солнце играет с твоим сном, ты чувствуешь?

       Вэй Ин думает, что час Свиньи был где-то одиннадцать свечей назад, но он не совсем уверен в этом сегодня. Обычно ощущение времени его не подводило, но он не мог заснуть уже так долго и мучительно, что не рассчитывает на это сейчас. Всего пару часов назад он нежился в объятиях любимого мужа, ощущая себя таким выжатым и сонным, что казалось: сон настигнет с минуты на минуту. Лань Чжань одной рукой нежно перебирал его длинные непослушные волосы, тем самым легко удерживая его лежащим на своей груди, другой же — ласкал гладкую кожу, водя кончиками пальцев, сбитых и мозолистых от игры на гуцини, от плеча до поясницы и обратно, вызывая легкий озноб. И Вэй Ин действительно считал, что вот-вот заснёт, но время близилось к часу Тигра, а он всё также наблюдал за спящим в сантиметрах Ванцзи.        То, что представлял из себя его муж, когда так безмятежно и крепко спал рядом, на самом деле, сложно описать: расслабленный, теплый, такой открытый, каким мог быть только в их Цзинши. Волосы, которые по древним обычаям можно распускать лишь в присутствии семьи, раскидывались на всю подушку, сохраняя свою, будто шёлковую, элегантность, обычно ни капли не меняющие цвет щеки заалели от теплоты одеяла, создавая видимость лёгкого румянца. Вэй Ин упивался этим зрелищем словно видел божество у себя под боком (пожалуй, так оно и было, Лань Чжань всегда был божеством в его понимании), не замечал как быстро летят минуты, пока солнечный луч не упал на щеку его любимого. Заклинатель тут же принялся догонять раннее солнце, касаясь пальцами места, где свет грел кожу — Лань Чжань был слишком горячим сейчас. Вэй Ин от неожиданности отдернул руку от его лица и поспешил немного стянуть одеяло с разгоряченной кожи: обычно он засыпал и во сне отбирал ненужное Ванцзи одеяло, однако сегодня совершенно забыл об этом и чуть не разморозил своего привыкшего к прохладе мужа.        Лань Чжань облегченно выдохнул, избавившись от чего-то столь жаркого и неосознанно потянул руку к Вэй Ину, как делал всегда, стоило только начать ворочаться.        — А-Чжань, я здесь, не волнуйся, — прошептал Вэй Ин, перехватывая мужественную ладонь и целуя тыльную сторону. Если бы Нефрит не спал, он бы сказал что-то вроде: «Бесстыдник», с ласковой улыбкой, к которой так привык Усянь.        Но Ванцзи спал, слегка хмурясь в попытках избежать солнечных лучей, что так любят их кровать по утрам. Вэй Ин и сам часто просыпался из-за них, но такое зрелище видел впервые: на безупречное лицо его мужа падал яркий свет, словно одаряя благородную, почти прозрачную кожу утренним сиянием. Вэй Ин назвал бы это духами, снизошедшими до него и позволившими наблюдать за мужем, что выглядел, как ангел в лучах солнца.        Дыхание сперло. Он задержал вдох, следя как зайчик перемещается от щеки до лба Нефрита, влюбляя Вэй Ина в этот лик ещё сильнее (давайте будем честны, будто есть куда сильнее). Заклинатель почувствовал собственную дрожь, которую позже приписал к передозировке любви (даже одержимости в какой-то мере). Он постарался успокоиться, выдыхал медленно и постепенно, поднимаясь в положение сидя на их кровати. Взгляд от зрелища, представленного рядом с ним, оторвать было нереально. Вэй Ину даже причудилось, что его муж совсем скоро растворится в этих лучах, поэтому ему тут же нужно было проверить, что Лань Чжань здесь и никуда пропасть не может. Усяня охватывала паника, когда он тянулся руками к щекам мужа, но тёплая кожа под ладонями вернула спокойствие. Лань Чжань выразил недовольство столь резким движением, сведя во сне брови к переносице, но Вэй Ин тут же разгладил их, — извини, Гэгэ, я буду нежнее, — зашептал он так тихо, будто обращался только к себе.        Правая рука соскользнула ниже, к длинной шее Нефрита, лаская нежную кожу, и ниже, касаясь оставленного без укрытия плеча — с ним Лань Чжань начал спать в одних нижних штанах, поскольку остальную одежду, в случае её наличия, они вечно стягивали к утру. Сам Вэй Ин спал то в штанах и в рубахе, что преследовало несколько целей: Лань Чжань любил его раздевать, медленно и невыносимо, наслаждаясь каждым участком слегка оголившейся кожи; Вэй Усянь постоянно мёрз, привыкший к тёплому климату в Пристани Лотоса — то вовсе нагой, как сейчас, после их «каждого дня». Он задумался, неосознанно спускаясь к животу мужа и оглаживая его. В голове всплыли воспоминания о ранней борьбе за доступ к обнаженному верху Ванцзи, когда он во сне хныкал и тянул ночное ханьфу куда только мог, пока Нефрит не снимал белую ткань с себя и не позволял уткнуться ледяным носом в свою грудь. То, как рассказывал об этом Лань Чжань было забавно, поэтому Вэй Ин улыбнулся и даже наклонился с поцелуем к сильному плечу, надеясь, что этим не потревожит сон. Когда Заклинатель поднял голову обратно, солнце вовсю будило его мужа, прыгая по щекам, глазам, лбу, шее и торсу, а Ванцзи хмурился и даже прикрыл глаза тыльной стороной руки. Вэй Ин тихо засмеялся, наблюдая за борьбой с силами природы, а потому пропустил момент, когда муж перехватил его руку, легонько царапающую под кромкой штанов, и потянул на себя, заставляя упасть в объятия.        — Чжань-гэ, солнышко играет с твоим сном, ты чувствуешь? — тихо, чтобы не сбросить с любимого сонное наваждение, прошептал Вэй Ин, ощущая как вторая рука, которая совсем недавно прятала глаза Нефрита от солнца, ложится на его поясницу, укутывая своим теплом со всех сторон.        — Я чувствую, что ты крутишься, — хриплый ото сна голос Лань Чжаня разрезал тишину Цзинши, отлетая от каждой стенки прямо к Вэй Ину, сбрасывая его прямо во фриссон, — ты спал сегодня, А-Ин?        Что можно было ответить на это, Усянь не знал, потому как Лань Чжань давно понял, что: «нет, не спал», а подтверди он это словами, его муж будет взволнован ещё больше. Поэтому он и не отвечал, а вернулся к поглаживанию кожи живота, короткими ногтями проводя лёгкие линии к штанам, — Можно? — Вэй Ин оставил лёгкий поцелуй на ключице, куда мог дотянуться из своего положения, и поднял голову, чтобы взглянуть на лицо своего возлюбленного. Лань Чжань смотрел в ответ с волнением и огорчением, однако кивнул на вопрос, — ты такой красивый, Гэгэ, — улыбнулся ему Вэй Ин, приподнимаясь и дотягиваясь к губам с поцелуем-касанием, — я люблю тебя.       Лань Чжань заворожено смотрел в любимые глаза, переливающиеся янтарным золотом, опустился ниже, взглядом оглаживая утончённое плечо со спадающими на него, слегка вьющимися, локонами, острые ключицы с россыпью меток, грудную клетку, где виднелись алые бусинки сосков, вставших то ли от прохлады, то ли от возбуждения. Его терпение не выдерживало такого Вэй Ина, это было слишком. Лань Чжань сделал лёгкий рывок, переворачивая их, закрывая мужа от внешнего мира, — я тоже люблю тебя, Вэй Ин, — вернул он в ответ, касаясь губами холодной скулы, — почему ты не оделся, раз не спал?        — Гэгэ, нечестно, — захныкал заклинатель, поворачивая голову под настойчивыми губами, открывая больше пространства, — ты меня грел, — нашёл руку Ванцзи и уткнулся в неё лбом, — я хотел быть на тебе сегодня.        — Бесстыдник, — хотя и прозвучало это строго, каждый звук отдавал любимой улыбкой. Но когда Лань Чжань приблизился к его уху, он произнёс такие слова, что Вэй Ин стремительно раскраснелся, — тогда я растяну тебя, затем медленно и осторожно усажу на себя и заставлю подниматься и опускаться до тех пор, пока ты не будешь уставшим настолько, что уснёшь сразу после оргазма.        — Лань Чжань! — ладонь, что до этого лежала на плече, стремительно накрыла губы Нефрита, стоило только ему поднять голову, — не говори такое, ты смущаешь меня, Ханьгуан-цзюнь, — Вэй Ин чувствовал, как тело отозвалось на голос мужа и где-то внизу скрутился узел, — кто только научил тебя такому?        — Ты, — отодвигая маленькую ладонь, уверенно произнес мужчина.              Лань Чжань всегда сдерживал свои обещания, данные Вэй Ину, поэтому когда ему пришлось поднимать бёдра вверх и опускаться обратно, совершенно не щадя себя, проезжаясь самыми чувствительными точками по тому, что давал ему муж, он вовсе не был поражён. Вэй Ин бился в предоргазменной агонии, в которой его держал Лань Чжань, то помогая бёдрами, то удерживая кольцом пальцев, заставляя чуть ли не молить о пощаде, когда муж расцеловывал щеки, шею, плечи, возвращался к алым губам, когда одну из них Усянь закусывал, — Гэгэ, слишком, х-н, — стараясь удерживать себя от громких стонов и выкриков, произнёс Вэй Ин, — это слишком, слишком нежно, Гэгэ, хватит.        — Я обещал тебе, — усмехнулся Ванцзи, немного замедляя успевшего ускориться мужа, удерживая его бёдра от резких движений, — мы ведь никуда не спешим, Ин-Ин, так что давай продолжим в том же ритме, — перехватывая ладонь, так отчаянно пытавшуюся отцепить его руку, сдерживающую движения, произнёс он.        Когда Вэй Ин упал на подушку, лицо его горело, глаза пекли от слёз, так непрошено явившихся во время сильного оргазма, а тело всё ещё не отпускало, — ты что, Гэгэ, убить меня решил? Я даже подняться не могу.        — Зато я вижу, как закрываются твои глаза, а значит, ты заснёшь, как только твой беспокойный разум переживёт этот оргазм, — улыбнулся Лань Чжань, поглаживая его везде, где только мог дотянуться руками, — спи, А-Ин, — целуя его в уголок губ, прошептал Ванцзи.        Вэй Ин упал в сонную дрёму практически сразу после этих слов, а вид его, растрёпанный и уставший, отдавал в сердце Лань Чжаня уколом нежности: он готов был сидеть здесь, рассматривая своего мужа, всю вечность, но нужно было одеть его, пока тот не замерз снова. Поэтому Нефрит встал, отправляясь за влажным полотенцем и ночной одеждой возлюбленного.        Когда же Вэй Ин был одет, укутан и крепко спал в их кровати, Лань Чжань был готов отправляться выполнять должностные обязанности. Солнышко падало на пол рядом с кроватью, не тревожа драгоценный сон его мужа, уткнувшегося носом в его подушку.        — Сладких снов, Вэй Ин, — прошептал Лань Чжань прежде, чем поцеловать его в макушку.