“Верь карандашам, ими писать можно и петь, Верь белым листам и занесенным кистям. Ведь быть одному - это почти умереть: Стать кем-то иным где-то не там.”
Она не привыкла отступать. Непреклонная, свободная, смотрящая свысока на правила и устои. Эта жизнь не первая, но может быть последняя. Осознание сразило вечную леди орокин, Мэгару Нартии, стоило взглянуть в медово-янтарные глаза её телохранительницы-Дакс впервые. Этот миг отныне всегда был с ней, где-то под кожей, как броня, выдерживающая любой удар. И никто, никто не сможет отнять у неё единственное что стало пылающим маяком в её жизни. Неудобные проекты почти стали коньком Мэгары, как и ее непопулярное среди орокин мнение. Никто не может решать существовать ли личности, жить или нет. Любая жизнь ценна, не важно орокин ты, юван или гринир… После очередного спора с советом по поводу прав и свобод юван она выходит из бело-золотого зала катастрофически истощенной. Мэгара злится, все чувства внутри нее мечутся бешеным ваской, но снаружи это выдает лишь хмурая складка между смоляных бровей и опущенные углы губ. Она не сразу замечает своего старого друга, молодого отца семейства Энтрати. Он осторожно подходит, едва касаясь ее локтя привлекает ее внимание. Мэгара разворачивается, резко взмахивая длинной косой, уже готовя гневную отповедь, но, заметив Вилкора, лишь выдыхает, и ее плечи опускаются. — Только не говори, что ты презентовала свой проект по клонированию юван Совету семерых. — Он смотрит на нее почти сочувственно, склонив голову набок. — Хорошо, Вил, я промолчу. — Леди лишь опускает взгляд под сострадательное неодобрение друга. — Я так и знал. И, разумеется, его отклонили, раскритиковав в пух и прах. Скажи, Мэг, неужели ты ожидала от них иного? Ты же знаешь, что никто из орокин никогда не поступится своей избранностью в угоду прав низшей расы? Даже мы с тобой.— Он вновь тяжело выдохнул, — Меня мало интересуют эти сомнительные дела с генетикой и последний проект Балласа, как и новая политика совета, но даже я, сидящий в своей мастерской, не мог не знать, как это встретят. Это идет наперекор столетиям традиции избрания юван для ритуала континуитета. Я поддерживаю тебя, Мэг, но даже я не могу отказаться от самого факта континуитета. Ты же знаешь, две недели назад у меня появился сын. — Ты же знаешь, Вил, я не предлагаю отказаться, я лишь предлагаю быть гуманнее. В клонированном теле нет ничего отвратительного. А вот в том, чтобы уничтожить чужую личность, уже сформировавшуюся… Это же бесчеловечно, Вил, разве нет? Мы уничтожаем чужой разум, чужую искру, талант, жизнь — Все ради того, чтобы продолжать медленно и степенно позволять своим мыслям перекатываться из угла в угол, а обществу стагнировать. Мы мертвы, Вил, мы мертвы внутри. Холодны, как камни. Даже хуже. Камни не причиняют вреда сознательно. — Мэгара смотрела на него с надеждой на искру понимания, на поддержку старого друга. На то, что она в нем не ошиблась. Вилкор смотрел на нее с болью, смешанной с восхищением смелостью, которая была в ней с рождения. — Давай так, Мэг. Я соглашусь быть первым участником твоего проекта, и, ради всего, я буду надеяться на то, что твоя лаборатория произведет для моего ритуала что-то хоть немного симпатичнее гринир. Моё время в этом теле уже почти пришло, и я выбрал человека для продолжения своего пути. Крепкий, молодой, в этот раз все должно пройти хорошо. Ужасно упрямый, тебе он понравится. Его имя Хирон Онори. Я вас познакомлю, и можешь начинать. — Мэг мягко улыбнулась, но Энтрати поспешил поставить условие. — Но ты обещаешь мне кое-что. — Он смотрел серьёзно, как один из лучших инженеров замечая все причинно-следственные связи, а как опытный игрок простраивая на несколько ходов вперёд. — Ты обещаешь не быть такой безрассудной. И такой легкомысленной. Не показывай благоволение к твоей дакс так явно. Помяни моё слово, это не кончится ничем хорошим для вас обеих. Если тебе своей головы не жаль, подумай о ней. Для совета она - расходный материал. Песчинка. Они перемелют её жерновами из равнодушия и жестокости, а ты ничего не сможешь сделать. Его обеспокоенное лицо было искренним, и Мэгара сдалась, ведь часть его беспокойства поселилась теперь морскими ежами в ее душе. Ая должна быть в безопасности. — Я буду осторожнее, Вил. И спасибо большое.Как остановить, как ускорять и не терять, Как петь ни о чем и как ударить мечом? Не мать, не жена - я здесь одна, что мне война, Вне всяческих дел - я не при чем.
— Они снова отказали? - Ая встретила свою леди у высоких ворот башни совета после того, как сама закончила с проволочками тестов и проверок. Её боевые навыки были отточены идеально, подобно лезвиям её гуань-дао, но старейшин Дакс волновала её нетерпеливость и горячность, впрочем, небезосновательно. Пылающая — лучшее слово для Аи Дакс. Пламенеющая гневом, азартом схватки и страстью одинаково ярко она выделялась. С ранней юности не могущая усидеть на медитации, такая странная для Дакс внешне. Кожа с золотым отливом и бесконечными веснушками, янтарно-теплые глаза, ощетинившийся вызовом вековым традициям ирокез жёстких, тёмных волос. Она была слишком высокой, а её правая рука была длинней и мощней левой, намекая на мезальянс, ставший причиной её происхождения. Наполовину орокин и только на половину Дакс. Одинаково прекрасная и смеющейся над шутками, и в ярости боя и в постели. Мэгара невольно залюбовалась ею, вспоминая слова Вилкора. Быть осторожней. — Да. Но есть кое-что. Вилкор Энтрати, он согласился быть первым, кто пройдёт ритуал континуитета по моей программе. Мне не запретили её официально, так что все должно быть законно. По крайней мере мы спасём одного. Возможно, это станет переломным моментом в истории, только подумай, Ая. Мэгара была вдохновлена даже таким небольшим успехом, скромной подвижкой, а ещё тем, как Ая, с пристегнутым к поясу диском сложенного традиционного шлема Дакс, радовалась, тем, как зажегся огонь в живых, ярких глазах. Почему орокин так слепы? Ведь её Дакс так прекрасна, разве можно считать кого-то уникального, единственного в своем роде, живого и чувствующего - вещью? — Что же, тогда нам пора, моя леди, разве нет? У нас много работы. — Сыграешь мне сегодня на шазине? Я обожаю работать под твою музыку. — Конечно, моя ясноокая Луа. Всё, что захочешь. В додзе тихо, слышно только два дыхания, тихое позвякивание доспеха и свист воздуха, разрезаемого клинками золотого гуань-дао. Идеально исполняемые стойки, удары, развороты, целые нарты, связанные из красивых и смертоносных пируэтов. Ая подпрыгивает и наносит воздуху сокрушительный удар, способный разрубить человека в броне надвое. Осторожно приземляясь, она закидывает оружие на магнитный замок за спину и кланяется бывшему наставнику. Он кивает. Сойчиро Мадо скуп на похвалы, но то, с какой лёгкостью и скоростью Ая раскручивает свой смертоносный ритм впечатляет даже его. — Подойди, Ая. Есть серьёзный разговор. — лицо непревзойденного мастера никаны выражает беспокойство пополам с гордостью. Ая любит и уважает бывшего наставника, несмотря на его строгость. И всегда прислушиваться к мнению старого Дакса. — Что-то не так в моей технике, Учитель? — Вовсе нет, и ты это знаешь. Меня беспокоит другое. Я спрошу прямо - какие отношения тебя связывают с твоей Леди? — Ая тяжело сглотнула комок, подступивший к горлу. Неужто так заметно? Если так, у них неприятности. — Никаких особых, Учитель, вы же знаете, это неприемлемо. — Лгать старому наставнику нехорошо, Ая, тем более так неубедительно. Я понимаю, что тяга к высшим досталась тебе от матери по наследству, но, бездна тебя возьми, ты не представляешь какими проблемами это чревато. Совет семерых приказал мне проверить тебя не просто так. Кто-то заинтересовался твоей леди и всем, что могло бы её дискредитировать. Я ничего не скажу совету, но ты должна понять, что это не игры. Я все ещё вижу тебя насквозь. — Простите, наставник. Да, вы, как всегда, правы. Мы любим друг друга, но разве это так ужасно?! — она была возмущена до глубины души, повысила было голос, но Сойчиро приложил палец к губам, заставляя её умолкнуть. — Нет. Это не ужасно. Но пойми одно — совету семерых не нравятся идеи твоей леди и они используют любой рычаг, чтобы заставить её замолчать если она окончательно им надоест. И сейчас этот рычаг - ты и твои чувства. И ваша любовь. Ты стала мне совсем как дочь за те годы, что прошли с момента, как я впервые тебя увидел. Я не хочу потерять тебя в политических играх высших. Сойчиро старался защитить бывшую ученицу, он сделал бы многое, в том числе поступился бы своей лояльностью, солгал бы Совету. Это представлялось чем-то несложным, хотя должно быть недопустимым. Неужели его верность орокин отравил яд сомнений в этичности их действий?Каллиграфия — или не я? Черной тушью пишу и не дышу, Каллиграфия — путь за края Небытия… Стало мало меня.
Эксперимент прошел успешно и Вилкор синхронизировался с клонированным телом, здоровым, сильным, как две капли воды похожим на оригинал. Хирон остался жив, Энтрати получил новое тело, Мэгара - подтверждения действенности предложенного способа продления жизни. Совет семерых тоже получил кое-что. Данные о ее эксперименте. Эксперименте, который ставил под сомнение избранность орокин. Это было необходимо немедленно пресечь, богохульство, омерзительная, лишающая естественной привилегии ересь. Совет принял решение. Суд будет скорым. Вердикт совета семерых рухнул на них, подобно душному смогу фабрик, где трудились самые уродливые из гринир. Мир раскололся, но не смог разъединить их. Исполнитель Баллас смотрит на леди Нартии холодными, будто сжиженный гексенон глазами, в которых плещется предвкушающее безумие. Отличный материал для эксперимента, вот только… Маргулис. Ей лучше не знать о том, что одна из ее подруг станет подопытной в его программе варфреймов. О рыжей дакс он даже не думает, да и к чему? Как будто она хоть что-то значит. Только его телохранитель, Сойчиро Мадо, старый дакс, смотрит на него с подозрением в колючих темных глазах. — Откажись. У тебя есть выбор, лишить жизни одного из вечных, лишить континуитета, рассудка и разума. Неужели эти убеждения и эта женщина стоят такой жертвы? — Расслабленно-игривый, почти как всегда, полуулыбка победителя не сходит с идеального лица. Мэгара поднимает глаза, гордо расправляет плечи. Она готова дать напыщенному ублюдку ответ, который будет совершенно не вкусным. Зато зальет с головой. — Она стоит всех миров и всех звёзд. Но ты не сможешь этого понять. Твоё сердце - глыба криотика. В нем нет места огню. Он поджимает губы и запирает ее в лабораторной камере. Плевать. Ведь и здесь и в залитом светом вечности судебном зале совета, все мысли Мэгары были лишь об одном. Ая. Отважная, огненная воительница Дакс. Защитница. А теперь её использовали для того, чтобы Мэгара сдалась. Шантаж. Насколько низко ещё готов пасть совет, чтобы заткнуть её благородной леди рот? Неужели великие и вечные орокин настолько сгнили внутри? Ая смотрит в окно своей комнаты-камеры на полную Луа в небе и странным образом это дает ей силы. Силы ждать, силы укоротить свой кипучий, неспокойный нрав. Она садится за низкий столик, берет чистый лист плотной шелковой бумаги, обмакивает кисть в густо-синюю, любимого цвета Мэг, тушь и пишет. Выводит иероглифы древней, как сам орден Дакс, письменности. Смирение. Любовь Вечность. — Совет надеется, что вы понимаете всю серьезность содеянного, господин Энтрати. Вам и Вашей семье предписывается не покидать Деймос с течении следующих пятиста лет. Вилкор опускает голову, представляя, что его добровольно-принудительная изоляция лишь мелочь в сравнении с тем, что ожидает других. Мэг, Аю и Хирона ждет казнь. А он пока что слишком важен. — Да, разумеется. Я приму решение совета. — Вилкор Энтрати отвратителен сам себе. Трусость и тупая покорность гринир. Что бы сейчас сказала отважная Мэгара, глядя на него? В лаборатории шумно, подготовка идет полным ходом, вот-вот все начнется. Капсулы с прозрачными стенками друг напротив друга. Изящная издевка, которую замыслил Исполнитель за хлесткий, подобно молнии, ответ леди Нартии. Он не прощает унижений. Они будут смотреть друг на друга и это будет мучительней собственной боли. Да, Баллас знает толк не только в физических пытках, хотя будет очень больно, об этом за него позаботился техноцит. — Эта капсула для Леди, гравируйте на табличке “Мэг”, а вторая для дакс. На ней — “Эмбер”. А та той, последней, для юван — “Рино”. И время начинать. Быстро, быстро! Насмешка Балласа превратилась для них в вечность. Ая била в стекло капсулы кулаками в латных перчатках, но оно не поддавалось. Одежда становилась липкой, от пота или спор, этого она не знала. Как только в камеру напротив царственно, будто в тронный зал, а не на смерть, вошла Мэгара, в ней не было страха. Она мягко улыбнулась любимой и та успокоилась, улыбаясь в ответ. Они могут забрать их свободу, их дом, их жизни, но никогда не смогут забрать их любовь.Ведь быть одному — это почти умереть: Стать кем-то иным где-то не там.