***
Давно запланированная поездка к Энтони началась легко: песни в машине, разговоры с Крисом, солнечная погода, отсутствие пробок. Красота! Улыбка не покидала уст Софи, накрашенных розовым блеском, а потому переливающихся на солнце. Сама женщина, казалось, светилась, рапространяя вокруг себя тепло, уют и хорошее настроение. Доехали они за два часа, что было быстро, учитывая расстояние. Воздух был прохладным, несмотря на сияющее на небе солнце. Декабрьский морозец инеем прошёлся по оставленным на обочине машинам. — Надеюсь, скоро пойдёт снег, — сказал Крис, и мама не стала его переубеждать. С приподнятым настроением они пошли к дому.***
Позитив улетучивался, песком ускользая из ладоней и заменяясь тревогой. Дом выглядел так, будто в нём давно никто не живёт: забор покосился; краска поблекла и ссыпалась кусками; черепица потихоньку уезжала в дальние края, скапливаясь в углу; трава доставала до колен Софи, а значит Крису была по пояс (её сын, конечно, любил прятки, но не настолько!); дыры в навесе уже были больше ладоней; а жужжание с правой стороны не предвещало ничего хорошего. Но это не пугало так сильно, как то, что Энтони не открывал! Был совершён уже пятый звонок в дверь, но ни звука изнутри не доносилось. Крис был напуган больше своей матери. Он всегда боялся брата, сравнивая его с колдуном, который по щелчку пальцев мог заставить исчезнуть города. Вид его дома подтверждал все страхи, и в воображении вырисовывалась совершенно ясная картина, создавая навязчивую мысль: надо отсюда бежать. Но только он хотел подёргать маму за мизинец, дверь открылась, представив лицам ожидающих вовсе не ведьмака из фильма ужасов, а милую девушку с прямыми волосами и ясными ореховыми глазами. — Марго! — чуть ли не плача, бросился Крис к сестре в объятия, стараясь вжаться в неё как можно сильнее. Он был очень рад, что это был не Энтони, но ещё сильнее радовался тому, что удалось увидеться с любимой старшей сестрёнкой. — Привет, — улыбаясь, сказала мама. Она испытала облегчение, когда дверь всё же открылась, но всё ещё волновалась за сына. — Разве Энтони не дома? Поэтому, встретив причину, по которой им так долго не открывали, она была удивлена. Молодой парень, на глаз ровесник Энтони и Марго, сидел на диване и участвовал в оживлённой беседе. Вернее, оживлённо говорил Энтони, размахивая руками и чуть ли не брызжа слюной, а его собеседник поддакивал и вставлял свои комментарии, пытаясь не прерывать этот монолог, который, очевидно, был интересен для них обоих. Настолько интересен, что трель дверного звонка так и не смогла добраться до сознания хотя бы одного из них. Марго, прокашлявшись, попыталась привлечь внимание. Получилось это не с первого раза, но когда сидящий на диване заметил толпу у входа в комнату, то тут же остановил дискусию, из которой следовало бы убрать «ди». Он указал сыну Софи на его мать, прервав того на полуслове. «Знал бы он как Энтони не любит, когда ему не дают договорить…», — подумала она, но была приятно удивлена, когда тот закончил словами «Позже дорассказываю» и подошёл, приветствуя.***
То, что к этому парню у её сына было особое отношение, Софи поняла сразу. Другой вопрос, на сколько «особым» оно было. Сердце матери подсказывало: «сильно», но проверить было необходимо. Остаться с ним наедине получилось только когда она пинками отослала обленившегося хозяина за покупками, заявив, что в холодильнике у того мышь повесилась, да и та уже прогнила. Дочь же, долгое время не видевшая Криса, легко поддалась на уговоры посидеть с малюткой. Поэтому, гордясь собой, Софи, твёрдо намереревавшаяся обговорить как, когда, где и почему молодой человек познакомился с Энтони, не ожидала, что он, ответив на звонок, будет говорить по телефону до тех пор, пока первый не придёт из магазина, а затем, городо сообщив: «Я наконец-то переезжаю!», обнимет его и покинет дом. «Нет. Так дело не пойдёт», — решила для себя Софи и объявила, что вместо запланированных выходных останется на неделю, расстроив Криса. Энтони лишь пожал плечами, ответив: «Как хочешь», и пошёл заваривать себе только что купленный кофе.***
В первую их встречу этот новый друг быстро ретировался из дома, оставив семью наедине, поэтому единственное, что узнала Софи, было его имя. Но допускать подобное ещё раз она не собиралась. И, когда Джек пришёл в коттедж два дня спустя, она нагло вклинилась в разговор. – Как дела, мальчики? – Эм... Тебе что-то нужно? Покачав головой, она так и осталась сидеть рядом, не зная, как комментировать тираду Энтони о двадцать пятой поправке к Конституции, вылившуюся в монолог о президенте Форде и закончившуюся промыванием костей Томасу Джефферсону. Налив себе чай, она ушла, так и не узнав, что с последним её сын знаком был лично...***
— Куда это ты собрался в такую рань? — увидела Софи одевающегося Энтони. — По делам, — ответил тот, набрасывая на плечи пальто, — А ты что не спишь? — Бессонница одолела, – так же небрежно отмахнулась она, провожая выходящего сына хмурым взглядом. Пятью минутами позже, сидя у окна со стаканом чая в руках, Софи всё думала, какие «дела» могли быть у того в четыре утра.***
Следующей ночью бессонница снова посетила её голову. Многодетная мать тихо вышла из комнаты и прислушалась к шорохам в коридоре. Все спали. Тяжело вздохнув, она пошла на кухню и вновь уставилась в окно. Ещё не светало. На небе виднелась лишь пара ярких звёзд. Городских огней отсюда видно не было, но двор лежал как на ладони. Недавно скошенная трава будто светилась. Соседние дома монолитными истуканами выстроились в ряд, отражая в своих окнах лунное сияние, рассыпая в воздухе серебряную пыль. Мимо проехала машина, осветив их своими фарами. Рассыпавшийся в одночасье блеск яркими пятнами осел на кухне, пробудив Софи от этого сна. Стряхнув остатки неги, она решила выйти проветриться. Морозный воздух обнимал руками в ледяных перчатках. Кофта согревала, нейтрализуя этот эффект, делая его чуть заметным. Влажный запах озона, проходя сквозь лёгкие, выходил наружу еле видным облачком. Его чистота нарушалась лишь отдалённым ощущением выхлопных газов недавно проехавшей машины. Софи шла вдоль дороги, вспоминая, как приезжала сюда в детстве: как ходила, а чаще ездила с братом на речку, потому что двадцатиминутный путь на велосипеде казался значительно короче; как забирались они на деревья, чтобы собрать самые вкусные, по их мнению, фрукты; как делали это же, но просто так; как пугали прохожих на Хеллоуин; как наедались потом конфетами; как играли с водными пистолетами; как ходили они за мороженным, не спрашивая разрешения у родителей; как наедались им сполна, спрятавшись в домике на дереве; как собирались компанией друзей (имён которых она теперь и не вспомнит), чтобы поиграть всей оравой; как катались с холма; как приходили потом домой все грязные; как получали за это нагоняй; как убегали от мамы; как гуляли до поздна; как наедались в гостях и дома отказывались от обеда, и многое многое другое... От счастливых воспоминаний на губах вырисовалась улыбка. Шаг за шагом подходила Софи к месту, где раньше стоял их с братом домик на дереве. Фонари отражались в лужах на тротуаре, и аккуратно подстриженный газон блестел после автоматического полива. Площадь, что теперь стояла на месте прилеска, была окружена магазинчиками и кафешками. Несмотря на сумерки, что ещё не отдали город в руки рассвета, казалось, любой камешек можно было разглядеть. В одном из заведений открылись занавески, и знакомое лицо скрылось за окном. Джек. Софи усмехнулась про себя: «Так вот, какие «дела» были вчера у Энтони».***
Вернувшись домой, она долго обдумывала появившуюся мысль. И когда Энтони сказал, что «сегодня должен прийти Джон», она забрала Криса и пошла с ним гулять, оставив парней наедине. Но в следующий раз всё-таки не выдержала: — Этого следовало ожидать. Знаешь, твой отец женился на мне из-за того, что был влюблён в моего брата, а наши родители были жутко косервативные, вот и подумали, что влюблён он в меня, и состряпали свадьбу. Да. Хех. Если бы твой дедушка знал об этом, никогда не передал бы дом именно тебе. Но он всегда любил тебя больше других, так что, — она развела руками, то ли позволяя сыну додумать фразу самостоятельно, то ли намекая на сложившуюся ситуацию. — Мам, ты, что, думаешь, я из этих? — спросил Энтони, переглянувшись с Джеком. — А разве это не так? Ответом на вопрос стал громкий хлопок рукой по лбу. Только переведя взгляд на уставшего Джека, Софи смогла разобраться в ситуации. — В прошлой жизни мы были лучшими друзьями.***
Смеясь над этой ситуацией после, Софи и не догадывалась, что в её словах было зерно правды. И это зерно появилось ещё за долго до её рождения в этой ипопасти. А в прошлой жизни она умерла не в десять-двадцать лет, как думала сама, а дожила до семидесяти двух, и была старшей дочерью первого министра финансов США.