Котик

В мире люди и их питомцы были поделены на две группы – последние были похожи на первых, но имели характерные признаки животных. Питомцы являлись неотъемлемой частью социума: кто-то мог приобрести себе домашнего любимца, как друга, а кто-то считал их полноценными членами семьи – с особями, что были обучены человеческой речи, нередко заключали браки. Самые разумные представители животной расы воспитывались в специальных центрах и стоили больших денег – их могли позволить себе только очень состоятельные люди. В свои двадцать семь лет Кибутсуджи Музан – бизнесмен, один из богатейших людей Японии, был одиноким холостяком, женатым на своей работе. Многие дамы из высшего света пытались привлечь его внимание и удачно выйти замуж, но с такими отношения у него длились не больше месяца – ни одна из них так и не дождалась заветного колечка. Со временем мужчина и сам начал задумываться о браке, да вот только для сего действа не было ни одной подходящей кандидатуры, что соответствовала бы его высоким требованиям: с серыми мышками было слишком скучно, а со стервами разговор был короткий – такие в его постели никогда не задерживались. Его брат-близнец, Кагая, устроил свою личную жизнь намного лучше – давным-давно обручился с девушкой-питомцем и стал отцом трёх чудных деток. Он был крайне обеспокоен, что с такими запросами и непростым характером Музан никогда не найдёт себе спутницу жизни и решил помочь ему, начав с малого – на Новый год подарил питомца из одного из своих специализированных центров, что мог бы скрасить его пустой пентхаус своим присутствием. Вручив сей презент крайне недовольному брату, Кагая уверял Музана в том, что новый сожитель поможет ему подготовиться к семейной жизни – стать более чутким, внимательным и заботливым, на что Кибутсуджи скептично отвечал, что никогда не был лишён этих качеств, просто не все заслуживали хорошего к себе отношения. Его препирательства и угрозы вышвырнуть неудачный «подарок» на улицу в холодную зимнюю ночь были успешно проигнорированы – брат-близнец только пожелал ему побольше терпения, счастья в новом году, передал поздравления от всей семьи и завершил вызов. Под звуки монотонных гудков Музан тяжело вздохнул, отнял телефон от уха и окинул первого в жизни питомца придирчивым взглядом – им оказался взрослый парень почти одного с ним роста, лет двадцати на вид, с длинными, завязанными в хвост иссиня-чёрными волосами и глубокими, как океан, глазами с узкими зрачками. Из пышной, растрёпанной шевелюры торчали пушистые уши, за спиной извивался мохнатый хвост. Блеск – на Новый год святоша-Кагая решил подарить ему, конченному карьеристу, питомца-кота! Как ещё этот идиот не додумался перевязать его красной ленточкой? Вместо этого на парне был целомудренный смокинг, без бабочки или галстука, с расстёгнутой на верхние пуговицы рубашкой. После короткого знакомства Музан узнал, что его «подарок» звали Томиока Гию и задался одним единственным вопросом: «И что мне теперь с тобой делать?» С трудом подавив бушующий в душе гнев – а вместе с ним и желание тотчас отправить парня обратно в питомник, – Кибутсуджи велел ему пройти к столу. Мужчине понравилось, что Гию оказался очень послушным и тихим, молча выполнял все его требования: после того, как назвал своё имя, питомец больше не сказал ни слова, и не потому что был запуганным – он просто не видел в этом необходимости. Перекусив рыбой и парой закусок, Томиока выпил вместе с хозяином бокал бургундского вина, а затем с его позволения решил осмотреться в новом доме. Особенно его внимание привлекла высокая ёлка, что своей макушкой едва не касалась потолка, украшенная блестящими игрушками и разноцветными гирляндами. Даже в полумраке Музан заметил, как при виде всего этого роскошества заблестели синие глаза, но тогда не придал этому большого значения. Ночь прошла спокойно – выделив питомцу отдельную комнату, Кибутсуджи удалился к себе в спальню и заснул, как только голова коснулась подушки, – а наутро искусственное дерево семейства сосновых валялось на полу вместе со всеми побитыми игрушками и в центре всего этого домашнего апокалипсиса сидел запутавшийся в гирляндах Гию. Под испепеляющим взглядом разгневанного хозяина, он честно сказал, что никогда ещё не видел такой красивой ёлки и столько стеклянных игрушек: не удержался, чтобы не поиграть со всем этим. Тогда-то Музан и понял, что их сожительство будет очень «весёлым» и повторно обматерил в мыслях братца-альтруиста. Благо, горничная пришла в тот же день и быстро всё убрала; побитые игрушки заменили на новые, а Гию он купил ошейник и поводок, которым отныне привязывал его на ночь к своей кровати во избежание новых неприятных случаев. На его удивление, провинившийся питомец смиренно подчинился. Точнее, ему было абсолютно всё равно, где спать – он мог делать это регулярно и в любом месте: когда Музан уходил на работу, Гию спал, и когда приходил с работы, он тоже спал. Изначально Кибутсуджи думал, что его присутствие будет раздражать, что, как и все питомцы, Томиока постоянно будет требовать к себе внимания, но всё вышло совсем иначе – кот был тише воды, ниже травы, абсолютно не напрягал его и это радовало. За всю зиму ни разу не было неожиданных казусов, и Музан волей-неволей подумал, что вполне смог бы примириться с вторжением в свою личную жизнь какого-то малознакомого парня-питомца. Но с приближением весны поведение Томиоки внезапно изменилось – он стал очень беспокойным и агрессивным: начал рваться на улицу, не давал ему спать по ночам, даже кусал и царапал его пару раз, когда был особенно не в настроении. В такие моменты Музан думал, что его как подменили, и сам себе поражался, почему терпел такое отвратительное поведение своего всегда послушного питомца. Он был уверен, что это пройдёт и они вернутся к прежней размеренной жизни, но шли дни, недели и ничего не менялось – всё становилось только хуже и хуже. Некогда незаметный и тихий Гию вдруг начал липнуть к нему, мельтешить перед глазами, обнюхивать: уткнувшись носом ему в шею, пока он работал за компьютером, мог сидеть так часами, тихо мурча. Однажды даже не постеснялся зайти к нему в кабинет голышом, отчего у Кибутсуджи и вовсе пропал дар речи – заботливый питомец поинтересовался, не был ли он голоден, принёс на подносе чай с десертами, а он, не привыкший видеть его в таком виде, не мог вымолвить ни слова. Музану понадобилось несколько минут, прежде чем прийти в себя и приказать ему одеться. И даже этот приказ прозвучал недостаточно убедительно, поэтому Гию пришлось выгонять силой, после очень долго обдумывая происходящее – он всё не мог выбросить из головы то, что увидел. Питомец у него был прекрасного спортивного телосложения, подтянутый, стройный, в меру накаченный, а он никогда ещё не смотрел на представителей своего пола, как на сексуальный объект. Списав всё на переутомление, отсутствие регулярной половой жизни и эффект неожиданности, Кибутсуджи быстро успокоился и вернулся к работе. После того случая он стал внимательно наблюдать за Томиокой, чтобы тот ещё чего не удумал. В конце концов, не выдержал и спросил у братца-близнеца, чем была вызвана такая резкая перемена в его поведении, на что получил ответ, что у котика наступил мартовский – брачный – период. – Ты смеёшься надо мной? – угрожающе прошипел Кибутсуджи. – Никаких шуток. Гию уже давно достиг половой зрелости и сейчас, как у любого здорового кота, у него наступил период размножения. Теперь успокоить его можно только двумя способами: либо с помощью лекарств, либо естественным путём. Решать тебе. – Чёртов придурок! – отключив вызов, Музан смачно ругнулся, откинулся на спинку кожаного кресла и рассерженно зарылся пальцами в волосы. Чёртов Убуяшики! Только этого ещё не хватало! И как ему теперь успокоить взбешённого кота? Найти ему самку? Как эти питомцы вообще справлялись с такими проблемами? «Может быть, поможет кошачья мята? – он вспомнил, как однажды проверил её действие на Гию – скучно было постоянно видеть его спокойным, – как тот резко оживился и начал странно себя вести и отмёл этот вариант. Тогда это было забавно, но сейчас проблема посерьёзнее. – Хотя вряд ли, он от неё только ещё больше возбудится. Нужно придумать что-то другое». Его размышления прервал деликатный стук в дверь. После разрешения войти на пороге показался кот-питомец – Гию был одет в джинсы с отверстием для хвоста и футболку, и Музан понял, что он хотел предложить ему прогуляться. С недавних пор они часто выходили в парк, где хозяева гуляли со своими питомцами – там он наблюдал за тем, как вели себя представители двух групп, набирался опыта в общении с домашними любимцами, а Гию чувствовал себя в своей среде и мог поспать на природе. Но безопасно ли было отправляться с ним на прогулку, когда он был в таком состоянии? – Музан, мы пойдём на улицу? – голос Томиоки прозвучал спокойно. Его нетерпение выдавал только вьющийся за спиной хвост. На его шее красовался дорогой кожаный ошейник, а в руках был поводок. – Пойдём ненадолго. Только сначала кое-что сделаем, – Кибутсуджи жестом подозвал его к себе и достал из верхнего ящика стола лекарство. Он велел Гию открыть рот и капнул немного средства ему на язык. Удовлетворённо хмыкнул, когда питомец недовольно скривился, проглотив горькое лекарство и сразу же успокоился. Злоупотреблять этой штукой было небезопасно, но если котик хотел прогуляться пусть терпит: не хватало ещё, чтобы он начал кидаться на всех вокруг. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, Музану было бы неприятно видеть своего питомца в компании кого-то другого. Он только его кот, вот пусть к нему и ластится. – Как ощущения? – Горько, – тихо пожаловался Гию, высунув язык. Он передал поводок улыбающемуся хозяину и стал ждать. После того, как Музан выключил компьютер, они вместе вышли из кабинета и направились в коридор. Всё это время хозяин не спускал глаз со своего питомца, наблюдая за его поведением: правда ли успокоился? Томиока вновь стал послушным и тихим, каким он был всегда, но надолго ли? – У тебя больше нет желания сношаться со всеми? – спросил мужчина полунасмешливо, держа в руке поводок, пока парень надевал кроссовки. Гию взглянул на него исподлобья взглядом нашкодившего кота и этим ещё больше повеселил своего хозяина. Когда он выпрямился, Музан дёрнул поводок на себя, заставляя питомца подойти ближе. С его лица не сходила довольная улыбка, а Гию, наоборот, выглядел немного виноватым. – Прости. Сейчас я плохо контролирую свои действия-... – Не нужно извиняться за свои естественные потребности, – приблизившись, вкрадчиво прошептал Кибутсуджи ему в губы. Он увидел в глазах напротив блеск интереса и коварно улыбнулся. Схватил его за скулы и дополнил ещё тише: – Но, помни, что ты можешь показывать свои желания только мне. Ты можешь желать только меня, никого другого. Музан мог поклясться, что после этих слов у питомца в горле пересохло – котик шумно сглотнул, быстро облизнул губы. Гию смотрел на его шею, как заворожённый, и, наклонившись, тихо спросил: – Можно? – Не можешь справиться с инстинктами даже после принятия лекарства? – словно дьявол-искуситель, Музан поощрял его пороки и, положив руку на затылок, заставил наклониться ещё ниже – клыки едва касались его аристократично белой кожи. Он чувствовал, как питомец пытался сдерживаться из последних сил и хотел избавить его от этих ненужных страданий. – Кусай. Я разрешаю. Как бы ни был силён соблазн, Гию никогда не позволял себе кусать его до крови – лишь прикусывал кожу, оставляя метки от зубов. В этот раз он сделал также, только задержался в таком положении дольше, чем обычно, борясь с желанием прокусить хозяину шею до крови, вцепиться в неё клыками, как в сочное мясо. Музан тихо посмеялся, когда ему не удалось сделать это, заставил питомца отстраниться и одарил его насмешливым взглядом. Он знал, что когда-нибудь котик не сможет справиться со своими чувствами и снесёт все внутренние барьеры. И произойдёт это очень скоро: Гию уже был на пределе, едва сдерживал себя. – Хочешь больше? – видя его смятение, мужчина откровенно забавлялся. Они мгновенно поменялись местами – теперь Гию был прижат к стене его сильным телом и губы Музана едва касались его шеи. Кибутсуджи был намного настойчивее и напирал сильнее. Щекоча носом шею, он дразнил его, не торопясь переходить к самому главному, и наслаждался тем, как питомец замер в его руках: Гию почти не дышал; его глаза были широко раскрыты, сзади беспокойно мельтешил хвост. Если бы не лекарство, он бы точно не сдержался и набросился на своего хозяина, как голодный лев на добычу. Скрипнув клыками, Томиока зажмурился от боли, когда Музан прокусил ему шею до крови, а потом отстранился, пошло облизывая губы. Не дав ему прийти в себя, властно дёрнул за поводок, надел чёрные солнцезащитные очки и вышел вместе с ним из квартиры. Сев в машину, они не обмолвились ни словом – питомец и хозяин не общались ни по дороге, ни в самом парке. Дойдя до места назначения, где люди выгуливали своих домашних любимцев, они расположились, как им было удобно: Гию прилёг на зелёный газон, греясь на солнышке и собираясь вздремнуть – погода была чудесная, – а Музан сел на лавочку неподалёку, пристально наблюдая за другими парочками. Пусть они с Гию жили вместе несколько месяцев и он уже успел более-менее изучить его, ему всё же было интересно понаблюдать за отношениями других хозяев и их питомцев. Народу в выходной день было много, но особенно его внимание привлекла странная парочка – хозяин бросал летающий диск, а питомец радостно бегал за ним, не давая ему коснуться земли. Жизнерадостный человек с густыми бровями обладал пышной светлой шевелюрой, а его домашний любимец мало чем отличался от обычной дворняжки. Каждый раз, когда хозяин бросал диск, его глаза сияли от счастья. – Кё-чан, я поймал! – радостно крикнул он, держа в зубах летающую тарелку. – Молодец, Аказа! Умница! – когда он подбежал к хозяину, тот широко улыбнулся и ласково погладил его голове. Пёс радостно махал хвостом и, подпрыгивая на месте, просил его играть ещё и ещё. – Хорошо, давай ещё раз. Лови! – Ловлю! – как только питомец ринулся за диском, он вдруг перестал походить на обычную глупую дворняжку – летал по поляне со скоростью света, как настоящий бойцовский пёс, и также быстро принёс хозяину свою добычу. – Я поймал, Кёджуро! – Отлично, ни разу не упустил! Ты заслужил угощение, – хозяин протянул питомцу мягкую дынную булочку, в которую любимец моментально вцепился и через пару секунд от неё не осталось и следа – всё слопал. Такая прыткость вызвала у Кёджуро весёлый смех и он повторно погладил пёсика по волосам, приговаривая: – Хороший мальчик! «Больше похвалы», – подытожил Музан из всего увиденного и, поднявшись с лавочки, приблизился к своему спящему коту. Гию удивлённо распахнул глаза, когда он склонился над ним и погладил его по голове, тихо сказав: – Хороший мальчик. А потом невозмутимо ушёл, вернувшись на свой наблюдательный пункт. Томиока ещё несколько минут пытался понять, что это было, но потом расслабился – списал всё на странности хозяина и продолжил спать. Пока он дремал, в парке появилась странная персона – в окружении толпы поклонниц шёл высокий лис с блестящей пушистой шёрсткой, роскошными длинными волосами и таким же хвостом. Прикрывая лицо веером, он слушал восхищённый лепет и вежливо улыбался своим фанаткам. Эта улыбка показалась Музану очень неестественной, словно приклеенной к лицу – в ней не было и капли искренности. – Доума-кун, ты такой красивый! Просто загляденье! – Доума-кун, ты свободен сегодня вечером? Сходишь со мной на свидание?! – Доума-кун, я хочу за тебя замуж! Кья, хочу от тебя детей! «О, Будда, что за курятник?» – не прошло и секунды, как Музана стали раздражать эти пищащие особы-питомцы – их раболепие по отношению к хитрому лису было воистину отвратительно. Неужели он являлся их хозяином? Ответ на этот вопрос он получил довольно скоро – как только в поле зрения лиса появилась невысокая хрупкая девушка, с заколкой в виде бабочки. Она улыбалась ему точно так же, как и он своим раздражающим поклонницам, молча подозвала к себе рукой и, вмиг забыв о глупых курицах, некий Доума, счастливый, как ребёнок, побежал к ней на всех парах, широко раскрыв руки для объятий. От наигранной сдержанности не осталось и следа – его взгляд был таким же сияющим, как у того дворняги на площадке. – Шинобу-чан! – приговаривая, как был рад видеть её, лис нежно обнял свою хозяйку – девушку, что была меньше его раза в два – и любовно обвил её пушистым хвостом. От этой картины где-то звонко упали челюсти, разбились чьи-то сердца – это поклонницы Доумы пожинали плоды своей наивности и глупости. А что они думали? Если бы у него никого не было, он бы отвечал на их флирт. И всё же... К чему тогда было это представление? Почему питомец разгуливал без хозяйки? – Я тебя уже заждался, моя госпожа. – Вижу, ты не скучал без меня, – Шинобу с намёком взглянула на его поклонниц холодным взглядом, тем не менее, губы её всё также украшала улыбка. – Хотел, чтобы я приревновала тебя к этим дамочкам? Совсем от рук отбился. Пора бы снова посадить тебя на цепь, чтобы и шагу без меня не смог сделать. «Кицунэ недоделанный, – подумал Музан с недовольством. – Какой непослушный, своевольный питомец. Пошутить он решил, понимаешь ли. Да если бы Гию пришло в голову так «пошутить» и устроить мне подобную сцену ревности... – он перевёл взгляд на своего мирно спящего кота, – кто-то бы не выжил... И не факт, что этим кем-то был бы именно мой питомец». Ему было интересно посмотреть, чем же закончится эта ситуация, но дальше не было ничего сверхъестественного – неудачные фанатки сбежали в соплях и слезах, а парочка уединилась на зелёном газоне. В руках огромного лиса девушка казалась ещё более хрупкой, но теперь-то Музан знал, что её внешность была обманчива – за милой улыбкой скрывалась садистка, что была хозяйкой довольно любвеобильного парня и держала его в ежовых рукавицах. – Признайся, ты меня приревновала, поэтому и одарила этих девчонок таким взглядом, что они сразу же сбежали, сверкая пятками, – наедине со своей любимой Доума вёл себя совсем по-другому: улыбка была едва заметной, естественной, а голос – спокойным и вкрадчивым, пробирающим до костей. Он смотрел ей в глаза, не моргая, как и она ему. – Ничуть, – Шинобу и не думала поддаваться ему и признаться в том, что в ней действительно проснулась собственница. Со стороны эта парочка двух пугающих упрямцев выглядела забавно. Музан даже не удивился, когда они одновременно потянулись друг к другу за поцелуем. Не обращая ни на кого внимания, Доума уложил свою хозяйку на лопатки, завлекая её в страстный поцелуй, и она не стала противиться ему. Но всё же после этого Шинобу заставила его быстро прекратить их игрища, напомнив, что они были в людном месте. «Больше страсти и властности», – Музан хитро улыбнулся своим мыслям – вот это было ему близко – и вновь направился к своему питомцу, но на сей раз передвигался тише, чтобы застать его врасплох. Спящий Гию не сразу почувствовал угрозу. Он спокойно нежился на солнышке, когда на него вдруг упала чья-то тень, а затем кто-то резко схватил его за футболку и силой заставил подняться. Раскрыв глаза, Томиока так и обомлел, когда увидел напротив лицо своего хозяина. Раздвинув губы языком, Музан сразу же завлёк его в глубокий, интимный поцелуй, забирая весь кислород. Он смотрел на него пристально, чтобы запомнить каждую эмоцию, чтобы видеть румянец, украсивший его щёки. Кибутсуджи вдволь насладился им и отпустил, позволяя перевести дух. Гию был шокирован его поведением – смотрел на него широко распахнутыми синими глазами, как на привидение, прикрывая рукой влажные губы, и не мог сказать ни слова. – В чём дело? – настороженно спросил Музан. Его котик отреагировал слишком бурно – на укусы реакция была спокойнее. Неужто?.. – Это был мой первый поцелуй, – тихо прошептал питомец, смущённо поджимая ушки. – А ты думал, что твой первый поцелуй состоится не с твоим хозяином? – довольно хмыкнув, Музан повторно притянул его к себе за футболку и поцеловал в губы, закрепляя результат. Но в этот раз Гию пытался отвечать ему: приловчившись, наклонил голову, запустив пальцы в короткие вьющиеся волосы, также юрко исследуя языком его рот, пересчитывая ровный ряд зубов, а затем играясь с его. Это был одновременно нежный и неудержимый, страстный танец, во время которого они напрочь потеряли счёт времени – остановились только чтобы не задохнуться. Глядя своему котику в глаза, Музан с нежностью сказал: «Хороший мальчик» и подал ему руку, помогая подняться. Они поняли друг друга без слов и быстро вернулись к машине, не зная, что в это же время за ними украдкой наблюдали Доума и Шинобу, тихо шушукаясь между собой, а Кёджуро и Аказа наконец-то закончили свою тренировку. Счастливый питомец с разбегу набросился на своего хозяина, облизывая его щёки, а тот весело смеялся и просил его быть спокойнее.

* * *

Музан давал Гию лекарство, зная, что оно не смогло бы полностью притупить его инстинкты, поэтому нисколько не удивился, когда питомец утратил над собой контроль. Едва они ввалились в квартиру, Томиока пригвоздил его к двери, даже не дав возможности снять обувь, и начал яростно срывать с него одежду. На пол посыпались пуговицы дорогого дизайнерского пиджака, что стоил целое состояние – он вмиг превратился в обычную тряпку, которую рывком стянули с плеч, едва не порвав, задыхаясь от желания. Синие глаза с кошачьим зрачком с жадностью изучали открывшийся им вид на твёрдый рельеф мышц. Недолго думая, Гию прижался к его торсу губами, осыпая поцелуями, обдавая влажную кожу жаром своего дыхания, одновременно расстёгивая ремень на брюках. Музан смотрел на нетерпеливого питомца, который целовал и облизывал его тело, словно мороженое, с затаённой нежностью, зарываясь пальцами в иссиня-чёрные волосы. Они оба тяжело дышали от накатившего на них волной возбуждения – его невозможно было терпеть, хотелось выплеснуть всё, без остатка. Держа питомца за волосы, Кибутсуджи не позволял ему отстраниться, ни на миг. Целуя тазовые косточки, Гию шумно втянул воздух носом и мучительно застонал сквозь зубы – почувствовал запах его эрекции. Он расстегнул ширинку, приспустил его брюки с закрытыми глазами, и, неуверенно касаясь области паха влажными губами, ненадолго замер, наслаждаясь пленящим сознание ароматом. Наблюдая за каждым его действием – как он робко, неумело взял его член и начал посасывать головку, проводя рукой по стволу вверх-вниз, Музан шумно выдохнул и откинул голову назад. Он чувствовал, как с каждой секундой его фаллос становился всё крепче и больше, и не отказал себе в удовольствии немного ускорить процесс – дёрнул Томиоку за волосы, заставляя вобрать глубже, до самой глотки, и начал не спеша толкаться ему в рот, рвано постанывая от удовольствия. Мышцы окаменели от напряжения, по лицу прокатилась испарина. Его руки сжимали затылок Гию всё сильнее и сильнее, указывая правильный темп. Совсем скоро и он потерял над собой контроль, грубо вдалбливая ему в рот эрегированный член чуть ли не до самого основания, не замечая, что парень начал задыхаться от этого, что на глазах его выступили слёзы. Музан ненадолго позволил страсти полностью поглотить себя, каждую частичку своего тела. Закрыв глаза, он обращался к своему питомцу, словно в бреду: – Хороший... Хороший мальчик... Чувствуя, что готов был вот-вот кончить, Кибутсуджи силой дёрнул Гию за волосы, не давая тому захлебнуться спермой, взял член в руку и провёл им по его губам, размазывая своё семя по всему лицу. Музан заметил, что его взгляд изменился – теперь это был не покорный домашний котик, а самый настоящий дикий зверь, которого наконец-то выпустили на охоту. Отдышавшись, Томиока с жадностью облизнул губы, пробуя его сперму на вкус, и было видно, что этого ему мало. Музан полностью разделял его желания – он и сам всё ещё был чертовски возбуждён. – Идём со мной, – галантно подав питомцу руку, мужчина помог ему подняться, притянул к себе и смазанно поцеловал в губы, давая понять, что тоже хотел продолжить. Сбросив обувь, они прошли в гостиную, не включая свет. Следуя за хозяином, Гию снял с себя мокрую футболку, вытер испачканное лицо и отбросил её в сторону. Хотел снять и джинсы, но Музан остановил его: – Не трогай. Я сам хочу снять их, – хитро улыбаясь, он вновь завлёк его в поцелуй, намеренно касаясь рукой паха, довольно отмечая про себя, что там уже всё прилично выпирало. Дразня, отстранился от него и взял с журнального столика пульт от музыкального центра. Гию знал, что это могло значить – была у хозяина одна забавная привычка... Обернувшись к нему, Музан коварно улыбнулся и включил музыку: – Ты же не против Майкла Джексона? Из колонок прозвучало карканье ворон, а затем заиграла «Threatened». Подпевая, Кибутсуджи приблизился к нему танцующей походкой, а потом властно схватил за джинсы на бёдрах и рывком притянул к себе ближе – так, что между ними уже не оставалось никакого расстояния. – Ты боишься меня, ведь ты знаешь, я – зверь, – пел мужчина, глядя Гию прямо в глаза, выворачивая его душу наизнанку. Заодно целуя его в губы, расстёгивая молнию на джинсах и приспуская их. Его нетерпение прекрасно передавалось и ему. Совсем скоро они касались гениталий друг друга без одежды. Питомец едва не взвыл, когда хозяин взял его член и начал быстро надрачивать и без того возбуждённую плоть. – Музан... – шептал он, словно в беспамятстве, пока его губы были свободны, жадно глотая ртом воздух. Жаркий воздух, что был пропитан их обоюдоострым желанием. Гию цеплялся за его плечи, чтобы не упасть. Он готов был в любую минуту потерять сознание от давящего возбуждения, а Кибутсуджи и не думал щадить его, намеренный довести до крышесного оргазма, и не один раз. – Я — пол, на который ты падаешь. И когда ты кричишь, причина тому я. Экранизируя слова песни, Музан повалил его на пол, рывком стянул джинсы, отбросил их в сторону, а потом прильнул к нему всем телом. Чувствуя его эрекцию, как твёрдый, как камень, член хозяина касался его, Гию сдавленно застонал. Он с каждой секундой сгорал и воскресал вновь. Всё произошедшее казалось ему сном, чем-то нереальным: гормоны, ударившие в голову животные инстинкты, обжигающая страсть, обнажённый Музан, что целовал каждый сантиметр его тела, песня Майкла Джексона, под которую они не раз танцевали по инициативе хозяина. Всё было как в бреду. Его лихорадило от каждого прикосновения Кибутсуджи к жаждущей ласки плоти. Томиока буквально чувствовал, как его анус наполнялся смазкой. Он извивался под Музаном и звонко стонал, откидывая голову назад, по-кошачьи прогибая спину, чтобы быть к нему ещё ближе, чувствовать не только его руки и губы, но и тело. – Тебе стоит следить за мной, ты должен опасаться! – угрожающе рыкнув, громко прошептал он в пушистое ушко, подпевая одному из любимых исполнителей. Мужчина наслаждался картиной, что была перед его глазами: распластанный на полу его гостиной любимый котик, что одним взглядом молил его о продолжении и тянулся к нему всем телом, снова и снова заходясь сладкими стонами. –Ах! – царапнув его плечи ногтями, питомец несдержанно вскрикнул – он был близок к пику. – Музан, пожалуйста!.. – Так быстро сдаёшься, потому что сильно хочешь? – вкрадчиво прошептал мужчина ему в губы, сжимая влажный от смазки член, что свободно скользил у него в руке – такой же твёрдый, как у него самого, с набухшими венами и чувствительной головкой. – Х-хочу... – Гию внезапно подхватился и властно завладел его губами, едва не кусая их, сплетая их языки в жарком танце. Он больше не мог терпеть давящее внизу живота напряжение – нетерпеливо тёрся своим членом о его, царапая упругие ягодицы, оставляя на них тонкие царапины. Томиока хотел его ничуть не меньше, чем Музан его. – Я тоже тебя хочу, – Кибутсуджи разрешил ему ненадолго перехватить инициативу, а потом снова повалил на пол. Заставил лечь полубоком, открывая вид на сочащийся смазкой анус и, быстро облизав пальцы, вставил сначала один, осторожно растягивая чувствительное место. Возбуждённый Гию был внутри очень горячим, мягкие стеночки легко растягивались, поддаваясь его напору, и скоро он добавил второй палец, а затем и третий. Сначала фрикции были аккуратными, неспешными, но когда Гию привык к нему, он стал входить в него настойчивее, засовывая фаланги полностью, чтобы найти желанную точку. Он сразу понял, когда это произошло – питомец вздрогнул всем телом и выгнулся дугой, широко раскрыв глаза и рот. Видя, как остро Томиока реагировал на прикосновения к простате, Музан решил его немного помучить – перевернул на живот, заставил поднять задницу и, хищно облизнувшись, прижался к ней губами, сначала вылизывая языком анус, а затем и проталкивая его внутрь. Питомец громко вскрикнул, начал елозить под ним, не зная, куда деться от этих раздирающих на части ощущений. – Музан, ах! Х-хватит! Хватит, прошу! Не слушая его мольбы, Кибутсуджи одновременно входил в него языком и надрачивал стоящий камнем член, доводя его до исступления, с наслаждением слушая громкие стоны. Грубо шлёпнул по заднице, когда питомец пытался отстраниться от него и притянул к себе за бёдра, заставляя держаться на локтях. Свесив голову вниз, Гию видел его сильную руку, кольцом обхватившую член, слышал довольные причмокивания сзади и мог только задыхаться собственными стонами и вскриками. Ему казалось, что эта пытка длилась вечность, хотя прошло всего лишь несколько минут. Подготовив своего котика как следует, Музан взял свой член в руку и начал осторожно вводить его. Остановился, когда Гию застонал от боли и дал ему время привыкнуть, чтобы не порвать его внутри. – Расслабься. Будет больнее, если ты не сделаешь этого, – пытаясь успокоить Гию, Кибутсуджи осыпал его спину поцелуями, хотя вместо этого готов был впиться в кожу зубами. Он тоже терпел. Ему тоже было больно, когда Гию сжимал его внутри, но нельзя было спешить, ведь это его первый половой акт – от нетерпимости проблем потом будет ещё больше. – Давай же, малыш. – Больно, – тихо пожаловался питомец, недовольно взмахнув хвостом прямо перед его носом. Даже естественная смазка не помогала заглушить эти болезненные ощущения. От пальцев было не так больно. – Я не могу, он слишком большой... – Вспомни, как недавно брал его в рот, – Музан перестал нянчиться с ним – схватил за горло и начал шипеть в ухо, как потревоженная кобра. – Это то же самое – ты сначала боялся, а потом вобрал его по самую глотку. Он полностью войдёт, если ты расслабишь мышцы. Не зли меня, – продолжил он устрашающе, с намёком сжимая шею. Дал ему понять, что, если он не сделает этого сам, хозяину будет плевать на его боль. Музан никогда не отличался безграничным терпением. Томиока попробовал прислушаться к его совету: максимально расслабил мышцы, когда он вставил в него только головку, и, не почувствовав боли, едва заметно кивнул. Музан попробовал войти глубже всего лишь на пару сантиметров, но у него было впечатление, что он хотел засунуть в него бейсбольную биту целиком – было очень больно, но он сжимал руки в кулаки и терпел; свесив голову, снова кивнул. Кибутсуджи понял, что он обманывал его, видел, что ему всё ещё было больно и, засунув свой гнев куда подальше, попробовал подстроиться под его темп: вышел и снова вошёл, но очень аккуратно, медленно, сантиметр за сантиметром растягивая узкое отверстие. Это заняло больше времени, чем он думал, но результат того стоил – Гию всё ещё вздрагивал от непривычки, но уже не так, как в начале. Музан невесело подумал, что ни с одной девственной девушкой так не парился, как с этим парнем, а потом вдоволь насладился своим трофеем, но уже получая вместе с ним взаимное удовольствие. Гию было так хорошо, что он даже не обращал внимания, когда хозяин грубо тянул его за волосы, заставляя поднять голову для поцелуев. Подмахивая бёдрами и истекая спермой, он мог думать только о том, как Музан брал его сзади, сжимая ягодицы до синяков. Вся шея и спина были в алых засосах. Простынь под ними нещадно смялась, а кровать, раскачиваясь, интенсивно билась быльцами об стену в такт толчкам. Он несколько раз кончил, пока Кибутсуджи полностью насытился им – уложил на бок, подхватил за ногу и излился в него, вставив член во всю длину. Они оба почувствовали, как тело сковали судорожные волны оргазма и несколько минут лежали молча, переводя дыхание. Музан обнял Гию, уткнулся носом ему в шею и замер в таком положении – его член всё ещё был в нём. – Как ты? – Нормально... – Томиока так же, как и он, с трудом переводил дыхание. Глаза закрывали мокрые волосы, но у него не было сил даже на то, чтобы убрать их. Он тихо застонал, когда Кибутсуджи вышел из него и устало повернулся к нему – мужчина расслабленно лежал на спине с закрытыми глазами. Несколько минут они молчали, восстанавливая силы, а потом продолжили разговор. – Спасибо, что поинтересовался. Музан изогнул губы в улыбке и посмотрел на него очень довольным взглядом: Гию оценил его заботу. Питомцу даже показалось, что хозяин выглядел счастливым. – Ты меня не разочаровал, молодец, – он протянул руку и, шутя, погладил его по волосам, убрал пряди с лица, чтобы видеть его глаза. – Хотя я и не планировал спать с тобой. – Ты меня тоже. – Ха? – Кибутсуджи сначала не понял, что это была дерзость, а потом звонко рассмеялся. – Значит, у тебя были какие-то ожидания? – Нет. – А ты смелый, – весело улыбаясь, Музан осторожно притянул к себе питомца и зажмурился, когда тот, шутя, чмокнул его в губы. – Я думаю, у нас с тобой будет очень интересное сожительство, Томиока Гию. – Я тоже так думаю, Кибутсуджи Музан. – Хм, Кибутсуджи Гию... По-моему, звучит, – мужчина специально сказал это, чтобы насладиться его удивлённой реакцией. Хитро сощурил глаза, продолжив: – А ты не знал? Мой сердобольный братец был крайне обеспокоен, что к двадцати семи годам у меня нет спутницы жизни, да и семьи в целом, вот он и подарил мне тебя. Так сказать, для любви и заботы, – в конце Музан довольно оскалился, обнажив белоснежные зубы. Как он и ожидал, Гию был в шоке: он не знал, что уважаемый Убуяшики-сама использовал его, хотя стоило бы догадаться, когда тот решил подарить его своему брату-близнецу. Томиока недолго обдумывал его слова и, глядя прямо в сливово-красные глаза, твёрдо произнёс: – Я не буду твоим рабом. – Секс-рабом? – насмешливо переспросил Музан. – Вообще рабом. – Ты уже стал им, – мужчина погладил его по шее в тех местах, где виднелись следы от ошейника. – Ещё нет, – Гию убрал его руку и, внезапно повалив на спину, ощутимо укусил за шею – почти до крови. Сначала Музан был обескуражен его поведением, но потом, извернувшись, снова перехватил инициативу и навалился на него всем телом, зафиксировав две руки над головой одной своей. Наклонившись, вкрадчиво сказал ему: – Это мы ещё посмотрим. Скептичный взгляд напротив был красноречивее любых слов: за место лидера и в семье, и в постели они с Гию ещё поборятся.