***
Блестящая поляна, как из детских сказок предстала перед глазами. Утренняя роса ещё не сошла со всех растений. Постепенно расцветают одуванчики. Вся природа оживает ото сна. Жёлтый капюшон слетает с головы девчушки, оголяя её заметно выделяющиеся худощавые ключицы. Будто под тонким слоем была только одна кость. Ничего больше. Чёлка черного оттенка с переливом на коричневый прикрывала глубокие, тёмно- синие глаза. Длинный плащ покрывал хрупкие колени и часть голени. Нелепые рукава свисали чуть ли не до зелёного природного покрывала. Босые ноги явно скоро замёрзнут- это не важно. Главное такая утренняя редкостная здесь красота. Зато будут ощущения и воспоминания. Имя этой маленькой красавице- Шестая. Так зовут ее в деревне. Откуда именно пошло это имя- никто не знает. Некоторые поговаривают что в семье она шестой ребенок. А кто-то шептал она воцарение шестого греха- Чревоугодие. Третьи называли ее шестым человеком, заключившим сделку с демоном. Впрочем не нам решать- все ее гнобили, за те или иные прозвища от старых бабушек. Ровесники и ровесницы оказались теми ещё сплетниками. Распускали такую чепуху, что все верили. Начиная от обыденных действий заканчивая... Ими же? Мол, какая-то босота скажет: "Вы знали что ведьмы бывают не только с рыжими волосами? Знали что у ведьм есть челки? А знаете для чего? А чтобы скрывать свои три глаза!" Про демона разговаривали в пустую, а тут про случайную девчонку целый скандал могли устроить. Демон-то этот стал здесь местной байкой, но а вдруг реальность? Все в деревушке боялись этого существа, боялись что может осерчать на нежданных гостей его территорий. Только из-за этого. Поэтому в лес не совались. Но не Шестая- она верила что его не существует. Ну или если он есть, то как минимум не злой. И она считала, что может подружиться с ним. В крайнем случае поймает и приведет его в свою деревню. Вот тогда все будут удивляться. Растеливает себе клетчатый красный плед, садится по- турецки. Её глаза за пеленой собственной челки выискивают хотя бы один намек на что либо живое. Хотя бы один шорох или сутулую тень в мраке столетних деревьев. Но нет, пусто. И тихо. - Хэй ты! Я буду сидеть и ждать, пока ты не выйдешь. Я знаю что ты здесь.- крикнула отчаянно девочка, доставшая самодельный каменный ножик из кулька. Где-то с правой стороны, откуда виднелась только зелень промелькнуло всего-то на секунду что-то огромное. Передвигалось оно достаточно быстро. Сердце забилось от предвкушения нападения или же встречи. Разницы же нет? Во всяком случае это произойдет, хоть упоминай это в разных словах. Храп и грозный рокот доносился откуда-то спереди. Оно явно готовилось напасть. Ну и пусть, Шестая всегда готова. Так ведь?... - Покажись! Ну же! Боишься?! - Дитя, я не боюсь, но ты не испугаешься? Коль спугну я тебя, ты ж сбежишь? - прозвучал звериное рычание, как гроза средь белого дня. Встала и подошла к месту, откуда звучали звуки. Тянет ладонь к темному силуэту, на что получает мертвенную тишину. А потом выходит оно, вальяжно и медленно выдвигаясь сквозь смоль. С пакетом на голове, под два метра ростом, с четырьмя лапами. Когтистые алые лапы взмывали в воздух и будто бы царапали прозрачный хрупкий воздух. А голова под пакетом хлеба склонилась по- птичьи в бок; смотрел горящими голубыми глазами через прорези. На пальто и всем одеянии оставались кровавые ошмётки. Он дышал, хрипло, отрывисто, утробно. Рычал. Утробно, словно лесное отродье. Волк наравне с медведем вместе. Чувствовался оскал, хищный. С рядами зубчиков. А ещё бешеные огни, выглядывающие из под его "прикрытия". От него пахло гнилью, лесом и свежими ягодами. А может даже и приятным, идеально прожаренным стейком, с таким же тонким количеством специй. Именно то мясо, которое готовила мама на рождество. От этого неприятно заныл желудок, от такой лживой недосягаемой сладости. - Ты голодна. Хочешь со мной пойти? Недоверчиво сощурила глаза, медленно с ног до головы осматривая хозяина этих мест. Он что-то прорычал невнятно, а после... Протянул руку. Правую верхнюю, более чистую. Принимает "приглашение", положив свою маленькую ладошку поверх шершавой огромной и чуть покрытой шерстью лапы.***
Выходят из чащобы. Речка, протекавшей достаточно далеко от дома "Шестерки", поприветствовала радостным журчанием. На склоне искрился водопад, безмерно стекающий в маленькое озерцо. Вдалеке слышались щебетание птичек разных "сортов"- от Малиновок до Синичек. Это точно не сон или сказка? Существо прямо в своих "лохмотьях", погрузилось под воду и пропало в водной голубизне. Замешательство Шестой было вполне оправданным- кто он и как его зовут? Является ли он всё таки демоном? Или же это очередное создание воображения, разыгравшееся не на шутку и сейчас она наверняка лежит где-то на дороге, посреди проливного дождя. Тело бы саднило после пронзающих насмешливых взглядов и ощущений кулаков на своем теле. А дождь бы просто смывал её детские слёзы и крики, скрывал бы все жестокие преступления. Родители бы лишили и ужина и завтрака. Впрочем все бы снова пошло по бескрайнему кругу цикла её***
И правду здесь было хорошо. Только ли это из-за существа или просто сердце хотелось здесь оставаться? И Шестая взвесила всё: а кто ее ждёт дома, в семье? Можно ли это назвать домом? Можно ли вообще тех людей считать своей семьёй за все их поступки? А разве кто-то по ней скучает? Кто-то ищет её? Нет? Ничего не осталось. Осталась только душная тоска. И воспоминания о чудесном дне с Моно. С монстром, демоном, не важно кто он. Он ей рад, а этого достаточно. У нее никогда не было тех, кто любит ее. Не было тех людей под словом "семья". Ни-ко-го... С новоприобретенным другом они разошлись на горизонте леса и цивилизации, если её можно было так назвать. Под закат, под вид юношеского лица перед ликом. И она готов прижимать вечно его к себе, лишь бы он не пропадал. Его последние слова были таковыми: "Если тебя кто-то обидит. Если кто-то попробует сломать тебя, посвисти в этот свисток. И я тебе помогу." А потом его голубые глаза сверкнули в солнечных лучах, на лице расцвела улыбка которую она запомнила навсегда. И чужие губы на щеке алой тоже навсегда остались отпечатком. Как хлесткая пощёчина, которую она готова каждый раз принимать, лишь бы остались бабочки в её животе при виде этого существа, которого она полюбила. Которого она никогда не позовет, которого будет ждать сама. Она ни за что не позовёт, когда ей будет плохо. Ни за что, она сильна и если она не испугалась его, значит она и выдержит все агонии, и встретиться с ним уж точно не в этом мире. Не на этой земле...