Волею Абвениев

- Господа вы слышали, что завтра соберется Высокий Совет? - Как, опять? Был же неделю назад. - Значит, будет еще один. - Господа, я не могу утверждать точно, но на этот раз его будет проводить не кардинал. А сам король. - Граф Ариго, откуда такие сведения? - Хорошо, виконт Валме, можете не верить, но увидите сами. И вот наступило «завтра». Оно, это «завтра» всегда наступает, только переименовывается в «сегодня».       Высокий Совет, еще одно детище Франциска Великого. При Раканах был Полный Совет, и кажется, это одно и то же, просто с разными названиями. Его Величество Король Фердинанд Второй оглядел присутствующих. - Господа, добрый день. Сегодня проводится внеплановый Совет, и повод, скажу я вам, более чем важный. Придворные обратились в слух. Секретарь за конторкой быстро водил пером по бумаге. - Как вы уже знаете, скоро будет Фабианов День, и многие из вас выберут себе оруженосца. Вот об этом я хочу побеседовать с вами. Но позже. А сейчас о главном. - Главный у нас по-прежнему вы, Ваше Величество, - умилительно сложил руки в молитвенно жесте Генри Рокслей. - Не отвлекайтесь. Главное – истоки, о которых мы забыли. Король встал на ноги и стал бродить по залу. Все провожали его взглядами. - Кто знает, какие истоки? Не помните? Или не знаете? Позор! Его Величество остановился и грозно взглянул на своих подданных. Аб-ве-ни-ан-ство! Запомните и запишите. Мы совсем позабыли о культе Четверых, а ведь именно они сотворили Кэртиану, мир, где сейчас мы с вами живем с комфортом и удобствами. Двери открылись, и на пороге возник Первый маршал. - Вот! И я о том же. Садитесь, герцог, да поживее. Вон туда, к Людям Чести. И нечего морщить нос, ничего с вами… и с ними не случится. Так, о чем я? Ах, да, Абвенианство. Мы уже и не помним о тех, кому предки поклонялись в древности. Но я, Фердинанд Второй, восполню этот пробел. Так что сегодня Абвении подскажут вам, кого вы назовете в Фабианов День. Четверо Повелителей, они знают, кому кто достается. И их решения не могут быть неверными. - Но… начал, было, граф Ариго. - В чем дело? Вы что-то хотите сказать? Хотите опровергнуть мое решение? Король сдвинул брови точно так же, как его воинственный предок Франциск Великий. - Нет-нет, это я так… Нечаянно. - Тогда продолжим. Сейчас все имена будущих оруженосцев будут написаны на совершенно одинаковых листочках бумаги. Листки свернуты и положены в мешок. И каждый из вас вытянет так называемый счастливый билетик. Абвении сами решат, кто у кого будет служить следующие три года. Все эти договоренности, принадлежности к тем или иным кланам, личные привязанности – я все это ан-ну-ли-ру-ю! Своей королевской волей. - «Какая вожжа попала под хвост нашему Величеству?» - печально размышляли собравшиеся на Высоком Совете. Но делать нечего. Королевская воля - закон для подданных, при котором все равны. Причем нулю. Имена шустро писали два писца. Напоследок показали все листочки присутствующим, дабы каждый смог убедиться, что все честно, без подвохов. Тессорий размышлял, к кому пойдет служить его любимый внук, виконт Манро. Комендант мечтал сбежать, оправдавшись несварением желудка или делами гарнизона, но понимал, что не поверят. Лишь близнецы Савиньяки вели себя, как обычно. Лионель стоял столбом у двери. Эмиль весело улыбался своим мыслям, разглядывая постные лица. Тем временем листки свернули и сложили в мешок черного бархата. Сам король держал его в руках. - Ну, смелее, господа. Посмотрим, что предскажут нам Четверо. Никто не шевельнулся. - Что же вы? Думаю, будущие оруженосцы, будь они на вашем месте, действовали бы пошустрее. - Они и помоложе, - сварливо отозвался супрем. - Господа, не тяните Абвениев за хвост. Раньше разберем юнцов, раньше пойдем домо… ой, по своим делам, и возвратимся к своим прямым обязанностям, - откликнулся Первый маршал. - Может, герцог с вас и начнем? - Ни в коем случае. По воинской традиции, я завершаю парад, а не открываю его. - Тогда, позвольте мне, - робко поднял руку Генри Рокслей. «Уж я-то вытащу сейчас спрута... то есть, Придда, как договаривался с герцогом», - подумал генерал Рокслей, запуская руку в мешок. Вытащил, развернул… и в бессильном разочаровании упал на стул. - Кто там? – вскочили все. - Константин, виконт Манро из дома Манриков, - простонал Генри. - Ага, - тессорий хищно глянул на Рокслея, словно щука на безобидного окуня, - после Совета я прошу вас, граф, на пару слов. - Пишите, обратился к секретарю Король, - Генерал Генри Рокслей берет в оруженосцы виконта Манро. Кто следующий? - Давайте, я – вскинул руку уверенный в себе граф Ариго. Он вытащил…Анатоля Мея. - Ой, как же так? А как же Феншо? – Ги растерял всю уверенность мигом. - Кому-то достанется и ваш… точнее, уже не ваш Феншо, - «успокоил» его король. Придворные стали подходить один за другим. И каждый раз испытывали жестокое разочарование. Рамону Альмейде, что прибыл по делам в столицу, достался «сухопутный» Франсуа Рафле, а коменданту – марикьяре Берто Салина. Супрему выпала бумажка с именем Арно Сэ. А Валентин, граф Васспард, судя по тому, что его сеньором будет Ротгер Вальдес, отправится служить в Хексберг на флот. - Давайте, я - все так же открыто и приветливо улыбаясь, к королю подошел Эмиль Лэкдеми. Почтительно склонив голову в знак почтения, он ловко выудил листок и, развернув его, прочел: - Ричард, герцог Окделл. - Но, как же так? Ведь на прошлом Совете Меча Его Высокопреосвященство… - начал было Жоан Колиньяр. - Тихо! – грозно рыкнул король, - я уже сказал, все прошлые дела аннулируются. И герцог Окделл имеет такое же право быть названным в Фабианов День, как и ваш сын. - Как вам будет угодно, Ваше Величество. - Виконт Валме, похоже, вы еще никого не вытащили? - Я право, не уверен, что справлюсь, - залепетал Марсель, - я, знаете ли и сам не образец того, как полагается вести себя молодым людям, я сам еще не так давно вышел из унарского возраста… - Хватит. Тащите листок. Марсель вытащил Эдварда Феншо. - Давайте меняться, - подскочил граф Ариго, вы мне Феншо, а я вам… - Ни в коем случае! Нельзя нарушать волю Абвениев. Марсель быстро понял, что вот только Мея, вассала Манриков ему не хватало для полного счастья. - Давайте, и я попытаю счастья, - сказал Лионель Савиньяк. И прочел на своем листочке: - Эстебан Сабве из дома Колиньяров. Невозможно было прочесть, был ли он доволен или нет – лицо его не выражало никаких эмоций. Зато обер-прокурор просиял: - Граф Савиньяк, - зашептал он, - знаете, я бы хотел побеседовать… потом, после Высокого Совета. Лионель кивнул – так могла бы кивать каменная статуя. Так разошлись почти все будущие оруженосцы. И остался всего один листок. - Герцог Алва, - позвал король, - вы нам обещали закрывать парад. Что же, для вас приберегли самого лучшего. Берите. И, широко улыбаясь, подошел к месту, где сидел Ворон. Тот сунул руку в мешок, уже изрядно помятый и потрепанный, вытащил единственную оставшуюся бумажку, и… - Нет, только не это – прошептал он побелевшими губами. - Герцог, вам дурно? Воды! - подскочил к нему Марсель Валме. - Не надо, - прошептал тот, - ничего не надо уже...       Никто никогда не видел Первого маршала в смятении. Он всегда был иронично спокоен – на поле битвы, на дуэли и за карточным столом. Но известие о том, кто станет служить ему следующие три года, выбило из колеи и непобедимого Рокэ. - Кто же это? – спрашивали друг друга и герцога Алву все подряд. - Карл Тротта-ур-Фрошенбах, - ответил за него виконт Вале, подняв выпавшую из первомаршальской руки записку, - верный вассал графа Ластерхавт-увер-Никш. Сам Рокэ был не в силах и слово вымолвить. - А что тут такого? Унар как унар, - пожал плечами супрем. - Вы справитесь, - утешал маршала Ги Ариго, - сумеете за три года научить его держать оружие, и вообще… - Да что вы так расстроились? Три года, это ещё не вся жизнь, - поддержал его Жоан Колиньяр. - Вот именно. Зато как будет гордиться мальчик, - ядовито добавил тессорий. - Герцог, держите себя в руках, - подал голос Король, - таково решение Абвениев. И не нам с вами его менять. Сам Алва тихо матерился на кэналли. Но понимали его только Альмейда и Вальдес. Через четыре (счастливое число) часа по олларианскому времени: - Ваше Высокопреосвященство! Можно, мне на войну? А? Может, где-то бунт надо подавить? - Увы, Рокэ. Я не всесилен, это, во-первых. Во-вторых, с сегодняшнего утра я занимаюсь исключительно делами церкви. А власть нашего государства светская. И, в-третьих, никакой войны и бунта нет, хвала Абвениям. Ворон вскочил на ноги: - Ни слова об Абвениях, кардинал, иначе я за себя не отвечаю! - Тише-тише, - Сильвестр резво отступил за конторку, надеясь укрыться от гнева Алвы, - это я так, по-привычке. И чем вам не по душе Карл Тротта… как-его-там? - Я попросту не смогу произнести его фамилию. - В этом все дело? Зовите «юноша», и все. - Он хуже всех держит шпагу. Он займет последнее место. - Зато, какая будет гордость у вас, если вы сумеете научить его искусству фехтования. После этого можно будет учить вашего Моро играть копытами на гитаре. - Не смешно. - Хорошо. Я поговорю с Его Величеством, чтобы он снизил налоги на виноградники Кэналлоа и Марикьяры. Чтобы хватило денег на еду. Насколько я понял, унар Карл любит поесть. Так что все проблемы решаемы. А сейчас, прошу прощения, у меня время вечерней молитвы. Рокэ вышел, не попрощавшись. Кардинал благословил его на прощание и прошептал: - Да будут благословенны терпеливые, ибо терпение их будет вознаграждено, рано или поздно.