Bittersweet

Мори не любил такие дни. Вообще-то, он предпочитал думать, что ему плевать. Но чем ниже оказывались тучи, чем злее выл ветер, тем с большей вероятностью холод пробирался дальше, нежели ему полагалось природой. Дальше, чем Мори хотелось бы его пропускать. Такие дни всегда по-особенному выделялись среди им подобных. И Мори, в сущности, было искренне плевать на неуловимые переходы в градациях серого, крохотные различия температур и атмосферного давления. Но именно эти детали выдавали и ставили их в позицию «особенных», а потому мгновенно считывались. Залив стонал и бесновался, то и дело облизывая набережную длинными солёными языками. Нависшее небо будто грозилось обрушиться в любой момент. А Мори совершенно точно было плевать на их причудливое противостояние, в котором застрял весь этот город и они двое вместе с ним. – Давно ты здесь? Сидящий на скамейке мужчина даже головы не повернул, хотя Огай не сомневался – его приближение заметили ещё сотню метров назад. Дурацкий риторический вопрос, ответить на который можно было самостоятельно, но он всё равно его задал. Нет разницы, что спрашивать, если ответа не последует. Просто были условия. Были дни. А ещё был Фукузава Юкичи: закрытый, нечитаемый и пасмурный, как небо над их головами. Мори не имел ни малейшего понятия, что именно влекло его в такие дни на набережную, что заставляло часами наблюдать за бушующим морем и какого чёрта Огай каждый раз находил его похожим на надломленное крепкое дерево. Серебряные Волки никогда не просят о помощи. Серебряные Волки – сильные, гордые звери. И всё, что оставалось Мори – наблюдать за тем, как Серебряный Волк-одиночка теперь каждый шторм без единого звука скулил и зализывал откушенную когда-то (вероятно, в прошлой жизни) лапу. Особенный день, особенный ветер, особенный пронизывающий холодом, вымораживающий кости ветер, вечер, взгляд. Мори знал этот сценарий наизусть и, чувствуя себя на редкость поганым актёром, обошёл скамейку и молча сел рядом. В его воображении этот жест выглядел равнодушно и непринуждённо, но в реальности оказался настолько усталым и тяжелым, что молчаливый сосед всё же оторвался от созерцания бьющихся о парапет волн и бросил косой взгляд на чужие укрытые шарфом колени. Что уж тут скажешь, в такие дни актёр из Огая и правда никудышный. – Знаешь, Юкичи, сегодня был отвратительный день. Думаю, это потому что слишком уж холодно. От глупости и бессмысленности сказанного Мори вдруг страшно, до зуда в солнечном сплетении захотелось рассмеяться, но вместо этого он единым порывом взял руку Фукузавы в свою, сплетая пальцы и только теперь ловя на себе осмысленный взгляд. – Идём домой, Юкичи. Нам пора.