"ЧУДО"

Вэнь Чао Боль и жалость, наверное, все это мне чуждо, как и сострадание убили во мне эти чувства давным-давно. Спасибо, отцу за наглядный пример. Я видел, как он ни во что не ставил папу, как избивал при мне, показывая, как нужно властвовать на омеги. Ни разу в нашем доме не звучали слова любви. Отец всегда был жесток и властен, такой вот копией он воспитал меня. Сейчас стоя у окна, я смотрю вдаль и ничего не ощущаю, когда-то давным-давно во мне убили мою единственную любовь, а сейчас…. Я смотрю в никуда. Я подумываю в голове свой побег из этого заточения и строю план мести Вэй Ину. Но больше всего меня поразило то, что за время моего исчезновения на столь длительный срок меня не искал мой некогда любимый омега. Я, бывало, пропадал надолго, но не на такой длительный срок. — Все они шлюхи, — со злостью выплевываю слова, сжимая руки в кулаки. Робкий стук в дверь выводит меня из моих мыслей, я оборачиваюсь и смотрю на робкую медсестру. — Добрый день Господин Вэнь Чао, меня направила для того чтобы…. Но я не даю ей договорить и буквально в пару шагов оказываюсь рядом с ней. — Гггооосс…. — Тише…. — Я понимаю… — Уже почти шепотом говорит она, плотно прикрыв за собой дверь. — Здесь полно ушей. Мы говорили долго, обговаривая все до мелочей. Сегодня ночью я наконец-то окажусь на свободе. О, какие же эти сучки наивные существа, и ведь прав был мой отец, что они созданы для того, чтобы доставлять нам, Альфам удовольствия. Мы — альфы, созданы для того чтобы властвовать. Как же мало нужно этим омегам, я то давил на жалость от чего меня тошнило, ненавижу показывать свою слабость, то включал свой шарм, я порой бываю очень убедительным. Спустя долгих пятнадцать минут дверь за омегой закрывается, и я с облегчением выдыхаю и ложусь на кровать, улыбаюсь, а затем громко смеюсь. Мой смех раскатывается по больничной палате. Вэй Усянь Сквозь сон чувствую, как кто-то так пронзительно смотрит на меня. Открыв глаза, я замечаю рядом с собой не любимого Лань Чжаня, а медсестру с таким сладким запахом чайной розы. — Кто вы? — Робким голосом спрашиваю я, обращая внимание на то, что со мной нет рядом Лань Чжаня. — Я? Медбрат, меня направил к вам ваш лечащий врач, чтобы сделать вам укол. — Бррр… не люблю уколы, — ворчу я. — Ну, что вы не волнуйтесь, я сделаю так, что Вам не будет больно, у меня говорят легкая рука. — А сам улыбаюсь в своей голове, ты еще получишь маленькая сволочь. Течка значит скоро, ну ничего я ускорю ее тебе. Ибо, нечего обижать такого властного альфу. Я выполняю просьбу и поворачиваюсь своей попкой, и правду ставит данная омега уколы легко, почти не больно. — У Вас и правда, легкая рука, я почти ничего не почувствовал. — Ну, вот видите, а Вы боялись. От укола Вам может немного стать жарко, не волнуйтесь, такое бывает… — Что-то как-то мне…. — почему так все плывет перед глазами? — Правда желание подкатывает…. Я ощущаю горячее дыхание на своей шее. И нежный поцелуй. — Вэй Ин ты так вкусно и сладко пахнешь лотосом…. — Что вы себе позволяете… — я чувствую, как заплетается мой язык. — Вый Ин… я хочу тебе передать привет от твоего мужа Вэнь Чао, жаль, что ты не запомнишь то, как я выгляжу…. После этих слов омеги я уплываю… Дикое возбуждение и желание горячей волной на меня нахлынывает. Слова, сказанные о моем муже, вызвали во мне волну страха, но следом пришла волна дикого и удовольствия. Я не замечаю, как закрывается за ним дверь, да и мне было все равно, мне хотелось только одного…. Я не выдерживаю и, откинув одеяло, запускаю руку под ночную сорочку и начинаю дрочить, как сумасшедший. Мне было так больно и так хорошо я, не помня себя, кончаю и тут же вырубаюсь. Лань Чжань Не помню, как у меня хватило сил, и я дошел до нашей палаты. Наверное, адреналин в крови сделал свое дело, и как только я вошел и закрыл за собой дверь, в палату на меня навалилась дикая усталость и боль. Кое-как я допрыгал до кровати и, плюхнувшись на нее, я сгреб в свои объятия Вэй Усяня. Я обнимал видимо так крепко, что разбудил любимого. Он завозился, обняв меня, прижался ко мне всем своим хрупким и израненным телом. Смотрю, он немного морщит свой носик, а я как дурак любуюсь им, и вновь сильнее притягиваю его к себе. — Ты рядом…. — Вздох облегчения. — Я рядом, — выдыхаю и вдыхаю такой любимый аромат нежного лотоса. Дышу им и ещё не осознаю того, что запах лотоса стал более густым и насыщенным. Вжимаюсь в него, а он своими маленькими и цепкими пальчиками сильнее хватает меня за футболку. Вэй Усянь зарывается своим носиком в изгиб моей шеи. — Хочууу… — слышу я голос. — Люблю… Я дышу. Чувствую, как его пробивает дрожь. — Вэй Усянь, я рядом не бойся. — Лааань… Чжааань… мне так… — но он не прерывается и в один миг впивается в мои губы. Я ловлю его губы и отвечаю на его поцелуй такой неожиданный и желанный. Горячие, влажные поцелуи. Вэй Усянь уже полностью улегся на меня и продолжает целовать мои губы, врываясь в мой рот своим проворливым язычком. Я пытаюсь немного отстраниться, понимая, что что-то здесь не так. Что произошло за эти полчаса пока меня не было? Горячий, страстный мой омега с новым напором и силой целует меня, а мои руки прижимает его к себе, забираясь под больничную одежду, гладя горячее и потное тело от нахлынувшего желания. Я ощущаю, как Вэй Усянь трется о мой пах своим возбуждением. Мелкая зараза я ведь не железный. И именно в этот момент я пытаюсь держать себя в руках, но этот желанный и обожаемый мой омега своими, маленькими пальчиками касается моего члена. — Хочу тебя, мой альфа, мой любимый. — Шепчет мне Вэй Усянь на ушко, обдавая таким возбужденным голосом, что я срываюсь. — Ты сам напросился… — Почти не дыша говорю я, и одним резким рывком переворачиваю его на спину и теперь я нависаю над ним. Смотрю на него и тону в омуте его чёрных глаз, с таким неописуемым искрящимся блеском. Только он так может смотреть прямо в душу, проникая без слов. Насыщенный запах лотоса ударяет мне в нос, и я, убрав с его лица волосы, покрываю поцелуями столь желанное тело. — Мой! — Твой! Горячие поцелуи обжигают кожу, я срываюсь, но действую, нежно обходя раны и ссадины не причиняя боли любимой омеги. Проникаю пальчиками под резинку спортивных штанов и, чувствуя желанную влажность, когда мои пальчики касаются его дырочки. Цзян Чэн «…Я смотрю в темноту. Я так поздно все осознал, как же мне теперь жить? Я столько боли принёс самому близкому мне человеку. Смотрю в глаза своему страху. Тишина, только иногда слышу, как воет где-то вдалеке какой-то зверь. — Прости меня А-Сянь… Я не обращаю на дождь, холод, ветер, на боль от ударов. У меня болит душа. И срываюсь на крик. — Ааааааа! Я хочу умереть, — тихо шепчу я. Неожиданно для меня в мою шею пронзает острая боль, и я погружаюсь в темноту, думая про себя ну вот и моя смерть пришла…» И я вскакиваю с кровати в холодном поту. В тот день, черном лесу, я заново родился и вспомнил все, что натворил с Вэй Ином и осознал то, что никогда он не сможет меня простить, ведь я, если бы был на его месте, никогда не простил. Я бы вычеркнул этого человека навсегда из своей жизни. Но Вэй Ин, каждый раз просил у меня помощи, и я каждый раз убивал его. Как все слишком поздно я понимаю весь причинённый ему ужас. Израненный и избитый омега таким я его оставил в палате, таким он стал из-за меня и теперь я не знаю, сможет ли он выжить после этого.