Часть 1
3 июня 2021 г. в 17:47
Хайзенберг устало откинулся на стуле и изучил аккуратно разлинованный чертеж.
Среди кривых и слегка смазанных карандашных подписей отчетливо виднелись идеально ровные контуры его будущих проектов – универсальных солдат, которые должны были прийти на смену его нынешним разработкам. Soldat Eins, неплохой, в общем-то, экземпляр, научился защищать свое слабое место – аккумулятор на груди, – но во время замаха все равно открывался противнику и серьезно рисковал. Его последователь, после недолгих раздумий названный Soldat Zwei, с этими проблемами уже не сталкивался: Хайзенберг перенес аккумулятор на спину, что позволило существенно улучшить маневренность и увеличить возможный размах. Впрочем, на практике модель номер два оказалась едва ли не такой же провальной, как и первая – умелому стрелку ничего не стоило вывести солдата из строя с разворота. Разумеется, подобный трюк удастся далеко не каждому, но Хайзенберг давно привык просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. В его новых машинах – если его бойцов еще можно назвать машинами – подобных недочетов уже не будет. Они станут намного сильнее и превратятся в неуязвимое оружие, способное стереть с лица земли что угодно – включая саму Миранду.
Хайзенберг оттолкнул чертеж и, сняв очки, потер глаза. В нос ударил резкий запах машинного масла, смешавшийся с дымом сигар и плавящегося металла – именно так пахла его фабрика, которая продолжала слаженно функционировать и жить несмотря ни на что. Топливо, заменившее этому сложному организму плоть и кровь, по-прежнему циркулировало по этажам, снабжая завод всем необходимым. Так просто он не сдастся – и бесконечные чертежи тому доказательство. Сейчас у него и в самом деле не было никаких шансов; его очевидное превосходство над совершенно невыдающимися способностями остальных, к сожалению, не гарантировало даже временную победу. Универсальные солдаты, новые технологии, улучшенные техники боя – в сравнении с мощью Миранды и ее импровизированной свиты все его усилия равнялись жалким потугам местных жителей: сверхъестественной силе ликанов они противостоять не могли. Попытки Хайзенберга хоть как-то повлиять на сложившийся статус-кво не имели никакого значения – он может создать хоть тысячи солдат – этого недостаточно. И никогда не будет достаточно.
Порывшись в кармане заляпанного бензином плаща, Хайзенберг вытащил зажигалку. Он уже и не помнил, откуда она вообще взялась: то ли он нашел ее по пути на фабрику, то ли некурящий герцог отдал ему бесполезную вещицу, но она давным-давно осела в его мастерской. Чуть покрытая копотью крышка слегка поблескивала в тусклом свете, и Карл мог различить причудливый узор со стершейся от времени немецкой надписью – Jedem das Seine. Каждому свое. Да, каждому свое, думал он каждый раз, разглядывая орнамент. Каждому свое.
Несмотря на то, что своего прошлого он практически не помнил, затейливый орнамент и выбитая на корпусе зажигалки цитата словно воодушевляли его и отправляли в далекое прошлое. Обрывки воспоминаний, изредка возникающие в голове, не имели никакого отношения к жизни вне «семьи» Миранды: он смутно чувствовал боль от каду, который стремительно развивался внутри него; на него то и дело накатывали волны необъяснимого озноба и ощущение от холода медицинских инструментов, но за этим его неизменно накрывала темнота. Иногда на ум приходили его бесплодные попытки впечатлить новоявленную мамашу – и ни одной не удалось вызвать у нее хоть какую-то реакцию. Лет в двенадцать он сконструировал свою первую паровую машину, которая взорвалась в его руках и наградила его уродливыми шрамами. Чуть позже Карл научился создавать киборгов, но один из них вышел из-под контроля и серьезно ранил мальчика. Да, прежде чем научиться работать с техникой и металлом, Хайзенберг получил немало травм, но едва ли Миранду это вообще интересовало – он с самого начала был для нее расходным материалом, чем-то вроде железных пластин для брони солдат. Он стал ее броней.
Хайзенберг поджег кончик сигары и глубоко затянулся, разглядывая обитый металлом потолок мастерской. Все они, черт подери, ее броня. Просто щит, который призван защищать ее от непредвиденных ситуаций. И он, и эта трехметровая сука, возомнившая себя преемницей Миранды – она настолько уверовала в собственные таланты, что даже стала сама проводить опыты. С ней, слава богу, почти покончено, и не нужно больше разыгрывать сиюминутные покорность и примирение с королевскими замашками этой кровососущей твари. И Моро – склизкий ублюдок без грамма самоуважения. Вечно ходит и скулит, как побитая собака, канючит, что никому не нужен – удивительно, насколько ему невдомек, что он первым пойдет в расход. И Донна, поехавшая идиотка, помешавшаяся на куклах – из нее вообще и двух слов не вытянешь, черт знает, о чем она думает, если вообще думает. Да, и он. И он, Карл Хайзенберг. Он, гениальный конструктор, способный создать машину для убийств из ничего. Человек, с нуля построивший громадную фабрику.
Как же осточертело.
Хайзенберг прикрыл глаза и сделал еще одну затяжку. Из-под грубой перчатки виднелись тонкая, давно побелевшая паутинка шрамов на запястье. Вообще-то он никогда не разыгрывал драму из собственных увечий, но сейчас, пожалуй, впервые достаточно отчетливо осознал, насколько Миранде плевать на них всех. Она превратила их в пушечное мясо, а сама продолжала свои собственные опыты, точно зная, что надежно защищена от внешнего вторжения. И хотя истинных ее целей Хайзенберг не знал, он догадывался, что она ни перед чем не остановится – и пустит их на фарш с такой же легкостью, как проделала это со всеми жителями деревни. Стравить Владык между собой ей ничего не стоит, между ними никогда не было даже шаткого подобия мира – и если вдруг матери Миранде его поведение покажется подозрительным, эта сука Димитреску будет первой, кто попытается выпустить ему кишки на потеху остальным. Хрена с два у нее получится.
Хрена с два.
Взгляд Хайзенберга скользнул по стене и уперся в желтую колбу с потертой надписью. У него еще есть козырь в рукаве – и вручила его ему не кто иная как сама Миранда. И этим подарком судьбы он сумеет разумно распорядиться.