Hurra die welt geht unter.

— Дамы и Господа, мы все умрем, — на лице его была легкая улыбка, она застыла, неуловимая и спокойная. Воздух сотрясали взрывы, крики и плач, пахло пылью и сыростью. Толпы потных испуганных людей, толпящихся, жмущихся друг к другу, наполняли пространство бункера. Низкие сводчатые потолки теснили людей к полу. Красивый парень в плаще и с растрепанными темными волосами стоял на возвышении и осматривал своими пронзительно-синими глазами собравшийся народ. — Что ты такое несешь? — два изумрудных глаза уставились из толпы. Они встретились взглядами и закружились в сине-зеленом круговороте. Темная еловая зелень глаз и глубокая океанская синь, смешиваясь, превратились в единое целое. Небрежная улыбка и раздраженно выгнутая дуга искусанных в кровь губ. Тьма растрепанных вихров и рожь коротких волос. Они соединились, погрузились друг в друга, но лишь на мгновение. — Этому миру конец, разве вы не слышали? — тихий, низкий бас и спокойствие, граничащее с радостью. От этого взгляда, голоса, хрипящего и низкого, от сини глаз бросает в дрожь. Воцарившуюся было тишину нарушает шепот. Парень в плаще спускается со своего постамента. И каждый шаг его раздается гулом, как маленький взрыв, подобный тем, что раздирают сейчас землю на кусочки, опустошая, убивая, выковыривая ее органы, раздирая их на части. Еловая зелень подплывает, смотрит серьезно и совсем чуточку напугано, хмурится: — Чему ты радуешься? Синь блещет весельем, мерцает бликами солнца на чистой соленой воде. — Ну как же? Этому чертовому миру конец. Этот прыщ лопнул, разлетаясь ядерными каплями взрывов по земле. Слишком долго жил этот нарыв в виде человечества. Теперь мы сможем начать все сначала, построить новый мир прекрасный и безукоризненно чистый. Только представь, мы сможем построить рай на земле. Зелень злобно дрожит листьями, хватая синь за грудки и прижимая к стене. А сини хоть бы что. Гремят, вопя, гудя, взрывы где-то очень высоко, на земле, покрытой пеплом уничтоженного мира. Земля мертва, все живое уничтожено, кроме кучки людей в ядерном бункере под землей, наполненном красками двух людей. А парень в плаще кричит своим безумным голосом. — Ура, этому миру конец! И синь блекнет за тонким слоем тумана сумасшествия. Ничего не остается кроме как ударить несчастного в скулу да встряхнуть. — Ты в своем уме? — вопит зелень, темнея сразу на несколько тонов. А глаза парня в плаще, кажется, совсем потеряли свой цвет под пеленой безумия. Он притягивает зелень, впивается в его искусанные губы. И зелень и сам заражается безумием. Они превратились в один ураган, действительно стало плевать на скорую смерть, на уничтожение мира. Захотелось бегать, орать, что мир подыхает как поганая крыса, скрючившись под гнетом своего же детища и от своей же отвратительной самодовольной уверенности. Черт, а этому миру и правда конец.