Дождь, новый пергамент, кофейные зёрна и ещё что-то сладкое

Драко проснулся и впервые почувствовал тепло. Впервые за долгое время он действительно крепко спал всю ночь. Никаких кошмаров и никаких пробуждений среди ночи в поту. Ему нравилось думать, что это солнечный свет, льющийся через окна, согревает его, но в глубине души он знал, что это не так. Тепло ощущало не только его тело, но и душа, дух и разум. Ему снилось детство в поместье, когда он бегал по грязи, гоняясь за павлинами. Все это было таким приятным сном, пока мать не позвала его обедать и он не проснулся. Проснувшись, он почувствовал умиротворение. Остаток безмятежности детства оставался с ним на протяжении всего бодрствования. Хотя он знал, что этот миг не продлится долго. Это было просто затишье перед бурей, тишина перед хаосом и немота перед погружением. Он чувствовал себя в безопасности и старался уловить это чувство, даже если оно было эфемерным. Во всем виновата ведьма, лежащая рядом с ним, ее буйные, необузданные волосы закрывали его лицо. Ее запах наполнял его ноздри и проникал глубоко под кожу. От нее пахло дождливыми днями, свежим пергаментом, кофейными зернами и ещё чем-то сладким. Он хотел запомнить ее запах, запечатлеть его, чтобы навсегда запомнить этот момент и сохранить частичку её для себя. Он хотел снова насладиться ею. Она была сладкой, как мед, но все же в ней было что-то настолько притягательное, что он не мог понять что именно. Война тяжело давила ему на плечи. Он не хотел сейчас иметь дело с хаосом. Он не был в восторге от того, что должно было произойти. Война, его задание, смех его сумасшедшей тётушки - всё могло подождать. Он отодвинул это далеко "на потом" и просто сосредоточился на том, как Грейнджер выглядела в солнечном свете. Её веснушки выглядели более заметными, волосы были более растрепанными, чем обычно, ее кожа блестела на солнце. Это был первый раз, когда он проснулся рядом с ней, и наверное в последний. Она выглядела такой умиротворенной. Он ласкал её нежную кожу очень трепетно, стараясь не разбудить её, не нарушить её покой ради собственных эгоистичных потребностей, не притупить её свет своей темнотой и не погубить её своей тёмной сущностью. Он посмотрел на свою метку, чтобы напомнить себе, кто он и почему не заслуживает быть с ней или обнимать её. Его желудок свело нервной судорогой, а челюсть с силой сжалась. Прошлая ночь была ошибкой, моментом слабости и уязвимости. Когда он был с ней, он забывал, кто он такой, и знал что это чертовски опасно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Его чувства становились сильнее, а все его стены и навыки в окклюменции давали трещину . Пройдёт немного времени, прежде чем он сломается перед тёмным лордом и подвергнет её жизнь опасности. Он должен был забыть, как хорошо он чувствовал себя сегодня. Он должен был забыть, как восхитительно она стонала, когда была на пике наслаждения. Как она впервые произнесла "Драко", и этот звук был сладкой песней для его ушей. Он хотел истязать её и заставить повторять “Драко " до тех пор, пока дыхание не покинет её тело и она не будет думать ни о чём, кроме его прикосновений, его дыхания и его запаха. Он хотел пробовать ее снова и снова и снова, пока пальцы ног не сжались и наслаждение не охватило всё её тело. Он хотел оставить ещё больше отметин на её теле и заявить о ней, как о своей: защищать, любить, обожать и лелеять. Но метка на левом предплечье уготовила ему совсем другую судьбу. Он посмотрел на неё в последний раз, чтобы запомнить её красоту. В последний раз он вдохнул запах её волосы. Он отодвинул в сторону гриффиндорские, красные простыни. Он нежно поцеловал её в лоб. Прощай Грейнджер. И ушёл. Никаких писем. Никаких объяснений. Он не мог рисковать последним, что у него осталось. Он похоронил все свои чувства глубоко в своём сердце. Он вышел из гриффиндорской комнаты в последний раз. Он закрыл дверь. Гермионы больше не было. Грейнджер теперь для него грязнокровка, которую он использовал для собственных нужд. Она грязнокровка и всегда останется грязнокровкой для него.