Сокровище

— Меня вообще слышно? Игорь, черт тебя дери! И Игорь бы ответил, да что-нибудь похлеще, если бы несколькими часами ранее озвученное Сережей действие не происходило как раз на этом столе. Он поспешно убирает локти с прокаженной мебели и отставляет начатый чай, обжегшись яркостью воспоминания. — Товарищ майор, разрешите обратиться! — к недовольному тону подключаются щелкающие у лица пальцы. — Ну? — Игорь поднимает расфокусированный взгляд и упирается в контрастно-белый на фоне узорчатого халата живот Разумовского. Очень красивый живот, кстати. Хочется уткнуться в него и влажно целовать, не думая. — Игорёша, тебе Волков вчера голову повредил? Гром не уверен, что именно запускает электрический разряд по позвоночнику — вопрос Серёжи или его холодные мягкие ладони, обхватившие лицо. — В каком смысле? — В возвратно-поступательном, — нахально лыбится Разумовский, скорчив бесстыдную лисью мордаху. — Вот скажи мне, ты серьезно думаешь, что я не в курсе? — Вы первые начали! — невпопад выкрикивает Игорь, совсем по-детски обиженно, и обличительно тычет пальцем в Серёжу, вызывая у того приступ неконтролируемого хохота. Отсмеявшись и отдышавшись, Серёжа придвигает к надувшемуся Игорю стул, усаживается ровно напротив, затем, чуть подумав, берет руки Грома в свои и говорит удивительно серьезно: — Слушай, мы как-то слишком удачно проскочили этап философских рассуждений, благополучно забыв, для чего он нужен. Но ты мне наглядно показал, и я действительно благодарен тебе за это, — начинает Разумовский неторопливо и спокойно, лишаясь привычных мальчишеских черт, неожиданно напомнив Игорю, что они почти ровесники. — Если бы я не знал вас с Олегом от и до, то, скорее всего, чувствовал бы себя некомфортно в сложившейся ситуации, поэтому мне понятно твое беспокойство. Насторожившийся было Игорь доверчиво расслабляется от его слов и касаний. — Я хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь поговорить с нами обо всем, что тебя тревожит. У меня нет секретов от Олега, а у Олега — от меня. Кристальная честность, понимаешь? Гром неуверенно кивает, и Серёжа продолжает, удовлетворённый этим жестом: — Все, что происходит между нами — нормально, пока мы доверяем друг другу. Пожалуйста, не думай, что не вписываешься или делаешь что-то неправильно. Просто скажи об этом нам, и мы все решим. — Да мне нормально, ты не подумай. Но вы с Олегом почти всю жизнь вместе, и я не хочу… Ты понимаешь, — Игорь мнется, смотрит с легко угадываемой мольбой. — В то же время, мне нужно знать, что у нас все, вроде как, серьезно, — в словах остаётся гораздо больше вопросительной интонации и сомнения, чем он планировал изначально. Уязвимая искренность. — Скажи мне, ты видишь как Олег на тебя смотрит? Игорь снова кивает. — И что я на тебя смотрю точно также, надеюсь, не нужно уточнять? — Нет. — Вот и славно, — заключает Серёжа, ласково улыбаясь. — Я люблю тебя, — добавляет он, смущённо потупив взгляд. — И я тебя. Вас обоих, — горячо заверяет Игорь, сжимая руки Серёжи несколько сильнее, чем следует. Тугая пружина в груди наконец отпускает, и он делает свободный вдох. *** Они проводят вместе весь день — первый за несколько недель выходной Игоря. И ему бы отсыпаться, но Разумовский, что называется, «не в фазе». Такого Серёжу хочется застать по максимуму. Олега нет с раннего утра, но в его дела Игорь благоразумно не лезет, стараясь не тревожить лишний раз внутреннего мента. Серёжа наматывает по квартире около пары тысяч шагов — с гарнитурой в ухе и незакрывающимся ртом. Параллельно он делает всякие домашние уютные мелочи, типа запуска стирки и протирания зеркал. Необходимости нет, но Серёже нравится поддерживать порядок в собственном доме. Выглядит он при этом неприлично довольным. Игорь не беспокоится, потому что голос Серёжи звучит расслабленно, хоть и не удается определить — деловой звонок или личный. У Разумовского пойди разберись: сегодня все друзья — завтра все враги. Правда, во время второй стадии дела ведёт Олег. В общем, Гром просто по возможности наслаждается свободным временем в середине недели. Или в конце? По большому счету без разницы. Он валяется на диване и жуёт вчерашнюю контрабандную пиццу, благословенную Олеговым: «Чтоб я для вас ещё хоть раз готовил». Лениво прикидывает: сходить в зал в одного или дождаться Волкова. В итоге решает, что наедине с грушей уже не то, хочется живого взаимодействия. Поэтому безделье затягивается, скрашиваемое простенькой игрушкой на смартфоне с неприлично большим экраном. Никто не презентовал его Игорю лично в руки. Однажды утром гаджет просто обнаружился в коробке на полке с одеждой. Коробка была подписана ёмким «для деда». Гром почти не злился. *** Олег появляется ближе к вечеру, когда к бесцельному лежанию Игоря примазывается Серёжа, уткнувшийся в теплый бок и вырубившийся минут на сорок. — Ну идиллия, ёпа мать, — шепчет Волков, заглянув в комнату. Только Серёжа все равно просыпается и тянется в его сторону всем телом, довольно щурясь. Олег подходит ближе, и тогда Игорь замечает в его руках подозрительный свёрток. В этот же миг Серёжа слетает с дивана, напоследок ощутимо приложив Грома острыми костями. — Скелетина, — болезненно морщится Игорь, но на него даже никто не шикает. — Это то, что я думаю? — верещит Разумовский, едва не подпрыгивая. Олег утвердительно кивает, не в силах сдержать улыбку. — Неужели хватило? — Почти. Немного все же пришлось добавить, но сплав подбирали максимально схожий. — Да о чем вы в конце-то концов? — не выдерживает Игорь, абсолютно справедливо привлекая к себе внимание. Серёжа с Олегом эмоционально переглядываются, а у Грома желудок поджимается от волнения. Ой, не к добру. — Мы подумали… — Короче, Игорь… Начинают они одновременно и также одновременно замолкают, переглядываясь снова. Серёжа смущённо хихикает и освобождает пространство для маневров, немного отодвигаясь в сторону. На его лице смесь предвкушения и радости. Олег же, на контрасте, невероятно серьёзен и даже хмур. Он ковыряет неопознаваемый свёрток несколько затяжных секунд, а потом просто разворачивает и вынимает из него три изумрудно-зелёных бархатных мешочка, отличающихся только завязками. — А как же.? — Всем, кто ожидал услышать помпезную речь, могу предложить отсосать мне, — грубо отрезает Олег, впихивая сначала Игорю, а затем и Серёже прямо в руки по мешочку. Гром крутит ткань в руках, не решаясь заглянуть внутрь, и продолжает непонимающе пялиться то на одного, то на другого заговорщика. — Ну же, открывай, — торопит Серёжа, расцарапывая тугие плетеные верёвочки. И Игорь открывает. В ладонь падает гладкий темный ободок простого кольца, Игорь опасливо перекатывает его в пальцах, словно зажженную петарду. — Откуда это? — Пришлось кое-что переплавить. Олег многозначительно поводит бровями, не торопясь больше ничего пояснять. Тогда Игорь решает разузнать подробности самостоятельно и внимательно вглядывается в предметы, вынутые из других мешочков. У Серёжи легко угадывается тонкая цепочка браслета, идентичного по цвету к кольцу, а вот у Олега что-то мелко-неопознаваемое, но Игорь надеется, что вскоре сможет рассмотреть поближе. Никаких соплей, вроде надевания друг на друга немногочисленного добра, ожидаемо не происходит. Оно и к лучшему. Разве что Олег немного помогает Серёже с браслетом, заметив, как тот возится, не в силах подцепить замочек обкусанными ногтями. Проверив надёжность цепочки, Волков вкручивает в левое ухо маленькую, совсем незаметную, серёжку-гвоздик. Минуту. Что? — У тебя разве ухо проколото? — натурально хуеет Игорь. — Тебе с такой наблюдательностью только в полиции работать. Волков подмигивает ему и уходит к зеркалу. — Какие вы оба милые, — веселится Серёжа, украдкой поглаживая обновку. Игорь не отвечает и поспешно надевает кольцо на безымянный палец левой руки, предупреждая сентиментальные жесты в виде посторонней помощи. Садится как влитое, словно тут и было всегда. Магия, не иначе. В горле отчего-то першит, а предплечья идут мурашками, но до конца разобраться в обилии чувств Игорь пока не в состоянии. *** Он подлавливает Олега на кухне, когда тот намечает очередной кулинарный шедевр, видимо, позабыв недавнее обещание. Игорь прокрадывается ему за спину и заглядывает через плечо, периферийно отмечая, что находиться с Олегом наедине все ещё удивительно комфортно даже после ночных экспериментов с «личными границами». Гром наблюдает за перемещением комбинации продуктов, но ничего не понимает. Ожидаемо. Он досадливо морщится и со вздохом облокачивается на тумбочку рядом. — Излагай, — разрешает Олег, не отвлекаясь от разделочной доски. Не то чтобы у него существовала реальная необходимость следить за ножом — с холодным оружием он обращался превосходно (с любым оружием, вообще-то), но наблюдать смятение на лице Игоря откровенно не доставляло. — Я тут спросить хотел. Мне, конечно, приятно и все такое, но я правда не понимаю, к чему эти цацки? Олег тяжело поводит плечами, предчувствуя затяжную болтовню. — Лет десять назад я привез из командировки две парные печатки. «Знаем мы твои командировки», — думает Игорь, но перебить не решается. — Вроде, они были связаны с каким-то эфиопским царем из лохматого века и первыми христианами. Я особо не вникал, честно, но вещицы были занятные. Если хочешь подробностей — спроси у Серого, он у нас и за историка, и за искусствоведа. Короче говоря, достались они мне трофеем. Одно колечко я отдал Серёге, он его на шее таскал, другое сам носил. Точнее, носил — сильно сказано, надевал иногда, — Олег откровенно лукавит, потому что почти не снимал кольцо много лет, и только с приходом в их жизнь Игоря почувствовал такую потребность. Интуитивно, на уровне подсознания. — А на днях мы с Серёгой посовещались и решили знакомому ювелиру унести. Толковый мужик, видишь сколько всего из них накрутил. О своих продолжительных душевных метаниях, истрепанных до основания нервах и многомесячных поисках подходящего мастера Олег решает благоразумно умолчать. Ни к чему Игорю эти подробности, зазнается ещё. Но тот, кажется, догоняет и без изящных речевых оборотов — умный парень, что сказать. И смотрит пронзительно, весь, что книга открытая. Читай — не хочу. Как же бесит. — Волков, я таких махровых пидорасов, как вы с Серым, ещё никогда не встречал, — выдает он наконец в искреннем восхищении, бессознательно прокручивая на пальце новоприобретенную ценность. — Посмотри в зеркало и иди на хуй, — резонно советует Олег. Игорь не видит его лица, но явственно слышит в голосе плохо скрываемую улыбку.