Змеи

Змеи. Он любил змей. Они часто мелькали в его жизни, выделяясь, среди других ядовитых опасностей. Игры со скорпионами в детстве перешли на охоту на змей. Те были куда интереснее вальяжно гуляющих насекомых. Прекрасные, изящные, с гибким телом и красиво расцветкой чешуи, в пустынях Колхиды они были невероятно опасны. Тогда ещё мальчишка, он не знал, что где-то вообще может существовать данный вид абсолютно не имея яда. Он попробовал его на вкус однажды. Так же, как со скорпионами, он провалялся в застенках монастыря, рассказав о коварности и незаметности этих тварей. Но этого того стоило, чтобы узнать на себе, каков твой враг. Насколько он может быть ядовит. Изображения гибких, красивых, каменных змей приковывали к себе, когда он повстречался с Альфа-Легионом. Астартес совсем не были похожи на них по началу. Без эмоциональные, одинаковые, обычные. Ему нужно было время, чтобы узнать новых братьев поближе. Вот тут он и познакомился со змеями без яда. Шпионаж вовсе не то, что он ожидал. Наконец, культ, в котором преобладали змеи. Их величественные статуи украшали коридоры небольшого храма, как и стены, на которых они были болезненно ярких цветов. Даже кинжал, который дала ему жрица, был выполнен в виде пресмыкающегося, с рубиновыми глазами и извивающимся лезвием. Он любил змей. Помещение было небольшим, и потому, множество свечей, расставленных на полу по кругу, полностью были не способны его осветить. Однако этого вполне хватало. Люди, метавшиеся туда-сюда, поднимая мантии, чтобы не задеть трепыхающийся огонь, подготовили всё заранее. Оставалось лишь перенести всё на свои места вокруг выделанного из камня алтаря. В нём существовали необходимые выемки, куда и складывался инвентарь. Послушники собрались вокруг него. С аугметическими конечностями они работали быстро и слажено, чтобы помогать друг другу, словно это был один огромный механизм. Механизм, который склонился над темным апостолом. Механизм, который подчинялся ему и никому более. На поверхность гладкого алтарного камня опустилась толстая роба, плавно съехав с крепкого тела, украшенного шрамами и металлическими выемками. По животу тут же прошлись чужие пальцы. Они пытались продавить тугие мышцы. Эреб расслабился, чтобы в полной мере насладиться массажем. Послушники гладили его везде, - широкие плечи, накачанные руки, мазолистые ладони, разминая каждый палец. Они переходили на тело и спину сидящего астартес, постепенно перемещаясь ниже и вынуждая своего господина лечь на заготовленное ложе. Ласки стали более откровенными, ведь теперь ладони проходили по внутренней части бедра, по лобку, слишком близко с ещё не сильно эрегерированным членом, лишь как бы случайно задевая его. Однако некоторые послушники все ещё массировали и плечи космодесантника, и широкую грудь. Пальцы обвели сосок и начали его растирать, чтобы он затвердел. Сам по себе он был несильно чувствителен, но в атмосфере, которая создалась здесь, тело Эреба очень хорошо отзывалось на это поглаживание. По телу прошли мурашки. Апостол предвкушал осуществление задуманного. Так уж вдохновили его те картины, в храме змей на Давине. Планета осталась далеко позади, как и воспоминание о ней, но змеи теперь являлись ему даже во сне. До чего же была прекрасна их гибкость, чешуя и в особенности раздвоенный язык, который мог нежно касаться кожи астартес. А эти замечательные, тонкие клыки, через которые в тело проникнет яд. Апостол поймал себя на том, что когда-нибудь снова испробует их на себе, но сейчас в его планах было кое-что иное. Слуги помогли расслабиться и возбудиться. Огромный, толстый член казался особенно большим в маленьких ладонях окруживших его людей. Пальцы так хорошо справлялись с ласками, блуждая почти по всей промежности, что было замечательной заменой собственных рук. - Приступайте, - сдержанно произнёс Эреб. К алтарному ложу пододвинули огромные чаши, наполненные чем-то шевелящимся. В полутьме комнаты, не присматриваясь, не сразу можно было понять это. Разноцветная, хаотичная масса. Но астартес узнал, что это, еще до того, как один из людей поднял небольшую, похожую на нить, часть этой жижи. Змеи. Маленькие, быстрые, пытающиеся сбежать. Он встречал таких на Давине. И по рассказам старой колдуньи нашел все те, которые были необходимы, по размерам. Когда такую маленькую, тонкую змею приставили к кончику головки, апостол непроизвольно вздрогнул. Послушник погладил вход в уретру, надавив туда мизинцем, а потом, прижав голову змеи, втолкнул ее внутрь. Эреб медленно откинул голову назад и, не желая сдерживаться, низко, шумно выдохнул. Пресмыкающееся извивалось внутри, проникая глубже до тех пор, пока не оказалась в районе яиц. Астартес, почувствовав это, выгнулся дугой. Новое ощущение было странным, но слишком хорошим. Конечно, та женщина описывала ему практику древних служителей, но он со скептицизмом относился к этому. Однако, стоило признать, что в чем-то старуха оказалась права. Удовольствие смешалось с болью, когда внутрь спустили ещё одну змею, растянув уретру, сделав член чуть тяжелее. К головке прижалась третья. Но прежде, чем продолжить, послушники согнули ноги астартес, положив их на специально приготовленные до этого возвышения по бокам от ложа. Апостолу пришлось перебороть себя, чтобы отвлечься и сместить вниз, ложась больше на копчик. Когда слугам открылся более непристойный вид, они поспешили нанести на все необходимые части смазывающую субстанцию, которой до этого поливали головку. Ласки расслабленного кольца мышц помогли тем, что внутрь удалось проникнуть пальцами. Хоть человеческие были куда тоньше, они могли доставить удовольствие надавливанием, а большем количестве уже помогли неплохо растянуть вход. Эреб в забытье почувствовал неприятные пустоту и холод, когда анус перестали ласкать. Змеи в пенисе продолжали биться, принося извращенное удовольствие, смешанное с болью. Из-за такого астартес Несущих Слово не сразу почувствовал, как к кольцу прижался хвост куда большей змеи, нежели до этого к члену. Толстый кончик, такова порода, с легкостью оказался внутри. Змея забилась в руках нескольких послушников, что ее держали. - Глубже, - приказ, похожий на нетерпеливый рык. Люди послушались своего хозяина. Внутри крепкого, огромного тела оказалось половина извивающего существа, которое давило своим телом на стенки кишечника. Эреб не сдержал низкие, ещё тихие стоны. Его никто не услышит, кроме слуг. Лишенные языков, они вряд ли с кем-то поделятся времяпрепровождением темного апостола. Через несколько минут несколько послушников подхватили чашу со змеями и начали выкладывать по одной на тело Эреба. Теперь змеи были везде: внутри него, на нем, в его мыслях. Они ползали, изредка шипели, и извивались, бились внутри. Апостол облизался, представив, как бы большая змея оказалась в его рту, пуская яд ему по горлу, в желудок, проникая через ткань органов, отравляя кровь. В ответ её чешую бы разъела кислотная слюна. Эреб выгнулся, застонав, когда кольцо растянули сильнее, чтобы запустить хвост ещё одной змеи. А сверху астартес, трое слуг положили огромного, толстого питона. Потом ещё одного и ещё. Приятное давление и трение чешуи о разгорячённую кожу стало невероятным безумием. В какой-то степени апостол задумался, что не отказался, если бы огромная змея, в разы больше него, обвилась вокруг в несколько колец, а потом начала сжимать до хруста костей. Эреб раскрыл рот в немом стоне наслаждения. Семенная жидкость даже не сразу вышла наружу. Но когда ее стало слишком много из-за того, что он кончал на протяжении всего времени несколько раз, сперма наконец увлажнила багровую головку и стекла по горячему, болезненному пенису. Некоторые из змей нашли выход, выползая из уретры самостоятельно. Остальных же послушникам пришлось доставать серво-руками. Не очень приятная процедура и местами болезненная процедура. Но до этого Эреб ощутил то, ради чего можно было и потерпеть. Слуги тут же принялись отлавливать всех тварей, чтобы снять их с хозяина, вытащить из всех отверстий, в которые до этого запускали. И всё ещё было приятно, когда анус растягивал хвост одной из них. Никогда более Эреб не испытает таких ощущений, как со змеями. Нет, люди не приносили подобной разрядки, да и не выдерживали огромного тела и напора, братья-астартес не могли насытить его подобным образом и даже демонетки не помогали, а их тошнотворный, сладковатый запах лишь раздражал. Эреб удовлетворённо выдохнул и осмотрел помещение и суетящихся в нём слуг, а потом обратил внимание на написанные недавно картины на стенах. Змеи. Он безумно любил змей.