Когда добро с кулаками.

Игуменья Устинья устало смотрит на ворчащего под нос Соловья. Она и не помнит который раз он к ней приходит с одним и тем же вопросом. На который она, увы, не может дать ему ответ. Потому что он знает его сам и приходит к монастырю просто так, чтобы не съедать себя другими, более важными вопросами. Ответы которых намного страшнее. -Вот, возьмем, к примеру, фильмы. Там и предательство друзей, гибель любви всей жизни, все вокруг плохо и против главного героя. Тогда почему люди все равно надеются на счастливый конец? -Привыкли, наверное. Людям свойственно верить в лучшее. -Все потому, что смерть и катастрофы никому не нужны. Всем подавай счастье и волшебство. -Справедливость и свет, Соловей. Вот что всегда нужно людям, нужно нам всем. Мужчина вздыхает, возводя глаза к небу. Настоятельница же кивает, сама себе, отчего-то почувствовав горечь. -Возьмем теперь жизнь к примеру. Вот важная шишка какая-то, взяла и украла у государства, грех? Грех. А потом внезапно взяла и все деньги или часть от них отдала в приют. Благо? Благо. Вот и ответь мне, пожалуйста, кто эта шишка – благодетель или вор? Куда ей в Ад или Рай дорога? -По одному поступку не судят. Нужно всю жизнь достойно прожить. -А как же всю жизнь достойно прожить, если зла все больше и больше? И клейми его, не клейми.. Противников, в общем-то, нужно уничтожать. -Прощать и отпускать не пробовал? -Пробовал. Так они ж возвращаются! Да еще и наглее, чем прежде. -А ты и прав в том, что решил очистить мир. Просто зажечь в своем сердце багровый жар, а вот остудить его…Сможешь успокоиться-то, а? Соловей переводит взгляд на монахиню, которая уже несколько минут пристально смотрела на него. И его от этого взгляда, от этого вопроса такая жуть берет, что внутри что-то сжимается. Соловей горбится и молчит, пряча лицо в ладонях. А после словно вздрагивает. Резко поднимается с шаткой скамейки и достает несколько свертков из мотоцикла. -Иконы. В местном ломбарде выкупил. Стояли между китайской живописью нецензурного содержания. Ваши? -Наши. Украл? -Украл. -Честный ты человек, Соловей. Да только живешь неправильно. -А кто нынче правильно живет? Э-эх, поехал я. Мои уже заждались. -Езжай с Богом. Игуменья Устинья прикрывает глаза, чтобы не смотреть вслед уезжающему разбойнику-благодетелю. Когда Добро берет в руки гранатомет, когда одежда маньяка Добру ни капельки не жмет… Это самое страшное, что только может быть.