Эскортник

      Хотелось бы начать с того, что дело было вечером и делать было нечего, но это совершенно не так.       Вообще не так.       Юнги бежит до кафе, где его уже ждёт друг, с которым они договорились встретиться. Чонгук слёзно клялся, что поможет своему хёну решить дурацкую проблему с деньгами, с долгами, с учёбой да ещё и с личной жизнью. Юнги был уверен, что тот его в какую-то секту пихнёт или даже заставит возглавить новую, но тот обещал, что всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. А что делать Мину, кроме как согласиться на любую помощь со стороны, раз сам не справляется? В его карманах уже ветер гулял, именно ветер, там даже жвачки не заваляется, хотя он их обожал. Так что, да, любая помощь и находка будет очень к спеху.       Он забегает в кафе и сразу же натыкается взглядом на Чона, что хмуро уткнулся в свой телефон. Юнги на ходу снимает свою куртку и падает в кресло напротив, опираясь подбородком сразу же на кулаки.       — Ну и что ты мне скажешь, несчастный мой? Что за секту предложишь? — Юнги не удерживается от нервного смешка.       — Хён, я нарыл для тебя кое-какую работёнку, — уже усмехается Чонгук, в момент расслабляя лоб. — Мне тут птичка напела, что она очень подходит для омег, да и все расходы твои покроет после первого же заказа.       — Круг всевозможных сект сужается, — не скрывая свою нервозность, усмехается брюнет с лисьими глазами.       — Ты только не ругайся, Юнги-хён, — начинает издалека Чонгук, а сам утыкается в телефон и открывает фотографию. — Это неплохое агентство… У тебя очень красивая внешность, ты омега, молоденький ещё, косточки несильно хрустят да и задница неплоха… Ещё ты девственник… А за девственность… — Чон не успевает закончить фразу, как его перебивают:       — Чонгук, нет!       Юнги смотрит на него широко раскрытыми глазами, не понимая, как его близкий друг, его мелкий, вообще мог себе позволить предложить ему такую работу. Да, он в полной заднице, но не настолько же, правда?       — Юнги-хён, ну почему? Тут за девственность тебе могут пару миллионов вон отвалить, — тихо говорит Чонгук, стараясь не привлекать ещё больше внимания после отказа старшего.       — Чонгук, ты тоже омега. Почему ты не понимаешь, что честь для нас — это очень важно? Тебе, бляха муха, уже 19, подумай об этом, у тебя неправильно приоритеты расставлены. Мы не должны продавать своё тело за просто так!       — Хён, я тебя умоляю… Я лишился девственности в 14, и если бы у меня была возможность за свой первый раз получить миллионы вон, я бы продал её, даже не думая.       Юнги вздыхает и прикрывает лицо ладонями. У него с младшим совершенно разные взгляды на жизнь. Вообще, в его дальних-дальних мечтах был тот самый принц на белом коне, что властно поцелует его, поможет оседлать этого же коня, а потом сам Юнги оседлает и принца. По любви, конечно же. Как это первый секс и без любви, чувств и долбанной страсти?       Для него всё это было настолько далёко, чуждо и странно, что такие предложения от Чонгука вызывали только тихий ужас, тонну мурашек и горькие слёзы внутри его чистой душонки.       С другой стороны, у него прямо сейчас закрадывались мысли, а что если тот, кому он продаст свою невинность, и будет тем самым белым принцем. Да, первый раз не по любви, но зато потом может быть… Юнги лишь тяжело вздыхает, измученно смотрит на друга, а потом на подошедшего официанта, заказывает айс капучино.       — Ну что, хён? Может подумаешь об этом? Я могу тебе скинуть ссылку на это агентство, а ты потом подумаешь…       — Да скинь ты уже и отъебись от меня, — рычит Мин, вновь прикрывая глаза.       Что им движет, когда он через 2 дня в час ночи открывает эту ссылку и заполняет анкету, отмечая красной галочкой, что он девственник, а потом в календарике, когда у него начнётся следующая течка?       Отчаяние.       Полное отчаяние.       Сегодня пришли квитанции на квартиру, которые он не сможет оплатить в этом месяце. Как и прошлые 3 квитанции. С деньгами жутко туго — родители не могут ему помочь, потому что уже скончались, старшему брату на него с высокой колокольни плевать, а работа никак не находится: ему везде отказывают из-за того, что он слишком миловидный омега, и альфы будут срывать ему работу. С учёбы его намерены выпереть за то, что он её не посещает и не может платить, люди, которым он задолжал, через день названивают, чтобы напомнить, что проценты капают, а терпение их уменьшается.       Так что, да, это полное отчаяние и полная жопа для 21-летнего Мин Юнги, обычного омеги, которому хоть как-то посчастливилось (или нет) родиться в Сеуле.

***

      Самолет Лондон-Сеул прилетает ровно к назначенному сроку. Хосок выходит через другой выход, чтобы никто из прессы и нежелательных людей не узнал о его возвращении в страну раньше времени.       Сколько альфы не было дома? 12 лет?       Достаточный срок, чтобы соскучиться. Чон вдыхает воздух и морщится — пыльно.       — Президент Чон, с возвращением, — встречают его, на что Хосок лишь вежливо кивает и, поправив очки, садится в машину. Он устал и не хочет ни с кем общаться. Сказывается приём подавителей и практически наступивший гон.       — Вы помните, про приём завтра вечером? — альфе передают приглашение в конверте из дорогой бумаги, которое впрочем Хосок закидывает в рюкзак и не спешит даже читать.       — Помню.       — Кто будет Вас сопровождать? — Намджун делает метки в ежедневнике для организации работы своего босса.       — Имени не помню, выбирал вчера ночью из представленных резюме. Мин Юнги, что ли, — Чон тянется за минералкой и осушает бутылочку за пару глотков. Во рту сушит и головная боль усиливается — побочные действия подавителей.       — Эскорт? — понятливо переспрашивает Ким, на что Хосок кивает.       — Естественно, я же не приду туда один, если у меня нет настоящей пары. Статус не позволяет. А тут — чем дороже сучка, тем выгоднее контракты мы сможем завтра заключить.       Они подъезжают к элитному жилому комплексу, и Чон, надвинув очки поплотнее, выходит.

***

      Проверяя почту на наличие ответов о работе, Юнги честно не мог даже подумать, что хоть на какую-то его заполненную анкету ответят. И, как это ни странно и как бы ему не повезло (или же наоборот), план Чонгука сработал. Даже признавать этого не хотелось. Ему на почту отправили сообщение о дате собеседования, когда бы он смог пройти тесты и приступить к работе. Всё кажется настолько официальным, что даже не верилось, что омега идёт тело продавать, а не в кафешку какую-то устраивается. min yoongi: отправил я анкету в твоё это агентство сраное jungkook: и чё как? min yoongi: ничё блять теперь разгребать это jungkook: ты хочешь сказать, что твою анкету приняли? min yoongi: к моему огромному сожалению и разочарованию, да.       Юнги плюхается обратно на матрас, откидывая телефон подальше. Может быть он на вырученные деньги со своей девственности даже кровать сможет себе купить, чтобы не спать на долбанном матрасе. Подтягиваясь на руках, он берёт телефон и проверяет дату и время встречи с работодателями.       Он не готов ни морально, ни физически, когда оказывается напротив обычного жилого дома, одетый как обычно и даже не накрашенный, чтобы выглядеть более или менее привлекательно. Он даже звонил в ту конторку, а как оказалось, что они снимают весь этот дом для своей работы. И это ни на шутку пугало.       Только войдя в помещение и назвав своё имя, его на негнущихся ногах ведут сначала в один кабинет, где объясняют всё, что ему придётся пройти за сегодня, а потом во второй кабинет, где заставляют подписать огромную кучу бумаг и согласий. Ну, пути назад нет, а Юнги даже, наверно, и не жалеет об этом. Потому что в глубине души знал, что, если хоть как-то не решить эту проблему, то она его попросту сожрёт и заставит сделать выбор между жизнью и смертью. А как бы Мин не отшучивался, что хочет умереть (а может он вовсе и не шутил), мир он посмотреть хотел. Пусть и на деньги, заработанные своим телом. Он даже где-то внутри себя надеялся, что когда-нибудь станет тем, кем будет гордится даже старший брат, но это, видимо, уже в следующей жизни.       Омегу отводят в ещё один кабинет, который столь богато убран, что глаза отражают весь этот блеск и роскошь. Мраморный стол блестит от того, насколько он чистый, стулья и огромный стол явно позолочены, как и рамы окон. Огромный альфа, что всё это время его сопровождал по всем кабинетам, подаёт голос:       — Твою анкету приняли в ту же ночь, как ты её выложил. Так что её в такое же ближайшее время просмотрело много альф и очень-очень важный клиент выбрал именно тебя.       Юнги дёргается от обжигающего касания этого альфы до его плеча.       — Тебя надо будет проверить по всем фронтам, так что приготовься морально. Сегодня ты пройдёшься по многим рукам, — он ему подмигивает и сдаёт на попечение красивому омеге.       — Итак, Мин Юнги, — усмехается тот. — Пощады тут не жди, ты теперь в рядах Hotplace и никто тебя жалеть и целовать в попочку не будет. Кроме клиентов, конечно же. Они тебе за это потом даже денег много заплатят.       Этот омега очень вальяжно присаживается за стол, но не приглашает это же сделать и Юнги, так что тот продолжает стоять.       — Меня зовут Кихён, я твой куратор, пока ты не освоишься здесь. Тот альфа не наврал, ты пройдёшься по многим рукам за этот день, потому что завтра вечером тебя ожидает важный приём с твоим клиентом. И в таком виде, — он приспускает свои очки без оправы вниз и пробегается склизким взглядом снизу-вверх, –тебя никто и никуда не пустит. Ещё тебе придётся за сегодня пройти тест на знание этикета, медицинское обследование, а ещё мы тебя отправим в салон исправлять твою катастрофу на голове. Это ужас, больно смотреть даже, — фыркает Кихён и вновь оглядывает Юнги.       — Я всё понял, — кивает омега, сдаваясь в чужие руки, совершенно нехотя. Он отомстит Чонгуку тем, что будет перед ним махать многокупюрным веером, который никогда тому не заполучить.       Под конец дня Юнги буквально отдыхает, сидя в кресле у стилиста, что очень аккуратно осветляет его волосы, делая пепельный блонд. Ему пришлось пройти все 9 кругов Ада, без шуток. Кихён чуть ли не лупил за каждую ошибку во время проверки этикета, заставил выучить за 2 часа название каждого столового прибора, а Юн так даже к экзаменам быстро не готовился. На медицинском осмотре ему провели тьму анализов, ввели противозачаточный имплант, от чего кожа на руке жутко чесалась, а сейчас погнали сидеть в этом кресле и ждать, когда всё закончится. На самом деле, его даже благодарили за то, что он не сделал за эти 21 год ни одной татуировки, потому что им бы пришлось сводить каждую буквально за одну ночь. А Юнги в этот момент выдохнул, что его запись к тату-мастеру лет в 19 перенесли, а позже у него уже не было денег, чтобы набить задуманное.       И сейчас, да, он отдыхал, пока ему мягко мыли волосы, смывая краску, и что-то рассказывали про завтрашний приём. Ему было глубоко начхать на всё это — омега импровизатор по жизни. Видите, как доимпровизировался, что оказался именно здесь?

***

      Чон после перелёта закидывает в себя что-то съестное, ещё порцию таблеток, снотворное и безбожно вырубается до обеда следующего дня, забив на все звонки и сообщения.       Гон его выматывает, забирает все силы и натягивает нервы до предела, но он попросту игнорирует всё. Он, конечно, может вызвать себе омегу, даже не одного, статус и деньги позволяют, но уже надоело.       Животную похоть контролировать он научился, а душевную пустоту и желание тепла, проститутки, какими бы дорогими они ни были, они дать не могут. Ещё один звонок.       Альфа понимает, что спать уже не может и садится на постели, после чего всё же отвечает настойчивому абоненту       — Слушаю.       — Как долетел? Почему не позвонил? Я жду тебя вообще-то, давно не виделись, — низкий голос Тэхёна, его лучшего друга, заставляет Хо хотя бы немного улыбнуться.       — Спал после перелёта. Позже заеду. Неужели скучал? — Чон ухмыляется и, поставив на громкую связь, шагает в ванную, уронив по пути одеяло на пол.       — Представь себе. На приёме будешь? — Ким что-то пьёт, судя по всему кофе.       — Как будто у меня есть выбор, — Хосок врубает воду и становится под душ. — Позже спишемся, мне нужно собираться.       — Скинешь потом пару интимок из душа, — ржёт Тэхён и отключается.

***

      На ночь омеге пришлось остаться в том самом страшном доме, наполненным красивыми парнями. Даже спать пришлось рядом с каким-то супер горячим омегой, об которого он грелся всю ночь.       Юнги из кровати вытаскивает Кихён, чтобы заставить его заново повторить всё, что они изучали буквально вчера, потом отправить его к мастеру за макияжем и стилисту для подбора одежды.       — Твоего клиента зовут Чон Хосок, важная шишечка в Корее, так что смотри не опозорься. К тому же, он за тебя неплохо заплатил, — усмехается Кихён за обедом, внимательно следя за каждым движением омеги. — Ни с кем из гостей не разговаривай, особенно об отношениях и его бизнесе, только если он попросит тебя что-то сказать, то говори. Держаться ровно, не отдалённо, делай вид, что вы хотя бы друзья. Надеюсь, у тебя с актёрской игрой дела обстоят получше, чем с девственностью.       Кихён смеётся, а у его подопечного даже намёка на смех в глазах нет.       — Ладно, сейчас идёшь переодеваться, и мы отвозим тебя на точку отправления. Если что, звони мне.       Хосок выходит из ванной спустя часа полтора. Сначала он принял душ, но потом решил, что лучше полежит в ванной с прохладной водой, потому что все кости ломило. Раздаётся звонок в домофон.       — Кто? — коротко спрашивает он у охраны.       — Приехал ваш омега на этот вечер, — игриво отвечает ему тот, с кем он договаривался.       — Пустите, — говорит он одному из охранников.       Юнги мнётся перед входом в чужой дом — ему совсем неуютно, к тому же он здесь совершенно один, а этого он терпеть не может. Для него даже поход в магазин в одиночку иногда дрожь вызывает, а тут новое знакомство с «важной шишечкой». Кихён, как позвонил в домофон, так и сбежал, а охрана Чон Хосока явно никуда не спешила.       Двери открываются ровно в тот момент, как Юнги уже думает разрыдаться, ведь даже будучи заказанным, ему никто не открывает, денег не заплатит и вообще он умрёт с голоду совсем скоро, и о нём даже никто не вспомнит. Может быть Чонгук только. Охранники обходят его и всем своим телом направляют внутрь, прямиком к спальне альфы, Юнги чувствовал его запах и нашёл новый повод, чтобы загнаться — даже с усилителями, его запах не стоял наравне с этим.       Альфа одевается в это время и даже не оборачивается. Но Юнги и не надо, он пока старается дышать и не паниковать раньше времени. В лёгкие забивается природный аромат альфы, который Мин сначала принял за духи. Цитрус и базилик давали аромат дорогого парфюма.       Чон стоит босиком, в одних брюках, вытирая при этом тёмные волосы полотенцем. Отбросив полотенце на кровать, он наконец поворачивается, и Юнги видит забитый рукав в стиле морских чудовищ, затрагивающий даже часть груди.       Подкаченный, но не громоздкий, с выступающим прессом и сильными руками, он оценивающе смотрит на перепуганного омегу, а после здоровается:       — Добрый вечер.       — Добрый, — пищит Юнги, но потом берёт себя в руки. Пытается, по крайне мере.       Он смахивает со своего лба пепельные волосы и смотрит ещё раз на альфу снизу-вверх. Омега убирает руки за спину, прекрасно помня с уроков по психологии, что это может показать, что он уверен в себе, что он здесь босс своей жизни, хотя в этом сам иногда сомневается. Грудь вперёд выпячивает и подбородок старается повыше поднять, вызывая лишь усмешку у альфы.       Мин уверен в своём внешнем виде, но не уверен в своём внутреннем мире и благосостоянии. На нём сегодня чёрная рубашка с такого же цвета классическим костюмом, на груди висит небольшое ожерелье, что подарил ему Кихён в плане дебютного заказа, а шею украшает ещё одна тонкая и упругая цепочка. На пальцах красуются тонкие кольца, поэтому Юнги без страха (он так уверяет себя) протягивает свою ладонь для рукопожатия, а сам смотрит на дорогущие лоферы.       — Меня зовут Мин Юнги, мне 21 год. Как я могу к Вам обращаться?       — Чон Хосок, мне 30, если тебе так необходимо знать мой возраст. Можешь обращаться по имени, раз уж сегодня играешь роль моей пары на этот вечер, — альфа пожимает дрогнувшую в его руке ладошку и пытается скрыть ухмылку.       Этот омега так отчаянно храбрится, что попытки выглядить увереннее лишь забавят его, как человека, который несколько лет изучал психологию.       — Может, вина? Выглядишь нервным.       Альфа отходит от Юнги, который так аппетитно пахнет какао, что хочется зарыться носом в его волосы и пить этот аромат дождливыми вечерами.       Чёрт.       Снова гон его мозги плавит.       Чон отходит к столику, где стоят напитки и наливает себе воду со льдом.       — Я, пожалуй, откажусь, — нервно отворачивается омега. — Можно я присяду?       Он спрашивает это на всякий случай, потому что Кихён вынес ему мозг, что можно, а что нельзя, так что в любой удобный момент он будет просто задавать вопросы. Вот и Хосок на него вопросительно оглядывается и кивает. Мин усаживается в свободное кресло, скрещивая ноги в сторону альфы.       — Мне нужно что-то ещё знать перед тем, как мы поедем?       Хосок наливает воду и во второй стакан, после чего подаёт его омеге.       — Честно говоря, не знаю. Меня 12 лет не было в Корее, и я только вернулся. Просто улыбайся и делай вид, что всё, что будет происходить нормально, и ты каждый день только этим и живёшь.       Чон неопределённо ведёт плечом и садится в кресло напротив. Он надел рубашку, но запонки пока валяются поверх покрывала, как и пиджак. Ещё есть время, но и ехать не хочется. Они немного опоздают.       — Ты изучал мою биографию? Сможешь ответить на вопросы, если спросят?       — Вообще я не планировал отвечать хоть на какие-то вопросы, — тушуется омега. — Но я могу точно сказать, что Вас не было в Корее 12 лет? — он ломанно улыбается и опускает глаза, крутя в своих руках стакан с водой.       Ему действительно неловко находиться с таким альфой, ощущения, конечно, неописуемые. Словно ты достиг того самого дна, а у тебя даже сил от него оттолкнуться нет, а тут появляется какой-то ангел, прямо с небес, прямо с высот, и он лишь самодовольно усмехается над тобой. Вот такое чувство и представление у этого омеги на данный момент.       — Ну, мебели там будет достаточно и без тебя, так что придётся немного поучаствовать в разговорах, много, кто будет заинтересован мной после возвращения, а раз уж ты со мной, то и тобой.       Альфа допивает воду и отставляет стакан. В горле щекочет аромат омеги, который нервно кусает губы и опускает глаза каждый раз, стоит ему заговорить.       Это дразнит внутренние инстинкты, дразнит хищника внутри него, который нашёл такую трепетную жертву.       — Расскажи немного о себе. Где учишься, работаешь?       — Оу, — тянет омега, запуская мыслительный процесс. — Здесь всё немного накладно, но, допустим, учусь на юриста и занимаюсь вокалом в свободное время. Иногда пишу статьи для некоторых сайтов по поводу фильмов? — вообще вопросительной интонации здесь быть не должно, но… Что-то как и всегда идёт не по плану. Юнги быстро делает пару глотков воды, отворачивая немного голову в сторону.       — Юрист? Это уже интересно. Уголовное или гражданское право? В каком университете? Какой курс?       — Университет Корё, 3 курс, юриспруденция. Сейчас ушёл в академ, но стараюсь не забывать то, что проходил.       Чон поправляет незакреплённые рукава и вновь переводит взгляд на омегу.       — Думаю, о личной жизни говорить, собственно, и не стоит. Что насчёт Вас.?       — Насчет меня? Ну, в Naver можешь глянуть, чтобы мозг тебе не засорять. По образованию тоже юрист, изучал гражданское право, ну, и уголовное немного, окончил Оксфорд, после чего занялся бизнесом в Корее и за её пределами. Личная жизнь… Нет её уже. Я развёлся около трёх лет назад. Договорной брак.       Юнги поднимает взгляд на своего спутника и незаметно для себя немного успокаивается.       — Ну, Корё не сравнится с Оксфордом, конечно, — смеётся Мин и отставляет наполовину пустой стакан на столик. — Так и не нашли свою любовь, раз согласились на этот брак?       — Я её не искал. Да и этот брак дал обеим сторонам выгоды больше, чем может дать любовь.       — А я всю жизнь всё мечтал о принце на белом коне, как мне папа рассказывал, — неловко смеётся Юнги, позволяя себе вольность говорить о личном. — Надеюсь, что я всё ещё в поиске и когда-нибудь найду его.       — И как, много принцев тебе встречалось?       — Если бы много повстречалось, то не думаю, что я бы сидел здесь, готовясь выйти в свет с практически незнакомым мне альфой, — вздыхает Юнги, совсем осмелев и наконец осознавая, что его таким образом может заметить брат. А ему всё равно даже на это.       Хосок поднимается и уходит к зеркалу, где стараясь не обращать внимания на запах какао, причёсывается, укладывая подстриженные в андеркат волосы назад. После закрепляет на запястье часы и крепит запонки в рубашке.       — Почему ушёл в академ? Настолько увлекла жизнь эскортника?       — Я ушёл в академ по другой причине. И в этом деле я максимально недавно, — он вновь нервно смеётся и сжимает пальцы. — Когда мы поедем? Кого нужно отыгрывать? Влюблённую парочку или просто хороших знакомых?       Альфа надевает пиджак и поправляет рукава, а после закрепляет ремень. Образ завершают тёмные туфли известного бренда.       — Ну, можешь поизображать влюблённого в меня омегу, но не переигрывай, — Чон ещё раз огдядывает себя в зеркале и тянется к флакону с духами. — Как думаешь, стоит использовать парфюм или сойдёт и так? Ненавижу эту синтетическую хрень, забивает обоняние, но обычно все там натираются как в последний раз.       — Нет, я не думаю, что Вам стоит использовать парфюм. У Вас очень приятный природный запах, так что можете даже не переживать. Я воспользуюсь ванной перед выходом?       — Спасибо. Да, конечно, ты не пленник здесь, так что расслабься, — Хосок отставляет в сторону флакон с парфюмом и удаляется в гардеробную. — Я сейчас кое-что заберу и поедем, — уже оттуда говорит он.       Юнги быстренько уходит в уборную, где поправляет карандаш под глазами — они беспощадно слезятся из-за линз, которые заставил его надеть Кихён. Он ещё раз их закапывает и моет руки, а потом выходит из ванной, где его уже ждёт альфа.       — Не трясись как заячий хвост. Представь, что на сегодня я твой сказочный принц. Правда конь железный и чёрный, но все мы неидеальны, — уже сажая омегу в чёрный мерседес, произносит Чон, а после садится рядом и вовсе подмигивает. — Сейчас мы едем на благотворительный вечер. По сути ярмарка, где каждый хвастается, у кого больше денег и кто больше пожертвует. Ну и там же решаются важные вопросы сотрудничества и присматриваются к будущим партнёрам. От меня далеко не отходи и лишнего не болтай. Идёт?       Машина с тихим шелестом шин выезжает на дорогу, а Чон откидывается на спинку удобного сиденья.       Юнги пристёгивается и впивается руками в ремень, достаёт телефон и пишет Кихёну.       — Да, я справлюсь. Молчать я точно умею, — омега кивает и смотрит на Хосока.       — Давно занимаешься эскортом?       — Ну… Как сказать-то? — он уж совсем тушуется и отворачивается в другую сторону. — Вам соврать или честно?       — Ну, решать тебе, но хотелось бы услышать честный ответ, — не открывая глаз, говорит Хосок. Несмотря на принятые препараты и ванну, его всё равно тянет к омеге и хочется как минимум усадить его на себя.       Что ж, он сделает это уже после приёма, если желание станет совсем уж нестерпимым.       — Ну… — Юнги запинается, но взгляда с альфы не сводит совсем. — Первый клиент в моей карьере… А если уж совсем серьёзно, то я начал работать… Вчера?       Юнги совсем разнервничался и слова про белого принца там с прекрасным конём или как что, его вовсе уже не успокаивал.       — Эм… Неожиданно, — Хосок с каким-то даже страхом косится на сидящего рядом омегу, а после поправляет пиджак. — Еще скажи, что ты девственник и станет совсем смешно. Как будто монашку в бордель везу…       Юнги нервно смеётся, а потом смотрит на альфу, приподняв бровь:       — Это какой-то розыгрыш что ли? Кихён решил надо мной посмеяться? Или Вы знакомый моего друга?       Юнги достаёт телефон и проверяет сообщения от Чонгука. Пусто.       — Вы плохо читали мою анкету? Там же всё указано.       Чон на некоторое время виснет, а потом начинает заливаться смехом.       — То есть серьёзно? Из всех представленных анкет я выбрал омегу-девственника, который никогда не занимался подобным? Чёрт…       Альфа достаёт бутылочку с водой и делает пару глотков.       — Извини, я не особо читал анкеты, выбрал ночью из множества личико посимпатичнее… А оно вот как вышло. М-да.       — Двое явных невезунчиков собрались в одной машине. Успех, — пищит Юнги.       — Ну почему невезунчиков? Мне это особой роли не играет, — пожимает плечами.       — Ладно, я готов честно выполнять свою работу и постараться не опозорить Вас, так что… Надеюсь, у нас всё получится, да? — Юнги даже кулачок вверх поднимает, чтобы подбодрить и себя и альфу.       За окном машины уже было видно огромное, красиво убраное, здание, рядом с которым выстроились в ряд куча машин. Чон пожимает плечами, а после натягивает дежурную полуулыбку и выходит из машины первым, за ним следует и Юнги.       — От меня не отходить, мило улыбаться и представлять, что я сегодня твой принц, — кладя холодную ладошку себе на локоть командует Чон, и они заходят внутрь, чуть ослеплённые вспышками камер.       Юнги послушно натягивает улыбку на лицо, хотя внутри груди сердце бьётся невозможно, потому что ему буквально страшно, а по спине идёт холодок. Ему всё равно, что о нём подумают — большинство присутствующих прекрасно знают, откуда такие омеги берутся, потому что у многих они оттуда же. Да и к тому же смысл сейчас стараться исправить ситуацию и делать вид, что это не так, если его в любом случае уже осудят просто за то, что он появился здесь.       Мин цепляется за чужой локоть покрепче, когда они выходят на дорожку в окружении огромной толпы с камерами. Он специально сначала чуть отступает назад, давая проход альфе, чтобы показать всем остальным не только статус Чона в их «отношениях», но и положение Юнги — он ему доверяет. А потом выходит и идёт наравне, гордо подняв подбородок вверх, потому что что-что, а играть на публике он умеет. Иначе бы не выжил. Омега мило улыбается и смотрит на Хосока, показывая свою десновую улыбку.       — Симпатичный, — Тэхён произносит это вместо приветствия, когда подходит к Хосоку и подаёт ему руку.       — Старались, — в таком же тоне отвечает ему Чон, а после перехватывает Юнги за талию, чуть ближе к себе. — Ну что расскажешь, все анаконды собрались?       Хосок усмехается, поглядывая на друга, который тоже стоит с каким-то омегой. Он кожей ощущает взгляды, что направлены на него, причём искренне дружелюбных среди них мало.       — Познакомлю Вас. Ким Тэхён, мой лучший друг, один из учредителей корейского филиала нашего концерна.       Тэ шутливо кланяется:       — Приятно познакомится.       — А это мой сегодняшний спутник, Юнги, подающий надежды юрист и немного певец.       Мину прямо жить захотелось после такого представления его жалкой жизни, он во все глаза на альфу смотрит, что его обнимал, а потом и на его лучшего друга.       — Приятно познакомиться, — повторяет он, но его голос, на удивление, даже не дрожит, как и его колени. Омега в крепкой хватке и не упадёт, даже если бы захотел. — Я хочу выпить, — вдруг резко воркует он, поворачиваясь к своему спутнику и улыбаясь глазами.       — Юрист? Очень интригующе. Уголовник или гражданский? — Ким даже внимания практически не обращает на прилипшего к нему паренька, который профессионально улыбается и одним своим присутствием украшает это сборище богатых и могучих.       — Уголовное, — выдыхает Юнги. — Пою чаще эстрадное, поп, читаю иногда рэп, но и балуюсь джазовым, — он сразу же рассказывает обо всём, чтобы меньше отвечать на вопросы в дальнейшем.       — Шампанское, вино, коньяк, виски? — перечисляет Хо, подзывая к себе одного из снующих вокруг официантов.       — Если можно, то полусухое вино, либо шардоне, — уже официанту говорит омега, а ему передают бокал с напитком.       — Представляешь, подцепил будущего адвоката или следователя. Я в шоке, — Чон хмыкает, а после забирает вино для Юнги, а себе стакан с ледяным виски.       — Повезло-повезло, — соглашается Тэхён, а после, коротко попрощавшись, скрывается в толпе, чтобы поприветствовать остальных.       — Мне кажется, это слишком далёкое будущее. Вдруг потом всё кину, так и не доучившись, и пойду по-другому направлению, — смеётся тихо Юнги и отпивает немного из бокала. — Давно Вы общаетесь со своим лучшим другом? Выглядите со стороны как-то неловко, хотя и тепло относитесь друг к другу       — Мы не встречались года 4 точно, только звонки. Каждый был заперт в работе, только сейчас удалось встретиться, да и показывать здесь излишнюю привязанность чревато.       Чон отходит в сторону к диванчикам, увлекая Юнги вместе с собой. С ними здороваются, но эти люди ему особо не нужны, так что Хосок отделывается лишь лёгкими кивками. Юн сидит совсем близко к этому альфе, от которого очень сильно пахло цитрусом. Очень сильно. Юнги даже подумал, что у того может быть гон, но он как-то слишком хорошо держался.       В одной руке у него бокал с вином, другую он осторожно кладёт на колено Чона, взглядом уточняя, может ли себе это позволить.       — Смелый, — ухмыляется Хосок, отпивая из стакана. Снаружи он лишь слегка заинтересован, хотя внутри всё кипит и копится, грозя перелиться через край. Надо было идти в актёры, а не бизнесмены. — Видишь мужчину в тёмно-красном галстуке с заколкой на ней в виде змеи? — склонившись к уху омеги, шёпотом спрашивает он. — Это окружной прокурор Сеула. Если планируешь работать по специальности — придётся тебе чуть сменить внешность. Он тебя запомнил.       — Видимо, заколка отображает его натуру, — хихикает Юнги, выглядя кокеткой, а на самом деле очень сильно разочаровывается. — И, видимо, не судьба мне доучиться. Надо другую специальность выбирать, здесь я уж точно не останусь.       Мин ведёт ладонью по бедру альфы и отпивает из бокала.       — Подкрасишь волосы и пойдёшь работать. Не думаю, что он будет досконально тебя запоминать, тут столько людей, — Чон при движении ладошки омеги незаметно сглатывает и опрокидывает в себя всё, что осталось в бокале.       — То есть суть сегодняшнего вечера просто сидеть и всем улыбаться, верно?       — Пока что да. Потом начнутся выступления каких-то артистов, аукцион на безделушки, прибыль с которых пойдет на благотворительность. Ну, и ещё позже азартные игры, проигрыши с которых тоже идут туда же. Твоя задача, да, улыбаться и поддерживать разговор.       — Будешь участвовать в аукционе? — азартная жилка внутри омеги пробудилась, и она теперь не намерена давать хозяину покоя, поэтому он просто делает ещё пару глотков из бокала и отставляет его, подтягиваясь на диванчике к столику.       Как раз в тот момент, когда к Чону решил подойти поздороваться очередной альфа. То есть буквально тянущийся к столику Юнги, лицо которого в пару сантиметров от паха какого-то незнакомого альфы в возрасте, а свободная рука покоится на колене Хосока. Прекрасная картина.       — Дико извиняюсь, — пугливо ойкает омега, отстраняясь моментально, как осознал своё положение, и прижимается к своему спутнику.       — Ничего страшного, для нас двоих это довольно привычное дело, я предполагаю.       — Не смущайте моего спутника, Хэчан.       Хосок лениво поднимается и протянутую альфой руку игнорирует. Он только что загубил свои варианты сотрудничества с корпорацией Чона из-за оскорблений в адрес омеги. Глупец.       — Вы так неосторожны в своих высказываниях. Видимо, и политика компании такая же. Мы не заинтересованы.       После чего берёт Юнги за руку, помогает встать и идёт в сторону, где только что мелькнула макушка его друга. Омега идёт следом за Хосоком, крепко сжимая его ладонь.       — Это можно сказать, что я сейчас Ваш бизнес спас своей неуклюжестью? — начинает веселится Мин, когда они подходят к уже знакомому альфе. — Или это Вы скорее спасли меня и мою репутацию? — уже усмехается. — Не наврали значит насчёт прекрасного принца.       — Я не привык обманывать, да и он мне с первого взгляда не понравился. Так что 50 на 50.       Хосок снова берёт с подноса вино для Юнги, а себе уже просто сок.       — Какого ещё принца? — смеётся Тэхён.       — Я сегодня прекрасный ледяной принц, замораживаю неугодных одним только взглядом, ты не знал? — Чон переглядывается с Юнги и подмигивает ему. — К кому успел подойти? Хэчан был послан мной нахуй, стал первой жертвой холодного правления.       Омега лишь мило хихикает, подхватывая альфу под локоть. Со своей работой он справлялся прекрасно и уже представлял, какие заголовки будут после появления Чона на всех сайтах и журналах, какое фееричное возвращение самого Чон Хосока, что так просто и холодно разобрался с неугодным возможным коллегой.       — Жёстко. И чем же этот смерд прогневил Ваше высочество?       Тэхён старается держать маску серьёзно, но не выдерживает, и уголки губ всё же дёргаются в улыбке.       — Да так, настроение такое.       Хосок дёргает плечом, а после делает пару глотков ледяной воды. Ароматы омег щекочут ноздри, но ярче всего аромат какао, который дразнит хищника внутри, что и так уже на низком старте.       Блять.       Объявляют аукцион.       — Юнги, хочешь развлечься?       — У меня проблемы с азартом, поэтому я чуть что лучше просто рядом постою и буду, как демон-искуситель что-то на ушко шептать, — смеётся Юнги, но согласно кивает, делая глоток вина и следуя за старшим альфой, который был вполне неплох, зря он так боялся и тушевался.       — Смотри, сейчас будут выкупать всякую дребедень. Каждая новая ставка — выше на сто тысяч. Поднимай наш номер каждый раз, как тебе будет скучно. Сидящие здесь на говно изойдут, чтобы перебить мою ставку, так что не стесняйся.       Они специально садятся сзади и наблюдают за начавшимися торгами, где мелькают таблички с номерами.       — Миллион четыреста, — поднимает свою табличку Хосок, перебивая предыдущую ставку, а после передаёт её Юнги. — Действуй.       — Ой, это Вы зря, — смеётся Юнги, крутя табличку в руках. — Очень зря. Сейчас мы разорим всех.       Омега может быть даже бы потёр ладони, как муха лапки, но он в приличном обществе с наилучшей осанкой и привлекательным альфой. К тому же нельзя выходить из образа.       — Вы уж простите меня, если доставлю неудобства, но у меня синдром отличника, — хмыкает Мин, укладывая свою ладонь вновь на колено альфы и поднимая табличку, чтобы повысить ставку после того, как сумма перевалила уже за 2 миллиона:       — 2 миллиона сто!       — Развлекайся.       Сам же Чон убирает ладонь омеги со своего колена и приобнимает его за талию, усаживая поближе. Тэхён же теперь сидел и наблюдал. Ему больше нравилось всё спускать в благотворительном казино.       — Два миллиона двести!       — Два миллиона триста!       — Два миллиона четрыреста!       Выкрики раздавались с разных сторон, перебивая друг друга.       Юнги лишь усмехается на жалкие попытки его переиграть в этой схватке и спокойно, со всей своей властью говорит:       — 3 миллиона.       Он прекрасно знает, что цель не получить то, за что они сейчас борятся, а лишь приподнять ставку и заставить конкурентов вывалить как можно больше денег.       В зале вновь перекрикиваются, пытаясь поднять ещё выше, и Юнги поднимает ставку до 4 миллионов двухсот и теперь отсиживается. Этот слот ушёл за 4 миллиона девятсот.       Аукционер представляет следующую побрякушку — какое-то украшение или что-то подобное — Юнги не особо разглядывает, делает лишь первую ставку, чтобы показать свой «интерес» и разжечь в других азарт. И этот слот уже уходит за 8 миллионов двести, хотя Мин сделал лишь 4 ставки.       — Молодец.       Хосок видит, что за ними наблюдают. Они очень заинтересованы им и личностью его сопровождающего. И почему-то ему настолько жалко стало клеймить сидящего с ним невинного паренька ярлыком шлюхи…       Завтра он позвонит Кихёну.       А пока он просто притягивает его к себе и целомудренно целует в щеку.       — Ты их уделал.       Юнги чуть ли не моментально вспыхивает ушами от такого неожиданного жеста от альфы, смотрит на его губы, стараясь не показывать своего волнения, а после скромно улыбается и говорит так, чтобы слышно было спутнику:       — Я просто быстро учусь и хорошо понимаю, когда мне говорят, что нужно делать.       Он действительно просто не ожидал, что его к себе ещё ближе притянут, будут ладонью по талии поглаживать.       — 7 миллионов шестьсот, — поднимая табличку, говорит он и оглядывает зал, где опять вверх одна за другой поднимаются чужие таблички. — Вот тот альфа всё пытается переиграть нас, но только всё больше разоряется.       — Хм. Добей его.       Альфа пару раз медленно и глубоко вдыхает запах какао, после чего вновь возвращает себе контроль.       — Скоро откроется казино.       — В казино я не силён так же, как здесь. Так что буду рад просто постоять рядом и поучиться у Вас, — кокетливо улыбается Юнги альфе и в этот же момент поднимает табличку вверх. — 9 миллионов четыреста.       Тот самый альфа становится невероятно красным, когда он называет другую сумму.       — Добить и заполучить или добить и заставить разориться?       — Давай купим, — альфа кивает, а после поднимает вверх табличку, отчего их пальцы касаются. — 11 миллионов.       Альфа, что сидел спереди и по правому краю, заметно охает и буквально багровеет, когда слышит эту сумму.       — Лот 0208 продан за 11 миллионов! — объявляют в зале.       — И что Вы будуте с этим делать? Можно это потом перепродать или что-то такое? — Юнги сам давным-давно опустил табличку с номером к себе на колени и теперь облокачивался на спинку дивана. — 11 миллионов — это большая сумма, чтобы её просто так потерять.       — Мы её не потеряли, а отправили на благотворительность. Улыбайся.       Чон показывает жестом, чтобы украшение, а это была подвеска с длинной цепочкой, принесли ему сразу. Отдаёт организатору чек со своей подписью, после чего забирает украшение.       — Нет, оно не представляет такой большой материальной ценности, максимум пару миллионов. Давай руку, — альфа наматывает цепочку на левую руку Юнги по типу браслета. — Заслужил.       Омега завороженно смотрит на подвеску, крутя рукой, а после и вовсе целует альфу в уголок губ, чтобы выглядело со стороны, что прямо в губы, и специально шепчет прямо так: «Спасибо, Хосок~и».       — Теперь очередь казино, проверим нашу удачу?       — Казино звучит неплохо, но я боюсь участвовать в этом всём.       — И чего ты боишься, там, вроде, нет русской рулетки, — Хосок усмехается и отстраняется от омеги чуть быстрее, чем нужно было. — Сегодня ты удивительно хорошо играешь свою роль, я поражён в самое сердце.       — Так говорите, словно очень хорошо меня знаете, хотя мы знакомы не больше половины дня, — смеётся Юнги. — Мне всегда говорили, что во мне есть актёрская жилка, но я не думаю, что это лучшее применение для неё. И не хотелось бы ранить Ваше холодное, как Вы сами сказали, сердце. Никто не знает, насколько сильно разлетятся осколки от него.       — Стану снежным королём, а осколки моего ледяного сердца попадут в сердечки детишек и заморозят их, — зловеще тянет Чон, ведя Юнги в соседнее помещение, где воссоздали настоящее казино. — Жаль, правда, что злодейский смех мне не удаётся.       — Как же Вы жестоки, Господин Чон, — цокает Юнги. — А над смехом всегда можно поработать. Вопрос практики.       Перед ними появляется официант:       — Специальные авторские коктейли в честь этого вечера. Угощайтесь, — весело щебечет он и вручает им обоим по стакану.       Омега берёт в руки коктейль и не особо спешит его пить.       — И с чего начнём тогда?       — Ммм… Умеешь в покер играть? — Хосок уверенно ведёт его сначала за фишками, а потом к столам, где для них тут же находится место.— Тэхён, сыграем? — спрашивает Чон у друга, который оказывается сидящим сбоку. — Только не ной потом, что всё проиграл.       — Уверен, что в этот раз удача на твоей стороне? — с ухмылкой отвечает ему Ким, а Чон пожимает плечами:       — Вот и проверим.       Тэхён и Хосок переглядываются, а потом крупье начинает раздавать карты им и остальным участникам. Чон делает глоток коктейля, а после отставляет в сторону. Тэхён же с нечитаемым лицом смотрит свои карты.       Вдвоём они обдерут остальных сидящих за столом до нитки этим вечером.       Юнги с интересом заглядывает в карты альфы и делает глоток коктейля, копируя непроницаемое лицо Тэхена.       — Удачи желать не буду, — хихикает омега, а потом наклоняется к чужому уху и делает вид, что обещает интимное вознаграждение за победу, а сам спрашивает, куда они пойдут после казино, и касается губами места за ушком. У альфы мурашки от того, как Юнги касается его и задевает плечом его спину.       — Домой, — тихо отвечает он Мину, а после спрашивает у сидящих:       — Повышаем ставки?       Тэхён молча кладёт на стол ещё стопку фишек. Хосок повторяет за ним, как и остальные альфы. Юнги лишь мило улыбается и наблюдает за начавшейся игрой, представляя, какими разочарованными выйдут эти альфы из зала, как будут проклинать всё на свете, а Хосок и Тэхён лишь получат небольшое удовольствие.       По своему опыту Мин знает, что если альфа занят чем-то важным, то к нему лучше ни под каким предлогом не лезть, даже если будут сильно чесаться руки, поэтому он лишь пальцами водит по спине Чона.       Хосок в какой-то момент хочет просто скинуть чужие руки со своей спины и пересадить Юнги к себе на колени, чтобы аромат какао заполнил его полностью, но вместо этого лишь допивает свой коктейль, не замечая вкуса. Игра разворачивается тем временем, и они вскрывают карты.       — Каре, — карты одного из альф ложатся на стол.       Тэхён делано расстраивается, кидая свои карты на стол, как и другие проигравшие.       Тот альфа уже тянет к себе все фишки, но Чон лишь качает головой и с милой улыбочкой вскрывает свои карты.       — Флеш рояль, а теперь положи мои фишки на место.       Юнги лишь усмехается, глядя на альфу и пьёт коктейль. То, что Чон выиграл, для него вообще не удивление. Удивил его тот факт, что эти альфы, что играли с ним, не собрали свои монатки и деньги сразу же, как поняли с кем сидят за игральным столом.       — Ну что, я Вас поздравляю, Господин Чон, — шепчет Юнги прямо на ухо альфе и отворачивается, отпивая ещё немного коктейля.       — Хосок, а ты уверен, что надо было давать своему омеге коктейль, а тем более пить самому столько? Ты и так у нас, вроде, на здоровье не жалуешься, — альфа смотрит на друга и собирает все фишки, чтобы всё это от их имени передали в благотворительный фонд.       — А что с ним не так? — Чон непонимающе смотрит на Кима, но тот лишь загадочно улыбается.       — Да ничего, развлекайтесь, — говорит Тэхён и после удаляется, захватив их выигрыш.       — Домой? — коротко спрашивает у Юнги альфа.       — Можно, — немного мнётся омега и хватается вновь за руку Чона. Он настороженно смотрел на Тэхёна, что под руку взял своего омегу и уже выходил из зала, а сам анализировал его слова. — У Вас дома же есть вино?       — Хватит называть на Вы, и так уже оскомину набило.       Хосоку становится жарковато, и он стягивает пиджак. Они садятся в машину и выезжают на дорогу. Чон поднимает стекло, перекрывая к ним обзор и слух водителю, и переводит взгляд на Юнги.       — Понравился вечер?       Юнги неловко мнётся и пишет сообщение Кихёну. min yoongi: ты сказал, что он просто влиятельная шишечка, а он не просто шишечка, а ШИШКА СЕКВОЙИ       — Да, вполне неплохо. Я больше боялся и меня готовили сильнее, чем здесь всё произошло. Половина даже не пригодилась мне сегодня, сам выкручивался.       — Мне теперь даже немного интересно, к чему и как тебя готовили. Расскажешь?       В машине становится жарко, и Чон включает кондиционер. Или это только ему так кажется? Он выпутывает запонки из петель рубашки и закатывает рукава. Внутри всё горит, и внутренности будто плавятся.       Но с виду он лишь немного уставший и совсем немного нервный. Ещё пара глотков холодной воды. Накрывает так, будто он и не пил двойную дозу подавителей, а до следующего приёма еще 7 часов.       Чёрт.       — Пожалуй, это должно остаться в секрете, — тихо смеётся Юнги и наблюдает за альфой. Его руки — это просто отдельный фетиш, он готов поклясться. Юн чувствует, как становится жарко и как сгущается природный запах его спутника, забивая лёгкие густой массой.       Он сам тянется и проводит ладонью по чужому колену, совершенно невинно закусывая губу.       — Почему ты вернулся в Корею, Хосок? — неожиданно для себя спрашивает омега и отворачивается от Чона, не убирая свою руку.       — Мои родители погибли, когда мне было 15, так что у меня нет определенного дома и семьи. Но здесь хотя бы моя страна, так что я всегда возвращаюсь, сколько бы не уезжал, — накрывая его ладошку своей, отвечает Чон, а после увеличивает охлаждение в салоне. — Почему ты пошёл заниматься этим?       Юнги лишь хмыкает для себя.       — Нечем платить за учёбу и квартиру, до сих пор не купил себе кровать и сплю на матрасе. Родители умерли, брату на меня всё равно, на работу не берут, потому что омега, — Юнги просто пожимает плечами. — И, если в нашем обществе, чтобы иметь достойную жизнь, мне придётся продавать своё тело, то значит надо так. Мне надоело голодать неделями, а потом просить друга заплатить за выпитый кофе после голодовки.       Он вновь неловко жмёт плечами и смотрит на альфу без тени грусти в своих глазах, они буквально стеклянные. Его рука ползёт по бедру, а омега сам пытается сглотнуть вязкую слюну       — Жестокий мир. И ты правда сможешь? Вот так продавать себя любому, кто купит? И будет делать с тобой всё, что захочет?       Хосок смотрит на Юнги открытым прямым взглядом, стараясь уловить малейшую ложь. Он перехватывает чужую руку и тянет на себя, заставляя буквально усесться к нему на колени.       — Отвечай.       — У тебя есть пожелания к тому, чтобы что-то сделать со мной? — поднимает бровь Юнги, смотря точно также прямо в глаза. — Нет, не смогу, может быть морально себя уничтожу, но хотя бы мой труп не найдут где-то на улице, просто потому что я умер с голоду. После уничтоженной менталки восстановиться можно, а вот, если умрёшь — нет. А я хочу жить и увидеть мир. Без образования меня не берут на работу, а без работы нет денег, а если нет денег, то нет и образования. Замкнутый круг, Хосок. Пока я вижу только такой выход.       — Я купил вечер с тобой, но я не насильник, против твоей воли и желания делать ничего не буду, — качает головой Хосок, при этом успокаивающе (себя или его успокаивает пока не понятно) поглаживая омегу по спине. — Я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал, — спустя некоторое время произносит он.       Юнги смотрит на альфу всё время молчания, старательно обдумывая весь их диалог, что происходил явно не в той обстановке, что должна быть. Он не сдерживается и упирается лбом в чужое плечо, чувствуя сильный жар от тела альфы.       — Чтобы я это всё бросил? — усмехается омега. — Я брошу. Но не сейчас. Мне нужны деньги хотя бы на квартиру, уже всё равно на учёбу, если она мне так и ничего и не даст, — горячим дыханием он обжигает даже через ткань кожу Хосока.       — Я буду первым и последним твоим клиентом, и ты всё это бросишь. Взамен я сам куплю тебе квартиру и оплачу учёбу, а после организую тебе практику с дальнейшим трудоустройством в одном из офисов компании за границей. Как тебе такой обмен?       Альфа даже дышать перестаёт на то время, что Юнги обжигает его дыханием. Пальцы непроизвольно сжимают тонкую талию сильнее.       — Ты не моя фея-крёстная, которая должна решать мои проблемы, — всхлипывает Юнги и прячет свои ладони на груди альфы. — Так что ты не обязан и не должен заботиться обо мне, это же всё не так работает. Принцев на белом коне не существует так же, как и фей-крёстных, которые могут показать, какой жизнь бывает, они лишь пыль в глаза пускают. Это всё как-то слишком просто, так не бывает.       Мин удобнее устраивается на чужих коленях и уже совсем в наглую дышит Чону в шею.       — Не думаю, что мне это будет сложно. Считай, что тоже благотворительность. Только прошу, прекрати так делать… — Хосок не выдерживает, но вместо того, чтобы ссадить омегу с себя, просто бессильно опускает руки. Машина останавливается.       — Я в шутку, не глядя, потратил сегодня больше, чем стоит квартира в центре города и полное обучение в твоём университете. Так что считай, что тебе один такой принц-фей попался.       Юнги на это лишь усмехается и поднимает голову, пряча глаза под длинной чёлкой. Он прямо через альфу пролезает к двери и первый выходит из машины, вдыхая наконец свежий прохладный воздух, что ещё не пропитался тяжёлым запахом альфы.       — У тебя нет гона? — предполагает Юн, хмуря брови. — Очень густой запах у тебя. Очень густой.       — Ммм, упустил из своей биографии такую мелочь, — Хосок выбирается из машины следом, а после они оба поднимаются к нему домой. — Да, у меня самая середина гона, ты чертовски догадлив.       — Здесь невозможно не догадаться, — пищит Юнги, только зайдя в квартиру, где абсолютно всё пропиталось альфой. Ему максимально неловко, потому руки уже потряхивает, а он их прячет в карманы брюк, пока промаргивается и оборачивается на Чона, скидывающего пиджак на спинку кресла.       Ему максимально неловко, потому что он даже не знает с чего начать, ведь не может ни с того ни с сего наброситься на этого альфу и как в дешёвом порно уже при поцелуе обещать, что поможет избавиться от животного желания.       Ему максимально неловко, потому что Кихён говорил ему только про прохождение приёма, а про то, что будет после него, как себя вести — нет.       Ему максимально неловко, потому что в его понимании что-то вновь спрашивать у альфы — стрёмно.       — Я… — хрипит омега и через ткань своего кармана щипает себя за бедро отрезвляюще. — Мне… Мне, наверно, стоит сходить в душ, или я не знаю…       — Если ты хочешь предложить мне переспать, то не надо, — Хосоку даже в таком состоянии становится смешно за ним наблюдать. — Завтра ты возненавидишь себя за это, твой первый раз станет для тебя травмой и в дальнейшем приведёт к куче комплексов и страхов. Так что лучше умойся и тебя отвезут домой.       У альфы в голове шуметь начинает сильнее, но он подходит к рабочему столу, где пишет свой личный номер телефона, а после достаёт чековую книжку, где указывает сумму, более чем достаточную для покупки квартиры и оплаты учебы.       — Это подарок от твоего ледяного принца.       — Осколки его сердца действительно будут ранить сердца детей, или только моё затронет? — практически шепчет Юнги, всё ещё стоя в другой стороне комнаты от альфы и внимательно наблюдая за ним, хмуря брови. — Могу я просто остаться здесь, чтобы ты не оставался один? — уже погромче шепчет Мин, шумно сглатывая, совершенно не зная, как мог бы помочь Хосоку в этой ситуации, кроме как сексом, но тот уже высказал свою точку зрения:       — Ты так уверен в моей силе воли? Я ведь могу передумать, — Чон стоит уже спиной к Юнги и расстёгивает рубашку, чтобы уйти в душ. — Я не выгоняю, но тебе же лучше и безопаснее будет уйти.       Альфа чувствует ещё одну яркую волну животного желания и слабости одновременно. Он прикрывает глаза на пару секунд, чтобы унять дрожь в теле, а потом попросту уходит в ванную.       И Юнги бы написал, как маленький мальчик Кихёну, но он уже предполагал ответ старшего, так что думать не пришлось — стягивает пиджак и лоферы, потирая натёртые пятки, расстёгивает свою рубашку и сразу же вытаскивает телефон, отключая его к чертям. Иногда он серьёзно задумывается о том, что полный неудачник, потом появляется небольшой просвет, и он лажает сам, своими же действиями. Босыми ногами он идёт в соседнюю, совершенно тёмную спальню, где на ощупь плюхается спиной на постель. Да, пусть может он и делает ошибку, пусть может ему самому будет хуже, но это его выбор…?       Хосок возвращается спустя минут 20. Одеждой, кроме чёрных боксеров и полотенца на голове, он себя не утруждает.       Чон не понимает, что в голове этого омеги, когда в темноте спальни всё ещё слышит запах какао.       Он либо глупый, либо очень глупый.       — Не ушел…? — то ли спрашивает, то ли утверждает Чон, вытирая волосы и не стремясь подойти ближе.       — Не ушёл, — выдыхает Юнги, а сам до боли прикусывает нижнюю губу, собирая ноги под себя. Он наблюдает за силуэтом альфы, который так и не включил свет в спальне, но и не выключил в остальных помещениях. — Хосок, я не хочу уходить, так что прости за то, что злоупотребляю твоими гостеприимством и добротой…       — И что ты этим хочешь сказать? Хосок щёлкает выключателем, но вместо обычного освещения включаются лишь светильники около кровати, которые лишь слегка рассеивают полумрак в комнате.       Юнги глубоко вздыхает, как только включается свет. Он понимает, что его теперь очень даже отчётливо видно и что дышать гораздо тяжелее, чем хотелось бы.       — Я хочу этим сказать, что хотел бы остаться с тобой. Здесь. В этой спальне. Хотя бы на эту ночь, наверно, — уверенность в себе с каждым словом в Юнги тает. Он бы продолжил мямлить, но этого и так слишком много было, пока они наедине. Пора включать того самого омегу, что сопровождал Чон Хосока на приёме.       Он спускает ноги с постели, поджимая пальцы от холода, и совсем медленно идёт к альфе, бесстыже опускает руки на его грудь и касается губами совершенно слегка, линии челюсти Чона.       — Ты понимаешь, что обратного пути не будет? — хищник внутри готов дать Хосоку чапалах со скоростью света за то, что он омегу ещё и отговаривает, но он упрямо держится и продолжает гнуть свою линию.       Но это до того, как Мин к нему прикасается. Целует.       Даёт его аромату коснуться лёгких так близко.       — Прости, — на выдохе шепчет Чон, сминая чужие губы своими, пока полотенце с влажных волос падает куда-то на пол.       Юнги хватается за плечи альфы, подтягиваясь ближе к нему и отвечая на поцелуй, даже пытаясь начать вести в нём, но безрезультатно. Он понимает, что уже обратной дороги не будет, но ему хочется сейчас, прямо сейчас. Пусть так совсем неудачно, но он уж точно запомнит. Потому что сейчас до трясущихся рук, до пульсирующих губ только от одного поцелуя, до подкашивающихся ног от одного только запаха. Вот настолько.       Юнги отрывается первый и успокаивающе гладит альфу по скуле, проводит пальцем по ушной раковине и шумно вздыхает.       Альфа отстраняет Юнги от себя и даже на шаг отходит, стараясь не смотреть, не дышать и даже не прикасаться. Но продолжает держать на расстоянии вытянутых рук.       — У тебя последняя попытка уйти, — хриплым, даже немного рычащим голосом произносит он.       А в глазах его так и плещется порочное обещание, что грозит перелиться через край и утопить там одного глупого омегу, который ещё не осознает, на что он сейчас соглашается.       Юнги признаёт для самого себя, что мечется между своими желаниями, но всё равно останавливается на одном и самом главном в данный момент.       — Если мне потом будет плохо и я возненавижу себя, то я спрошу с тебя компенсацию и оплату психолога, — пытается пошутить и успокоить альфу Юнги, пальцами по его вытянутым рукам проводит, к себе возвращая.       — Договорились, — звучит хриплое в ответ, и Юнги валят на постель, нависая сверху, лишая воздуха и дыхания в новом жадном поцелуе, который подчиняет, не даёт и шанса ослушаться.       Горячие ладони забираются под расстёгнутую рубашку, забирают вверх, ведя по впалому животу к груди и шее. Альфа кусается в поцелуй, пока стягивает с Мина рубашку, а потом переходит губами к шее, на которой остаются влажные следы от его губ и языка.       Омега лишь цепляется за чужие плечи, оставаясь полной марионеткой в руках старшего, тихо скулит от неожиданного наслаждения, потому что Чон уже успел его напугать, каждый раз переспрашивая о его желании сделать это. Он без стеснения оказывается в одном лишь нижнем белье перед альфой, гладит по шее и плечам, непроизвольно подаваясь бёдрами вверх прямо к бёдрам Чона.       Юнги задыхается в тяжёлом запахе альфы и немного жалеет, что не догадался хотя бы открыть окно, наивно предполагая, что ему это могло бы помочь.       — Ещё, — хрипит он же, когда Хосок покрывал поцелуями и укусами его грудь.       Альфа кусается. На светлой, почти белой коже остаются алые следы от его зубов, которые он на контрасте зацеловывает, в то время как ладони бесстыдно забираются под нижнее бельё, сжимая мягкие ягодицы и стягивая ставшую ненужной ткань.       Хосок опускается чуть ниже и касается губами соска, после вбирая его в рот и лёгко посасывая. У Юнги в груди тепло разжигается и уже пламенем полыхает от этого. Он руками цепляется за плечи альфы, дыша через раз. Между бёдрами уже совсем влажно, и от осознания этого факта омега тихо стонет, в длинных волосах пальцами путается.       Ладони альфы обводят ягодицы и проникают между них, обводя чувствительное мышечное колечко. Юнги напрягается, впервые ощущая подобное, но быстро сдаётся.       У Чона внутри всё пожаром полыхает, но он контролирует себя. Не хочет сделать больно этому несмышленному омеге, что решил себя ему доверить, позволить стать первым.       И дело тут не в деньгах, он уверен. Юнги весь влажный, так что Хосок становится увереннее в своих действиях, обводит пальцами анальное колечко и медленно вводит сначала один палец, а затем второй, аккуратно и осторожно готовя и растягивая его.       Юнги недовольно морщится, поэтому тянется к чужим губам, кусая нижнюю. Внутри только совсем чуть-чуть неуютно из-за непривычных ощущений. Он облизывает чужие губы и даже пробует к альфе поближе притянуться, ладонью по плечу ведёт. Ждёт и тихо выдыхает, когда Хосок вставляет и третий палец, разводя внутри него их всё шире и шире. От каждого движения тихие хлюпы слышно, а у омеги всё лицо красное от смущения. Горит каждое место, где прикасался Хосок, что губами, что ладонями. Тот цепляется крепче, натягивает Мина на собственные пальцы и хватает пары минут, чтобы младший захныкал, прося ещё.       Чон растягивает омегу под свои размеры постепенно, отвлекая от боли поцелуями и укусами по нежной коже. Они оба ничего не говорят, ориентируются на сбитое дыхание каждого, стоны и прикосновения.       Омега словно специально проверяет Чона на выдержку, отчего стоп-кран срывает так, будто и не было никогда.       Их ароматы смешались так, что дышать практически больно от того, какое желание в нём разлито.       Юнги достаточно растянут, поэтому Хосок убирает пальцы, перемещая ладонь на маленький аккуратный член, что сейчас истекал смазкой.       — Никто никогда не касался тебя так? — шепчет он в губы Юнги, одновременно с этим сжимая омежий член у основания и ведя вверх.       — Только если я сам, — хрипит Мин, царапает плечи альфы и впивается в его губы. Только кровь у него явно не к голове приливает, поэтому он ладонью тянется к ладони Хосока, двигает её, пока мажет губами по его щеке. — Если я девственник, это не значит, что я уж совсем неопытный, — он хрипло смеётся на ухо Чону, вызывая у того огромную кучу мурашек, закусывает мочку.       — Я этого не говорил, — в тон ему отвечает Чон, а сам чуть ускоряет движение ладони, при этом сползая по телу омеги вниз, пока не оказывается лицом на уровне его паха.       Альфа дует на головку, а после надавливает на уретру, медленно обводит головку влажным горячим языком. Юнги нервно поджимается и пытается в лёгкие воздуха набрать.       — Хосок, Господи, — хрипит он, прикусывая губу и поднимаясь на локтях. — Зачем… — омега, ещё громче выдыхая, толкается бёдрами вверх, а Чон мажет широко языком. Голова идёт кругом, он буквально задыхается.       — Молчать, — коротко приказывает Чон и давит ладонью на грудь омеги, заставляя лечь обратно. Хосок берёт глубже, толкает член за щеку, сосёт, как не раз ему отсасывали разные омеги.       Он поставил себе цель показать, каким бывает секс с альфой и что первый раз — это не всегда больно и неприятно.       Юнги удушливо стонет, пряча лицо в ладонях и дыша через раз. Воздуха действительно не хватало, но он старался контролировать себя и не зажимать альфу своими бёдрами. Его совсем немного потряхивало от удовольствия, он сам чувствовал, как с него обильно течёт, и как ловко Хосок всё это моментально слизывал. Само осознание того, что язык этого альфы сейчас на его члене… Нет, что его член в его рту…       Юнги простреливает осознание и представление ситуации, что он лишь пищит:       — Я так скоро кончу…       — Небольшой урок физиологии — кончить ты можешь не раз и не два, так что заткнись и наслаждайся, — альфа продолжает играть с членом омеги, а другой рукой вновь ласкает растянутый зад Юнги, трахая пальцами в ритм.       И он ведь реально затыкается, прикусывая ребро ладони и выстанывая что-то нечленораздельное. Сам бёдрами на пальцы насаживается и уже совершенно не стесняется хлюпающего звука, глаза закатывает и ненадолго несильно зажимает альфу своими бёдрами. Омега касается подушечками пальцев своего тела, ведёт рукой вдоль, помогая доводить себя до той грани между реальностью и оргазмом. Он сам же по очереди ласкает свои соски и проводит горячей ладонью вдоль шеи.       Альфа берёт в рот полностью, сосёт, словно леденец и трахает пальцами ещё быстрее, заставляя Юнги оглашать комнату стонами и всхлипами уже не стесняясь.       Омега раскрывает новые границы своей сексуальности, лаская себя и помогая довести его до грани. Умный мальчик.       Хосоку же самому уже дурно становится от того, насколько этот малыш мокрый и вкусный, словно какао. Его собственный член скоро разорвет бельё к чертям, но Чон хочет увидеть как этот омега кончает от его пальцев и языка. А потом они продолжат их игру уже по другим правилам.       Юнги в этот же момент выгибается в пояснице, максимально насаживаясь на чужие пальцы, как его берёт крупная дрожь, вырывая из груди низкий стон. Омега кончает тугой струёй прямо в рот Хосоку и зажимает его пальцы глубоко в себе, не пытаясь даже унять сумасшедшую судорогу от оргазма. Альфа сначала пытается глотать, но Юнги слишком обильно кончил, поэтому он сплёвывает в рубашку младшего.       Пальцы вытащить удаётся не сразу, омега так сладко сжимается вокруг его пальцев, которые абсолютно намокли от его природной смазки.       — Дыши, — с довольной ухмылкой просит Хо.       — Иди в жопу, — шепчет Юнги, только-только отходя от первого оргазма с кем-то и прикрывая лицо ладонями. — Останови только свою пошлую шуточку, я тебя умоляю…       Омега подглядывает за Хосоком сквозь пальцы, следит за тем, как он выглядит в полумраке. И не заметить стояк альфы очень сложно…       Мин переворачивается на живот, выпирая немного задницу, и усаживается на колени, очень и очень сильно провоцируя. Смотрит через плечо и мило улыбается.       — Для девственника ты слишком выёбистый, — замечает альфа, а сам тянет Юнги на себя за талию, заставляет прогнуться в пояснице. Нижнее белье альфа скидывает почти не глядя, освобождая уже закаменевший член. — Твой посыл прозвучал как приглашение, уж прости…       И Чон одним толчком заполняет Юнги, который стоит в коленно-локтевой, чтобы не мучать медленным проникновением.       Омега блядски узкий и мокрый даже не смотря на то, что он его растягивал пальцами, однако с проникновением проблем не возникло. Альфа не движется, лишь успокаивающее целует в поясницу и замирает внутри, давая привыкнуть       Юнги совсем не больно, просто очень непривычно, что вся нижняя часть тела жутко напряжена и переполнена. Он резко выдыхает вместе со стоном и шмыгает носом, когда по щеке течёт слеза. И это абсолютно нормальная реакция тела.       — Ого, — лишь выдыхает он и чуть двигается вперёд. — Я думал, что будет… По-другому, наверно, как-то… — шепчет он, двигая бёдрами обратно.       — И как ты думал будет?       Альфа едва себя сдерживает, чтобы не сорваться на бешенный безудержный трах. Лишь сильнее сжимает упругие ягодицы до алых следов от пальцев, которые завтра могут расцвести синяками.       Первый толчок, только на половину, второй, уже увереннее. Чон двигается внутри плавно, давая себя ощутить и привыкнуть.       — По-другому, — хрипит Мин.       Он очень остро ощущает в себе каждое движение Чона и медленно мигает от ощущений, стараясь удерживать себя на весу прямо на локтях. Он уже сам начинает двигать бёдрами, чтобы показать, что всё более-менее нормально, можно двигаться.       — Хосок.       — М?       Чон ведёт ладонью по спине выше к шее, а после зарывается пальцами в чужие волосы, оттягивая на себя. Наклонившись, он оставляет засос на белой шее и теперь снова двигается внутри омеги. Уже гораздо резче и глубже.       Юнги хрипит, поддаваясь назад на каждый толчок, отдавая себя, даже не ожидая, что когда-то достигнет этого. Он закусывает нижнюю губу и шипит, когда Чон слишком глубоко толкается.       Омежий член при каждом толчке бьётся об впалый живот Мина, а тот выгибается и одной рукой хватается за шею Чона, не давая ему отстранится от себя. Сильный запах альфы осел в его лёгких на всех стенках, пропитал кожу, каждую пору.       Хосок останавливает и переворачивает Юнги на спину, после чего вновь разводит худые ножки и таранит омегу изнутри, вбиваясь в мокрую задницу, что так и сочится смазкой.       — Втяни живот.       Юнги слабо кивает и послушно втягивает живот, который создаёт сильный вакуум. Он буквально чувствовал член внутри себя ещё ярче, чем мог, водил специально ладонью по втянутому животу, поглаживал и уже от этого мог честно кончить. Дыхание сбивается, Мин лишь хрипит изредка от каждого грубого толчка внутри него.       — Бля, да ты настолько худой, что я могу увидеть, как мой член ходит в тебе туда-сюда.       Хосок входит теперь для упора, загоняя член до основания и сильнее разводит бёдра младшего. Он не выдерживает долго и срывается на бешенный грубый ритм, буквально втрахивая хрупкого с виду Юнги в постель.       Он уже совсем перестал воспринимать речь альфы — неразборчиво цеплялся пальцами за простынь и подмахивал бёдрами. Пытался, по крайней мере, но поймать ритм альфы не мог. Омега хватается за предплечье Хосока и тянет его руку на себя, без слов упрашивая того (поухаживать за милым омегой, он же прямо так и не откажет-то да) положить руку на омежий живот и буквально вбиваться в собственную ладонь.       Чон слушается и не прекращает драть Юнги в задницу. Из груди рвётся хриплый стон, когда он чувствует, как через живот младшего ладонь давит на головку члена.       Толчки становятся совсем грубыми, он врывается каждый раз в мягкие упругие стеночки по самые яйца, не жалея Юнги и удовлетворяя свои животные инстинкты, что сейчас требовали именно этого.       Юнги закрывает себе рот ладонями и тихо пищит, каждый раз, когда Хосок умудряется стимулировать простату. Он выгибается в пояснице и всё ещё продолжает втягивать в себя живот. В какой-то момент ощущает жуткую тянующую боль где-то внизу, что добивает его и его тело — уже во второй раз настигает оргазм с сильной судорогой. И даже в таком состоянии, зажав кулаки, чтобы унять дрожь в теле, он пытался подмахивать бёдрами для Хосока.       Живот Мина и ладонь альфы были испачканы в слегка белесой сперме. Омега так восхихительно сжимает его в себе, что Чон долго не выдерживает.       Ещё через мгновение кончает и он, заливая Юнги изнутри горячей тягучей спермой.       Узел набухает практически сразу, так что альфа держит Юнги, который пытается дёрнуться, чтобы он не сделал себе ещё больнее. Омега сильнее хватается за Хосока, царапает ему плечи и спину, шмыгая носом.       — А вот это уже больно, — шипит прямо на ухо альфе. Живот буквально распирало от давления узла, ощущение создаётся словно ещё чуть-чуть и его порвёт. — Это очень больно.       — Потерпи немного и постарайся не дёргаться, иначе будет больнее.       Чон прикрывает глаза, стараясь нормализовать дыхание, при этом уткнувшись в плечо младшего, и, будто извиняясь, целует его в нежную кожу. Юнги не отпускает альфу, даже когда опадает узел. Он гладит того по шее только кончиками пальцев и даже закусывает мочку его уха.       У него везде всё очень липко и чувствовалось, как сперма медленно вытекала через уменьшающийся узел.       — Я хочу пойти в душ… Пойдёшь со мной?       — Встанешь сам? — альфа выходит и перекатывается на спину, после чего откидывается на подушку. — Не думаю, что отделаешься одним разом, — честно сообщает он.       Юнги неловко кивает и выползает из постели, негнущимися ногами доходит до ванной и принимает душ, совершенно не обращая внимания на то, как там всё сделано. Омега аккуратно промывает себя изнутри, помогая пальцами. А внутри волнуется неприятное, склизкое чувство — стыд перед альфой, стыд перед самим собой, но не ненависть, нет. Юн ещё прекрасно помнит приятное тепло от оргазма, судороги, а ещё боль после первой связки в своей жизни. И он не считает, что здесь нужно ненавидеть себя. Единственное что, это полное незнание того, что делать дальше, как поступить и красиво выйти из квартиры и при этом не стать в глазах Чона очередной шлюшкой, что продала своё тело.       Альфа заходит в ванную спустя минут 10, не утруждая себя тем, чтобы хоть чем-то прикрыться. А собственно чего стесняться?       — Плакать, истерить и говорить, что ты теперь хочешь умереть, будешь или без психолога обойдемся? — заходя омеге за спину и притягивая его к себе за талию, спрашивает он с улыбкой в голосе.       — А мне надо это сделать? — удивляется Юнги, откидывая голову назад. — Просто если надо, то я могу тебе запросто устроить и целое представление, ты мне только скажи…       Омега передаёт альфе его же гель для душа. И даже не трясущейся рукой, вот настолько он держит себя в узде, хотя уши горят.       — Ну мало ли, кто поймёт чувствительную омежью душу? Вдруг начнёшь истерить и требовать, чтобы я на тебе женился, раз уж так нагло обесчестил.       Альфа ухмыляется, заметив, как заалели ушки и у младшего, но искренне наслаждается ситуацией. Он забирает гель и прижимается поплотнее, давая почувствовать вновь появившееся желание.       — А что? А ты бы мог на мне жениться, если бы я потребовал? — скромно спрашивает.       — Хм, психолога бы точно нанял. А вот жениться… Ты ведь знал, что мы не в шахматы играть будем, если ты останешься…       Уши краснеют ещё сильнее, и он совсем-совсем бесстыже пробует и двигает бёдрами, что член альфы зажимается между его ягодицами.       — Сначала мы с тобой примем душ, а потом вернемся в постель.       — Как скажете, Господин Чон.       Хосок передумывает насчёт душа, и они плавно перемещаются обратно в спальню. Альфа ещё долго не даёт покоя Юнги, который засыпает, укутавшись в одеяло под утро, испачканный собственной смазкой и чужим семенем, плюнув на душ и стыд перед Чоном, который вытворял с ним такое…       А Хосок наконец утоляет сексуальный голод, и гон хоть на немного ослабляет хватку, и он тоже отключается.       Юнги просыпается уже поздно утром, закинув свою ногу на альфу, пока тот, словно большой медведь, закинул свою руку на его маленькое тело. Омега выползает из схватки и уже бредёт в ванную — кожу очень сильно стягивает из-за засохших смазки и семени. Он ещё раз принимает душ и выходит оттуда, пока альфа всё ещё спит, берёт из чужого гардероба огромную серую футболку и идёт на поиски кухни — после такой ночи живот тянуло от голода.       Альфа просыпается из-за того, что прямо в лицо светит солнце. Матерясь в пол голоса, он садится на постели и вспоминает, что вчера был не один.       — Уже ушёл? — вслух думает он, но тут раздаётся грохот и звон разбившейся посуды на кухне.       Юнги пытается поймать тарелку, что выскальзыввет из мокрых рук, но лишь чертыхается, когда она разбивается на мелкие крошки. Он пытается найти веник, но в итоге берёт тряпку и пытается убрать ей мелкие осколки, режет немного пальцы, но не обращает внимания на это.       На сковородке готовился последний блинчик из партии, остальные уже остывали на тарелке. И Мин ведь хотел достать ещё одну, чтобы поставить её для Хосока. Кофе уже тоже был заварен.       — Оригинальный будильник, — заходя на кухню в пижамных штанах, произносит Чон, а после указывает на потайную дверцу в гарнитуре, где хранится вся фигня типа веников и швабр. — Я в душ, — и уходит.       Юнги недовольно фыркает и достаёт веник, чтобы замести все осколки и промыть тщательно руки. Он шарится в холодильнике, чтобы найти хоть что-то похожее на ягоды, варенье или хотя бы сметану, но проваливается в этом деле, поэтому оставляет все, как есть и просто сервирует стол, усаживаясь за него первым и шарясь в телефоне в ожидании Чона.       Альфа выходит спустя минут 15, уже одетый в домашнюю одежду и растрёпанными волосами.       — Чем так приятно пахнет? И в повара записался?       — Кто говорил, что я не умею готовить? Может я и ем в основном рамен или вообще не ем, но не значит, что не готовлю, — фырчит Юнги, делая глоток кофе. — Сегодня у Вас, Господин Чон, на завтрак блинчики и кофе. Хотел ещё к блинчикам что-то предложить, но у Вас в холодильнике ситуация не лучше, чем в моём.       — Ну, я вчера не успел выяснить и такой твой талант. Был немного занят, знаешь ли… — Чону нравится такая манера общения, да и вообще на удивление Юнги очень разговорчив. — Спасибо, Господин Мин, Вы так любезны.       Альфа берёт свою кружку и тарелку и вместо того, чтобы сесть за стол уходит в сторону окна, где и устраивается, поджав одну ногу под себя и поставив блинчики рядом.       — Сам почему не ешь или это попытка отравления? — уже жуя, спрашивает он.       — Ну, ты, вроде, ещё разговариваешь да и дышишь, вроде, тоже… Цвет кожи нормальный. Не думаю, что ты отравлен, — цокает Юнги, откладывая телефон. — Я наелся неудачными блинчиками, всё нормально.       Он опять берёт в руки телефон и листает ленту дальше, делая ещё глоток кофе. По поводу своего ухода он пока ничего не говорил, горделиво отмалчиваясь.       — Ну, а вдруг яд отложенного действия, и я умру через полчаса, — запивая уже третий блинчик кофе, отвечает Чон, а после всё же дополняет:       — Вкусно. Ты, кстати, первый, кто додумался приготовить завтрак на утро.       Первый из кого, Чон уточнять не стал. Первый из омег, с которыми он спал. Не всегда за деньги, но всё же.       — Ну, не думаешь, что у меня не было возможности купить яд? Да и мотива у меня убивать тебя тоже нет, потому что всё было обоюдно, и это я не ушёл, хотя ты предлагал. Но, если тебе настолько страшно за свою жизнь, то я сначала бы вышел бы за тебя, заставил бы переписать на меня наследство и только потом бы отравил, — Юнги мило улыбается и пожимает плечами. — Я надеюсь, что тебя не сильно расстроит тот факт, что я тоже хотел есть.       Он допивает свой кофе и встаёт, чтобы помыть чашку.       — Всё уберёт домработница. Ничего не болит? — альфа поднимается со своего места и тоже подходит к раковине, куда кладёт грязную посуду. — Вчера я мог перестараться. Были проблемы с контролем.       — Вроде, ничего не болит, — жмёт плечами Юнги и дыхание чуть ли не задерживает, стоит только альфе к нему со спины подойти. Пусть и просто для того, чтобы посуду поставить. — Всё нормально. Я жив и здоров.       — Я рад.       Аромат какао, пусть и не такой плотный как в спальне всё равно чувствуется на кухне. Чону нестерпимо хочется прикоснуться к омеге, что тот и делает.       Альфа, стоя сзади, ведёт по бедру Юнги ладонью, задирая и забираясь под обьемную футболку, а после пальцами пересчитывает рёбра, которые, как этой ночью он выяснил опытным путём, — одна из эрогенных зон омеги.       Юнги совсем перестаёт дышать — втягивает воздух предварительно и растекается в чужих сильных руках, тянется к нему навстречу и рефлекторно вжимает живот. Он ловит сквозь футболку чужую ладонь и переводит её чуть выше, к груди.       Хосоку приятно, что этот омега так доверчиво льнёт к нему. Он совсем отвык от проявления человеческих эмоций, предпочитая запираться в кабинете на работе или дома, никого не пуская близко к себе.       А тут такое доверие на первый же день знакомства. Пускай и за деньги.       Альфа чуть сжимает горошинку соска и, наклонившись к шее, целует в её основание.       — Теперь я совершенно не хочу ехать на собрание…       — А тебе надо куда-то ехать? — выдыхает Юнги, выгибаясь навстречу рукам альфы.       Он уже чуть ли не лежит на Чоне, все его нервные окончания словно собрались в одном месте, что дух захватывало просто от одного прикосновения. Юн шумно сглатывает и слегка поворачивает голову в сторону старшего.       — К сожалению.       Хосок другой рукой тянет младшего за волосы, разворачивает к себе лицом и целует, вновь наслаждаясь разлившимся по кухне ароматом какао.       — Я подвезу тебя домой. Или куда тебе нужно? — когда они отстраняются, чтобы вдохнуть воздуха, говорит он.       — Лучше домой. Я переоденусь и пойду по делам. Уж извините, Господин Чон, но придётся мне походить в Вашей футболке. Вы же не отпустите меня на улицу в одном только пиджаке, прямо на голое тело, верно?       — Настолько деловой? Давай лучше вместо футболки дам тебе рубашку, а то к пиджаку не подходит.       Альфа на короткое мгновенье вновь прижимается к чужим губам и уходит в спальню, откуда и раздаётся его голос:       — Ты носишь красное?       — Ношу, но я всё равно боюсь, что утону в твоей рубашке, — отвечает Юнги, а сам втихую моет посуду и убирает всё на места. Он берёт свой телефон со стола и идёт в гостиную, где натягивает брюки, но не застегивает их.       — Оверсайз сейчас в тренде, так что, думаю, сойдёт, — Чон выходит уже будучи одетым с иголочки в стильный чёрный костюм с уложенными назад волосами.       В руках у него тёмно-красная рубашка, которая теперь была мала ему в плечах.       — Одевайся и поедем.       Юнги кивает и забирает рубашку, оборачивается спиной к альфе и стягивает футболку. Он переодевает её и заправляет внутрь, перепроверяет телефон, надевает лоферы и пиджак.       — Я готов.       — Точно? И вообще ничего не забыл? — альфа с усмешкой наблюдает, как омега пытается быстрее одеться. — Так спешишь от меня сбежать?       — Я не спешу, просто быстрее чем ты собираюсь. Да и тебе надо спешить, а не мне, — улыбается Юнги и идёт к столу за чеком, аккуратно складывает его в карман. — Советую тебе потом купить продуктов домой. Не дело, что холодильник пустой и там только яйца и молоко.       — Я практически не питаюсь дома, да и только прилетел. Домработница купит.       Они выходят из дома и садятся в машину, которую подгоняет водитель.       — Адрес?       Юнги называет адрес и смотрит, как альфа вбивает его в навигатор. Неловкое молчание повисает в машине, но Юн пишет Кихёну о том, что приедет к вечеру в агентство.       — Помнишь, что я вчера сказал?       Хосок выворачивает на дорогу под мерный шум двигателя и включается радио.       Омега будто отгородился от него и не хочет больше разговаривать. «Ну, раз уж деньги заработаны, то, видимо, нет необходимости общаться с клиентом. Кажется, я ошибся на его счёт, » — усмехается Чон, но виду не подаёт.       — Помню. Только что написал куратору, что приеду вечером в агентство писать заявление и все возможные отказы. Зато прошёл бесплатное полное обследование, — хмыкает Юнги и добавляет неловко:       — Ну, и ещё куча плюшек в виде… Секса… И помощи…       Юнги обновляет телефон и видит, что на его счёт пришли ещё деньги после выполненного заказа. Ну как…       — И ещё сегодня хочу подать документы на то, чтобы со следующего семестра восстановиться на учёбу. И брату верну долг, пока он сам себя не сожрал от злости.       — Кстати, хотел спросить, кто твой брат? Где он? Почему он не помогает?       Чон тормозит на светофоре.       — Потому что он мудак с огромным чсв, — усмехается Юнги. — Без понятия, где он сейчас работает, но ему впору быть коллектором, долг с меня пытается выдрать, как не с родного. А не помогает, потому что у нас отцы разные, а ему важно кровное родство.       — Как мило. В такие моменты я радуюсь, что у меня нет братьев.       — Да, повезло. Он мне даже с племянниками видеться не даёт, — Юнги качает головой.       Чон берёт в руки телефон и пишет секретарю с просьбой подготовить ноутбук и отчёты.       — Планируешь жить дальше и делать вид, что никогда не был замешан в подобных делах?       Чон задаёт один вопрос, но подразумевает совершенно другое: «Сделаешь ли ты вид, что мы не знакомы и ничего не было, если когда-нибудь встретимся?»       — Нет, почему же? — омега искренне удивлён. — Во-первых, это мой друг мне предложил, от него я никуда не денусь, особенного от его длинного языка, что будет мне постоянно напоминать об этом прекрасном путешествии. Во-вторых, первый раз не забывается, как и не забывается тот, с кем он был. Это как приколы с первой любовью, первой сигаретой или первым алкоголем.       Ответ Чону нравится, и он даже не пытается это скрыть.       — Интересно… Кто твоя первая любовь? Альфа из садика или из школы? — Хосок и сам не понимает, зачем спрашивает.       — А тебя это интересует? — в удивлении Юнги приподнимает свои аккуратные бровки. — Нет, чтобы прям любовь, думаю, не было… Чисто влюблённость была к альфе, что на 1 курс старше, — он краснеет ушами. — Но, как ты понимаешь, дела пошли не очень хорошо, потому что он, как выяснилось, во многих задницах побывал. А свою я ему не дал, ещё не хватало зппп от него в подарок получить, — омега улыбается и смотрит на подвеску на своей руке. — Что насчёт тебя? Ты говорил про брак и что разведен уже 3 года, и любовь не искал… Это потому что обжёгся, да? Не взаимная или просто обречённая, несчастная?       — Нет, у меня её ещё не было, если не считать омегу в детском саду, которому я подарил все свои конфеты с праздника Лунного Нового года, а он после каникул переехал. Это считается за обречённую несчастную первую любовь? — Чон смеётся и сворачивает на какую-то улицу, чтобы объехать пробку, что горит красным на навигаторе.       — О да, определённо можно считать, — смеётся в ответ Юнги. — Я бы в детском саду всё отдал бы за конфеты, этому омеге очень повезло. Жаль, что не сложилось, — продолжает шутку он.       Приходит ответ от Кихёна о том, что он ждёт его в любой момент и с подробностями. Как бы Чон не оттягивал момент, но альфа спешит, и автомобиль тормозит у нужного адреса, Чон разворачивается к омеге.       — Приехали, если верить навигатору.       — Ага, я дальше пешочком дойду, — улыбается Юнги, отстёгивая ремень. Уши всё ещё предательски горят, но он тянется к альфе и оставляет короткий поцелуй у него на губах, в них же шепча слова благодарности.       — Я пошёл, — кивает он и выходит из машины, уверенной походкой, может быть даже специально для альфы виляя попкой (не может быть, а точно), идёт к своему дому, доставая чек и телефон.       Хосок провожает омегу взглядом, а после с визгом шин уезжает, давя на педаль газа. Совещание должно было начаться ещё 10 минут назад.       Юнги, только зайдя в квартиру, сразу же списывает телефон альфы и отправляет ему сообщение: «Удачного собрания», а сам идёт менять пиджак и брюки на обычные джинсы, оставаясь в рубашке Чона. Он собирает все вещи и украшения в пакет, а сам идёт до ближайшего банка, чтобы обналичить чек и закинуть эту огромную сумму на карточку. Брату долг отправляется сразу же, как и долг за квартиру на месте он оплачивает. В течение недели решил наконец пойти в университет восстанавливаться. А сейчас у него только поездка в агентство.       Мин заходит в кабинет, где сидел Кихён в очках и огромной куче бумаг.       — Ооо, наш новичок вернулся. Как там твоя шишка? Ночь с клиентом нормально прошла, девственность забыта как страшный сон? — усмехается Кихён, пока Юнги присаживается на ближайшее кресло.       — Девственность забыта, деньги отработаны, сердце ноет, а ещё получен огромный опыт. И я прямо чувствую, как у меня отсохнет рука от того, сколько бумаг мне придётся подписать.       — В плане?       — Это не моё. Я не хочу этим заниматься. И я не могу этим заниматься. Если я буду проникаться к каждому альфе, как к этому, то я не выдержу и месяца.       — А кто тебя просил проникаться? — поднимает бровь Кихён. — Тебе надо было просто провести с ним вечер и потрахаться. С остальными будет также. Просто актёрская игра, Мин. Хотя, у многих первые клиенты незабываемые, это нормально.       — Нет, не нормально. Я хочу уйти. Даже готов заплатить, если надо.       — Юнги, — брови сводит к переносице.       — Кихён. Я не буду работать.       — Ладно, но ты потом прибежишь с голой жопой и опять будешь умолять тебя взять. И я тебя не возьму, — рыкнул Кихён на Юнги, утыкаясь в компьютер, чтобы напечатать нужные бумаги.       Юнги же обещал.       Альфа до самого вечера занят в офисе. Дела требуют его присутствия и огромного количества подписей. Но желание всем этим заниматься куда-то пропадает.       — Ваш кофе, — ставит перед ним уставший секретарь чашку. Но Чон кофе не хочет.       — Спасибо, но лучше какао. Не слишком сладкий, — просит он, желая вновь почувствовать хоть отголоски аромата, от которого задыхался ночью.       Не слишком сладкий.       Как и утреннее прощание у него дома. Омега кланяется и выходит, чтобы приготовить напиток, а Хосок откидывается в кресле.       — Интересно, чем он занят…       Желая проверить, последовал ли Юнги его словам, Чон звонит Кихёну. Тот не отпускает Юнги допоздна, заставляя его ему помогать и в остальных бумагах. Моральное возмещение. Теперь он официально не состоял в агентстве. И когда звонит его телефон, он лишь зло рычит, но вовремя успокаивается, когда видит, кто именно звонит.       — Я Вас слушаю.       — Юнги приходил? — спрашивает Чон вместо приветствия.       — Он сейчас со мной. А что? — Кихён чуть ли не лебезит, а голос так и льётся патокой.       — Его контракт должен быть расторгнут немедленно, а все данные удалены. Как и любое упоминание о том, что он когда-то был с вами связан. Я надеюсь, упоминать, что будет, если этого не сделать не нужно? — голос альфы обманчиво спокоен, но Кихён тут же рассыпается в уверениях, что всё будет сделано в лучшем виде.       — Хорошо, — коротко отвечает он и отключается.       — Кто звонил? — поднимает макушку из бумаг Юнги и смотрит на омегу.       — Не твоё дело, отрабатывай сиди и иди домой, — вякает Кихён и откидывает телефон, куда подальше. Он сразу всё удаляет и перепроверяет — шутить с Чоном желания не было.       — Много ещё? — чуть ли не плачет Мин, подписывая ещё одну бумажку.       — Пиши, пиши, — фырчит Кихён, уничтожая некоторые бумаги.       Приносят какао, и Чон сидит за бумагами дальше. Он отпускает секретаря и остаётся до полуночи, закопавшись в бумагах.       Из мыслей никак не уходит образ омеги, что доверчиво прижимается к нему во сне или стоит в его футболке, с алыми из-за стыда ушами после разбитой посуды.       Когда стрелка часов показывает час ночи, Чон всё-таки уезжает из офиса.       Проходит два дня, за которые Юнги успевает сделать все дела и вновь начать искать работу. Чонгук, конечно же, уже успел его подколоть и каждый раз спрашивал про то, как живёт его девственность теперь одна. Юнги всё посматривал на свой телефон, надеясь на то, что Чон первый ему напишет. Теперь у него есть его номер, но как-то всё…       Хосок решает все текущие вопросы и потихоньку вливается в сеульскую жизнь. Тэхён пытается вытащить его отдыхать, но он отказывается, ссылаясь на дела. На самом же деле, в свободное время он мониторит найденные соцсети Юнги.       И вот, просматривая его новую фотографию, где омега позирует на фоне университета, он случайно ставит лайк.       — Блять… — увидя иконку «в сети», матерится он.       Убирать его уже поздно.       Юнги не верит своим глазам, переобновляет ещё раз страницу и глупо хлопает глазами. Заходит на его страницу, проверяет всё и ещё больше удивляется. Только он не намерен медлить и надеяться, что Чон увидит его лайк, а просто сразу же пишет сообщение: min yoongi: и долго я должен ждать твоё сообщение?       Альфа давится соком, который пил, стоя на кухне, увидев сообщение. hoseok: А я должен был написать? min yoongi: а почему бы и нет? min yoongi: я ждал.       Юнги улыбается, хотя внутри жутко нервничает от того, что он написал, держит телефон одной рукой, а другой пытается открыть дверь в квартиру. hoseok: Давай мы оба признаем, что не было повода.       Альфа всё-таки допивает свой сок и вытирает лужу. min yoongi: не всегда нужен повод, достаточно просто хотеть диалога, хотеть общения с определённым человеком min yoongi: это важно.       Юнги ставит пакеты из магазина на стол и думает о том, что мог бы пойти работать на кухню какой-нибудь кафешки, пока не начался семестр, потом что-то придумает.       Чон не хочет распыляться на какие-то бессмысленные сообщения, поэтому печатает короткое: «Приедешь?» и выходит из диалога. min yoongi: есть повод, господин чон?)       Юнги усмехается, но на душе тепло. Да, уши чертовски красные, но ему тепло. hoseok: Достаточно хотеть увидеть определенного человека, не всегда нужен повод       Юнги не отвечает на сообщение, не видит смысла. Разбирает до конца свои покупки, что-то собирается взять с собой и даже на скорую руку готовит вкусняшку для альфы. Сам переодевается быстро и даже подкрашивает глаза и брови, собирается до конца и заказывает себе такси. Уже в машине пишет Чону: min yoongi: охрану предупреди, чтобы меня пустили hoseok: Давай съездим поужинаем где-нибудь, не успел ещё       Закрепив завязку на спортивных штанах, печатает Чон одной рукой, а другой роется в гардеробной в поисках толстовки и кепки. min yoongi: но я всё равно к тебе зайду, мне нужно кое-что тебе отдать min yoongi: а так я согласен hoseok: Тогда жду       Хосок звонит на пост охраны и предупреждает о госте, а после уходит в кабинет. Раз уж он будет занят этим вечером, то стоит сделать дела заранее.       Юнги выходит из машины такси и его сразу же перехватывает альфа из охраны Чона, провожая до входа. Омега неловко стучится в дверь, перехватывая свой шопер покрепче. Чон открывает дверь и тут же чувствует лёгкий запах какао. Альфа осознает то, что он делает, уже только когда утыкается носом в макушку омеги, крепко удерживая его в своих объятьях.       — И тебе привет, — улыбается Юнги, прижимаясь к Чону в ответ. — Я не одет сегодня для каких-то элегантных заведений, уж прости.       — А ты видишь меня сейчас в смокинге и при полном параде?       Он поглаживает альфу по спине и слышит, как тот чуть ли не мурчит.       — Пусти меня в квартиру, — хнычет омега, выныривая из объятий и деловито проходя на кухню. — Я тут кое-что привёз. Рубашку ту красную у себя оставил, ты её больше у себя не увидишь, — Хосок всё же отодвигается и даёт омеге зайти, после чего закрывает дверь.       — Когда я был здесь последний раз, то мы с Тэхёном ели курочку в одном месте. Там, в основном, студенты, давай пойдём туда? Любишь курочку?       — Я люблю всё, кроме очень острых вещей, — смеётся Юнги и достаёт из шопера то, что приготовил и несколько продуктов, что сразу же в холодильник переносит. — Я приготовил тебе покушать чапхэ. Ты редко что-то домашнее ешь, сам сказал.       — Заботишься обо мне? Приятно и неожиданно, — улыбается Чон. — А насчёт рубашки — забирай, я даже не помню, сколько их у меня. Поехали, пока желудок к спине не прилип.       Они на машине доезжают до того места, про которое говорил Хосок, и Юнги очень удивило это место, оно настолько не складывается с образом альфы.       Кафе, куда они приехали нельзя назвать респектабельным местом. Щиктан, такой же как и везде. Просто. Дёшево и, насколько, помнит Хосок чертовски вкусно. Правда, в такое время посетителей мало, время офисных обедов прошло.       — Добрый вечер, — кланяется он милому пожилому омеге, который владеет этим местом и готовит сам.       — Добрый вечер, дорогие посетители. Что будете есть? — улыбается он ему в ответ, отчего морщинок вокруг глаз становится ещё больше.       — Три порции острой курочки, и два рамена с яйцом и водорослями, — решает за Юнги Хосок, раз он не знает меню.       — Скоро будет готово, — говорит владелец и уходит на кухню.       Юнги ведь даже не возникает по поводу того, что за него всё решают, лишь тянет альфу к понравившемуся свободному столику и падает за него. Он подставляет под подбородок кулачок и смотрит на Хосока. У него на руке всё также висит то украшение.       — Ты всё равно не знаешь меню, а тут богический рамен. В своё время я сюда с похмелья отправлял водителя за похмельным супом. Кальбитан тут тоже вкусный, но рамен… Хозяин сам лапшу для него готовит. А курочка. Такого соуса не готовят нигде. Ну, или мне так казалось в те годы.       Чон улыбается, откладывая кепку в сторону.       — Я верю тебе на слово, — хихикает Юнги.       — Как твои дела?       — Сейчас всё в разы лучше, и это полностью твоя заслуга, — у него уши опять горят огнём. — Если тебе совсем интересно, то я в тот же день уволился, написал заявление на восстановление на учёбу. А ещё я отправил деньги брату, надеюсь, что он захлебнулся в своей желчи.       — Я знаю, я узнавал насчет твоего увольнения, — забирая у владельца поднос, отвечает он, а после сам разливает по стаканам воду из кувшина. — Я рад, что у тебя всё наладилось.       — Следишь, значит, за мной и ещё говоришь, что повода мне написать не было? — Юнги облокачивается на спинку стула, складывая руки на груди. Он даже губы надувает.       — Я просто позвонил Кихёну, разве это слежка? Что за необоснованные обвинения?       Хосок полностью копирует позу Юнги, состроив обиженное лицо. К ним вновь подходит пожилой омега, ставит на стол большие тарелки с ещё кипящим раменом.       — Эх, молодые ругаются — только тешатся, — увидев часть их сцены, улыбается он и вновь уходит.       — Вот слышал, молодой альфа. А кто мои соц сети мониторил и вдруг неожиданно решил появиться? Я уж думал, кто-то сам решил обо всём забыть и просто жить дальше, — фырчит Юнги, но всё настолько вкусно пахнет, что он тянется за палочками и начинает есть, всё ещё обиженно смотря на альфу.       — Вообще-то я не хотел навязываться, учитывая, что это был заказ на одну ночь, — альфа берёт ложку и пробует бульон.       — Ну, если ты так считаешь, то почему я сижу здесь с тобой? Ты же запросто мог и Тэхёна позвать или кого-то там… За бульоном после похмелья кого отправлял, — Юнги всё также продолжает строить из себя драмакинг.       Курочка действительно в меру острая, так как ему нравится. Он готов даже бежать и спрашивать рецепт, чтобы дома питаться только ей.       — Ууу, кто-то ревнует?       Хосок уводит кусочек курицы прямо из-под носа омеги, а потом и вовсе показывает ему язык.       — Тебя успокоит, если я скажу, что струсил и прятался в работе? Я никогда не бывал в таких ситуациях.       Юнги бьёт своими палочками по приборам Хосока и уводит теперь у него из-под носа, гордо задрав подбородок.       — Может быть немного и успокоит. И вообще, с каких это ты пор там чего-то боишься, трусишься? У меня сложилось впечатление, что тебе всё по плечу, — фырчит, закидывая в рот лист салата. — И кто бы говорил. Вспомни меня и как смеялся в душе с того, какой я, а сейчас трусишь?       — Ну… Ладно, я подумаю, нужно ли обсудить этот вопрос со своим психологом, — с серьёзным видом заявляет Чон, пододвигая поближе к себе свою тарелку с раменом.       — Обсуди, обсуди, я подожду, — смеётся Юнги, запивая водой.       — Ты уже вышел на занятия? Будешь учиться очно?       — Жду следующего семестра, буду учиться очно, как и тогда. Мне так проще, с работой потом решу, но в ту степь не вернусь… Может у того милого омеги спросить не нужны ли им работники? — отшучивается он.       — Тебе туда дорога закрыта, даже если захочешь, — хмыкает Чон и кладёт в рот кусочек курочки. — Хотя… Я хотел предложить тебе роль моей личной детки. Не думал о том, чтобы завести себе папочку? — то ли в шутку, то ли всерьёз предлагает Чон.       — Хм, хочешь опробовать себя в роли шугар дэдди? — хихикает Юнги. — Ну, знаешь ли, смотря, какая зарплата будет предложена, чтобы я был твоей деткой.       Он перемешивает лапшу, чтобы соусом пропиталась.       — И какие обязанности будут у меня? Статус? Давай обсудим.       — То есть ты думаешь согласиться? — Чон округляет глаза. — А я думал, ты приличный омега… — Чон фыркает и отпивает ещё воды после острого бульона. — Думал ещё предложить тебе роль своего парня, если не согласишься быть деткой. Ну, ладно, слушаю твои условия.       Юнги давится раменом и молится всем Богам, чтобы лапша не пошла носом, прикрывает лицо ладонями и пытается откашляться.       — Ты что собирался мне предложить? — хрипит омега, поднимая красные глаза на Хосока.       — Ммм… А у тебя проблемы со слухом? — Чон переводит взгляд на омегу, а потом повторяет. — Я думал предложить тебе 2 варианта: стать моей деткой или моим парнем. Что тебе ближе. Мой кошелёк или отношения со мной? Меня, в принципе, устраивают оба варианта.       Хосок пожимает плечами и берёт ещё кусочек курицы. Снаружи он невозмутим, зато мысленно собирает трясущиеся коленки в кучу — у него было много омег и связей, даже брак был по расчёту, но настоящих отношений. Не-а.       Юнги давится во второй раз — собственной слюной — и прикрывая всё также лицо, берёт стакан воды и запивает. У него в голове не укладывается, как альфа может так спокойно у него это спрашивать, учитывая, что сам признался, что трусил. Откуда такая храбрость?       Мин встряхивает головой, собирается и берёт палочки в руки, яйцо из своей тарелки перекладывает в тарелку альфы.       — Мы плохо знаем друг друга, — начинает Юнги. — Но это пока, получается, да?       — Ну… — в этот момент к ним снова подходит владелец ресторанчика и меняет кувшин с водой на полный.       Лишь после того, как тот уходит, Чон продолжает:       — Ну, я знаю, что до меня ты был девственником, у тебя выступают слёзы после и во время оргазма, твои эрогенные зоны — это шея, рёбра и ключицы, а ещё ты учишься на юриста, тебе 21, у тебя есть брат и какой-то друг. Ничего не забыл? — перечисляет альфа, а после откладывает палочки в сторону, чтобы завернуть в салат себе мясо с закусками. Руками вкуснее.       — Ну… Это верно…       Юнги смотрит за альфой, а сам ковыряется в своей порции рамена. Руки нервно трясутся, уши горят предательски.       — Ну… Оба варианта, конечно, хороши, учитывая, что они тебе самому оба подходят, но я… Как-то не рассчитывал в своей жизни искать себе папочку и быть чьей-то деткой…       — И? Это «нет»? — Чон переводит взгляд прямо на омегу и смотрит ему в глаза. — У меня нет семьи, и я, по сути, нужен кому-то только ради выгоды и денег. Я привык, так что можешь говорить честно.       — А это ты зря, — пищит Юнги. — Это «нет» для детки.       Он тоже смотрит на альфу, по глазам и так всё можно прочитать.       — То есть — это «да» по поводу парня? — переспрашивает Чон, глядя на Юнги.       — Ну… В принципе, да, ты всё верно понял. Только не забудь это потом со своим психологом обсудить, — фырчит Юнги, забирая у Хосока последний кусочек курочки.       — Да, надо будет тогда мне психолога найти. Знаешь опытного? — как ни в чём ни бывало интересуется альфа, а сам при этом улыбается так, что, кажется, скоро лампочки завидовать начнут.       — Ну, у меня друг на психолога учится, но я бы тебе его ни за что не посоветовал, — качает головой Юнги, а сам зовёт пожилого омегу и просит чего-нибудь сладкого, если есть.       — Пожалуй, я просто куплю себе какой-нибудь шарик антистресс, — усмехается Чон и наливает им ещё воды.       — Это получается… Ну.?       — Что получается?       — Ну… — Юнги драматично нагибается над столом, подзывая ладонью и Хосока, что ведётся. — Это получается, что мы типа… Встречаемся? Или ты пытался пошутить, как и про детку, так и про парня?       — Про моё чувство юмора ты пока не в курсе, так что скажу сам: нет, не шучу, и да, мы теперь встречаемся. Смирись и осознай.       Альфа снова садится ровно и подмигивает, а после просит владельца ресторанчика принести им ассорти моти. И побольше с зелёным чаем и киви, его любимые.       — Смириться и осознать, значит… Боюсь, что это ты первый сбежишь от меня, а не наоборот. Не страшно? — прищуривается омега, а сам крутит в руках палочки, а-ля крутой. Ровно до того момента, пока одна из них не вылетает и не падает на пол.       — От осознания, что такими темпами можешь выбить мне глаз палочками для еды — очень страшно, — легко соглашается Чон и забирает у омеги из рук холодное оружие.       Как раз приносят и десерт.       — Попробуй. Я люблю с зелёным чаем, зелёненькие, — альфа передаёт Юнги шарик с его любимым вкусом.       Омега фырчит недовольно, а потом берёт этот шарик и пробует на вкус.       — Прикольненько, — кивает он, весьма культурно облизывая свои пальцы. — Ещё.       — Пробуй, здесь разные.       Альфа следит взглядом за тем, как омега облизывает губами длинные узкие пальчики и незаметно сглатывает, после чего тянется за десертом. Ему попадается с клубникой.       — Расскажи немного о себе.       Юнги тянется ещё за одним шариком и точно также облизывается.       — Очень вкусно, — он шумно сглатывает и больше не тянется. — Это что за вопросы как в анкете? — смеётся омега. — Потом сам всё узнаешь, будет сюрпризом.       — Хм…       Чон сыто отодвигается от стола.       — В меня больше не влезет. Сюрприз? А про меня не хочешь ничего узнать? Тебя будет ждать сюрприз.       — Не думаю, что будут супер большие сюрпризы, кроме огромного списка омег из твоей койки. Ты же никого не убил?       Юнги вдруг становится серьёзным, а в этот момент омега, что принёс ещё попить немного опешил.       — Не-а, не в этом плане сюрприз, — Чон усмехается, а после серьёзно смотрит на омегу:       — У меня есть ребенок.       — А, — медленно говорит Юнги, не сводя взгляда с альфы. — Ребёнок? Альфа или омега? Сколько ему лет? Часто с ним видишься? Как его зовут?       Он сразу же заваливает альфу вопросами, потому что не считает наличие ребёнка чем-то странным в его возрасте… Буквально Мин бы не удивился, если бы у него было два ребёнка, потому что он был бы хорошим отцом, пусть и суровым.       — Эээ, — Чона переклинивает на некоторое время от количества вопросов. — Ему два, зовут Манг, это мальчик. Порода — шпиц. Сегодня приедет насовсем, — под конец ответа на вопросы он начинает откровенно ржать.       — Хосок, — Юнги сводит брови к переносице и абсолютно серьёзен. — Не шути так, я уже думал, как к этому ребёнку прилизаться, чтобы он меня хотя бы не ненавидел.       — Эм. Ну, если ты купишь ему вкусняшку и почешешь пузо, то, думаю, он тебя уже полюбит, — Чон смеётся и после спрашивает:       — Если ты закончил, то можем идти?       — Да, я закончил, — кивает Юнги. — Зайдём тогда в магазин, чтобы можно было купить вкусняшек для твоего ребёнка.       — Уже купил, вчера ещё, — альфа поднимается и идёт к стойке, как обычно в таких кафешках, его быстро рассчитывают и зовёт младшего:       — Юнги, пойдём, меня заинтересовали твои слова, что у меня к моему возрасту должны были уже быть дети…       — Вообще-то, Господин Чон, я может быть сам ещё не в возрасте, чтобы у меня были дети, — гордо заявляет Юнги, выходя из кафе. — Может быть я хочу сначала отучиться, а потом детей заводить, да и у меня стоит имплант?       — А я разве предлагал тебе родить мне детей? Еще скажи, что двоих, ага, — Чон фыркает, надевая кепку, берёт омегу за руку и вместо того, чтобы пойти к машине сворачивает в сторону парковых дорожек. — Тебя смущает мой возраст?       — Да кто тебя знает, — смеётся Юнги, переплетая пальцы. — Меня не смущает твой возраст. Даже прикольненько, взрослый альфа весь такой и мой, получается? Круто же. Главное, чтобы не пилил меня без дела и справедливости. Меня нужно только любить и лелеять.       — Давай только сразу выясним две суровые непреложные истины в нашей паре. Первая — я здесь власть. И вторая — я не люблю ванильное мороженое. С остальным справимся.       — Так и знал, что ты это скажешь, — злорадно хихикает Юнги. — Но всё равно, не веди себя как чёртов бумер, — делая знак мира, говорит он и идёт дальше. — И с ванильным мороженым согласен. Я больше по шоколадному и фисташковому. Так куда мы идём?       — Мы идём гулять, чтобы наш плотный ужин не осел на боках. Знаешь, я так переживаю за свою фигуру, — альфа в притворном ужасе, прикрывает рот ладонью, а после не выдерживает и начинает смеяться.       — Почему ты переживаешь за свою фигуру? Там даже намёка на жир нет, — хмурится омега, раскачивая соединенные руки немного.       — А вообще ты думал когда-нибудь, что ты будешь делать, когда у тебя появятся дети?       — У меня и дети? — нервно смеётся тот. — Я вообще думал, что проживу со своей девственностью до конца жизни своей грешной и останутся губы мои целованными только несколькими людьми, а рядом будет мой одинокий кот, потому что я умру лет в 30? — хотел бы Мин шутить, но в его словах на это даже намёка нет. — Поэтому не думал, мне как-то даже не казалось, что они могли бы быть у меня. А ты? Хочешь деток?       — Я родился, когда отцу было 25. Примерно с этого возраста я начал размышлять о том, хотел бы я детей или нет. Колебался от того, что хочу троих, до того, что никогда не заведу ни одного. Теперь твердо знаю, что хочу детей. В каких-то своих нереальных мечтах я хочу большую семью, где у меня есть любящий и понимающий муж, двое или трое детей, которые разносят каждый вечер дом до бетонного основания и куча живности, которая носится следом за удирающим в ходунках младшим. Мне это даже как-то приснилось…       Альфа чуть смущённо смеётся.       — У меня есть деньги, власть, имя в обществе, но счастья как такового я не имею.       Юнги перехватывает альфу под локоть, прижимаясь к нему поближе и заглядывая под кепку, улыбается ему.       — Иногда счастье, которое мы ищем целенаправленно избегает нас, не желая давать такую простую судьбу. Мне кажется, что нужно либо работать над такой своей мечтой и счастьем, либо прекратить ждать. Когда мы прекращаем ждать, это всё приходит. Только вопрос будет уже стоять другой.       Юн останавливается резко и обнимает Хосока, крепко, зарываясь носом в его грудь и вдыхая приятный аромат.       — Поэтому не раскисай. Многие говорят, что счастье не в деньгах, другая половина говорит, что наоборот. И каждый будет прав, верно? Если уже что-то есть, то надо продолжать работать дальше. Может любовь твоя, которую ты настолько чётко описываешь, ещё не родилась, м? — ухмыляется Мин. — Потому что, если ты хочешь очень серьёзных отношений со мной, то я не уверен, что могу пообещать тебе настолько большую семью. Теперь глубоко внутри у меня есть страх, что я не оправдаю твои надежды.       — Ну… Собака у меня уже есть, дом есть. Кота купим, а дети… Мы будем над этим работать, — альфа смеётся и тянется к Юнги за поцелуем. — Вдруг мне удастся тебя уговорить…       — Может и удастся, — пожимает плечами Юнги и улыбается в чужие губы, чмокает быстро. — Но только после того, как я закончу учёбу. Не раньше, Господин Чон, если Вы не против, конечно.       Он водит пальчиком по чужой груди и смеётся.       — А если против? — они идут по парковой дорожке к дальней аллее, где никого нет.       — Ну, тогда у нас появляется третье условие, — Юнги пожимает плечами. — На твой выбор: либо против Юнги быть нельзя, либо пока Юнги не будет готов к детям, никаких детей.       Уже садилось солнце, поэтому на многих улицах включали фонари с тёплым светом, что только придавало большей атмосферы.       — Сколько лет тебе ещё учиться?       — Мне надо доучится один семестр третьего курса, а потом ещё один год и стажировка два.       — Эм… То есть, если даже я уговорю тебя на детей и наши отношения сложатся, то нужно будет подождать ещё как минимум 3 года? Звучит долго…       Альфа утягивает Юнги с дорожки в сторону деревьев.       — А давай я попробую уговорить на пораньше? Взамен… Ну не знаю, стажировку будешь проходить в моей компании.       — И как это будет проходить? Я буду беременным мотаться по делам, чтобы закончить со стажировкой? — удивляется Юнги. — Нет, так дело не пойдёт — это ни мне, ни тебе будет невыгодно. Да и с малышом нервничать не стоит, а там без этого никуда.       — Ладно-ладно, мы так планируем всё, будто уже лет 15 женаты. А это всего лишь первое наше свидание. Хотя… Секс-то у нас уже был…       Чон привлекает омегу к себе за талию и ведёт ладонью по его щеке к шее.       — Пока что давай подумаем о том, что ты мог бы ко мне переехать…       И после этих слов целует Юнги, не давая ему ответить. Омега кладёт свои руки на шею альфы, прижимаясь к нему ближе и кусая за нижнюю губу, чтобы отдалиться.       — Это что-то удивительное: мне предлагают съехаться на первом свидании и после недели со знакомства. Кто услышал бы, подумал, что я сумасшедший, раз хочу согласиться, но я уже заплатил за квартиру, а деньги терять не хочу.       — Я должен был попытаться. Когда ещё у меня будет возможность просыпаться в одной постели с молодым и красивым омегой по утрам… Ну ладно, мы с Мангом будем ждать тебя в гости.       Хосок подчеркнуто тяжело вздыхает.       — У нас нашёлся новый драмакинг. Ты меня не переиграешь, — смеётся омега, притягивая к себе Хосока и целуя его в уголок губ.       — Я буду упорно тренироваться, — улыбается Чон в поцелуй.       — Нет, не стоит. Думаю иначе у нас будет перебор по драме, а я не люблю, чтобы все отношения переходили в ссоры. Особенно из-за ерунды.       — Какие планы на завтра?       Альфа ведёт по парковой дорожке дальше, пока они не оказываются у берега реки Хан.       Юнги смотрит на воду, от которой отражается закатное небо, и облегчённо вздыхает.       — Пока никаких. Только если ты не займёшь меня чем-нибудь и не решишься познакомить с Мангом.       — Занять тебя чем-нибудь? Заманчиво… Спрошу по-другому. У тебя есть планы на эту ночь? — альфа обнимает сзади, окутывая своим теплом.       — Ммм, думаю, что да, — кивает Юнги и полностью облокачивается на Хосока, укладывая свои ладони на его крепкие руки. Он одним лишь пальчиком, не глядя, водит по татуировкам, что виднеются из-под рукава       — И какие же? — спрашивает альфа, ведя носом по шее вверх и целуя в ушко.       — Это у тебя надо спросить. Ты же занял все мои дела своей персоной и на вечер, и на ночь, — хрипло смеётся омега, стараясь не показывать, что у него от таких лёгких прикосновений табун мурашек собирается, а бабочки внутри живота решают революцию устроить.       — То есть капитуляция, да?       — Полнейшая, — выдыхает со стоном Юнги, когда горячие губы касаются основания шеи.

Спустя 3 года

      Открывая дверь домой, Юнги уже заранее представляет себе абсолютно все реакции, которые только могут быть у Чона. И каждая ему кажется совершенно неправдоподобной.       Несколько недель назад он посещал гинеколога, чтобы узнать, как лучше отказаться от КОК без сильного влияния на организм и дальнейшую жизнь. Сегодня же крайний день его официальной стажировки, а ещё он прямо сейчас идёт домой после приёма гинеколога.       Омега открывает дверь и ловит Манга, что шустро выбегает за порог, счастливо виляя хвостом. Хосок тогда не наврал про то, что, чтобы заполучить сердце этой плюшки, ему достаточно дать вкусняшки.       — Господин Чон, — в шутку зовёт Мин прямо с порога, отпуская собаку и запирая дверь. — Ты дома? У меня важные новости.       — М? — Хосок появляется в прихожей с блинчиком в одной руке и пиджаком на локте другой. — Я только что зашёл, почему ты не сказал, что тоже едешь домой? Я бы тебя забрал.       Чон буквально от сердца отрывает ещё не надкусанный блинчик Мангу, а сам идёт встречать своего вот уже 2 года как мужа.       — Какие новости? — после короткого поцелуя спрашивает он.       — Во-первых, можешь начать меня поздравлять. Сегодня последний день моей стажировки, и я поэтому закончил пораньше, — довольно говорит Юнги, прижимаясь к альфе всем телом. — А, во-вторых, я могу тебя с кое-чем поздравить.       — Поздравляю, я в честь этого праздника заказал столик в твоём любимом ресторанчике, — омега получает ещё один поцелуй, на этот раз в нос.       Манг пока всё ещё сражается за блинчик и паре не мешает, хотя очень хочется. Но еда важнее.       — С чем? У меня, вроде, никаких стажировок и важных контрактов не было.       Юнги залезает в свою сумку и достаёт выписку от врача — он уже успел и на учёт встать, поэтому просто отдаёт это всё мужу и облокачивается на стенку, складывая руки на груди.       — Читай и поймёшь, с чем я тебя поздравляю.       — Осмотр в зеркалах… Анализы… А, вот, заключение. Беременность 7 недель, плод развивается в пределах сроков гестации, отклонений не обнаружено. Ранняя постановка на учёт по беременности, — читает вслух альфа.       А потом в полном шоке смотрит на мужа.       — Ты правда беременный? Уже полтора месяца?! О боже мой… — у Чона даже глаза слезятся, и он просто крепко прижимает к себе мужа, целуя его в лоб. — У нас будет ребёнок…       Юнги злорадно хихикает в объятиях, поглаживая Хосока по спине.       — Я же обещал, что, как только закончу с учёбой и стажировкой, то у нас будет ребёнок. Сделаем вид, что ты смог меня уговорить, а не я захотел сделать тебе такой сюрприз.       Омега ещё шире улыбается и подтягивается к мужу, целуя его сквозь улыбку мелкими-мелкими касаниями.       — Я помню, но я не думал, что это будет настолько быстро. Буквально в последний день стажировки…       Чон улыбается, как последний идиот, а после попросту подхватывает мужа на руки.       — Я считаю, что после таких новостей обязательно нужен поздравительный секс! — уверенно сообщает он.       Вот так сложно и достаточно быстро осуществились давние мечты Юнги — он нашёл своего принца на коне (чёрном и железном), ускакал с ним в его царство, а потом и сам оседлал принца. И не раз. Даже замуж за него вышел и ждёт ребёнка. Верьте в сказки и свои мечты.