услуга за услугу

      — У меня есть просьба, Дрим, — Квакити растягивает слова, звук его шагов глухо отражается от обсидиана. — Одна маленькая просьба. Дрим ничего не может с собой поделать, но вжимается в стену. Квакити криво улыбается, поглаживая пальцами древко топора в руках.       — Что… Что тебе нужно? — говорит Дрим. Горло дерет, словно бы он очень долго не пил.       — Ничего, что не было бы в твоих силах. Ты сделаешь то, что я прошу тебя, и я… дам тебе перерыв, — Квакити наклоняет голову немного вбок, заглядывает Дриму в лицо очень внимательно, будто желая отыскать в нем что-то определенное. — Хорошая сделка?       Дрим не может отвести взгляд от покрытого лиловой дымкой зачарования лезвия топора. Он сглатывает, но ничего не отвечает. Ему тяжело говорить — плечи трясутся, а голос — тем более. Дрим не хочет показывать Квакити, как сильно он боится. Потому что опция «не бояться» для него уже не существует. Он может пытаться оставаться храбрым в своей голове, храбрым в самом извращенном смысле этого слова, подменяя реальность, пытаясь получить удовольствие от того, что с ним происходит. Но его тело больше не подчиняется ему. Его тело в ужасе. Каждая кость болит. Даже те, которые никогда не были сломаны («Пока что не были сломаны», — мысленно поправляет себя Дрим). Он чувствует, как их обломки прорывают мясо и кожу, когда до его ушей доносятся звуки голоса Квакити, его шагов.       — Какие у тебя отношения с Техноблейдом? — спрашивает Квакити, устав ждать какой-то вербальной реакции на свои слова, но кажущийся удовлетворенным увиденной невербальной. — Как ты относишься к нему, как он относится к тебе?       Дрим замирает. Он медленно поднимает взгляд на мексиканца. В его глазах — ледяное цепкое внимание, на губах — ухмылка. Дрим не хочет отвечать. В другой ситуации он усмехнулся бы, съязвил или наврал — их отношения с Техно только того и заслуживали. Кем они были друг другу? Как они относились друг к другу? Он не мог сказать раньше, когда они были подростками на арене (его данный вопрос мало интересовал, если уж на то пошло), не мог сказать и сейчас, когда после встречи спустя столько лет, он и Техно обоюдно решили просто не обращать внимание на то, что когда-то были знакомы. И… Квакити не стоило знать об этом. Знания дают власть. Дрим уверен — у Квакити ее нет. Он просто хорошо играет.       — …Я помогал ему, он помогал мне, — Дрим отворачивается, потому что не хочет смотреть в лицо Квакити. — Он — один из моих немногих… союзников.       — Правда? — Квакити задумчиво хмыкает. Дрим загнанно вздрагивает — ему не нравится тон. Мексиканец отворачивается, делает несколько шагов от Дрима так, что тот не может увидеть, что он делает. Затем резко разворачивается и идет обратно. Дрим поджимает ноги, забиваясь в угол, не сразу поняв, что в руках его мучителя — всего лишь несколько листов бумаги и карандаш. Он бросает их на пол. Дрим берет, вопросительно приподнимая брови.       — Зачем?..       — Начинай писать, — перебивает его Квакити. — Начинай писать письмо Техноблейду.       — Что? Зачем мне писать письмо Техноблейду?       — Напиши, чтобы он пришел посетить тебя.       — Что если я этого не сделаю? Я не хочу писать ему письмо…       Квакити длинно вздыхает. С секунду молчит. А затем перехватывает топор в руке, вцепляется Дриму в отросшие грязные волосы и рубит, вонзая лезвие в стену в сантиметре от его лица. Дрим перестает дышать. Он даже не может вскрикнуть. Квакити брезгливо отряхивает руку — Дрим видит, как его волосы сыплются на обсидиановый пол. Кватити хватает его за заскорузлый от крови воротник рубашки и прижимает к стене, наклоняясь так близко, что Дрим даже в тусклом лавовом свете видит неровности шрама, пересекающего его лицо. Шрама, оставленного Техноблейдом. Дрим шмыгает носом.       — Бери эти ебаные листы. И пиши ебаное письмо, — голос Квакити чуть ли не дрожит от напряжения. В его темных глазах — ничего, абсолютная пустота. Дрим чувствует, как по спине ползут ледяные капли пота. — Я чертовски устал от тебя. Если ты не сделаешь то, что я говорю — я убью тебя. И я не шучу.       — Но… книга… — становится тяжело дышать. Дрим скребет босыми ногами по скользкому полу, не в силах найти опору.       — Что? Книга? Книга воскрешения? — Квакити встряхивает его. – Мне все равно! Уже давно все равно! Единственная причина, по которой я прихожу сюда каждый день — чтобы ты не смог забыть, что ты сделал. Чтобы ты всегда помнил, какой урон нанес людям вокруг и этой земле. Сколько бы я не пытал тебя, этого никогда не будет достаточно.       Квакити слегка ослабляет хватку и Дрим, сползая по стене, кашляет, захлебываясь воздухом. Перед его глазами мелькают темные пятна. Он едва понимает смысл слов Квакити. Не потому что не слышит. Потому что они не имеют смысла.       — Ты делаешь это, потому что тебе нравится! Тебе нравится пытать меня!.. — выкрикивает он, не вполне отдавая себе отчет в действиях. Его голос срывается. Квакити замирает. Поднимается на ноги. Смотрит сверху вниз на то, как Дрим обхватывает колени руками и загнанно смотрит на него из-под отросшей запутанной челки, беззащитный без своей маски, власти и силы.       — …Знаешь что? Может быть, — на лице Квакити — ухмылка, хотя его черные глаза холодны. — Пиши чертово письмо, Дрим. Пиши письмо Техноблейду, или ты умрешь.       — Он хочет встретиться со мной?.. — спрашивает Техноблейд, осторожно, словно бы ходит по лесу, в котором не он охотник, и ловушка может поджидать где угодно. Пиглин всегда настороже, всегда выглядит так, словно бы все знает, словно бы всегда ждет. Это заставляет Квакити нервничать, путаться в словах. И еще больше ненавидеть Техноблейда за свой собственный страх.       — Да… Он написал… много вещей. Дай мне посмотреть, — Квакити перехватывает страницу рукой, мажет по ней взглядом. Сначала Квакити планировал просто отдать Техно письмо. Было бы намного проще, если бы он мог это сделать. Но… возникла непредвиденная проблема, о которой Квакити попросту не подумал. Он не знал, видел ли Техно почерк Дрима. Потому что если ответ «да»… Что же, сломанные пальцы и вырванные ногти не способствуют его улучшению. Дрим писал так, словно никогда не держал в руках ручку. Любой, кто знает, как он пишет, понял бы, что с ним что-то не в порядке. Квакити не мог позволить себе быть подозреваемым в чем-либо. Поэтому он кашлянул, чтобы заполнить паузу, и сунул смятый лист в карман. — Он был довольно… расплывчат в словах, но… Говорил о том, что хочет, чтобы… ты наконец-то оказал ему «услугу»?..       — О, да, — Техно задумчиво хмыкает, накручивая прядь волос на палец. — Да, я знаю, что это значит.       — Я думаю… Я думаю, ты обязательно должен посетить его! Он изменился. И много говорит о тебе. Знаешь, я могу поговорить с Сэмом, чтобы ты смог прийти…       — О-о?.. — протягивает Техноблейд. Квакити прошибает холодный пот. — Хорошо. У тебя...       — Я бы отдал тебе записку, конечно, — он хлопает себя по карману и смеется, — но это мои записи. Понимаешь, Сэм блюдет правила, я ничего не могу вынести, но…       — Я как раз собирался спросить, нет ли… хм. Нет ли у тебя чего-то, написанного Дримом? Но да, твои слова имеют смысл…       — Я мог бы… — господи, какой кошмар, Техноблейд точно знает, как выглядит почерк ублюдка в маске, иначе… Квакити был так безумно прав, что решил не показывать настоящую записку. — Я мог бы что-нибудь придумать. Я займусь этим.       Техно кивает, не сводя глаз с Квакити. Ему нужно уходить отсюда. Пока еще есть шанс, что пиглин ничего не заподозрил.       — В общем… В общем, дай мне знать, когда захочешь!.. Я пойду, — Квакити поднимает руку, чтобы помахать на прощание, но слова Техно останавливают его.       — …Еще кое-что, Квакити. Прежде чем ты уйдешь.       — Да? Что такое? — он подходит на шаг ближе, хотя буквально слышит стук собственного сердца и шум крови в ушах. Техно смотрит на него. Его глаза слегка прикрыты. Один зеленый, как изумруд в длинной серьге, другой коричнево-алый. Гетерохромия делает взгляд пиглина жутким. Квакити с трудом смотрит своему заклятому врагу в лицо. Из-за того, что тот пользовался тотемом, сохранившим ему жизнь тогда, когда он должен был умереть, или же нет, но… Смотреть в глаза Техно — как заглядывать в сырую глубокую могилу. Как заглядывать в лицо смерти.       — …Ты говоришь правду, не так ли?       Квакити поднимает подбородок:       — Техно, — говорит он с нажимом. — Слушай…       — …потому что я ненавижу, когда мне лгут.       — Я не лгу тебе, Техноблейд. Я рад, что мы оставили наши разногласия в прошлом. В конце концов… Шрамы бледнеют и исчезают.       Техноблейд очень внимательно смотрит в его лицо. На его шрам. Квакити ждет. Техноблейд наконец-то кивает, опуская глаза.       — Да, правда.       Дрим слышит. Слышит, как щелкают механизмы, понижающие уровень лавы, как она булькает, остановленная незримой машиной. Почему-то ему кажется, что что-то не так. Не так как обычно. И когда он слышит приглушенные голоса, похожие пока что на бессмысленный рокот, он понимает, что именно. Его конечности немеют от ужаса. Он никогда, ни за что не перепутает этот голос. Эту манеру говорить, слегка проглатывая звуки.       — О нет, — шепчет Дрим. — Только не это.       Узкой полосой он видит высокий потолок, затем — рычаги в глубине комнаты напротив. Он видит розовые вихры и золотые зубцы короны.       Дрим бросается вперед, через боль, к спадающей лаве, отпрыгивает от рыжих раскаленных капель, падающих на обсидиан. Не поскальзывается, но теряет равновесие и сбивает дыхание, теряя драгоценные секунды.       — Стой! — орет он во всю силу, так, что после долгого молчания горло дерет. — Не смей вставать на мост! Отойди!       — Дрим? — рокочущий голос Техно вплетается в звук работающего механизма. Когда Дрим отбрасывает отросшие волосы с глаз, он видит, что опоздал: Техноблейд, придерживая длинную полу алого плаща, стоит на платформе, движущейся вперед. Он выглядит слегка удивленным, но в большей степени спокойным.       — Это ловушка! — Дрим подается вперед, насколько может ближе, перегибается через незеритовый барьер. — Квакити обманул тебя! Сойди с платформы! Уже слишком поздно. Платформа далеко от края — не перепрыгнуть. Техно сходит с нее, но уже в паре метров от Дрима. Если бы только он мог толкнуть Техно… Но перегородка не опустится. Он совершенно бессилен.       — О чем ты, Дрим? — хмыкает Техно.       — Почему ты так спокоен? — кричит Дрим. — Он обманул тебя!..       — Тебе стоит успокоиться, — от его тона у Дрима мурашки по рукам. — Квакити обманул меня, ты говоришь?       — Да, — Дрим ничего не может с собой поделать — он слушается и скулит, оседая на пол.       — Не буду врать, у меня сложилось впечатление, что он лжет. Но… — Дрим чувствует движение воздуха — Техно подходит ближе. — Мне все равно нужно было прийти. Увидеть, как ты, чтобы добраться до правды, знаешь? И, помимо этого, Квакити даже не здесь.       Дрим протяжно выдыхает носом, почти что всхлипывая. Техноблейд не должен был попасть сюда из-за него. Ведь теперь его некому будет вытащить. Квакити некому будет остановить. Да и просто… не должен.       — Зачем ты пришел?.. — устало, надрывно спрашивает он, поднимаясь с опорой на незеритовое ограждение, все еще отделяющее его от Техно.       — Я пришел увидеть тебя! — с нажимом, намного громче повторяет Блейд. — Понять, что происходит. И, между нами…       Техноблейд внезапно понижает голос. Он смотрит за свое плечо, на Сэма, стоящего на противоположной стороне. Лицо стража, насколько видит Дрим, не выражает ничего, кроме холодной решимости. Дриму очень хочется в него плюнуть. За безразличие. Потому что оно кажется ему даже большим грехом, чем насилие. И он может понять безразличие Сэма к себе… Но точно не собирается прощать его за безразличие к Томми. И за безразличие к Техно.       — Может он слышать нас?       Дрим роняет голову на руки.       — …Они работают вместе, — бормочет он. Техно хочет ответов?.. Техно получит их. И, возможно, поймет, какую ошибку совершил.       — Кто?       — Сэм и Квакити! — Дрим дергает подбородком вверх. Техно удивленно приподнимает брови:       — Может быть, все не так плохо?       Дрим не успевает ничего сказать: Техно разворачивается и шагает прочь, к краю.       — Страж? Как долго мне нужно будет оставаться здесь? — кричит Техноблейд.       — Довольно долго, я думаю, — доносится ответ Сэма. — Я считаю, твое пребывание здесь — хорошая вещь.       — Сэм?! Ты можешь послать обратно платформу?!       Дрим слышит до боли знакомый звук открывания каких-то невидимых шлюзов, видит, как Техно наклоняется вперед и резко отшатывается.       — Ты нажал не ту кнопку, Сэм!       — Вы давно не виделись. Вам с Дримом есть что обсудить. Наслаждайтесь временем вместе!       Конечно, что еще могло заставить Техно отскочить от края, кроме спускающейся обратно лавы. С характерным звуком она медленно стекает по стенам, заливает единственный выход. Противоположная сторона и Сэм исчезают за красно-оранжевой плотной завесой. Техно стоит лицом к ней и спиной к Дриму до тех пор, пока не исчезает последний луч света извне. Заграждение с щелчком уходит вниз, и Дрим, все еще опирающийся на него, чудом не падает на пол. Техно стягивает плащ через сторону, оставаясь в одной рубашке, и медленно разворачивается. Из-за торчащих нижних клыков сложно сказать, какое у него выражение лица. Его зеленый глаз слабо флюоресцирует в полумраке — или просто так падает свет от лавы за его спиной. Становится душно. В этой части комнаты всегда жарко из-за лавы. Из-за лавы? Дрим вытирает лицо рукой и усмехается. А затем его осеняет. Горло сжимается. Его всего встряхивает свернувшийся внутри него тугой спиралью ужас.       — Итак… Теперь мы точно одни, — Техно складывает свой плащ и кладет его на пол. — Дрим, ты должен рассказать мне все, что знаешь о тюрьме.       — О мой бог… — Дрим закрывает лицо руками. — Я не выберусь отсюда. Теперь никогда!       — Дрим…       Но Дрим не слышит. Он вскакивает. Его руки трясутся. Он не переживет еще одну неделю с Квакити. Теперь его никто не спасет.       — Ты был моим единственным шансом выбраться отсюда! Что я должен рассказать тебе? Это не поможет! — кричит он надрывно, резко жестикулируя. — Что ты можешь сделать?! Великий Техноблейд теперь заперт в клетке, так же, как и я!       — Дрим, тебе стоит расслабиться, — Техно подходит ближе, поднимая руки, словно бы защищается. — Я знаю, все выглядит плохо, но это не так.       — Я был здесь шесть месяцев! Шесть, Техноблейд! Я не проживу еще одного!       — Дрим. Успокойся. Послушай меня, — Техно делает шаг вперед. Слишком близко. Дрим отшатывается, замолкает, оступается и хватается за стену. Техноблейд выглядит огромным в его маленькой темной коробке. Можно подумать, когда-то они были примерно одного телосложения… Сейчас Техно, скорее всего, если бы захотел, просто переломил бы его напополам, даже не заметив: картофельная диета и отсутствие какой-либо физической активности превратили бывшего победителя в скелет. Дрим даже не уверен, что смог бы сейчас поднять Кошмар, свой меч, сейчас, скорее всего, оказавшийся в чьих-нибудь не особо умелых руках. Техно хмурится. Дрим зашуганно опускается на пол, держась за стену.       — Успокойся. У нас есть варианты. У меня есть варианты. Ты должен рассказать мне все, что знаешь.       Дрим сжимает виски руками. Манера Техноблейда говорить не изменилась с тех самых пор. Разве что его голос изменился, стал намного более глубоким. Дрим не замечал раньше, ему почему-то казалось, что Техноблейд говорит в точности так же, как он помнил. Его раздражало то, каким нормальным был их разговор. Дрима это злило. Ему хотелось расцарапать собственные руки. Или расцарапать лицо Техноблейду.       — Дрим? — Блейд, не получивший ответа, подходит еще на полшага. Его руки, скрытые обычно полами мантии, выдают его напряжение, хотя в остальном он выглядит расслабленным.       — …Ты и дальше собираешься притворяться?.. — говорит Дрим. Техно не меняется в лице, но его длинное ухо, край которого торчит из розовых пушистых волос, дергается.       — О чем ты?       — Ты и дальше собираешься притворяться, что, блять, не знаешь меня? — выплевывает Дрим и вскакивает, хватая Техно за воротник. На белой ткани остаются бурые пятна от плохо заживающих ран. — Мы одни, Блейд! Для кого ты играешь? Для голосов в своей голове? Они понимают больше тебя!       Техноблейд не отвечает. Он внимательно смотрит из-под светлых ресниц, опускает взгляд на шею, плечи и руки пленника.       — Что Квакити сделал с тобой? — спрашивает он спустя некоторое время, которое для Дрима растекается в бесконечность медленно, как слаймовая слизь. Дрим разжимает пальцы и опускает голову.       — Что Квакити делал со мной? Стабильно на протяжении месяца? Не устраивал гладиаторские бои, это я могу тебе точно сказать.       Техно отворачивается от него, и Дрим видит, что он коротко хмыкает в ответ на не самую изящную шутку. Блейд осматривает камеру и без усилий находит то, что ищет — доказательства. Вбитые в обсидиан крюки с обрывками окровавленных веревок, плохо вытертые с глянцевого черного пола кровавые разводы. Техноблейд хмурится.       — Здесь есть вода? — спрашивает он. Дрим жестом показывает влево. Техноблейд проходит мимо него, смотрит на ровную водную гладь в начинающей ржаветь кадке, затем поворачивает голову правее, на маленький стол. На нем валяется изорванная бумага и сломанный карандаш в бурых подтеках. Дрим морщится — этот тогда еще наточенный карандаш Квакити неделю назад всадил ему в бедро. Не худшие ощущения. Но и не самые приятные. Техно вновь пробегает глазами по камере. Затем кивает Дриму:       — Садись на стол.       Он вытаскивает край рубашки из-под пояса и отрывает полосу ткани до того, как Дрим успевает что-либо сказать.       — Что ты?..       Ответом ему становится лишь взгляд, немного усталый, говорящий красноречивее, чем пиглин может. Дрим, молчаливо повинуясь, проходит мимо и залезает на стол.       — Если ты хотел остаться передо мной без рубашки, мог ее просто снять. Или сказать мне порвать, — усмехается Дрим, пока Блейд, стоя полубоком к нему, окунает руки в воду. — Я был бы не против.       Техно, глубоко вздыхая, мокрыми пальцами обхватывает запястья Дрима и поднимает его руки слегка вверх, близоруко щурясь. У Дрима идут мурашки по кистям и предплечьям. Он неосознанно сгибает пальцы и тут же жалеет о своем действии. Ужасно больно. Его руки, пожалуй, пострадали больше всего. Все-таки, Квакити осторожничал — никогда не делал ничего, что в теории могло кончиться мгновенной смертью пленника. А, может, в этом была часть плана мексиканца — сделать так, чтобы Дрим никогда больше не смог держать щит и меч. Техно опускает одну кисть Дрима в воду, затем мочит оторванный кусок ткани и вытирает запекшуюся кровь: сначала с ладони, затем, осторожно ощупывая фаланги и костяшки, с пальцев.       — У тебя не хватит ткани, чтобы перебинтовать все мои раны, — смеется Дрим, хотя у него слезы на глазах выступают.       — Я хотя бы перебинтую тебе руки. Они чудом еще не гноятся.       — Да, было бы жаль их потерять, ведь… О-о-оу!       Техно резко дергает его безымянный палец. Дрим от неожиданности прикусывает себе щеку, рефлекторно пытается вывернуться из хватки, но пиглин специально сжимает его запястье сильнее.       — Ты бы все равно сказал что-то, что мне не обязательно слышать, — Техно как ни в чем не бывало берет его вторую руку, и Дрим не знает, почему позволяет ему. — Он был вывихнут, не сломан.       — Я хотел сказать… ауч! Я хотел сказать, ведь тебе ли не знать, на что они способны.       — …Почему Квакити так нравилось отрывать тебе ногти, — бормочет Техноблейд, не прекращая вытирать кровь, — но он не додумался ничего сделать с твоим языком?       — Говоря об этом… — Дрим усмехается, но тут же кривит лицо, потому что Техно давит ему на очевидно сломанный палец, выправляя его.       — Просто замолчи.       Техно отрывает еще несколько лоскутов и начинает бинтовать. Дрим замолкает. Некоторое время его практически ничего не беспокоит: Техно никуда не торопится. Дрим не замечает, как погружается в себя, слегка теряя контроль. Все-таки… Он доверяет Блейду. Даже слишком сильно. Но… Кому, если не пиглину? У Дрима нет ответа на этот вопрос.       Раньше был, но раньше были простые времена.       Дрим сводит брови, вспоминая лицо Сапнапа, его выражение в тот день, когда он посещал его. Когда не было Томми и Квакити. Когда все уже было сложнее, но не критически. Лицо Сапнапа смазано, словно бы он ему снился. Дрим пытается представить лицо Джорджа. Что-то внутри обрывается, когда он понимает, что не может. Не в первый раз. Наверное, и не в последний. Отдельные черты не складываются в картинку. Он помнит его родинки на пальцах и то, как он щурится без своих глупых очков, он помнит жест, которым Джордж убирает с лица кудри и то, как он смешно морщит нос, когда ему что-то не нравится. Но детали не складываются в человека. Уже очень давно. Обычно после того как Дрим проваливался в очередной безуспешной попытке сложить мозаику, кусочки которой попросту друг к другу не подходили, он вспоминал о Техно, об их юности. Тогда становилось не так больно или, вернее, правильно больно: пиглина он помнил до отвратительного хорошо. Но… Было как-то совершенно странно вспоминать о Блейде, чувствуя его физическое присутствие рядом. Руки Техно высохли. Теперь его пальцы — теплые. Обычные прикосновения… казались отвратительнее, чем иголки под ногтями. Они напоминали Дриму о горячем песке и палящем солнце, они напоминали ему о первых цветах и о метелях, о склонах гор и о высоких деревьях — о мире, который находится где-то за пределами трех стен и лавовой завесы. О том, что этот мир все еще существует. Дрим приоткрывает глаза и смотрит за тем, как двигаются руки Техно, на его шрамы и мозоли. Они напоминают ему о крови и смерти, о войне и оружии, о жестокости и беспощадности — о том, что его ждет в этом мире. О том, что этот мир ему задолжал.       — Так было проще, — говорит Техноблейд, чем застигает Дрима врасплох.       — Что?       — Не узнавать друг друга. Было проще. Тебе тоже — именно ты начал это. Когда мы впервые встретились лично и наедине, на утесе.       Дриму понадобилось пару секунд, чтобы понять, что Техно запоздало отвечает на его вопрос, проигнорированный в самом начале. Дрим вздыхает и усмехается, его плечи опускаются:       — Не спорю, — он ведет свободной рукой. — Не могу сказать, что жалею о своем решении. Вышло довольно забавно.       — Ты узнал меня сразу? — спрашивает Техно, не поднимая головы.       — Почти. Когда я услышал твое имя, то у меня не осталось сомнений. Тебя сложно было не узнать, хотя ты изменился.       Техноблейд завязывает узел и поднимает глаза.       — Я не уверен, что видел твое лицо хоть раз с тех пор, как приехал сюда. Кроме как сейчас, конечно, но… Ты не изменился. Почти нет.       Дрим усмехается и отворачивает голову в сторону. Почему-то слова Блейда задевают его. Почему-то ощущаются как упрек, как будто сказаны они не о его внешности, а… о его сути. Дрим чувствует, что они правдивы. Но именно правду порой принять тяжелее всего. Почему его вообще это задевает? Он вполне счастлив быть тем, кем является. Он бы ничего не менял. Да и не смог бы: его суть всегда нашла бы выход.       — Пожалуй… — отвечает Дрим и натянуто улыбается, неосознанно копируя эмоцию, всегда изображенную на его маске. — Пожалуй.       Пиглин не отвечает, рвет полоску ткани надвое и продолжает перевязку. Дрим тоже молчит и смотрит, как Техноблейд туго бинтует его палец от подушечки до основания.       — Забавно… — усмехается Дрим. Длинные пряди падают Техно на лицо, так что пиглин отбрасывает их, чтобы посмотреть на собеседника. — Когда-то ты ломал мне пальцы, а теперь бинтуешь переломы.       Техно хмыкает, словно бы ему неприятна тема. Но Дриму до безумия сильно хочется сделать Техноблейда уязвимым… Хотя бы еще раз. Небольшая месть, призванная показать, что они оба остались теми же, кем были.       — Я думал о тебе, когда Квакити издевался надо мной, — продолжает Дрим. — О том времени, которое мы проводили вместе. Может, если бы не ты, я бы давно сдался. А так… было даже что-то приятное.       Лицо Техноблейда совершенно не меняется. Он заканчивает бинтовать и отпускает руку Дрима. Который тут же перехватывает кисть пиглина самостоятельно. Они встречаются взглядами. Разные глаза Техно кажутся непроницаемыми. Дрим не может разглядеть в них определенную эмоцию, но они точно не пусты.       — О, Блейд, — смеется Дрим. — О, старый добрый Блейд! Ты и тогда любил делать вид, что не понимаешь, о чем речь.       Он тянет Техно на себя, и тому приходится сделать шаг вперед, упираясь бедром в столешницу между ног Дрима. Последний наклоняется вперед — лицо Техноблейда, не такое красивое, как когда они были подростками, а измененное временем и тронутое нескончаемыми битвами, оказывается в нескольких дюймах от его собственного лица. Техно не моргает, и Дрим шепчет:       — Никто никогда не узнает, что произойдет между нами здесь, так, может, вспомним прошлое?       Техноблейд не сразу приходит в движение. Еще мгновение он не шевелится, больше похожий на изваяние, чем на существо из плоти и крови. А затем резко оживает. Выдыхает носом — рвано и раздраженно, без особых усилий выдергивает свое запястье из руки Дрима, перебинтованные пальцы которого плохо сгибаются, и делает два шага назад.       — Прекрати. Сейчас ты не в том положении, чтобы манипулировать.       Дрим спрыгивает со стола и, хотя движение отдается ломотой в теле, идет вперед.       — А если я попрошу? — Дрим кладет руки на талию пиглина, и тот, в свою очередь, снова делает шаг назад. У него кружится голова от гремучей смеси возбуждения, предвкушения и непередаваемого ужаса. Он, как никогда в своей жизни, боится Техноблейда, до дрожи в коленках, до ледяного пота по позвоночнику. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. Недели полубредовых видений делают свое дело — почему-то Дриму кажется, что от ответа пиглина зависит его жизнь. Хочет ли он этого от Техно? Так сильно, что будет его умолять? Нет. Тогда его больше, чем сам Техноблейд, заводил именно полученный контроль. Сейчас у него контроля не было. Даже над своей жизнью, если уж на то пошло. Над чужими жизнями?.. Частично. Книга воскрешения давала крупицы власти, падающие в чашу его божественности, заполняемую годами. Но одна из них постоянно ускользает. Власть Техно над Дримом со временем становится больше власти Дрима над Техно. Дриму отчаянно хочется хотя бы на десять минут вновь ощутить ее — власть над единственным равным соперником, над единственным оставшимся союзником. Дрим опускается на колени и хватается руками за рваную полу рубашки, не заправленную за пояс.       — Я умею просить, ты знаешь!.. — он поднимает глаза круто вверх. Лицо Техноблейда, сокрытое тенями, искажает смесь отвращения и… жалости?       — Боги, Дрим! — Техноблейд повышает голос, который отражается от потолка и стен гулким рокотом. — Что ты творишь?       Пиглин отшатывается назад, вырывая из негнущихся пальцев свою одежду. Дрим цепляется за его бедро, и тот уходит слегка вбок, потому что сзади — только стена. Дрим упирается в нее пальцами, затем лбом. Его лицо горит. Сердце колотится. Он слышит, как тяжело дышит Техно. Ему становится смешно. И совсе-ем немного обидно. Он беззвучно скребет гладкий камень и смотрит на Техноблейда из-под грязной засаленной челки.       — Я же не запрещаю тебе представлять вместо меня того, кого ты хочешь, — выдыхает Дрим со смешком, кривя уголки губ в ухмылке. — Филзу, Томми… Кого угодно. Он четко видит, на каком имени Техноблейд хмурится. Не устало и раздраженно, а скорее зло.       — Конечно, Томми! — Дрим взахлеб смеется. — Ты трахался с ним? Мне стоит брезговать?       — Это не твое дело, — рявкает Техно. И пусть он не двигается с места, а только сжимает кулаки, Дрима как ледяной водой обливает. Ему перехватывает дыхание, как от удара под дых. Но он не останавливается, хотя чувствует, как кровь начинает шуметь в ушах.       — Помнишь, ты запретил мне приближаться к нему? Это было… красноречиво, Блейд. Что же, в конце концов, мы все равно встретились, — он издает короткий смешок и внимательно вглядывается в лицо Техноблейда. — Я забил его до смерти, ты знаешь? Прямо здесь.       Глаза Техно лихорадочно блестят в свете лавы. Доля секунды — и он рывком наклоняется вниз, к Дриму:       — Мои отношения с Томми — не твоя забота, — шипит. — Любые мои отношения — не твоя забота. Они обойдутся без твоей отвратительной манеры сводить все к сексу. Ты думаешь, я не знаю, что ты убил его?       — И что ты будешь делать с этим? — Дрим широко улыбается. Взгляд Техно становится холоднее стали на морозе, что покрывается мелкой снежной крошкой. И Дрима коротит. Он не может открыть рот под этим взглядом, одновременно ощущающимся пустым и слишком осязаемым. Его конечности леденеют. Дрим не может подавить желание сжаться, сбежать, забиться в угол. Он отшатывается назад, не по собственной воле, но по неуправляемому инстинкту. Падает на руки, отталкиваясь ногами от пола и отодвигаясь еще дальше. Его трясет от иррационального и необъяснимого ужаса. Плечи Техно медленно опускаются. Он поднимается и отворачивается от Дрима. Тот не может переключиться так быстро, поэтому лишь замирает, не в силах как-то защищать себя, не в силах остановить свою реакцию, не в силах даже подумать о чем-то, кроме бьющего по черепной коробке изнутри одного единственного слова: «Беги!»       Техно отходит еще дальше, берет свой сложенный плащ и возвращается, протягивая его Дриму, который замирает, словно загнанный зверь. Способность мыслить возвращается к нему очень медленно, по звуку, по букве, и этого не хватает на какую бы то ни было человеческую реакцию.       — Ты дрожишь, — говорит пиглин, бросает плащ на колени Дриму и вновь поворачивается спиной. Дрим сидит, не шелохнувшись. Когда Техно отходит, он осторожно трогает мех воротника. По ногам медленно разливается тепло. В его камере никогда не бывает холодно по-настоящему, но тепло от лавы — совсем другое. Тепло от плаща Техноблейда живое. Дрим прислоняется к стене и кутается до самого носа, обхватывая плечи. Пиглин какое-то время стоит у противоположной стены, затем отходит к лавовой завесе и складывает руки на груди. Дрим глубоко вдыхает. Плащ пахнет пылью и дымом. И своим хозяином. А еще домом. У Дрима так давно не было места, которое он мог бы назвать «домом», что удивительным кажется, что он все еще в состоянии ассоциировать это слово с запахом. Может, он путает желаемое с действительным. Может, он просто устал. Дриму не хочется шевелиться. Он хочет раствориться. Чтобы больше ничего не чувствовать.       Техноблейд стоит неподвижно. Дриму ничего не остается, кроме как следить за каждым движением его спины при дыхании. Становится тихо. Но Дрима это не волнует. Он впервые за несколько месяцев снова чувствует себя живым.       — Спасибо, — говорит он обезличено, так, что сам и не понимает, за что. За перевязку? За эмоции? За то, что Техно не тронул его? За плащ?       Техно дергает подбородком — Дрим видит отблеск лавы на его клыках. Пиглин не говорит ничего. Дрим позволяет себе закрыть глаза. Мучимый ежедневными бессонницами, он и не думает, что сможет уснуть. Но, вопреки всем законам логики, он практически сразу проваливается в зыбкую дрему, теряя ощущение времени.       Он слышит шаги и еще находит силы открыть глаза, выдергивая себя из состояния между сном и явью.       Техно садится в нескольких метрах от него. После этого камера вновь погружается в тишину.       Дрим чувствует вес плаща. И слышит, будто в бреду, как пиглин что-то бормочет себе под нос. Разговаривает с голосами? Или с ним? Звуки речи приносят ему какой-то особенный комфорт. Дриму становится до странного спокойно. Все на необходимое мгновение возвращается на прежние места.       — Я вытащу тебя отсюда. Что бы ни случилось. Раньше или позже, — говорит Техно настолько четко, что его слова должны отпечататься не меньше, чем в плане мироздания. — Услуга за услугу.       — Услуга за услугу… — вторит ему Дрим с полуулыбкой, борясь со сном. — Ты не боишься того, что произойдет, когда я окажусь на свободе, Кровавый бог?       Дрим слышит смешок. Профиль Техноблейда расплывается перед расфокусированным взглядом.       — Кровавому богу не стоит бояться крови, Дрим. Ему стоит ее требовать. Дрим улыбается, рассеяно трогая лицо и веки, по привычке больше, чем от необходимости скрыться:       — Когда-нибудь это будет моя кровь, я прав, Техноблейд?       Ответ он уже не слышит, или пиглин, по обыкновению, не отвечает. Дрима словно бы опускает под воду, темную и безграничную, как ночной океан, такой, что даже если глаза открыть и всмотреться до рези, не различишь ни неба, ни дна.