***
Проходит час, потом два, и вскоре Дин досматривает второй «Мир Юрского Периода» (и доедает третий кусок пирога, и, увы, для него это предел на сегодня), а его брата, почти-невестки и ангельского парня всё ещё нет. Даже такие глупцы, как они, не устроили бы четырёхчасовую пробежку, и, добавив к этому выводу то, как они были одеты, и подозрительный разговор, отрывок которого он услышал, вернувшись с пирогом, Дин начинает подозревать, что что-то здесь не так. «Вы там в порядке?» — пишет он в групповой чат. — «Ваша пробежка чертовски затянулась». Ответ от Каса приходит почти мгновенно: «Всё хорошо. Мы с Сэмом будем дома через двадцать минут». «Супер, жду вас», — отвечает Дин, направляясь на кухню, чтобы помыть свою тарелку. Вернувшись после этого в библиотеку, Дин замечает открытый ноутбук Сэма, оставленный на столе — это совершенно нехарактерно для его младшего брата («Ты хоть представляешь, сколько вреда может нанести пыль электронике, Дин? Неужели так сложно запомнить, что нужно закрыть ноутбук, когда ты закончил его использовать. И раз уж об этом зашла речь, у тебя есть свой компьютер — пользуйся им!»). Дин чувствует себя более спокойным, чем когда вокруг свершались чёртовы апокалипсисы, но всё же у него есть причины для беспокойства, поэтому он, не чувствуя ни капли вины, нажимает на кнопку, чтобы вывести ноутбук Сэма из спящего режима, и вводит пароль. Экран входа в систему исчезает, сменяясь очень знакомым ему интерфейсом «Крейгслиста», и через три секунды Дин точно знает, что послужило причиной для всей этой скрытности.***
Дверь в бункер с лязгом открывается через минут десять, впуская Каса, несущего в руках кучу каких-то вещей, достаточно высокую, чтобы её верхушка опасно покачивалась, и Сэма, в руках у которого только один предмет, осторожно прижатый к груди, — переноска для животных. — С возвращением, — сухо говорит Дин, всё ещё сидя за столом перед ноутбуком Сэма. — Как Себастьян? — Я… подожди, что? — спрашивает Сэм, звуча непомерно удивлённым, особенно учитывая то, что они с Касом ужасны в своей скрытности. — Ты никогда не оставляешь ноутбук открытым. Думаешь это не заставило бы меня что-то заподозрить? И вообще, тебе не кажется, что это достаточно импульсивное решение? Возможно, это то, что стоило бы обсудить с братом, прежде чем ты притащишь домой крысу? — Он пёс, и ты прекрасно знаешь, что я всегда хотел завести собаку, Дин, — говорит Сэм, явно готовясь к ссоре, когда он вслед за нагруженным вещами Касом спускается по лестнице. — Знаю, да, а ты знаешь, что у меня были возражения, но ты же хотел золотистого ретривера или немецкую овчарку или кого-то в этом роде. Как от этого ты дошёл до собаки, у которой в названии породы буквально есть слово «той»? — Это, должно быть, моя вина, — встревает Кас, всё ещё держащий гору вещей, из-за которых почти не видно его головы. — Я увидел объявление и показал его Сэму. Мы подумали, что более маленькая собака может в целом оказаться более подходящей для дома. И полагаю, с учётом этого, всё остальное тоже моя вина. — Стоп… остальное? Что ещё вы сделали, кроме того, что припёрли в дом собаку, даже не предупредив меня? — Знаешь, на самом деле ты не кажешься особо злым, — замечает Сэм. — Я ещё не решил, насколько я зол, — признаётся Дин. — Ты всегда хотел собаку, и, возможно, теперь Кас прекратит свои постоянные намёки о желании взять котёнка. Наступает момент абсолютной тишины, который говорит сам за себя, и внезапно в этом идеальном звуковом вакууме раздаётся невероятно тоненькое мяуканье, доносящееся прямо из переноски, в которой, как предполагал Дин, должен был находиться той пудель, чьи очаровательные фотографии были прикреплены к объявлению на «Крейгслисте». — Вот об этом… — говорит Кас, и только сейчас Дин замечает, что в дополнение к трём собачьим лежанкам, мешку корма для щенков, вкусняшкам и куче разноцветных игрушек, также там есть огромный мешок наполнителя, мешок корма для котят, около пяти разных игрушек на палочках и пять или шесть лотков. — Возникли непредвиденные обстоятельства. Дин точно знает, что на это существует идеальный ответ, что-то действительно остроумное и лаконичное, едкое и одновременно содержательное, что-то, за что его задница огребёт по полной позже, — но, честно говоря, он не может ничего придумать, стоя, разинув рот, невероятно возмущённый такой откровенной наглостью своих брата и парня. — Да вы… вы издеваетесь? — вопрошает он, гнев, который он не смог вызвать при упоминании о собаке, наконец начинает просыпаться от осознания, что эти двое припёрли ещё и котёнка. Но перед тем как он действительно начинает злиться, Кас опускает на пол всю свою ношу, состоящую из кучи коробок и пакетов с эмблемой очень даже знакомого Дину зоомагазина (во-первых, это единственный хороший зоомагазин в радиусе пятидесяти миль, и во-вторых, Кас и Сэм несчётное количество раз таскали его туда, чтобы посмотреть на котят и щенков, которым местный приют для бездомных животных искал хозяев). — Я признаю, что всё, возможно, немного вышло из-под контроля, — говорит ему Кас. — Но прежде чем ты начнёшь злиться… — Начну? — возмущается Дин, но прежде чем он успевает сказать ещё что-либо, Кас прижимает два пальца к его лбу, погружая его в события сегодняшнего дня.***
Поскольку это одно из воспоминаний Кастиэля, Дин понимает, что как бы глазами ангела смотрит на спину своего брата, осторожно стучащего в дверь маленького домика. Очевидно, что когда-то он был очень ухожен, но краска начала немного облупляться на фасаде, и в дальнем углу крыльца определённо есть гнилая доска, которую стоило бы заменить. Мгновение спустя дверь распахивается, и за ней появляется женщина, немного сгорбленная от возраста, морщинки на её лице отражают не только возраст, но и какую-то печаль и напряжение. — Миссис Бриггс? — говорит Сэм с мягкостью в голосе, которую он обычно использует при общении с жертвами и их родственниками, которые, кажется, всегда и так готовы сломаться под тяжестью того, что монстры сделали с ними или с теми, кого они любили. — Да… А вы, должно быть, Сэм? — Это я, а это мой брат Кас, — говорит Сэм, и даже посреди чужих воспоминаний Дину приходится немного откашляться от эмоций, которые вызывает в его груди это простое заявление. — Пожалуйста, входите… Я познакомлю вас с Себастьяном, однако тут возникли некоторые сложности. — Сложности? — взволнованно говорит Кас, и Дин инстинктивно понимает, что его ангелу хватило одного взгляда на фотографию в объявлении, чтобы безумно влюбиться. — Боюсь, что да… и, конечно, это ваше решение, хотя я правда не знаю, что буду делать, если вы не захотите забрать обоих. — Обоих? — выпаливает Сэм, и в его голосе звучит надежда. Конечно, Дин знает, что если что-то и может привести Сэма в больший восторг, чем собака, то это две собаки. — Обоих, — подтверждает миссис Бриггс, и в её голосе слышится нечто среднее между напряжением, весельем и глубокой печалью. — Идите и сами посмотрите. Она ведёт их по коридору на кухню — и опять же, всё указывает на то, что когда-то этот дом очень любили, но теперь вокруг лишь беспорядок из коробок с надписями «Флорида» или «Добрая воля». Большинство коробок адресовано «Доброй Воле», и Дин вспоминает объявление, которое он нашёл на ноутбуке Сэма. Миссис Элейн Бриггс искала новый дом для своего породистого той пуделя — её муж недавно умер, а сама она перенесла несколько приступов за последнее время, которые ясно дали понять, что она больше не может жить одна. Теперь она готовилась к переезду в дом престарелых во Флориде, чтобы быть ближе к сыну, но, к сожалению, там было запрещено держать домашних животных, и поэтому одиннадцатимесячному щенку срочно нужен был новый дом. Несмотря на его породистость, она просила за него всего 50 долларов — и скорее всего только для того, чтобы отсеять людей, которые могли захотеть бесплатную собаку для каких-то гнусных целей. Из объявления было ясно — в нём очень подробно была описана вся ситуация, и было прикреплено множество фотографий — что она правда хотела бы найти для щенка идеальный дом. И, честно говоря, Дин был искренне удивлён, что она вообще пустила в дом двух здоровенных парней. Ну, серьёзно, на кой чёрт той пудель мог потребоваться йети ростом в шесть футов и его странному брату-бухгалтеру? Дин думает, что красноречивое письмо Сэма в ответ на её объявление, возможно, немного растопило её сердце и побудило рассмотреть двух странных мужчин, как потенциальных хозяев для её маленькой и очевидно любимой собаки, и как только они вошли в дверь… Ну, кто угодно, посмотрев на Сэмми, поймёт, что он никогда бы в жизни не смог обидеть собаку. Каким бы одарённым охотником ни был Сэм, какой бы сильный страх он ни внушал вампирам и оборотням, в глубине души Сэм, честно говоря, всегда был одним из нежнейших существ на планете, и миссис Бриггс, видимо, тоже почувствовала это, наблюдая за ним, когда он зашёл на кухню и увидел то, что ожидало их там, в мягкой лежанке. — О, мой… — бормочет Сэм, смотря на собачью лежанку. — …Бог, — заканчивает Кас с удивлением в голосе, и Дин сразу понимает, что то, что миссис Бриггс сочла за сложности, стало счастливой случайностью для двух обожающих животных Винчестеров. Сэм первым делает шаг вперёд, осторожно, чтобы не напугать свернувшуюся калачиком парочку, а затем опускается на пол, устраиваясь по-турецки и подзывая Каса присоединиться к нему. Дин наблюдает глазами Каса, как он тоже подходит ближе, присаживаясь на корточки и устраиваясь на полу рядом с Сэмом. Лежанка красная и пушистая, и могло бы показаться, что она недостаточно велика и для одного животного, что уж говорить о двух, но они оба настолько смехотворно малы, что прекрасно помещаются. Дин скорее умрёт, чем признает это, но даже его сердце тает от этой картины. Более крупный из этих двоих, если слово «крупный» вообще можно использовать, чтобы описать что-то настолько крошечное, — это щенок. В объявлении говорилось, что ему одиннадцать месяцев. Его мордочка и правда кажется ещё щенячьей. Его мех белоснежный, ну, и пуделиный, и миссис Бриггс не стала делать ему классическую нелепую стрижку, оставив мягкий, пушистый мех одной длины (за исключением выстриженного меха вокруг глаз, чтобы щенок, видимо, мог нормально видеть). Честно говоря, он был больше похож на плюшевого мишку, чем на настоящую собаку. И это уже было слишком мило, даже без «сложности». Щенок Себастьян лежит, свернувшись калачиком вокруг ещё более маленького комочка. Дин ни черта не знает о кошках, но может предположить, что вот этот котёнок ещё совсем малыш. Его маленькая мордочка удобно лежит на боку собаки, глаза закрыты, и если бы не тот факт, что шерсть котенка короткая, гладкая и в основном чёрная на спине, они могли бы просто сливаться друг с другом. — Ох, — выдыхает Кас после нескольких секунд завороженного молчания. — Я люблю котов с таким окрасом. — Он не мой, — говорит миссис Бриггс так же тихо, как и Кас, словно тоже не желая тревожить спящих малышей. — Но полторы недели назад я нашла его спящим в лежанке Себастьяна. Я могла бы просто оставить его, но из-за переезда… — она качает головой, вздрагивая. — Я попыталась выставить его на улицу, так как он, по-видимому, пришёл оттуда, — она кивает на очень маленькую собачью дверцу, расположенную до смешного близко к нижней части двери, чтобы впускать до смешного маленькую собачку. — Но минут через десять Себастьян просто приоткрыл её, чтобы впустить котёнка обратно. Видимо, он решил приютить его, и я просто не смогла снова выгнать его, потому что на улице похолодало. Он просто… делит еду с Себастьяном, хотя это, наверное, не очень хорошо для него, и как собака делает все свои дела на улице. Я называю его Озорник с тех пор, как он вот так подпортил мои планы. Я побоялась, что никто не возьмёт Себастьяна, если я укажу его в объявлении… Ну, и если вы не захотите его забрать, думаю, что завтра я отвезу его в приют. Просто Себастьяну и так придётся привыкать к новому дому и семье, и он так сильно привязался к котёнку, что я не хотела бы их разлучать, если есть хоть один шанс… — Мы возьмём обоих, — в унисон перебивают её Сэм и Кас, и хотя Дин может видеть только Сэма глазами Каса, он очень живо представляет себе влюблённые глаза этих двоих. — О, да? Это замечательно, — тихо говорит миссис Бриггс, внимательно изучая их лица, прежде чем лёгкая улыбка появляется на её лице. Затем все трое наблюдают, как Себастьян переворачивается, глупо свесив голову с кровати, потревожив котенка настолько, что он громко зевает, вытягивает передние лапы, а затем удобно устраивается на животе крошечной собаки. Даже Дин, собирающийся с максимальным скепсисом относиться к недавним решениям Сэма и Каса, близок к тому, чтобы скончаться на месте от этой милоты. Дин может представить, что в воспоминаниях было гораздо больше, но он не видит ничего из этого. Он скорее чувствует, чем видит, ещё одно быстрое прикосновение двух пальцев ко лбу, и воспоминание растворяется вокруг него.***
Он приходит в себя, стоя в библиотеке с котёнком в одной руке и щенком в другой, и оба смотрят на него с сонным интересом. — Эй, так нечестно, — немедленно заявляет он, а затем буквально прикусывает язык, чтобы не издать случайное «оооооу», когда щенок приподнимает голову и нежно лижет его в одну щёку, а котёнок с огромным интересом суёт свой нос ему в ухо. — Вы же знаете, что у меня аллергия… Он даже не успевает закончить проклятую фразу, когда чувствует третье прикосновение пальцев к его лбу, и желание чихнуть, появившееся в тот момент, когда котёнок оказался на расстоянии вытянутой руки, внезапно исчезает. — Больше нет, никакой аллергии, — говорит Кас, и Дин оборачивается, находя своего властного парня, смотрящего на него с такой мольбой в глазах, какой он никогда не видел. — О, ради всего… — Дин, ну, разве ты смог бы их разлучить? — жалобно спрашивает Сэм. — Это уже несущественно, учитывая, что ты скрыл от меня всю эту идею с этой плюшевой игрушкой. — Он не плюшевая игрушка, — твёрдо говорит Сэм. — Он чистокровный той пудель… — …и его зовут сэр Иоганн Себастьян Гав Первый, — заканчивает Кас. — Его зовут, как? — переспрашивает Дин. — Ну, миссис Бриггс назвала его Себастьяном, — объясняет Кас. — И было бы неправильно менять имя, на которое он откликается, ведь ему почти год, но у чистокровных собак, по-видимому, должно быть четыре имени. Так что… — Кас придумал, возможно, самый лучший каламбур в мире, — поддерживает Сэм, и Дин даже не может заставить себя спорить. Это довольно неплохой каламбур. — А кот? — спрашивает он своим самым многострадальным голосом, который должен навести этих двоих на мысль, что ничего здесь ещё не решено. — Мы решили, что ты должен выбрать ему имя, — снова говорит Кас, улыбаясь Дину, и всё в выражении его лица говорит, что и Себастьян, и безымянный котёнок останутся. — Это подкуп чистой воды, — заявляет Дин, косясь то на Сэма, то на Каса, до того как его снова отвлекает язык щенка, восторженно крутящегося в его руках. — Да, — счастливо говорит Сэм. — Так и есть. Парень в зоомагазине сказал, что котёнку около десяти недель, и что это мальчик. Он не совсем здоров, поэтому нам нужно проследить за его самочувствием и поделать уколы. Миссис Бриггс называла его Озорником, но это… — Не совсем ему подходит, да? — говорит Дин, хмурясь и вытягивая руку с котёнком, чтобы рассмотреть его мордочку. — Близко, возможно, но не то. — Мы тоже так подумали, — говорит Кас, кивая в знак согласия, и стоит отдать должное этим обоим, они не слишком явно ликуют, празднуя свою победу. — Ладно, ладно, ладно. Вы двое всегда хотели кота и собаку, и я не собираюсь здесь быть главным кайфоломом. Но предупреждаю, я не стану возиться с грязными лотками, комками шерсти и всем остальным, так что… — …тебе и не придётся, — спешит успокоить его Сэм. — Мы уже составили график, и миссис Бриггс дала нам телефон зооняни на случай, если мы все соберёмся на охоту. — Они настолько маленькие, что мы, вероятно, могли бы брать их с собой, если найдём мотели, в которые можно с животными, по крайней мере сейчас, — говорит Дин, не успевая осознать, что именно только что вылетело из его рта, и если влюблённые глаза Каса и Сэма можно считать за какой-то знак, то это определённо указывает на то, что Дин получит самые лучшие во всём мире рождественские подарки. — А теперь заберите их, пока они не помочились на меня (пока он не растерял остатки хладнокровия и не начал ворковать над ними, особенно теперь, когда щенок снова начал лизать его щёку, а котёнок тоже решил последовать его примеру, скользя шершавым язычком по такой же шершавой и колючей щетине Дина на другой щеке). — Итак, технически Себастьян мой, а кот — Каса, — говорит Сэм, осторожно выхватывая их обоих из рук Дина, — но… — Вы не можете их разделить, — говорит Дин, снова совершенно не контролируя свой рот, произносящий эти слова с каким-то ужасом в голосе. — И однажды вы с Эйлин соберётесь съехать. Ты хочешь сказать, что собираешься… — …но, как я собирался сказать, если бы ты дал мне закончить, мы уже знали, что не сможем их разделить, поэтому, если мы с Эйлин решим завести собственное жильё — о чём мы пока даже не думали, — они останутся здесь с вами, ребята. — У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу имени для котёнка? — вмешивается Кас, подходя к Дину и обнимая его сильной рукой за талию. — Кажется несправедливым, что он остаётся безымянным, когда у Себастьяна уже есть имя. — Да, возможно, — соглашается Дин, смотря на котёнка, который теперь беспокойно извивается в руках Сэма, пока тот не опускает его на пол, после чего котёнок тут же начинает играться со шнурками на ботинке Дина, забыто валяющемся под столом. — Но будет более несправедливо, если ему придётся всю жизнь прожить с неподходящим именем. Я дам вам знать, когда найду правильное. А пока, — говорит он, игнорируя то, что Сэм и Кас смотрят на него так, как будто он воплотил все их мечты в жизнь. — Повесьте на него колокольчик, или мы просто потеряем его в этом лабиринте. — Уже сделано, — вмешивается Сэм, копаясь в пакетах, пока не находит смехотворно маленький бирюзовый ошейник с прикреплённым к нему звонким колокольчиком. — Мы уже сделали бирку для ошейника Себастьяна, но можем подождать, чтобы сделать её и для котёнка, когда у него появится официальное имя. Он присаживается на корточки, его длинные руки тянутся под стол, чтобы снова поднять котёнка, который сразу же начинает играть с прядью его волос, и Дин (в очередной раз не контролируя себя) шагает вперёд, чтобы взять ошейник и осторожно застегнуть его на смехотворно тоненькой шее котёнка. Сэм опускает его, и котёнок немедленно пытается ухватить свой собственный ошейник, заваливаясь на бок и начиная кататься по полу библиотеки, как неуклюжее перекати-поле. Себастьян начинает извиваться, и Сэм тоже опускает его на пол, после чего щенок радостно присоединяется к котёнку, вступая с ним в игривую схватку, это похоже на те бои, на которые их с Сэмми водил отец в детстве, только здесь меньше жестокости и гораздо больше милоты. Дин чувствует, как его губы дёргаются в желании посмеяться над их выходками, и, честно говоря, три или четыре года назад он, возможно, упёрся бы и наотрез отказался позволить им оставить животных — или, если бы он и согласился, то сделал бы это с величайшим нежеланием и чёрствостью — но какого чёрта? Их дни нескончаемого апокалипсиса позади, и все нынешние охоты в основном не занимают больше одного дня, так почему бы им не завести животных? Он слишком долго был кайфоломом и, честно говоря, устал от этого, и он хочет узнать, может ли он вести себя по-другому. — Чёрт возьми, слишком много милоты для одного бункера, — говорит он, и вместо «а-мы-тебе-говорили» или «мы-знали-что-тебе-понравится» он получает две широкие улыбки от Каса и Сэма, наполненные чистой радостью, которую они не испытывали, кажется, целую вечность. И, честно говоря, давно пора.***
Время ложиться спать наступает несколько часов спустя, после целого ряда мозговых штурмов о том, как правильно переоборудовать бункер под нужды новых обитателей, и одного очень громкого спора о разумности установки дверцы для собаки (Сэм всеми руками за, но Кас твёрдо настаивает на том, что им не нужно рисковать, выпуская животных на улицу, неогороженную забором). Этот спор разрешает Дин, пообещав построить высокий забор вокруг бункера, огородив акр или два земли. Эйлин, которая, по-видимому, всё время была замешана в этом и получила сообщение от Сэма о появлении котёнка, приходит под конец этого спора и окончательно спасает положение, найдя веб-сайт, на котором продаются такие вращающиеся штуки для верхней части забора, которые не дадут кошке сбежать, несмотря на способность высоко прыгать, и Дин обещает не только построить забор, но и заказать эти штуки. И это, вероятно, первый раз, когда Сэм и Кас обнимают его одновременно, но, по-видимому, появление питомцев уже сделало их более контактными и открытыми в проявлении чувств. В остальном вечер проходит вполне мирно, они пересматривают первую часть «Человека-муравья», а потом «Капитана Марвел» в рамках их шестого или седьмого семейного марафона по кинематографической вселенной Marvel (по порядку выхода фильмов, конечно). Самым примечательным событием, не считая того, что у котёнка оказывается больше энергии, чем у любого живого существа (он проводит почти все четыре часа, катаясь по полу, нападая на их ноги и играясь одновременно со всеми игрушками, которые ему купили Сэм и Кас) становится открытие, что Себастьян, честно говоря, самое любвеобильное существо, с которым Дин сталкивался за всю свою жизнь. Сначала он устраивается на коленях Сэма, но примерно через двадцать минут он переключается на Эйлин, сворачиваясь рядом с ней в невероятно крошечный комочек и смотря на неё с таким обожанием, что она наклоняется, чтобы покрыть его поцелуями раз пять за двадцать минут. Двадцать минут, потому что, кажется, что у него установлен какой-то таймер, так как по истечению этого времени он спрыгивает с дивана, на котором сидят Сэм и Эйлин, и бежит к пелёнке, чтобы пописать («Хороший мальчик!» — все четверо гордо хвалят его, заставляя крошечный хвостик щенка усиленно вилять), а затем он спешит ко второму дивану, встаёт на задние лапы и с надеждой смотрит на них обоих, пока Дин не наклоняется, чтобы поднять его. Себастьян счастливо сворачивается калачиком на коленях у Дина, и просто ради интереса Дин бросает быстрый взгляд на часы. И действительно, ровно через двадцать минут Себастьян просыпается, хотя казалось, что он спал мёртвым сном, для того, чтобы перекатиться с колен Дина на колени Кастиэля, а затем устроиться там с тихим, довольным вздохом. Кастиэль, погружённый в фильм, лишь мельком бросает взгляд на собаку, прежде чем начать водить своими ловкими пальцами по шерсти Себастьяна. Щенок издаёт какой-то крайне довольный звук и буквально тает на коленях Каса. Дин, который не понаслышке знает, какое удовольствие могут приносить пальцы Кастиэля (они не раз скользили и по его волосам) предполагает, что Себастьян больше не будет двигаться весь вечер, но ошибается. Двадцать три минуты спустя (Дин думает, что эти три минуты были данью уважения восхитительным рукам Каса) Себастьян просыпается, отряхивается и спрыгивает с дивана, чтобы подбежать к ногам Сэма, после чего он встаёт на задние лапы с вежливым «гав». Сэм протягивает одну неуклюжую, нелепо длинную руку вниз, подхватывает щенка и усаживает его на свои нелепо огромные колени. И, конечно же, примерно через двадцать минут движение на соседнем диване снова привлекает внимание Дина, и он поворачивает голову как раз в тот момент, когда Себастьян встаёт, ковыляет двенадцать дюймов от колен Сэма до колен Эйлин, немного крутится на одном месте, а затем плюхается с довольным тихим вздохом. … и так далее. В течение около четырёх часов, что идут фильмы, Себастьян переходит с колен на колени примерно каждые двадцать минут, как будто его наняли, чтобы распространять любовь и привязанность, и он самый добросовестный работник на свете. Они не говорят об этом, но совершенно ясно, что все заметили эту ротацию, хотя у Дина есть смутное подозрение, что никто не обделён этим больше, чем он сам. Не смотря на самого себя, он слишком сильно влюбляется в этого щенка (на самом деле он чувствует себя немного виноватым из-за этого, потому что котенок чертовски мил, но просто он не покорил его сердце таким же образом). Он, честно говоря, ожидает, что Сэм и Кас начнут спорить о том, с кем из них животные проведут первую ночь (он знает наверняка, что бессмысленно настаивать на том, что животных нельзя пускать в кровать, и на самом деле после этого безумно милого вечера и без его исчезнувшей аллергии на кошек он не может сказать, что возражает против того, чтобы эта парочка спала с ним и Касом), но, как оказывается, Сэм поддерживает идею, что очень важно, чтобы Дин провёл как можно больше времени с котом, пока он не придумает ему подходящее имя, и все соглашаются, что не стоит разделять этих двоих в первую ночь в бункере. Сэм и Эйлин уходят спать около одиннадцати, Сэм поднимает щенка, чтобы чмокнуть его в нос, пока Эйлин чешет котёнка за ухом. Дин одновременно зачарованно и удивлённо наблюдает, как потом они меняются животными, словно пытаясь запастись этими обнимашками на следующие восемь или девять часов (нет, серьёзно, в эти дни у них есть законные основания спать по восемь часов) разлуки. Несмотря на опасения, что крошечные животные могут заблудиться в бункере, им обоим, похоже, больше нравится проводить время с людьми, и хотя днём они отправились на изучение бункера, вскоре они снова стали беситься в библиотеке, кухне и везде, где находились люди/ангел. Когда все уселись смотреть фильм, Себастьян вообще не выходил из «берлоги», хотя котёнок продолжил свои маленькие исследования. Опустив животных на пол, Сэм хлопает Дина по плечу, а Эйлин наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку, тепло улыбаясь. — Спокойной ночи, детки, — говорит Дин, одновременно показывая это жестами, и в уголках глаз Сэма появляются мимические морщинки, как это происходит каждый раз, когда он наблюдает, как Дин намеренно общается с Эйлин на жестовом языке, а не ожидает, что она справится, читая только по его губам. — Спокойной ночи, старший брат, — отвечает Эйлин, и Дину приходится несколько раз сильно моргнуть, чтобы совладать с нахлынувшими от этих двух слов эмоциями. Несколько минут спустя Сэм и Эйлин, взявшись за руки, уходят в свою спальню, оставляя Каса и Дина в «берлоге», и они включают последний сезон сериала «Это мы» (Сэм посмотрел его несколько месяцев назад и отказался пересматривать, признав, что ему понравилось, но назвав это — не неточно — «слезливым порно»). Несколько эпизодов и много слёз спустя Дин опускает глаза на их колени. Щенок, перемещавшийся весь вечер с одних колен на другие, не двигался уже более тридцати минут, уютно устроившись на коленях Каса, и пять минут назад котёнок перебрался к Дину, свернувшись калачиком на его коленях. Теперь они оба крепко спят, положив головы друг рядом с другом. — Чёрт, — тихо говорит Дин, когда Кас использует пульт, чтобы выключить телевизор. — Мы можем просто поспать здесь, чтобы не беспокоить их? — Не думаю, что твоя шея и остальные суставы оценят это, — говорит Кас с нежной улыбкой, и Дин даже не может заставить себя пошутить. После стольких лет нескончаемых сражений, когда ему уже перевалило за сорок, как бы Кас ни старался излечить его, тело Дина определённо стало громче заявлять о том, какие условия сна оно приемлет. — Эй, — тихо говорит ему Дин. — Спасибо. — За что? — отвечает Кас, выглядя слегка удивлённым. — За то, что не было всех этих «я тебе говорил». За то, что вы с Сэмом сдержали свои самодовольные улыбки, когда увидели, как я расклеился под влиянием этих милашек. — Дин, — мягко говорит Кас. — Дело не в победе. Мы оба очень волновались, что ты будешь возражать сильнее, и, честно говоря, мы хотели рассказать тебе обо всём заранее, но согласились на том, что ты будешь более сговорчивым, когда на самом деле встретишься с животным — ну, животными. Прости, что мы ввели тебя в заблуждение, и спасибо, что ты согласился, что они будут хорошим дополнением к нашей семье. — Я просто… Думаю, часть меня всё ещё работает над тем, чтобы привыкнуть… быть в порядке? Быть довольным и счастливым всё время. Я всё ещё пытаюсь привыкнуть к тому, что мы покончили со всеми следующими друг за другом катастрофами, апокалипсисами и бедствиями. Что, возможно, мы просто… можем получить эту хорошую жизнь теперь, когда нет жестокого кукловода, дёргающего нас за ниточки. Иногда мне действительно нужно ткнуть этим в лицо, чтобы я понял, что происходят хорошие вещи. — Мммм, это правда, — говорит Кас своим слишком знакомым Дину тёмным голосом, и он почти уверен, что ангел вспоминает то утро, когда он принёс Дину завтрак в постель, а позже засунул свой член в его горло (это стало для Дина значительным облегчением, учитывая, что эксперименты Каса в кулинарии продолжают приводить к тому, что детектор дыма никогда не остаётся без работы, и в прошлый раз Дин заставил Каса поклясться прекратить все попытки принести ему в постель что-то сложнее миски с хлопьями). — У тебя слишком грязные мысли, — комментирует Дин, и его губы расплываются в довольной улыбке. — И ты знаешь, что я всегда согласен на всё, но думаю, что сегодня… — …мы должны отказаться от сексуальной активности в пользу того, чтобы устроить наших новых жильцов. — Да, именно так. Ты не против? — Дин, были дни, недели, месяцы и годы, в течение которых я мог причинить тебе такую боль, что ты забывал своё имя, заставить тебя кончить так хорошо, что ты терял дар речи, и умолять так очаровательно, что я хотел бы сделать это рингтоном на своём телефоне… — Мы уже обсуждали это, и нет такой вселенной, в которой я позволил бы этому случиться… — …так что нам некуда спешить. Мы можем пропустить ночь, или несколько ночей, или неделю… — …ну, давай не будем сходить с ума, это домашние животные, а не обет безбрачия… — … без того, чтобы я чувствовал себя обделённым. Они замолкают и наклоняются друг к другу в безмолвном согласии. Поцелуи, которыми они обмениваются, мягкие, сладкие и прекрасные, и даже когда рука Кастиэля поднимается, чтобы запутаться в волосах Дина, наклоняя его голову именно так, чтобы позволить ангелу перевести поцелуй во что-то более мощное и властное, эта нежность, которая заставляет сердце Дина бешено стучать в груди, никуда не уходит. Поцелуи смягчаются, пальцы Каса выскальзывают из волос Дина, скользя вниз к его шее, чтобы крепко сжать, в этом больше любви, чем контроля, и они оба одновременно отстраняются, и их глаза опускаются на Себастьяна и котёнка. — Что скажете, детишки, — говорит Дин, якобы обращаясь к животным, но на самом деле обращаясь к Касу, — пора спать? — Сначала им нужно сходить в туалет, если ты правда настаиваешь на том, чтобы не размещать лоток и пелёнку в нашей… — О, да пофиг, всё в порядке. Они просто малыши, не честно заставлять их терпеть всю ночь, и, вероятно, конфузы так или иначе произойдут. Кас одобрительно улыбается ему, затем осторожно подхватывает котёнка и щенка, передавая их в руки Дина, где они оба сонно разваливаются, моргая на Дина полуприкрытыми глазами, это так мило, что у Дина першит в горле. — Тогда я всё возьму, а ты можешь отнести их в нашу комнату. Дин даже не может найти в себе силы съязвить Касу по поводу того, что тот разрешил ему уложить детей спать (он решительно отказывается признавать тот факт, что буквально только что подумал о словах «уложить детей спать»), он просто касается губами щеки Каса и встаёт, направляясь к их комнате с щенком в одной руке и котёнком в другой.***
Сорок минут спустя Дин садится в кровати, раздражённо ворча, когда небольшое движение его ног заставляет котёнка пригнуться, а затем атаковать его пальцы уже в шестой раз. Тихие звуки с другой стороны кровати наводят его на мысль, что Кас искренне, но совершенно безуспешно пытается не засмеяться из-за выходок котёнка. Дин тянется к этому товарищу, но не успевает его схватить, потому что котёнок срывается с места и бежит в изголовье кровати, а затем несётся обратно, делая полный круг. Себастьян, который сразу же свернулся калачиком на коленях Каса, поднимает голову и сонно приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на котёнка с тем, что кажется смутным осуждением, прежде чем снова опустить голову. — Ты, — говорит Дин, хмуро смотря на пятно чёрно-белого меха, кружащее по кровати уже в семнадцатый раз, — чёртов маньяк. Нужно лечь спать, а не готовиться к Олимпиаде, ты маленький, спортивный засранец, и… — Дин замирает, резко выдыхая из-за внезапно нахлынувшего вдохновения. Кас хмурится, садится и кладёт руку на плечо Дина. — Дин, — взволнованно спрашивает он. — Ты в порядке? — Да, да, — успокаивает его Дин. — Я в порядке. Шшш, дай мне секунду. Я думаю, что ко мне сейчас придёт озарение. Кас немедленно замолкает, наклоняясь, чтобы нежно погладить пушистый белый мех, дремлющего у него на ногах щенка. Он терпеливо ждёт, наблюдая за тем, как Дин наклоняется, чтобы поднять котёнка с кровати, и подносит его ближе к своему лицу. Котёнок с огромным интересом смотрит на Дина, вытягивая шею, чтобы лизнуть кончик его носа своим шершавым язычком, а потом сразу же вытягивает лапку, чтобы потеребить прядь волос Дина, которая падает ему на лоб — вероятно, ему уже давно пора подстричься. Дин внимательно смотрит на него, вглядываясь в глаза, которые словно переливаются от голубого до того, что, вероятно, позже станет жёлто-золотым (его заинтересовала подобная гетерохромия, когда он впервые заметил её, так что он погуглил: его глаза не останутся такими, это пройдёт с возрастом), и твёрдо кивает. — Я придумал, — говорит он Касу. — Я знаю, как его назвать. — Ну, не томи, — говорит Кас, эту фразу (как и многие другие) он позаимствовал у Дина. — Олимп. Потому что он маленький спортивный засранец. — Ммм, — задумчиво произносит он. — Мне нравится. Хотя это кажется слишком громким именем для такого маленького существа. В конце концов, Олимп был горой. — Я всё предусмотрел. Миссис Бриггс же называла его Озорником? — Именно так. — Ну, он и правда чертовски озорной, так что мы можем кратко называть его Имп, что думаешь? Я знаю, что технически Имп — это маленькое демоническое существо, бесёнок, но люди называют бесятами маленьких озорных детей, и мне кажется, ему подходит. Кас долго молчит, внимательно смотря на котёнка, но Дина это не беспокоит. Он знает, что ангелу не не нравится, он просто оценивает это имя. И действительно, мгновение спустя Кас широко улыбается. — Олимп. Имп. На самом деле это довольно хорошее имя — и каким-то образом и полное имя, и краткое идеально подходят ему. Дин улыбается в ответ, крайне собой довольный. Это действительно хорошее имя. — Что скажешь, Имп, — говорит он и наклоняется, чтобы ткнуть своим носом носик котёнка. Имп наклоняет голову набок, безмятежно моргая, а затем издаёт смехотворно пронзительное «мяу», которое, безусловно, можно принять за одобрение. — Думаю, ему нравится, — говорит Кас. — И даже лучше — мне кажется, он, наконец, начинает уставать. Похоже, Кас прав. Имп моргает снова, а затем в третий раз, его глаза начинают слипаться, а затем его челюсть раскрывается в огромном зевке, обнажая молочные зубы, которые, как уже может подтвердить Дин, чертовски острые, даже сквозь одеяло и простыню. — Согласно тому сайту, котята спят почти 18 часов в сутки, а он просто играл почти четыре часа подряд. Он, должно быть, довольно устал. — Прямо как ты, — улыбается Кас, и он прав. Это был долгий день из-за всей этой истории с двумя новыми членами их семьи. — Верно. Давай узнаем, сможем ли мы заставить это демоническое создание хотя бы задуматься о сне, чтобы я тоже смог наконец заснуть. Дин сажает Импа на кровать между собой и Касом, решая, что он должен дать малышу выбор, с кем тот хочет спать, и предполагая, что он, скорее всего, направится прямо к Себастьяну и свернётся в клубочек рядом с ним. Оказывается, что он ошибается на этот счёт. Имп садится на одеяло, широко зевая, а потом встаёт, сладко потягивается и направляется прямо к подушке Дина. Он садится на неё и устремляет внимательный взгляд своих маленьких глаз на Дина, как будто спрашивая, почему он ещё не расположился на своей стороне подушки. Слегка пожав плечами, Дин поворачивается, чтобы быстро поцеловать Каса в губы, а затем снова ложится, немного сдвигая голову на левую сторону подушки, чтобы оставить место для котёнка, сидящего с правой стороны. Как только Дин устраивается поудобнее, а Кас снова ложится, плотно прижимаясь к Дину, Имп встаёт, делая три очень маленьких круга, а потом наконец плюхается на подушку и сворачивается в смехотворно крошечный комочек чёрно-белого меха. Он очень, очень тихо всхрапывает примерно шесть секунд спустя, и Дин даже не пытается сдержать «оооооу», которое мгновенно срывается с его губ. — Знаешь, — говорит Кас, проводя губами по затылку Дина. — Я думаю, что ты нравишься Импу. — Знаешь, — отвечает Дин, улыбаясь, когда усы котёнка слегка щекочут его щеку, — Я думаю, что Имп мне тоже нравится. И Себастьян тоже не так уж плох. Он не может видеть щенка, но мягкое сопение, которое тот издаёт, очень похоже на то, что Себастьян тоже считает, что Дин не так уж и плох.***
Когда он просыпается на следующее утро, Каса уже нет рядом — скорее всего, он готовит кофе, это единственное действие, требующее подогрева, которое Кас может воспроизвести, не устраивая пожароопасной ситуации. С ангельским парнем или нет, Дин не один. Имп свернулся на другой стороне подушки, спрятавшись в изгибе шеи Дина, а Себастьян занял его место с прошлой ночи, свернувшись в клубок в нескольких дюймах от носа Дина. Дин немного наклоняется вперёд, чтобы чмокнуть мягкую голову щенка, и чувствует, как котёнок переворачивается и вытягивается позади него. — Доброе утро, детишки, — бормочет он. — Добро пожаловать в ваш первый полноценный день в семье Винчестеров. За ним раздаётся удивительно громкое мурлыканье, похожее на звук дизельного двигателя, работающего на холостом ходу, и почти сразу же к нему присоединяется довольное гудение от пушистого белого меха перед носом Дина. — Никогда не говорите Сэму или Касу, что я так сказал, — бормочет Дин, совершенно не стыдясь того, что он ведёт разговор с двумя животными, которые не говорят по-английски. — Но я думаю, что, возможно, вы двое были тем, чего нам не хватало. Мурлыканье у него на затылке усиливается, и маленькая белая голова приподнимается из беспорядочной кучи меха перед ним, чтобы нежно лизнуть его в лоб. — Да, — говорит Дин, улыбаясь. — Я тоже люблю вас, ребята. Добро пожаловать домой.