***
Три часа ночи. Мокрые собственные всхлипы скрасили мягко парящую тишину, что громко била по ушкам, покрываясь холодным потом. Сон выдался неудачным, нет, не сон, скорее кошмарище. И уж чего бы не хотелось, так это плакать, захлёлываясь в своих слезах. Этого не будет, хотя эта ситуация казалось столь мрачной и печальной, а лица Рэя и Нормана…Не передать словами как они её напугали. Кстати…А где Рэй и Норман? Спят как убитые рядом с встревоженной Бестией, успокаиваясь при их виде: глаза на месте, мозги, вроде бы, тоже. И ведь сон казался чересчур реальным, будто она действительно умерла. Жуть, сплошное проецирование собственных страхов. Мысли сбиваются одна за другой, ещё больше накручивая себя: а если они не могут говорить, они не живые и это ещё один сон? Паника охватила и так запуганную девушку, заставляя теребить плечо сонного Рэя, пробуждая из царства Морфея. — Рэй..? Рэй…Рэй! — разошлась не на шутку Эмма. В ответ неопределённое недовольно гудение. — Ммм…Чего тебе? — максимально нечленоразбольно промямлил Циклоп, не отрываясь от мягкой, тёплой подушки. — Вы целы? Вы не спятели? Ваши глаза на месте? — Чё? Ты походу только здесь спятила. Отстань. — косвенно отстранился Рэй. Последовал второй невнятный мужской голос. — Что вы шумите…? — поднял лицо от подушки на нервную Бестию Норман. Неожиданно притянула лицо «Босса» за щёки, разглядывая глаза и состояние. Всё, вроде бы цело. — Эмма…? Что-то случилось? — Она с катушек слетела. Не обращай внимания. — бубнил себе под нос Рэй. Игнорируя слова черныжика, Эмма немного успокоилась, бросаясь в крепкие объятия. — Я так испугалась…Простите… Зрительная память всё ещё рисовала перед глазами Эммы опущенный в землю гроб, нудного священника и по-сумасшедшему хохочущих Нормана с Рэем. Хотелось бы снова лечь и продолжить сон, но слишком страшен был кошмар, и приснилось не что-то фантастическое, а вполне реальное и возможное. Ведь смерть произойдёт с каждым и в любой момент? — Норман, пожалуйста, не спи. Мне очень плохо, слишком. — Эмма дёргает его за руку, видя, как он старается открыть глаза. — Я правда очень хочу спать, может, утром? — бормочет он. Она явно этого не ждала, обычно он готов всегда поддержать её и утешить, выслушать, а тут… — Рэй, Норман, блять, проснитесь. Нехуй спать, мы все сдохнем! — рявкнула Эмма не своим голосом, отчего оба парня резко едва не подскочили. — Почему? Что-то случилось? — уточняет Норман, зевая. — Нет. Но когда-то это ведь случится? — облокотившись о подушку, и смотря на стену, замечает она. — Поскорее бы, бля. Хоть в гробу отосплюсь. — Рэй опускает брови, становясь угрюмым. Эмме вновь мерещится могила. Ладно, своя смерть — это страшно. Но ещё страшнее для Эммы смерть близких. — Не говори так! Смерть — это ужасно. — опуская руки ему на плечи, и безумно заглядывая в глаза, восклицает она. — Ничего в этом нет ужасного. Мы — всего лишь биологические организмы, срок жизнедеятельности которых ограничен. Быть мёртвым рано или поздно — неизбежно. — опускаясь на подушку, бормочет Рэй. — Смерть — в любом случае хуёво. Люди более сложно устроены, чтобы успокоить их фразой, что это неизбежно, — вздыхает она, не находя в Рэе понимания. Точнее, всё этот придурок понимает, только все свои страхи прячет за заученными фразочками, чтобы казаться самым похуистичным, — Мне снилось, что я умерла и вы сошли с ума на моих похоронах. — Что?! — Норман садится на кровати вместе с ней, уже окончательно просыпаясь и хлопая глазами. — Сон был такой настоящий, такой естественный. Заколоченный гроб, вырытая яма… — смотря в голубые глаза и держа Нормана за руку, вспоминает девушка. — Сны — хуйня. Просто мозг переработал твой жизненный опыт и дневные впечатления и представил в такой форме. — передёргивая одеяло на себя, излагает факты Рэй. — Это так, но всё равно страшно… — отзывается Норман, обнимая Эмму, и целуя её в лоб, — Я очень боюсь смерти. Сильно. — Так боишься, что сто раз готов был пожертвовать своей жизнью. Ха-ха. — Рэй продолжал притворяться, что хочет уснуть. — Это другое, это было необходимо. Не было выбора. А если бы он был, я не хотел бы умирать… — Я тоже не хотела бы умереть, но… Дедушка показывал могилы своей семьи и… Меня часто мучает вопрос, я всегда старалась его гнать, но… Да, всем нам суждено умереть. Вы когда-нибудь думали, как вы умрёте? — смотря то на одного, то на другого, шептала Антенна. — Я в детстве думал, что умру от того, что сожгу себя. Теперь могу твёрдо сказать, что в жизни нельзя ничего угадать и предвидеть, поэтому хуй его знает. Как сдохну, так и сдохну. — открывая глаза, и смотря на них, произносит Рэй, скрывая эмоции в глубине души. — Рэй прав, ничего нельзя знать наверняка. Но хотелось бы, чтобы я умер в глубокой старости, безболезненно, в окружении своей семьи. Тихо и мирно. — уголки губ Нормана опускаются, рука застывает в ладони Эммы. — А ты, Эмма? — Я никогда не представляла спокойную смерть. Мне почему-то кажется, что моя смерть могла бы быть не от естественных причин, а от пули или другого оружия. — Ну конечно, лезть то к демонам, то к Питеру Ратри… Удивительно, что ты хоть столько прожила. — подъёбывает Рэй, но тут же отсекается, что Эмма нихуя не помнит. — Рэй, прекрати. Это серьёзный разговор. — не переставая быть печальным, Норман смотрит на них. — Я о том, что вдруг моя смерть будет мучительной? Сопровождаться болью? И вдруг, когда я буду умирать, вас не будет со мной? И остальных? — задаёт вопрос Эмма. — Я не хотел бы быть похороненным заживо. Как бы, если такое будет, уже, конечно, ничего не поделаешь, но просто не хочется. — признается Рэй. — Я вообще не хочу, чтобы вы умирали. Если честно, я хочу умереть тогда, когда вы и все ещё будете живы. Не хотел бы жить, зная, что либо тебя, либо Эммы нет. Пусть я не увижу ваших смертей. — Норман вздыхает ещё тяжелее. — Эгоист херов. Если кто-то умрёт раньше меня и мне совсем уж будет тяжело, всегда можно суициднуться. — предлагает решение Рэй. — А вот, кстати, насчёт самоубийства. Вдруг жизнь сложится так, что нам придётся пойти на этот шаг. Каково это, убивать себя? — Ты? Самоубийство? Не, не представляю. Ты будешь подыхать от отчаяния и не сдаваться. Следовательно, и нам с Норманом не суждено таким образом помереть, пока ты жива. — Рэй вновь язвит, но его глаза выдают скрытую мысль. — Я бы не стал этого делать, ведь вы бы расстроились. Но если это будет нужно для сохранения ваших жизней и вашего счастья, то хоть сейчас. — говорит Норман. — Я не знаю. Мне всегда кажется, что, какой бы уёбышной не была ситуация, надо продолжать жить и исправлять хуйню в своей жизни. Но, наверное, в некоторых случаях суицид был бы возможен. Да. — Эмма погружается в задумчивость. — Клуб будущих самоубийц объявляю открытым! Первое заседание начато. Вместо сна мне ебут мозг блядской философией. Охуенно, всегда хотел этого — Рэй становится злым, — Нет, блять, не хочу базарить о том, что на данный момент не имеет никакого практического смысла. — Не всё должно иметь практический смысл. Теории тоже необходимы… — Норман не улыбается, глядя на Рэя. — Теории, теории, теории. Я спать хочу, бля. — Я вот подумала… А ведь в присутствии семьи и от старости умирать тоже хуёво. Ты расстаёшься с людьми, которые долго знали тебя и которых долго знал ты. Вы в одной комнате, это ваши последние минуты перед вечным расставанием. Вам всем невыносимо. Это так жутко… — Наверное, да…И очень больно покидать жизнь, даже если ты её и ненавидишь, не зная, что будет после смерти. Ад? Рай? Иисус? Будда? Ничего? Увидишь ты своих любимых после их смертей на том свете или нет? — отвечает Норман. — Говоришь, как агностик. После смерти ничё не будет, расходимся. Ваше сознание угаснет, ни богов, ни чертей вы там не найдёте. Всё кончится, как только остановится ваше сердце. Мы умрём и всё. — обрывает их Рэй. Опять нелепые разговоры о том, что после смерти их ждёт нечто загадочное. Вздор. — Я тоже так думаю, Рэй. И вот, вы умираете, зная, что впереди ничего не будет и вы никогда не увидите своих дорогих людей, больше не съедите любимых пирожных и не посмотрите порно? Как вы тогда будете умирать? — не унимается Эмма. — Ну, всё также и будем умирать. Чё париться об этом? — спрашивает Рэй. — Тебе вообще насрать на всё. — огрызла наглухо Бестия, скрести руки у слегка выпирающей грудных желёз. — А ты делаешь поспешные выводы. — констатировал факт Рэй, завуалированно отрицая её легкомысленную теорию. И снова она. Кроватка так и тянулась сама, на тело сонного Циклопа, а он вынужден слышать бред их невесты, хотя…В глубине души знал, что её предположению и мировоззрению имеет место быть. Это понимает и Норман. Рэй сам не хочет умирать, ни чтобы кто-то умер из семьи, просто этого не изменить, даже если они трое супер крутые и умные гении способны что-то изобрести, но, боится, что это невозможно. Предположим они сделают это, то они способны прожить бесконечность? Нет. Наскучит. Жизнь затерзает так, что ты сам полезешь под проезжающий высокоскоростной поезд или банальный вариант — нож во время очередной готовки. Фантазия разыгралась на славу. Эмма заметила поникших в себя парней. — Языки проглотили? — поинтересовалась Эмма. — А…Прости. Задумались. — очнулся беловолосый, добро улыбаясь. — Просто лучше смириться с нашей участью, а после сгнить в небытие. — подытожил Рэй, сменив позу для сна. — Опять ты говоришь негативную информацию в плохом настроении. — заметил Норман. — Не опять, а снова. И вообще, ничего, что эта ебанашка разбудила нас по середине ночи, да мелет бессмыслицу? — пожаловался Рэй, укутываясь под одеяло, да закрывая очи поскорее. — Уже мыслями нельзя поделиться. Ты всю «малину» обосрал. Взаимно, придурок. — надула губки рыжеволосая, ликуя на выпирающую чёрную макушку, что хотелось просто сжать. — Это можно было сделать утром, а не сейчас. — Ты видел, я была напугана. — Мы понимаем, солнышко… — прошёлся мягкой ладонью по пухленькой щёчке девушки Норман. — Мне всё равно страшно. — произнесла Эмма, не переставая быть грустной. Рэй вздохнул: да уж, блять, если Эмма печалится, то худо всем: очевидно, повод серьёзный. — Я тоже боюсь, и мне невесело. — поддакнул Норман. Зелёные и голубые глаза смотрели так, будто от Рэя зависело, как разрешится этот вопрос. — Если заткнётесь и ляжете спать прямо сейчас, я поебусь с вами днём… — попытался утешить Рэй, но это ему никогда не удавалось: хуй поймёшь, что от тебя хотят услышать, как можно успокоить в данной ситуации. Сказать, что они не умрут и всё будет хорошо? Слишком не в духе Рэя. Ему больше нравится излагать не оставляющие надежды факты, убивать всякую веру в «долго и счастливо», — Я даже буду стонать для вас. — Блять, ты думаешь нас этим угомонить, похотливое животное? — огрызнулась Эмма, прижавшись к Норману, который также драматично вздыхал. Лежат, как два щеночка. — А вы придурки. Ведёте себя так, будто только сейчас до вас дошло, что вы помрёте. Чё этому удивляться? Я всегда знал, что когда-то умру, эта мысль стара как мир. — одноглазый взбил подушку, из которой вылетали перья. — Тебе что, так не нравится жизнь, что ты так спокоен к теме смерти? — задал вопрос Норман. — Во-первых, я уже сказал, что привык к этой мысли, это обыденность. У всего есть конец. Во-вторых, в нашем мире гораздо больше страданий и куча всякой херни, в жизни мало хорошего, а если оно и есть, это не может компенсировать всю отстойность бытия. Поэтому умереть — не самое худшее. — глубокомысленно проговорил Рэй. Что все так держатся за жизнь? Вот этого он не понимал. Бояться агонии и боли ещё куда ни шло, но бояться смерти из-за того, что тебе так нравится жизнь — абсурд. — То есть, ты хочешь сдохнуть? Ты не видишь смысла в жизни? — Его в жизни и нет. Мы живём, чтобы жить и умереть. Без какого-либо смысла. Сдохнуть я не хочу, пока не хочу, но когда мой последний час настанет, мне будет похуй. — Рэй улёгся, взяв с тумбочки телефон. Его и впрямь настолько сильно не удивляет и не пугает смерть. Собственные похороны? Плачущая семья? Похер, что такого? Не он первый, не он последний. Все умрут, слезы семьи иссякнут, они также постепенно привыкнут к жизни без него, как к жизни с ним. Люди ко всему привыкают, и Эмма с Норманом тоже примут мысль о том, что им быть не вечно. Надо дать им время. — Я очень сильно боюсь, что останусь один, без вас. И… Никогда не увижу вас, разве что у бога, но и то не факт… — прошептал светловолосый. За одни вздохи о боге хотелось бы дать ему по ебалу, чтобы не нёс херни. — Когда мы сдохнем, последний раз ты увидишь нас в гробах. И то, это будем не мы, а трупы. Мы — всего лишь наше сознание, заточенное в эти тела. Но ты обязательно привыкнешь, что нас нет. — Рэй зашёл в соцсети. Ни одного друга онлайн, все уже спят. Но не они втроём. А хули им спать? — Тебя не пугает вечная разлука, Рэй? Нас с Эммой пугает. А если мы оба умрём, что будешь тогда делать? — Я не могу знать, что буду чувствовать в той ситуации, в которой ещё не находился. Скорее всего, я пройду пять стадий горя, ибо психология человека так устроена, что… — Завали ебальник. Я не хочу слушать, что говорит твоя логика и мозг, я хочу услышать, что говоришь ты сам. Искренне. Без лукавства. — произнесла Эмма. — Я сказал это прежде уже. Я знал это ещё в детстве: я пойду и сдохну. Без вас жить я не буду хотеть. — листая ленту, отвечал Циклоп. — А что ты будешь думать, умирая? — Да бля, отъебись с этим допросом. Ну, куплю вина, наконец-то обрадуюсь, что эта дурацкая жизнь закончена, побухаю, да повешусь. — Рэй пытался придумать, как сделать ответы на вопросы менее грубыми и жестокими, но он не нянька, чтобы подбирать слова. Да и пора привыкнуть к реальности, что тут всё идёт по пизде. И смерть порой бывает желаннее жизни. Хотя, пожалуй, умирать сейчас, когда всё стало так хорошо, они счастливо живут втроём не очень хочется, но ведь никто и не говорит, что прямо сейчас их убьют? — А если тебе нельзя будет в возрасте пить? — продолжила допрашивать Эмма. — Не обязательно в возрасте. Может обернётся так жизнь, что уже завтра я не смогу пить. И вообще, какая нахуй разница? — Большая. Мне не нравится твой тон на эту тему. Фактически ты подтверждаешь, что тебе насрать. — Началось… — прикрыл ладонью своё лицо Рэй, — Не нравится ей. Извините, бля, я вам что актёр, чтобы всем нравится? Раньше я тебе всяким нравился, а теперь что? Сняла свои розовые очки? Оглянись — это реальность, а не ебаный 2D мир, в котором всё идёт гладко. — На мне их и не было, мудак. — только и может выявить девушка, ещё больше злясь. — Ребят…Может успокоимся?… — Заткнись, Норман! — разошлись ребята, загнав бедного Нормана в угол. Он лишь хотел помочь. Что ж, не выйдет. — Мне легче повеситься, чем достучаться до тебя, — неожиданную вещь озвучила Эмма. Это слегка вбило в ступор мальчиков. Только что про суицид шла речь. Вот до чего доводят семейные разборки влюблённых, — Клянусь, иметь с тобой дело у меня нет ни малейшего желания. — Ну, охуеть, теперь я ещё и виноват. — проигнорировал претензию, Эмма повернулась на другой бог от Рэя и улеглась спать. Рэй последовал примеру, молча ложась в постель. Один лишь Норман понимал, что ребячество продлится недолго, ложась спать дальше.***
Утро настало солнечным, но не чувствовать помятость на лице и теле — нереально. Лучи жгло лицо, а рядом с лицом Рэя лежала рыжая макушка, что легла на его грудь сверху, крепко обнимая. Нормана рядом не было, видимо был в ванной или на кухне — делал капучино. Макушка бросила взгляд на лицо Циклопа, что распахнуло свои тёмные очи, мямло бормоча. — Мы разве не в ссоре? — припоминая сегодняшнюю ночь, спросил Рэй, но быстро жалея об это, ибо злость и обида исчезла вникуда. Почему? Ссорится можно до самой смерти, иначе так и жизнь вся пролетит. А сейчас просто хотелось полениться перед солнышком, насладившись моментом примирения. — Не понимаю о чём ты. — решив не наступать на грабли, замяла дело Эмма. — Давай сойдёмся на мнении, что мы все трое — долбоёбы, несущие хуйню по ночам. — ответил Рэй, смотря в её волшебно-чарующие зелёные глаза. Как жаль, что когда-то они закроются навсегда. Блять, опять хрень лезет в голову. — Говори за себя, а не за нас с Норманом… — кокетливо заметила она, сливаясь с Рэем в поцелуй, — Кстати, где он? — Пошёл делать суицид. — посмеялся Рэй, прислушиваясь к тому, что за стеной. Как-то слишком тихо, если тот на кухне, шумела бы посуда, если в душе, был бы хоть какой-то звук. Полнейшее безмолвие. Эмма, поймав взгляд Рэя, тут же встала, едва ли не бегом вылетела из спальни. Циклоп следовал за ней, ощущая, как учащались удары сердца. Может, сон Эммы был предзнаменованием, хотя он в них и не верит? Ведь Норман порой эмоционален и может на всякое, особенно, после всех этих разговоров о смерти и самоубийстве? Они заглядывали в душевую, но там пустота, шли на кухню, но там также никого. Рэй вздрогнул. Эмма скорее выбежала в гостиную, проходя к балкону. — Норман, ты что, решил выпрыгнуть отсюда?! — подойдя к опешившему Норману, говорила она, разворачивая к себе. — Только попробуй, идиот! — Рэй также ворвался на балкон, вместе с Эммой держа «Босса». Норман знатно прихуел, но удержался, чтобы не выразиться нецензурно. У него ничего такого даже в мыслях не было, всего лишь после душа решил выпить капучино, смотря на солнечные лучи и дожидаясь, пока эти двое спорщиков проснутся. — Оу, Рэй, ты занервничал. А как же «все помрём, смерть меня не удивит», — насмешливо протянул Норман, продолжая пить кофе и скрывая улыбку радости. Наконец-то они помирились, правда, всё ещё ведут себя как два неадеквата, но не суть, — Я не хотел убивать себя, отстаньте. Идите спать. — Я чуть не помер от страха за тебя, блять. Зачем ты съебался от нас, только попробуй ещё раз так сделать! — воскликнул Рэй, но тут же смутился, что ведёт себя слишком чувствительно. Противоречащей своей теории. — Рэй испугался, ха-ха, — произнесла Эмма, улыбаясь и не скрывая своего превосходства, — А то всю ночь заливал нам, что не боишься ничьей смерти… — Блять, отвалите. — Рэй глянул вниз, злясь на всех и на себя, — Охуеть, у меня тоже есть эмоции, и порой некоторые я хочу скрыть, поэтому притворяюсь. Вот ведь открытие — саркастично озвучил он. — Ну вот, мы убедились, что мы тебе небезразличны… — вставая рядом, Эмма толкнула Рэя в бок. — Лучше бы вы всё ещё спали… — прошептал Норман и допил кофе. — Вот прям щас как зайдёт смерть с косой и… — пробормотал Рэй, не зная, как перевести тему разговора. Почему-то по ночам разговоры про смерть воспринимаются иначе, чем днём. — Норман, мне больше не страшно. — перебила Эмма, глядя в голубые глаза. — Я рад за тебя. А я всё ещё боюсь ваших смертей, но…Когда этот день настанет, надеюсь, я буду морально готов. — размышлял вслух Норман, испытывая осадок после кошмара Эммы, но стараясь не развивать в своём мозгу эту тяжёлую для себя тему. Что для него останется, когда не станет Эммы с Рэем? Либо одного из них? Лучше не думать, тем более, сейчас все живы. — Я тут подумала… Ведь у моего дедушки умерла вся семья, я вам вчера это говорила. Однако он смог найти в себе силы жить, когда нашёл меня, а после познакомился и с вами. Возможно, когда у тебя есть те, кому ты нужен, смерть близких проще пережить? — подумала Эмма. — Опять начинается… — вздохнул Рэй, всячески не желая и утро провести в мыслях об этом. Но надо аккуратно свернуть разговор, не разжигая новую ссору. — Судя по тому, что Рэю так не нравится эта тема, он переживает больше, чем мы, — заметил Норман, — Поэтому он и говорит очень резко и озлобленно, чтобы мы это не обсуждали. — Я думал, это и так ясно. — А вот если… — не обращая внимания на них, Эмма опять с радостной ухмылкой хотела продолжить делиться своими рассуждениями. — А пойдёмте кофе выпьем? — предложил Норман, ликуя на ребят.