Кровные узы

      — Хорошо справляешься, Леви, — Крокент Бауч похлопал внука по плечу. Тот лишь хмыкнул и, вытащив сигарету изо рта, пробормотал:       — По-другому быть и не может.       За долгие годы службы под предводительством Вонголы он не допустил ни одной ошибки, которая бы навела на его положение. Результат достойный старшего офицера Варии и одного из лучших, если не лучшего, шпиона Девятого.       Начавший жизнь на улицах в трущобах, найденный внезапно объявившимся дедом и почти сразу же обучавшийся как будущий разведчик и наёмник — таким был путь Леви-А-Тана, приведший его к верному служению Занзасу, в котором усомниться сложно.       — Мать проверял? — Леви покосился на Бауча и затянулся. О их родстве знал только Занзас, да и тот был уверен, что их встречи — вынужденные меры. При всей скудости эмоций из-под покровительства одного из лучших туманов столетия вышел прекрасный актёр. Если раньше во время таких встреч обязательно кто-то следил, для вида обязательно с обеих сторон, то сейчас «семейным посиделкам» свидетелем был лишь сам Господь Бог.       — Нет, не успел ещё.       — Врёшь, — А-Тан недовольно поморщился. Будучи лжецом, он чуял враньё и ненавидел подобных себе. — Ты всегда проверяешь.       — Я тебя испытывал, — старик расплылся в довольной улыбке, а Леви скривился ещё сильнее. — Был у неё буквально месяц назад. Протёр надгробие, обновил цветы. Как я могу не чтить память своей единственной дочери?       — Также, как про единственного живого внука вспоминаешь, когда он тебе нужен.       Во всём виде Леви сквозили недовольство и язвительность. Он потушил о кирпичную стену дотлевающую сигарету и протянул деду руку для новой. Тот, покачав головой, сразу отдал ему пачку и зажигалку. С высоты прожитых лет он снисходительно смотрел на любые выпады внука и даже жалел мальчишку, которого всё ещё одолевают сомнения на счёт выбранного жизненного пути.       — Не надо так, Леви, я ведь люблю тебя.       «Прямо как Девятый любил босса?»       — Я понимаю, эти ребята, — тон Тумана переменился на пренебрежительный, — стали тебе близки.       «Это называется семьёй, да?»       — Они ближе тебе по возрасту и по духу. И вы общаетесь как товарищи.       «Которых вся ваша компания мне не заменит».       — Было бы глупо думать, что ты не будешь к ним ничего испытывать.       «Так не думайте».       — Да и это ясно, отправлять тебя на многолетнюю службу было рискованно и очень рано, ты был ещё совсем юнцом.       «Прямо как и весь остальной десяток, который вы отсылали».       — В таких условиях не сорваться — большой успех.       «Тебе-то откуда знать?»       — Но ты оправдал наше доверие.       «Наше — это Дона Тимотео?»       — И всё ещё по праву можешь считать себя частью Вонголы.       «Был ли я хоть когда-то частью Вонголы?»       — И, как только всё закончится, ты сможешь вернуться обратно.       «Обратно — это куда? Меня ведь с вами никогда и не было».       — Тебя примут как родного и вознаградят по достоинству.       «Конечно, шпиона и убийцу все примут к себе с такой радостью».       Бауч с сожалением смотрел на внука, так отчаянно втягивающего в себя дым при каждом его слове. Тот как всегда был у себя на уме и ничем не делился без повода. Похвальная выдержка, которой он сам же его учил. Сейчас, когда все хранители Девятого так отдалились друг от друга, единственный родной человек также от него закрывался и имел на это все основания. Но никаких ложных надежд, связанных с Леви, никогда не было. Тот вряд-ли сейчас поймёт все причины дедовских проступков и будет готов их принять.       Крокент Бауч надеялся, что Леви будет готов до его смерти.       — Я рассказал всё, что ты просил. Или Девятому нужно ещё что-то?       — Нет, это вполне удовлетворит все его ожидания, — иллюзионист растянул губы в привычной хитрой улыбке. — Загрустил? — Немного пламени тумана и его голос изменился до неузнаваемости, став более приятным и мягким.       — Старик! — Леви чуть не выронил сигарету из рук. Он очень не любил, когда в середине разговора тот накладывал на свой голос иллюзию голоса матери.       — Да? — грубые черты лица на глазах менялись, становясь всё более хрупкими, а кожа бледнела.       — У-убери это! Я же просил!       Со вздохом Бауч щёлкнул пальцами, и иллюзия медленно развеялась. Леви, тяжело дыша, опёрся на стену спиной. Он никогда не понимал, почему большинству иллюзионистов так хотелось выводить людей на эмоции. Что за бесконечные приколы на ровном месте?       — Прости, от старых привычек сложно отказаться.       Леви вспомнил весь свой топ странный Туманов, в котором пока дед неизменно держал первенство.       — Раньше тебе нравились мои иллюзии.       — Мне тогда было шесть. Двадцать лет прошло, мне иллюзий с головой хватает.       Леви поудобнее перехватил пачку и выудил оттуда новую сигарету. Видно, только они и остатки вежливости, которую так тщательно ему прививали в общении со старшими, удерживали его от побега. Смотреть на это было грустно, но Бауч научился довольствоваться и этим. Их встречи становились всё реже и реже и та манера, в которой А-Тан с ним общался, становилась всё враждебней, хотя никогда и не скатывалась в откровенную ненависть.       — Левий.       — Леви.       — Нет, Левий, послушай.       — Меня зовут Леви-А-Тан или Леви, — стальным голосом отчеканил тот заученный ответ. — Я старший офицер независимого элитного отряда наёмных убийц Вария, капитан отряда грозы. Ни больше, ни меньше.       — Это не избавляет тебя от твоих корней, Левий Крокент.       — Это даже не звучит, я тебя умоляю!       — Под этим именем ты вернёшься в Вонголу, это твоё настоящее имя. Помни об этом.       — Вот когда вернусь, тогда и называй сколько влезет.       Бауч взял небольшую передышку. С этим ребёнком всегда было очень сложно.       — Леви, по-твоему, кому всё это надо?       Офицер выразительно посмотрел на деда, сдерживая ехидный вопрос: «Что — всё?»       — Девятому.       — То есть я совсем не заинтересован во встречах с тобой?       — Что? Нет, заинтересован, конечно.       — И в общении с тобой тоже заинтересован Девятый? В помощи, подарках на праздники? Даже в лишней пачке сигарет? Всё это тоже Девятый?       — Нет, это ты, конечно. Ты делаешь всё это.       — То, что ты по долгу службы находишься с другими людьми, не делает тебя мне чужим, Леви.       «Не делает тебя мне чужим, Леви», — с передразниванием пронеслось в голове. Это далеко не первый их такой разговор, и осталось только удивляться, как подобное работало. Или ещё насколько пафосно может звучать этот старик. Раз за разом, когда кончались все вопросы их официального визита, они прогоняли одни и те же темы: его жизнь в Варии, Вонгола, имя, возвращение, кровные узы… Когда в последний раз они обсуждали хоть что-то другое?       Жалость, срочно требующая заглушить себя в новой дозе никотина, прочно засела где-то в сердце. Ситуация их казалась совершенно безнадёжной, и Леви это не нравилось. В чём-то дед был прав, но полной ситуации он не видел, не видел всей той близости, что образовалась между офицерами и боссом за столько лет. Наверное, поэтому теперь Леви рассказывал не всё. Тщательно следил за тем, что говорил, чтобы не было не состыковок или глупостей. Он уже давно не хотел, чтобы в Варии происходила зачистка, и тем более не хотел в этом участвовать. И, чем бы там не морочил голову своим хранителям старый пень, А-Тан был вполне уверен, что ни в какую Вонголу ему вернутся не дадут. Его убьют там вместе со всеми, потому что знал слишком много. А может серьёзно ранят и оставят умирать там, среди трупов товарищей, проклинающих его в последние минуты жизни.       — Спасибо, дед.       — Я всегда тебе рад, Леви. Потому что мы семья.       «Даже если я пойду против Вонголы?»       — Не забывай об этом, — Крокент Бауч приободряющие улыбнулся и похлопал внука по плечу.       — Я помню. Спасибо, дед.       Больше им обсуждать нечего. Стандартный список тем уже закончился, а говорить о чём-то нестандартном у Леви не было желания. Докурив сигарету, старший офицер Варии попрощался с хранителем Вонголы и они разошлись каждый в свой лагерь. Через три месяца на том же месте состоится ещё одна полуофициальная попытка переговоров.