Насильно воскрешённое человеческое тело восстанавливается отвратительно долго. Шэнь Цзю не может шевелить пальцами, не чувствует рук и ног. Временами, даже чтобы моргнуть, приходится прикладывать недюжинную силу, и глазные яблоки потом долго неприятно покалывает из–за раздражения. Первое, что Шэнь Цзю приводит в дееспособность в своем новом теле — мышцы лица. И, о видят боги, это стоило того, чтобы лицезреть изменившиеся эмоции на физиономии демонического недоноска, когда вместо привычного смиренного равнодушия на него обрушивается такая волна презрения в одном только взгляде, что любому хватило бы на пять лет вперед. Всю следующую неделю после этого Шэнь Цзю мучается от кошмаров, каждую ночь возвращаясь в искалеченный обрубок тела на цепях. Но целенаправленно каждое утро продолжает встречать бывшего ученика все большими порциями пренебрежения на лице. И упорно реабилитирует теперь уже голос, наперед проматывая в голове всевозможные вариации оскорблений и колкостей. Не то чтобы ему слишком нравилось провоцировать Ло Бинхэ. Не то чтобы он мог найти другую мотивацию для восстановления собственного организма.
Когда у Шэнь Цзю получается встать на ноги и даже начать ходить, проходит уже больше года. Любой другой на его месте давно сошел бы с ума. Но по сравнению с годами заточения в Водной тюрьме участь быть месяцы парализованным в светлых покоях Цветочного замка — почти долгожданный отпуск. Шэнь Цзю долго рассматривает себя в гладком высоком зеркале. Его тело не выглядит замученным до смерти куском изрезанной плоти. Лишь на предплечьях и голенях цветут отвратительные рваные шрамы — словно насмешка на фоне полностью здоровых конечностей и красивой светлой кожи. Шэнь Цзю настолько мутит от темной грубой корки, рассекающей его новое — новое, он так скрупулезно восстанавливал каждый орган чувств, контроль над каждым нервом, каждой мышцей! — тело, что он впервые с момента пробуждения чувствует ярость. Когда Ло Бинхэ заходит в комнату и замирает, на его лице появляется странная смесь ликования и голода. И, кажется, совсем немного чего–то, отдаленно напоминающего радость. В тот вечер он долго вжимает Шэнь Цзю в ледяную поверхность зеркала, низко смеется на ухо: «Учитель, Учитель, Учитель», — и скользит пальцами по отвратительно темным широким шрамам на руках и ногах. От каждого толчка Шэнь Цзю словно нарочно прикладывают головой о жалобно звенящее зеркальное стекло, и, думается, лучше бы он так и оставался бесчувственным парализованным мешком с костями. А после Ло Бинхэ вливает в него — Шэнь Цзю не сопротивляется уже, но все равно брезгливо кривит губы, — наверное, как минимум пол-литра своей грязной демонической крови. Что–то довольно лопочет и почти ласково перебирает чужие длинные волосы в пальцах, каждый раз едва ли не вырывая пряди, стоит только Шэнь Цзю попытаться отпихнуть от лица его рассеченное мокрое запястье. А потом вновь успокаивается и затапливает этой странно–отвратительной нежностью. Какой фарс. Позже Ло Бинхэ выглядит как огромный сытый кот. Поправляет одежды и вытаскивает из складок резную коробочку, кладя на невысокий ажурный столик с таким видом, будто как минимум в одиночку спас толпу людей от неминуемой погибели, а не несколько часов подряд бессмысленно измывался над не прекращающим плеваться ядом старым врагом. Шэнь Цзю не удостаивает «подарок» и взглядом. Как и дарящего. Кажется, его болевой порог взлетел совсем до небес, ему даже почти не хочется кривиться от судорог боли во всей нижней части тела. Ло Бинхэ не настаивает и уходит. Со дня смерти Учителя он впервые чувствует себя настолько удовлетворенным. Шэнь Цзю все–таки засыпает. В эту ночь он смотрит на горящий бамбуковый лес и ощущает лишь скуку.
Ло Бинхэ никогда не говорит о том, что заставило его перерыть Священный мавзолей и воскресить тело ненавистного Учителя. Шэнь Цзю, откровенно говоря, плевать на очередные больные заскоки бывшего ученика. Ему некуда идти за стенами Цветочного замка. Все, кого он знал, давно мертвы. В резной коробочке обнаруживается шпилька для волос. Искусная, с изумрудами, стоящая, должно быть, как все убранства какой–нибудь из девушек в местном неприлично огромном гареме. Шэнь Цзю думает о том, что более пошлого и банального подарка придумать просто нельзя. Он рассматривает искрящиеся на солнце изумруды и вплетает заколку в волосы. Ло Бинхэ не распускает гарем, демонстративно набирая все новых и новых жен. Шэнь Цзю с сухой усмешкой говорит «убогий ублюдок» и следующие двенадцать часов в слезах корчится на полу, чувствуя, как мерзкая демоническая кровь переворачивает внутренние органы вверх дном. Когда агония затихает, Шэнь Цзю ещё долгое время приходит в себя. А потом идеально ровно выпрямляет спину и говорит «убогий ублюдок» ещё раз. И снова проводит несколько часов в мучениях — на этот раз в постели Ло Бинхэ. Жены продолжают пополнять гарем, словно самые разномастные цветы, собранные со всех концов мира. Этот сад выглядит безмерно богато, но безвкусно. Его уже давно никто не посещает. Ло Бинхэ абсолютный невежда. Титулы Императора демонов и Повелителя трех миров не прибавили ему ни капли утонченности. Мальчишка притаскивает с политических походов множество ценностей, старинных книг и редчайших рукописей. Он незаинтересованно называет все это «макулатурой» и, замечая исказившееся в недовольстве лицо Шэнь Цзю, картинно сжигает пожелтевшую от времени бумагу во всполохе демонического пламени. Ло Бинхэ словно постоянно кичится своей бесчеловечностью и жестокостью. Шэнь Цзю же не упускает ни единого шанса уколоть побольнее в ответ — будь то холодная фраза или просто взгляд. Но со временем и эти игры приедаются и выцветают. Ло Бинхэ наскучивает уничтожать приглянувшиеся его Учителю сокровища. Теперь он сам приносит ему старые книги и свитки — Бинхэ все ещё считает их бесполезной макулатурой — и куда чаще — драгоценности и платья. Он любит подолгу рассказывать о том, как добывал некоторые украшения: разорял ли именные сокровищницы с редкими артефактами, снимал ли приглянувшиеся кольца с оторванных конечностей ещё теплых врагов — и ему абсолютно плевать, желают его слушать, или нет. — Отвратительно, — почти ласково хмыкает Шэнь Цзю. В целом о ситуации. О бессмысленных жестокостях, о сомнительных подарках, о неутихающем голосе Ло Бинхэ, о его горячих губах на своих пальцах. Шэнь Цзю думает о том, что, если однажды ему дадут второй шанс, он без сомнений скинет Ло Бинхэ в Бесконечную бездну снова. И снова ответит за это годами боли в Водной тюрьме. Потому что он все ещё не испытывает ни капли сожаления. И, возможно, безмозглый жадный полукровка снова вернет его тело к жизни. И это будет лучшим исходом. Шэнь Цзю уже много месяцев не видит пик Цинцзин во снах.