шпаргалка для отмечающих

День рождения в пятницу всегда хорошая идея. Миша берёт отгул (пишет эйчару: “Ушёл на блядки” — в ответ на что она неизменно шлёт ему скриншоты заявления о харрасменте, ни одно из которых, впрочем, в системе так и не регистрируется). В особенный для себя день можно встать пораньше, проводить Пашу в душ, чтобы получить свой деньрожденческий минет. Паша поцелует его в щёку, сползёт на колени под горячими струями, послушный, любящий и берущий до горла. В его сильных руках Миша кончит ещё до того, как прозвенит Серёжин будильник, — один-единственный раз в году. Из душа Мишу вынут сонного, расслабленного, оботрут большим махровым полотенцем и доставят прямиком Серёже на колени. Как тот за те жалкие пять минут (ну семь) минут, что они, голые, тискаются в душе, умудряется состряпать полноценный завтрак — загадка века. Серёжа поздравляет многословно и как-то по старинке: проговаривает это “Поздравляю с днём рождения, Миша” и обязательно толкает речь с пожеланиями. Миша утыкается носом ему в плечо и внимательно слушает. Хихикает, конечно, но вдыхает родной запах и верит каждому слову. Паша уже углубился в метро, сегодня ему к первой паре, а Серёжа всё-таки спешит в свой офис — и вот тогда-то Миша снова заваливается в кровать. Ответы на миллиарды поздравлений занимают следующие несколько часов. Быть популярным и среди коллег, и друзей, и просто незнакомцев в интернете — тяжёлая работа, но он прекрасно справляется, будто создан для этой роли. Звонят родители — все три пары, Серёжкины братья, весь клан Бестужевых скопом. Пашина Софья поздравляет смешным флешмобом в тиктоке. Из своей Америки фейстаймит Петя Свистунов — кореш с универских лет. У него ночь на дворе, но ему просто приспичило прямо сейчас исполнить в Мишину честь соло на виолончели. Миша не знает, почему Петя во время исполнения голый — но лишних вопросов не задаёт и благодарит за подарок от сердца. На всякий случай, впрочем, скриншотит, Пашка точно оценит. К обеду прорывается блядская работа. Они что-то там совсем уронили — совсем уронили, Миш, — и только срочный звонок во французский офис сможет исправить ситуацию. Миша ругается, но звонит. Даже в этот прекрасный день французы тупят феерично и по-своему красиво, но к их чести — не забывают поздравить и напоминают про курьера, которому поручено передать две бутылки редкого кюве. К праздничку как раз успеет. Вечером в квартиру набивается максимальное количество народа, самое время снова порадоваться унаследованным необъятным площадям. Серёжа задерживается в офисе — но он заказал доставку, выбрал меню и вообще сорганизовал всё, поддающееся организации. Паша наоборот вернулся домой пораньше — чтобы успеть перецеловать всех гостей и Мишу — но планировал отвалиться в какое-то детское время, потому что субботние консультации придумали демоны ада, ненавидящие одновременно и дипломников, и их несчастных научных руководителей. Миша набухивается сразу с приходом Никиты с семейством — при детях же нельзя, Миш, — но сегодня шампанское даёт в голову, поэтому за дальнейшими гостями наблюдает как через трубу калейдоскопа. Люди приходят и уходят, сменяют друг друга яркие обёртки подарков, бокалы, открытки, звонки от опоздавших и тех, кто не мог сегодня прийти. Ваня Сухинов дарит картину собственной кисти: абстрактные зелёные и синии линии переплетаются на темно-вишнёвом фоне, и Серёжа точно отправит этот образчик авангардизма висеть в дальней комнате. — Это голые мужики, Паш! — чересчур громким, пьяным шёпотом доказывает Миша Паше прямо в ухо. — Мне кажется, это больше про любовь, — мирно успокаивают его. Паша прячет неугомонного ценителя прекрасного за спиной и улыбается Ванечке во все тридцать два зуба, предупреждая его готовность изображать оскорблённую художественную невинность. Миша это объяснение не устраивает. Вернее, он не видит разницы. Назревает творческий конфликт. — Это голые мы, Паш! Серёжа наконец появляется из пучин офисных ужасов к девяти, но тут же ныряет в не захваченный празднествами уголок — доделывать последний слайд для презентации. Миша уже успел протрезветь, поэтому на булшит не ведётся и вытаскивает его оттуда, попутно вытряхнув из пиджака, рубашки, галстука и так полуголым и бросив посреди полной их друзей гостиной пить штрафные шоты в честь именинника. Третий шот Серёжа пьёт прямиком из Мишиного оголённого пупка (не мог же тот бросить его одного) и смотрит на него снизу вверх. Взгляд тёмный, горячий, опасный. Большинство гостей уже отвалилось, но у Миши с пацанами запланирован марафон Звёздных войн — давно как раз хотели же. Пьяненький Серёжа уползает в спальню по стеночке, и Миша провожает его взглядом. Он отправляется на кухню за стаканом воды, а потом, подумав, берёт весь графин и ставит его на тумбочку у изголовья кровати, аккуратно, так чтобы не потревожить их чуткий сон. — На мой др я уеду от вас в лес или арендую бункер, — сонно ворчит Паша, которому вставать меньше, чем через два часа. Мишу переполняет любовь. Он смотрит на отпечаток подушки на Пашиной щеке, на Серёжу, спрятавшего лицо от света между Пашиных лопаток. Они уже переплелись, зарылись в многочисленные одеяла, как в гнездо, но для Миши всегда есть место рядом с ними. Паша сразу лёг у края матраса, а Серёжа не просыпается, но убирает ногу, чтобы Мише, если что, было куда к ним пристроиться. — Хорошо, — легко соглашается он. — Мы с Серёжей запишем для тебя хоум-порно. Для него лучшим подарком всегда будут они.