, товарищ полковник! —испуганно кивнула Соколова, вытянувшись в струнку и мгновенно исчезнув.       Белая включила проектор. Карта города паутиной расползлась по экрану. Красный пунктир зигзагами забегал по улицам и остановился в жирной мигающей точке. —Сразу после ФЭС, Ваня приехал сюда…—зелёный лазер указал на квадратик, который являлся кафе. —Телефон Оксаны был уже там…        Майский поднялся, перерезая свет лампы. Теперь кусочек города был у него на куртке. —Стоп! Стоп! Стоп! —в напряжении поморщился Сергей. —А как же девочка?.. —мужчина похлопал себя ладонью по лбу. —Эта… Арина?... Анита?... —Анна, —подсказала Валентина. —Петракова Анна… —Точно! —благодарно кивнул рокер. —Как же она? Они же собирались провести вечер вместе…—палец с массивным серебренным кольцом ткнул в точку. —Посмотрите! Где кафе! И где Оксанин дом! Далековато, не находите?..        Антонова задумчиво сжала губы. —Не понимаю… Не могла же Оксана бросить племянницу и среди ночи примчаться… —К кому?! —испуганно выключила лазер Таня. —К Тихонову?.. Вот это уже действительно бред! И вообще, судя по всему, это он к ней…приехал… —Считаешь, Оксана и Ваня…—начала было потологоанатом. —Наши Оксана и Ваня?.. —иронично улыбнулась Белая. —Ой, не смеши меня! Будь между ними что-то серьёзное, я бы об этом знала! —Да?-вздёрнул бровь Майский.-Прошла неделя, а ты так и не поняла, почему они оба не общаются!.. —Я не поняла?! —вскочила капитан полиции. —А не ты ли четыре дня назад спорил с Тихоновым?! В такую грязь его втоптал, что на пол лечь будет мало! Не общаются!.. —скривилась Белая.-Да после твоего хамского баса не то что общаться, жить не захочется! —Чем тебе не угодил мой бас?! —возмутился Сергей, делая грозный шаг в сторону коллеги и напряжённо сжимая губы. —Так!-перегородила ему дорогу фигура Рогозиной. —Без рукоприкладства, Майский! Я тебя знаю! Стоит накатить ярости и до смерти забить можешь! Учись держать это в себе! А то так и до решётки не далеко! Мирная жизнь надоела? Хочешь десяток лет смотреть в четыре стены? Камеру хочешь?! Здесь рядом, могу проводить!..       Рокер стыдливо опустил голову, сгорбив могучие плечи. Начальница ФЭС одёрнула края пиджака и повернулась к Татьяне: —Что за спор? Эта же неделя. Среда.       Тихонов возился со следственным экспериментом около двух часов. Без обеда. Злой и голодный, шатен бегал по гаражу от одного прибора к другому и щёлкал рычажками, но ничего не происходило. Собранные по образцу электрические проекты школьников, двух мальчуганов с преступными лицами, которые взорвали свою одноклассницу, не давали нужного результата. Взорвать, Ваню они, конечно, не должны были, но конструкция не позволяла создать картину преступления.        Начальник лаборатории десятый раз поменял местами провода. Глянул на фото и, тихо выругавшись, уселся за стеклянный столик. Не получалось. Не черта не получалось. Хакер медленно опустил лоб на подставленные руки. Если бы только Оксана была здесь…       Она здесь, Тихонов. Длинный коридор. Пара прозрачных стен. И всё. Чего ты сидишь? Беги за ней! Улыбнись. Возьми за руку...        Иван рассеяно потряс в воздухе немеющими пальцами. Не хочешь лично? Так позвони. Вот же телефон. Раскрой карман. Оксана придёт. Даже на каблуках будет здесь уже через минуту. Бросит экспертизы. Не заметит Рогозину в коридоре. И придёт. Оставит складное зеркальце. Помаду. Пудру. Тушь. Лак. Крем… Схватит мобильник. И выдохнет тебе в ответ что-то непонятное, сбивчивое, но очень счастливое. Придёт, не успеешь ты сбросить вызов. Давай, Тихонов набери её. Она же ждёт…       Двери гаража распахнулись. Ваня с надеждой вскочил, но, узнав в госте Майского, помрачнел. —А-а! —задорно протянул Сергей, найдя глазами лаборанта. —Всё копаешься? —он сладко потянулся и, хлопнув друга по плечу, громко откашлялся. Кареглазый брезгливо поморщился. От товарища несло тяжёлым женскими духами. Он заражал воздух туманным столбом присутствия других людей. Откуда вышел этот лодырь?       «Из бара?»       Носовую полость защекотал ароматный дым.       «Кальянная?..»       Сергей широко улыбнулся и по грубым щекам расползлись три отпечатка женских губ. Причём каждый своего цвета. Фиолетовый. Красный. И розовый.       «Бордель?..» —Ну не серчай, не серчай!.. —виновато, забормотал Майский, явно ни о чём не жалея. —Калмык без сабли-не калмык, мужик без бабы-не мужик! —стихотворно оправдался рокер и как-то неприлично гоготнул, облизывая дорожки бороды.       Тихонов снова щелкнул рычажки, сглатывая тошноту. —Ладно, хватит играть в молчанку! —ещё шире улыбнулся Майский.-Опоздал я на часик-другой и что с того?..       Иван обошел проекты, оказываясь по другую сторону стола. —Значит, пока мы работаем, ты с кем-то в постели кувыркаешься? —беззлобно уточнил шатен, питая спокойствие из разочарования. —Что? Сразу троих сгрёб?-он взял маленькую отвертку.-Поздравляю, альфа. —К чему клонишь, малец?.. —губы майора, сжигая улыбку, чуть разошлись и дыхнули на компьютерщика алкогольной вонью. —Ни к чему, —пожал плечами Иван, наклоняясь над аппаратом. —Просто я не знал, что мужские поступки теперь измеряются сексом. —Ты, мелюзга, меня не учи! —нахмурился Сергей, грозя шатену указательным пальцем. —Не дорос ещё мне советы давать! —А, ну да. Видимо, женщины в наше время больше предпочитают стариков…—улыбнулся хакер, не отрываясь от работы.        Майский дернул его за ворот халата и, развернув к себе, припечатал к металлической конструкции полок для гаражного инвентаря. —Это я-то старик?! —бешено захрипел полицейский. —Я, может, и опережаю тебя в годах, зато я майор! —он указал подбородком на свои плечи, точно там были невидимые погоны. —Зато у меня силы воно сколько! —он ядовито улыбнулся, стискивая ворот Тихонова и отрывая того от земли.-И внешность не последнего урода, а?! —Серёжа расправил плечи. —Бицепсы, штанга, спорт зал каждую неделю! —он опустил начальника лаборатории. —А ты что? Ты вообще себя видел? —мужчина с хвостиком наклонил к компьютерщику своё желчное, злобное лицо. —Да на тебя же не одна баба никогда не посмотрит!.. —он вдруг рассмеялся. —Не-ет… Оксана на тебя никогда не посмотрит! А выберет себя обеспеченного старика и будет с ним жить!.. Вот тогда…кто-кого!..        Майский с неестественной улыбкой хлопнул кареглазого по плечу и шатаясь, удалился. В другом жизненном переплёте Сергей, неверное, такого бы не сказал. Майор был сильно пьян, (создавалось впечатление, что сегодня он курил не только ароматизированный табак), но, разве когда мы пьяны, у нас не развязывается язык? Барные стойки видали столько людей, которые открывали свои искалеченные души незнакомцам, а потом жалели… Потом. Не обижаться на пьяных. Ждать, когда наступит «потом»…        А если это один из побочных эффектов Майского, говорить правду, когда разум туманит спирт?..       Ваня не шевелился секунды три. Электронные приборы полетели на пол. «Вилки» в удлинителе натянулись, с щелчком дернулись, но не выпали, несколько рычажков разом нажалось о новую поверхность во время падения, где-то что-то замкнуло и свет погас, сопровождая свой уход лопнувшей лампой.        Белая, оставшись незамеченной, прижалась к двери одной из комнат гаража, нервно касаясь пальцами раскрытых от шока губ. Она, едва переставляя туфли, стала искать в кромешной темноте выход. Почти звериный страх бил её по спине, таскал из стороны в сторону, хватал за ткань халата…        Капитан полиции выбралась из комнаты и, задыхаясь, огляделась. Ей нужно было найти Майского и посмотреть ему в глаза. Он только что разорвал, сжёг, похоронил в земле нечто очень важное…       А доказательством тому был Ваня, который обняв осколок сломанного прибора, тихо плакал в темноте холодного пустого гаража… Зал совещаний молчал. —Я думала, ФЭС—это команда, где каждый сражается за правое дело, —с тоской вспомнила Рогозина, лицо её в один миг будто состарилось. —Хотя о какой сражении может идти речь, если этой команды больше нет?..        Полковник сложила руки за спиной и, никого не замечая, вышла. Антонова кинулась её догонять, беспокоясь о здоровье подруги… Татьяна посмотрела на Майского. Недавно этот мужчина, кажется, был готов её ударить, а сейчас напоминал виноватого щенка… —Танюш, я…—разбито похрипел майор.        Белая отвернулась, чувствуя, как слёзы замыкают на горле колючую цепь, и тоже вышла, не зная куда идти. Тоже к Рогозиной?.. Душный коридор стискивал лёгкие. Капитан полиции вытянула из кармашка кулера пластиковый стаканчик, но, так и не налив в него воды, села на диванчик у проходной.        Когда ты последний раз была для Амелиной другом, Белая? Когда отчитывала её за перепутанные пробирки, да? Не прячься за чужими грехами. У самой ошибок, как букв на клавиатуре. А Ваня?.. Хакер, что всегда помогал тебе, помнишь? Что же он? Так и остался для тебя смешным, несерьёзным мальчишкой? Зачем ты ушла из гаража? Почему не осталась? Не своё не нужно, да? Очередная галочка в жизни? Ваня и Оксана. Оксана и Ваня. Может, у них вообще любовь… Это надо было тебе оставить Тихонова в гараже, не думая о том, что бы он мог сделать с собой там!.. Не по-ФЭСовски, Белая.        Капитан полиции раздражённо смяла в ладони прозрачный стаканчик. Пластмасса треснула, скользнула ровной линией к донышку и впилась в нежную кожу. Багровая струйка защекотала пальцы. Шатенка испуганно покрутила кистью.       Кровь на руках, Белая? Убийство человека—грязное дело, а убийство души разве нет? Думала не испачкаешься? Нож можно отмыть. Нахимичить в лаборатории чудо-средство, поварить его там… Концов никто не найдёт. Язык не отмоешь. Отрежь его себе. Спрячь за зубами.       Мы все в законе. Имеем удостоверения на ношение оружия, храним опасные предметы в сейфе… Будто людям нужно это всё, чтобы убивать. Язык как бритва. Слова как пули. И один человек как весь мир. Исчезнет и вот тебе причина для суицида. Где там в сто десятой статье пункт: «Суицид был совершен по причине ухода из жизни любимого человека?» Что, нет такого? Вы серьёзно?.. Кто это писал?..       Татьяна вздрогнула, когда рядом с ней прогнулась искусственная кожа дивана. На мягкую мебель тяжело опустился Сергей. Он сдавленно шмыгнул носом и, заметил глубокий порез, осторожно накрыл женскую ладонь. Теперь его пальцы тоже были в крови.        Грязь заразна, правда, Майский? Очнись. Встань под холодный душ. Кто тебе враг в этих стенах? Только ты сам…        Мужчина неловко кашлянул, доставая из набедренной сумки маленький чемоданчик с аптечкой. Плеснув на ватку спирта, майор тихонько стёр красную дорожку и накрыл царапину бинтиком. —Танюш, ты… Ты прости меня, пожалуйста…—хрипло попросил рокер, пряча глаза и по-прежнему не выпуская руки коллеги. —Я не со зла… Тогда в гараже... —он брезгливо сморщился.-Я напился как животное… Мне вообще на работу заявляться не следовало… А Тихонова я очень ценю!.. И Оксану тоже! Она мне так… Просто на ум пришла! Не хотел я её порочить!.. Прости…        Белая подняла на него полные слёз глаза. —Чего же ты у меня прощение просишь? —она холодно освободила ладонь. —Вот Ваня с Оксаной вернутся перед ними и извинишься… —Танечка…—едва слышно позвал шатенку Майский.       Лаборантка рвано смахнула слёзы. Бледные щеки покрылись красными пятнышками. Дыхание потеряло привычный ритм. —Я бы никогда не ударил тебя…        Белая повернулась к другу, который смотрел на неё с нежностью старшего брата. Девушка всхлипнула, тепло улыбнулась и по-детски зарылась лицом в кожаную куртку сотрудника ФЭС. —Я знаю, Серёж…—глухо отозвалось в мужском плечо. —Все совершают ошибки. Понимаю, ты не хотел нарочно причинить кому-то боль. Нашим программистам потребуется время, но они простят… Мы же семья…        Рокер положил голову на женскую макушку и с облегчением выдохнул. Коридор пустовал. Было слышно, как в буфете звенят чашки. Жалюзи делили на полоски Антонову и Рогозину, которые что-то возбуждённо обсуждали.        Майский приобнял Таню, дремавшую в его сильный руках. И правда младшая сестра. Миниатюрная Таня и Сергей (по сравнению с ней просто мощная железобетонная стена). Шатенка, чуть повозившись, устроилась так, чтобы не затекла шея и отключилась. Белый бинтик фиксировался на ладошке кривоватым бантиком… Порез уже не болел…

***

—Хватит глотать таблетки! —Антонова выхватила у полковника из рук блестящую пластину капсул.       Рогозина отвернулась, безостановочно подёргивая бровями. Ей явно не хватало успокоительных. —Галя, ФЭС не умрёт от одних только глупых обид и ссор! —Валентина решительными шагами обошла столик, встав напротив подруги. —Всё это…—она махнула ладонями, точно хотела обнять целое здание. —Не успеет осыпаться пеплом за двадцать четыре часа, да и не сможет!.. Ваня и Оксана пока ещё не лежат у меня в морге! Наши сирены по-прежнему держат в страхе Москву, а с ней и всю страну!.. Мы решим все проблемы, поверь мне!.. —Антонова пытливо сверлила взглядом начальницу и нервно выдохнув, плеснула на дно своей чашки черный, как уголь кофе.        Рогозина поправила серебряную цепочку браслета на тонкой кисти. —У меня был странный разговор с Оксаной на днях…—робко призналась патологоанатом, наблюдая за движениями Галины Николаевны. —Господи!.. —выдохнула полковник, закатив глаза. —Ты-то ей что сделала?..        Валентина посмотрела в чашку. Брезгливо сморщила нос и, так и не глотнув, напитка, сложила руки на столике… Прошлая неделя. Четверг. Восход солнца. Амелина потерянно изучала лицо мёртвого десятилетнего мальчишки. —Кто он? —Сын алкоголиков…—Антонова передала подруге планшет с бумагами. —Отца-пьяницу взяли вместе с трупом. Сторож божится, что потерял мальчика из виду, гуляя с ним в городском парке, а потом снял с дерева, когда тот уже болтался в петле… Оксана посмотрела на грудь и живот покойника. Судя по всему, этот ребёнок не раз подвергался побоям. Тут и кровавый синяк от ремня, и палки, и…какой-то шнур… —Может, это и к лучшему…—тихо кивнула она, сама не зная кому. —О чём ты?-нахмурилась Валя. —Из всех зол, мы привыкли выбирать меньшее…—пожала плечами блондинка.-Мы спасаем жизни других людей, а кто сказал, что смерть не есть спасение?.. —Оксана, с тобой всё хорошо?.. —испуганно вздёрнула брови патологоанатом, опустив ладонь на плечо лаборантки. —Думаешь, это правильно? —с непонятным отчаянием в голосе спросила Амелина, поднимая глаза на врача. —Хотя… Забудь! —велела она, деланно улыбнувшись. —Я просто…пыталась поддержать разговор!.. —она взяла документы, завернутую в пакеты одежду и уже собиралась выйти, но замерла в дверях. —Валя?.. —Что?.. —мягко отозвалась Антонова. —Скажи, а ты веришь в загробный мир?.. —Оксана стыдливо закусила губы, с тёплой грустью поворачиваясь к коллеге. —Веришь, что там…в небе… Души находят друг друга, встречают родных или приглядывают за живыми, которых оставили?.. —Я…—окончательно растерявшись заикнулась хозяйка морга. —Даже не знаю… Наверное… Наверное, в какой-то степени верю… А что?..        Это признание Амелиной как будто понравилось. У неё странно сверкнули изумрудные глаза и тихо улыбнулись бледные губы. —Так… Ничего… Эм… Большое спасибо! —она тряхнула прозрачными пакетами и быстро вышла. —До встречи! —прилетело из коридора. Антонова осталась стоять у трупа со скальпелем в руках. Стены точно отталкивали эхом и всё ни как не могли проглотить последнюю, сказанную здесь фразу. «До встречи!.. До встречи!.. До встречи!..»        Валентина холодными руками завязала верёвочки защитного фартука на спине. Почему эти слова звучат так пугающе странно?..

***

Начальница Федеральной Экспертной Службы отодвинула чайник, наклоняясь к подчинённой. —Что бы ни задумала Амелина, и как бы с этим не был связан Тихонов, их обоих нужно срочно найти!.. —твёрдо прошептала Рогозина, оглядываясь на спящих Белую и Майского. —Программисты родом из ФЭС, Галя…—медленно покачала головой Валентина. —Если они не хотят, чтобы мы их нашли, мы никогда не нападём на след…

***

      Юля поблагодарила уборщицу, которая, вежливо поздоровавшись, открыла ей дверь подъезда, и вошла, щурясь от света одинокой яркой лампочки. На створках лифта висела, приклеенная скотчем бумага: «Лифт не работает.»       Соколова остановилась и тяжело дыша, вцепилась в гладкие перила. Сделав рывок, решила быстро добраться до нужной квартиры, не тратя время на привалы. Перед глазами мелькали пыльные окна, оставленные у дверей старые санки, детские игрушки, велосипеды, забавные коврики для обуви… Юля практически добралась до квартиры Амелиной, но на последнем лестничном пролёте в её неожиданно влетел некто, пахнущий медовой ромашкой. —Эй, осторожнее!.. —раздражённо рявкнула рыжая.        Этот участок лестницы был затемнён, лампочка тут горела, как последний уголёк в костре. Юля на ощупь взяла за плечи, человека, который был ниже ростом и в полумраке многоэтажного дома, заглянула в испуганное лицо. —Аня?.. —Майор Соколова?..        Сотрудница ФЭС поднялась на свободную площадку, увлекая девочку за собой. —Прости…—пробормотала она, неловко поправляя толстовку Петраковой.-Куда?... Куда это ты собралась в такой час?.. —В ФЭС…—загнанно дыша, ответила девочка. —Оксаны нет дома… Я подумала, что её вызвали на работу… —Разве она не сказала тебе, куда пошла? —нахмурилась Юля. —Мы сильно поругались…—тихо призналась Аня.-Я заперлась у себя, а когда вышла, её уже не было…—у школьницы задрожали губы. —Ну...ну…ну…—Соколова ласково откинула волосы ей за плечи, оголяя милое детское личико.-Не волнуйся… Ты осмотрела квартиру? Оксана что-нибудь взяла с собой?..        Петракова быстро замотала головой. —Только телефон… —Ты звонила? —Да! Больше десятка раз! Она не берёт!.. —Так…—серьёзно выдохнула майор, автоматом погружая пальцы в карманы.        Аня жадно разглядывала мрачное лицо сотрудницы ФЭС, борясь с нервным ознобом. Соколова повернулась к ней, желая что-то сказать, но видя состояние ребёнка, присела перед ней на корточки. —Аня…—шёпотом позвала рыжая.        Петракова подняла свои большие серые глаза, из которых в темноте тёплого подъезда выкатились две слезы. —Ты сказала, что вы с Амелиной поругались…—мягко начала Соколова.        Девочка рвано кивнула. —Ну вот…—улыбнулась Юля.-Пойти на свидание и отключить мобильник Оксана не могла, на работе её нет, значит она просто сейчас гуляет где-то в городе… А телефон выключила, чтобы потрепать нам всем нервы или просто от обиды решила ни с кем не разговаривать…        Подросток шмыгнула носом и чуть взбодрилась. —Думаешь?.. —Конечно!.. —рассмеялась Соколова дружески сжимая детские плечи. —Я точно не знаю, где сейчас твоя тётя, но пока нет никаких оснований предполагать, что она в беде. И вообще мало ли куда она могла деть телефон… Может, воронила по дороге или отобрал кто… Время позднее… Возможно, она наткнулась на каких-нибудь подростков, они и убежали с ворованной вещью, а догонять их себе дороже…—Юля вынула из рабочей куртки бумажные платочки и стёрла мокрые дорожки с красных щёчек.-Мы обязательно найдём Оксану, я тебя обещаю…—майор встала и протянула девочке ладонь. —Пойдём со мной, подброшу до ФЭС. Только сначала заедем в гости к одному хакеру… —К Ване? —Аня обвила холодными пальчиками руку Соколовой. —А с ним что? —Если бы я могла знать…

***

      По окнам полицейской машины барабанил дождь. Юля нервно крутанула руль, давя на тормоз. Какой-то таксист сделал вокруг ФЭСовской машины узкую петлю прямо на перекрёстке и умчался в мокрую темноту под красный цвет светофора. —Правила дорожного движения почитай, псих! —крикнула ему вслед Соколова, опуская стекло водительского окна.       Аня, укутанная в плед с полукруглой подушкой на шеи, которой обычно пользуются путешественники, резко села, сонно хлопая глазками. —Что?!.. Где?!.. —панически оглядываясь спросила девочка, щурясь в стену громкого дождя. —Ш...ш...ш…—нежно погладила её по спинке Юля. —Просто один грубиян чуть не устроил аварию…—рыжая взяла за горлышко картонный стаканчик с чаем. —Вот, держи, пока ты спала, я заскочила в магазинчик…—сотрудница ФЭС достала из-под лобового стекла машины карамельный пакетик с булочками. —Ты ведь не ужинала?.. —Нет…—хрипло ответила школьница. —Попробуй круассан с лимонным повидлом, —улыбнулась Соколова.-Очень вкусно. —Не хочу…—разбито выдохнула Петракова, грея руки о врученный стаканчик.        Юля остановила автомобиль на очередном светофоре и, на минуту отстегнув ремень, перегнулась через рычаг передачи, обнимая подростка. —Анечка, ну, что ты?.. Надо покушать…—майор помешала пластиковой ложечкой янтарный чай. —Если не хочешь булочку с лимоном, есть ещё с шоколадом, клубникой и вишней…—она порылась в шуршащем пакетике. —Давай! —рыжая решительно вручила ей ягодный треугольник из слоеного теста. —Одну и всё.       Петракова вяло откусила от хлебного изделия маленький кусочек, жуя через силу. —Вот, молодец…—погладила её по голове Юля, возвращаясь за руль. В полумраке ливня послышался лязг металла. Соколова увеличила мощность «дворников», порылась в бардачке, достала бинокль и настроила резкость изображения. За десятком машин в образовавшейся пробке виднелось уже знакомое такси. Оно было сжато в гармошку и торчало из щели между асфальтом и фурой. Рядом полу боком стояла ещё одна тачка с оторванный передней левой дверью, за приделами трассы вверх пузом лежал маленький серый Nissan Juke. —Доигрался гонщик…—осуждающе и в то же время сочувствующе, заключила Соколова, в бинокль наблюдая, как толстые мужчины в форме, выволакивают из-под фуры какой-то кровавый кусок мяса, ранее бывший человеческим телом. Мимо промчалась машина скорой помощи. —Что там? —спокойно спросила Аня. —Ничего…— в тон ей ответила Юля. —Небольшое ДТП…—она включила планшет, изучая навигатор. —Так, нет, здесь не объедем… Строят новую дорогу… Тут улицы перекрыли по случаю ярмарки… Черт, кажется, мы застряли…        Аня грустно катала во рту подостывший чай. Майор полиции устало откинула спинку кресла. —Ладно, раз уж нам всё равно нечего делать, расскажи-ка мне об Оксане…—попросила Юля. —Что рассказать? —повернулась к ней девочка. —Как она себя вела последние несколько месяцев? —женщина сложила руки в замочек на животе. —Что говорила? О чём думала?..       Петракова разглядывала багровый вишнёвый сироп с круглыми ягодками. Он прятался в листах сладкого теста и медленно стекал к пальцам. Светловолосая сняла одинокую каплю с ладони кончиком языка. —Оксана хотела уволиться…        Юля быстро повернулась на бок, напряжённо разглядывая Аню. —Уволиться?! Как?! —рыжая привстала, опираясь на локти. —Зачем?!... То есть…—майор растерянно забегала глазами по салону автомобиля. —Почему?!.. Она не здорова? У неё возникли проблемы с законом? Докучают люди из криминального прошлого?.. —Нет.       Соколова молчала, нетерпеливо сжимая губы. Аня сделала большой глоток чая и громко выдохнула белый горячий пар. —Не думаю, что я могу обсуждать это с тобой… Рыжая сконфуженно откашлялась. —Если это очень личная тема…—она нервно потёрла ладонями колени. —Я буду в этом разговоре обычным человеком… С умом и сердцем, слышишь?.. Моему внутреннему майору здесь пока делать нечего.        Девочка долгие минуты изучала собеседницу серебряными глазами. —Тихонов.        Аня свернула пустой пакетик из-под булочки, одёргивая рукавчики толстовки. —Моя тётя очень давно любит Ваню. Соколова замерла с приоткрытым ртом. —Это она тебе сказала?        Последовал немой кивок. Юля моргнула, смотря перед собой круглыми, не верящими глазами. —А… А причём здесь увольнение? Аня раздражённо выпустила воздух через симпатичный носик, серебреные глазки враждебно загорелись. —Оксана боялась этих чувств. В обычные дни их удавалось скрывать, прятать за работой или просто беречь в тепле души, не тревожа окружающих людей…—Аня слепо завязала шнурки на воротнике.-Но, насколько я знаю, последние несколько месяцев Оксана терпела нападки от коллег, приходила домой измученная скандалами и упрёками, иногда запиралась в ванной и тихо плакала там два-три часа, сидя в углу у стенки…—Петракова быстрыми движениями пальцев лихорадочно формировала косичку из гладкой пряди.-Я заставляла её всё мне высказывать… Какое-то время это помогало облегчить душевную боль… Но потом… Именно сейчас Оксане была нужна Ванина поддержка, понимаешь? Его и только его. Она лишилась силы прятать чувства и, хотя не стала ничего рассказывать хакеру, надеялась, что он поможет ей со всем справиться, что даст ей пусть и дружескую, но надёжную опору… Я не всё поняла из диалогов и выводов… Однако между ними произошло такое, что вся надежда Оксаны на взаимность рухнула… И вместе с этой надеждой Оксана умерла…—Аня распутала косу.-Я много раз видела, как сидя ночью за столом тётя писала заявление об увольнении… Потом рвала, выбрасывала, брала новый лист и снова писала… Не знаю…        Юля хмуро приоткрыла окно, задыхаясь в салоне, который вдруг сделался необычайно тесным. —Почему ты сегодня поругалась с Амелиной? Светловолосая горько усмехнулась. —У магазина меня догнал на машине пьяный отец… Он всегда напивается, когда ругается с матерью… А последние несколько месяцев я редко видела его трезвым. Он нёс какую-то пургу об Оксане, о том, что она сидит со мной только ради денег… Отец часто даёт Оксане деньги на выходные, чтобы мы с ней отправились заниматься шоппингом или пошли кататься на аттракционах, но на те грязные купюры, которые он нам даёт можно обеспечить мебелью трехкомнатную московскую квартиру!.. —Много даёт?.. —Пачками, Юля! —Аня возмущённо сглотнула. —Для Оксаны вся эта процедура всегда унизительна! Она возвращает моим родителям всё до последней копейки! И вообще, как старший лейтенант, Амелина считает эти деньги чуть ли не краденными! Грязными, нечестными!.. —Петракова гордо улыбнулась. —Мы всегда гуляем и веселимся только на Оксанины получения, иногда на мои. Меня тётя, между прочим, устроила на работу к своему приятелю в книжный магазин! Я хоть и подросток, но хочу иметь личный, пусть не большой, но честный доход!.. Димка, мой начальник, он же хозяин магазинчика, мне как старший брат. У меня свободный график, однако, я уделяю работе три часа после школы…—Аня, спохватившись, почесала лобик. —О чём это я?.. Ах, да! Отец хотел затолкать меня в машину и увезти домой, я же опять сбежала, никого не предупредив… Но он еле стоял на ногах… Я легко вырвалась и смылась… Всё настроение, конечно, пошло к чёрту. В школе у меня на следующей неделе мероприятие, связанное с родителями и учениками… Сначала музыкальный концерт, потом награждения за спортивные соревнования, потом за конкурс сочинений, за художественный кружок… И так далее… У всех придут мамы и папы!.. Все в классе знают, что ко мне приходит Оксана, знают, что она моя тётя, а не мама… Папы у меня как будто вообще нет!.. Мне никогда не было за это стыдно… Но после «разговора» с отцом, меня такая ненависть проела! —Аня сжала руки в кулаки до беления костяшек.-Почему у всех вокруг нормальные семьи, а у меня нет?! Папы учат мальчишек чинить машины, мамы выбирают с дочерями платья! Мой одноклассник, Мишка Ежевикин, всю жизнь растёт без матери. Она умерла при родах. И ничего! Папа с него пылинки сдувает! Они вместе в походы ходят, рыбачат, меня с Тёмой часто берут с собой!.. А Лера Лесникова? Она вообще приёмная! Родители отказались от неё сразу после рождения! И что? У неё прекрасная приёмная семья! Тетя Люба и дядя Лев очень душевные люди!.. По средам я обычно захожу к ним на вишнёвым пирог… Лере известно, что она не родная Лесниковым… Ей откровенно плевать на биологическое родство! За это я её очень уважаю и ценю. Она моя лучшая подруга…—Петракова на минутку забылась, весело рассмеявшись. —Мишка к ней который год уже неровно дышит. Надеюсь, у них всё получится…-девочка серьёзно откашлялась.-Я пришла домой и выплеснула всю злобу на Оксану… Сказала, что…что она мне «не мать»… —школьница тихо всхлипнула.-Да, мне иногда хочется какого-то родительского тепла… Но… —Но?.. —Но моим родителям на меня наплевать!.. — резко подняла голову Аня. —Чёрт!.. Да какая разница кто мне Оксана, тётя, няня или соседка по квартире?! Она меня вырастила, понимаешь?!.. Да если бы не Оксана, я бы свихнулась в этой грёбанной родительской квартире, где день и ночь только ругаются и бьют посуду! Родаки, кстати, разводятся! Ну и к чёрту! —Петракова шумно вытерла носик рукавом. —Матери нужны дорогие шмотки и вечеринки! Отцу-бизнес и бабки! Да к черту! Плевать мне на них! У всех бабушки, прабабушки, мамы, папы, сестры, братья!.. А у меня Оксана одна! И я люблю её больше всех на свете!.. —Аня сгорбилась, больно хватая себя за волосы и сжимая голову. —Господи! Хоть бы с ней всё было хорошо!.. Я же... Я здесь просто удавлюсь, если… Если…—Петракова приоткрыла дрожащие губы и зарыдала.        Юля торопливо перебралась к девочке на правое сиденье и, усадив ту к себе на колени, обняла. —Тихо… Тихо…—Соколова немного неумело погладила детские волосы.- Ну что такого страшного может случиться?.. —рыжая ободряюще улыбнулась, но потом серьёзно продолжила: —Оксана отлично тебя воспитала… Ты знаешь цену деньгам, ты трудолюбива и стремишься к честной жизни, без надменности и фарса… —Я такая дура!.. —проплакала Аня в грудь майора. —Она меня никогда не простит! —Подростки часто бывают вспыльчивы… Это нормально… Кроме того, у тебя сейчас тяжёлый жизненный период… Сложное обучение, развод родителей… Оксана всё это прекрасно понимает. Просто сейчас она, наверняка, злиться. Конечно, если всё действительно так, как ты говоришь, её серьезно ранили твои слова…—Юля чуть приподняла школьницу за плечи, рассматривая блестящие от слёз личико. —Ты должна быть сильной… Да ты уже сильная!.. Ты мудро и бесстрашно признала свою ошибку… Теперь, когда мы найдём Оксану, просто попроси у неё прощение... —А если она не простит?..        Юля вздохнула. —У кого-то ссоры растягиваются в дни, у кого-то в месяцы, у кого-то в года… Прося прощение, мы платим за ошибки, как взрослые, понимаешь? И не важно сколько нам на тот момент лет. Но, мы должны помнить, что есть ошибки, исправить которые либо очень сложно, либо нельзя… Аня села, качаясь в нервных рыданиях. —Поговорить с Амелиной всё равно стоит!.. —уверенно шепнула Соколова.-После раскаянья ты обретёшь лёгкость. Девочка горячо закивала, торопливо вытирая красные глазки. —Ой, машины сдвинулись…—хрипло обрадовалась она, глядя на пробку. Соколова чмокнула Аню в щёку. —Отлично! Погнали!

***

      У Юли уже начало ломить пальцы на руках от часто вдавливания кнопки дверного звонка в маленький круглый чёрный ободок. Петракова стояла, прислонившись спиной к стене и сонно наблюдала за майором ФЭС. Светлый подъезд был душноватый, но просторный и чистый. Лифт работал исправно и не пришлось идти пешком. Слышались скрипы его тросов на верхних этажах. Зеленоватые стены закрывали объявления о продаже щенков… —Юль, по-моему, это бесполезно…—решила Аня на двадцатой попытке Соколовой дотрезвониться до хакера.        Рыжая гневно рыкнула. —Да простят меня соседи…—шепнула она и вдруг забарабанила кулаком по двери.-Тихонов! Это Соколова, дело есть, открывай!       Петракова испуганно подпрыгнула. —Ладно, не гони! —морща от грохота лобик, велела девочка и небрежным движением руки подвинула майора. Школьница села на одно колено перед замком, сощурила глаза, вынула из кармана изогнутую в тонкую палочку скрепку и, беззвучно крутанув ею в скважине, открыла дверь. —Профессионально…—уважительно изогнув дугой губы, оценила Юля. Аня смущённо улыбнулась и тихонько зашла в квартиру. —Эм… Ваня?.. Ты дома?.. Чёрными силуэтами вырисовывалась в холе тумбочка, круглая коридорная лампа и три пары кед. Девушки поёжились от могильного молчания. Соколова включила свет и прошла в спальню. —Постель не тронута!.. —вздохнула рыжая, досадливо спотыкаясь о криво стоящую обувь. —Тфу! —Это плохо? —испуганно спросила Аня. —Пока не знаю…—грустно поправила волосы Юля. —Идём!..        Сотрудница ФЭС и подросток вышли из квартиры. Быстро сбегая по лестнице на улицу, рыжая практически в слепую набирала номер Тани. —Алё? Белая, черт тебя дери, что у вас там происходит?!!.. Федеральная Экспертная Служба. Зал совещаний. —Повтори, пожалуйста, о чём тебе последние несколько месяцев рассказывала Оксана,-мягко обратилась к Петраковой Рогозина. —О вас, Галина Николаевна.        Майский стоял рядом с полковником, положив ладонь на спинку кресла, Круглов выхаживал по блестящему полу, крутя белыми усами, Таня и Соколова сидели плечом к плечу, оставив халаты на стеклянном столе, Валя работала с трупом Романа Борисовича (из коридора эхом долетали до собравшейся компании нервные рыдания его жены). —Обо всех вас…—Аня обвела серыми глазками сотрудников тёти. —И что же конкретно она говорила?.. —чуть улыбаясь сложил руки на груди Круглов. Петракова повернулась к нему своим добрым детским личиком. —Конкретно? Ну, вот вы, Николай Петрович… Статный майор, блестящий специалист в области криминалистики и если и искать достойного подмену начальнице ФЭС, то далеко ходить не нужно… Вы идеальный кандидат…—Аня покрутила удобное кресло. —А ты, Майский? Носишь браслеты с шипами, не расстаёшься с чёрными кожаными куртками, прекрасно играешь на рок гитаре, катаешься на мотоцикле, можешь любого злодея так помять, что он потом год ходить не будет!..        Сергей гордо выпрямился, смущённо улыбаясь. —Белая! —окликнула школьница Таню, та взволнованно прижала руки к столу. —Ты отличный химик, точный рассудительный эксперт, который складывает улики как один большой пазл. Моя тётя считает тебя верным и надёжным другом, —Аня рассматривала Соколову несколько минут.-Оксана много рассказывала о тебе… Иногда злясь, иногда споря сама с собой. Но всё время признавая кое-что… Ты отличный опер. Лучший, чем могла бы быть она. Оксана часто повторяла, что как бы сильно вы ни ссорились, из какой бы ерунды ни делали конфликт, ты гениальный оперативный работник… Тётя в тайне завидует тебе… И казнит себя за это. Ты скручиваешь руки преступникам, стреляешь, спасаешь заложников, а она…её место в лаборатории. Оксана часто называет себя «лабораторной крысой» то ли в шутку, то ли всерьёз… Не понимаю… Юля шокировано сверлила Аню взглядом, потеряв дар речи. —Мне казалось Оксане нравится лаборатория…—задумчиво рассудила Рогозина. —Нравится, —кивнула Петракова. —Только там Тихонов. Мало того, что он больше года вел себя с моей Оксаной по-свински, так он ещё и бог по части компьютеров!.. Я не говорю, что шарить в программах и взломах—это плохо… Просто Ваня гениальный хакер и Оксана это прекрасно понимает! Понимает, почему вы даёте ей легкие задания с трупной одеждой или велите запустить поиск по фотографии!.. Это всё отмазки!.. Детский лепет!.. Как взломать компьютер, так «Ваня, помоги!», как провести сложный эксперимент в гараже, так «Тихонов, выручай!», как выходной «Тихонов всю ночь работал, и ты работай!» Да пожалуйста!.. Только… —Почему Оксану всё это стало задевать только сейчас?..-осторожно перебила девочку Галина Николаевна. —Потому, что раньше они с Ваней были командой! —А сейчас?.. —А сейчас они чужие люди!        Аня забегала по сотрудникам ФЭС бешенными от возмущения глазами. —Да и не только они! Вы… Вы все как незнакомцы, честное слово! —школьница встала. —У всех в коллективе бывают провалы, но это же не значит, что нужно эти провалы усугублять. Что вы здесь все друг другу могилы капаете?!.. —Аня убрала руки в карманы, нервно расхаживая по залу. —Хотите знать, что с Оксаной?! Несколько дней назад моя мать, её родная сестра, выставила Амелину из своего дома со словами: «Мы больше друг другу никто!» Бабушке вообще на тётю плевать!.. —Оксаниной маме?..-робко уточнил Круглов. —Да! —ядовито, с какой-то бешеной иронией крикнула Петракова. —Оксаниной маме, которая свою вторую дочь даже с днём рожденья поздравить не в состоянии!.. —Как это?.. —Белая в непонимании приподнялась с кресла. —А вот так! —выдохнула Аня, чуть успокоившись. —Насколько я знаю, после смерти деда, Оксана приняла решение пойти работать в полицию… И после того, как она выбрала «ФЭС», от неё отвернулась практически вся наша семья!.. —девочка в звенящей тишине обвела серыми горящими глазами собравшихся.-Меня тоже родители долгое время настраивали против Оксаны… Я по малолетству соглашалась… И теперь родаки бесятся. Потому, что я выросла! И под их выдуманную дудку больше не пляшу!.. —Аня, спрятав ладошки в карманы, ходила от одной стеклянной стены к другой. — «Оксана плохая…» «Общаться с ней опасно, она мент…» «После школы её не жди…» «В одну машину с ней не садись, дурное влияние!..»-цитировала школьница слова родственников. —То есть Оксана!.. Та самая Оксана, которая спасает людей от убийц, которая вытаскивает раненых из-под пулемётного огня, которая ищет пропавших детей, плохой человек? Эта Оксана?! —гневно спросила Аня, ни к кому не обращаясь. —А моя мать, отхватившая моего богатого папашу по залёту, значит, хорошая?!! —Твои родители не были официально расписаны, когда?.. —тихо донёсся до девочки голос Рогозиной. —Нет, не были!-Петракова, с грохотом пододвигая к себе стул, села, приблизившись к полковнику. —Она хотела сделать аборт, Галина Николаевна, —спокойно, шепнула Аня.-Её не волновала жизнь ребёнка или собственное здоровье, риск первой беременности или самой операции… Её волновал Виктор Петраков. Крупный бизнесмен и грамотный наследник. Только он, понимаете?.. Не я.        Несколько минут по залу гуляла тишина. —Если бы Оксана одним прекрасным днем не заявилась к отцу и не выложила ему всю правду о ребёнке, я бы тут не сидела…-хрипло улыбнулась Аня, потирая ладошки холодными пальчиками. —Откуда ты всё это знаешь?.. —мягко спросил Круглов. —Вряд ли родители сами поведали тебе о таком грязном прошлом…        Петракова мило хихикнула, глядя на седого майора. —Ну я же говорю! Какой проницательный! Не криминалист, а подарок! —с детским восхищением взвизгнула она. —Вы правы, Николай Петрович… Всё это мне рассказала бабушка по папиной линии… Она Оксану очень любит и ценит… А я недавно привязалась к ней… Мол, мы родственники, а я ничего о тётином прошлом не знаю… Ну, она начала… А бабушка Зина если что-то начнёт вспоминать, так её не остановишь…        Круглов с некой нежностью рассматривал девочку. Она необъяснимо и непонятно напоминала Оксану. Только ещё маленькую. Забавная, умная, дерзкая, пропитанная женственностью… Что-то тёплое ёкнуло в груди майора и расплылось в неожиданном старческом чувстве любви. —Зови меня просто: «дядя Коля», хорошо?        Аня мгновенно просияла. —Хорошо, дядя Коля!.. —радостно кивнула она, пробуя слова на языке.        Галина Николаевна понимающе повела бровями, оборачиваясь к коллеге с хитрой улыбкой. —Оксана знает, что ты знаешь—поинтересовалась полковник у школьницы. —Нет, —Петракова немного помолчала. —Я к чему всё это вела… Оксана изначально выбрала вас. Всех вас…-шестнадцатилетняя глянула сквозь стекло на блестящее табло у входа.-Оксана очень давно выбрала «ФЭС». Теперь вы её единственная настоящая семья. Со старой она порвала. Так будьте же наконец семьёй! —рявкнула Аня так неожиданно, что Майский отскочил от кресла Рогозиной.-Семьёй, а не кучкой сплетников, придурков и трусливых куриц! На вас вся страна держится, а вы тут нюни распустили, бандитов вам мало?! Решили друг друга перебить?! Преступников карайте! А за своих стоит весь двор стреляем в упор, ясно?! —Ясно! —машинально ответили все, кроме Рогозиной, которая с нарастающем одушевлением оглядывала подчинённых. —Прекрасно! —выдохнула Аня, хлопнув в ладоши. —А теперь… Белая! Пойдём! —Куда?.. —В лабораторию! К компьютеру! Искать мою тётю и её горе-хакера! —девочка вышла в коридор. —Клянусь, если это всё дурацкая шутка, обоим головы оторву!.. —А она далеко пойдёт!.. —хмыкнул Майский, выглядывая в холл.        Петракова на секунду выросла перед ним. —Товарищ майор, мне нужно, чтобы вы съездили в одно место и кое-что проверяли…       Сергей посмотрел на подростка, быстрым движение отдавая честь. —Дядя Серёжа, Анют, —поправил мужчина. —Просто: «дядя Серёжа»…

***

      Галина Николаевна допрашивала жену убитого. Елизавета Даниловна Тёмная не знала о муже ровным счётом ничего. Он вел довольно скрытный образ жизни. Приезжал домой после роботы, ослаблял багровый галстук на шее и, смотря в одну точку, сидел на диване, почёсывая подбородок, вздыхая и беззвучно ругаясь… Рогозина, глотая раздражение, наблюдала за тем, как Елизавета Даниловна меняла салфетку за салфеткой, оставляя комки бумажных платков на столе допросной и истерично размазывая тушь по дряблым щекам. Было в этой женщине что-то отталкивающее, искусственное, неестественное… Точно все эти рыдание обязанность, которую нужно выполнить. Слёзы текли из бледных зелено-болотных глаз водопадами, но походили на холодную воду из крана, руки мяли пачку салфеток, но действовали осознано, грудь беспокойно вздымалась и опускалась, но воздух не рвался всхлипами, а выползал широко и ровно, исчезая в отвратительном аромате сигаретного дыма. —Успокойтесь…—Галина Николаевна, сложила руки в замок. —Где вы находились три часа назад? —В больнице…—прохлюпала Елизавета Даниловна. —Меня соседка вызвала. У неё раньше срока роды начались… Мы обошлись без скорой, я её лично отвезла…-женщина убрала салфетки в сумку. —Позвоните. Проверьте… —Проверим…—кивнула Рогозина, с подозрением щурясь. —Обязательно.        Полковник встала, забирая со стола планшет для бумаги, но у двери внезапно остановилась. —Простите, а какие сигареты вы предпочитаете? Елизавета Даниловна удивлённо замерла на секунду. —Я курю филиппинские сигары… Ароматизированные… Называются «Вишнёвый Король».       Начальница ФЭС благодарственно кивнула. —Что ж… Можете быть свободны. На выходе вам выдадут пропуск. Только город не покидайте до окончания расследования.

***

—Я засекла телефон, который в полном одиночестве находился за пределами Москвы три часа назад…—Белая щёлкнула кнопками на клавиатуре. —Почему ты уверенна, что именно этот сигнал имеет отношение к нам?- облокотился на стул лаборантки Николай Петрович. —Потому, что ни одна камера в городе не поймала Оксану и Ваню. Уверенна, они обошли все приборы слежения и уехали… —Почему уехали? —спросил Майский, запахивая края халата. —Ну, не пошли же они пешком по трёхсоткилометровому шоссе! —раздражённо покрутилась на кресле Татьяна. —Телефон включился. Поработал три минуты и сразу выключился. Скорей всего кто-то из них вызвал машину. —Если мыслить положительно, то можно допустить, что Ваня и Оксана и вовсе не видели никакого убийства. Они просто свалили из города! —радостно заключила Валентина. —А если нет? —мрачно подняла голову Юля. —Только Тихонову в идеале известна вся система московских камер, —настояла на своём Антонова.-Да, его могли с ножом у горла заставить обойти все эти точки, но стал бы преступник так заморачиваться? Было бы логичнее убить свидетелей прямо на месте… —Ладно, согласна, —быстро кивнула Соколова.-Местные полицейские сейчас прочёсывают всё рядом с кофе… Канализационные люки, подвалы, дворы, мусорные баки… Всё, куда возможно спрятать человеческие тела… Но думаю, причин для паники и правда нет. —Ребята, посмотрите-ка сюда…—подозвала всех к компьютеру Белая. —Что там? —жадно загалдели все. —Найденные отпечатки в уборной принадлежат Оксане и Ване… —Та-ак... —протянула Аня, сидя на стульчике рядом с капитаном полиции.-Ещё? —Ещё…—Татьяна водила курсором по химической формуле. —Те крошечные капли, которые ты, Серёжа, нашёл… Это слёзы.        Майский перегнулся через голову лаборантки, разглядывая результат экспертизы, хотя мало что понимал. —Оксанины слёзы…—Белая глухо кашлянула. -Что же получается?.. —протёрла ладонью лоб Соколова. —Оксана приехала в кафе… Там заплакала. Ваня без звонка каким-то образом об этом узнал. Тоже приехал. Судя по всему, успокоил её и они оба исчезли из города. —Да…-кивнула Таня. —А те царапины на окне,-это дело рук обычных инструментов. Тихонов и Амелина просто вылезли через окно без лишнего шума… Не терпелось сбежать… —Подожди…—Майский почесал бородку. —Ну-ка, покажи мне план здания этой чаёвни. —Ага…—майор провёл пальцем по экрану. —Видите? Здание одноэтажное, но большое и широкое. Квадрат, видите? То есть, когда Оксана и Ваня через окно прыгали на газон, по другую сторону дома наш убийца резал Тёмного, догоняете? —Это их спасло…—кивнул Круглов. —А что у нас с самим преступником? —Да чисто всё, Петрович!.. —кисло махнул рукой Серёжа.-Ни зацепки. —Ясно… Валя, в заключение о смерти… —Там очень непонятная ситуация Николай Петрович…—Валентина протянула усатому мужчине документы.-Убитый действительно скончался от ранения в печень, вот только ранили его туда самодельной стрелой. —Стрелой?! —округлила глаза Соколова. —Да, Юля…—вздохнула Антонова. —В ране мною обнаружены частицы железа и древесная дубовая пыль… Думаю, наконечник был с зазубренными. Стрелу вытащили, а охотничий нож измазали в крови и положили рядом с телом. —Отлично! —рыкнула рыжая. —Нам только лучников из средневековья не хватало! —Это один и тот же человек…—Майский подтянул ремни черных перчаток без пальцев. Все непонимающе обернулись к нему. —Помните в квартире Шинова всё было перевёрнуто, но отпечатков не нашлось? Мы где нашли мешок с арбалетом? В тайнике за книжным шкафом! Там была смазана серая пыль, но дверца хранилища осталась не тронутой. Что если убийца в перчатках рыскал по комнатам в поисках именно арбалета, а Шинов зашёл и его просто грохнули по воле случая?.. —Здравый смысл в это есть…—неожиданно прокомментировала Аня. —Кроме того тяжёлую настольную лампу вы так и не нашли… У неё может быть круглая подставка... Убийца схватил её, когда открывал ящики в кабинете Шинова… Тот заметил незапертую дверь, стал звать кого-то, шуметь на лестничной площадке, могли прибежать соседи… Вот убийца и огрел Санту по голове.        Сотрудники ФЭС молча уставились на ребёнка. —Что?-смущённо притихла школьница. —Я читала материалы дела… —Ну вылетая Амелина…—ласково улыбнулся Николай Петрович, впечатлено ухмыляясь. Аня забавно покраснела, откидывая пряди волос за ушки. —Значит… Ищем Робина Гуда с луком и стрелами? —ободряюще спросила у всех Белая. —Наши лаборанты в порядке? —Да, в порядке! —иронично воскликнула Рогозина, входя в лабораторию и накидывая халат. —Только сейчас где-то там Амелина с суицидальными мыслями и Тихонов непонятно с чем в голове!.. —полковник зло опустилась на стул.       Аня побледнела. —Прости…—с хмурый добродушием извинилась Рогозина. —Я племянница сотрудницы ФЭС, Галина Николаевна…—нервно улыбнулась Петракова.-Я умею принимать плохие новости… Начальница полицейской конторы уважительно кивнула. —Всё же, Белая, пробей сводки на суицид за последние сутки.        Татьяна молниеносно выполнила. —Ничего не поступало… Всё с облегчением выпустили воздух. —Хорошо, тогда ищите Робина Гуда…—Рогозина вышла, тепло наблюдая как Аня с горячим любопытством следит за оперативными действиями Белой.        По длинному темно-синему коридору уже никто не ходил. Почти во всех аудиториях был выключен свет. Ярким пятном горела только лаборатория. Галина Николаевна, задумчиво смотря на мыски своих туфель, сделала несколько шагов вперед и едва не врезалась в незнакомую блондинку. Это была женщина на вид годом старше Оксаны. У неё были светлые немного притемнённые волосы, как колосья пшеницы под облаками, серые глаза цвета Питерских дождливых улиц и модельная красивая фигура. На гостье хорошо сидело лёгкое пальто, в руках блестела молочная сумка, естественность лица заметно портил яркий макияж… —Екатерина Григорьевна Петракова, —представилась ночная незнакомка.-Могу я узнать, где моя сестра?..

***

—Ванюш, ты можешь сказать, куда мы идём?—спросила Оксана, шагая рядом с хакером по лесной тропинке. —Это сюрприз…—загадочно улыбнулся Тихонов, пряча маленький ключик в заднем кармане джинсов.—Тебе не холодно?—шатен обеспокоенно приобнял спутницу за плечи.       Амелина, которая снова тонула в знакомой мужской толстовке, весело накинула на золотые волосы капюшон так, как будто эта одежда принадлежала ей всю жизнь. —Нет. А тебе? Иван безмолвно покачал головой, изучая блондинку замеревшими шоколадными глазами. Оксана остановилась. Ткань серой футболки кривыми волнами гуляла по телу хакера. Холодный ночной ветер играл ею, забирался под воротник, шевелил лохматые каштановые волосы… Амелина шагнула вперёд, обнимая начальника. —Так теплее?        Тихонов на секунду оцепенел, но потом заботливые сильные руки погладили женскую спинку. —Намного…—шатен моргнул и в каком-то паническом порыве, бросил рюкзак, комкая ткань толстовки, сжал девушку, жадно вдыхая запах родной кожи. —Чего ты?..—ласково шепнула зеленоглазая, чуть пошатываясь от подобного напора. —Не хочу тебя отпускать...—ответил хакер срывающимся голосом. —А ты не отпускай,—улыбнулась блондинка в мужскую футболку.        Тихонов молча оторвал Оксану от земли и закружил. Амелина, чувствуя, что под кроссовками исчезла опора, испуганно взвизгнула и, неловко болтая ножками, обхватила руками шею начальника. —А-а-а!.. Хулиганистая идиотина, немедленно поставь меня!..—смеясь и ругаясь одновременно крикнула сотрудница ФЭС.—Мы сейчас упадём!..       Иван в ответ только сильнее завертелся на тропинке. Узкость дорожки и стоящие по бокам лавочки мешали таким проделкам, поэтому хакер стал медленно отходить к газону. Запнулся о собственную ногу и рухнул в мягкую траву. —Доигрался?—язвительно спросила Амелина, сдерживая улыбку. Лаборантка теперь лежала на шатене, весело наблюдая, как он потирает ушибленную голову чуть выше затылка. —Ты всегда любила смеяться над страдающими людьми…—обиженно бросил компьютерщик. —Я-я?!—возмущенно протянула блондинка, она хотела сказать что-то ещё, но вместо этого скатилась с теплого тела, желая встать. —Постой!... Постой!..—торопливо заговорил Иван, перевернувшись на живот. Он, суетясь, подполз к Оксане, устраиваясь головой на её коленях. —Уйди. —Нет. —Тихонов,—грозно сверкнула глазами Амелина.—Я сейчас встану, и у тебя на голове появится вторая шишка. —У меня нет никакой шишки. —Сейчас будет.        Руководитель компьютерного отдела вытянул ноги, давая понять, что он точно никуда не собирается и остановил шоколадный взгляд на коллеге. Оксана склонила голову к его лицу. Золотые волосы сыпались мягким дождём и приятно щекотали хакеру щёки. Сладко тянуло апельсином, сушило горло, под футболкой диковато прыгало сердце, руки наливались теплом.       Высоко, кажется, у самого неба тихо шуршал зелёный пузатый клён. Мигали лампочками маленькие звёздочки. Метрах в восьми от дорожки журчал прямоугольный бассейн с белой подсветкой, пустовали лежаки, были заперты домики для выдачи полотенец…        Иван изучал Амелину долго, она уже начала поглядывать на него с лёгким испугом, таким глубокими и серьёзными были тёмно-шоколадные глаза… —Ты прекрасна…—неожиданно вымолвили сухие гладкие губы.        Оксана удивлённо моргнула, на секунду застыв, но потом нежно и растроганно улыбаясь, провела пальчиками по лохматым мужским волосам. Тихонов между тем очнулся от своих мечтаний и, невероятно смущённый, густо покраснел. Он внезапно испугался, что его попытка лечь к Оксане на колени выглядит слишком наглой и хамской, что комплимент родившийся из ниоткуда банальный, истоптанный и неуместный. Хакер резко поднялся, неуклюже сел, и зло загрёб широкой ладонью колючую траву. —Прости…—выдавил начальник лаборатории, поворачиваясь к блондинке спиной и раздавлено горбясь.        Амелина чуть дёрнула плечами, пропуская через кожу табун мурашек. Коленям сделалось холодно от ушедшего тепла. Девушка повернулась к Ивану. Мужская спина изогнулась в дугу. Свозь серую ткань футболки прорисовывались напряжённые лопатки, руки сжимали волосы, усердно тёрли хмурый лоб… Оксана тихо поднялась, обошла компьютерщика и села напротив. —Почему ты извиняешься каждый раз, когда пытаешься говорить всё, что чувствуешь?—осторожно спросила блондинка.        Иван молча мял испачканными в почве пальцами белеющие влажные корешки. —Ванюш,—настойчиво позвала Амелина, ласково приподнимая отяжелевшую от мыслей пушистую голову.—Тебя что-то беспокоит? Скажи мне.        Тихонов нерешительно встретился с зелёными глазами. —Я…—глухо начал он.-Мне очень страшно…—хакер вздёрнул подбородок, пряча в веках, что-то блестящее.-Я только-только обрёл тебя… И сейчас сам могу всё испортить!...—сотрудник ФЭС, смолк, внезапно припоминая сцену с Майским в гараже, отчаянно протёр лицо ладонями.—Нет! Нет! Нет! Не нужно!.. Пожалуйста!..—мучительно зашептал он. —Что?—участливо спросила Оксана.        В её голосе не было паники или упрёка, она просто хотела, чтобы шатен выпустил эту долго жившую в его сердце боль, какой бы она ни была. Рвать ответ из страдающего горла Амелина и не думала, поэтому лаборантка уже сама положила горячую голову Тихонова к себе на колени и, оперевшись на болотистый ствол клена, стала медленно перебирать молочно-шоколадные мужские волосы.        Иван лежал на боку, щекой вороша тёплую джинсовую ткань. Взгляд опять сделался отсутствующим, но дыхание выровнялось, дрожь отступила, только лоб ещё резала глубокая морщина. Любителя компьютеров тошнило при виде Сергея Майского, который продолжал гримасничать перед Оксаной своей наивностью и добротой сильного здоровяка. Майор всё также невинно улыбался старшему лейтенанту в лицо, всё шутил и изображал смирность, даже не храня в глазах и тени стыда… —Малыш? —Да, Ванюш?        Иван повернулся, упираясь в ноги Амелиной затылком. —Я должен тебе кое-что рассказать…. Это будет больно… Пока хакер тихо пересказывал блондинке подробности ссоры с Майским в гараже, старательно подбирая слова, хотя сложно себе представить какие-такие аккуратные слова тут вообще можно произнести, чтобы не втоптать человека в грязь, Оксана продолжала молча гладить его по голове. Но по мере того, как взломщик сетей подходил к развязке нежная рука терялась, замирала, а под конец истории и вовсе упала в траву. Иван с готовностью привстал. Нашёл мертвую, ослабевшую женскую руку, стал целовать… Амелина, роняя слёзы на белоснежную толстовку, не сразу узнала в легких прикосновениях его губы. —Оксана!.. Я знаю, что ты никогда не продашь себя! И уж тем более не сделаешь деньги смыслом своей жизни!..—с железной уверенностью заговорил Тихонов, сжимая оледеневшую ручку в своих тёплых ладонях.-А Майский… Он просто козёл! Нажрался в хлам, как последняя свинья… Пришёл ко мне и наговорил бредней!..        Конечно, в затуманенный алкоголем разум Сергея хакер слабо верил, больно по-майски было всё то, что майор выплеснул в тот день, но сказать это Амелиной шатен не решался…       Блондинка смотрела на компьютерщика сквозь пелену слёз. Она догадывалась. Если и не знала в совершенстве, то чувствовала ясно, без промаха. Всё, чего не касается разум, заполняет душа. На границе подобных законов мы часто теряемся. Вот и Оксана потерялась, может, поэтому Майский так легко записал её в индивидуальные проститутки?.. Она всё искала кого-то, путала разум и чувства, игру и реальность, отличала только жизнь и смерть, выбирая обычно последнее… Не хочешь пересмотреть решение, Амелина? Сожги ты эти бумаги. Здесь только документы на боль. Не подписывай и без этого получишь, за целую жизнь не перекопаешь могил для чувств. Где лежат папки на людей?.. Рогозина и Круглов как родители. Данилов с Андреем как братья. Белая как сестра… Всего этого нет больше. Есть только Тихонов как любовь. Да, давайте вместе посмеёмся над тем, что любовь всё лечит. Заполняет своим тёплым медовым напитком все дыры. Но разве это не так?..        Одна Вселенная. Одна планета. Одна страна. Один город. Одна улица. Один родной двор. Одна любимая работа. Миллионы и тысячи разных людей. Неужели в этом огромном грёбанном мире мы не можем выбрать кого-то одного?.. Всего одного человека, которого будем любить, который будет любить нас и встанет рядом против всего мира?!.. Неужели это так много?..       Мы ломаемся. Философствуем об одиночестве, но стоит зажечься всего одному любовному огоньку, и мы снова живы… Давайте признаем, что мы ненавидим любовь. Её то очень долго нет, то она приходит совсем некстати, то исчезает, когда до одури нужна. Мы проклинаем её, рыдаем над ней, игнорируем навязчивый нежный голос, а она всё равно возвращается…        Пропадает совсем только если мы сами её не пускаем. Все мы надеемся, верим, ждём, потом страдаем… Какой смысл ныть теперь?.. Если только мы позволяем себе чувствовать любовь… Есть ли нужда искать виноватого? Никогда не умела это делать. Всегда винила только себя.        А кого будешь винить ты, Амелина? Когда всё закончится… Хочешь верить в вечность? Давай. Думаю, все мы должны стараться это делать. Если любовь умирает у нас на руках, это не значит, что она исчезает во всём мире… Хотя… У каждого из нас свой мир. Жаль его каждый раз, когда он погибает…       Оксана мягким жестом прервала Ивана, огладив мужское плечо. —Я… Я справлюсь, Ванюш…—глотая слёзы сипло выговорила блондинка.—Спасибо за правду…—она тяжело поднялась, едва не падая на ватных ногах.—Скажи, мы скоро придём? Что-то я устала… Мне… Мне нужно прилечь…        Тихонов поспешно подставил себя в качестве возможной опоры, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо коллеги. —Сейчас!.. Сейчас!..—он твёрдо обнял старшего лейтенанта за талию и одним лёгким движением взял на руки.—Тут не далеко…—хакер круто повернулся, срезая путь через газон.—Прости, малыш, я… Я дурак! Я не знал, что ты так отреагируешь… То есть, я, конечно, догадывался…—он обошёл каменную чашу с цветами.—Просто всё так быстро поменялось… И этот Майский… Ходит вокруг тебя, зубоскалит! Надо было дать ему по морде в тот же день!..—Иван чувствовал нехватку воздуха ( в панических объяснениях способность дышать куда-то делась), уже в стройном плотном на деревья сосновом лесу, где мелькали и берёзы, и липы, и дубы, шатен остановился.—Оксана…        Амелина не ответила. Она вытянула ручки, нежно обвила мужскую шею и, пряча личико в крепкое плечо, тихо заплакала. Начальника лаборатории прошиб холодный пот. Он точно пролетел оставшуюся часть пути. Вбежал на крыльцо просторного деревянного дома, со скрипом распахнул дверь и вошел в тёмный холл. Аккуратно сняв кеды, броском подцепив их за шнурки и швырнув в угловую стенку к полкам с губками и щетками, Тихонов прошёл в большую гостиную. Когда вспыхнули лампочки, Оксана, протирая кулачками не привыкшие к свету глаза, робко подняла голову. Иван сидел на мягком низком диване, застеленном пледом. Рядом стояли журнальный столик, высокий ночник на чёрной ножке, удобные кресла. Тянулись стеллажи с книгами, вдоль потолка спали желтые массивные брёвна, недалеко от дивана дугой вилась лестница на второй этаж, от пола к крыше шли большие квадратные окна, за стены цеплялись круглые лампы с маленькими кнопочками для включения.        Пахло деревом и уютом. —Нравится?       Оксана вздрогнула. Она сидела у шатена на руках, как маленький ребёнок и восторженно оглядывалась. В ответ блондинка шмыгнула носиком, смущённо опустив голову. —Ш-ш-ш-ш…—Тихонов нежно стёр тыльной стороной ладони холодеющие дорожки застывающих слёз.—Не нужно плакать…—он обнял хрупкие плечи.-Вон за той дверь,—Иван указал подбородком куда-то в право.—Есть очень милое джакузи, там целый набор ванных бомбочек. С ароматом чайной розы тебе подойдёт?        Амелина восторженно закивала и мило пискнув от радости, хотела устремиться в указанную комнату, но мужские руки не отпустили. —Скажи…—хрипло шепнул Тихонов.—Мне… Мне стоит убрать оттуда все острые предметы?—он впился в коллегу отчаянными горящими глазами.        Круглое зеркало в ванной открывалось. За ним чередовались полки с запасными тюбиками пасты, высокими бутылочками с шампунями, бальзамами и гелями для душа. Запечатанными лежали ватные диски… Но там также хранились маникюрные ножницы и бритва с целым набором заточенных сменных насадок…       Оксана приняла прежнее положение. Она сделала глубокий вдох, смотря прямо перед собой, и медленно выдохнула. —Я не собираюсь попрекать тебя этим!—торопливо заговорил хакер.—Просто…—шатен потерянно всматривался в любимое лицо.—Оксана, я должен знать!..—он взял прохладную женскую ладонь и прижал её к груди.—Если тебе больно, одиноко, обидно… Ты рассказывай всё мне! Слышишь? Не вздумай молчать!..        Блондинка посмотрела поверх испуганной пары карих глаз и с задумчивой улыбкой провела по шоколадным волосам. Компьютерщик нетерпеливо мотнул головой, перехватывая вторую ладошку. —Ну вот!.. Я ей тут серьёзные вещи говорю, а она дурачится!..—буркнул Тихонов, крепко прижимая к себе женские руки.        Амелина рассмеялась и вытянув пленённую ладонь, повернула сердитого лаборанта так, чтобы его было удобнее целовать… —Не будешь причинять себе боль?—едва слышно спросил шатен, жадно хватая воздух после долгого поцелуя.        Оксана, бодаясь с Ваней лобиком и выдыхая в ещё горячие губы, замотала головой. —Знаешь, в чём разница между тобой и всеми теми мужчинами, которые пытались меня завоевать? —В чём? —Рядом с тобой мне хочется жить.        Хакер остановил на девушке серьёзные глаза. —Оксана? —Что? —Мне тоже жизнь без тебя никогда не нравилась. Она бессмысленна. Амелина снова почувствовала, как её заключают в объятья мужские руки. —Так я до ванной точно никогда не доберусь…—чуть выбравшись из тисков и положив щёку на уютное плечо, заметила сотрудница ФЭС. —Ну, мы можем сходить туда вместе…—хитро улыбаясь предложил Тихонов.        Оксана, нащупав рукой подушку, закрыла ухмыляющиеся лицо плотной тканью и воспользовавшись растерянностью шатена, вскочила. Добралась до двери, но вдруг остановилась. —Ваня… —Что? Ты передумала?—дёрнул бровями Тихонов.        Блондинка закатила глаза. —Нет…—она смущенно ковырнула мыском пол.—У меня… У меня же совсем нет пижамы… Иван бегло глянул на неё снизу вверх и, конфузясь, кашлянул. —А-а-а…—он зашагал в соседнюю, полупустую просторную комнату.—Прости… Что же я сразу об этом не подумал?.. Идиот!..—ворчал руководитель компьютерного отдела себе под нос. —Хватит извиняться!—добродушно крикнула Амелина, следуя в квадратную широкую спальню, где по какой-то непонятной причине не было кровати, а стояли три комода и высоких шкаф-гардероб. Должно быть теперь эта комната являлась складом вещей.        Тихонов увлечённо рылся в глубине длинных полок, его полностью скрывали дверцы шкафа. —Надеюсь ты не брезгуешь мужской одеждой,—на секунду выглянул Иван. —Ой, а что женской одежды нет?—невинно хлопнула ресницами Оксана.—Ну, знаешь, Ванечка, так бывает, когда на личном фронте возникают проблемы…—с легкой издёвкой засмеялась Амелина. —Нет, Оксаночка,—выпрямился хакер и грустно улыбнулся.—Так бывает, когда всю жизнь любишь одну блондинку и не находишь в себе смелости сказать ей это…—он отвёл глаза, хмыкнул и снова исчез в шкафу.        Секунду через три его со спины робко обняли нежные женские руки. —Прости…—прошептал виноватый голос куда-то в лопатки. Тихонов осторожно развернулся. —Хэй,—кареглазый приподнял смущённо личико.—Всё в порядке, малыш. Ты всё правильно говоришь…—Оксана попыталась возразить, но её мягко перебили.—Я очень надеюсь, что скоро здесь появится много женской одежды.        Амелина, счастливо улыбнувшись, зарылась носиком в мужскую грудь. —Честно говоря, я всегда хотела стащить у тебя пару футболок… —Я могу сказать тебе, где я их купил. —Нет,—упрямо сморщила носик блондинка.—Я хочу твои! —Мои-и?—нарочно протянул хакер.-Которые я носил? —Да. —Даже если в них меня видели другие? —Да,—сотрудница ФЭС провела пальчиками по тёплой ткани.—Думаю, на мне они будут смотреться гораздо лучше.        Тихонов на мгновение представил Оксану в одной из своих футболок, и эта фантазия заставила его покраснеть. —Что?—непонимающе спросила лаборантка. —Я с тобой совершенно согласен!—объявил руководитель компьютерного отдела, широко улыбаясь.        Час спустя.       Амелина вышла из ванной, выпуская следом за собой облако пара. На ней были клетчатые штанишки на затягивающемся шнурке и длинная мужская футболка кремового цвета. Блондинка откинула назад всё ещё чуть влажные после фена волосы и, мило шаркая, белыми тапочками с наслаждением выдохнула. —Эй! —окликнул её Ваня, протискивая голову между перилами второго этажа.—Как там погода внизу? —он некоторое время любовался очаровательной Оксаной, похожей на искупавшегося ребёнка, а потом, зазывая, махнул рукой. —Давай сюда!       Зеленоглазая, осторожно ступая по крутой лестнице, поднялась на большую деревянную, как и практически всё в этом доме площадку, низкая просторная кровать, заваленная подушками, стояла у огромного окна с прекрасным видом на лес. Была тумбочка с ночником, небольшой шкафчик с книгами и развешанные на крючочках в стенах гирлянды с жёлтыми фонариками. На полу лежал тонкий полосатый коврик, распластав свои длинные кисточки по краям. А прямо напротив стоял камин. Чёрный с ажурными ножками и полукруглой прозрачной дверцей с вытянутой ручкой. Рядом пирамидкой кучковались дрова. —Растопить его? —понимающе улыбнулся Иван, вертя в руках крупный спичечный коробок. —Или устроим романтический вечер у огня завтра?       Оксана оживленно повернулась. —Разве мы будем здесь завтра? —Мы будем здесь столько, сколько ты захочешь,—ответил хакер, кладя коробок на подоконник и опускаясь на постель. Блондинка, не сводя с шатена восторженного взгляда, с разбегу подпрыгнула и, немного пролетев, увлекла начальника в мягкое одеяло, приземляясь сверху. —Обожаю тебя!..        Ваня расхохотался, приподнимаясь и укачивая Амелину. Сам компьютерный гений тоже закончил с водными процедурами, (через стенку от ванной была душевая кабинка), теперь от сыроватых шоколадных волос тянуло яблоком и ментолом.        Тихонов выключил свет и, покручивая колёсико ночника, немного приглушил большую лампочку. Комнату окутала приятная синяя полумгла. —Устала?—шатен, ощутив волну мурашек под собственными пальцами, накрыл девушку одеялом и с наслаждением зарылся мягкость сам.—Вот так…       Оксана положила голову на тёплую мужскую грудь. Под ушком размеренно билось знакомое сердце… —Красиво…-прокомментировала блондинка вид из окна, находя руку хакера.—Ты же расскажешь мне, что это за место? Иван медленно переплёл пальцы с лаборанткой. —Когда я был подростком…—тихо начал хакер.—Я любил сбегать из дома и вытворять разные махинации при помощи своих компьютерных программ… Я находил это забавным…        Оксана понимающе улыбнулась, показывая, что её это ничуть не удивляет, но не перебила. —В один из таких дней я поймал машину и, расплатившись с каким-то деревенским дедушкой карманной мелочью, получив по его доброте стакан молока, оказался здесь…—шатен махнул рукой, в левую часть леса.—Тут в ста километрах посёлок… Люди живут простые, добрые, не нуждающиеся в современной цивилизации. Меня и подобрал старик родом из тех мест. Вез гостинцы внучке в Москву и сжалился надо мной. Я уже третий час мерил шагами трассу в поисках приключений…—кареглазый задумчиво улыбнулся.—Знак, говорящий о том, что в лесу находится зона отдыха с отелем я заметил сразу. Это огромный деревянный стенд перед основным поворотом… У него меня и высадили… Я слился с толпой туристов, достал планшет взломал весьма не надёжную защиту Wi-Fi и записал себя в электронную базу проживающих в отеле…—начальник лаборатории потушил ночник, моргая уставшими от света глазами.—Василий Эдуардович Конев, водитель автобуса, что привёз нас сюда, хозяин всей этой красоты… Он приметил меня… Я наврал ему, что возвращаюсь из летнего лагеря к родителям в город и проведу у него ночи три, не больше. Дядя Вася за эти короткие дни полюбил меня… Я и сам не понял, почему. Он угощал меня конфетами, разрешал хулиганить, носиться по всему отелю, даже если жаловались гости…—Тихонов смущенно посмотрел перед собой.—В конце концов мне стало стыдно за мой обман… Я боролся с желанием всё рассказать. Путь мне и было четырнадцать, я мог похвастаться приводами в полицию за взломы в сетях… В школе, у соседей, в кафе… Мне дядя Вася взаимно нравился и я очень боялся потерять его доверие… Не знаю, как бы всё это продолжалось дальше, но в какой-то момент, я заметил, что помимо меня сеть ломает кто-то ещё. Ладно Wi-Fi… Стоит ли интернет таких уж заоблачных денег, чтобы на него заявлять?.. Но шаря по отелю и суя свой нос везде, где только можно, я заметил подозрительного официанта в кругу прислуги. Он дурил головы красивым туристкам и выуживал у них из сумочек кошелки, телефоны, ключи от машин… Крал украшения и дорогие часы, которые неосмотрительные девушки оставляли на лежаках… О пропаже вещей по отелю катились слухи, атмосфера накалялась… Василий Эдуардович нервничал… Приезжала полиция… Толстый следователь походил покашлял, записал что-то в блокнот, громко высморкался и уехал… Люди начали стремительно покидать отель… А на последний день моего прибывания у дяди Васи взломали счета и сняли оттуда практически все круглые суммы…—хакер убрал золотистые волосы Амелиной, снимая тяжесть прядей с её шее.—Я не выдержал вычислил этого мошенника при помощи одной из своих программ, заявился к Василию Эдуардовичу в кабинет и рассказал ему всё, что знал… И про свой обман упомянул… Меня внимательно выслушали, велели идти на ужин, потом подняться в номер и посидеть пока там… Я ушел, правда, в тот вечер так ничего и не съел… Видел как к крыльцу снова приехала полицейская машина… Я всё ждал, что за мной поднимется мужик в форме и увезёт в город, но никого не было… Официанта заковали в наручники, посадили на заднее сиденье автомобиля и увезли. Через час ко мне зашёл дядя Вася… Я кинулся к нему. Разрыдался как годовалый ребёнок, просил прощения в захлёб… Он взял меня на руки, обнял, стал успокаивать… Потом, когда я немного притих, усадил к себе на колено и серьёзным голосом провел со мной воспитательную беседу… Я всё понял. Мне ещё никогда не было так стыдно… Дядя Вася догадывался, что я свободолюбивый ребёнок, разрешил остаться на столько, насколько захочу… Кроме того, я же сдружился с его пацанами… —Теми симпатичными мальчиками внизу?—осторожно спросила Оксана, робко улыбаясь.        Компьютерщик посмотрел на неё влюблёнными глазами, нежно проводя ладонью по щеке. —Да… С ними. Парень, который готовил тебе ужин — это Марк Игольников. Брюнета зовут Руслан Чумовой. А любитель объятий, сбивший меня на входе,— Пашка Карасенко. Они в малолетстве тоже носились у отца по отелю… —Отца?—Амелина приподняла голову.—Постой, у них же разные фамилии…        Тихонов кивнул. —У первой и единственной жены Василия Эдуардовича Марии Мироновны через месяц после свадьбы обнаружили РШМ… —Рак шейки матки?—ахнула блондинка, прикрывая рот ладошкой. —Угу…—хмуро подтвердил Иван.—Помнишь? Эта ведь одна из самых частых причин женских смертей в результате онкологических заболеваний… У Марии обнаружилась наследственная предрасположенность. Аденокарцинома—трудно выявляемый вид РШМ… На ранних стадиях совсем незаметный. Поражает внутренний слой шейки матки и прорастает глубоко в слизистые. Кроме того, жене дяде Васе из всех типов аденокарцином достались эндофитные. Опухоль развивается в перешейке… Сложно диагностируется и трудно лечится… —Какая стадия у неё была?—тихо спросила Оксана.        Хакер медленно повёл губами, будто проглотил что-то горькое. —Четвёртая… Вероятность обнаружения…мизерная. Дядя Вася ушел с головой в лечение любимой жены… Последовали лучевая и паллиативная терапии. Но… —Всё это только продлевало жизнь, а не спасало…—закончила Амелина, грустно вздыхая.        Иван зарылся носом в светлую макушку, прикрывая глаза. —Ты знал Марию?..        Компьютерщик отрицательно заворочался. —Сколько себя помню, дядя Вася ежегодно посещал кладбище... Вечерами рассматривал фотоальбомы… Иногда запирался в собственном кабинете и надрывно всхлипывал…После Марии Мироновны женщин у него не было. Но они с Машей всегда хотели детей, поэтому после налаживания дел в бизнесе, Василий Эдуардович поехал в детский приют…—шатен окунул пальцы в золотые женские волосы.-Изначально он хотел взять Пашу… —Карася?..—немного неуверенно уточнила лаборантка.—Ты…ты зовёшь его Карасём… —Руслан, Пашка и Марк очень дружны ещё с детского дома… Они всегда защищали друг друга, называли братьями…—хакер тепло улыбнулся.—Естественно Павел отказался уходить один… А Василий Эдуардович был не против,—Тихонов широко зевнул.—От родителей у ребят остались только фамилии… И то лишь в памяти (по паспорту все троя Коневы). Папаша Руслана безбожно пил. В новогоднюю ночь до смерти забил жену, пока сын прятался в шкафу. Соседи вызвали полиции, а те сообщили органам опеки… Потом суд, лишение родительских прав… Семья Марка разбилась, катаясь на самолёте… Муж сделал жене подарок на годовщину свадьбы... Повёз показывать каньон Каперти в Австралии. Они арендовали маленький самолётик… Машина забарахлила в воздухе, да и разбилась о скалы. Все погибли… Бабка Марка скончалась от сердечного приступа, после известия о смерти дочери… Паша вообще как только научился ходить стал жить на улице… Мать была наркоманкой… Отца он никогда не знал. Его сдал органам опеки неравнодушный усатый дворник. Зависимую мать потом посадили… Она зарезала какого-то мужика за дозу. О сыне не помнила… А насчёт прозвища… Кличка есть не только у него. Пацаны ещё в приюте себе придумали псевдонимы. Чума, Игла и Карась. —Три всадника апокалипсиса…—хихикнула Оксана. —Да… Они такие…—Иван оживленно повернулся к коллеге.—Я завтра тебя им представлю!..—радостно заявил он.—Если хочешь, конечно… —Хочу,—потрепала шатена по волосам Амелина.—Уверенна, мы подружимся… Вы же вроде как семья?.. —Семья…—сладко протянул хакер.—Когда мне стукнула восемнадцать, дядя Вася купил мне этот дом…—лаборант огляделся.— Я увидел—чуть в обморок не упал… Хотел отказаться… Но мне не дали…—компьютерщик рассмеялся.— А пацаны, тихушники, всё знали! И, главное, мне даже не намекнули, черти!.. —Тебе очень повезло. Иметь таких братьев и не бояться, что они перережут тебе глотку из-за наследства— это в наше время дорого стоит… —Делёж денег ребятам ни к чему,—кивнул Ваня.—Марк отличный повар. Он держит свой ресторан в Москве. Там и без него все по струнке ходят, так что в теплый сезон он может рвануть сюда и побыть шефом на отельной кухне. Руслана здесь уже все воспринимают как директора во всем его слушаются, глубоко уважают. Паша гостиничный юрист. Отель в полной безопасности.        Оксана, кутаясь в одело, как в супергеройский плащ, удобно села. —Круто!—поражённо заключила она.—То есть ты здесь желаемый гость, которого всегда ждут? —Да. —И теперь это твой дом? —Нет,—медленно замотал головой начальник лаборатории и тоже сел.—Теперь это наш дом.        Амелина вздрогнула. Хакер обнял её со спины, опалил плечико горячим дыханием (там теперь не было жёсткого ремешка лифчика) и осторожно поцеловал. —У тебя очень вкусная кожа,—Тихонов мило улыбнулся, но почувствовав под руками напряжение, серьёзно предложил:—Если тебе не комфортно, я могу поспать на диване… Оксана подняла на него тёплые зелёные глаза. —А ты будешь обнимать меня всю ночь?—с деланной строгостью спросила она. —Буду!—кивнул Ваня.—Могу даже сказку прочитать! —Тогда оставайся…—соприкасаясь носиком с мужской щекой, разрешила блондинка, вовлекая начальника в нежный поцелуй.        За окном стелился рассвет. Последнюю неделю шли тёплые бархатные дни. Темнело поздно. Солнце поднималось рано. По траве скользили синие тени. Сверкала роса. Ветер гонял по тропинке песочную крошку…        Иван замер на подушке, прислушиваясь к Оксаниному дыханию. Убедившись в том, что всё хорошо, он натянул на женские плечи белоснежное одеяло и обнял спящую лаборантку, положив подбородок на золотистую макушку. —Я люблю тебя…—рвано прошептал хакер в ароматные волосы.—Слышишь, малыш? Я очень люблю тебя. Ты… Ты для меня смысл всей этой жизни!..—заботливые руки крепко обняли стройную фигуру.—Никому тебя не отдам! Только не исчезай!.. Жизнь так бесполезна, когда в ней нет смысла…

***

—Господи!.. Только не она!..—страдальчески протянула Аня, глядя на мать сквозь стеклянную стенку лаборатории.        Юля успокаивающе провела рукой по детскому плечу, огладив спину, и выскочила в коридор. —Доброй ночи,—сдержанно кивнула начальница ФЭС неожиданной посетительнице.—Вы родная сестра Оксаны Амелиной, я правильно понимаю? —Да,—с вызовом в голосе ответила Екатерина.—Я Петракова по мужу. —Очень приятно,—мирно протянула руку кандидат медицинских наук.—Я полковник Рогозина Галина Николаевна.—Будем знакомы. —Я знаю кто вы,—равнодушно отвернулась дама.—Без этих торжеств, пожалуйста. Мне нет дела до персонала, какого-то хода расследований и прочих заморочек!..—она нервно поправила своё блестящее коре.—Просто позовите Оксану. Что это такое?! Время идёт к рассвету, а я не могу до неё дозвониться?! С ней, между прочим, моя дочь!       Рогозина серьёзно задвигала губами и, внимательно оглядев Екатерину, достала из кармана пиджака медицинские перчатки. —Вы приехали на машине?—спросила глава службы, разминая пальцы под слоем резины. —Я?—растерялась блондинка.—Да, на машине. А какое это имеет значение?..       Рогозина опалила Петракову старшую холодным взглядом. —Откройте, пожалуйста, рот.        Женщина в легком недоумении выполнила требование. Осмотрев ротовую полость, Галина Николаевна удовлетворительно кивнула самой себе. —От вас пахнет спиртным,—спокойно озвучила она.—Вождение в нетрезвом виде, не влекущие за собой жертв, — это статья двенадцать-точка-восемь КОАП РФ «влечет наложение административного штрафа в размере тридцати тысяч рублей с лишением права управления транспортными средствами на срок от полутора до двух лет.» —Я выпила совсем немного…—смущенно буркнула мажорка. —Снимите перчатки,—игнорируя оправдания, велела полковник, глядя на дёрганье пальцев под бархатной тканью.        Екатерина нехотя сделала. —У вас нервный дерматит,—осуждающе покачала головой Рогозина.—Едва ли вы работаете на химическом заводе, да и на человека со ослабленной иммунной системой не похожи… Думаю, это последствия от злоупотребления сигаретами и алкоголем,—Галина Николаевна брезгливо поморщилась.—У вас всё пальто пропитано табачным дымом и вот,—она натянула ткань.—Остался пепел на краю рукава.        Жена Виктора Петракова отдёрнула руки. —Как вы догадались?!..       Начальница ФЭС усмехнулась. —Вы часто потираете ладони друг о друга —они зудят и вам хочется их почесать. Плюс, сегодня в Москве прохладная ночь. Лёгкое пальто в неё может вписаться, но перчатки… Разве что для того, чтобы скрыть разодранную в кровь кожу на руках… А остальное, уж простите, говорящие неприятные запахи и наблюдательность. Екатерина сбросила сумку с плеча, устало вздыхая. —Да, Оксана говорила, что вы прекрасный специалист…—улыбнулась дизайнер и устало протёрла глаза.—Простите мне мою грубость, вы правы, наверное, алкоголь ещё не весь вышел из организма. Я давно не спала… В общем…—она виновато подняла глаза.—Не хочу, чтобы по моей вине у сестры возникли конфликты на работе…—блондинка повесила на руку исходящие табачным дымом пальто.—Скажи, пожалуйста, Оксана здесь? Она здорова?..       Галина Николаевна сняла перчатки, передавая их проходящей мимо лаборантке. —Давайте так,—предложила она, делая жест рукой Вале.—Наш врач, Антонова Валентина Васильевна, вас осмотрит. Даст необходимые таблетки, если это требуется, обработает мазью кисти ваших рук… После того, как вам окажут необходимую помощь мы поговорим о вашей сестре,—Рогозина указала на лабораторию.—О дочери не волнуйтесь, она здесь. Сообщила о пропаже Оксаны. —Пропаже?!—испуганно воскликнула Екатерина.—А что случилось?!—спросила она, панически оглядывая дочку через стекло. —Вы не волнуйтесь, пожалуйста,-ласково попросила Валя.—Пройдёмте со мной. Я вас осмотрю и постараюсь кратко объяснить ситуацию, пока товарищ полковник решает вопросы с расследованием, хорошо? —Да-да…—торопливо забормотала Петракова старшая.—Пойдёмте… —Как, вы сказали, ваше имя?—вежливо переспросила Антонова, провожая блондинку в морг. —Ой!—отмахнулась та.—Можно просто Катя…—она, тяжело дыша от тревоги, села на стул.—Вы ради Бога ещё раз простите меня за мой концерт… Понимаете, у нас с Оксаной разница год… Она младше… Но мне иногда кажется, что она моя старшая сестра… Всегда такая пунктуальная, ответственная, на связи двадцать четыре часа в сутки…—Валя расстегнула рукав блузки, подключая аппарат для измерения давления.—А в этот раз тишина…—грустно усмехнулась дизайнер.—Я пока ехала к ней, думала, придушу на месте… Но в квартире никого… Естественно, я сразу сюда примчалась!.. Отец всю жизнь в полиции проработал… Проходили!..—она тихо всхлипнула, поднимая на Антонову умоляющие глаза.—Я вас прошу, расскажите мне всё! Только правду…       Антонова посмотрела в табло, разглядывая довольно высокий результат… —Я сейчас обрисую вам ситуацию…—кивнула врач.—Но. Не нагоняйте панику и позвольте мне вас осмотреть. Детали уточните у Галины Николаевны…—Катя с жадным беспокойством закивала.—Всё началось в ночь этой пятницы…

***

—Серега!—позвал Круглов, перебирая документы—Есть какие-то идеи, почему гроб, который мы с тобой нашли, оказался пустым? —Я не знаю…—зевнул майор.—Оксана занималась этим вопросом… —Всё!—хлопнула в ладоши Белая отодвигаясь от микроскопа.—Закончила! Это Роман Борисович Тёмный был на кладбище! Правда теперь он нам ничего не расскажет… —Его кепка расскажет…—улыбнулся Николай Петрович, разглядывая под лупой желтоватое пятно на грубой ткани.—В лаборатории явно не хватает рук… В экспертизах я тебе, Танюш, не помощник, но кое-что узнать могу…—седой полицейский открыл компьютер.—Так… Амелина читала о размыве кладбища, который произошёл три года назад. Трупы унесло рекой. Местные потом сами закапывали тела, если могилы распознавались… Слушай,—он повернулся к Майскому.—Может, Роман Борисович как и мы не нашёл тело?.. Открыл гроб — там пусто… Он бросил всё и ушёл.        Сергей пожал плечами. —Возможно… Хотел установить точное родство с внучкой? Зачем?—он потянулся на стуле.—Ой, не знаю, Петрович! Нам-то теперь какая разница? Тела нет. Тёмный мертв. Дочь его мертва. И все эти факты не приближают нас к убийце ни на шаг!..       Лаборатория стихла. Юля сидела на лесенке второго этажа и укачивала Аню, сидевшую у неё на коленях. Круглов водил «мышкой» по столу, Белая, подперев кулаком щёку думала, Сергей похрапывал, уронив подбородок на грудь… —Что случилось?!        Все подпрыгнули, ошарашенно глядя на нарушителя покоя. В дверях лаборатории, задыхаясь от быстрого бега, стоял Андрей Холодов, он сбросил пальто, швыряя наплечную сумку к ноге вешалки. —Кого убили?!—он вертясь никак не мог попасть рукой в рукав халата.—Где Амелина и Тихонов?! Мне позвонила Рогозина! Я ничего не понял!..       Соколова, замахав руками, хотела дать понять лаборанту, что он может не кричать во весь голос, но Аня заворочалась и открыла глазки. —Тётя Юля?..       Поворачиваясь к ребёнку, Холодов едва не упал, запутавшись в вылезшем ремешке формы. —Что ж это такое?! Кто надевал мой халат?! —Слышь, братец-медвежонок!..—недовольно буркнул Майский, протирая ладонью лицо.—Тут честные люди работали всю ночь! А ты врываешься, как ураган!.. —Причём тут медведи?—растерянно шепнул Андрей, хотя понижать голос было уже поздно. —Да потому, что ты как медвежонок из сказки!—улыбнулась Белая.— Кто сидел на моём стуле? Кто ел мою кашу?..—она добродушно рассмеялась. —Вообще-то,—зевнула Аня.— «Братец-медвежонок» —это мультик от компании Дисней. —Ш-ш-ш… Тихо-тихо…—убаюкивающе закачала её Соколова. —Мультик?—вздёрнул брови Николай Петрович. —Да,—кивнула Татьяна.— От Walt Disney Company. Неужели ни разу не слышали? —Нет. —Неудивительно…—шепнула Белая себе под нос. —Это ещё почему?—сонно хмыкнул Круглов. —Староват ты стал, Петрович!—загоготал Серёга.—Для мультиков-пультиков!       Седой майор закатил глаза. —Ну!..—обиженно крякнул он.—Я тут серьёзными вещами занимаюсь! Мне некогда!.. Аня сползла с колен Юли и протёрла кулачками глаза. —Дядя Коля, я покажу вам это мультфильм…—девочка обняла себя руками и поёжилась.—Мы с Оксаной очень часто смотрим разные интересные фильмы и сериалы, и комедии, и драмы…—она сморщила носик.—Простите, а можно…можно мне кофе? —Конечно!—приобняла её Соколова.—Пойдём, моя хорошая, выпьем кофе, отвлечёмся!..—рыжая кивнула Белой и капитан полиции тоже встала.—Так, женских коллектив удаляется на пятнадцатиминутный перерыв!—майор раздражённо поправила волосы.—Андрюш, займись уже наконец делом и хватит хлопать глазами!        Холодову впихнули упакованную в пакет для улик кепку. Полненький лаборант молча отшатнулся от двери. —Николай Петрович, ну хоть вы мне скажите, что случилось?..       Два часа спустя. —Подождите!.. Подождите!..—остановила Рогозину Катя.—То есть вы хотите сказать, что моя сестра просто сбежала со своим любов… Хм, с…другом из города?.. —Поверьте, на данный момент для Оксаны лучшего расклада не придумаешь,—рассудительно улыбнулась полковник.—Где-то в Москве сейчас бродит убийца… С большей вероятностью Амелина и Тихонов сейчас в полной безопасности. —Как вы сказали?..—задумчиво спросила Петракова старшая—Тихонов?.. Никогда не слышала... —Конечно, ты не слышала!—холодно рассмеялась Аня, появившись в дверях с двумя чашками кофе.—Стала бы Оксана рассказывать тебе такие вещи!.. —Не груби!—Екатерина поднялась с черного кресла.—Нас с тобой ждёт серьезный разговор! Ты опять сбежала, не сказав никому ни слова!—она суетливо достала из сумки мобильный.—Я сейчас позвоню Вите!.. Он тебя заберёт!.. Поедешь прямо домой!.. И чтобы не выходила из своей комнаты, пока я не приду!..        Девочка испуганно посмотрела на Рогозину, безмолвно прося защиты. Галина Николаевна, с секунду раздумывая, встала одёргивая пиджак. —Думаю, Анне сегодня лучше остаться здесь,—осторожно начал полковник.—Она хорошо знает Оксану и в последнее время находилась с Амелиной в самых близких, доверительных отношениях. Её знания и внимание могу нам понадобиться в ходе расследования,—глава ФЭС, наблюдая за реакцией жены Виктора, мягко прервала её, видя попытку себя перебить.—Разумеется, без вашего дозволения я ничего не могу сделать. Анна пока несовершеннолетняя… Но для подстраховки, если вы всё-таки хотите попытаться найти сестру…        Екатерина Петракова взъерошила волосы, надувая щёки и нервно выдыхая. —Вы меня в могилу сведёте!..—уже более мирно запричитала Катя, глядя на дочь—Вот что ты! Что твоя тётя!..—блондинка положила сумку в кресло.—Ладно, оставайся!..—махнула рукой дизайнер.—Но у меня одно условие. Я тоже переночую здесь!—она нервно рассмеялась.—Хотя… Уже утро… Я выйду на минутку, глотну воздуха… —Да, конечно,—улыбнулась Рогозина.—Вас проводят.       Аня тихонько подошла к полковнику, смотря в спину уходящей матери. —Спасибо, Галина Николаевна,—тепло поблагодарила школьница.—Хотите кофе? —Давай,—радостно взяла чашку глава ФЭС. —Хм…—девочка неловко сунула руки в карманы.—Ладно, я пойду, меня Белая просила подойти… —Аня? —Да?—обернулась школьница. —Можно просто: «тётя Галя».

***

—Спасибо за сотрудничество,—Татьяна положила трубку.—Ребята!—лаборантка на креслице повернулась к коллегам.—Я обзвонила все действующие и недействующие детские дома Москвы, существующие ещё пять-семь лет назад, (дочка Тёмной по летам где-то в этом промежутке)… Короче!..—она повернула монитор компьютера для лучшего обзора.—Угадайте, кто работал в приюте покойной брошенной малышки? —Кто?—оживился Майский. —Мачеха Аделии Тёмной Елизавета Даниловна! —Та, что курит вишнёвые сигары?—уточнил Круглов. —Да,—Белая вернулась к компьютеру.—Пять лет назад она была волонтёром в детском доме «Лучик надежды». Малышка О. С. Попала туда в разгар её благотворительной деятельности… —Ничего не понимаю…—замотала головой Юля.—Елизавета Даниловна могла и не знать девчонку… Потом… На гробу есть инициалы. Кто-то же их написал?! —Может, сама курильщица знала имя девочки?..-робко вмешалась Аня, все обернулись к ней.—Я… Я хочу сказать, что малышка могла довериться этой Лизе и начать социализироваться… Вдруг она назвала себя и свою мать?... А Даниловна просто испугалась за наследство. Дочь её мужа хоть и сумасшедшая, зато внучка абсолютно здорова… После хорошего психолога, игрушек и богатой жизни, девочка наверняка бы преобразилась. Может, она вообще умела говорить и не была умственно отсталой?.. Вдруг она только делала вид, что такая?.. —Не теряй мысль…—обратился к Анне Николай Петрович.—Что нам известно о смерти дочери Аделии?       Белая забегала глазами по монитору. —Написано: «отравление крысиным ядом»…—удивленно процитировала Таня.—Полиция установила, что на территории детского дома был сарай с садовым инвентарём и там хранилась убийственная приправа для грызунов… Кто-то из персонала забыл запереть дверь на замок. Малышка пробралась туда, нашла горошины яда, подумала, что конфеты, съела довольно много… «Скорая» не успела… Собственно, поэтому девочка и провела в приюте очень мало времени, ей даже не успели дать хоть какое-то условное имя… Предполагали, что ребёнок потерялся, записали особые приметы, как-то обозначили в базе и объявили о находке, в надежде на отклик… —Да…—почесал подбородок Сергей.—Детский дом «Лучик надежды», а чёт никакой надежды нет… —После этого учреждение закрыли. Навсегда.       Николай Петрович встал, прикатывая в центр лаборатории стеклянную доску. —Давайте ещё раз…—майор открыл яркий маркер цвета морской волны..—Была Аделия Тёмная,—он написал ФИО.—Она сбежала из дома, нагуляла ребёнка…—появилось несколько кружочков.—Родила. Не выдержала давления нищеты, возненавидела дочь и сдала ту в приют…—появился прямоугольный домик.—Потом, сжалившись над бедной девушкой, наш первый труп Шинов берёт её на работу горничной. Одновременно с ней появляется Ярцев…—Круглов нарисовал человечка с пакетиками.—Они строят бизнес в наркоторговле и неплохо зарабатывают… Но. Тёмная влюбляется в мужа первой дочери Шинова Максима Эдуардовича Сенова. Её нестабильная, травмированная наркотиками психика не выдерживает жгучей ревности и, страстно желая обратить на себя внимание любовника, она топит маленькую Марту…-Николай Петрович нарисовал подобие ванной.—Так… Ярцев сдаёт подругу в психушку… Там Тёмную преследует шизофрения и муки совести… Она совершает суицид…—седой майор нарисовал могилку.—Однако немного раньше дочь Аделии погибает в детдоме от отравления крысиным ядом…—из под маркера влезла жирная крыса.—Танюш, покажи, пожалуйста план приюта…        Белая вывела схему на экран. —Сарай расположен прямо в центре детской площадки…—задумчиво погладил усы Николай Петрович.—Подозрительно то, что отравился только один ребёнок… —Елизавета Даниловна после всего произошедшего как-то очень быстро переехала в новую квартиру и даже продала свою новую машину, на тот момент купленную всего лишь месяц назад…—объясняла Татьяна. —Ей срочно понадобились деньги…—кивнул Майский. —Коллеги, всё это, конечно, круто…—подвела итог Соколова.—Мы восстановили картину событий, но почему при таком напряжённом раскладе мачеха Тёмной не спрятала труп девочки? Она могла его утопить, сжечь, растворить в кислоте… А вместо этого Елизавета Даниловна организовывает малышке могилу! Приходите-забирайте! —Я знаю ответ,-подал голос молчавший Андрей, поднимая кепку для обозрения.—Это пятно не что иное, как филиппинский «банановый кетчуп». Его подают к рыбе и мясу. Данная приправа обрела славу в Юго-Восточной Азии… —Как-то слишком много Филиппин развелось за дни сутки, не находите?—зловеще улыбнулся Майский. —В корень зришь!—щёлкнул пальцами Холодов, поворачиваясь к компьютеру.—Это любимая добавка Елизаветы Даниловой. На её интернет-страничке куча всякой информации о филиппинской кухне. А сегодня в Москве работает только один ресторанчик, изготавливающий свой особый «банановый кетчуп». Называется «В гостях у дяди Филиппа»…—Андрей рассмеялся.—Забавно, да? Филипп и Филиппины… —Когда открывается этот ресторан?—с доброй насмешкой спроси Круглов. —В восемь утра.        Майор поднёс к уставшим глазам белый циферблат наручных часов. —Ещё два часа…—выдохнул он, широко зевая. —К открытию и поедите,—произнесла полковник возникнув в дверях лаборатории, все активно завозились, но глаза ФЭС махнула рукой, призывая коллег оставаться на местах.—Заберёте записи с камер… Елизавету Даниловну доставим сюда после…—Рогозина надела халат, желая присоединиться к общей дискуссии.—Кстати, имя Филипп означает «любящий лошадей». В древней Элладе считали, что человек, имеющий этих животных, принадлежит к высшему сословию.        Холодов надул губы, задетый игнорированием шутки. Галина Николаевна улыбнулась, качая головой. —Думаю, ресторан недавно посещал кто-то, кто раскрыл Шинову страшную тайну матери его горничной…—Андрей протёр стёкла очков краем халата.—Санта, человек, который всю жизнь посвятил детскому счастью и изобретению игрушек, жалеет умершую малышку. Находит старое приютское кладбище, оставленное людьми на том же самом месте, выкапывает труп, вырезает из дерева дорогой, красивый гроб и хоронит девочку недалеко от своей дачи. —И как он со злости не убил Даниловну?—Аня сжала щёчки ладошками, пытаясь расставить по местам полученную информацию.—Она просто ведьма! —А если Шинов хотел убить?..-медленно проговорила Юля, подходя к доске. Она осторожно отчертила горизонтальной линией записи Круглова.—Здесь был тайник с арбалетом,—палочки изобразили план квартиры.—Кроме пальцев хозяина жилья следов там не было, толь смазанные перчатки предполагаемого убийцы. Хранилище открывали только один раз (пыль говорит нам об этом) положили туда оружие и закрыли… Лично мне, вся ситуация напоминает подготовку киллера… —Ребята,—позвала всех Белая.—Вы не поверите, что я нашла!..        ФЭСовцы обернулись к капитану полиции. —Нам не особо было нужно это знать после смерти отца Тёмной, но я нашла телефон, часто бывающий в одной гостинице с Елизаветой Даниловной по ночам командировок мужа… —Любовник?—хмыкнула Рогозина. —Точно,—Таня открыла дополнительное «окно».—И зовут его Лев Анатольевич Деревянников. Он, кстати, сидел за ограбление ювелирного магазина… Ну, неважно… Я сейчас о другом… Знаете кем он работает? —Кем?—нахмурился Майский, теряясь в догадках. —Профессиональным тренером по арбалетной и лучной стрельбе. —Стоп!—возмутился Сергей.—Это она что мужа грохнула ради любовника? Мы же тут полмира перелопатили… Неужели всё зря?!.. —Нет,—мягко улыбнулась Таня.—Шинов записался на курсы по стрельбе ещё две недели назад. Он хорошо шифровался, не общался с тренером по телефону, только лично в спорт-центре. Но Деревянников выкладывает на своей страничке фото с каждым новым учеником, не всегда спрашивая разрешения… Шинов специально пробился к любовнику Даниловой, когда изучал её биографии счёл выявленную информацию полезной и нужной. —Может, он и Льва Анатольевича собирался убить, как дорого человека Елизаветы?—предложил Холодов.—Просто не успел… —Вряд ли…—махнул рукой Николай Петрович.—Шинов не дурак, понимал, что такая умная и хитрая женщина не способна потерять голову от мужика в постели. —Отзывы про Деревянникова на сайте спор-комплекса исключительно положительные…— Белая читала комментарии, листая ленту.—Шинов хотел всё сделать чисто. Вот и пришёл к лучшему. —Даниловна начал что-то подозревать,—продолжила плести нить событий Рогозина.—Убила Шинова, открыв дверь дубликатом, забрала арбалет, спрятала его на даче, избавилась от тела девочки, бросила кепку супруга в кусты, чтобы мы её нашли… Потом застрелила самого Романа Борисовича, чтобы заполучить наследство… Сама Даниловна из бедной многодетной семьи, имущество не имеет. А так получается наследником первой очереди.        Гости лаборатории посмотрели на Татьяну, ожидая нового клубка информации. Но Белая, мирно спала на широком и уютном плече Холодова. Андрей, как понимающий человек и хороший друг, теперь бегал по клавиатуре только одной рукой, чтобы не разбудить лаборантку лишним движением. —Так. Всё. Данных и сейчас переизбыток. Остальное дорисуем, когда получим записи с камер ресторана,—объявил пухленький лаборант. Он в отличие ото всех выспался. Шли дни недели, не включающие в себя его смены. И фактически, сегодня Андрей мог бы кутаться в одеяло, обнимая любимую жену, и читая сказку дочке.        Капитан полиции поправил очки. Нет. Всё-таки он ни о чём не жалел. Сейчас, сидя на стуле Тихонова, изучая папки с планшета убитого, Холодов тоже был с семьёй. С ещё одной своей семьёй, понимающей, нужно, родной и тёплой. Но мысль о том, что в лаборатории до рези в глазах не хватает Оксаны и Вани скребла Андрею душу. Он потягивал края воротника рубашки и беспокойно оглядывался на место блондинки, где теперь в белом креслице, задумчиво катался Николай Петрович. —Говорите, наши друзья сбежали?—шепотом спросил шатен, поправляя зачёс. —Нам ничего не известно сверх того, что я успел тебе рассказать…—вздохнул Круглов, откидывая голову назад и устало щуря глаза, свет ламп отражал синие полоски тёмных кругов на бледной коже. —Я понял…—быстро задёргал подбородком Андрей, но гладкие пальцы продолжали нервно постукивать по столу.—А что конкретно они хотели?..        Майский харкнул, выпрямляясь, раздражительно глядя на капитана полиции, который никак не мог посидеть в тишине эти короткие несколько часов до очередного вызова и дать спокойно подремать. —Ты чего, брат, темнишь? Тоже что ли натворил делов? —В каком смысле «тоже»? Сергей горестно махнул рукой, морщась от приливающего самопрезрения и обжигающего стыда. —Рассказывай, коль начал. Не мнись. Тут все свои…        Холодов отодвинул клавиатуру. Посмотрел на мило спящую Таню, и, напряжённо кусая губы, снял очки…       Неделю назад.        Оксана перетаскивала контейнеры с кислотно-зелёными теннисными мячиками с пола на стеклянные лабораторные столы. Был ещё спортивный инвентарь. Гантели разной массы, где-то двадцать пар, тяжёлые трехкилограммовые мячи для метания (пять штук), металлические обручи (связка из сорока колец), кегли (десять пирамидок), скакалки (восемь мотков по пять верёвок), две степ-платформы, одна волейбольная сетка, неизвестное число канатов, подушки для плавания, ласты и купальники. Всё это несмышлёный персонал бросил возле лаборатории. Получилась высокая гора. И Амелина, решив, что при переносе вещей в гараж успеет пролететь года три, стала поочерёдно исследовать спорт-инвентарь на следы. Тогда учителя физкультуры нашли мертвым в тренерской. Его проткнули насквозь старыми лыжными палками…        Холодов задорно щёлкал клавиатурой. Искал ювелирный подарок для жены на годовщину свадьбы. Капитан полиции остановился на красивом золотом браслете с маленькими бабочками. —Андрюш, ты не хочешь мне помочь?—устало выдохнула блондинка, закручивая сотую пробирку. —Сейчас… Сейчас…—отмахнулся парень в очках.—Оформить заказ… Так… Оплатить…        Амелина, сжимая в руке фонарь ультрафиолетового излучения, подошла к другу. —Ой, это магазин «Золотое дно»?—она увидела эмблему сайта.—Не заказывай тут ничего! Украшения в первый же день темнеют, замочки заедают, разбалтываются, кулоны царапают кожу!.. И половина посылок не находят владельцев!       Холодов нахмурил лоб. У него секунду назад уплыли деньги с карты. И заказ перешёл в статус «Оформлен». —Много ты понимаешь…—недовольно буркнул пухлячок, отмахиваясь от коллеги ладонью. —Не обижайся…—ласково улыбнулась зеленоглазая, поглаживая товарища по спине, как надутого ребёнка.—Конечно, понимаю, я же девушка. Посоветовать тебе пару надёжных ювелирных сетей? Браслет-это эстетично и красиво. Но ты думал о кольце?—Амелина хотела сесть рядом.—Мне кажется оно будет…        Андрей раздражённо пихнул стул, не давая лаборантке приблизиться к клавиатуре. Белое кресло уехало в угол лаборатории. Холодов был хорошим семьянином. Он держал в достатке и жену, и дочь, тратил на них заслуженные премии. Никогда не жадничал. Безумно любил свой дом…        И украшение капитан полиции выбрал не дешёвое. Возврату товар в данном магазине не подлежал (это прописано на сайте большими буквами). Деньги не заоблачные. Андрей просто хотел самостоятельно сделать подарок жене. Амелина просто хотела помочь. Так почему же из этого «просто» всё вдруг стало таким сложным?..        Блондинка удивленно отступила на шаг. Она едва не упала, не обнаружив под собой опоры в виде стула. —Я профессиональный эксперт!..—рыкнул Холодов.—И своей жене подарки делаю сам! Ясно?! Вот будет у тебя муж, ему будешь на мозги капать, что тебе дарить кольцо или браслет!.. Хотя…—Андрей встал, поправляя халат.—Когда это случится, я буду либо воспитывать правнуков, либо вообще помру!..—он зло рассмеялся, взял отчёт для Рогозиной и, проходя мимо стола с грудой вещей, ядовито оглянулся. Теннисные мячики были пронумерованы наклейками… Грузное тело очкастого толкнуло край стекла… Медленно начал падать один контейнер, потом второй, третий… По плитке запрыгали зелёные точки.        Оксана рукавом блузки стёрла навязчивые слёзы. Холодова в лаборатории уже не было. Часа три пришлось распределять мячи по коробкам, сверять номера… Перешагивая образовавшийся завал на каблуках, Амелина поскользнулась на одном из мячиков, неудачно упала на собственную ногу. И хромала всю следующую неделю. Лаборантка пыталась подойти к Вале, но та постоянно разбиралась с трупами и ей явно было не до подруги с травмированной конечностью. Но ведь мёртвым лечение не нужно. А Оксана здесь. Живая. Старший лейтенант ждала Антонову у дверей морга, но та здоровалась и пробегала мимо, а бежать за ней блондинка не могла… Андрей Амелиной даже не кивал в коридорах. Всё как-то скалился, сжимал зубы так, что у него щёки вибрировали.       Сотрудница ФЭС часто натыкалась на моменты диалогов Холодова с женой. Он болтал с ней по телефону и почему-то вечно оказывался рядом с зеленоглазой. Ворковал о любви и нежности. Точно дразнил: «Смотри, у меня есть семья. Я не один в этом мире, а ты одна. Тебя никто не согреет ночью, не обнимет детскими ручками днем…»        Оксана терпела. Ждала извинений, но их не последовало. Если Андрей не хотел произносить слова, он мог ограничится сообщением, проявлением какой-то мягкости в жестах, запиской… Из всего этого была только пустота. Точнее… Ничего не было.        Моментами Оксана сама рвалась написать другу. Набирала текст в компьютере и стирала. Останавливала не гордость, не обида, а чувство ненужности. Появилась хроническая усталость. Игнорирование коллег и молчание стали казаться нормальными. Боль в ноге продолжала ныть, но не ощущалась. Трупы перестали вызывать жалость. И скорбящие глаза Вали, глядящие на мертвое тело совсем юных людей, стали казаться смешными.       «Чего ты плачешь, Валентина?.. С каких пор слёзы воскрешают? Им ничем не помочь. Вскрой, зашей, напиши отчёт и иди домой. Это тело, Валя. Вам не жалко живых, почему вы жалеете мертвых?—вслух Амелина мысли не произносила, только прятала истерическую улыбку, рассматривая рисунки умершей человеческой кожи.»       Смешно.Любить смешно. Полагаться на других смешно. Дружить и верить, что люди, ставшие тебе родными, всегда будут рядом смешно.       Весёлая была шутка, Холодов? Амелина тебе больше не друг, осознаёшь? А помнишь, как ты дал Тихонову по рёбрам? Он намазал стёкла твоих очков безвредной мятной зубной пастой, хотел тебя развеселить. Из-за этого браслета ты ходил такой мрачный… Да, у Вани свои методы организации веселья, но разве это повод для насилия? Ты избил его в подсобке до багровых синяков и оставил лежать. Правда, сначала толкнул, так, что хакер спиной смёл три полки стеллажа с моющими средствами. Было смешно. Человек, который меньше тебя по массе валяется на полу как порванная игрушка. Нет, Тихонов не слабак. Он бы тебе ответил. Просто компьютерщик не ожидал такого предательства от лучшего друга. Начальник лаборатории всерьёз испугался. Андрей под гипнозом? Под препаратами? В состоянии алкогольного опьянения?.. Нет всё тот же Холодов. Настоящий. Живой. Здоровый. Опасный. Тихонов, скрючившись на полу, поднял руки в той подсобке, если бы капитан полиции бил его ногами, наверняка прикончил бы… Смерти Иван не боялся. Он круглыми от ужаса глазами смотрел на бывшего друга. Пугало предательство. Андрей вышел. Тихонов встал. Он всегда вставал. И так же, как и Оксана притворялся здоровым. Можно было, конечно, обратиться к Вале. Но разве у патологоанатомов есть время на живых?..       Как тебе? Смешно получилось, Холодов? У тебя очки до сих пор пахнут мятой. Почему ты не смеёшься?..       Лаборатория.       Аня гипнотизировала побледневшими серыми глазами темно-синий принтер. Её фигура, точно исхудавшая за одну ночь, плавно качаясь медленно выпрямилась. Девочка шагнула к Холодову, равнодушно изучая монитор компьютера, остановила страшный взгляд на Андрее и взяла большие очки. Детские руки спокойно огладили блестящие линзы и вдруг резко переломили вещь. Пластмассовая «дуга» между стёклами треснула, маленький осколок звякнул о лабораторный стол и куда-то прыгнул, исчезнув на полу.        Грань сумасшествия стирается, когда страх вызывает улыбка. Губы безобразно растягиваются, глаза перекашиваются и из романтично-глубоких, читаемых книг вырастают пустые бетонные столбы.       Тире. Тире. Точка. Точка. Правильно. Вот только будешь смеяться над смертью. Исполнится тебе семнадцать и поймёшь, что никому не сдались ровные буквы в тетради, оценки, манеры, проблемы и то, как ты убрал свою постель этим утром. Добро и зло относительно. Любить родителей необязательно. Вся дрянная нелепая правильность мира слишком личная, чтобы судить её и разбирать на круглые схемы.       Если будут воспитывать в гордости, не поднимайся высоко, может, уже знаешь о том, что о гордость рождает предубеждение? Или о том, что солнце тоже наша звезда и среди мечтательной Вселенной, она значить намного больше, чем эти гаснущие огни в липком дёгте?... А из Москвы хочется бежать. От фальши , искусственного света, химического воздуха и грубого разврата, где чувства не отвечают на звонки, будто едут в вагоне метро. Хм… Ты до этого дойдёшь. Может, сейчас тебе несколько месяцев, малышка. Тебя наряжают в розовое, а ты ещё не в состоянии сказать, что ненавидишь розовый или любишь, но не такой бледный, или наоборот не такой яркий. Вырастешь достанешь джинсы, сотрёшь в пыль кеды, обрежешь волосы… Из таких девчонок получаются самые нежные мамы, вот только они слишком умны для того, чтобы заводить детей. Какой идиот захочет принести в этот грешный жестокий мир невинную душу?..       Прости, если теория другая и ты мальчишка. На лезвии ножа граничит серьёзность и дурь. В каше прозрачной ответственности, смелости, трусости и лёгкого воздуха, спит монстр непослушания. Он любит сигаретный дым. И горькое горло темной бутылки… Ты материшься? Пусть это будет ни хорошо, ни плохо, но тебе ведь запрещают родители, правда? Я вот раньше писала только на бумаге, потом купила ноут. Теперь пишу там. И не могу остановиться. Когда ты понял, что жизнь—ублюдская совокупность бесконечных дыр? Мат. Хм… Где в этих строчках он должен стоять? Сам подберёшь? Голо. Грязно. Нелепо. Последние несколько недель пытаюсь понять, когда это всё стало нормальным? Будто люди заводят дневники и матерятся от счастливой жизни. Будто так просто тянуть тут свои бессмысленные дни. Не знаю, кто ты. Не знаю, что ты. Не представляю, насколько глупо кем-то увлекаться на пороге горения. Сигареты въедаются в кожу. Кофе рисует трещины на руках. Никотиновые мальчики вредны, но я знаю, что у них самые вкусные поцелуи. Опасно? Очень. Плевать. Мы уже всё нарушили. Не забывай, Шах—захват замка. Мат—нападение на короля.       Аня любила интеллектуальные игры. Тёма научил её шахматам одним летним днём. После смерти матери, высокой красивой женщины, любившей цветы, (оттого вся лоджия в большой московской квартире была заставлена декоративными растениями) Волкова Артёма Максимовича воспитывала престарелая тётка. Отец, похоронив жену, запил и умер в возрасте сорока двух лет. Сыну оставил три машины, большой дом за городом, внушительную сумму в банке. Бабушка Федора приходилась двоюродной сестрой сводному брату матери Артёма от первого брака её отца, то есть деда Волкова младшего Всеволода Бронникова, отставного генерала советской закалки. Впрочем, всё это детали. Несмотря на то, что Фёда приходилась Тёме родственником седьмого колена и оставалась человеком далёким от современного мира, бабушкой она была очень доброй, уютной и хозяйственной. Круглый год ходила в пуховом платке и носках из собачьей шерсти. Днем она обычно дремала в плетеном кресле-качалке, тихо перебирая деревянными спицами мягкие нитки. Клубок гулял под её твердыми пятками, потом останавливался. Гостиную заполняло мирное сопение, из-под бледных губ вылетал лёгкий свист... Старушка засыпала…       Артём, укрыв её пледом, шёпотом зубрил домашние задания. Он долго оставался «плохим мальчиком». Рвал тетрадки у малышей из начальной школы, собирал двойки по всем предметам, грубил педагогам, изрисовывал стены учебного заведения балончиками, даже продавал одноклассникам сигареты… Директор школы когда-то дружил с отцом Волкова и из чувства долга не выставлял того за порог, но ситуация накалялась… Рабочий коллектив бил тревогу, родители детей грозили судом… И когда, Игорь Маркович хотел сдаться, появилась Аня. Петракова перешла в школу поближе к дому, вслед за друзьями из одного двора. Ей понравилось, и она решила остаться. Артём преследовал её в длинных коридорах. К ним в класс давно не забрасывали новеньких, тем более девочек и Волкову дико хотелось изучить новую фигуру. А потом решить мутить с ней ради забавы или просто выбрать объектом издевательств на ближайшие два месяца?..       Но исполнить желания всё не получалось. Аня не походила на этих разукрашенных шлюх, не носила короткие юбки (она в принципе не любила юбки), не пользовалась косметикой и причёску делала развязную, иногда совсем лохматую в виде мягкого пучка. Петракова смеялась по-настоящему, не давила из себя смех истошным вороньим карканьем, рисовала в школьных коридорах, свободно сидя на полу, таскала мешковатый рюкзак, где лежала тонна милых вещей: резинки, жвачки, браслеты, цветные карандаши, даже маленькие мягкие игрушки. «Плохой девочкой» Аня была в старой школе, но устала от этого и превратилась в себя. Настоящую, добрую себя, потому и сбежала. Волков уклонялся от прямого контакта с ней. Не трогал. Не травил. Только наблюдал. И как-то забыл о потребности приносить всем беды… Это затишье вводило в ступор учителей, но они предпочли не атаковать Артёма, пока тот не атакует их.        Аня сдружилась со всеми в классе, кроме банды Волкова. Кучка мальчишек, играющая роль его цепных псов, вызывала страх у ребят и отбивала всякое желание общаться. Артёма никто и по имени-то не называл. Кликали просто «Волк» или «Одиночка», ненавистники звали «Шакалом»… Ане тоже наговорили про хулиганов столько, что можно написать целую книгу, но Петракова не была травмирована ужасами новой школы и не видела Волкова в действии… Она относилась к рассказам друзей терпеливо, хотя прятала улыбку…        Ранней весной, когда учителя физкультуры уже выгоняли школьников глотать холодный воздух, на специально оборудованной площадке с волейбольным полем и беговыми дорожками, в черных тенях ещё лежал снег, хотя солнце ядовито жгло белые детские затылки. Подростки натянули свитеры, дёрнули с голов шапки и, радуясь светлой погоде, топтали асфальт, разбивая песочные лужи цветными кедами.        Лестница пожарного выхода серела бетонной пылью. Тонкие окна пропускали мороз, у стёкол было холоднее, чем на улице. Аня помогала осуществлять весеннюю уборку в кабинете географии. Коридорные ступеньки занимали сторожи. Они волокли части разобранного шкафа, спускали старую меловую доску, чтобы заменить её на маркерную и несли коробки с новыми глобусами, картами, макетами почвы… Одноклассники гребли растительный мусор. Дышали весной. Аня, освобожденная от первых уроков, бегала с этажа на этаж в полном одиночестве. Нежная куртка развивалась за спиной абрикосовыми крыльями, пшеничная водолазка играла складками поверх широкого кофейного ремня, на пряжке которого спал золотистый дракон.        Петракова протискивалась сквозь тугие двери пожарной лестницы, обнимая горшочек с белым морозником. Цветочки тревожно качались, будто боялись сломаться. Дверь с диким грохотом врезалась обратно в косяк. Эхо замерло в воздухе и унеслось на последние этажи. Там раскололось на части и снова поднялось, стукнуло в потолок, съехало по перилам к окнам и умерло на ледяном стекле. Девочка испуганно сглотнула, прогоняя звон в ушах и, топая ножками по облезлым ступенькам, перепрыгивая заготовленные бидоны с краской, направилась в комнату отдыха. Цветы кабинетов, где на время каникул устраивался ремонт оставались там до июня. Петракова, мелодично что-то напевая, считала ступеньки и, оборвав фразу на тридцати шести, толкнула нечто живое. Сдавлено пискнув, девочка нетвердо шагнула назад.        Обычно лестничная клетка запиралась. Ключами гремел дворник, они болтались на поясе его грязных штанов. (При пожарной тревоге срабатывал магнитный замок и выходы распахивались автоматически). В спокойные же дни дед Ефим травил байки первоклашкам о домовых и злых призраках, которые гуляют по этажам темной лестницы и ловят непослушных детей.        Старый усач жил раньше в деревне. Нянчил дочку, имел кур, лошадей, поросят, отлично готовил кроличье мясо… Потом дочка выросла, выскочила за муж, перебралась в Москву. Одинокий отец зачах, стал жаловаться на боль в груди. Деловой зять, изворотливый бизнесмен, переговорил с женой и тестем. Решили продать всё деревенское имущество и осесть в большом городе. Дед Ефим долго обследовался в поликлиниках. Через месяц его положили на операционный стол. Дочь родила мальчишку. Выходила старика-отца и уехала в Канаду. Теперь она целиком содержит папу. Отправляет ежемесячно приличную сумму денег. А Ефим, привыкший работать, следит за мелким хозяйством школы вот уже три года…        Аня отбросила секундное воспоминание и растерянно посмотрела на мешающего ей человека. Черные волосы. Голубые глаза. Высокие шнурованные ботинки с тяжёлой подошвой. Джинсовая куртка, будто из пепла. Накладная тату в форме черепа обрамляет правое запястье...       Артём Волков?!       Петракова и раньше слышала, что пацаны всей школы, ковыряя замки отвертками, бегают на лестницу курить… Но… Она моргнула, глаза выпустили кислотные слезы… —О, нет…—сипло мотнула головой девочка, в пелене влаги различая белую сигарету, зажатую меж крепких мужских пальцев.—Убери её! Убери!—светловолосая тяжело опустила горшок с цветком на подоконник, слепо отмахиваясь мягкой рукой от клубков дыма.        Артём, до этого возмущённо глядевшись на незваную гостью, теперь сосредоточенно наблюдал. Когда твоя мать аллерголог, цепляющее внимание приходит само по себе. В квартире появляется большая аптечка, где всё в металлическом порядке пахнет спиртом и алфавитно блестит тёмным стеклом… Читаются книги, «базы продуктов»…        Аня испуганно задёргала ногами, царапая белые бортики кед, мозолистая рука гитариста, дернула её за шиворот и приблизила к океаническим глазам. —Дура, у тебя что, аллергия на табак?!        Петракова отрицательно замотала головой и звонко чихнув, прислонила ладони к холодной железной двери «продуктового балкона». Через неё во дворе отгружали столовые яства и несли в кухню. Волков ударил ногой по ржавому препятствию, едва не швыряя Аню в объятья улицы. Девочка легла локтями на перила и задышала спокойнее. Нет, аллергии на сигаретный дым у неё не было. Была на кокос. Ароматизированные трубочки голубоглазого одноклассника травили больше, чем мозаичный никотиновый яд. Шестнадцатилетняя сняла душную куртку, распечатала круглую белую таблетку, задумчиво поддела её языком и спустилась на корявый асфальт. Волков испарился. Петракова ощутила маленькими пальчиками, болезненные пятна на затылке и раздражённо опустив волосы на место синяков, зашагала к главному крыльцу…        Позже в кабинете географии, глядя на себя в зеркало, она, шипя и чертыхаясь, наносила мазь на сыпь. Волдырики между бровями образовали розовую кляксу, гладкие скулы тоже пострадали. Аня напоминала ребёнка, который испачкался густой акварелью. Оставив лекарственные препараты на тумбе, Петракова щёлкнула карманным ножом, распотрошила коробку с глобусами и начала аккуратно снимать воздушно-пузырьковую плёнку. На шаре показалась жёлтая Африка…        Девочка обняла разукрашенный мячик, сев на пол. Она не находила себе места дома и всё меньше желала туда возвращаться, задерживаясь на любимых улицах города, наблюдая за счастливыми семьями с колясками… В чистых простынках кувыркались толстенькие малыши, они чесали десна о звонкие игрушки, трясли в воздухе маленькими ручками… Интересно, а родители Петраковой когда-нибудь любили её также? Наряжали «зайчиком» или «медвежонком»? У неё тоже были крошечные шапочки, варежки и носочки?.. Аня смутно помнила одно только клетчатое платьице. Она пробралась к папе в рабочий кабинет, вскарабкалась на стульчик и стащила перьевую ручку. Девочке так понравилась эта золотистая вещица… Она аккуратно её раскрутила, достала наполнитель с чернилами, тёмная жидкость пахла тяжело и сладко. Малышка попробовала, но в ротике стало горько, она попыталась выплюнуть гадость, однако, та въелась намертво, язычок посинел… Анечка заплакала. На детские крики сбежались взрослые. Девочка бросилась к папе. Ей было всего четыре годика… И вот этот маленький ангелочек стоит и, путая слова, пытается объяснить, что хотел поиграть… Огромный отец, вытягивает спину и глядит на заляпанные чернилами важные документы. Анюта всё говорит, говорит милым детским голосочком, показывает на язычок и просит «водички», но вместо любимой кружечки с цветочками, папа разворачивает её и шлёпает чуть ниже спины. Малышка искривляет ротик в хриплом рёве… В комнату влетает кто-то ещё, Анечку подхватывают на руки, зацеловывают, гладят ушиб… Девочка, обнимает взрослую женскую шейку. Наверное, она всё перепутала и мужчина у дверей вовсе не «папа», а «чужой страшный дядя», поэтому её секунду назад ударили… Анюта открывает глазки. Нет, это папа… Он яростно кричит на Оксану. Амелина накрывает нежными ладонями детские ушки, чтобы ребёнок не слышал брани… Блондинка наступает на мужчину, шипя по-змеиному тихим ядовитым голосом, тот вжимается в стену и сомкнув губы смиренно молчит… Потом они удаляются. На следующий день маленькая Аня получает в подарок набор цветных ручек…       Петракова провела пальчиком по глобусу. Когда она закончит школу, переедет к Оксане. Они уже обсуждали этот вопрос, Амелина сама предложила данную альтернативу. Жизнь под одной крышей с Екатериной и Виктором стерпит не каждый взрослый человек, что уж говорить о подростке?.. Аня поставила на пол макет земного шара и разблокировала телефон. —Алё? Оксана?—она робко улыбнулась.—Ты же заберёшь меня сегодня, как обычно, да? —Конечно, малыш,—ласково ответила блондинка.—А что уроки уже закончились?.. Постой, я всё записывала…—она шуршала страницами ежедневника.—Сегодня у тебя до четырнадцати часов-пятидесяти минут… —Да!.. Да!.. Не беспокойся об этом!..—рассмеялась Аня.—Вот выдалась свободная минутка, решила тебе позвонить, узнать, как дела… —Малыш, всё хорошо?—заботливо спросила Оксана.        Аня нервно зажевала кончик рукава. —Я… Я просто хотела сказать, что… Что люблю тебя… И очень жду, когда мы увидимся…       Трубка некоторое время молчала. —И я тебя люблю, солнышко моё! Всю неделю скучала по тебе безумно!..—Петракова уловила ушком едва слышный всхлип.—Заканчивай все свои дела и сразу звони, поедем ко мне. Я сделала такой вкусный обед!.. —Мне здесь осталось чуть-чуть…—кивнула Аня.—Скоро освобожусь. Целую. —Целую,—повторила Амелина.—Обнимаю тебя крепко-крепко! —Нет, я крепче!-весело заспорила девочка. Обе родственница хихикнули. —Ладно, я побегу…—Петракова встала.—Пока, мамуль, до встречи!..        Аня, питая душой тепло, с улыбкой щелкнула ножом, возвращая острый предмет в карман. —Ты называешь тётю мамой?—глухо спросил мужской голос.        Шестнадцатилетняя дернулась от испуга. —Силы небесные, Волков!—девочка разглядела мрачного парня за стенкой накиданных стульев.—Прекрати возникать из воздуха, голубоглазый демон!—она вернула глобус на учительский стол.        Парень безэмоционально вышел на свет. Он переоделся в спортивную форму, влажные волосы блестели по пыльными желтыми лучами. —Никого я не называю…—отмахнулась Аня, видя, что гитарист ещё ждет ответ. —Называешь,—спокойно мотнул головой брюнет.—Я думал, у тебя есть семья… —Конечно, есть…—забылась Петракова, но быстро очнулась.—Слушай, какое тебе дело до моей родни? —Предков наших ребят я знаю,—голубоглазый убрал руки в карманы.—Из твоих видел только какую-то женщину-блондинку… —Её зовут Оксана. —А мама и папа чего не появляются? —Можно подумать у тебя все члены семьи в сборе!—рявкнула Аня, задетая подобным допросом.       Взгляд Артёма заслонила ледяная корка. Девочка прикрыла рот ладошкой. —Прости, я…        Брюнет твёрдо шагнул к ней, хмуря лоб. Одноклассница автоматически нащупала нож в кармане. —Ты так уверенно за него хватаешься…—чуть наклонил голову парень.—Бывали плохие дни? —Один ублюдок зажал… Вечером в переулке… Я… Я проткнула ему ладонь и убежала. Нож там оставила… Это новый. —Ублюдка нашли?..        Аня рвано кивнула. —Оксана нашла. В тот же день… Она старший лейтенант ФЭС. Волков вздёрнул брови, уважительно склонил подбородок к груди и встал рядом с сероглазой девчонкой, у которой от болезненных воспоминаний тряслись руки. —Тебе нужно реже доставать его на переменах…—он указал глазами на выпирающий карман.—Вещь хорошая и красивая, но стервозные учителя не поймут.        Петракова кивнула, лихорадочно соображая, как она могла рассказать Волкову о такой унизительной истории… Мысли оборвались, когда её притянули к теплому телу. —Твои биологические родители не любят тебя?..—тихо спросил гитарист.        Аня молча замотала головой, снимая враждебную маску, спрятала лицо на ткани белой футболки и расплакалась. Откуда взялась эта связь? Девочка искала ответ, рисуя носиком по гранитному мужскому плечу, зарылась в горячую персиковую кожу гибкой шее… Артём принимал душ в раздевалке спорт зала, смыл с себя кокосовую мерзость, проглотил пять мятных леденцов (от них теперь дико жгло язык) и вернулся. К ней. Волков услышал хриплый после-истерический выдох. Да, никто не замечал, как брюнет смотрел на Аню в коридорах. Не верил в то, что пепельная душа способна полюбить… Петракова сама судорожно искала отправную точку связи. Мальчик, отношения с которым были натянуты подобно струнам на гитаре (сильно, но без риска порваться), звал. Ане страшно хотелось хоть раз сыграть на этой гитаре, услышать её, почувствовать, вдохнуть волны нейлоновых струн… Молчание, одни только голубые глаза доводили до бешенства… Тот самый момент в жизни, когда что-то очень важное знаешь ты один и от этого одиночества тебе кажется, что ты уже не знаешь ничего… Лера, Мишка и Аня часто играли в одной команде на волейболе. После неудачной подачи Петракова разодрала коленку и удалилась с поля, хромая в раздевалку. Промыть рану, обтирая её туалетной бумагой, не гениальная мысль, но первостепенная. Медсестра в другом крыле здания, игра началась пять минут назад, а Анина команда проигрывает с большим отставанием… Нужно возвращаться. Девочка села на лавочку и осмотрела ноги. Одна получается была красная, со следами засохшей крови, а другая синяя, вся в синяках и желтых разводах. Аня ночами играла на дворовой площадке дома, лишь бы не возвращаться в скандальную шумную квартиру родителей. Это сказывалось на сне, успеваемости и, конечно, здоровье… Петракова ощутила дрожь в пятках, её всю неожиданно накрыл лихорадочный озноб. Она устала. Просто устала от мира. Лерка с Мишкой где-то носятся, всё шепчутся, флиртуют, дарят друг другу мелкие подарки… Да, может, невероятная глупость, но они…счастливы… Аня не пыталась объяснить лучшей подруге, что у них с Волковым «вроде как что-то есть», потому что в реальности, если послушать всю школу, у Волка с «каждой что-то есть, было и будет в следующем дне, месяце, годе»… Это позор. Это, проще говоря, абсурд. Может, Аня сама влюбилась в Одиночку, как влюблялись все девочки её элитной школы? Потом страдали и лгали на каждом углу про постель. Кстати, Артём девственности никого не лишал и сам ни разу не пробовал с кем-то «спать». Цели у него такой не было. Да, он походил на альфу-самца, но никого под себя не стелил и не стелился. Аня не думала обо всей этой ситуации чересчур глубоко и знать уже ничего не хотела… Она желала одного. Хотя бы минуту спокойно поплакать, не зажимая себе рот и не придавая лицу «нормальное выражение» до спазма в скулах. Дверь раздевалки захрапела. Артём с лавочкой на перевес протиснулся к шкафчикам и опустил груз у окна. Петракова обняла себя руками. Она хотела крикнуть Волку, чтобы тот убирался вон… Но не смогла пошевелиться и закашляла, тем пустым кашлем, которым говорят рыдающие люди… Брюнет тревожно глянул на дверь. Он никого не боялся, но хорошо знал неправильное сочетание фактов в глазах лицемерных школьников. Любимице учителей такая слава не нужна. Парень аккуратно захлопнул путь в спорт-зал. И кинулся к Ане. Волков взял её лицо в ладони, осторожно повертел, смахнул пару мокрых солёных дорожек с щек, заметил кровавую коленку и опустился напротив раны. Девочка перестала дышать. Раздевалка оглохла. Артём целовал изувеченные колени одноклассницы, лихорадочно глотая воздух, будто ощущая на шее давление грубой петли. Аня ворвалась холодной ладонью в угольные волосы, парень робко поднял голубые глаза. Только на неё он смотрел с дрожью в сердце… Сухие мужские губы черпнули кровь из раны и багровели под слоем жидкости… Петракова уткнулась в мягкую смоляную макушку. Именно эта минута была ей так нужна секунду назад… Пролетело несколько коротких мгновений. Волков страшно медленно отстранился от одноклассницы. Нужно идти… Аня пригладила угольные волосы, задерживая свои серые глаза на голубых, завтра они будут смотреть на него по-другому. Наверное, пока так надо… Волков грустно улыбнулся, резко посерьезнел, вскочил и пулей вылетел из раздевалки, махнув деревянной дверью.        На следующий день Лера толкала Аню локтем в столовой, мешая хлебать суп. Трапезу с «волчьей стаей» разделяла какая-то новая девица. Артём усадил её рядом с собой, громко что-то ей говорил и хищно улыбался. Петракова рассмеялась, подруга её поддержала, мол, «больных и озабоченных парней жалеть надо», но светловолосую развеселило не то… Парень, который сейчас восхвалял на всю школу очередную дешевку, вчера молча целовал ей колени… —Зачем?!—отчаянно спросила Аня, когда Волков, пододвинул к себе стул в кабинете географии, (даже детали не лишали комнату вида брошенной квартиры).—Зачем тебе?... Зачем ты?...       Брюнет сел, увлекая девочку на просторные колени. Зачем он позволил этой связи родиться?.. Не хотел рвать плетёную нитку, точно не лично. Их перетянула судьба. Размотала клубок и привязала длинные концы к двум людям. Нарочно. Кто Волков такой, чтобы вмешиваться в подобный план?.. Он просто позволил ему сбыться… —Тебе нужен другой?—хрипло спросил Волков. Он бы принёс ей другого, такого, какого бы она попросила. Швырнул бы к ногам и тихо удавился бы где-нибудь на иве…        Аня легла на плечо парня. —Нет, только ты…—она почувствовала как мышцы под её щекой расслабились.—А тебе нужна другая?        Волк притянул миниатюрное тельце ближе, заставляя шестнадцатилетнюю, сесть к его лицу практически в упор. —Никогда…—выдохнул он в розовые губы.—Никогда мне никто не был дорог, так как ты… Впервые я, знаю, что мне нужно, но боюсь, этому «чему-то» не буду нужен сам…—Артём завёл за красивое ушко прядь светлых волос. —Просто скажи… —Моя девочка…        Петракова поцеловала мальчика. Сама. Нет, она никогда не делала этого раньше. Да, у неё чертовски круто это получалось. Она пробовала горько-сладкий холодок леденцовой мяты, отчаянно врезаясь в розовую кожу, лохматя угольные волосы так, как хотела весь этот долгий учебный год. Волков, сбитый с толку подобным профессионализмом, развернул девушку к себе, нежно отвечая. Аня обожала сильные, мозолистые руки дерзкого гитариста, которые сейчас так уверенно фиксировали её на мужских коленях, не давая сползти, отодвинутся хотя бы на сантиметр… —Постой, постой…—вдруг остановилась школьница.—Дай!—детским голосом попросила светловолосая, забирая лицо парня в свои маленькие теплые ладошки.       Хулиган покорно замер, блаженно улыбаясь и ещё раз сладко чмокнул женские губы. —Сними её…—девочка посмотрела на левый глаз парня и робко выдохнула в холодную щёку любимого мальчика.—Пожалуйста.       Артем непроизвольно дернулся. Конечно, Аня знала о нём больше, чем другие. Между ними бегали глубокие спрятанные тайны. И происходило это всегда внезапно, само собой. Как будто было предначертано изначально. Одним очень загруженным пасмурным днём Петракова брела по школе и совершенно случайно перепутала мужской туалет с женским. Недавно в уборной мальчишек на втором этаже проходил ремонт и туда положили ту же плитку, что и в уборную девочек. Строй-материала доставили много и, экономя, туалеты двух разным полов обустроили одинаково.       Ничего не приличного, Аня не увидела. В позорную ситуацию не попала. Она практически сразу хотела выйти, как только поняла, что ошиблась, но повернула голову и заметила Волкова, который, шипя и ругаясь, возился с одинокой голубой линзой у зеркала. Его левый глаз белел в отражении. Там застыл мёртвый слепой туман… Аня молча хлопнула ресницами. Парень отскочил от зеркала. В живом голубом глазу отразился секундный ужас, затем тяжёлое отчаяние, а потом холодная ярость. Линза требовала замены. Она мешала весь день, лежала как-то не так, теряя способность маскировки увечья. В добавок теперь ещё и Петраковской девчонке известно о полу слепоте Артёма. Как теперь захлопнуть этой вечно не вовремя появляющейся милашке рот?!..       Аня перевела взгляд на линзу. Племянница Оксаны очень любила менять образы. Красить кончики волос в яркие цвета, подбирать стильную одежду, рисовать тату хной и, конечно, баловать себя необычными линзами… Петракова скинула рюкзак на бортик раковины, встав рядом с одноклассником. Зажужжала молния. Девчонка вынула на свет пластиковый чемоданчик. Под крышкой он был разбит на ячейки. В каждой ячейке лежала маленькая коробочка с линзами, подписанная по цветам. Аня дала мальчику нужную упаковку. —Эти подойдут. В следующий раз будь внимательнее,—она глянула на открытую дверь уборной.—И носи с собой запасной комплект. Прости, что помешала,—светловолосая вежливо кивнула и тихо исчезла на пороге коридора.       Волков рассказал Ане всё позже, когда научился любить. Артём с матерью тёмным вечером возвращались домой с тяжёлыми сумками продуктов. Их подкараулил огромный мужчина с ножом. Вырвал у мамы Волкова сумку… Мальчишка хотел защитить родительницу, но слишком уступал силой вору. Нападавший горизонтально рассек ножом воздух и полоснул гитариста по глазу. Артем мгновенно рухнул на колени от боли, а вор убил его мать точным ударом холодного оружия и скрылся с деньгами. Скорую Волкову вызвала женщина из соседнего дама, которая выгуливала своего золотистого ретривера…        Потерю матери Артём, кажется психологически едва пережил. У него поседела голова в нескольких местах, развился нервный дерматит, началась бессонница и галлюцинации. Но потом боль затупилась, прижилась. Выработалось равнодушие ко всему окружающему миру. Волосы снова почернели… А глаз, сохранённый в форме, но слепой, Артём научился прятать под цветной линзой. Парень развил в себе идеальный слух и как человек, и как музыкант, был ловок в общении, реакциях и спорте, поэтому не функционирующий глаз никто не замечал…        Волков медленно вынул лишний предмет, открывая вид на белый глаз. Аня счастливо улыбнулась и обняв лохматую голову, расцеловала не видящую часть тела парня. —Я так люблю, когда ты настоящий…—шепнула Петракова ещё не остывшими губами. Артём, тронутый и смущенный, неловко заёрзал на стуле, вырывая своё лицо из нежных рук и судорожно хватая воздух. У него дрожал подбородок. —Ну вот…—ласково кивнула девочка.—Он плачет так же, как и зрячий глазик..—тихо сказала она.—Значит, он такой же, как и все глаза, просто белого цвета, понимаешь?..       Волков кивнул, взявшись судорожно целовать женские руки, жадно впитывая аромат пряной кожи. —Не нужно плакать, ты тогда сделал всё, что мог…—едва справляясь с накатывающими рыданиями, успокаивала хулигана Аня.—Мой храбрый Волчонок…        Брюнет зарылся лицом в шею одноклассницы и глухо взвыл. Это правда чем-то напоминало волчий вой, который можно услышать в темном густом лесу под мраморной луной…        Мог ли тогда Тёма знать, что познакомится с Оксаной Амелиной?       Аня привела его домой к тёте практически сразу. Школа оставалась для подростков миром притворства. Волков едва не выворачивал наружу свой завтрак, видя рядом с собой очередную разукрашенную куклу, поэтому стал сурово гнать липнувших к нему девиц. «Стая» только распахивала рты, глядя на эту картину… Петракову Тёма обнимал и целовал в моменты тихих коридоров и опустевших кабинетов. Подросткам даже нравился такой стиль отношений. В нем было что-то Шекспировское… Оксана ласково общалась с другом любимой племянницы. Артем сразу нашёл в ФЭСовской блондинке черты родной матери. Светлая душой, улыбчивая, изящная, терпеливая, романтичная, она смешала в себе сердце Ани и умершей Волковой, точно ангел-хранитель знала всё и любила весь мир.        Петракова с Амелиной были родственниками. Тёма помнил это, но удивлялся, почему девчонки между собой только «племянница и тётя», а не «мать и дочь»? Они просыпались одинаково, чистили зубы одинаково, причмокивали хлопьями с холодным молоком одинаково, сидели одинаково, причёсывали волосы одинаково, говорили одни и те же слова в унисон разными голосами. Конечно, Волков без памяти полюбил Оксану. Старая Фёда оставалась милой, заботливой бабулей, но мальчишке-подростку хотелось живого взрослого общения и тепла, и он находил это всё в доме Амелиной. Артём привык к Аниным «оговоркам», когда та называла блондинку «мамой», ходил с девчонками в походы, ездил на пикники, смотрел домашние фильмы.        С бабушкой Фёдой Оксана наладила контакты очень быстро и взяла ответственность за Волкова на себя. Старушка была рада такой перемене, слабость здоровья не позволяла ей совершать с активным мальчишкой приключенческие подвиги, к которым он так стремился, а сотрудница ФЭС вполне годилась для этой роли. В квартире Амелиной подростки спокойно оставались одни. Лаборантка с горячим доверием относилась к детям, зная, что ничего противозаконного те не совершат и сохранят жилье целым и невредимым.        Тихими вечерами после тяжёлого рабочего дня Оксана возвращалась домой, а на кухне её ждал горячий ужин и двое любимых хулигашек, которые внимательно учили уроки. Аня кидалась к старшему лейтенанту на шею, хорошо помня судьбу дедушки, она всегда очень переживала, когда тётя задерживалась на службе до глубокой ночи, беспорядочно целовала прохладные щёки блондинки, смеялась… Артём смущенно улыбался, стоя поодаль. Он неловко мялся, поправлял края футболки… Всё-таки это была часть семьи его любимой девочки-одноклассницы, и гитарист боялся упрека и со стороны Ани, и со стороны Оксаны. Вдруг он сейчас захочет обнять сотрудницу ФЭС, а та будет против или в Петраковой проснётся родственная ревность? Она ведь обожает тётю, души в ней не чает, разве захочет сероглазая с кем-нибудь её делить?.. Оксана успокаивающе погладила племянницу по голове, опустила на пол, ответно поцеловала и посмотрела на погрустневшего Волкова. Тот смущенно прятал разные глаза. Один белый и другой ярко голубой. Не похожие, но до одури красивые… —Ну и чего ты там стоишь, как не родной?—спросила блондинка, добродушно забавляясь конфузией Тёмы.—Иди сюда…—она развела руки в стороны, готовясь к объятиям.        Брюнет улыбнулся и, потупившись ещё секунду, шагнул ближе. Его тут же заключили в мягкое кольцо. —Привет,—выдохнула Оксана, положив подбородок на плечо мальчика.—Как ты?—лаборантка погладила музыканта по спине.—Как дела в школе? Как бабуля?        Артём не дышал. Он боязливо перевел взгляд на Аню, но та только весело улыбалась его растерянности и жестикулировала, намекая, что пора бы ответить. —Всё… Всё хорошо, Оксана, спасибо…        «Мамой» Волков Амелину никогда не называл, считая это верхом нахальства. Ладно, Петракову Тёма без памяти любил. Она его маленькая и самая лучшая девочка. Её можно звать ласково-нежно и как угодно, начиная «солнышком» и заканчивая всеми милыми зверюшками, но Оксана… Оксана гитаристу чужой человек. И это он всегда с горечью напоминал себе, видя блондинку в прихожей. Да, она заботилась о нём, кормила, даже покупала одежду, по своей собственной инициативе, не желая слушать отговорок, но не из сочувствия ли? Из простого человеческого сочувствия, из-за того, что Тёма парень её племянницы в конце концов… Разве не из-за этого?..        Амелину в четыре руки тащили к столу, на перебой рассказывали школьные истории, пока та ела. Правда, сотрудница ФЭС теряла нить повествования где-то на середине и просила начать сначала… Но подростки рассказывали всё заново, не обижались, ведь их слышали и слушали, понимали, поддерживали. Любили… Вот только кого? Аню? Или Аню и Артёма?        Уставшая компания завалилась на диван, включила незамысловатое кино, через полчаса забыла о нём… Волков погасил звук. На экране бегали немые картинки. Аня спала, положив голову на мужские колени. Брюнет медленно перебирал её волосы, шепча что-то мелодичное. Оксана сидела по другое плечо мальчишки, укрыв ноги пледом и любуясь подростками. Приняв из её рук свободное одеяло, гитарист укрыл Петракову и, откинув затылок на мягкую спинку дивана, тихо выдохнул. —Ты хотел о чём-то поговорить?        Артём неуверенно перевел глаза на Амелину. Аня мирно сопела ему в колено, пробивая тёплым дыханием ткань домашних штанов. Вряд ли девочку сейчас вообще можно было разбудить… —Бабушка уезжает в санаторий на следующей неделе…—хрипло ответил Волков.—С Дуней, помнишь, я говорил про неё? Они знакомы ещё с далёких школьных лет… Хотят провести отдых вместе…—он поправил Ане одеяло.—Я, наверное, перестану бывать у вас так часто… Нужно за квартирой присмотреть и… Ну, ты понимаешь…        Оксана не понимала. —Тёма,—нежно позвала она.—Я вижу, у вас с Анечкой всё хорошо, вы идеально подходите друг другу и это здорово!..—блондинка едва слышно рассмеялась.—Нет ничего прекраснее подростковой любви… Но…–сотрудница ФЭС села чуть ближе к парню.—Не понимаю, почему в последнее время ты сторонишься меня? Я… Я тебя чем-то обидела или может, сделала что-то не так?..        Брюнет опустил голову. Свободный уголок пушистого одеяла упирался ему в живот. Волков сжал тёплую ткань до белых костяшек на грубой ладони. Оксана, внимательно наблюдая за его действиями, хотела коснуться мальчишеской руки, но Артём резко встал, бережно увлекая за собой Аню, и свернул в спальню. Лаборантка проводила его потухшими глазами. Конечно, Тёма не обязан всё ей рассказывать… И доверять ей тоже не обязан. Пусть приходит к Анне, гостит сколько хочет… А Оксана не будет им мешать, как тактичный взрослый. Подумаешь, ещё пара самых болезненных часов жизни на работе, рядом с Тихоновым… Зато дети свободны и счастливы в их годы другой радости и не нужно. Тепло, уют, квартирка, вторая половинка, печенье с чаем—все подростковые мечты… Искренние и чистые.        Да, так будет правильнее. Артём же блондинке не сын… Оксана вздрогнула. Волков вернулся также неожиданно, как и ушёл. —Фёда хочет уехать на месяц…—еле слышно выдавил брюнет, смотря куда-то в сторону.—А я… Я же без вас там за месяц с ума сойду!..—он сгорбился, едва не ломая спину в болезненном движении.—У бабули недавно сердце кололо… Я вызвал «скорую»…—парень зарылся руками в волосы, точно собирался вырвать их с корнем.—Она просила позвонить тебе… Я не стал… Знаю, о чем бы она начал тебя умолять!.. Фёда чувствует, что слабеет. Думает, я не догадываюсь, но она активно ищет того, кто мог бы обо мне позаботиться после нее…—Артем поднял на Амелину изрезанное дорожками слез лицо.—Прости! Ты не обязана!.. Не сердись на бабулю, она наивный, пожилой человек, желающий мне добра!.. Тебя никто не принуждает таскаться со мной, будто я твой родственник!.. Правда!.. И… И… Если тебе не комфортно от моего прибывание здесь, я могу уйти…        Тёплая, дрожащая Оксанина рука стерла блестящие солёные капли. Черные пряди школьника взъерошились, дугами торчали над висками… Сотрудница ФЭС осторожно пригладила мягкие волосы. —У меня никогда не было серьёзных отношений…—тихо начала лаборантка, отстранёнными глазами изучая заплаканное лицо парня.—Мне никогда не делали «предложение», за меня никогда по-настоящему не боролись, не дарили кольцо в заветной коробочке… Детей судьба тоже не подарила,—блондинка грустно улыбнулась.—Но мне нравится думать, что вы с Аней мои дети…—практически беззвучно шепнула она.        Тёма услышал. —Знаю, тебе я биологически никто, и если для моего малыша я хотя бы сестра её матери, то для тебя я не законный представитель, а просто тётя твоей девушки… Согласна. Всё это запутанно и странно. Но я вас люблю. Люблю так сильно, словно мы изначально были семьёй, только не знали об этом. Долго искали друг друга, теряли близких и вот, наконец, нашли счастье…—старший лейтенант помотала головой, убирая руки от мальчика.—Прости. Не стоило мне…—она проглотила ком в горле, отворачиваясь и пряча красные глаза. —Мама…—раздалось в комнате. Оксана бросила на Волкова быстрый взгляд, роняя горячие слезы на клетки мятого пледа. Хулиган сомкнул в кривую линию трясущиеся в нервной истерике губы и, не выдержав, кинулся к сотруднице ФЭС. Она поймала. Обняла, накрыла ладонью мужской затылок, осыпала угольную голову беспорядочными поцелуями, пока гитарист зарывался в ткань футболки старшего лейтенанта…        Оксана всегда хотела сына. Плевать, что в фантазиях это был мальчик-шалун с лохматыми шоколадными волосами, как у Тихонова, врожденным даром к компьютерной технике и горячей любовью к разноцветным кедам… Плевать. —Ты никогда не будешь один, слышишь?—убеждала Тёму Амелина.—Знаю, тебе страшно, но поверь, лучше иметь любящую семью и потерять её, чем жить в семье, где ты никому не нужен… Я была в такой.        Господи, Оксана, как ты права. Нам всем так нужна семья, куда мы можем вернутся, без тяжелого чувства непонятной рутины, которая рассеивается туманом, а потом наползает снова. Дома, квартиры с лекциями по выносу мозгов насчет учебы, работы, маленькой заработной платы. Кто тебя там встречает на пороге? Жена? Муж? Отец? Мать? Мачеха? Отчим? Тридцатилетний ребёнок, упрямо не съезжающий в своё жилье? Зачем тогда люди вообще заводят семью? Это всё равно, что добровольно купить белую акулу и плавать с ней в одном бассейне, пока она не проголодается… Бред.       Разве мы виноваты в том, что ищем семью в чужих людях? Родным плевать на нас больше, чем случайным прохожим, помогающим найти дорогу до автобусной остановки. Поэтому мы и ошибаемся в друзьях, отдавая им себя без остатка. Поэтому и целуем «не тех» мальчиков и девочек, поэтому «закидываемся», «затягиваемся» и «вскрываемся»… Мы готовы на всё, лишь бы забыться, лишь бы не чувствовать, лишь бы не слышать…       Аня, встревоженная шумом в гостиной, сонно переставляя ножки и протирая кулачками слипающиеся глаза, медленно вышла из комнаты. Увидев скомпонованную на диване сцену, Петракова всё поняла. Она поймала кровоточащие слезами тётины глаза, хотела что-то сказать, но промолчала и, опустившись рядом с родными людьми, нежно погладила черные волосы Волкова. От нового прикосновения Артем вздрогнул, резко выпрямился, узнал свою маленькую девочку и припал губами к её сладким пальцам. Они были исчерчены мозолями (недавно хулиган начал обучать Петракову игре на гитаре и, хотя одноклассница убеждала его в отсутствии боли, он все равно нервничал и при этом с трепетным смехом думал, что «совсем испортился», раз готов разбить в стекло эту чертову гитару, лишь бы у Анюты не резало ладошки). Светловолосая смотрела на мальчика неподвижными глазами, выдыхая горячий воздух. —Ты рассказал про Федору, да?—Петракова рвано провела обняла парня.—Это ничего… Ты же можешь остаться…—она с легким страхом глянула на тётю.—Оксана, ну скажи ему! —Конечно!—быстро кивнула Амелина, наблюдая как гитарист откидывается на спинку дивана, под давлением Ани, которая обвив мужскую шею, ложится на сильное плечо Волчонка.—Оставайся. —Но…—прохрипел Тёма, неуверенно кладя широкие ладони на талию девушки. —Говори, что хочешь!—раздраженно отмахнулась Петракова замыкая брюнета в тугое кольцо объятий.—Всё равно я тебя никуда не пущу!       Артем усмехнулся. —Да… Вот теперь мне страшно. Точно никуда не пойду, аж холодок по спине пробежал…—он тихо рассмеялся детскому заявлению одноклассницы.       Девочка пихнула его кулачком в каменную грудь сначала серьезно, а потом весело улыбаясь. —Глупыш.       Тёма ласково боднул Аню носиком. Она взяла его лицо в ладони и поцеловала.       Господи, если бы все на свете проблемы можно было решить поцелуем. Люди почему-то не понимают, что половина эмоциональных срывов случается от недостатка любви. Алё, вы что развалитесь, если просто полюбите?! Хоть один раз в жизни не ведите себя, как атрофированные на чувства придурки! Для этого нужно сказать «пожалуйста» или выбить челюсть?..       Оксана понимающе улыбнулась и, скинув одеяло, хотела встать, чтобы не быть никому обузой, но подростки поцеловали друг друга, а потом ринулись целовать её. —Мама, мы тебя очень любим!—хрипло сказала Аня, одолевая накатывающие слезы.—Правда, Тём?       Школьник сел на колени, прогибая подушку дивана. —Девчонки… Да я вас обоих… В смысле обеих… Безумно!..—он зло вытер дрожащее лицо рукавом толстовки.—Черт!.. Оксана, глядя на него, счастливо улыбнулась. —Мы тебя тоже, Тём…        Когда подростки после сильных эмоциональный переживаний наконец успокоились и стали забываться в счастливом сне, Амелина раздвинула уютный диван, принесла постельные подушки, рулеты-одеяла, с тихим шорохом разложила всё это, обеспечив детям удобное место для ночлега, и осторожно опустилась рядом.        Из щели оконной дверцы бежал прохладный свежий воздух. Во дворе брели к подъездам собачники-пенсионеры, любящие гулять пустыми вечерами, не видя шумной молодёжи. На хилой деревянной скамейке растянулась черная кошка с порванным ухом. Она гибкой тенью перекатывалась по доскам, купаясь в лучах низкого фонаря, но скоро уснула, уткнув в подушечку на лапке свой розовый носик.        Тёма прижимал Аню к груди, точно защищая от кого-то, даже теперь… Оксана, повернувшись на бок, обнимала подростков одной рукой, стараясь никого не стеснять. Она так боялась оказаться лишней… Блондинка заботилась, лечила душевные раны, готовила, делая это всё с нитевидным пульсом. Ей хотелось остаться. Просто остаться с теми людьми, которых она без памяти любит. Все мы это хотим, правда? И Амелина хотела. Сейчас, в гостиной, нежно разглядывая детей, лаборантка думала, что такие ангелы не могут изгнать её… Да, все люди ссорятся, плачут, ругаются, но потом, обязательно находят друг друга вновь. Признаются в любви, молят о прощении, исправляют ошибки и отмаливают грехи… И Аня с Тёмой если что простят или будут прощены. Обязательно будут. Они же Оксане нужны, как воздух и Амелина им нужна. Разве способны подростки, так искренне называющие её «мамой», вдруг взять и перечеркнуть написанную судьбами повесть? —Нет, этого не случится…—убежденно произнесла сотрудница ФЭС вслух и, спохватившись, понизила голос.—Всё хорошо, мои котята… Я здесь. Я всегда буду рядом с вами, обещаю…       В такие моменты Оксана верила в то, что из неё получится, пусть неидеальная, но и неплохая «мама». Да, у блондинки никогда не было опыта в подобных вещах, но она очень старалась соответствовать своей новой роли. Амелина ответственно подходила ко всем просьбам детей, знала наизусть расписание каждого, помнила какие у школьников любимые цвета, книги, фильмы, сериалы, сладости, угадывала тонкости подарков, даря Ане балончики с краской, а Тёме новый скейтборд, различала малейшие перемены в настроении любимых сорванцов. Амелина даже купила несколько психологических книг, касающихся воспитания детей и построения мирной семьи, однако, скучную литературу старший лейтенант быстро выбросила—читать чужие заморочки, где велено терпеть проблему, а не искать её решение, было тошно. Оксана спокойно беседовала с Аней, стараясь не оказывать на неё никакого давления, ходила с Тёмой на концерты классической музыки… Дружной тройкой они посещали целый мир.        В этой радостной суете блондинка заметила, что племянница любит черноволосого гитариста по-настоящему. Пусть Волков с окружающими холоден и груб, зато Петракову он бережет, точно она невиданное сокровище морских глубин… Аня любит свободу, разукрашивает заброшенные, никому не нужные гаражи ядовитой краской, топчет лесную траву, проходя крыше-сносные квесты, слушает музыку на многоэтажках Москвы, но находит себя только рядом с Тёмой. Оксана понимала это, зная, что будь рядом с ней Тихонов, она бы любила его так же безумно, как племянница любит мальчика с белым глазом. Мы ведь имеем права хоть что-то в этом мире делать не думая?        Блондинка привыкла укладывать детей, целовать их, вдыхая в чужие сознания хорошие сны… Потом она обычно выходила на балкон и задумывалась о жизни. А что ещё люди делают ночью?.. Улицы окутывала тьма, гасли соседние окна, небо нависало темно-фиолетовой дымкой… Для горькой романтики не хватало только сигареты с мерцающим огоньком из бумаги и седого пепла, но Оксана не курила. Рвалась иногда от нервной работы попробовать, да всё как-то ломалась в последний момент…        Амелина тихо села, сдвинувшись на край дивана. Даже самый глубокий сон нарушали мысли о работе. Чудились белые стены какой-то больницы, окрашенные брызгами крови, по темному полю ходили мертвецы, и странный детский голос пел непонятную песенку у ворот дождливого кладбища… Сейчас у блондинки в квартире Аня и Тёма, нельзя успокаивать нервы плеском коньяка в квадратном низком стакане и глотать снотворное нет желания, от липкого вкуса круглых таблеток мутит уже третий день. Оксана сгорбилась, устало протирая лицо ладонями. ФЭС… Когда эти три буквы перестали быть для неё смыслом жизни?.. Отчёты, расследования, громкие убийства… Раньше это всё разжигало в лаборантке огонь, теперь даже уголёк не тлеет над «любимой» работой. Хотя можно напрячься и поставить свечку перед удостоверением старшего лейтенанта. За упокой. За всё, что сейчас кажется нелепой суетой и густым туманом, пропитанным хлороформом…        Оксана просунула ножки в тёплые тапочки. Где-то на кухне был тюбик с валерьянкой, может, растворить в стакане с водой пару капель?.. Блондинка, сомневаясь в правильности действий, бесшумно встала и вышла из комнаты.        Над круглым столом висел плетёный абажур. Тряпичные подстилки под горячие блюда были разложены по одной напротив стульев, которых тут было всего три. Амелина открыла высокий шкафчик, украшенный резным деревом, и вытащила на свет прямоугольную янтарную бутылку. Благодарные «клиенты» ФЭС, чьи дети или дальние родственники были спасены от смерти, часто присылали полицейским посылки на праздники и дни рождения, (дорогой вкусный алкоголь не являлся исключением). Иногда сувениров было так много, что не хватала рук для их дележа. Вот и Оксане, как не последнему лицу конторы, перепадали угощения.        Блондинка поставила коньяк на бортик раковины, изучая глазами ряд блестящих от чистоты стеклянных стаканов. —Мама?—окликнул сотрудницу ФЭС мужской голос. Лаборантка быстро повернулась, загораживая спиной алкогольный напиток. —Что происходит?—Артём, подозрительно щурясь, всматривался в тёмный угол кухни, где стояла Оксана.        Зеленоглазая опустила голову. Поймали с поличным, с полным отсутствием алиби… Гитарист широкими шагами сократил расстояние между собой и блондинкой. —Ну-ка, отойди,—строго велел он, мотнув подбородков в сторону.        Амелина бесшумно исполнила. Хулиган зло выдохнул, очертив голубым глазом бутылку. —Ты опять?!..        Старший лейтенант стыдливо отвернулась. —Оксана, я вылью в раковину всё пойло твоей квартиры, если ночные хождения не прекратятся!—Аня спала в соседней комнате, поэтому брюнет был вынужден гневно хрипеть.        Амелина молча подняла изумрудные глаза и тут же спрятала их обратно в сторону. Тёма упрямо скривил губы, подошёл к бутылке, открыл ценник-книжечку ( она висела на верёвочке пухлого стеклянного горла), где золотыми буквами вырисовывалась цена в несколько тысяч долларов, одним движение сорвал её, вскрыл крышку и перевернул сосуд, отверстием в раковину…        Оксана всё молчала, слушая тихий плеск. Гитарист поставил пустую бутылку в мусорную корзину. —Мама, посмотри на меня.        Блондинка нервно повернула голову, разглядывая фигуру мальчишки, сквозь пелену обиженных на саму себя слёз. —У тебя теперь есть я,—твердым как камень голосом проговорил Волков.—И Аня. И это,—он указал на выброшенную стекляшку из-под алкоголя.—тебе больше не нужно. Пообещай мне, что не будешь искать болеутоляющего кайфа в пьяном угаре!..        Оксана тяжело опустилась на стул. Она никогда не напивалась до безобразия. Не брала в рот больше одного стакана, да и то неполного. Но сам факт, само подобное зрелище убивало детей, потому что в такие моменты у сотрудницы ФЭС внутри всё было мертво. Тёма сел рядом, положив голову на вытянутую по столу руку блондинки. —Маму-уль...—ласково позвал Волков.—Я тебя очень люблю. Если у тебя боль на сердце, расскажи мне или Ане или, ещё лучше, нам с Аней. Ты теперь не одинока. Не надо закрываться от нас, пытаясь рухнуть в одиночество снова! Мы же здесь…        Амелина жадно притянула черную голову парня к себе, зарываясь носиком в мягкие волосы. —Спасибо, солнышко. Я… Я постараюсь исправится. Честно.        Волков взял лаборантку за руку, уводя её обратно в гостиную и тихо выключая кухонный свет. На диване сонно покачивалась Анюта, сидя в гнезде из одеяла. —Так, я не поняла!-возмущенно промямлила она, стараясь придать голосу твердость.—Что это вы кидаете меня весь вечер? —Моей Оксане требовался взрослый совет,—лучезарно улыбнулся Артём. —В смысле твоей?!—шутливо ругаясь дернула бровями Петракова.—Оксана только моя!—девочка переползла на другой конец дивана и обвила тёплыми ручками шею тёти. —Ты тоже мой самый любимый малыш!—блондинка поцеловала племянницу в светлые волосы. —Эй, Аня моя девочка! Без рук, пожалуйста!—Тёма, скорчив серьёзное лицо, попытался расцепить объятья родственниц. —А-а-а-а!..—взвизгнула Петракова.—Оксана, спасай!        Амелина принялась отбиваться от мальчика подушкой. —Я семь лет посвятил искусству рукопашного боя!—притворно-гордо задрав нос напомнил Тёма.—И я тебя победю! Побежу… Одолею! —Ах так, да?!—вскрикнула Амелина.—А я старший лейтенант ФЭС, и я тебя не боюсь! Получи!..        Волков завалился на простыню, распластавшись «звездочкой». —Нормально, то есть вы все чьи-то, а я, выходит, не чей?!..—возмущенно просипел он, отряхивая волосы и вытаскивая из черной пряди белое перышко. —Ладно! Тогда я тоже заведу себе человека! Вон пойду Соньку из 10 «Б» поцелую! Она давно ко мне клинья подбивает… —Что-о?!—грозно переспросила Петракова.—А я… А я тогда Макса из её класса на свидание позову! —Если увижу рядом с тобой этого урода, я так его изобью, что он в будущем чисто физически детей иметь не сможет!..—зашипел Тёма, сводя мозолистые пальцы в кулаки. —Д-а-а?—поправила волосы Аня.—Будешь заглядываться на Сонину юбку, я ей оба глаза выцарапаю, вместе с накладными ресницами!..        Подростки уставились друг на друга и громко рассмеялись. —Конечно, ты мой,—нежно шепнула девочка, забираясь на парня.—Мой. Мой. Мой,—она исцеловала вкусными губами лицо одноклассника.—Я люблю тебя, Волчонок. —И я тебя, моя зайка,—уткнулся ей в шею парень.—Слушай, у Соньки правда накладные ресницы?..        Аня весело кивнула. —Ужас какой…—проговорил гитарист.       Оксана положила к спинке дивана растрёпанные подушки, одев наволочки. —Мы спать сегодня будем?       Дети хитро переглянулись. —Закажем пиццу?—озвучила совместную мысль Аня. —Но вы только что ели!—удивленно возразила Амелина. —Неправда! Ужин был три часа назад!—деловито поправила тётю девочка. —Согласен,—поддержал любимую Артём.—Бои на подушках так выматывают. Мы проголодались!       Оксана, пряча улыбку, осуждающе уставилась на две пары молящих глаз, из которых исправно видели только три… —Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..—сложила ладошки замочком Петракова.—У меня на этой неделе пять по контрольной по алгебре! Ты не представляешь, каких трудов мне это стоило! Я заслужила! Оставь Тёму без пиццы! У него четыре! —Эй, а кто день и ночь готовил тебя к этой контрольной?!—тряхнул одноклассницу брюнет, делая вид, что душит её в объятьях.—Я так умаялся с тобой, что в своей работе дурацкие ошибки допустил! Ты и математика—это антонимы! —И что? Данный факт мешает тебе любить меня?—приподняла одну бровь школьница. —Зая, любовь—это не математика, это химия,—медленно произнёс Волков.—А по химии, у меня твёрдая пятёрка…        Аня почувствовала, что в объятьях парня на неё накатывает жар. —Мы ведь всё ещё о предметах говорим?..        Тёма многозначительно промолчал. Оксана подняла к потолку глаза, с улыбкой качая головой и взяла с тумбочки телефон. —Алё? Доброй ночи, могу я заказать три пиццы?..—на том конце провода что-то ответили.—Да, да. Давайте одну «Четыре сыра», одну «Маргариту», и одну «Пепперони»… Ещё три лепёшки с греческим салатом и куриными наггетсами внутри. Да. Угу. И большую порцию начоса упакуйте с кисло-сладким соусом…—женский голос уточнил время.—Спасибо, будем ждать. До свидания,—Амелина положила телефон обратно на тумбу.—В холодильнике остались вишневый и томатный соки.        Дети секунд пять хлопали глазами. —Что?— непонимающе развела руками блондинка.—Тащите сюда раскладной столик. Убирайте постельное бельё. И давайте уже выберем нормальный фильм!..

***

      Оксана резко села, автоматически двигаясь куда-то в сторону и неуклюже свалилась с кровати набок. Тяжело дыша, она стёрла ладонью холодный пот со лба, сглотнула, не чувствуя во рту наличия слюны и, поджав под себя колени, подняла глаза на белую луну, тающую в голубом небе за окном. Минуту блондинка дрожала, выдыхая на оледеневшие руки тепло: дыхания точно не было, оно рушилось где-то в сантиметрах от кожи, но не грело… Амелина взъерошила собственные волосы, требуя от себя стойкости, однако, подергивание колен пресекало попытки эмоционального контроля.        Сотрудница ФЭС мучительно выдохнула. В углу комнаты лежало что-то черное. Блондинка сначала испугалась, как ребёнок, непонятный предмет походил на спящее существо с двумя лапами. Лаборантка выпрямила ватные ноги и наклонила голову. Это был Тихоновский рюкзак. Он лежал отделениями вниз, растопырив ослабленные лямки. Оксана осторожно, цепляясь пальцами за книжный шкаф, подошла к ранцу. Зеленоглазая подняла брошенный предмет, расправила мятую ткань и медленно расстегнула основную молнию. Она смела в угол рюкзака «телефонные обломки» и достала небольшую фотографию племянницы, ту самую, спрятанную за прозрачным чехлом. Амелина выпрямилась, села поудобнее, огладила ладошкой любимое личико, и горько улыбнулась. На неё со снимка глядела счастливая милая девочка. В тот день Анечка надела вязанную кофточку, убрала волосы заколочкой с желтым солнышком, и, весело болтая коричневой сумочкой, гуляла с Оксаной по ещё теплому осеннему парку, закладывая страницы ежедневника огненными листьями клёна. Амелина встряхивала пузатый термос, металлического цвета, распаковывала плёнку мягких, купленных в фургоне, булочек и звала девочку перекусить. Анюта подбежала, обвила руками тётино пальто, плюхнулась на лавочку, запихала выпечку с сыром за обе щеки и, бубня что-то на понятном только Оксане языке, тыкала пальчиками в почти голую крону огромного клёна… После еды, Петракова хотела продолжить заготовку гербария, но устала и, выпив три кружки чая, легла на колени блондинки. Так они просидели до вечера, разговаривая на всевозможные темы и превращая в животных облака.       Оксана зажала рот ладонью, судорожно выдыхая, стараясь подавить приступ рыданий. Хакер убрал женскую руку. Он проснулся, как только Амелина открыла глаза. Наблюдая за ней, сел рядом и не двигался около десяти минут, пока коллега блуждала в воспоминаниях. —Где я допустила ошибку?—тихим от кома в горле голосом спросила программистка. Хакер, сложив ноги по-турецки, посмотрел на фото. —В этом вся «прелесть» жизни, малыш… На ошибки указывает неверная химическая формула, разница во времени чьей-то смерти или число пуль, несовпадающее с количеством оружия… Но, когда мы ошибаемся в людях, о конкретики провалов нам никто не говорит. Не объясняют почему ушёл, почему предал, почему изменил… Просто оставляют наедине с фактом и сиди, склеивай своё разбитое сердце… Чем хочешь, как хочешь, только не задавай вопросов. —У меня уже нечего клеить…—печально разглядывая фотографию, отозвалась Оксана. —Конечно, нечего,—улыбнулся Иван.—Твоё сердце ведь теперь у меня. Я соберу его даже по самым мелких кусочкам, обещаю…       Блондинка подняла голову, безжизненно усмехаясь. —А потом что? Отдашь мне его обратно? —Вот ещё!..—дернул плечами компьютерщик.—Спрячу у себя. —До которого часа? —До бесконечного! —Все мы смертны…—Амелина свела губы в серьёзную линию, отвернувшись к окну. —Мы—да, любовь—нет.       Лаборантка снова повернулась к хакеру. —В этом проблема современных людей,—продолжал шатен, глядя блондинке в лицо.—Они должны превращаться в любовь, но разве могут сделать что-то подобное существа, которые даже не умеют любить?..—Ваня с грустной улыбкой взъерошил волосы.—Пока твоё сердце у меня, я счастлив… И я бы рад забрать всю окружающую тебя любовь, собрать в клубок, связать из нее плед и укутать им твои плечи, но… Я никогда заменю собой те чувства, которые дарило тебе общение с Аней или с нашими общими друзьями из ФЭС. Однако, если я не могу вылечить твои раны, то постараюсь сделать так, чтобы ты их не ощущала…—руководитель компьютерного отдела стёр тёплыми ладонями дорожки слёз с женского лица.—Может, я могу облегчить твою боль прямо сейчас? Ты только скажи.       Оксана долгое мгновение молчала, изучая шоколадные глаза. —Тихонов? —Что? —Поцелуй меня. Иван поцеловал. Его пальцы очертили рваные движения вокруг женских ушек, смахнули волосы на гибкие лопатки и аккуратно легли на талию, кожу которой покрывала мужская футболка. Дьявол. Блондинка перебралась к хакеру, на секунду оторвалась от любимого человека, но потом напала снова, глотая ожоги и задыхаясь.       Души, они ведь как дети, всё норовят куда-то спрятаться и переждать бурю, пока отец, гуляя рядом, не уберёт ремень в шкаф. Поэтому мы «заводим людей», чтобы в них спрятаться. Они наше одеяло, наш шкаф, за дверьми которого пусть не цветёт Нарния, зато витает покой.        Амелина почувствовала, как хакер оставил «метку» на её шее. В этот момент у сотрудницы ФЭС отказало дыхание. Если люди—наши океаны, мы должны найти себе такого человека, от которого будем задыхаться. Это человек с глубокой душой. В самом деле… Ты же не утонешь в луже? Да, можешь лечь в неё лицом, пытаясь найти в пустом человеке хотя бы гнилой ручей… Но зачем? Любовь должна быть новая, необычная, а не вызывающая привыкания, потому что, привыкнув, мы учимся дышать под водой… —Я заберу всю твою боль!..—едва переводя дыхание от урагана поцелуев, шепнул Тихонов.        Оксана, сидевшая у него в ногах, нежно улыбнулась, оглаживая ладошками шоколадные мужские волосы, которые она же и разлохматила, оттягивая их пальцами в жадном приступе сладких губ. —Хочешь, мы завтра прогуляемся до лесного озера? На лодочке покатаемся… Соберем корзинку для пикника…       Блондинка моргнула. Ей вдруг показалось, что она слышала все эти вопросы, только очень давно, когда была не сколько «Оксаной», сколько «папиным малышом». Амелина посмотрела в сторону. Ей шесть лет. Она очаровательная светленькая девочка с лёгкой кудрявой гривой на головке, аппетитными щёчками и розовыми губами-бантиками. Зеленоглазая плохо помнила точное время года, но кажется за окнами играло жаркое лето. Мама ворчала на папу, стоя опустив руки в раковину и отчищая от чернозёма морковь. Взрослые устали после работы и теперь выливали своё плохое настроение на семейный быт. А маленькая Оксана беспокойно подслушивала за дверью. —Не можешь нарезать овощи для салата—не берись!—шикнула на мужа Людмила Михайловна. —Лютик не ворчи…—нежно проворковал папа блондинки, (он всегда называл так жену, её золотые волосы походили цветом на лепестки маленьких жёлтых растений).—Брось ты эту готовку к чёрту! За окнами солнышко… Возьмём дочек, поедем на озеро в загородный домик, а? Я тебе твою любимую резиновую лягушку надую, поплаваешь под тёплыми лучиками, хочешь? —Это черепаха…—уже без злобы с лёгкой улыбкой поправила Люда. —Как скажешь любимая,—тихо рассмеялся полицейский, обнимая женщину. —Ура! Ура! Мы с папой едим купаться!—Оксана выбежала из своего укрытия и расставив ручки в стороны, сжала сильные ноги взрослого. —Ой,—притворно сморщился мужчина.—Ну и сила! Вся в меня!—прокомментировал он, хитро глядя на жену.—Ты опять нас подслушивала, малыш?.. —Только чуть-чуть…—виновато опустила глазки девочка. —Это некрасиво… —Знаю, но я больше не буду, обещаю!—затараторила Оксана.—Правда!—блондинка смотрела на отца так искренне, как щеночек смотрит на человека. Лишь бы только папа не злился. Он добрый и маму очень любит… И вообще…—Папуль, я люблю тебя,—робко призналась крошка, обнимая мускулистую отцовскую шею.       Мужчина всегда таял от этой фразы, но Амелина говорила про чувства не для того, чтобы спасти себя от упрёков и наказаний, а потому, что носила в сердце любовь как святыню. Люди ведь не могут разлюбить друг друга за секунды во время скандалов и ссор, правда?.. Да все устают от жизни и иногда срываются на дорогих людей, но словами о чувствах, собеседник как бы говорит: «Хэй, ты только не забывай, что я всё ещё люблю тебя. Да, можешь сердиться, бить посуду и кричать, но, пожалуйста, не трогай мою любовь, не разбивай её, хорошо? Ты же тоже меня любишь? Скажи мне об этом. Вот сейчас. Давай помиримся, выпьем чай и вспомним, что в одиноком холодном океане жизни мы есть друг у друга, разве не это главное счастье? Плевать на системы, порядки… Видишь, я держу твою руку… Ты, пожалуйста, не отпускай мою и мы всё пройдём, обещаю!»

***

      Дорога на озеро составляла три часа. Маленькая Оксана вертелась в машине, разглядывая пейзажи. Катя сидела в телефоне, отписываясь друзьям гневными сообщениями о том, что родители опять везут её в место без магазинов и интернета. Зона отдыха была мило обустроена лежаками с матрасиками, охровым мягким песком, ларьком с напитками и фруктами, детской площадкой, лодочным прокатам и спасательным пунктом. Оксана аккуратно разложила перед лежаком три совочка, набрала в красное ведерко воды, поставила под полосатый зонтик и убежала купаться. В озере с ней долго играл отец, потом они грелись на солнышке… Обиженная Катя пряталась в тени, собрав возле себя группу детей и тасуя карты настольной игры. Будущая сотрудница ФЭС, широко улыбаясь, подсела к старшей сестре. Оксане хотелось повеселиться, найти новых друзей и может даже поиграть с ними в надувной пляжный мячик, розовый с фиолетовой бабочкой. Катя скинула колоду на полотенце. Это были классические игральные карты. Черви, бубны, пики, трефы… —Постой…—удивленно повернулась к сестре Амелина младшая.—Папа запрещает нам играть в… аза…азартные игры!.. —Если не на деньги, то можно…—ответили взрослым тоном.—Боишься иди вон книги свои читай, а старших жить учить не надо!        Оксана посмотрела на папу, который, расслабленно бегал глазами по страницам книжки, и не замечал, чем занимается его первая дочь. —Возьму и пойду!..        Девочка спрыгнула с лежака и подошла к полицейскому. —Папа… —Да, моё солнышко? —Почитай мне книжку… Мужчина сел, с легкой грустью улыбаясь. —Ты ещё маленькая для такой литературы.        Девочка посмотрела на затёртую обложку. — Анна Ка-ре-ни-на…— прочитала она по слогам.—Кто это? —Это девушка, которая пыталась найти своё счастье в любви… —И она нашла любовь? —Да. —И была счастлива?..        Полицейский неловко кашлянул. —Когда ты вырастешь, мы с тобой обязательно обсудим эту книгу, малыш, а пока, давай, я не буду ничего рассказывать, чтобы потом тебе интереснее читалось, хорошо? —Хорошо, папуль,—улыбнулась очаровашка, краем глаза замечая, как рыжий Гришка, единственное знакомое лицо, дарит Кате пучок ромашек.—А когда я вырасту, у меня будет мальчик? Мужчина от неожиданности захлопнул книжку. —Конечно… —И он будет дарить мне цветы? Отец тепло рассмеялся. —Он будет укладывать их у твоих ног.       Оксана смущенно наклонила кудрявую головку. —Здорово!—хлопнула в ладошки маленькая Амелина.—Днем мы будем собирать цветы, а по вечерам он будет читать мне в слух «Анну Каренину!»        Глава семьи усадил дочку к себе на колени. —Ты очень хочешь повзрослеть? —Я думаю… Что… Когда вырасту… Мама будет любить меня больше, чем сейчас…—вдруг призналась Оксана. —А почему ты решила, что сейчас она любит тебя меньше? —Потому, что сейчас она думает только о Кате и на меня ей времени не хватает… —Малыш,—чуть нахмурился полицейский.—Ты преувеличиваешь, это не так… —Тогда почему она купила Кате попугая, а мне не подарила щенка?—спросила Оксана. —За собачкой гораздо сложнее ухаживать, нежели за птичкой…—мирно напомнил папа. —Но клетку всё равно мою я!—взмахнула ручками девочка.—И кормлю Крекера тоже я! —Малыш… —А рисование?—продолжала Амелина.—Я ждала Катю после занятий три часа… Меня потом отвела домой воспитательница… В гостиной мама долго ругалась…        Сложно поверить, но Оксана была робкой девочкой, шагая по улице, она беспокойно поднимала глаза на незнакомые толпы людей и машинально хватала старшую сестру за руку, если та была рядом… Катя всегда возражала. Стервозная по характеру, она стыдилась младшего «хвостика», который следовал за ней повсюду. Но Оксана не обижалась. Блондинка любила старшую сестру так чисто и искренне, что разглядеть в ней бездушие не могла. —Знаешь, малыш, думаю, вам с мамой просто нужно поговорить…—шепнул мужчина. —Поговорить? —Да, а если ты не знаешь, с чего начать, можешь сделать ей подарок. Хочешь я дам тебе денег? Сбегаешь в ларёк, купишь её любимое мороженое… —Нет,—дернулась кудрявая головка и зеленые глазки остановились на зеркале прозрачной воды.        Оксана спрыгнула с лежака. Тёплый песок щекотал детские пальчики, гладкие пяточки зарылись в резиновые сандалии. —Спасибо, папочка, я всё поняла,—быстро кивнула малышка и, схватив ведёрко, убежала к журчащему озеру.        Амелина собирала камушки… Они блестели точно драгоценности, окрашивались в зелёный, фиолетовый, бежевый, шоколадный и другие цвета. Галька кувыркалась по мягкому дну. Её прятали стайки мелких рыбёшек, но блондинка всё равно упрямо перебирала озёрные горошины, выдёргивая ботиночки из липкой песочной каши. Девочка замерзла где-то час спустя. Розовые губки стали отливать синевой, кожа на нежных ладошках сморщилась, напоминая изюм. Гладкая шейка, плечики и милейшие щёчки, наоборот, обгорели (частые купания и коконы из полотенца давно стёрли жирный слой защитного крема).        Излучая восторг, Оксана вышла на берег, обнимая красное ведёрко, где половину пространства заполняли камушки, а половину вода, дающая гальке эффект блеска. Малышка уже подошла к лежаку матери, намереваясь опустить груз на пластмассовый столик, но не сохранила равновесия в тяжелом песке. Оксана немного подалась вперед, беспомощно елозя ножками по неустойчивой земле, красное ведерко вылетело из рук, брякнулось ребром о лежак и выплеснуло всё содержимое на спину загорающей Людмиле Михайловне. Женщина вскочила с оглушительным визгом. Конечно, вода на размякшей под солнцем спине превратилась в подобие жидкого льда. И долгий сон оставил после себя сухую ярость.        Оксана сжалась под диким взглядом матери, но не испугалась. —Мама, я хотела подарить тебе камушки… Прости, что так получилось, я не специально… —Не специально?!—Людмила глянула на мужа и видя, что тот хихикает, прикрывая рот раскрытой книжкой, налилась краской.—Как тебе такое только в голову пришло, мерзкая девчонка?!—загорающая встала и маленькая Амелина невольно попятилась от неё.        На подстилке для лежака был сложен в две дуги широкий белый пояс от взрослого женского платья с тяжёлой пряжкой—луной. Людмила Михайловна, зачем-то смяла в кулаке этот ремень и, подобно черной туче, двинулась вперёд. Оксана не пошевелилась. Её никогда не били. Григорий, будучи свирепым охотником за преступниками и речи не вел о насилии в семье. Мог крикнуть, за плохую оценку сажал Катю учить уроки… Но не больше… Блондинка распахнула розовые губки. Она хотела сказать матери, что сейчас же соберёт все камушки, вымоет каждый, завернёт в полотенце и тогда подарит… Да… Так будет лучше… А вода совсем скоро высохнет. На пляже очень жарко. И, может, всё-таки принять предложение папы и сбегать за мороженным? Это не проблемно, безопасно и вкусно…       Девочка робко улыбнулась. Для начала нужны заветные слова. —Мамуль, я люблю тебя…—получилось уверенно, но очень тихо.       Амелина не сразу поняла, что произошло, но в следующую секунду её схватили за руку, круто повернули и шлёпнули ниже спины. Кожа ремня хрустнула магазинным треском. Оксана вдохнула от неожиданности, а удар спустя не выдохнула. Она села в песок. Изумрудные глазки посмотрели на высокую страшную женщину. Людмила Михайловна покупала Кате дорогие красивые вещи, а Оксане месяцами не могла заказать одно единственное платьице… Самое первое… Глядя на сестру, Амелина младшая тоже мечтала выглядеть как…настоящая девочка… Носить золотые колечки, бантики, серёжки и ленточки… Но до неё очередь не доходила. Младшая это проглатывала. Катя красивее, умнее, лучше… Наверное. А она… Она просто Оксана. Ей можно и подождать. И Амелина ждала, очень ждала, когда мама и на неё посмотрит, как на леди… Придёт время. Конечно, придёт!.. А пока можно сделать украшения из бисера или пластмассовых бусинок…       Девочка посмотрела на мать. Эта женщина специально взяла ремень, чтобы избить её… Нарочно ударила. Оксана попыталась встать. Маленькие колени лихорадочно дрожали, но блондинка не упала. Правда, она не слышала, как подбежал отец, как львом зарычал на жену… Не видела, как исчезли с соседнего лежака дети и как Катя, грубая и презирающая ласку, бросила всё, шокировано глядя на родителей.        Амелина выбралась на травку и что было сил кинулась прочь от пляжа. Дорогу к озеру преодолевали машины. Шоссе стелилось далеко. Звуки транспорта глотал лес. Оксана затерялась среди деревьев. Она ломала липнувшие к лицу ветки кустов, рвала листву, зло отплёвываясь от мелких насекомых… Наконец, девочка выбралась на просторную круглую полянку, там села в тени упавшей сосны и разрыдалась…

***

      Старший лейтенант посмотрела куда-то сквозь Тихонова. Среди больших и маленьких, толстых и тонких, новых и старых книг, на деревянной полке стеллажа прятался кожаный переплёт. Оксана вытянула руку и сдвинула пальцами твёрдый корешок соединённых между друг другом страниц. Ваня нахмурился от внезапной вспышки. Книжка поймала оконный свет. Шоколадные глаза прочитали золотую надпись: — «Анна Каренина»,—и пафосными, размашистыми буквами чуть ниже:—Лев Николаевич Толстой 1878 год.        К своему стыду, Амелина последний раз брала в руки это произведение ещё студенткой и плохо помнила детали… Тоску нагоняли воспоминание об отце, и Л. Н. Толстой ушёл, уехал вдаль, как заметный, но не нужный поезд…       Тихонов разжёг камин. Хакер стучал кочергой по дровам, пока Оксана, в кресле-груше, закутанная в плед обнималась с находкой. Она была как ребёнок, который не умеет читать и терпеливо ждет, когда это сделает взрослый. Иван закрыл дверцу камина. Над лесом нетерпеливо ползло по бледному небу круглое солнце. Компьютерщик раздраженно поднес к глазам будильник. Часы косили влево, опираясь на целые металлические ножки. Одна отвалилась ещё лет шесть назад. Утро уже наступило.       «Господи… Ночь, ну почему ты уходишь? Разве мы можем наслаждаться днем? Света белого не видим в четырёх стенах. Плакать в темноте проще… И грустить, и писать в тусклом свете ночника и смотреть в окно, рассуждая о бессмысленной жизни. Завоевывать города в два часа ночи легче. 3:15—время принимать кофе. Ни таблетками, ни уколами—литрами. До горечи, хруста и кислоты. Прости меня, ночь. Прости меня за то, что я лунные доли трачу на битье головой об уголовный кодекс. Лучше бы я целовал её руки. Преодолев пару слов, можно было бы стать причиной бессонных ночей вместо кофе… Лежать, уткнувшись в человека, смело. Глупо судорожно искать тепло на покрывале, где никогда никто кроме тебя не спал…» —Прости,—вслух произнес Тихонов.        Оксана, внимательно изучающая обложку книжки, удивленно подняла голову. Шатен к этому моменту уже сидел на коленях, возле мягкого кресла. —Мы потеряли так много времени… —Ванюш… —Я должен был что-то сделать! Ради нас!—он зажмурился и снова открыл большие теплые глаза.—Ради тебя… —Ты сделал…—спокойно улыбнулась Оксана, проводя рукой по гладковыбритой мужской щеке.—Дал мне возможность смотреть на тебя, касаться тебя… Просто дышать с тобой одним воздухом. Разве могу я желать большего?       Тихонов часто заморгал стремительно влажнеющими глазами. —Можешь…—шепнул он.—Ты можешь просить у меня всё, что захочешь!..       Амелина улыбнулась той дрожащей улыбкой которые имеют люди, готовые расплакаться от счастья. —Не оставляй меня.

***

      Иван выразительно читал. Оксана, желающая подремать под любимый голос, вскоре так прониклась сюжетом, что теперь, лихорадочно цепляясь за футболку компьютерщика, испуганно бегала глазами по комнате.

«Вспомни, разве девять лет жизни не могут искупить минуты, минуты...»*

      На моменте оправданий изменщика-Облонского перед женой Долли блондинка едва не вскочила. —Наглец!—крикнула она, вырвала у шатена книжку, пробормотала про себя пару строк и, задыхаясь от гнева, обожгла зелёным пламенем изумрудных глаз биолога, точно это он был виновником книжной истории:—Ублюдок! Как можно жалеть не об измене, а о том, что не получилось её скрыть?! —Можно,—твердо и тоже беспокойно ответил Тихонов.—Если измена играет роль спасения от скучной семейной жизни, то проще простого! —То есть, по-твоему, измену можно проглотить и простить?!!—открыла рот Оксана, роняя книгу на колени.        Хакер забрал литературу, боясь возможной трагедии при эмоциональном срыве. —Я бы не смог,—тихо признался лаборант, оглаживая корешок книжки.—Знаю, я не создаю впечатление человека серьёзного в вопросах брака, но моей женой сто процентов будет женщина, которую я буду любить до безумия и, узнав о измене, я скорее всего просто умру.       Амелина хотела, что-то сказать, однако её мягко перебили: —Я ни в чем тебя не обвиняю…—Тихонов томно улыбнулся, заводя коллеге за ушко золотую прядь волос.—Ты идеальна. И куда бы мы ни шли, мужчины это понимают. В твоём случае достаточно одного только взгляда, чтобы влюбиться. И это понятно… А я не похож на принца и, может, немного порчу твой прекрасный фон, поэтому…—руководитель компьютерного отдела тяжело сглотнул.—Если в какой-то момент ты поймёшь, что заслуживаешь кого-то получше… Я тебя отпущу…—он несмело посмотрел в родные глаза.—Просто, вряд ли смогу это пережить.       Амелина, кажется, не дышала, сидя в мягком кресле, закинув ножки Ивану на колени, где они так хорошо помещались. —Тихонов, ты!..—она поднесла раскрытые ладони к его лицу, словно боялась прикоснуться, но потом накрыла теплой кожей одновременно мужской затылок и щёки.—Я люблю тебя!..—всхлипнула она нежным шепотом.—Господи, как я люблю тебя!...—блондинка зажмурилась, беззвучно смеясь и плача.       Иван тоже взял её лицо в ладони. Теперь пара сидела вплотную лоб к лобику, соприкасаясь носиками. —Я всегда буду желать тебе только счастья…—шатен серьезно-любовно оглаживал бегущие солёные капли.—Даже если перестану быть его частью… —Молчи!..—со злой нежностью шикнула Амелина, зарываясь в мужскую руку.—Да, мне иногда тяжело жить с тобой, но без тебя хочется умереть…—она собралась с мыслями.—Я никогда не… —Знаю. —Нет, дослушай!—Оксана прикрыла противоположные губы пальчиками. —Прости…—с глубокой виной в голосе отозвался Иван, целуя преграду. —Вопрос не в том, кого мы заслуживаем, а в том, кого мы по-настоящему любим… Люди ведь сходят с ума от любви и иногда путается умный с глупой, глупый с умной. Но суть не в разных кусочках пазла, а в чувствах. Я люблю тебя. И плевать, как на меня смотрят другие мужчины, и что они готовы мне предложить!..—старший лейтенант положила голову на грудь начальника.—Мне это просто не интересно. Другое дело—они не всегда это понимают… —Я вырву сердце любому, кто попытается увести тебя силой!—рыкнул Тихонов, обнимая блондинку, та довольно улыбнулась в мягкую футболку.—Люблю…        Оксана в ответ только сильнее прижалась к хакеру. Прошло около тридцати минут… —Если я правильно помню, Долли простила мужу измену…—нарушила молчание Амелина, глядя в искрящийся камин. —Это проблема всех браков…—зевнул Иван.—Люди живут вместе много лет, рождаются дети, покупаются дома, строится семейный быт… Потом женщину поглощают заботы, а муж вместо того чтобы поддерживать её, перестает видеть в супруге достойного сексуального партнёра и уходит к другой. Плевать он хотел на мысли о том, что жена, жертвуя здоровьем своего организма, подарила ему малышей, растила их до сознательного возраста, глаз не смыкая ночами… Женщина после раскрытия измен бьётся в истерике, плачет о впустую потраченной молодости. Конечно, просыпается желание отдаться гордости, всё перечеркнуть, сделаться равнодушным камнем. Но… Куда денешься с детьми, имением, репутацией и долгами?.. —Она могла уехать…—пожала плечами Амелина. —Нет, не могла. Её унизили как жену, но не как мать. Ты бы бросила своих детей из-за ненависти к мужу? —Я бы не стала рожать детей от мужчины, который готов впиться в любую юбку!—железным тоном процедила блондинка, раздраженно смахивая золотые волосы с лица, они не завелись за ушко и вновь накрыли глаза.       Тихонов медленно поправил светлые шелковистые локоны. —Об этом я и говорю, малыш. Связывая друг друга узами брака, люди бывают слишком уверенны в партнёре. Они не видят признаков «нелюбви». Да, иногда намёков на беду нет. Пара живёт счастливо, а потом бум—и битая посуда, истерика, суды, документы, развод… —И как спастись? —Ни как. —Интересно,—в полу согласии усмехнулась Оксана.—Зачем же тогда люди женятся и выходят замуж? —Они хотят быть счастливыми,—компьютерщик перебирал женские пальчики. —Замкнутый круг!—возмущенно отозвалась блондинка.—Получается, все ныне действующие браки обречены на провал? —Не совсем. —Ты сам себе противоречишь!       Кареглазый наклонил голову в сторону, умиленно щурясь, глядя на очаровательное личико сотрудницы ФЭС. —Существуют связи, причиной которых стала любовь. Такие браки не рвутся. —И насколько хватает этой любви?—иронично спросила лаборантка. —Настоящей—на вечно.       Амелина скептично закатила глаза. Её в каком-то смысле всегда смешил брак, но по большей части пугал. Слишком высокой казалась цена доверия. —Хочешь, я докажу тебе, что некоторые браки вечны?—спросил шатен, стараясь потушить огонь её переживаний. —И как ты это сделаешь, Иван Тихонов?—приподняла одну бровь старший лейтенант.        Начальник электронного отдела, придвинул к себе коллегу за талию, собственнически усмехнулся в вишневые губы, четко проговаривая слова: —Очень просто, Оксана Амелина. Выходи за меня.       Комнату залило утреннее солнце. Огонь черного камина мерк. Угли тлели белым пеплом, роняя в дрожащий воздух пустой жар. На карамельных стволах сосен выступала смола. Кора отслаивалась, липла к янтарным каплям, скользила вниз к газону, где её с заботой о чистоте собирал Карась. И весело желтела комната второго этажа. Разбросанные по постели пледы сложились комочками, каменные свечи из пыльного воска мякли на подоконнике. А грушевидное кресло держало на себе двух людей.       Оксана видела том «Анны Карениной» и не понимала, почему в какие-то жизненно-важные ответственные моменты, эта книга всегда оказывается рядом? Хакер в наступившей тишине потерял уверенность. И адреналин чувств в его глазах сменился паникой. Он тоже посмотрел на книгу, мотнул головой, нервно сглатывая и рукой сминая шею, будто теряя способность дышать. Амелина моргнула, робко улыбаясь и холодными от волнения ладонями, резко повернула к себе лицо шатена. —Согласна…

***

      В темно-синий коридор ФЭС грузными шагами вошёл Виктор Георгевич Петраков. Кожаные туфли на каблуке уверенно несли большое тело к дверям зала совещаний, где раздражённые серые глаза приметили стул. Локоть Виктора, обрамлённый голубой тканью пиджака, держала женщина. Элегантно одетая дама расстёгивала пуговицы легкого пальто и болезненно прикрывала веки. Опустившись в мягкое кресло на колёсиках, она прислонила к краю круглого стола длинный зонтик, всё ещё мокрый от недавнего грибного дождя и звякнула молнией белой сумки. —Людмила Александровна, пожалуйста…—устало наклонился над женщиной Петраков.—Ради Бога не нужно так нервничать!.. У вас же давление!..       Строгое лицо дамы, лишённое молодой красоты, но по-прежнему милое, расплылось в улыбке. —Это не нервы, Витенька, а просто возраст…—Людмила Александровна открыла белую пластиковую баночку с разноцветными капсулами и осмотрела прозрачные комнаты ФЭС поверх очков. Из буфета выбежала Катя. —Отлично!—всплеснула руками сестра Амелиной ни к кому не обращаясь.—Мама, ты-то тут что забыла?! —Дожила!―гордо выпрямилась женщина в кресле.—Уже доброго слова от родной дочери не услышишь! Не рады!       Катя закатила глаза. —Рада, мамочка! Очень рада!—с истеричной издёвкой улыбнулась она.—Добрый вечер! Добрее некуда!—жена Виктора на секунду исчезла в буфете и вернулась со стаканом воды.—Как ты нас нашла?—Петракова старшая поставила посуду рядом с дамой.—Ты собственной могилой клялась, что ноги твоей здесь не будет…       Валентина и Галина Николаевна тихонько открыли дверь лаборатории. —М-да-а…—протянула врач.—Весёлые у Оксаны родственники… —У меня друг был…—шёпотом начала Белая.—Его ребёнком в деревню на лето увези. И оставили с тёткой такого же характера… Так он из дома ушёл… Неделю не появлялся. Его потом нашли в конюшне у доброго дедка, который разрешил ему остаться… —Вот и Оксана из семьи ушла…—грустно улыбнулась полковник.—Только навсегда. —Да, но из какой семьи? Биологической? Или нашей?—с горьким раздражением задала риторический вопрос Юля, прислонившись к стеклу. —А мы разве снова семья?—радуясь возникшей надежде, робко поднял голову Холодов. —А разве мы переставали ею быть?—рассмеялся Николай Петрович.—Или ты готов забыть о пережитых годах службы, уволиться и удалить все наши телефонные номера?       Андрей не ответил. Он с сияющим лицом обнял майора, случайно зафиксировав ему руки по швам и не давая возможности сделать хотя бы какое-то движение. —Товарищ капитан…—добродушно прохрипел Круглов.—Не забывайте о приличиях…—усатый мужчина с глазами, просящими о помощи посмотрел на Рогозину.       Она только с улыбкой покачала головой. —Я Витеньке позвонила…—довольно указала на зятя Людмила Александровна.—Он сразу объяснил мне куда ехать, ещё и довёз сам!..—Амелина старшая поправила очки.—Между прочим, был помягче тебя. Бери пример с мужа, Катя! Екатерина опустошенными глазами изучила супруга. —Мы разводимся,—металлически-спокойно оповестила дизайнер мать.       Людмила Александровна выронила сумку. —Как?!       Сотрудники ФЭС повысовывали головы из-за стеклянной стены лаборатории. Конечно, от жены ныне покойного полицейского скрывалась вся правда семейных отношений Петраковых, хотя, честнее будет сказать, за последние полтора года огромным замкнутым кругом пряталась целая черная правда с роем секретов и тайн. —Очень просто,—дернула плечами Петракова.—В конце следующей недели. —Подожди…подожди!...—растерянно заворочалась в кресле Людмила Александровна, от шока забыв поднять сумку с плиточного пола.—А Анечка? —А что Анечка? Ей надоело жить в квартире, где вечно скандалят родители. Мы с Виктором уже давно друг друга на дух не переносим. Так будет лучше для всех.       Женщина сидела, взволнованно поглядывая то на дочь, то на зятя и вдруг замерла. —Это Оксана тебя настроила, да? —При чём здесь она?—нахмурилась Катя. —Она всегда была против Витеньки, я знаю! Помню, как она отговаривала тебя с ним связываться ещё в одиннадцатом классе!—дама вскочила.—Ты мне Катя это брось! Пусть Оксанка мелит что хочет! Её семейная жизнь стороной обошла!.. —Не трогай сестру!—громко рявкнула Петракова и всё вокруг испуганно затихло.—Оксана только и делала, что пыталась спасти наш с Виктором брак и не её вина, что не получилось!—Екатерина прищурилась.—Я не знаю, почему ты меня всегда так выделяла, мама… Но Оксана была, есть и останется лучшей. Она родилась такой. Пусть она хватается за всё подряд, пытаясь всем на свете помочь, но эта местами смешная наивность делает её человеком. Точно таким же, каким был папа…—дизайнер отступила на шаг.—У меня хватило мужества признать и ты признай,—она выдохнула.—Ответь на вопрос. Зачем ты здесь?       Женщина сняла очки. —Оксана обычно всегда звонит поздравить меня с днем рождения. —Ты никогда не берёшь. —В этот раз она не позвонила…—опустила глаза Людмила Александровна, игнорируя реплику дочери.—Я сердцем почувствовала: что-то тут неладное… —М-м-м… У тебя есть сердце?—издевательски усмехнулась Катя, подняв белую сумку.—Знаешь, а мы кое в чём с тобой похожи… Из нас обоих образцовых матерей не получилось. Может, мы изначально не были рождены для этой роли, но ведь мы даже изменить ничего не пытались… Оксана пыталась. Разве она виновата в том, что ей из мужиков попадались одни сплошные козлы? Это от честности всё. Честного человека обмануть легко, потому что он сам никогда не хитрит, не знает, как выглядит враньё и попросту не замечает его в других. Ну, будешь ты дальше игнорировать Оксану, а она возьмёт и закроет собой ребёнка на задании и пристрелят её как птицу в лесу. Ты вычеркнешь её из жизни так же, как папу?—Катя невесело рассмеялась.—Хотя о чём это я? Ты же уже её вычеркнула!—Петракова посерьёзнела.—При встрече папа тебе этого не простит,—наклонилась блондинка над Амелиной старшей.—Я, конечно, тоже хороша, но с меня хватит. Хочешь и дальше превращать нашу семью в пыль, вперёд. Но без меня. Уж извини.        Екатерина вышла в коридор. У стенки на полу сидела Аня, тенью наблюдая за разговором взрослых. —Мы можем поговорить?—тихо спросила Катя дочь, вставая напротив. —О чём?—вяло подняла голову девочка. —Я хотела попросить у тебя прощение,—выдохнула сестра старшего лейтенанта.—Прости меня. Я была не лучшей матерью, дурным собеседником и отвратительным помощником в борьбе с эмоциональными проблемами, но… Я очень хочу исправиться… Если ты дашь мне шанс.       Аня встала, равнодушно убирая руки в карманы. —Всё нормально, мам. Ты же меня не хотела. С самого начала, мам. И это нормально, многие родители не любят своих детей. —Я… Я люблю тебя…—моргнула Катя влажнеющими глазами. —Так же, как бабушка любит Оксану?—грустно улыбнулась Петракова младшая.—Расслабься. Ты же как-то спала спокойным сном после скандалов с папой, пока я там в слезах захлёбывалась в соседней спальне? Правда же? Так, чего ты сейчас всполошилась? После вашего развода дома действительно станет спокойнее и, если повезёт, мы останемся добрыми соседями… Не загоняйся.        Школьница повернулась, направляясь к выходу. —Анют,—робко окликнула дочь Катя, та нехотя повернулась остановившись.—Пожалуйста, подумай…       Светловолосая кивнула и исчезла за углом. У Соколовой телефон девчонки был. Майор клялась позвонить при первом появлении информации о Оксане. Сидеть в кислой обстановке с семьёй Аня не хотела, поэтому и отправилась подышать воздухом. Только…. У воздуха Аня Петраковой из 10 «В» было имя. Артём Волков.

***

      Метро спокойно работало. Из белых подземных переходов к вагонам лило розовым сиропом тёплого рассвета. Аню убаюкивал стук колёс в практически пустом салоне. Она хмурила лобик и старалась не прислонять к сиденью тяжелеющую голову, чтобы не пропустить пункт назначения. В таких местах люди задумываются о жизни? Здесь понимают, что страшнее всего болеть не ангиной, а человеком? Ангину можно вылечить. Конечно, летальные случаи бывают и никто не собирается закрывать на это глаза или смеяться, но существуют аптеки. Домики часто с зелёной крышей и объемным крестиком. Люди идут туда за таблетками, а если пилюли не помогают, появляется белое здание с красным крестом… Хорошо. А куда идти с разбитым сердцем? Или с полным осознанием того, что у всех наших увлечений есть имена? Мы ненавидим людей. Не всех. Хотя в гневном угаре невольно возненавидишь весь мир… Господи, но почему причина жизни одного человека так часто другой человек? Нам нравится лежать на диване с больным горлом, смотреть как родственники заботливо подносят чай и мёд, и варенье, и любимые сладости, и книги, которые наконец есть время прочитать… А болеть человеком мы не любим. Горло можно лечить вкусно, нежно и тепло. По-разному. От тоски по человеку вылечит только это самый человек. Его голос. Его появление. Или даже самый элементарные телефонный звонок. Если лекарство отсутствует, можно, конечно, лечится баром, идиотскими сеансами у психолога, компанией ошалелых подруг, сигаретами или чем-то ещё… Но есть ли во всем этом смысл?       У психологов такая работа. Подруги—понятие растяжимое. И ты рано или поздно протрезвеешь… Что будет потом? Потом либо уютная гостиная, пистолет и каша из твоих мозгов на соседней стенке, либо знакомая квартира и два целующихся придурка, которые поняли, что жить друг без друга не могут. Только кто знает? Может, это ты света белого видеть не хочешь… А без тебя где-то на другом конце города пьют пиво и жадно рвут чужую одежду… Не угадаешь.       Аня зашла в подъезд с салатовыми стенками. В тишине мягко остановился лифт. Нужный этаж. Длинный коридор и легко узнаваемая красивая чёрная дверь. Петракова сделала глубокий вдох и опустила кнопку звонка. —Анечка!—восторженным шёпотом поприветствовала девочку бабушка Фёда, выдвигая на лестничную клетку чемодан.—Ты чего так рано?—она встала рядом.—А я вот уезжаю… Тёмочка, наверное, тебе говорил,—старушка осмотрелась.—Где Оксаночка? Она не с тобой? —Доброе утро, бабуль,—немного нервно, но тепло улыбнулась Аня.—Нет, Оксана сейчас занята… Работа всё такое… Мне просто не спиться. Вот решила Тёму навестить… Может, я не вовремя?... —Что ты!—невинно замотала головой Федора.—Я вам всегда рада!—бабушка хитро прищурилась.—Знаю, знаю. У вас, у молодых, вечно сердце не на месте! И я девчонкой была и за мной мальчишки бегали. Это ты не смотри, что я сейчас такая страшная. В юности от меня тоже, бывала, парни падали…        Аня весело рассмеялась, нежно глядя на женщину. —Только Тёмочка сейчас спит,—взволнованно оглянулась в квартиру Фёда.—Он всю ночь на гитаре бренчал. Ну, я вижу чем-то расстроен… Но подходить боюсь. Он же у нас не любит, когда ему в душу лезут, сама знаешь… Я только дверку ему прикрыла тихонько и легла. К утру слышу: затих… Я вот сейчас блинчиков напекла. Вроде не разбудила… Вы поешьте тогда… —Обязательно, спасибо большое,—школьница чмокнула бабулю в морщинистую щёку.—Будьте осторожны и звоните, хотя бы раз в день, договорились? —Договорились,—обняла подростка Фёда.—Я пошла, меня внизу ждёт такси. Чемодан не беспокойся, донесу. В столе есть овсяное печенье и поаккуратней с плитой…—напутствовала она исчезая за металлическими дверями лифта.        Аня помахала Федоре ладошкой и, собравшись с духом, вошла в квартиру, бесшумно прикрыв за собой дверь. Все комнаты были прибраны к отъезду пожилой хозяйки. Уютная прихожая с детскими фотографиями Волкова тянулась до гостиной, там разбивалась на небольшую кухню без стен, которая сливалась с полом пушистого ковра перед диваном. Слева от плазмы телевизора был каменный угол, обработанный под полки для семейных портретов. Фото Волковых старших стояли там так же, как и при жизни супругов. У окна было отведено место для музыкальных инструментов. Аня прошла в одну из карамельных дверей чуть дальше. В комнате с темными тонами на мятой постели спал Артём. Напоминала это слепое, неконтролируемое падение. Парень так и уснула в джинсах и футболке поверх одеяла. Кеды валялись в разных углах. Черные занавески с белыми созвездиями были наглухо задвинуты и, если бы не свет, падающий из больших окон гостиной, можно было бы подумать, что на улице ночь. Гитара лежала на сером диванчике. Тетради заполонили собой письменный стол, рюкзак висел на крючке, рядом с полками для книг.        Аня поставила мужские кеды рядом с кроватью. Взяла плед с подлокотника дивана, осторожно укрыла парня и легла рядом, положив щёку на соседнюю подушку. Бледное лицо Волкова хмурилось во сне, под глазами образовались густо-синие пятна от ночных музыкальных игр, правая рука в ком сжимала одеяло… Школьница опустила теплую ладошку на эту самую руку. —Господи и как я только могла поверить в то, что ты, Волков, способен меня заменить? После всего пережитого… Кроме тебя и Оксаны у меня в мире вообще никого ближе нет. А сегодня всё так идиотски складывается…—девочка запутала пальцы в черных волосах.—Я такая дура, Тём…        Парень заворочался и открыл глаза. Здоровый глаз сфокусировал внимание на человеке напротив. —Анюта?..—брюнет, не веря самому себе, дернулся, жадно оглаживая женскую ручку, которая теперь была на его щеке.—Анечка!.. —Привет, Волчонок. Гитарист весело и нервно рассмеялся, но вдруг посерьёзнел. —Это не сон? Ты правда здесь?.. —Не сон,—улыбнулась девчонка, снова вороша любимые волосы.       Артём сгрёб её ласковые руки в свои мозолистые ладони, покрывая пальчики одноклассницы быстрыми поцелуями. —Я… Я пришла извиниться…—шепнула Аня, глотая вызванные подобным жестом слёзы. —За что?—удивленно остановился Волков. —Я поверила в то, что ты способен меня предать…—выдавила Петракова.—Прости. Артем оставил женские ручки. И взял личико в ладони. —Ты поверила в то, что увидела собственными глазами. Это естественно,—мягко шепнул парень. —Но я даже не дала тебе возможности объясниться!—всхлипнула Петракова.—Там, в инструментальной кладовой, не ты меня предал, Волчонок, а я тебя…—она зажмурилась.—Прости!— ученица 10 «В» почувствовала, как её прижали к теплой мужской груди.—Я… Я просто очень боюсь тебя потерять!.. Волков сильнее сжал кольцо объятий. —Я всю прошлую ночь был уверен, что никогда не обрету тебя вновь. Это было похоже на смерть… И я понял, что ты чувствовала тогда, увидев меня с Настей…—Артём тихонько отстранил девушку.—Ты ни в чём не виновата. А эта Настя, она вообще больная…— Аня поцеловала парня в губы, перебивая его на фразе. —Давай не будем о ней. —Всё, что прикажешь, зая.        Волк элитной школы смотрел на блины в апельсиновом джеме, обдумывая рассказа любимой. —И никто не знает, где Оксана сейчас?        Аня, сидя у брюнета на коленях, грустно покачала головой. —Волчонок… Я не хотела,—жалобно вырвалось у Петраковой. —Ш-ш-ш-ш… Перестань,—мягко осек её гитарист, убирая женские слёзы краем домашней рубашки.—Если…мама сейчас отдыхает у своего друга, то ладно. Подумаешь, не захотела никому говорить о человеке сердца. Она имеет право на личную жизнь. —А как же мы?        Тёма вздрогнул. Да, они с Аней в тайне боялись появления у Амелиной серьёзных отношений. Вдруг блондинка настолько сильно загорится любовью к мужчине, что забудет о детях? Тем более не родных… —Мы останемся рядом с ней, зайчонок. Она живёт нами. Дай мне того, кто сможет это изменить!        Аня робко улыбнулась и посмотрела на угощение. —Ешь,—велела она.—Когда ты вообще последний раз клал в рот что-то съедобное?.. —Э-э-э-э…—задумчиво протянул Волк.—День назад, вроде бы… —Что?! Волков, ты обалдел?!—Анюта ошарашенно сдвинула брови.—То есть, ночью мы на гитаре играем, днём не едим ничего!.. А дальше? Клиника и психотерапевт?—светловолосая зло помешала ложечкой джем в плошке.—И о чём ты только думаешь неделями?! —О тебе.        У Ани дернулась рука и оранжевая сладкая субстанция легла крупными каплями на скатерть. Артём тихо рассмеялся. —Не смотри так,—шикнула девочка, панически краснея и пытаясь спасти скатерть салфеткой. —Как? —Вот так. —Но ты не сказала как,—улыбнулся во весь рот парень. —Просто не смотри!—зло глянула на него Петракова, стягивая с кисти руки резинку. Волков нежно остановил попытки школьницы сделать причёску. —Не нужно,—шепнул он, любовно изучая женские волосы.—Они прекрасны,—парень убрал ей за ушко светлые пряди.        Аня медленно подняла глаза и тут же опустила их на мужские губы. Конечно, она не сдержалась, да и стоило ли?.. —Не понимаю,—закрыл глаза Артём, упираясь в лобик одноклассницы своим лбом.—Если у тебя никогда не было отношений, откуда такие навыки в поцелуях? —У меня был хороший учитель,—хмыкнула девушка и поцеловала музыканта снова, на этот раз с оттенком взрослости. Она слишком скучала и не желала длинных перерывов. Вожак стаи выдохнул, едва сохраняя нить мыслей. —Господи, Петракова, что ты со мной делаешь?.. —То же, что и всегда, Волчонок. Люблю тебя.       Подростки засыпали, прижавшись друг к другу. Комната мальчика скрывала яркий солнечный свет. У Ани ломило тело от беспокойства за Оксану, но в объятьях Тёмы душа была под надёжным щитом. День, кажется, продолжал тянуться бесконечным кошмаром, голова всё равно обжигала подушку, проваливаясь мыслями в темноту отчаяния и стыда. Дыхание гитариста сдерживало галлюцинации, помогало не потерять рассудок. Картинки бегали, трещали пчелиным ульем, однако, не сжирали… —С мамой всё хорошо,—твердо шепнул Волков, кутая девушку в одеяло.—Я это чувствую.        Аня прижалась к парню и зажмурилась, жадно вдыхая родной запах. Господи, кто только додумался отдыхать в постели, удовлетворяя? Мы привыкли оправдывать наше желание биологией. А что? Двадцать первый век на дворе. Нет дедов и бабушек, которые бы сейчас, выйдя из старой избы причитали бы нам о грехе. Грех? Думается мне, что нет. В конце концов, в результате такого греха появились мы с вами. «Биология»—не грех. Даже в кожаных ошейниках, замках и играх нет ничего постыдного. Грех ставить всю эту галиматью выше любви. Желание исчезнет. С возрастом или после бессонной ночи, неважно. А человек на противоположной стороне кровати останется… Пойми, если по-настоящему любишь, наслаждаться второй половинкой можно просто так, лежа рядом и сходя с ума от счастья… —Оксана сейчас с этим…Тихоновым, да? Разве не подобного мы все хотели?—нахмурился Артём. —Не так я себе представляла их воссоединение…—кисло буркнула Аня. —В жизни не всё соответствует нашим представлениям, зайчонок,—ласково улыбнулся брюнет.        Петраковы робко выглянула из-по одеяла, хлопая милыми глазками. —Ты злишься?.. Гитарист покачал головой.       «Нет». —Считаешь меня эгоисткой?       Покачивания.       «Нет».       Парень взял холодную женскую ладошку. —Рано или поздно тебя должно было всё это взорвать… Отношения со мной, перемены с родственной связью между тобой и Оксаной, рассказы бабушки по папиной линии о твоём прошлом… Ты за один учебный год узнала столько, сколько просто страшно узнать человеку за пять лет жизни!..—Волков поцеловал руку одноклассницы.—Срываться временами—это нормально. —Да, но не на тех, кого любишь больше жизни!..—шепнула Аня. —У боли нет глаз. Она не видит, что творит. Имея только клыки, когти и рот, боль вопит, рвёт и убивает. А наши любимые оказываются с нами рядом, как и всегда… И мы завидуем им. Завидуем тому, что им не так сильно больно, как нам. Нас это злит… —Но они не виноваты… —И мы тоже,—пожал плечами музыкант.—Поэтому здесь нет не победителей не проигравших. Есть только вопрос: «Хватит ли людям сил вспомнить, как они любят друг друга?» —Многие ссоры вычеркивают любовь. —Мне когда слова собственной песни не нравятся, я их тоже вычеркиваю в блокноте… Он заканчивается, страницы рвутся, обложка изнашивается, но я беру новый. А если, записать мысль некуда, я пишу её на руке,—Артем перегнулся через подушку к столу.―Смотри,— он открыл зубами маркер и, нежно взяв руку девушки, начал скользить кончиком предмета по коже от кисти. «Я тебя люблю,»—гласила строчка. —Видишь?.. —Тёма? —М-м-м? —Ты самый лучший…        Парень довольно хмыкнул и хотел дерзко пошутить, но его перебили поцелуем. Опять. Аня отстранилась, лучезарно улыбнулась и вдохнула спиртовой запах бархатного маркера. —А это смоется? —Да, конечно… Дня через три, наверное…       За городом… —Марк!—крикнул Тихонов, когда парадные двери мини-отеля разъехались в стороны.—Скажи, ты ещё общаешься с Леной?       За Ваней мягко переступила порог здания Оксана. Она сдвинула рукава мужской клетчатой рубашки к кистям рук, любознательно оглядываясь. Вчерашние переживания мешали ей проникнуться обстановкой отеля, но теперь на это было время. —У нас всё хорошо,—удивлённо кивнул Игла из-за ветрины с десертами.—А зачем она тебе?—приподнял брови повар, вытирая белой тряпочкой стеклянный стакан. —Её мать по-прежнему директор ЗАГСа? —Алла Игнатьевна? Да, она женщина серьёзная, считает, что вносит большой вклад в жизнь общества…—Марк рассмеялся.—Знаешь, на прошлой неделе к ней пришла пара…—светловолосый замер, теряя улыбку от рождающегося шока. Он открыл рот, но вопрос застрял в горле, когда Оксана, с безумным счастьем на лице подошла к Ване. Марк, не моргая наблюдал, как у них переплетаются пальцы рук.        Стеклянный стакан с оглушительным звоном рассыпался по кремовой плитке. —Карась! Чума! Вы где?!! Тут такое!.. Минуту спустя Оксана и Ваня, буквально припечатанные к стенке тремя братьями, пытались вымолвить хоть слово. —Говорила тебе… Надо было их подготовить!..—упрекнула Тихонова блондинка.—Они сейчас с ума сойдут! —Ты лучше о моем разуме побеспокойся!—истерично улыбнулся шатен.—Девушка, которую я люблю полжизни сказала мне: «Да!».—хакер оглядел коллегу пылающими глазами.—У меня крыша едет!.. —Та-а-а-к!—строго протянул басистый мужской голос.—Что за шум, а драки нет?        Молодёжь замерла. С лестницы второго этажа вальяжно спускался пожилой, в меру полный человек, постукивая дубовой тростью с позолоченной рукояткой в виде шара. Оксана прищурилась. Это был водитель автобуса. Только теперь на нем было чистое отутюженное белье. Кристально белая рубашка, черный пиджак, пепельные брюки со «стрелками», лакированные шнурованные туфли... Не длинная, но толстая своим слоем полуседая с черно-белым борода гладко причесана, волосы уложены на правый бок, глаза сияют зелено-голубым блеском и добротой. —Ну-у?—весело протянул старик, расставляя ноги на ширине плеч и опираясь ладонями на золотой шар.        Парни и девушка как подростки чуть испуганно захлопали глазами. —Пап, Ванька женится!—указал пальцем на брата Марк. —На ней!—сделал тоже самое Карась только кивнул в сторону Оксаны. —Они хотят сегодня!—выпалил Чума тыкая в них одновременно. Мужчина выпрямился, с качая головой. —Мальчики, мальчики… Сколько раз вам говорить? На людей неприлично показывать пальцем…        Наследники отеля стыдливо потупились.       Хозяин гостиницы медленными шагами приблизился к Оксане. —На какой поляне ты сорвал этот прекрасный цветок?..—зелено-голубые глаза скосились к Тихонову. Оксане галантно подали руку.—Василий Эдуардович Конев, моё почтение. Сотрудница ФЭС смущенно вложила ладонь в крепкую подзагорелую кожу. —Очень приятно, Оксана Амелина. Можно просто «Оксана». Василий Эдуардович нежно поцеловал руку, щекотно касаясь щетиной. —Мои мальчики вас не напугали? Если что, простите их. К ним в госте редко судьба забрасывает подобное… —Нет, нет, нет,—замотала головой Амелина.—Они невообразимо милые… Парни засветились благодарностью.       Старик улыбнулся. —А мой компьютерный шалопай, я так понимаю, вам нравится больше всех? Оксана покраснела, смотря на Ваню. —Пап!—обиженно рыкнул хакер совсем детским голосом. —Ну вырос, хоть «папой» стал называть!—с деланным облегчение кивнул хозяин отеля, наклоняясь к девушке и открыто жалуясь ей.—Маленький был всё «дядя Вася» да «дядя Вася»! —Папа!       Конев рассмеялся. Вместе с ним захихикала Оксана. —Осмелюсь предположить, что и вы скоро сможете меня так называть, раз уж на то пошло…—ласково посмотрел на девушку бизнесмен.―Мне не терпеться пожать руку вашему отцу! Судя по рассказам Вани о ваших подвигах, он вырастил прекрасную дочь!..        Тихонов, который напрасно делал отрицательные знаки старику, сокрушительно протёр лицо ладонью. Оксана часто заморгала, трогательно улыбнулась и огладила руку любимого. —Всё в порядке,—кивнула она ему и обратилась к Коневу.—Благодарю. Мой отец был майором полиции… Его застрелили на оперативном задании, когда мне было шестнадцать.        Василий Эдуардович собрал носом воздух, выдыхая в усы. —Простите… Мои соболезнования… —Ничего, вы правы, идя работать в ФЭС, я прежде всего ориентировалась на отца. Он помог мне выбрать путь в жизни.        Хозяин гостиницы кивнул, неловко покручивая трость и поспешно обратился к одному из сыновей. —Марк, у тебя ведь остался телефон Веры Игнатьевны? —Да, но… По закону заявление о желании брака рассматривается тридцать дней… —Думаю, я смогу что-то с этим сделать…—подмигнул Амелиной Конев. —Большое спасибо, Василий Эдуардович,—тепло кивнула блондинка. —Э-э, нет. «Папа»,—с шутливым осуждением поправил её бизнесмен.—Кто-то же должен присмотреть за тобой в земной жизни, правда? А то как я перед твоим отцом отчитаюсь на том свете?—мужчина с легкой грустью улыбнулся и прежде чем исчезнуть на лестнице, обернулся.—Если передумаешь выходить замуж, мой кабинет всегда открыт для беседы. Есть много других способов развлечься… Сыграть в гольф, например…—он скрылся.        Карась, Чума и Игла дико загоготали. —Он издевается…—пробубнил Ваня, когда Оксана взяла его красную мордочку в ладошки. —А по-моему, он более чем счастлив. —Не счастливей меня,—довольно промурлыкал хакер, обвивая женскую талию.—В мире нет никого счастливее меня. —Да?—перекрестила руки за его шеей Оксана.—Хочешь посоревноваться в счастье, Тихонов?—она приблизилась к горячим губам. —Хочу.        Амелина потерялась где-то на первой секунде. Слышала только как парни взорвали аплодисментами холл и почувствовала, как после поцелуя наследники отеля заключили их в групповые объятья…

***

—В ресторане к Шинову подсел старый пьяный дворник,—рассказывал Андрею Круглов сидя в затемненной комнате перед стеклом.—Говорил о грехе на душе, который мучает его почти пятьдесят лет… Выболтал про детское кладбище у приюта. —Целое кладбище?―сглотнул Холодов. —Да. Жена Тёмного психически здоровая маньячка… Любила смотреть на мертвых детишек. Убивала всех возрастом от пяти до десяти лет. —Почему о пропажах детей не заявляли?—нахмурился капитан полиции. —Приют был переполнен, персонала не хватало, отчётность велась плохо… Брались только за громкие случаи, которые нельзя было скрыть от властей. На остальное, опасаясь проверок закрывали глаза. —Где её нашли?—кивнул Андрей в сторону женщины за стеклом. —У могилы дочери Тёмной… Истерила, несла бред о потерянном трупе… Собаки учуяли финский табак.       Виктор Петраков нервно мерил шагами коридор, злясь, уже сам не до конца понимая на что. Мужчина вынул пачку сигарет. —У нас не курят,—остановила его Юля, отдавая людям в форме скованную наручниками маньячку. —Что, даже курилки нет?—удивленно убрал отраву Петраков.—Может вам построить?—чисто из вредности съязвил он. —Спасибо, без этого справимся,—очаровательно улыбнулась Соколова и отвернувшись, закатила глаза.        Рогозина зашла в зал совещаний. —Ну, наконец-то!—вздохнула Людмила Александровна.—У вас тут умереть можно в ожидании! —Простите, работа,—дернула бровью Галина Николаевна.—Полагаю, кто я и как моё имя вам известно? —Да, и вам мои данные, я полагаю, тоже доложили?        Полковник кивнула. —В таком случае, перейдём сразу к делу,—глава ФЭС сложила руки замочком.—Чем я могу вам помочь?..       После часового рассказа мать Оксаны с ядовитым презрением и, кажется, готовым заранее смирением кивнула. —Оксана всегда была неуправляемой. Вечно показывала характер и вот результат!.. —Оксана? Ветренная?—усмехнулась Рогозина.—Но, насколько знаю, ваша первая дочь забеременела едва ей исполнилось восемнадцать и поспешила выйти замуж, разве нет? —Что плохого в детях и муже? —не поняла Амелина старшая. —Ничего, но, а если бы Виктор Петраков оказался непорядочным человеком? Если бы бросил беременную девушку? Многие мужчины сбегают от своих избранных под грузом ответственности. —Катя просто быстро устроилась в жизни! —Да, конечно. Она не одного дня не проработала. Жила и до сих пор живет на деньги мужа, не знает, как быть матерью, хотя уже шестнадцать лет ею является. Действительно хорошо… —Вы смеётесь надо мной?!—зашипела Людмила Александровна. —Я озвучиваю вам факты. Оксана состоявшиеся личность, одна из лучших специалистов своего дела, имеющая свой источник дохода, квартиру, транспорт, друзей, цели. Она верит в силу добра и любви. Это делает её немного наивной, однако она бывает временами сильнее нас всех. Не буду выделять её в нашем коллективе, я ценю и уважаю всех моих сотрудников одинаково, и Оксаной я горжусь так же сильно, как и другими. Тихонов порядочный, честный молодой человек, готовый отдать за Амелину жизнь, а она готова ответить тем же. Я буду счастлива, если они решат продолжить жизненный путь вместе. —Что?!—каркнула вдова.        Из лаборатории повыскакивали ФЭСовцы. —Я не позволю!—дама вскочила.—Не позволю Оксане ввязываться в отношения с каким-то компьютерным мальчишкой! —Она уже ввязалась и, мне кажется, Амелина до сих пор не собирается спрашивать у вас разрешение. Вы ведь давно вычеркнули её из своей жизни. Почему бы ей не вычеркнуть вас из своей? —Что вы имеете в виду? —Оксана больше не любит вас.       Женщина медленно села в кресло. —Это она вам сказала? —Я это поняла. Изначально, мне думалось, что проблема только в Тихонове, но потом меня пронзила мысль… Отказавшись от любви к вам, Амелина потеряла часть себя и сложила эту часть из любви к Ване. Это не цинично. Обычный психологически объяснимый шаг. Любовь, которая спала, проснулась, когда умерла бодрствующая,—Рогозина встала.—Я бы хотела сказать, что мне жаль… Но вам сочувствовать не хочется,—она забрала папку с документами.—Не смею больше вас задерживать. —Вы не можете так рассуждать!..—зло, но тихо возмутилась Людмила Александровна Галине Николаевне в спину.—Вы ей не мать! —Но тут я бы с вами поспорил,—хмыкнул Андрей, входя и отдавая начальнице результаты экспертиз.—Всё готово, товарищ полковник. —Отлично,—благодарно улыбнулась ему глава ФЭС.—Можешь передать всем пусть расходятся по домам. —А Оксана и Ваня?.. —Раньше завтрашнего дня мы их точно не увидим. Поверь моему опыту. Да и головы у всех вас уже не работают. Домой! Спать!...        Виктор Петраков нашел жену в туалете организации. Она сидела на полу у стены и тихо плакала. Бизнесмен помялся у входа, зашел и, оторвав пару салфеток, протянул ей. Катя взяла, громко высморкалась, бросила попытки стереть следы туши, потом встала, чтобы умыться. Косметика поплыла и скоро исчезла совсем. Виктор засмотрелся на жену. —Очень плохо?—робко спросила Катя. Указывая на своё опухшее лицо. —Нет… Я…—Виктор облизнул губы, краснея о волнения.—Простоя именно такую тебя и полюбил… —Какую?— едва слышно шепнула Екатерина. —Настоящую,—Петраков шагнул к ней.—Без всей этой дряни!—он опрокинул косметичку из которой повыпрыгивали все пузырьки. —Думаешь, мне всё это по вкусу?—Петракова сбросила с себя дорогое американское пальто, свернув его рулетом.—Ты знаешь как сложно соответствовать статусу «жена бизнесмена»?—одежда была жестоко брошена в раковину. —Какие статусы, Катя? Я же целовал тебя в отцовском гараже, где мы разбирали коробки в пыльных рубашках и в изодранных моим котом тренировочных штанах! Скажи, целовал? А когда ты на Новый год, тот, что был без снега, в лужу упала? Кто тебя на руках до дома нес, закутав собственный плащ за немыслимые деньги? Я тебя хоть раз судил за какую-то цветную тряпку? Или за твои волосы? Или за ресницы? За грудь? За губы? Чего ты молчишь, Катя?!.. —Нет… —Тогда с чего ты решила, что должна меняться? —Я не хотела портить твою репутацию или казаться серой на твоем фоне… —Моя жизнь без тебя становится серой, Котёнок.       Петракова схватилась за край раковины, стараясь не рухнуть на дрожащих коленях. Если ей просто послышалось, эта галлюцинация убийственна. —Кроме того, моя репутация в твои глазах …—грустно лег спиной на стенку Виктор.—С чего ты вдруг решила, что я бабник? —Ты месяцами пропадаешь в Петербурге, что мне остается думать?.. —Что угодно, только не это!—крикнул Виктор, но разбито, а не зло.—Помнишь Кристину? —Мою одноклассницу, которая открыла магазинчик одежды в Питере? Конечно… Мы иногда созваниваемся. —Я выкупил у неё помещение и теперь она хорошо устроилась в Москве… —Зачем?.. —Я строю кафе к твоему Дню рождения и хочу назвать его в твою честь…        Катя распахнула рот. —Я подозревал, что ты попросишь Оксану меня пробить, поэтому хранил всю информацию на отдельных электронных носителях, специальные люди занимались шифровкой…—пояснил Виктор. —Но… Почему ты раньше мне об этом не сказал?!.. —Мы столько всего успели наговорить друг другу и столько всего натворить…—пожал плечами Петраков.—Я отчаялся в надежде что-то исправить. —Яс-сн-но…—Катя осела на пол. —Котёнок? Тебе плохо?!        Катя подняла голову. —Ты очень давно меня так не называл…       Виктор смущенно опустил глаза на её щеки, сев рядом. —А ты очень давно не показывала свои мелкие веснушки! Вечно мажешь их своим мазяльником! —Тональником, вообще-то,—хихикнула Катя. —Ой, да какая разница?!        Дизайнер поскребла ноготком пол. —Выходит, я одна разрушила наш брак?.. —Нет, это я дал тебе повод так подумать обо мне, это моя вина!..        Взрослые, не сговариваясь, резко встали. —Катя! —Витя! Они осеклись. —Ане с Оксаной нужно мириться, а нам налаживать супружеские и семейные отношения. Как мы будем заботится о дочери, если не уважаем, не понимаем друг друга? Психологическая терапия—это всё сомнительно, кому помогает, кому нет…—Виктор хотел сказать что-то важное, но боялся. —Витя? Ты что снова хочешь стать моим мужем? —Формально я ещё являюсь им. И…хочу им остаться. В общем, через неделю я снова уезжаю в Питер. Екатерина погрустнела опуская голову. Виктор приподнял её заплаканное личико за подбородок.—Котёнок, я взял два билета. —Ты всё слышал?—шепнула Белая Андрею прячась за дверным косяком туалета. —Ага, очуметь у Оксаны семейка, конечно, целый сериал!—прочавкал капитан полиции. —Холодов, это что попкорн?—Таня заглянула в миску, которую лаборант прижимал к груди.—Где ты его взял? —Помнишь, мы неделю назад отмечали поимку банды, гоняющей наркотики? С накрытой поляны остались заготовки. Я сделал. Хочешь? От этих любовных страстей так быстро разыгрывается аппетит!        Татьяна с улыбкой покачала головой, но сунула одну хлопушку в рот. —Пойдём домой, пока нас не застукали!..

***

      Вечером молодёжь загородного отеля развалилась на террасе. Ваня с Марком переворачивали шампура с наливным золотисто-рыжим жаренным мясом, которое брызгало соком на крупные угли. Оксана, завернувшись в плед, читала на диванчике «Анну Каренину», Карась мелодично бренчал на гитаре сидя «лотосом» на траве… Руслан вышел к друзьям с подносом в руке и поставил горячий шоколад на столик перед блондинкой. Девушка отложила книгу и провела пальчиками по обручальному кольцу. Золотой ободок с выгравированными созвездиями блестело новизной. —Не можешь насмотреться?—улыбнулся Чума, садясь рядом.—А что на внутренних стенках? — «Мой смысл жизни.»—смущенно шепнула Оксана.—У Вани также… Считаешь, банально звучит? —Просто и со вкусом!—рассмеялся брюнет.—Меня устраивает, говорю тебе это, как старший брат.        Сотрудница ФЭС удивленно хлопнула ресницами, но бывший детдомовец не дал ей ответить, по-родственному чмокнув в лоб. —Добро пожаловать в семью,—он поднялся.—Горячий шоколад, кстати, не отравлен,—хмыкнул наследник и тепло улыбнувшись, отправился раскладывать столовые приборы по летнему столику.       Ночью, чувствуя Ванины руки, на плечах, Оксана прикрывала глаза, пока Тихонов мягко расчесывал её золотые волосы. —Тебя точно не расстроило отсутствие пышной церемонии? —Пф-ф… Платья, дорогие рестораны, орава гостей, из которых я половины не знаю, громкие конкурсы, лимузины, мне это всё не нужно, Ванюш. Мне нужен ты,—девушка развернулась, забирая у парня расческу.—И кольцо—это просто формальность, я и без него помню, кого люблю. Но, согласись, украшения красивые,—она в сотый раз за день расправила пальчики, вытянув ладонь.       Тихонов поцеловал её руку. —Да, отцовские ювелиры могут и не такие чудеса создавать за максимально короткие сроки… Тебе точно всё нравится? —Безумно!—счастливо рассмеялась блондинка.—Особенно ты.        Ваня заключил её в объятья, откидываясь на кровать. —Я люблю тебя. —И я тебя.        Оксана легла на мужскую грудь. —Можешь оставить фамилию,—прочел её мысли биолог.—Она досталась тебе от папы… Кроме того, для меня ты всегда будешь Амелиной… Старший лейтенант сильнее прижалась к телу, сжимая горячую футболку.       Назад в Москву молодёжь возвращалась всей компанией на большой машине. Перед отъездом Василий Эдуардович расцеловал Оксану, обнял Ваню, крепко пожал ему руку, наказал сыновьям вести себя прилично с девушкой, объяснил Руслану, как проехать к хорошей новой дороге и наконец с Богом отпустил. Автомобиль гладко бежал. Парни орали какие-то песни. Тихонов возмущался и просил их заткнуться, в итоге сам расхохотался да так, что Руслан стал проверять дверные замки, опасаясь возможности хакера выпасть на лету. Час спустя Оксана уснула у мужа на плече и оставшийся путь все ехали в тишине. —Эта конечная…—громко шепнул Чума оборачиваясь. —М-м-м?..—сонно моргнула Амелина.—Уже приехали?       Ваня поцеловал её в носик. —Хочешь, я тебя донесу? —Неть… Я взрослая… Сама дойду, ножками!—детским голосом, возмутилась блондинка. —И это говорит человек, просивший у меня на медовый месяц огромного плюшевого медведя…—развёл руками биолог. —Ой, не достанешь, я сама его куплю!—надула щёчки девушка.—Буду с ним спать! —А где же буду спать я?.. —Не знаю… В прихожей.        Тихонов возмущённо открыл рот. —То есть медведя ты хочешь, а меня не хочешь?!       Оксана покраснела. —Желаешь обсудить кого я хочу? Здесь?.. —У-у-у… Кто-то остался без брачной ночи?—прыснул Карась.—Романтичного «первого раза» не было? —Иногда любовь не ровняется на один только секс, да будет тебе известно!—посерьезнел Ваня. —И даже если бы, вчера мы… Хм, это был бы не первый наш раз,—встала на защиту супруга Амелина.       Марк подавился купленным на заправке апельсиновым соком. —Чего?!!       Оксана откинула назад волосы. —Спасибо, что подбросили, мальчики, но нам пора.       Блондинка поцеловала в щеку каждого. —Эй,—открыл окно Руслан, когда молодожены переплетя пальцы рук вышли на тротуар.—Если он надоест тебе, позвони мне!—парень быстро закрыл окно и, весело сигналя, промчался мимо. —Болван!..—нежно покачала головой лаборантка, закатывая глаза.        Иван хитро глянул на неё и вдруг, подхватив блондинку чуть выше колена, перекинул через плечо. —А-а-а!—завизжала девушка. —Моя. —Твоя, твоя. Пусти!—постучала ладошками по спине хакера.       Мимо шагала какая-то пара. Высокий парень в черной спортивной кофте и кепке с прямым козырьком и девушка, держащая её за руку с распущенными каштановыми волосами в веснушками. Люди остановились, любопытными глазами изучая сотрудников ФЭС. —Я хочу, чтобы это все знали!—закружил ношу Ваня. —А кольца тебе, значит, мало?!       Тихонов рывком поставил Амелину на ноги. —Тебя мне всегда мало!       Муж и жена сложили пальцы с украшениями. Засмотрелись друг на друга, потом блондинку легко прижали к фонарному столбу, нежно целуя.        Девушка с каштановыми волосами трогательно улыбнулась, с намёком глянула на своего бойфренда и зашагала дальше. Парень панически проводил её глазами, но, очнувшись, побежал следом…        К обеду Ваня и Оксана подошли к приёмной Федеральной Экспертной Службы и расписались. В коридор выбежала Белая. —Галина Николаевна!—крикнула капитан полиции.        Вместо полковника появилась Катя, которая, поспешно ставя кофе на столик зала совещаний, зашагала к сестре. —Оксана!        Амелина, томно шепча что-то Тихонову в губы, не сразу среагировала на звук. Петракова подбежала к ней и рвано обняла. —Ну, слава богу, жива!—оглядела она сестру.        Зеленоглазая нахмурилась, поднимая бровь. —Ты, конечно, в пьяной огонии желала мне смерти пару раз, но я не думала, что всё настолько серьёзно…—сарказтично хмыкнула лаборантка.        Катя так обрадовалась появлению родственницы, что даже не обиделась. —Мы тут с ног сбились! Никогда больше так не делай!—запричитала дизайнер снова прижимая Оксану к себе. —Если я пообещаю, ты меня отпустишь?—не слишком дружелюбно спросила старший лейтенант.        Катя сконфуженно отступила на шаг. Амелина оправила платье, купленное минут тридцать назад Ваней, который, игнорируя все возмущения жены, завернул одежду на кассе и купил просто по щелчку, загоняя девушку в примерочную. Красивая одежда бело-кремовая с мелкими цветочками из ткани и длинными рукавами мягко ложилась на женское тело. —Что это?—внезапно подняла правую руку сестры Петракова.       Из буфета вышли сотрудники ФЭС и Людмила Александровна. В конце из гаража, оставив там велосипеды, показались Тёма и Аня. Парня мать Амелиной встретила со скандалом, да и Катя отнеслась к нему подозрительно. Но комментировать ничего не стала. Она не воображала наличие у дочери романтического друга, однако, осудила за подобное себя, а не её. —Обручальное кольцо,—спокойно ответила Оксана. —Я вижу. Почему оно на тебе? —Потому что, я вчера вышла замуж.        Повисло молчание. —Нихрена себе…—свистнул Волков, когда подростки приблизились к взрослым. —Тёма!—очнулась от шока Аня, шлёпая его тыльной стороной ладони по груди.—Не ругайся! —Прости.        Из буфета позже всех выполз Андрей, хрумкая солёным арахисом. —Ой, ребята, привет!—мило улыбнулся очкастый.—А что происходит?—испугался он, заметив ситуацию. —Они поженились…—хрипло выдал Майский. Капитан полиции очумело поднял брови. —Нихрена себе… —Холодов!—рыкнула Юля. —Хм-хм, я молчал…        Оксана устало облокотилась виском на Ванино плечо. —Нужно было идти работать в музей… Экспонатом… Нас так часто разглядывают… —А… Э-э-э…—пыталась собраться Катя.—Как это произошло вообще?! Оксана как ты могла от меня это скрыть?! —Скрывать—это не говорить мужу о беременности, а мы заявляем прямо. Мы вчера расписались,—спокойно улыбнулся Ваня. —Я не с тобой разговариваю!—рявкнула на него дизайнер. —Простите,—вежливо наклонил голову шатен.—А мы с вами разве на «ты»?.. —У-у-у…—впечатлительно протянул Артём.—В жизни он круче, чем на фото!—гитарист рассмеялся, весело разглядывая пару.—Привет, мам.        Присутствующие повернулись к парню, не понимая обращения… —Привет, Тём,— с любовью ответила Оксана.        Музыкант чуть осмелел о подойдя, обнял блондинку. —Ты сегодня потрясающе выглядишь! —Спасибо, солнышко,—она поцеловала мальчика в лоб.—Ванюш, знакомься, это мой Тёма. Тёма, это Ваня.        Парень по-мужски протянул руководителю компьютерного отдела руку. —Артём Волков. —Иван Тихонов. —Девушка, готовая меня убить, моя сестра Екатерина Петракова,—указала зеленоглазая на родственницу.—А строгая женщина в очках, игнорирующая меня всю жизнь, моя мать Людмила Александровна Амелина. Остальных ты знаешь. —Очень приятно,—кивнул Тихонов.—Оксана так много рассказывала о вас. —Ишь, ты!... Нашла умного!—проворчала Амелина старшая.        Иван, услышав реплику, выпрямился. —Малыш,—обратился он к жене (Аня при этих словах вздрогнула).—Возьми детей и покажи им «тир». Там оружие новых убитых привезли… Нужно сделать анализ пуль. Я скоро приду.       Оксана опасливо посмотрела на мужа, поцеловала его в щёку и, приобняв Артёма за плечи, увела его в сторону от взрослых. Аня робко зашагала рядом, но, когда тётя взяла её за руку, вцепилась в родную ладонь и заглянула в изумрудные глаза своими преданными заплаканными глазками. Амелина остановилась, потрепала по волосам Волкова, и, несмотря на возраст, рост и вес, взяла племянницу на руки. Та обвила ногами её корпус, зарываясь в плечи, крепко обнимая. Скоро семья исчезла за дверьми гаража.       Тихонов с улыбкой наконец оторвал от них взгляд. —Людмила Александровна, значит…—протянул хакер, поправляя рукава рубашки.—Не поверите, но я мечтаю о встрече с вами с прошлой субботы. Будут запоздалые предсвадебные вопросы? Женщина угрюмо оглядела его, понимая, что уже ничего не изменить. —И кем же для вас является моя младшая дочь?       Ваня задумчиво улыбнулся, сверкнув шоколадными глазами. —Смыслом жизни.