Я знаю, ты думаешь, Что я больше не должна любить тебя Или говорить тебе это. Но если бы я этого не сказала, Я бы все равно испытывала эти чувства. Какой тогда в этом смысл?
***
Какое-то время все было в порядке. Арнольд чудесным образом принял ее слабое оправдание «пыла момента», и все вернулось на круги своя. И все же стало куда меньше брошенных бумажных шариков и гораздо больше монологов (в основном об удивительном поцелуе, который она разделила со своим возлюбленным на крыше FTi, но и о других событиях тоже, в частности о том, что... — что бы это ни было — произошло во время первоапрельского танца). Но по большей части Арнольд вернулся к своей прежней недогадливости, а Хельга снова стала мучительницей тайной привязанности ее сердца. Но потом случился розыгрыш в шестом классе, который пошел совсем не по плану. Хельга придумала простую ловушку для ничего не подозревающего репоголового. Она никак не ожидала и вовсе не хотела, чтобы недотёпа Юджин Хоровитц вошел в класс первым. И ведро меда, предназначавшееся оказаться в волосах медового цвета Арнольда, внезапно обернулось для невинного рыжеволосого мальчугана сломанной рукой. Другие дети строили предположения, что розыгрыш был либо подстроен для кого угодно, либо, возможно, сам Юджин и был выбран специально в качестве цели. К счастью, у учителя не было никаких доказательств, чтобы отправить кого-нибудь разбираться в кабинет директора, и Хельгу миновала участь звонка из школы Большому Бобу. Однако Арнольд в один из своих редких моментов озарения догадался, что ведро предназначалось ему. И что это Хельга поместила его туда. Он не был уверен, как Хельга узнала, что он собирался прийти в школу пораньше для занятий, но за время издевательств от Хельги Арнольд понял, что все возможно. К счастью для него, Арнольд опоздал на первый автобус и был не первым учеником, вошедшим в класс. Он действительно чувствовал себя виноватым из-за сломанной руки Юджина, пока не напомнил себе, что настоящей проблемой являлась Хельга. Он высказал все это Хельге сердитым тоном, загнав ее в угол после занятий. Она могла лишь смотреть словно олененок, попавший в свет фар. Арнольд не был так расстроен с того самого первоапрельского праздника. И он не давил на нее так со времен событий на крыше FTi, когда приставал к ней с расспросами, почему она постоянно дразнит и мучает его. Хельга была слегка впечатлена тем, что он вычислил ее и начал спорить с ней по этому поводу. «О, Арнольд, в тебе есть что-то такое неотразимое, когда ты злишься», — подумала она, прежде чем вернуться к реальности, услышав его повышенный тон. — Зачем ты это делаешь, Хельга? Я знаю, что где-то там, глубоко внутри скрыт хороший человек, — возражал он, каким-то образом заставляя ее чувствовать себя маленькой, хотя она была выше его. — Почему ты постоянно меня донимаешь? Зачем тебе все время быть такой задирой? Почему ты не можешь просто быть собой? Эмоции Хельги набирали обороты с каждой секундой. Как смеет Арнольд задавать ей такие вопросы? Кем он себя возомнил? Неужели он забыл, кто рулит этой школой? Хельга Джи Патаки ни перед кем не отвечает, особенно не перед этой маленькой желтоволосой креветкой! Она не могла не задирать его, ведь он был Арнольдом. Арнольд, тот репоголовый мальчик, который воспламенил ее сердце. Арнольд, самый удивительный, милый, заботливый мальчик, которого она когда-либо встречала с того дня в детском саду. Арнольд, который был таким тугодумом, и все же каким-то образом складывал кусочки пазла вместе, когда она меньше всего этого хотела. Арнольд, который не смог справиться с ее первым признанием и смёл его под коврик как нечто сказанное «сгоряча». Арнольд, который, как поняла Хельга, никогда не поймет всей глубины ее чувств к нему. В тот же миг борьба прекратилась, и решимость Хельги рухнула. — Потому что ты не можешь справиться со мной настоящей, — тихо ответила она, побежденная. Арнольд, несомненно, ожидавший какого-то взрывного, гневного ответа, казалось, был ошеломлен ее признанием. Конечно, соображая медленно, что было ему присуще, он был совершенно сбит с толку, и Хельге пришлось объяснить ему это по буквам (снова). — Проклятье, Репоголовый,— начала она, хотя и с меньшей силой, поскольку эти слова вырвались у нее машинально. — Только ты мог быть настолько глуп, чтобы заставить меня пройти через это дважды. Арнольд нетерпеливо скрестил руки на груди, не подозревая о конфликте, возникшем в разуме девчушки с хвостиками. — О чем ты говоришь, Хельга? Но Хельга все еще не решалась сказать это прямо. В последний раз, когда она обнажила свои чувства перед Арнольдом, она пустилась в довольно длинный монолог и перестала себя контролировать, поцеловавшись с ним на этой проклятой крыше. Хельга ненавидела терять контроль над собой, и она не собиралась позволить этому случиться снова, не здесь, в школьном классе, даже если здание было почти пустым после закрытия. — Я уже говорила тебе однажды, Арнольд, — наконец ответила она. То, что она назвала его по имени, привлекло внимание Арнольда, и Хельга почувствовала его взгляд на своих разгоряченных щеках. — Я люблю тебя. Он слабо усмехнулся. — Ты же не имеешь в виду... Я думал, мы оставили этот неловкий момент позади. «Неловкий момент»? Его слова больно укололи. Она всегда подозревала это, но услышать, как Арнольд подтверждает, сколь малозначительно для него ее искреннее признание в любви... Она крепко вцепилась в лямки рюкзака, пытаясь сдержать грозившие вот-вот пролиться слезы. — Ты понимаешь, что я имею в виду? — спросила она едва слышным шепотом, изо всех сил стараясь не дать своим мыслям разгуляться. — Ты не хотел знать этого тогда и не хочешь слышать сейчас, — Хельга смахнула слезы и попыталась выглядеть невозмутимой (ей это не удалось). — Так что не притворяйся, что тебе хочется, чтобы я была самой собой, Арнольдо. Арнольд долго молчал, его лицо исказилось от раздумий и недоверия. — Я не знаю, кто ты, Хельга, — сказал он наконец, глядя на нее сверху вниз, — но я знаю, что никто не может вести себя так подло, а потом пытаться сказать «Я люблю тебя». Это невозможно. Даже не пытайся объяснить. Я не идиот, что бы ты там обо мне ни думала. Все, что осталось внутри нее, исчезло. Неужели он действительно только что... — Никогда больше не трогай меня, — сказал Арнольд, отворачиваясь. — Оставь меня в покое, пожалуйста. Все, что могла сделать Хельга, это глядеть ему вслед. Как только он ушел и дверь за ним закрылась, слезы градом покатились по ее щекам. Должно быть, у нее подкосились ноги, потому что она внезапно оказалась на полу. Арнольд только что отверг ее. Но не в том смысле, что он признал ее чувства, но не смог на них ответить. Нет, он полностью отверг ее любовь к нему, словно ложь, как нечто такое, что она не способна чувствовать. Он назвал ее чувства невозможными. А потом он ушел, не желая больше ничего слушать. Он вынудил ее раскрыть свою самую глубокую и темную тайну, но не захотел иметь с ней дела. Она полагала, что это ее вина. Хельга издевалась над ним так долго, что он не мог видеть в ней ничего другого. С того самого первоапрельского розыгрыша Арнольд все время был начеку, борясь с ней, мало-помалу. И теперь он смог постоять за себя. Если бы он только что не вырвал у нее сердце и не оставил его на полу, чтобы, уходя, его растоптать, Хельга бы им гордилась. Вместо этого она чувствовала только пустоту, которую он оставил после себя.***
Обещаю, я не буду пытаться усложнить тебе жизнь, Или вернуть все назад. Но я пойду ко дну вместе с этим кораблем.
***
Хельга была уверена, что единственными причинами, по которым она сумела встать и вернуться в школу на следующий день, были: а) Боб пребывал в редком расположении духа «я действительно знаю, что у меня есть вторая дочь», и ворчал о том, как бесполезна она была по сравнению с Ольгой, так что «поднимай свою задницу с кровати и немедленно отправляйся в школу, юная леди», и б) она по-прежнему пребывала в оцепенении от событий предыдущего дня и все еще переваривала произошедшее, поэтому находилась на первой стадии горя, которое обязательно наступит. Фиби сразу же заметила перемену в своей лучшей подруге, когда они встретились у шкафчиков. Хельга не знала, что она сделала, чтобы заслужить такую лучшую подругу, но Фиби всегда была рядом без лишних вопросов. Казалось, она знала, что произошло, даже не спрашивая, хотя Хельга подозревала, что, возможно, она и в курсе от Шляповолосого. Хельга была уверена, что рассказ Арнольда своему другу был простым и ясным, но Фиби видела все насквозь и поняла правду. Ее подруга, к счастью, не стала донимать ее расспросом подробностей, хотя Хельга ловила на себе взгляды Фиби весь день. Каким-то образом Хельге даже удавалось делать заметки по каждому предмету, хотя она не помнила ничего из написанного и даже не могла вспомнить, о чем были эти уроки. Ее учитель, казалось, тоже заметил, что что-то изменилось в его одаренной ученице, пишущей стихи, но благоразумно решил не комментировать это. Хельга благодарила мироздание за то, что Арнольд сидел в четырех рядах от нее, и она практически не видела его все утро. Если бы его тяжелые слова не барабанили у нее внутри черепа, она могла бы вообще забыть, что он находится в той же комнате. К сожалению, обед подоспел слишком рано для Хельги, и она внезапно оказалась в очереди рядом с Арнольдом. Невысокий мальчик еще не заметил ее, дружелюбно беседуя с Джеральдом. «Ты можешь это сделать, старушка Хельга, просто возьми желе и встреться с Фиби за привычным столиком», — сказала она себе. Она потянулась за последней чашкой красного желе, стоявшей перед ней, но остановилась, когда ту схватила другая рука. — Арнольд!— пискнула она. Увидев его прямо перед собой, она была отброшена назад, в предыдущий день. Эти ужасные слова слетели с добрых уст ее возлюбленного. «Неловкий момент. Невозможно.» Ее милый, добрый, заботливый Арнольд, конечно же, не мог сказать такие вещи, верно? Возможно, Хельга ослышалась. Возможно, это было недоразумение. — Арнольд, — сказала она, радуясь, что ее голос больше не звучит испуганно, — я, м-м-м, насчет вчерашнего... — Я же сказал тебе, Хельга, оставь меня в покое, — напомнил Арнольд, словно она забыла и собиралась сделать что-то подлое. — Я больше этого не потерплю. Джеральд окинул ее взглядом и усмехнулся в знак согласия с другом, а затем они с Арнольдом ушли. Хельга долго стояла, глядя на то место, где стояла чашка с желе, но ничего не видела. Не видела она и длинную очередь учеников, нетерпеливо растущую позади нее, которые наконец, закатив глаза, просто стали ее обходить. В обычной ситуации она бы зарычала и сунула это желе ему прямо в нос, напомнив этому репоголовому, с кем он имеет дело. Но она обнаружила, что в данный момент не может дотянуться до этой части себя. Ее шок от холодных слов Арнольда, казалось, заглушил все остальное. «Это невозможно. Даже не пытайся объяснить. Ты подлая хулиганка, чьи чувства не могут быть настолько сложными, так что даже не утруждай себя объяснениями» — вот что он имел в виду. Он действительно так сказал. Арнольд действительно сказал эти ужасные слова. Рука Фиби на ее плече заставила Хельгу дернуться и вернуться сознанием в столовую. Она заметила, что помещение опустело, а мусорные баки наполнились. Обед закончился. Хельга позволила Фиби взять ее за руку и увести прочь из столовой по коридорам в их класс. Дневные уроки уже начались, но Фиби не остановилась перед дверью. Она провела Хельгу мимо их класса по другому коридору. Девочки не останавливались, пока не укрылись в безопасности на лестничной площадке на крыше. В тускло освещенном пространстве, прижавшись к Фиби, Хельге ничем было не отвлечься от пустоты, сгустившейся в ее сердце. И Фиби крепко обнимала ее, пока Хельга, задыхаясь от переполнявших ее эмоций, пыталась осмыслить все, что произошло. Они не вернулись в класс; они сидели там на лестнице и плакали вместе, когда серьезность слов ее маленького ангела, наконец, втянула Хельгу в печальную реальность. Они пробыли на лестнице до тех пор, пока не уехали последние автобусы.***
Я знаю, что принесла Слишком много беспорядка и разрушений, Чтобы пытаться повернуть все вспять. Я не приносила ничего, кроме неприятностей, И я пойму, если ты Больше не захочешь со мной разговаривать.
Когда горе улеглось, Хельге стало трудно думать о чем-то другом. Она плакала часами, уткнувшись в подушку. Она плакала всякий раз, когда находила розовую книгу в ящике стола или открывала шкаф. Плакала над своим розовым бантом, медальоном Арнольда и вообще над чем угодно, потому что решительно все напоминало ей об Арнольде. Она пропускала занятия по нескольку дней подряд, потому что у нее не хватало сил встать с постели. Сначала ее родители не обращали на это никакого внимания, но потом у Боба случился один из его перепадов настроения. Однако никакие крики не смогли заставить Хельгу встать с постели. Отец, должно быть, наконец заметил ее налитые кровью глаза и разбросанные по полу салфетки, потому что через некоторое время оставил ее одну. Всякий раз, когда ей удавалось встать с кровати, Хельга обнаруживала, что не может ничего сделать, не вспомнив об Арнольде. Как ей удалось пережить те дни, когда она добиралась до школы, было загадкой даже для нее самой. Она предположила, что это как-то связано с тем, что Арнольд активно избегает ее, и хотя она знала, что лучше не встречаться с ним (поскольку встреча с ним наверняка вызвала бы нервный срыв), это ранило ее до глубины души. Он больше никогда не смотрел в ее сторону. Он игнорировал ее во время занятий и никогда не разговаривал с ней во время тренировок по бейсболу. Всякий раз, когда Хельга думала о том, чтобы попытаться помириться, Арнольд исчезал прежде, чем она успевала сделать хоть шаг в его сторону. Она не осмеливалась подойти к нему во время обеда, в окружении всех их друзей. Они с Фиби даже начали обедать в библиотеке, хотя в основном за едой сидела Фиби. У Хельги никогда не было аппетита. Так прошел остаток учебного года. Хельга пропустила так много уроков, что было удивительно, что она вообще окончила шестой класс. У нее было ощущение, что ее учитель был умнее, чем она думала, даже если он ничего не сказал ей прямо. Этот старик интересовался жизнью своих учеников не так, как мистер Симмонс, но по какой-то причине он поставил ей проходной балл. Летом все стало меняться. Все началось с жуткого испуга в ту первую неделю каникул, когда Хельга потеряла сознание прямо на пороге дома Фиби. Она не спала и не ела регулярно, и ее тело, наконец, сдалось. Поездка в больницу что-то всколыхнула в Бобе и Мириам, которые вдруг стали обращать гораздо больше внимания на жизнь их младшей дочери, чем когда-либо раньше. Фиби была бледной и тихой на протяжении этого сурового испытания, но как только Хельга очнулась, и две девочки остались одни в спальне Хельги после ее выписки, маленькая азиатка выкрикнула несколько отборных слов. — Это прекратится сейчас же, Хельга, слышишь? — воскликнула Фиби, напугав свою лучшую подругу. — Я так боялась, что ты умрешь! Я знаю, что Арнольд был для тебя целым миром и что потерять его, должно быть, ужасно, но у тебя все еще есть другие вещи в жизни. Такие как... как я! Хельга никогда не слышала, чтобы Фиби говорила так эгоистично. Ее лучшая и закадычная подруга всегда была кроткой и мягкой, когда дело касалось их дружбы. — Я знаю, что ты подавлена, но, пожалуйста, не забывай меня, Хельга! Ты моя лучшая подруга, и я не знаю, что бы я без тебя делала! — выкрикнула Фиби, цепляясь за Хельгу. — Не оставляй меня, Хельга, пожалуйста. Я знаю, что Арнольд был важен, но разве я не стою того, чтобы хотя бы подумать обо мне? В ответ Хельга крепко обняла свою лучшую подругу. Конечно, о Фиби стоило подумать. Она была чем-то большим, их дружба стоила гораздо большего. Как она могла забыть о Фиби? Разумеется, Фиби занимала важное место в ее жизни. Такое же важное, как и Арнольд, а может быть, даже важнее. — Прости, Фибс,— прошептала она. — Мне так жаль.***
И если ты живешь по правилам «все кончено», Тогда я уверена, что это имеет смысл. Но я пойду ко дну вместе с этим кораблем. Я не подниму рук и не сдамся.
***
В течение всего лета Хельга приходила в себя после того, что доктор Блисс назвала одной из худших эмоциональных травм, которые могут случиться с человеком: разбитого сердца. — Хельга, это не твоя вина, — напомнила ей доктор Блисс в пятый раз за сеанс. — Да, ты издевалась над Арнольдом в течение нескольких лет, и я не сбрасываю это со счетов. Однако это не значит, что ты заслуживаешь того, как он поступил с тобой. Но двое неправых не создают правильного. Хельга вздохнула и еще глубже свернулась калачиком на диване. — Но винить себя — это единственное, что заставляет меня чувствовать себя лучше, — призналась она. Твердить себе, что жестокий отказ Арнольда был кармой за все те годы, когда она мучила его, было единственным способом пережить ту ситуацию. Это была единственная здравая мысль, за которую она цеплялась. Это разумное объяснение вывело Хельгу из глубочайшей депрессии и каким-то образом позволило ей снова нормально функционировать. Это, и постоянная поддержка Фиби. — Признать, что ты отчасти виновата, — очень ответственный поступок, — сказала доктор Блисс с гордостью, присоединившись к Хельге на диване. — Однако мне хотелось бы, чтобы ты признала, что Арнольд тоже виноват. Хельга снова вздохнула. — Как он может быть виноват? — Именно это я и имею в виду, в этом суть. То, как ты говоришь об Арнольде, будто он самый благородный человек. Я думаю, тебе нужно пересмотреть свое отношение к Арнольду, — любезно предложила Блисс. — Я не думаю, что он является воплощением совершенства, о котором ты пишешь в своих стихах. Я уверена, он очень хороший мальчик, но у каждого есть свои недостатки. Хельга с сомнением пожала плечами и уставилась в окно. Психолог последовала ее примеру. — Хельга, ты испытываешь то, через что не должна проходить двенадцатилетняя девочка. Даже некоторые взрослые не могут справиться с подобными вещами. Ты так страстно любила Арнольда больше семи лет, а он нагло пренебрег твоими чувствами... дважды. Ты сказала мне, что Арнольд был единственным человеком, который обращал на тебя внимание, что он давал тебе надежду, тогда как твоя семья не давала тебе ничего. А теперь он, фигурально выражаясь, лишил тебя почвы под ногами, — добавила она, и Хельга выгнула бровь. — Но я не могу просто... перестать любить его, — разочарованно ответила Хельга. — Фиби говорила то же самое об Арнольде, и я пыталась возненавидеть его, правда! — она с грустной улыбкой откинулась на спинку дивана. — Но я ничего не могу с собой поделать... Я люблю Арнольда.***
И когда мы встретимся, А я уверена, что это случится, Всё былое По-прежнему будет со мной. Но я оставлю это без внимания И промолчу. И ты подумаешь, Что я живу дальше.
Выполнить последнюю просьбу Арнольда оказалось на удивление легко, как только они покинули среднюю школу 118. Когда одноклассники, наконец, перешли в седьмой класс, они переместились в Хиллвудскую среднюю школу на Западе города и рассеялись среди разных учителей и предметов. Хельга почти не видела Арнольда во время их пребывания в здании средней школы и была рада реже видеться с ним. Ведь она понимала, что, если они с Арнольдом снова окажутся близко, она буквально разорвется на части. К тому же, у нее все складывалось довольно неплохо. После той поездки в больницу обстановка в ее доме значительно улучшилась. Ее родители наконец-то взяли себя в руки настолько, чтобы по-настоящему заняться воспитанием дочери. Мириам все еще валялась без сознания на диване, а Боб по-прежнему выходил из себя, но мало-помалу все менялось. Ее обед почти всегда состоял из полноценной еды. Боб дал Хельге сотовый телефон «только для экстренных случаев», хотя она быстро получила разрешение писать и Фиби тоже. Даже визиты Ольги больше не были такими удушающими. Ее старшая сестра не была в курсе, но, похоже, у нее были верные подозрения, что дело касалось мальчика (конечно, Хельга взяла с нее обещание никогда не рассказывать Большому Бобу, чтобы не разрушить ее будущую личную жизнь еще до того, как она перейдет в старшую школу). Сеансы с доктором Блисс тоже творили чудеса. Хотя Хельга все еще считала Арнольда удивительным человеком, она в конце концов поняла, что Блисс была права насчет того, что этот репоголовый не был так уж совершенен, как она писала. Она была не права, издеваясь над ним, но и Арнольд был не прав, так отреагировав. Впрочем, Хельга также понимала, что они оба были детьми. Арнольд не знал, как справиться с признанием в любви в девять лет, так же, как и она не знала, как справиться со своим смущением и чувствами на протяжении большей части своего детства. Доктор Блисс сказала, что она мыслит по-взрослому, но Хельга усмехнулась и назвала это здравым смыслом. К тому времени, как она перешла в старшую школу, Хельга значительно повзрослела, и это проявлялось не только во внешности и словарном запасе, но и во всем остальном. Она больше не была классной задирой, которая втайне была чересчур драматичной неудачницей. Она была умной юной леди с талантом писателя, не говоря уже о том, что друзей у нее было больше, чем она могла проводить с ними времени. — А как же Катринка? — предложила Фиби, глядя через плечо подруги на список, который они составляли. Хельга покачала головой и убрала длинные волосы за плечо, чтобы не мешали. — Неа, у них с Рондой в прошлом году были большие неприятности, помнишь? Кроме того, она чирлидерша, и ни за что не позволит себе быть замеченной на вечеринке, устроенной кем-то, кто не входит в круг ее популярности. Они составляли список всех девушек, с которыми Хельга дружила, для ночевки у Ольги, которая намечалась через две недели. Ольга настояла на том, что это будет веселый способ отпраздновать День рождения Хельги, и что ее младшая сестра должна пригласить всех своих друзей, хотя Хельга твердила, что ей исполняется всего лишь пятнадцать, и никто не устраивает ночевки в пятнадцать (Фиби, конечно, оставалась у нее на ночь, но это не было «официальной» ночевкой, поэтому было не в счет). Итак, к этому моменту они уже записали имена Ронды, Надин, Шины и Пэтти. — Уверена, что ты забыла о Марси, — вставила Лайла, сделав глоток содовой, прежде чем вернуться к своему модному журналу. Хельга кивнула и добавила имя Марси в список. Затем, еще раз взглянув на нее, она нацарапала имена Лайлы и Фиби в верхней части листа. — Сомневаюсь, что Ольга забудет мою самую близкую подругу или свою любимую «младшую сестренку», но никогда не знаешь наверняка. С тех пор как Нэйтан сделал ей предложение, она стала такой рассеянной, а вчера даже сожгла цыпленка, — Хельга рассмеялась в неверии. — У Ольги никогда ничего не сгорало. Две другие девушки присоединились и захихикали, после чего перешли к обсуждению, какие фильмы они будут смотреть (Лайле хотелось романтики, ну а Хельга хотела марафона «Злых близнецов»). Их первый год в старшей школе почти закончился, и это не было даже наполовину столь плохо, как когда-то Вольфганг вещал всем, кто хотел его слушать. Предметы действительно были сложнее и было больше домашних заданий, но Хельга также наслаждалась работой над школьной газетой и чтением книг, которые советовал ей учитель английского. Также она подружилась с Лайлой, чего, как она думала, не случится никогда — даже если ад замерзнет. Но Лайла навещала Ольгу всякий раз, когда та бывала в городе, и, следовательно, навещала и Хельгу. И после некоторых постоянных (но очень добрых) расспросов со стороны Лайлы Хельга рассказала ей историю о том, почему они с Арнольдом больше не разговаривают (до того момента от этого вопроса Лайла сходила с ума от любопытства и обеспокоенности). Хельга, Лайла и Фиби теперь были хорошими подругами и часто проводили вместе выходные и свободное время после школы. Они все ходили в музей науки ради нового экспоната, на который хотела посмотреть Фиби, а Хельга затаскивала двух других на последний фильм ужасов. А при случае Лайла даже загоняла их всех в торговый центр на день шопинга и поедания мороженого. И старшеклассники вовсе не были сплошь извращенцами, как настойчиво предупреждал Большой Боб. Впрочем, Хельга была удивлена, что в этом году ее пригласил на свидание не один, а два мальчика. Она мягко отказала им обоим. Как бы ей это ни льстило, она не была настроена романтично в отношении любого из них. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы свести Фиби и Шляповолосого, которые уже много лет ходили вокруг да около своих чувств друг к другу. — Здравствуйте, леди, — прервал ее мягкий голос. Джеральд оперся одной рукой о стол, кокетливо приподняв брови. — Привет, Джеральд, — вежливо, хотя и немного натянуто, поздоровалась Лайла и принялась укладывать остатки обеда в свой дизайнерский рюкзак. — Уверена, Фиби очень рада тебя видеть. Азиатка покраснела, а Хельга только закатила глаза. — Да, потому что мы все знаем, что ты прошел через весь кафетерий не только для того, чтобы поздороваться с Маленькой Мисс Совершенство и со мной. — И тебе привет, Хельга, — саркастически отозвался Джеральд. Он повернулся к Фиби. — Что ты делаешь в следующую субботу? Как ни странно, хоть они с Арнольдом больше не разговаривали, Джеральд, казалось, не держал зла на Хельгу из-за своего лучшего друга. Нельзя было сказать, что Джеральд был мягок с ней, но она знала, что любые подобные замечания проистекают из-за детских издевательств, которым он подвергался от ее рук. Пару раз Хельга спрашивала Фиби, не рассказывала ли та Шляповолосому подробности ее размолвки с Арнольдом, но та отвечала отрицательно. В детстве Джеральд всегда недолюбливал Хельгу, даже больше, чем Арнольд, но все же он отличался от Арнольда. Крутой парень и хранитель городских легенд всегда сохранял здравый смысл; он не смотрел на светлую сторону и не всегда соглашался со всем, что говорил его друг с головой в форме мяча для регби. Возможно, он все же заметил какой-то изъян в обращении Арнольда с Хельгой, но она не собиралась на этом акцентироваться. Как бы то ни было, Хельга предпочла не смотреть дареному коню в зубы, и искренне ценила знакомство Джеральда с ней. Фиби моргнула от этого спонтанного вопроса, но список на столе перед ней был хорошим ответом. — Гм, тем вечером я буду занята... А что? Лайла фыркнула, и все посмотрели на нее. Она поспешно прикрыла свой поступок хихиканьем. — О, Джеральд, я уверена, что ты мог бы написать Фиби, — Хельга заметила, что Лайла даже немного обиделась, что ее «девчачий разговор» прервали. — Послушай, Джеральдо, у Фиби уже есть планы на этот день и на следующее утро, — объявила Хельга, и Джеральд, казалось, был раздражен тем, что она отвечает за другую девушку. — Однако после этого она свободна... Так что как насчет того, чтобы забрать ее в воскресенье днем у меня и пойти на свидание? Джеральд и Фиби покраснели, но Лайла подняла большой палец вверх. Хельга пнула под столом лучшую подругу по ноге. — Сейчас или никогда, Фибс,— сказала она, когда та впилась в нее взглядом. Фиби снова покраснела. — Вообще-то... свидание звучит неплохо, — мило ответила она. Как бы она ни была счастлива за свою лучшую подругу, все это становилось слишком для Хельги Джи Патаки. Она вздохнула с облегчением, когда кто-то позвал Джеральда по имени, но это облегчение обратилось в полный ужас, когда Хельга увидела, кто только что к ним присоединился. — Ты забыл, что сегодня мы обедаем с командой? — укоризненно спросил Арнольд. — Все ждут. Что ты вообще здесь делаешь? К большому неудовольствию Хельги, Арнольд был еще красивее, чем когда они были младше. Каким-то образом очертания футбольного мяча у его головы сгладились, и мышцы, которые он развил, будучи в бейсбольной команде, тоже пошли ему на пользу. Хельга все еще была выше него, но это не имело значения. От присутствия Арнольда у нее по-прежнему было ощущение бабочек в животе, даже после всех этих лет, тем более что теперь она его видела редко. И всякий раз, когда она видела его, это всегда было случайно и заставало ее врасплох, как и сегодня. Арнольд этого не заметит, но Хельга пожалела, что не оделась сегодня получше. На ней была клетчатая блузка на пуговицах и джинсы, которые Лайла уговорила ее купить, и хотя ее наряд был не самым худшим, она не расчесывала волосы с самого утра, и они все время падали на лицо, и — о нет — она положила свою фиолетовую ручку за ухо, ту самую, которой она писала список для ночевки, который все еще лежал на столе. — Ты портишь момент, Арнольд, — горячо упрекнула Лайла, привлекая внимание юноши к троим девушкам, сидящим за столом. Он был удивлен, увидев их, если судить по выражению его лица. — Чувак, я тут вроде как был кое-чем занят, — прошипел Джеральд, раздраженный тем, что его лучший друг только что помешал его игривому флирту. Он указал глазами на Фиби. Арнольд проследил за его взглядом и открыл рот в знак понимания. Затем его взгляд остановился на третьей девушке за столом, но Хельга категорически отказывалась смотреть в его сторону; вместо этого она решительно уставилась на дырку в своем бутерброде с ветчиной. — Все в порядке, Джеральд, можешь написать мне детали, — предложила Фиби с улыбкой. Это напоминание о плане Хельги наконец-то свести этих двоих вместе взяло верх над эмоциями из-за Арнольда, и она обняла Фиби за плечи и дерзко подмигнула Джеральду. — Или, знаешь ли, вы могли бы встретиться после тренировки и обсудить это лично. Джеральд снова покраснел, а Арнольд почему-то смутился. — Кстати, как продвигается твоя кампания на пост президента класса? — спросила Арнольда Лайла, к счастью, отвлекая его внимание от Хельги. Он пожал плечами. — Честно говоря, не так уж хорошо. Я имею в виду, что не попал бы вообще в эту передрягу, если бы кое-кто, — он свирепо посмотрел на Джеральда, который невинно присвистнул, — не выдвинул мою кандидатуру, но дело портит то, что Рекс распространяет неприятные слухи и ведет грязную игру. — Да, то, что он сказал о... тебе, это ужасно, — согласилась Фиби, мудро решив не описывать все, что Рекс Смайт-Хиггинс Третий написал о семье Арнольда на школьном сайте, а именно ужасные слухи о домашней жизни Арнольда, его пропавших родителях и семье, здравомыслии его бабушки и дедушки. — Хм, действительно, досадно, — бойко ответила Лайла, и то ли Хельге показалось, то ли Лайла в самом деле незаметно на секунду бросила на нее взгляд. — Не волнуйся, дружище, — мягко сказал Джеральд, взмахнув рукой. — Все равно никто не любит этого сноба Хиггинса. Эти выборы у тебя в кармане! Арнольд потер брови. — Я все еще не понимаю, почему ты сам не баллотировался в президенты. Зачем тебе понадобилось выдвигать меня? — Эй, старик, я был президентом класса в начальной школе, — объяснил Джеральд, пожимая плечами. — Я думаю, у тебя это получится гораздо лучше, мистер Оптимизм. Хельга прикусила язык и сдержалась, чтобы не высказать никаких чувств по этому поводу. Она действительно думала, что из Арнольда получится хороший президент класса, но ее мнение не имело для него никакого значения, поэтому она держала его при себе. Он, несомненно, будет лучшим представителем, чем Рекс, даже с его недостатками. Несмотря на то, что Арнольд оказывал на одноклассников такое положительное влияние в детстве, у него, разумеется, имелись недостатки. Хельге потребовалось целое лето, а потом и некоторое время, чтобы это заметить, но это осознание очень помогло ей восстановиться. Арнольд всегда смотрел на светлую сторону, но иногда это был не лучший выбор; его постоянные позитивные советы не всегда были тем, что люди действительно хотели услышать. Не говоря уже о его личной жизни (и это было тем, что все еще заставляло Хельгу хмуриться, хоть она и знала, что у нее не было ни малейшего шанса с этим репоголовым). Арнольд был ужасно поверхностным, когда дело касалось девушек, и он продолжал влюбляться в красивые лица, которые либо не имели с ним ничего общего, либо были полными пустышками. Лайла была исключением из этого правила, хотя тогда это была собственная вина Хельги, так как Арнольд, возможно, даже никогда бы не посмотрел в сторону Лайлы, если бы не те слова, написанные мелом на стене. Если отбросить суждения Арнольда о девушках, Хельга знала, что он был отличным выбором в президенты класса. У нее было так много слов ободрения, которые она могла бы сказать, но она знала, что Арнольд не хотел слышать их от нее. — У меня тренировка после уроков, но я позвоню тебе позже, хорошо? — сказал Джеральд Фиби. Он махнул рукой двум другим девушкам. — До скорого, дамы. Лайла помахала в ответ, и Хельга кивнула в его сторону, не отрывая глаз от лежащего перед ней бутерброда. — Пока, Лайла, — сказал Арнольд, затем попрощался с Фиби. Его зеленые глаза на мгновение обратились к Хельге, но затем Арнольд исчез, поспешив за своим лучшим другом. Хельга сделала глубокий вдох и сползла вниз на своем стуле. Почему этот короткий обмен репликами, в котором они с Арнольдом даже не разговаривали, казался таким утомительным? — Прости, Хельга, — извинилась Фиби. — Не думаю, что Джеральд хотел, чтобы Арнольд последовал за ним к нашему столику. — Я знаю. Все в порядке, Фиби, — устало ответила она. — Меня просто застали врасплох, вот и все. — И все же это было довольно грубо, — громко сказала Лайла. — Хочешь, я пошлю Рексу какие-нибудь компрометирующие личные данные, которые мне известны, чтобы он мог развести еще больше сплетен? Фиби и Хельга уставились на нее, открыв рты. — Как... нехарактерно зло с твоей стороны, — произнесла Фиби, не зная, что еще сказать. Хельга усмехнулась. — Спасибо, Мисс Совершенство, но в этом нет необходимости. Я в порядке, правда. Кроме того... — она замолчала и не продолжала, пока Лайла и Фиби не настояли на этом.— Я думаю, что из Арнольда получился бы хороший президент. — Хмм, — Лайла ухмыльнулась и вернулась к своему журналу. — Ну не знаю... Рекс распространил очень много слухов. Кто-то должен с этим что-то сделать. Фиби была смущена и требовала от Лайлы объяснений, но это быстро перешло в разговор о том, как Фиби оденется для свидания с Джеральдом, и Лайла принялась листать журнал в поисках вариантов. До конца ланча Хельга не произнесла ни слова. Маленькая Мисс Совершенство была права. Кто-то действительно должен что-то сделать с этими слухами...***
Я пойду ко дну вместе с этим кораблем. Я не подниму рук и не сдамся. Над моей дверью не будет белого флага. Я люблю тебя, и всегда буду любить.
***
Арнольд Шотмен одержал уверенную победу на выборах президента класса. Рекс перед выборами испробовал последний грязный трюк, расклеив по всей школе фотографии кроличьей пижамы Арнольда, но никому уже не было до этого дела. Арнольд получил 93% голосов девятиклассников, что стало одной из крупнейших побед в истории школы. Ронда Веллингтон Ллойд устроила масштабную вечеринку, чтобы отпраздновать не только победу Арнольда над «этим отродьем Хиггинсом, и как я вообще могла думать, что он крутой», но и окончание их первого года в старшей школе. Все из их старой банды младшей школы 118 были приглашены вместе с другими девятиклассниками (даже Катринка и Рекс), поэтому особняк Ллойдов был заполнен подростками в те первые выходные лета. Хельга отказалась взять с собой купальник или залезать в бассейн, но позволила Лайле выбрать для себя милое платье и соответствующие аксессуары («только если это отвлечет тебя от моего бикини», — пригрозила Хельга). Так что Хельга была одета довольно красиво, даже сама она это признавала — цветастое голубое платье на пуговицах, темно-синие чулки и черные босоножки на танкетке. Ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок на затылке, из-за высокой влажности, которая установилась на Хиллвуде в начале недели. Удобно устроившись на одном из плетеных диванчиков Ронды, Хельга прекрасно видела бассейн, но в то же время сидела не настолько близко, чтобы рисковать промокнуть. Фиби и Лайла были рядом с ней в начале вечера, но в последние несколько часов их обоих в компании Хельги не было. Фиби, вероятно, отправилась на приятную прогулку со своим парнем, их отношения успешно сложились после свидания в выходные Дня рождения Хельги. Хельга, конечно, пригрозила вырвать Джеральду селезенку, если он когда-нибудь обидит ее лучшую подругу, как будто он и так об этом не знал, но она также поздравила их обоих с тем, что они наконец-то вместе («потому что серьезно, вы двое двигаетесь медленнее, чем стая улиток, когда дело доходит до романтики»). Так что Хельга не сомневалась, что влюбленные сегодня вечером будут веселиться вдвоем. Хельга не знала точно, куда исчезла Маленькая Мисс Совершенство, но подозревала, что это как-то связано с Пэтти (которая, хоть и не была девятиклассницей, тоже была любезно приглашена, будучи близкой подругой Ронды). Пэтти, казалось, нервничала из-за чего-то, и Хельга припомнила, что Лайла упоминала что-то о купальниках, так что, возможно, обе девочки пошли искать Пэтти симпатичный и удобный купальный костюм. Хельга была не против побыть на диване в одиночестве. Она сняла свои босоножки на танкетке и подобрала ноги под себя, и подушки были мягкими, несмотря на то, что в ногу время от времени вонзался кусок плетеной ткани. Она принесла блокнот и неторопливо что-то записывала в нем по ходу вечеринки. Иногда она писала маленькие стихи, которые приходили на ум, а иногда она ловила своих одноклассников за веселым или неловким занятием, и писала об этом абзац. Но она также обнаружила, что придумывает идеи для истории, которую недавно начала. Хельге понравился процесс мозгового штурма, хотя она и не была уверена, что в ближайшее время сможет написать полноценный роман. Так что она была вполне довольна, оставаясь на своем небольшом диванчике на веранде, подальше от громкой болтовни возле бассейна и еще дальше от игр и возможной выпивки, имевших место внутри дома. Вокруг на таких же плетеных креслах сидело еще несколько человек, и не далее как в пяти шагах от нее Сид миловался с чирлидершей, но в целом Хельга обнаружила, что в какой-то степени наслаждается вечеринкой. — Это была ты, так ведь? Хельга вскрикнула, вскочила с подушки и уронила блокнот и ручку. Как назло, ручка с фиолетовыми чернилами откатилась в сторону и остановилась рядом с коричневым ботинком. Хельга поспешно схватила блокнот и попыталась сесть на диван как нормальный человек, которого только что до смерти не испугало внезапное появление ее безответной любви, попутно наблюдая, как Арнольд нагнулся, чтобы поднять ее ручку. Он вернул ее ей, и она довольно неловко выхватила ее, как будто обожглась. Он изогнул бровь, но она не стала ничего объяснять, надеясь, что ее холодность заставит его ретироваться, или что он проигнорирует ее и оставит в покое, как обычно. К сожалению, он не сделал ни того, ни другого, и она нервно глядела на него с недоверием, когда он сел на диван рядом с ней. К большому неудобству Хельги, это был не самый большой диван. Между ними было меньше фута пространства. — Э-э-э... что? — прохрипела она, вспомнив, что он задал вопрос, но не помнила точной формулировки, которая затерялась из-за ее испуганного вскрика. — Извини, я не хотел тебя напугать, — Арнольд усмехнулся, и Хельге пришлось глубоко вздохнуть, услышав его чудесный смех так близко и обращенный именно к ней, впервые за столько лет. — Я не испугалась, — солгала она, отвернувшись, когда он посмотрел на нее. Она видела Арнольда в бассейне ранее, и его волосы были еще влажными. Но он, должно быть, захватил с собой сменную одежду, потому что теперь на нем была свободная рубашка и джинсы; и почему он так хорошо выглядел в свете фонарей на веранде? — Что ты вообще хотел, Арнольд? — спросила Хельга, даже не пытаясь скрыть настороженность в голосе. Не было смысла притворяться, что они в дружеских отношениях. Арнольд нахмурился от ее грубости. — Я не могу просто поздороваться с тобой? Она усмехнулась. — Ты не разговаривал со мной три года, так что нет, сомневаюсь, что ты хочешь просто поздороваться. Как считаешь, Арнольд? Они не разговаривали так долго, с шестого класса, и это заставляло Хельгу чувствовать себя крайне неловко. «Проклятье, тебе понадобится бензопила, чтобы преодолеть все это напряжение», — подумала она, хотя слабая шутка не особо успокоила ее нервы. Она ненавидела это, даже после всех этих лет, и после всего, что случилось, Арнольд все еще заставлял ее девичество трепетать. Нужно быть полной размазней, чтобы до сих пор быть настолько влюбленной в кого-то. Арнольд вздохнул. — Пожалуй, я это заслужил, — сказал он. Его признание удивило ее, но Хельга не собиралась так легко сдаваться. Что, черт возьми, он задумал? — Как бы то ни было, — продолжал Арнольд, заметив ее суровый взгляд, — я просто, эм, просто хотел поблагодарить тебя, Хельга. Хельга сжала блокнот крепче, плечи ее ссутулились. Она по-прежнему не смотрела на него. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Хельга очень жалела, что сняла обувь, так как сейчас она предпочла бы убежать куда подальше. — Я почти уверен, что понимаешь, Хельга, — возразил Арнольд. — Я знаю, что это ты написала про меня статью в школьной газете. Хельга отчаянно желала, чтобы в этот самый момент у нее в руках не было блокнота и ручки — явных напоминаний о ее хобби. — О, ты это знаешь, не так ли? — парировала она, изо всех сил стараясь не выдавать своей паники. Арнольд уверенно скрестил руки на груди. — Хельга, ты работаешь в школьной газете, — напомнил он. — Ты очень талантливая писательница, и в той статье были некоторые подробности обо мне, которые мог знать только тот, кто знает меня очень долго. «Только тот, кто преследовал тебя очень долго», — мысленно поправила она. Но ему не нужно было этого знать. Она почувствовала укол гордости оттого, что Арнольд считает ее хорошей писательницей, но, вообще-то, она ничего не написала. — Только потому, что я работаю в газете, это не значит, что я пишу там каждую статью, — уклончиво ответила она. — В этой газете работают еще девять студентов, и только старшекурсники публикуют статьи на первой полосе о выборах первокурсников. Арнольд снова рассмеялся. — С каких пор это остановило бы Хельгу Джи Патаки? — он поймал ее взгляд и улыбнулся, и сердце Хельги опасно заколотилось. — Я, наверное, должен быть в бешенстве от количества личных подробностей о моем детстве, которые теперь знает вся школа, но... Это эссе было потрясающим, Хельга. Это было единственной причиной, по которой я выиграл выборы, я уверен в этом. Как ты расспрашивала моих бабушку с дедушкой, постояльцев, всех, и заставила их прислать фотографии... это довольно впечатляюще. — Это мог быть кто угодно, — быстро добавила она, вжимаясь спиной в подлокотник дивана и стараясь как можно дальше отодвинуться от Арнольда. Почему ее сердце бьется так громко? — Никто, кроме, разве что, Джеральда, не знал этих подробностей о том, как я спас квартал, — аргументировал Арнольд, внезапно посерьезнев. — Или как я нашел дочь мистера Хьюна. На самом деле, даже я сам не знаю всех подробностей, поскольку, насколько нам с Джеральдом известно, мы так и не завершили рождественский шопинг мистера Бейли, — он прищурился. — Не хочешь просветить меня на этот счет, Хельга? — Не совсем, — быстро ответила она и тут же закрыла рот. Арнольд победоносно ухмыльнулся, и — о нет — Хельга внутренне грохнулась в обморок. Он скрестил руки на груди и подался вперед. — Видишь? Я знал, что это ты! Почему тебе нужно было отрицать... Но Хельга достигла своего предела близости с Арнольдом, и она не могла вжиматься в диван еще сильнее. Его хриплый голос и красивое лицо были слишком близко, хоть ей и было это по душе, и она даже чувствовала запах его проклятого шампуня даже после всей хлорки из воды в бассейне. Не говоря уже о том, что Сид и его чирлидерша стали довольно громкими в процессе своих поцелуев. Это было слишком для Хельги. Когда Арнольд наклонился над ней, у Хельги сработали рефлексы — в буквальном смысле. Одна из ее ног в темно-синих чулках уперлась в грудь Арнольда и легонько толкнула его на спинку дивана. Он упал назад с легким возгласом «уф» и ухватился за виновный в его падении объект, который как раз оказался лодыжкой Хельги. Она чуть было не ударила его по лицу за то, что он прикоснулся к ней, но в то же время покраснела как сумасшедшая, а Арнольд, казалось, удивился, обнаружив, что держит ее за ногу. — Ты... ты в самом деле оттолкнула меня ногой? — недоверчиво спросил он. Хельга несколько раз открывала и закрывала рот, но, похоже, не могла ничего ответить. Рука Арнольда была теплой на ее лодыжке, и это серьезно сводило ее с ума — находиться столь близко к нему. И почему он разговаривает с ней так, словно между ними ничего не произошло три года назад, словно они друзья? И ради всего святого, почему Арнольд все еще держит ее за ногу? Она мысленно дала себе пощечину и выдернула лодыжку из рук Арнольда. — Да, и что? И что из этого? — спросила она, не зная, что еще сказать. — Это свободная страна, не так ли? Арнольд еще несколько секунд смотрел на нее, прежде чем разразиться смехом. Хельга была совершенно сбита с толку и на грани того, чтобы сорваться на монолог, чего она не делала уже много лет. Она снова избегала встречи с ним взглядом. — Как скажешь, Хельга, — весело согласился он, и она с благодарностью отметила, что он переместился на свой край дивана. Арнольд кашлянул и снова посерьезнел. — Послушай, я знаю, что это было довольно давно, и хотя у меня есть догадка о том, как ты это сделала, я просто хочу поблагодарить тебя за дочь мистера Хьюна. И за статью. Это было невероятное эссе обо мне и обо всех моих «добрых делах за эти годы». Сомневаюсь, что смог бы победить на выборах без тебя, Хельга. — Не стоит, — пробормотала она, все еще глядя куда-то в сторону. — Но, Хельга, я не понимаю, — продолжал Арнольд расстроенным тоном. — Зачем ты это сделала? Мы не разговаривали столько лет, и ты просто идешь и пишешь эту трогательную статью о том, какой я замечательный человек. Мне потребовалось несколько раз перечитать, чтобы понять, кто это написал, я сначала не мог в это поверить. Но когда я изложил свою теорию Джеральду, он просто сказал, что я должен спросить тебя сам. — Чтоб тебя, Шляповолосый, — прорычала она. — Поэтому я и спрашиваю тебя сейчас, — Арнольд взмолился: — Зачем ты это сделала, Хельга? Умоляющий тон удивил ее, поскольку она решила, что Арнольда давно перестало волновать все, что касалось ее. У нее не было подходящего ответа на его вопрос... «Это мой гражданский долг» и «я люблю загадки» здесь бы не сработали (не то чтобы они работали раньше). И если Хельга чему-то и научилась из своих прошлых ошибок с Арнольдом, так это тому, что она должна быть прямолинейной. Его футбольная голова была такой дремучей. — По той же причине, по которой я когда-либо делала что-либо по отношению к тебе, Арнольд, — ответила она тихим голосом, демонстративно не глядя на него. На долгое время воцарилась тишина, и Хельга поняла, что Сид и его чирлидерша перебрались в другое место. Она все еще могла слышать людей внизу у бассейна, но звучало это так, будто большинство из них ушло внутрь дома. Через несколько мучительно долгих минут Хельга рискнула взглянуть на Арнольда. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, как рыба, вытащенная из воды, и она не могла не сравнить выражение его лица с тем, которое было у него во время ее признания в любви на крыше FTi — оно было очень похожим. Арнольд, должно быть, понял, что должен что-то сказать, и ему, черт возьми, лучше бы сказать хоть что-нибудь, иначе Хельга может стукнуть его по-настоящему. Он заметил, что она наблюдает за ним, и прочистил горло. Он робко провел рукой по волосам. — Ты имеешь в виду... ты все еще... после стольких лет? Это не было похоже на то, что Арнольд издевается над ней. В его голосе звучали неподдельное удивление и заинтересованность. Хельга могла только искренне и грустно улыбнуться. — Я люблю тебя, Арнольд. Всегда любила, и всегда буду. Она ожидала, что он отвергнет ее ответ. Она ожидала, что он усмехнется, заявит, что она лжет, потребует лучшего, более реалистичного ответа. Она не ожидала, что Арнольд будет выглядеть таким ужасно виноватым. Она не ожидала, что он снова наклонится через диван и схватит ее за руку. Она не ожидала, что он извинится. — Хельга, мне так жаль, — выдавил Арнольд, сжимая ее руку. — Я... Все эти годы я был ужасным человеком и ужасным другом для тебя. Ты пыталась рассказать мне о своих чувствах... дважды. И оба раза я... оттолкнул тебя, — ее сердце потянулось к нему, сидящему там с таким удрученным видом. — Хельга, я был таким придурком и не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, чтобы осознать это. Она слегка пожала плечами, ошеломленная его искренними извинениями. — Ты был ребенком, Арнольд. Все в порядке. — Нет, не в порядке, — резко возразил Арнольд, напугав ее. — Ты рассказала мне о своих чувствах, Хельга, а я абсолютно пренебрег тобой. Все эти годы Джеральд и Лайла намекали мне, но было так легко продолжать игнорировать тебя... Я был трусом. Хельге придется напомнить этому Шляповолосому и Маленькой Мисс Совершенство, чтобы они не лезли не в свое дело, но она также знала, что они всего лишь пытаются помочь, и ценила их заботу. Арнольд все еще держал ее за руку и нервно смотрел на нее, как будто она могла отвергнуть его извинения и ударить его по лицу. Как будто такое вообще возможно. На самом деле Хельга больше беспокоилась о том, чтобы не потеряться в собственных фантазиях и не перепрыгнуть через диван, чтобы расцеловать его, что, призналась она себе, именно это она бы и сделала, будь ей все еще десять лет. Вместо этого она улыбнулась и вынула свою руку из хватки Арнольда (этот жест был оценен по достоинству, но любое «прикосновение к Арнольду» по-прежнему вызывало у нее сильное головокружение и нервозность). — У тебя, конечно, ушло на это много времени, Репоголовый, но я тебя прощаю. Арнольд был ошеломлен. — Вот так просто? — Именно так, — согласилась она и подозрительно прищурилась. — Если только на самом деле ты не это имел в виду... — Нет, нет, конечно! — поспешно ответил он. Арнольд снова провел рукой по волосам. — Просто... Хельга, я игнорировал тебя три года, а ты все еще любишь меня? Я не понимаю. Если бы кто-то сделал подобное по отношению ко мне, то я был бы в ярости. Хельга закатила глаза и пожалела, что он так громко говорит о ее чувствах. — У меня было три года, чтобы злиться и впадать в депрессию, Арнольдо. Я была расстроена, но также я знала, что это моя вина, что ты думал обо мне только как о хулиганке, так как я не делала ничего, кроме как задирала тебя в течение многих лет. Так что я смирилась с этим; я давно двигаюсь дальше. Да, сначала было тяжело... но теперь я в порядке. Тем не менее, я все еще держу свои чувства в секрете, поэтому я была бы признательна, если бы ты не говорил о них так громко. Он смущенно улыбнулся. — Прости, Хельга. Не в силах придумать, что еще сказать, Хельга принялась надевать сандалии. Она чувствовала, что Арнольд наблюдает за ней все это время, и если бы она знала наверняка, то могла бы поклясться, что его взгляд блуждал по каждой части ее тела от волос до кончиков пальцев. «Проклятье, он слишком сильно на меня влияет. Мне нужно убираться отсюда немедленно, пока я не сказала или не сделала чего-то, о чем потом пожалею.» — Итак... — прервал молчание Арнольд. — Что теперь? Что теперь? Что он имеет в виду под этим «Что теперь»? Хельга с тревогой схватила блокнот и ручку. Она только что призналась Арнольду в своих чувствах — в очередной раз, — и хотя он, наконец, принял ее слова, поверил ей и даже извинился, она понятия не имела, что, по его мнению, должно произойти дальше. Уж что Хельга хотела сделать теперь, так это срочно убраться отсюда. — Ну, — начала она, вставая, — не знаю насчет тебя, но уже немного поздно, и мне действительно нужно найти Лайлу или что-нибудь в этом роде, — она увидела, что Арнольд тоже встал и пошел за ней к дому. Черт, он не должен был следовать за ней! — И, знаешь что, мне нужно в ванную, так что пока! Хельга не оглядывалась, чтобы посмотреть, идет ли за ней Арнольд, но незаметно для себя пустилась бегом через задний двор Ллойдов в особняк. Она немного притормозила, чтобы приспособиться к массе людей, тусующихся внутри, но не рискнула полностью остановиться. Пробираясь сквозь толпу, Хельга заметила в гостиной Лайлу вместе c Марси и Пэтти, и направилась прямиком к девушке. Она решительно подняла Лайлу с места и тащила бедняжку за собой, пока сама рыскала по большому дому в поисках какого-нибудь убежища. После нескольких минут открывания случайных дверей (и прерывания очень интимного и отвратительного момента между Сидом и болельщицей), они, наконец, наткнулись на пустую маленькую гостевую ванную комнату. — Хельга, что вообще происходит? — с беспокойством спросила Лайла. Светловолосая девушка сухо рассмеялась. — Что вообще происходит? Не притворяйся, что тебя это заботит, раз уж это ты бросила меня ранее! Ты оставила меня одну на том диване, в то время как ты и Фибс знаете, что я не хожу на вечеринки одна. Лайла улыбнулась, забавляясь чрезмерно драматичной манерой Хельги. — Мы же не бросили тебя там на съедение волкам, Хельга. — С таким же успехом вы могли это сделать!— прошипела она в ответ. — Признаюсь, какое-то время я была в порядке, но потом этот маленький коротышка появился из ниоткуда и напал на меня из засады! Он начал расспрашивать о газете, и я надеялась, что он все еще достаточно глуп, чтобы не сложить два и два... — Погоди, ты хочешь сказать, что Арнольд говорил с тобой? — спросила Лайла, и ее лицо озарилось пониманием. В ее голосе звучали одновременно тревога и радость от таких раскладов. Хельга легонько потрясла девушку за плечи. — Ты что, оглохла? Репоголовый все понял и загнал меня в угол! А потом он снова начал давить на меня, и, о нет, Лайла, я только что призналась ему в любви в третий раз, и тогда он, казалось, нормально это воспринял, но я знаю, что как только шок пройдет, он поймет, какая я размазня... — ХЕЛЬГА! Хельга пискнула после того, как Лайла выкрикнула ее имя, и, тяжело дыша, все еще сжимала плечи девушки. Она быстро отпустила подругу и схватилась за сердце, что было чем-то вроде авторефлекса от тех дней, когда она носила медальон Арнольда. Она больше не носила его, но он все еще лежал где-то в ее спальне (в ящике для носков, убранный подальше и спрятанный, потому что «с глаз долой» означало «из сердца вон»). — Спасибо, Лайла... Мне это было нужно, — с благодарностью сказала Хельга. — Я не хотела увлекаться. — Все в порядке, — заверила Лайла. — Получается, Арнольд застал тебя врасплох, и ты сказала, что любишь его? — ее глаза были широко раскрыты. — Да... Я знаю, знаю, я идиотка. Но я ничего не могла поделать! Он не оставил бы меня в покое, — пояснила Хельга, смеясь над ситуацией. — Я не знаю, почему Арнольд никогда не довольствуется первым ответом; все было бы намного проще. И он... он в самом деле извинился за свои предыдущие действия, и — ах да, он упомянул что-то о тебе и намеках? — она сердито посмотрела на подругу. Лайла пожала плечами и невинно закрутила прядь волос. — Но как здорово, что он извинился, Хельга! Что было потом? Ты снова поцеловала его? — спросила она нетерпеливо. — ЧТО? Конечно, НЕТ! — взвизгнула Хельга и крепко вцепилась в раковину, потому что ей нужна была точка опоры. — Вообще-то теперь у меня гораздо больше самоконтроля! Ответ Хельги нисколько не смутил Лайлу. — Ой, прости. Я просто подумала, что он мог бы ответить на твои чувства и поцеловать тебя. Хельга поморщилась и прислонилась к стойке. — Лайла, пожалуйста, не шути так. Было невероятно тяжело сидеть рядом с ним, когда он со мной разговаривал — такой чудесный, улыбающийся и хорошо пахнущий; вторгся в мое личное пространство и заставил меня его оттуда вытолкнуть. А потом он извинился и признал, что мои чувства были настоящими, но Арнольду я не нравлюсь, ясно? Так что, пожалуйста, не шути об этом, потому что... несмотря на все прошедшие годы, я все еще люблю его, — Хельга негромко всхлипнула. — И несмотря на то, что он знает правду и принимает мои чувства такими, какие они есть, он все равно не отвечает мне взаимностью; не то чтобы я этого ожидала. Но это все равно больно. — Мне очень жаль, Хельга, — извинилась Лайла, обнимая подругу. — Я не хотела тебя расстраивать. Уверена, было так непросто с этим справиться, — она успокаивающе погладила Хельгу по спине. — Подожди... Ты сказала, что толкнула его? Хельга разразилась смехом, отчасти потому, что это было чертовски весело, но также потому что она была на грани истерики и нуждалась в отвлечении. Лайла тоже хохотнула, и обе девушки уселись на причудливый коврик Ронды, прислонившись к мраморному шкафу для раковины. Хельга в подробностях рассказала, как она толкнула Арнольда ногой в грудь, а Лайла поделилась своей стороной событий вечеринки, большинство из которых были сосредоточены на том, чтобы помочь Пэтти чувствовать себя комфортно в купальнике. Лайла также видела Фиби и Джеральда, прогуливающихся по саду («И разве это не романтично, Хельга?»). После того как обе девушки, наконец, успокоились достаточно, чтобы выйти из ванной, они обнаружили, что пришло время идти домой. Фиби написала им обоим, что Джеральд проводит ее домой, и чтобы они ее не ждали, и Хельга с Лайлой обменялись счастливыми улыбками за другую свою лучшую подругу. Потом их нашла Пэтти, и они втроем немного поболтали. И не успела Хельга опомниться, как Лайла уже отправлялась домой на ночевку с Пэтти, а Хельга стояла одна на крыльце дома Ронды, наблюдая, как все уходят группами, и раздумывая, стоит ли ей позвонить Большому Бобу, чтобы он пришел за ней. И снова краем глаза она заметила Сида. В самом деле, почему она сегодня везде с ним сталкивается? Хельга с отвращением заметила, что рядом с ним совсем другая девушка. Он заметил, что она смотрит на него, и его спутница тоже это заметила и сразу начала ревновать. «Как если бы»... — Хельга прикрыла рот, ощутив тошноту. — Завидуешь, Патаки? — крикнул Сид, крепче обнимая девушку за талию. Но Хельга только ухмыльнулась и не клюнула на приманку. — Новый раунд, как я погляжу? А эта определенно красивее, чем другая, — честно заявила она. Сид побледнел, а его дама выглядела разъяренной, но Хельга ушла прежде, чем кто-либо из них успел что-то сказать. — Хельга! Она продолжала идти, но, услышав быстро приближающиеся шаги, замедлила шаг и оглянулась, готовая пнуть Сида по яйцам, если тот попытается что-нибудь начать. Однако она увидела, что навстречу ей мчится не Сид, а Арнольд. Она старалась унять учащающееся сердцебиение и выглядеть как можно более беззаботной. — Репоголовый,— поприветствовала его она, повернулась и продолжила идти по дорожке Ронды. Как она и предположила, Арнольд пошел рядом. — Привет, Хельга, я... — он запнулся под ее взглядом. Арнольд откашлялся и, казалось, собирался с мыслями, и Хельга гордилась тем, что все еще имеет над ним какую-то власть, потому что в последнее время все было совсем наоборот. — Хельга, я просто хотел убедиться, что у нас все в порядке, — продолжил Арнольд, когда они вышли из владений Ронды и направились вверх по улице. — Я знаю, ты сказала, что все в порядке, но я просто почувствовал, что это был неловкий конец нашего разговора, и я действительно хочу быть внимательным к твоим чувствам на этот раз. Если ты расстроена, или хочешь ударить меня... или что-нибудь еще, ты можешь сказать мне. Она была тронута его искренней заботой, и ее нервы немного успокоились. — Спасибо, Арнольдо. И да... Да, у нас все в порядке, — она тепло улыбнулась ему. — А... — Арнольд просто уставился на нее, и Хельга успела подумать, что же не так, прежде чем он снова прочистил горло. — Ясно! Ну, э-э, это хорошо, — с запинкой ответил он. «Да какое ему дело? Я сказала, что я в порядке, но почему он не может оставить меня в покое?» Хельга остановилась на углу улицы и смотрела, как Арнольд делает то же самое. Понял ли он, что направляется не к своему дому? — Послушай, Арнольд, я ценю твои извинения и остальное, но, правда, я в порядке, — заявила она, скрестив руки. — Так что перестань волноваться и иди домой. Уверена, Джеральдо ждет, чтобы позвонить тебе и рассказать о своем вечере, проведенном с Фиби... — Я провожу тебя домой! — довольно громко выпалил Арнольд. Он, должно быть, заметил, как растерялась Хельга, зарделся и понизил голос. — Я хочу сказать, что хотел бы проводить тебя домой... если ты не против. Его предложение было искренним, и Хельга не знала, что ответить. Она понимала, что на самом деле должна сказать ему, чтобы он оставил ее в покое. Арнольд, вероятно, все еще чувствовал себя виноватым, и поэтому хотел загладить свою вину, хорошо обходясь с ней, но все хорошее, что он будет делать для нее, лишь заставит ее любить его еще сильнее, что, в свою очередь, также сделает ей еще больнее, потому что она знала, что он никогда не ответит на ее чувства. И если она когда-нибудь собирается двигаться дальше, ей действительно нужно дистанцироваться от Арнольда. Но, будучи по-настоящему честной с собой, Хельга не могла отказать ни в чем, о чем бы ее ни попросил Арнольд. Она кивнула ему и закатила глаза, а он только продолжал смотреть на нее. — Ну? Шевелись же, Репоголовый! — Как скажешь, Хельга. И пока они вдвоем шли к резиденции Патаки, Хельга решила, что она справится с любыми неприятными ощущениями, которые принесет дружба с Арнольдом, чего, после многих лет наблюдения за тем, как Арнольд исправляет свои ошибки, она знала, он точно захочет. Но она справится. Она сможет подружиться с Арнольдом, даже если это не то, что по логике было лучше для ее ментального здоровья, и она это понимала. Потому что она готова на все ради Арнольда, призналась себе Хельга, с улыбкой взглянув на него. Горько-сладкое, но очень теплое чувство охватило ее, когда он улыбнулся в ответ. Она любит его, и всегда будет любить.