Здравого смысла в моей жизни не существовало.
Вдох. Я одержал победу над геноцидом вместе со своими друзьями. Дрожал, орал, кричал, матерился, но собрал всю силу в кулак и победил. Выдох. Я сижу один на своей кровати, держа руками голову и нервно прожигаю взглядом дырку в ковре. Накатывает шок, отрицание, абсолютное непонимание. Сглатываю ком в горле и откидываюсь назад, разводя руки в стороны. Вдох. В полном отчаянии я бегу на последний этаж громадного офиса Ютуб, в надежде увидеть их там — родных, живых, со счастливыми слезами на глазах и радостной улыбкой сквозь невыносимую боль по всему телу. Выдох. Я нервно тереблю кончик одеяла и нащупываю пластмассовую баночку, наполненную одинаковыми по размеру пилюлями. Они перекатывались с громким звуком, пока я трес её в обессиленной руке. Раздражённо жмурю глаза: голова отдаёт ультразвуком, заставляет скукожиться и простонать. Лекарство падает на пол, а прибежавший кот, который недовольно мяукал, принялся обнюхивать вещь. Вдох. Зажимаю Ботана и Оливию в мои самые крепкие объятия в жизни, сильно целую в скулы, щёки, нос, глаза, губы, лишь бы осознать внутри себя, что они живы, они тут, рядом. Мной одолевала паника: я ревел. Я отчаянно плакал, скулил и шептал что-то неразборчиво: «Я люблю вас, слышите? Мы справились!» «Вы мои самые лучшие друзья!» «Я просто не переживу, если с вами что-то случиться, понимаете? Чёрт возьми, я не пущу больше вас никуда!» Они со всхлипами смеются, обнимают меня сильнее, смотрят в глаза и отвечают лаской. Я чувствую их. Судорожный выдох. Поворачиваюсь на бок, смотрю на животное и усмехаюсь, отрицательно качая головой. «Ты — робот, которого разобрал Ботан. Неужели починил?» Кот мурлыкнул и прилёг рядом, сворачиваясь калачиком. Поднеся к его туловищу дрожащую руку, я погладил животное от ушек до хвоста и удивленно вскинул одну бровь. «Ты — ненастоящий. Ты — мёртв. Что происходит?» Поднимаю таблетки и иду на кухню. Набираю стакан воды почти на половину, беру одну пилюлю из баночки и... Глубокий вдох. Я вспоминаю моменты. Нам было хорошо втроём. Столько у нас было пройденного вместе, конечно. Сколько дерьма пришлось пережить, чтобы остаться в живых. Вот — мы ночуем в супермаркете двадцать четыре часа, вот — мы вместе за одним столом празднуем мои пять миллионов. Вот — я беру в руки дробовик, чтобы навсегда избавить нас от безумного маньяка из проклятой хижины. Тогда я почувствовал холод и страх за то, что мы больше не встретимся. Но мы победили. Мы справились. Не общались год, но восстановили крепкую дружбу и продолжили, как ни в чём не бывало, поддерживать друг друга. Я был рад, что вы у меня есть. А уже через два года я вновь беру в руки оружие, чтобы спасти вас. Выдох. Я кидаю чёртову банку в неизвестном направлении с громким рыком: таблетки рассыпаются по всей кухне, улетая по разным сторонам; голова от резких звуков гудит, визжит, просит о помощи, а я не могу — я спускаюсь на колени и тяжело дышу. Спасите меня. Я умираю. «Этого, блядь, не может быть со мной» Вдох. «Мы дома, Брайн» «Все закончилось, балбес!» «Вместе навсегда?» «По-рукам, воробушек!»Выдох.
— Это не чертовы сны! — кричу на всю квартиру, брызгаю слюной на пол и начинаю реветь, — Нет! Это не ублюдские сны, из-за которых я принимаю таблетки, блять! Бью костяшками рук по паркету, быстро раздираю кожу, получая отличные раны с размазанными кровавыми подтёками. — Они со мной! Вдох. — Ботан, Оливия! Молчание. — Ботан?... Молчание. — Л-Лив?... Вздох. — Я устал. В кулаке продолжает находиться пилюля, которую я вытащил. Смотрю на неё краснеющими разъярёнными глазами, восстанавливаю дыхание и пытаюсь запихнуть её в рот всеми силами. — Сожри её, — кричу сам себе, — сожри, мать твою, сука! И сдаюсь, потому что не могу. Я не могу бросить их там, в воображении и снах. Трус. — Спасибо, Брайн! Поднимаю голову и вижу их перед собой, таких настоящих и любимых. Выглядели они лучше, чем когда либо – сияли. Я быстро встал, вытер слёзы и счастливо простонал. — Может, киньчек глянем? — игриво вздёрнула брови Оливия, указывая на наш просторный диван. — Конечно, — на автомате произношу я, взъерошивая свои волосы и улыбаясь во все тридцать два, — конечно глянем! Они смеются. А я снова чувствую себя счастливым. Я счастлив.И выкидываю отложенные лекарства ещё на два года.