не влюбляйся, милый.

новых близких встреч робкие шаги, сделай что-нибудь, от меня беги.

— нам надо добавить разнообразия, ярких вещей, мы выгодно продали ту шубу с искусственным мехом, розовая такая, яркая, помнишь? — фредди стучит пальцами по гладкой поверхности прилавка, скучающе разглядывая стеллажи в небольшом магазинчике, пока роджер, запыхавшись, топчется на месте, стягивает шарф, как с утра пораньше можно быть в таком приподнятом настроении? видимо, тейлору этого никогда не понять, от чего пожимает плечами, запихив<i></i>ает в импровизированный ящик старенькую дублёнку, оттягивает воротник колючего свитера и вопросительно смотрит на друга, устало вздыхает и отрицательно качает головой. — пусть так, где вещи взять предлагаешь? интересно, как ты эту ужасную шубу продал, — тихо усмехается, проходит за шкаф, чтобы переодеться, маленькая печка быстро прогревала помещение, — фред, а тот пиджак, в котором ты выступал? думаю, за него неплохо дадут. меркьюри охваченный необъяснимым порывом, чуть вытягивает шею и заглядывает за шкаф, где переодевался барабанщик, даже не догадываясь о том, что благодаря заляпанному зеркальцу на стене, тейлор поймает взгляд шоколадно карих глаз на себе. смущение? проходит оно быстро, сменяясь на хитрую полуулыбку и двигается вправо: медленно снимает свитер, расстёгивает джинсы, а фронтмен смотрит, да глаз не отводит. конечно, он же уверен в том, что блондин ничего не видит, а всё это «показательное» выступление случайная череда обстоятельств. роджер переодевается, выходит, поправляет волосы и смеётся. — чего молчишь? — что? — дымка рассеивается, парс отдёргивает себя, выпрямляет спину и с лёгким, наигранным безразличием отмахивается, — дорогуша, свои ручонки загребущие на мои шмотки не вытягивай. роджер хохочет ещё звонче, припомнит этот день спустя много лет, а что фредди? засмеётся, ни к чему вспоминать давно забытое прошлое, бередить старые раны, незачем им знать, что они всегда были взаимными.