Сайрес не был до конца уверен, что нашел нужное место.
Многоквартирный дом оказался маленьким и довольно запущенным, в отдаленном районе Парижа и... надо сказать, не слишком подходящем для приятной компании. Но это был адрес, который ему указали, и, если это не опечатка или шутка, то здесь живёт тот, кого он искал. И всё же дом просто не вписывался в образ этого человека, по крайней мере, не таким его представлял себе инженер.
Сайрес вошёл внутрь и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, поднялся по лестнице. Он сознавал, что не велик ростом и к тому же иностранец. В этом месте, как никогда раньше, он чувствовал свою уязвимость, однако продолжал смотреть вперёд и сосредоточился на своей цели. Нравится ему или нет, но он
должен встретиться с этим человеком.
Он подошел к двери, на мгновение остановился, чтобы собраться с мыслями и приготовиться сбежать, если окажется в каком-нибудь неприятном положении. Затем негромко постучал.
Последовала долгая пауза, после внутри что-то отчаянно зашуршало. Сайрес подождал. Потом подождал еще немного. Когда он уже собирался отвернуться, дверь вдруг отворилась, и инженер столкнулся лицом к лицу с невысоким, скромно одетым мужчиной с волнистыми седеющими волосами и тёмно-синими глазами, которые несколько рассеянно моргали за круглыми стёклами очков.
- Чем могу помочь? - спросил он.
- Я ищу профессора Аронакса, - ответил Сайрес, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.
Он не говорил на французском со школьных времен и очень надеялся, что его произношение понятно. Добраться до этой квартиры было достаточно трудно, но следующий разговор наверняка потребует от американца всех его лингвистических навыков. - Вы случайно не господин Консель?
- Консель? Нет, увы, Консель не живёт здесь уже десять лет, с тех пор как получил место преподавателя в Женевском университете. Я и есть профессор Аронакс, - мужчина слегка поклонился гостю.
- Меня зовут Сайрес Смит. Я инженер из Массачусетса и писал вам несколько месяцев назад, спрашивая, можем ли мы встретиться, так как я ехал в Париж и хотел кое-что обсудить с вами.
- О, мистер Смит. Да, теперь я вас вспомнил, - профессор Аронакс задумчиво прищурился. – Американец, который прожил почти четыре года на острове в Тихом океане - кажется, вы и ваши спутники называли его островом Линкольна? Я читал о вашем приключении в газетах, - несколько мгновений он смотрел на Сайреса с выражением понимания. - И я согласился на эту встречу.
- Сейчас неподходящее время, месье?
- Нет, что вы, проходите.
Интерьер квартиры был крохотным, серым и несколько беспорядочным: газеты валялись на кухонном столе, книги, бумаги и всевозможные старые научные образцы были разбросаны на полках и всех плоских поверхностях, - но, несмотря на беспорядок, здесь было чисто. Возле обогревателя спала длинношерстная коричневая собака с седой мордой. Когда они вошли, она подняла затуманенный взгляд, помахала хвостом и снова задремала. Сайрес улыбнулся, подумав о Топе. Он оставил его дома с Пенкрофом: печальное расставание, но временное, а Топ теперь не любил долгих путешествий. Одного раза в жизни ему было достаточно.
- Это Софи, - с улыбкой пояснил Аронакс. - Моя постоянная спутница. Она уже стареет, но в душе по-прежнему молода.
Он оглядел комнату, а затем посмотрел на гостя с явным смущением.
- Простите мне эти условия, пожалуйста. У меня не было времени прибраться до вашего прихода. Раньше у меня был Консель и даже экономка; когда я ещё жил в лучшей квартире, но... - он сделал паузу. - Ну, несколько лет назад я столкнулся с не лучшими людьми, и пришлось держаться в тени. Однако ж вы здесь не для того, чтобы слушать эти проблемы. Не хотите ли кофе?
- Да, пожалуйста, месье, - вежливо кивнул Сайрес. - И ещё раз спасибо, что впустили меня в свой дом.
- О, право, не стоит. У меня редко бывают гости, - Аронакс поставил воду на огонь, чтобы заварить кофе. - Но мне любопытно, что привело вас ко мне? Я не инженер и никогда им не был. Уже много лет я лишь простой врач.
- И морской натуралист.
- Это осталось в прошлой жизни, - Аронакс с грустной улыбкой покачал головой. - Но да... Науки моря всегда были моей самой большой любовью. Ваш вопрос об этом?
- Нет... Дело в вашей книге, - осторожно ответил Смит, заметив, как улыбка собеседника померкла. - Той, которая вызвала столько споров сразу после публикации - "Двадцать тысяч лье под водой".
Аронакс нахмурился.
- Я понимаю, почему это так увлекательно для инженера, - холодно заметил он. - Но я не хочу говорить об этой книге. Это разрушило мою карьеру и репутацию и поставило меня под угрозу некоторых иностранных держав, о коих и вспоминать не хочется. Кроме того, я ничего не знаю о действительной механической силе "Наутилуса". Все, что я мог сказать, опубликовано в самой книге, месье, так что приходить ко мне по этому поводу - пустая трата времени.
Сайрес кивнул.
- Я понимаю. Но дело не в "Наутилусе". Речь идет о человеке, которого вы знали как капитана Немо.
Аронакс мгновенно обернулся к нему с выражением ужаса и ярости на лице.
- Вы! Значит, вы пришли в мой дом под ложным предлогом? Пытаетесь получить моё доверие ложью? Кто вы? Кто вас послал?
Встревоженная внезапной вспышкой хозяина, Софи вскочила, зарычав. Она была не слишком крупной собакой, но зубы у нее оставались крепкими и острыми.
- Никто! Я пришёл по собственной воле, месье, честное слово! - Сайрес поднял руки и медленно встал. - Если хотите, я уйду прямо сейчас. Я лишь хотел поговорить с вами кое о чем, касающемся его. Но вы ничем не обязаны, и я пришел вовсе не для того, чтобы угрожать или принуждать вас говорить.
Софи ощетинилась, недовольно рыча и поглядывая на хозяина. Профессор долго смотрел на инженера, не говоря ни слова, но в конце концов расслабился. На лице его появилось усталое выражение, и ласково погладил любимицу по голове, давая ей знак успокоиться и лечь, что она и сделала.
- Принц Даккар, - произнёс вдруг Аронакс. - Это его настоящее имя. Человек, о котором вы говорите... имел много врагов, - тихо добавил он. - Большая часть публики считала меня лжецом и дураком, просто нелепым старым учёным, пытающимся создать себе громкое имя, рассказывая небылицы. Но те немногие, кто знал Даккара в прошлом… понимали, что я говорю правду. И эти люди пришли ко мне, как и вы, в поисках дополнительной информации о своем старом враге, - он вздрогнул, машинально глянув в окно. - И они не так вежливо и быстро отступились.
Сайрес молчал, не зная, что сказать. Он был далёк от того, чтобы утешать человека, пусть даже пережившего столько не по своей вине, поскольку другая мысль занимала его сейчас. Смит откашлялся и осторожно продолжил:
- Как вы узнали его имя? Вы не упоминали об этом в книге. Вы скрывали это из преданности?
- Я ничего не скрывал, - чуть слышно вздохнул Аронакс. Он принес кофе на стол и сел напротив инженера, пододвинув ему одну из чашек и откинувшись на спинку стула, чтобы отхлебнуть из своей. - Нет, месье, я не скрывал имени Немо, чтобы защитить его. Во время написания книги я ещё не знал, кто он такой. Но мне было весьма любопытно узнать. - Софи положила голову хозяину на колени, и он принялся почесывать её за ушами. - Так я и сделал. Я брался за газеты, книги. По всем приметам я полагал его уроженцем Индии и знал относительную дату его ухода с суши. Я также знал, что он должен быть человеком, который много лет учился за границей, был богат и политически ангажирован. Конечно, потребовалось некоторое время и усилия, но я смог найти, кто он.
Сайрес склонил голову.
- Что вы хотите о нем знать, месье? - спросил Аронакс всё тем же тихим голосом. - Я мало что могу вам поведать. И я не дам вам информации, которая может навредить ему.
- Дело не в этом, - пробормотал Смит, глубоко вздохнув. - Я встретил этого человека лично. Он оказался взаперти и был вынужден остаться в пещере под нашим островом Линкольна, всё ещё живя на борту "Наутилуса".
Аронакс покраснел.
– Месье... Если это жестокая шутка... Если вы пришли так посмеяться надо мной, я выгоню вас прямо сейчас!
- Я не смеюсь! И, упаси бог, не шучу, - Сайрес сунул руку в карман рубашки и вытащил потрёпанные фотографии, которые принёс в доказательство своих слов. - Он дал мне это.
Одна из фотографий была старой и слегка потрёпанной – снимок гористого морского дна, по-видимому, на глубине около 70 000 футов. На другой были видны неясные руины, которые Немо называл Атлантидой, но Смит, разумеется, не мог подтвердить, было ли это правдой. Третья фотография была сделана на палубе "Наутилуса" ещё до того, как он попал в ловушку под островом: на снимке был изображен сам Немо в окружении двух членов экипажа, со скрещенными на груди руками и гордо повернувшийся к объективу полубоком, чтобы посмотреть на море.
Аронакс взял фотографии и стал их рассматривать. При первом же взгляде его глаза расширились.
- Я помню это фото, - удивленно прошептал он. - Мы сделали его вместе. Он и я. "Наутилус" находился в глубокой впадине на дне моря и выдерживал огромное давление... - он перевёл глаза на вторую фотокарточку и ахнул. - Атлантида!
- Я надеялся, что это она. По крайней мере, он сам говорил мне об этом, - улыбнулся Сайрес.
- Так и есть. Я видел её. Практически с того же ракурса! О, это невероятно, это совершенно невероятно! - Аронакс ошеломленно покачал головой. - Я просто не могу в это поверить... После стольких лет. Это реально,
это всё было реально. - он на мгновение уставился в окно, на солнце, которое только начинало клониться к вечеру. - Наконец-то у меня есть доказательство.
Он повернулся к последнему снимку и внезапно умолк. Несколько десятков секунд единственным звуком было тиканье настенных часов.
- Профессор? - позвал инженер, не на шутку обеспокоившись.
Аронакс поднял глаза, в которых блестели слезы.
- Это он, - сказал он дрожащим голосом. - Я узнал бы его где угодно. Он выглядит намного старше, но... - он быстро заморгал, охваченный удивлением и волнением. - Это он. Боже, если б вы только знали, как долго я ждал, что он всё же свяжется со мной… - Спасибо вам. Спасибо. Боюсь, мне не выразить этого словами.
И тут Сайрес с судорожным предчувствием осознал,
что на самом деле значат новости, которые он принёс.
- Ах, месье... - расстроенно произнес он. - Не благодарите меня пока.
Аронакс вопросительно посмотрел на него, и Сайрес продолжил:
- Капитан Немо дал мне эти вещи наедине. Он попросил меня доставить их вам, потому что, видите ли… он не сможет сделать это сам.
Француз недоумённо моргнул, кажется, не понимая намёка.
- Да, разумеется, он не выходит на берег; не любит землю и человеческое общество.
- Нет, месье, - Смит решился разрубить узел одним ударом. Затягивать его дальше, без сомнения, было бы жестокостью. - Он не смог доставить их вам, потому что умер.
Тишина. Дольше, чем любая из предыдущих. Аронакс побледнел и уставился на гостя пустым, растерянным взглядом, словно надеясь, что это действительно какой-то жестокий трюк, но подозревая, что это не так. Наконец его взгляд вернулся к фотографиям, ища в них ответ на сотни и сотни вопросов, которые, должно быть, переполняли его разум, правда о которых лежала за тысячи миль отсюда, в могиле Немо.
Сайрес ждал, позволяя новостям уложиться в его голове. Наконец Аронакс заговорил надломленным голосом:
- Как это случилось?
- Он был очень болен, месье. И стар, - мягко ответил Смит. - Даже глядя на него, было ясно, что он устал от всего и просто хочет отдохнуть. Но он сохранил достоинство и грацию до самого конца.
- Я просто думал, что он будет жить вечно... - Аронакс смахнул непрошенную слезу. - Я понимаю, как глупо это звучит. Но если бы вы знали его… если бы вы знали его таким, как знал я, в самом расцвете сил, вы бы согласились. Он казался неутомимым. Почти как божество. Как будто он мог идти и идти вперёд, не останавливаясь. Конечно, я был уверен, что он сможет продержаться дольше меня...
- Он был смертным, профессор. Блестящим, мужественным и великолепным человеком. Таким человеком, какого встречают, вероятно, раз в жизни, да... но все же только смертным.
- Ему было больно? Страдал ли он перед смертью?
- Я не знаю. Если и страдал, он не показывал этого нам. Думаю, он скрыл бы это от нас в любом случае. Но внешне всё выглядело довольно спокойно.
Аронакс закрыл глаза, то ли в знак благодарности за эту простую милость свыше, то ли просто для того, чтобы осознать, что воссоединиться с капитаном Немо отныне никогда не удастся. Никакого иного финала, никаких размышлений и бесед, ни сейчас, ни когда-либо.
- Вы сказали, - наконец продолжил он. - Что он оказался взаперти в пещере под островом. Не представляю, как он мог так легко сдаться. Наверняка он и его люди нашли бы способ освободить корабль?
- Он был один, - ответил Сайрес, сознавая, насколько горьки все эти истины. - Последний из своей команды.
- Нет…
- Увы, да. Я не знаю, что случилось с его товарищами. Полагаю, все они умерли и были похоронены на коралловом кладбище, о котором вы писали. Всё, что я знаю, это то, что, когда мы добрались до него, его последний друг умер шесть лет назад, и потом он оказался на мели, не в силах сдвинуть "Наутилус" с места его упокоения.
Аронакс закрыл лицо руками.
- Он потерял всех своих друзей… Господи... всех! После стольких лет…
- Вы… вы что-нибудь знаете о его прошлом?
- Я знаю о его роли в восстании сипаев. Я знаю, что его семья была схвачена и казнена, а сам он был схвачен и попал в заключение, прежде чем его помиловали и сослали, - сказал профессор. - Но это всё. Подробности мне неизвестны.
Инженер пристально вглядывался в лицо Аронакса, ощущая на нем напряжение, боль и неуверенность.
- Возможно, это самонадеянно с моей стороны, месье, но... похоже, вы сочувствуете капитану. Неужели это так, даже после того, как он держал вас в плену? Даже после того, как он убил столько людей у вас на глазах?
- Мне хотелось бы познакомиться с Немо ближе, - серьезно ответил Аронакс. - Но насколько я могу судить, он был сложным, израненным жизнью человеком. Когда он принял решение оставить моих друзей и меня вечными пленниками, возможно, он действовал из эмоций, а не из рациональности. И хотя я не оправдываю его убийственные действия, мне трудно осудить его полностью... В конце концов, у меня никогда не было собственной семьи. Но я вполне могу себе представить, что если бы мои родители, моя супруга и дети были хладнокровно убиты кем-то из чужеземных захватчиков, я бы не стал так любезно относиться к этой стране в будущем... - он замолчал, вздохнув. - Немо так хотел принести мир и освобождение людям всего мира. Я знаю это. Но, к сожалению, его действия были намного темнее, чем его намерения.
Сайрес тоже вздохнул, согласно кивая.
- Я не знал, кто он такой, все те годы, что мы провели на острове. Но я знаю, что он много раз спасал мою жизнь – все наши жизни. И я знаю, что после акта убийства, свидетелем которого вы стали, он отказался от такой жизни. Он никогда больше не совершал насилия такого масштаба.
Аронакс уставился в пространство, прижав ладони ко рту.
- И всё же Вселенная сочла нужным наказать его, заставив одного за другим хоронить своих друзей... Вы были с ним в конце его жизни, мистер Смит? Пожалуйста, скажите мне, что он умер не в полном одиночестве.
- Нет, конечно, мы бы никогда этого не допустили, - заверил его Сайрес.
Это было правдой. Но часть Смита ещё ощущала тяжесть осознания того, что Немо действительно умер в одиночестве. Несмотря на то, что Немо относился к Сайресу и его друзьям со сдержанной привязанностью и покровительством, он никогда не обращался к ним и не пытался установить какую-либо подлинную связь. Его последняя просьба встретиться с ними, скорее всего, была не из-за тоски по человеческому обществу в его последние часы, а просто для того, чтобы кто-то мог провести его погребальный обряд и чтобы предупредить их о надвигающейся опасности. Сайрес никогда не узнает, была ли эта эмоциональная дистанция вызвана отстраненным презрением к американцам, жившим на его острове, или же старый капитан просто был слишком осторожен и опасался открывать свое сердце после того, как его раз за разом разбивали несчастья.
- Спасибо, - ещё раз проговорил Аронакс, пристально глядя на собеседника глазами, полными эмоций. - Если бы я мог, то был бы там вместе с ним. Но я рад, по крайней мере, что он был среди друзей.
Смит кивнул.
- Итак, - продолжал профессор напряжённым голосом. - Уже поздновато, а ваш кофе остыл.
Сайрес посмотрел вниз и понял, что француз прав. За всеми этими разговорами он забыл о своём напитке. Быстрый глоток заставил содрогнуться от горького послевкусия.
- Я бы попросил вас прийти завтра утром, если вы свободны. У меня, конечно, много вопросов, но мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и... принять всё это. - Он обратился к фотографиям, которые держал в руках. – Я буду слишком самонадеян, но можно мне оставить их?
- Без сомнения: я принес их специально для вас. Последний подарок от капитана Немо.
- О, - Аронакс дрогнул голосом и, казалось, снова был на грани слёз.
- Я приеду утром. Жаль, что мы не могли встретиться при более благоприятных обстоятельствах. Но я люблю ваши книги и... - инженер замолчал, не зная, что добавить. - Жаль, что я не могу предложить вам больше, чем унылые полуответы.
Аронакс покачал головой.
- Не извиняйтесь, месье. Вы дали мне больше, чем я имел за последние пятнадцать лет.
***
Сайрес возвратился на следующее утро, как и обещал. Аронакс встретил его в дверях, выглядя усталым и несколько измученным, но улыбаясь; настороженное и вялое выражение исчезло из его глаз. Софи встретила гостя любопытным фырканьем и вилянием хвоста.
- Входите, сударь! - пригласил профессор.
Сайрес вошел в крохотную квартирку. Она выглядела гораздо чище, чем раньше, а на столе лежали три фотографии – теперь уже в рамках и ждущие, когда их повесят. Смит внимательно оглядел их и улыбнулся.
- О, они будут висеть где-нибудь на стене. Мне нужно найти место, которое выглядит красиво, - Аронакс ещё секунду любовался картинами с мягким выражением лица. Потом он обернулся. - Мы можем устроиться в гостиной. Она не столь велика, но вид из неё куда лучше.
Отсюда открывался вид на маленькую улочку, куда выходила квартира Аронакса. Внизу Сайрес видел людей, бродивших по своим делам. Раньше он так мечтал покинуть остров Линкольна, возвратиться на сушу и жить с прежней размеренностью, но с тех пор, как колонисты вернулись домой, мирская жизнь казалась ему такой скучной и обыденной. Интересно, подумал он, чувствовал ли то же самое профессор, сойдя с "Наутилуса"? Они вдвоём сели на маленькую кушетку, и Софи легла у ног хозяина, удовлетворенно вздохнув.
- Вы сказали, у вас есть ко мне вопросы, - начал Сайрес. - Могу я спросить, какие именно?
- О да, - отозвался Аронакс. - Во-первых… Немо вел рукопись своей жизни, подписанную его собственным именем и хранившуюся в водонепроницаемом ящике, который он намеревался бросить в океан в тот день, когда последний человек, оставшийся в живых на "Наутилусе", пойдет ко дну вместе с ним. Он давал вам такую шкатулку?
- Нет, - ответил инженер. - Я думаю, если б у него всё ещё была такая штука, он бы сам отправил её по течению много лет назад. Ведь он не мог знать, как долго проживёт, застряв на острове.
- Действительно, не мог, - согласился профессор. - Жаль, я не смог её прочесть. Я знаю о нём так мало. Даже несмотря на то, что мне удалось узнать его имя и судьбу его семьи, многое по-прежнему остается скрытым.
- Для меня тоже. Но перед смертью он рассказал моим спутникам и мне вкратце историю своей жизни.
Глаза Аронакса расширились.
- Зачем ему это делать?
- Не имею понятия, - Сайрес лишь развёл руками. - Возможно, он решил, что ему нужно объясниться, узнав, что мы читали вашу книгу и можем счесть его преступником. Возможно, он просто хотел, чтобы кто-нибудь узнал о нем правду. Или, может быть, лгал, продавая нам хорошую историю, чтобы мы могли пойти и очистить его имя после того, как оно было запятнано.
Профессор глубокомысленно кивнул.
- Совсем не исключено. Но не будете ли вы так добры рассказать мне, что он поведал о себе? Мне так долго было любопытно.
Сайрес наклонил голову и начал рассказ - долгий и весьма печальный. Пока он говорил, изо всех сил стараясь припомнить каждую деталь, то заметил, что Аронакс отдыхает с закрытыми глазами и откинув голову назад, впитывая каждое слово. На эпизоде разгрома Немо британской армией и его бегства в океан, профессор тихо вздохнул. И к тому времени, когда рассказ дошел до того места, где Аронакс и его спутники бежали на шлюпке во время бури, Аронакс начал безмолвно плакать, слезы текли по его лицу. Его глаза оставались закрытыми. Сайрес закончил рассказ, признав, что Немо никогда больше не топил военных кораблей и прожил остаток своей жизни в мире с людьми, хотя и отдельно от них, пытаясь примириться с его жестокими действиями.
- Итак, - подвёл итог Аронакс, когда всё было кончено. - Он умер совсем другим человеком, чем был, когда я его знал.
- Да, - ответил Смит. - Он хотел только покоя. И я думаю, он хотел, чтобы его простили. По крайней мере, какая-то его часть. Даже если он никогда полностью не раскаивался в своих поступках, я думаю, он хотел умереть, зная, что не останется злодеем в памяти людей.
Аронакс задумался.
- Должно быть, это была моя вина. Моя книга заставила людей так плохо думать о нем.
- Ну, многие воспринимают эту книгу как художественное произведение...
- ...и что Немо - вымышленный дьявол. Да-да. Мстительная угроза, рыщущая по морям в поисках крови! И думать, что он настоящий после этого... Он был моим другом и его наследием теперь будет то, что я написал о нём в той книге…
- Профессор, - сказал Сайрес. - Капитан ничего не знал о книге. Он никогда не читал её и даже не подозревал о её существовании. Так что его желание всепрощения было внутренним и не имело никакого отношения к тому, что человечество в целом думало о нём тогда или думает сейчас. И кроме того, полагаю, что вы изобразили его вполне честно. Вы лишь показали его таким, каким видели: противоречивым человеком с трагической судьбой.
- Он был таким… - со вздохом признал Аронакс.
Некоторое время они сидели в уютном молчании. Сайрес не стал настаивать на том, чтобы профессор спросил, есть ли у него ещё вопросы: он разберется с ними в своё свободное время. Вместо этого они просто наслаждались обществом друг друга и разбирались в мыслях о человеке, которого оба знали как капитана Немо. Аронакс - как своего пленителя и друга, Смит - как своего спасителя и союзника.
- У него было какое-нибудь сообщение для меня? - спросил француз через некоторое время. - Вы сказали, он дал вам фотографии. Что-нибудь ещё?
Больше ничего; и Сайрес пожалел, что упомянул об этом. Но Немо был замкнут до самого конца своей жизни, скрывая свои истинные чувства по любому поводу и предоставляя остальным только догадываться. Он говорил об Аронаксе только в самых общих выражениях, даже не называя его по имени, вспоминая его просто “французским натуралистом”, который много лет назад попал на борт его корабля. Он даже не упомянул, был ли Аронакс его гостем или пленником. Возможно, для Немо это было одно и то же, а может быть, даже сейчас это пробуждало в нём стыд. Но даже если он, казалось, не слишком заботился о том, чтобы исправить прошлые ошибки... наверняка он питал какие-то чувства к профессору, если на смертном одре отвел Сайреса в сторону и тихо попросил передать его прощальный подарок? Что ещё могло заставить его действовать таким образом, если не какая-то давняя неизбывная привязанность?
В конце концов, они были друзьями.
- Нет, - наконец признался Сайрес. - Увы, но больше ничего. Жаль, что вас там не было. Возможно, если б вы были там, он сказал бы что-то, что нужно было сказать только между вами.
- Пожалуй, да.
- Он был необычным человеком, вы ведь помните. Не думаю, что ему было бы удобно рассказывать что-то личное незнакомцу.
- Нет, он бы этого не сделал, - уверенно ответил профессор. Он не казался обиженным или расстроенным тем, что Немо так немногословно отзывался о нём: только опечаленным. - Почему-то я знал, что между нами никогда не будет настоящей близости. За эти годы я даже смирился. Я очень любил этого человека и думаю, что при других обстоятельствах он был бы мне дорогим другом на всю жизнь. Но в конце концов у него было слишком много груза прошлого, и во многом из-за этого мы не были в хороших отношениях. И может быть, на самом деле он значил для меня больше, чем я для него. В этом нет ничего необычного. Иногда в жизни мы привязываемся к людям, которые не чувствуют того же.
- Знаете, не могу себе представить, чтоб мы с ним дружили хотя бы несколько месяцев. Немо был слишком загадочным, - улыбнулся Сайрес. - Мы бы вряд ли поладили.
- Да уж, я, пожалуй, счастливчик. И да, он всегда был странным. Отчужденным, знаете ли. Вы читали об этом в книге. Но те несколько раз, когда мы были на одной волне, когда мы действительно были связаны друг с другом… - Аронакс вздохнул. - Это было чудесно. Я никогда не смогу забыть его.
- Я тоже сомневаюсь, что смогу.
- Вы сказали, что он умер не один. Вчера вы говорили, что были с ним.
- Верно.
- Вы слышали его последние слова? Смог ли он обрести душевный покой?
Сайрес пожал плечами.
- Считаете, он в принципе мог? Если не считать его команды, профессор, вы, вероятно, знаете его лучше всех на свете. И его команда умирала на его глазах. Итак, скажите мне, как вы думаете, мог ли он когда-нибудь обрести покой?
- Нет, - вздохнул Пьер. - Похоже что нет.
- Он не боялся умереть. Последнее, что он сказал, было: "Бог и Родина", но то ли он говорил об освобождении от страданий этого мира, то ли говорил о том, за что боролся и не мог обрести всю свою жизнь... Кто теперь откроет правду?
- Это трудно, - печально сказал Аронакс. - Что он погиб в ловушке на собственном корабле. Если бы у него был выбор, я знаю, он бы погиб в бою. Или, по крайней мере, рядом с открытыми иллюминаторами, глядя на океан. Он так любил океан…
- Мне бы хотелось посмотреть, как открываются иллюминаторы на “Наутилусе". Я слышал, что это непревзойденный вид.
- Так оно и есть. Во всем мире нет ничего подобного. - взгляд профессора смягчился, он представил себе корабль, на борту которого провел семь месяцев своей жизни.
- Я всегда хотел спросить вас кое о чем, профессор, - сказал вдруг Сайрес Смит.
- Разумеется. Прошу вас.
- Если бы у вас была возможность остаться на борту "Наутилуса" на всю жизнь, вы бы это сделали?
- Ну, я не мог этого сделать. Нед Ленд и Консель нуждались во мне.
- Но если бы их там не было. Или, если бы они согласились уйти и предоставили вам выбор - идти с ними или остаться. Как вы думаете, что бы вы сделали?
- У меня
был выбор, мистер Смит. И я ушел, - покачал головой Аронакс, грустно улыбаясь. - Моё решение уйти не было вынужденным. Это было не то, о чем я жалею. Зная и видя то, что я видел тогда, я определённо должен был уйти и хотел этого. Я не мог оставаться на борту этого корабля ни минуты. Но признаю... были времена, когда я очень скучал по всему, что там было. Мне бы хотелось вернуться в гости. Но Немо никогда бы этого не допустил.
- Думаю, вы правы. Не допустил бы.
- Я сожалею, что больше никогда его не видел. Но как бы я мог? - Софи заснула у их ног. Профессор потянулся, словно готовясь встать. - Ну что ж. Это всё, что я собирался спросить. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать с моей стороны?
- Нет, - ответил Сайрес. И это было правдой. Все вопросы, которые у него ещё оставались, касались не Аронакса, а Немо.
- Полагаю, вы похоронили его в море. Я имею в виду нашего капитана.
- Да, он похоронен вместе с "Наутилусом". В гробнице из лавового камня.
- Как драматично, - выдохнул Аронакс с тихим смешком, глядя в окно. - Ему бы точно понравилось.
***
Пьер положил фотографию Немо рядом с камином. По вечерам, когда он садился читать перед сном, он мог смотреть на неё и вспоминать вечера на борту "Наутилуса", когда, возможно, Немо приходил разделить с ним это время.
Немо действительно выглядел старше, чем Пьер его знал. Волосы у него теперь выглядели светло-серыми, а лицо покрылось глубокими морщинами. На мгновение Пьер задумался – к чему бы ему хотелось стремиться в таком возрасте? Если Сайрес не лгал, он был более мягким человеком, чем тот, которого знал Пьер. Но все же гордость, которая всегда была с ним при жизни, чётко проступала на его лице. Власть и достоинство.
Небольшая часть Пьера желала, чтобы на фотографии Немо был изображен в более удобном положении, расслабленным и, возможно, улыбающимся. Но он сомневался, что капитан когда-нибудь позволил бы себя сфотографировать в таком состоянии. Он быстро закрыл глаза, едва они снова затуманились от слёз. Это всё ещё казалось нереальным, потому что Немо был мёртв.
Естественно, на протяжении многих лет Немо мог умереть в любой момент, и Пьер никогда бы об этом не узнал, но теперь это было окончательно. Полностью. Он даже не помнил, какими были его последние слова, обращенные к Немо, ведь они вообще не разговаривали в течение нескольких недель после нападения на фрегат. И теперь у него уже точно не будет ни малейшего шанса снова увидеть Немо; сказать ему о том, что после стольких лет он почти понял причины его поступков. И о том, что вопреки всему он действительно скучал.
Сейчас же ничего подобного.
Софи тихонько заскулила и подтолкнула его ногой. Пьер наклонился, погладив её по ушам. Любимая собака становилась старше. Её морда с каждым месяцем седела, и она уже не была такой бодрой и игривой, как раньше. У него ещё будет несколько хороших месяцев, может быть, даже несколько хороших лет с ней, но рано или поздно, он знал, что должен будет попрощаться.
В тот год, когда Консель уехал далеко и начал преподавать в Женеве, Нед постоянно разъезжал по свету, а большинство его старых друзей отдалились друг от друга или просто отвергли его как сумасшедшего, Пьер подумал, что впервые с тех пор, как он был девятилетним мальчиком без матери, его ждёт настоящее одиночество. Но в каком-то смысле он уже давно был один. Собака вряд ли была хорошим собеседником.
Он вспомнил, что говорил Сайрес о капитане Немо, потерявшем друзей и оставшемся в одиночестве на долгие годы. Его изоляция, должно быть, была много невыносимее. У Пьера оставался свой город, Париж, всегда живой, всегда полный людей, даже в самые трудные времена. Но доживать век на безымянном и неизвестном острове, без людей, застрявшим там навсегда и даже без любимого океана, чтобы утешить его… Пьер не мог вообразить себе этого.
Профессор размышлял о том, что будет с ним, когда придет его время покинуть землю. Может быть, как и капитану, небеса даруют ему кого-то из чужих стран - кого-то, кто будет сопровождать его, держать за руку, когда он будет пробираться в безбрежную неизвестность, которая придёт после смерти? Будут ли они оплакивать его уход, зная, что больше никто в мире не будет плакать?
Что за чушь! Ему всего лишь пятьдесят пять! У него оставалось ещё много дел. И потом, наверняка кто-нибудь из соседей пошлет за Конселем, если Пьер вдруг окажется на смертном одре. Консель, несомненно, придёт.
У него ещё было время найти свой путь в этом мире. Познакомиться с новыми людьми, новыми друзьями. Теперь у него были фотографии Атлантиды и морского дна. Возможно, возможно, если он принесет доказательства кому-нибудь из своих старых коллег по музею… возможно, у него появится шанс снова стать профессором. Очень рискованно. И конечно, ему придется научиться защищаться от врагов и злых сплетен. Но он мог бы этому научиться... разве нет? Или же он сдастся и умрёт в одиночестве, запертый в своей грязной квартирке, испуганный и прячущийся от всего мира?
Ему придется завести новую сторожевую собаку, когда Софи станет слишком старой, но... ДА. Он мог бы это сделать. По крайней мере, он может выйти наружу. Он слишком давно не выходил на улицу, не из страшной необходимости, а просто чтобы прогуляться.
- Пойдем куда-нибудь, Софи, старушка? - спросил он, и её хвост начал со свистом метаться по полу. - Пойдем. Давай посмотрим, что там.
Он оглянулся на фотографию Немо у камина. О, когда он вернется вечером, боль никуда не исчезнет - он не сомневался. Прошлое будет продолжать причинять боль разными путями и в течение очень долгого времени. Но пока он мог быть благодарен. Если старый капитан принёс в жизнь профессора боль, то он принёс и чудо. И даже спустя пятнадцать лет Немо всё так же удивлял его...
