БЕЗ интервала.

А вы представь жизнь без рамок… Нет? Так держите их. Она увидела его в университете. Сразу же. Зайдя в холл, она тут же заметила ЕГО. Он выделялся среди толпы, поднимался над ней, словно величественный корабль, поднимается среди бурных однообразных волн…. Тряхнув головой, Лу постаралась выкинуть Лорена Сэлл из головы как можно скорее. От парней одни неприятности. К тому ж у неё есть Стив, и если считать её шансы завоевать столь холодное и далёкое от её понимания сердце, то у неё они стремились к счёту ноль. -Хей, Лулу – она обернулась резко, впрочем, в своей обычной манере. Дастин виновато улыбался, впрочем, как и обычно. И солнце светило как обычно. Всё было до скрежета зубного «обычно». Едва сдержав новь нахлынувшую злость непонятно на что, девушка выдержанно кивнула парню и вперила в него прямой, полный решимости взгляд. -Э.. Рен уже отдал тебе тетрадку – его взгляд метнулся к агрегату в её руках. Она кивнула, ожидая, что он скажет ещё. А он хотел сказать, немного нервно и неуклюже переступая с ноги на ногу, он пытался сформулировать предложение, а она едва сдерживала порыв дать ему подзатыльник для скорости мысли. -Э.. – вокруг все затихли, настороженно прислушиваясь к «беседе» - Э.. – Лулу ждала, но видит бог, да и чёрт за одно, её чаша терпения – самая полная в мире. Судя по тому как Дастин набрал в грудь побольше воздуха, он понял ход мыслей девушки по прищуренным глазам недовольного, хмурого серого цвета мокрого асфальта. -Ну – наверное, слишком резко сказала она, и ещё больше сердясь за свою неловкость сделала рваное движение, убрав за спину выбившейся из привычной причёски – косы локон. -Не могла бы ты пойти со мной в субботу в кино? – ну вот, самое основное сказано, самое важное теряется в ледяных глазах девушки, смотрящих с лёгким презрением и явной брезгливостью. -Прости, но у меня уже есть планы на эту субботу – её голосом можно было запросто наморозить кубиков льда на целый год вперёд. Студенты окружающие их отвели глаза, когда девушка спокойно обвела их взглядом. -Пока, – произнесла она просто и двинулась в сторону своей аудитории. У неё адски болела голова, пересохло в горле, и всё расплывалось перед глазами. Неужели она поймала простуду? Похоже…. Только этого ещё не хватало! – со злостью подумала Лу, размаха захлопывая за собой дверь и едва не придавив испуганную тихоню Дору Варингтон… -А ты знаешь, что Кэтрин…. Эй, Лу, ты меня вообще слушаешь? – Дол, кажется, обиделась, сморщив свой хорошенький носик. Лулу оторвала блестящий взгляд от чашки с кофе, и тяжело посмотрела на подругу. Та замолкла, сражённая на повал горячей яростью и болезненным блеском глаз напротив. -Э.. Нойль, ты случаем не больна? – кажется, блондинка только сейчас заметила красные пятна на обычно бледных щеках товарки, её слегка вздрагивающие плечи, и растрёпанные, в безнравственном беспорядке волосы, обычно собранные в строгую пышную косу. -Нет, всё нормально – глухо ответила она, снова опустив взгляд. – Так что там с Кэтрин? -Так вот она… - успокоенная блондинка снова перешла на тему ей лёгкую и вполне безобидную – на свежие сплетни из университетской жизни…. После второй пары стало хуже. Намного хуже, чёрт всё дери! Что, мать вашу, со мной творится? В бешенстве Лулу пнула дверь медпункта, по обычаю закрытого. Их медсестры не было на рабочем месте. Не то что бы этот факт постоянно волновал девушку. Вовсе нет. Она никогда не была завсегдатайкой подобных мест, и вообще, отличалась редкостным здоровьем. Но сейчас, когда внутри всё горит, как будто в кишках поселилась грёбаная стая чертей, выпустив из недр ада треклятых адских гончих, теперь неторопливо и со смаком поджаривающих её изнутри. В голове бухало и трещало, как в старом транзисторном приёмнике, уже давно издохшем и клепающим на голом энтузиазме. Перед глазами стояли смутные тени, по спине струйками бежал холодный пот, несмотря на довольно жаркую погоду и тёплый зелёный свитер из ангорки на девушке. Сползая по стенке, она обхватила руками виски, и ощутила какие они липкие и горячие. Дрянь! Дело дрянь! Где эта тварь в белом? Её лихорадило. Лу опустила руки и вытянула ноги, наплевав на любимые джинсы, и на мнение редких прохожих, смотрящих на девушку в недоумении и с некоторым подозрением. Едва сдерживая безумную улыбку, дрожа с ног до головы, девушка попыталась,держась за стену, выпрямиться. Не получилось. Обдирая кончики пальцев, она съехала обратно на уже ставший родным пол. Кажется, теперь она поймёт что значит выражение «нюхать землю». Твою мать. Ей было хреново. ХРЕНОВО. Лулу не помнила, когда ей в последний раз было так плохо. Возможно, лет пять назад, когда она ездила с друзьями и родителями на озеро, и, нарушив запрет, искупалась в его ледяной воде. Через несколько дней её свалил жар, кашель и двусторонняя пневмония. Тогда она пролежала в кровати, не выходя из своей комнаты где – то полтора месяца. Летние каникулы были безвозвратно испорчены. Это ещё если не вспоминать исколотые системами вены на руках, смахивающих на руки наркомана, и болящую как от порки задницу, которая получала едва ли не большее внимание колющихся антибиотиков. Лулу просто ненавидела болеть. И дело было вовсе не в неприятных ощущениях. Конечно, они имели далеко не последнюю роль. Но главенствующие место в минусах болезни занимала позорная слабость, терпеть которую было для неё просто адским унижением. По сравнению с этим ощущением боль жар и сопли, старательно мотаемые на кулак – просто рай божий. Лулу ненавидела быть слабой. Ненавидела она ещё много чего, например самолёты. Родители погибли, когда ей было пятнадцать. Разбились в авиакатастрофе. В её альбоме, который она никогда не доставала, всё ещё сохранились фотографии, на которых они только – только вернулись из Египта, и улыбающиеся, полные здоровья и лучащиеся счастьем супруги обнимали друг друга и заметно загоревшую девочку. Это случилось из – за грёбаного просчёта метеорологов, которым было влом сделать более точный прогноз. Это была буря в небе, буря на море. Погибла не только чета Нойль. Погибло ещё сто сорок три человека. Сто сорок три грёбаных жизни, из–за просчёта кучки гадов, которым было просто влом. Она не плакала на их похоронах. Она просто не могла поверить, что ОНИ погибли. Улыбчивая, гибкая, сорокалетняя и выглядящая на тридцать пять Джоэль Нойль, с такими же, как и у дочери, глазами, и сильный, высокий как баскетболист метафизик Эдуард Нойль, с копной тёмных, густых волос, находящихся в вечном, творческом беспорядке. Их тела. Ей даже не позволили на них взглянуть. Процедуру опознания проходила бабушка, сильная старушка, мать Эдуарда. Когда то у неё были такие же яркие глаза, как и у сына – серо-голубые. Сейчас они потускнели от горя и старости. Хоронили их в закрытых гробах. Тогда стояла до чёрте знает чего хорошая погода. Щебетали птички, светило солнышко. А она стояла на кладбище, до сих пор не веря – что то, что лежит в земле, это они, её родители. Как они, чтоб им икалось на том свету, могли её оставить?! КАК?! Тихая истерика волной накрывала захлёбывающийся и насилуемый болезнью мозг. Она нервно хихикала, закрывая рот собственной рукой, и не замечала, что по щекам катятся крупные капли – слёзы. Не к добру это, что она вспомнила родителей. Она их в общем–то тоже ненавидела - неожиданной пугающей ясностью подумала девушка, и мотнула головой, стряхивая с потного лба прилипшую чёлку. Сейчас бы крепкого чёрного кофе без сахара, или, что ещё лучше, пачку сигарет, коробок спичек и полное одиночество, где-нибудь на крыше, куда не сунется ни одна морда лица, чтобы поинтересоваться как же хреново у неё дела и здоровье. Ей просто хотелось побыть одной, возможно забраться под одеяло и может быть, проспавшись, позвонить бабушке. Это немного успокоило её, мысли о единственном оставшемся на свете родном человеке, заботившимся о ней всё то время после ИХ смерти, и поныне, прояснили пылающее огнём сознание. Вот сейчас она успокоится как следует, пойдёт и отпросится у профессора Таффи, так как досидеть ещё одну пару её болезненная туша не сможет. Потом она возьмёт ключи, отловит Китти, под страхом казни заставит её дать обещание принести конспект и взяв ключи и весеннюю куртку в гардеробной она доберётся до своей машины, заведёт ей и покатит домой, по дороге заскочив в ближайшую аптеку и купив там какой-нибудь хрени типа «стрепсилс». Доехав до дома (не нарушая ни единого правила движения и не покорёжив капот ни одной дорогой машины) она придёт домой, напьётся купленной в хранилище зла отравы и рухнет спать. Если проснётся не слишком поздно, позвонит бабушке, и, не скупясь, поговорит с ней столько, сколько захочет. Межгород стоит дорого, но ей насрать. Она так давно с ней не говорила, не слышала легкого педантично – британского акцента, и приятного, глубокого голоса Эдберты - Марии Нойль. Да так она и сделает. Остаётся привести план в исполнение. Прикрыв глаза, она попыталась утихомирить свои мысли, согнав их благим матом в одну кучку. Но они всё равно разбегались в стороны, не поддаваясь самокритичной ругани. -Нойль? – голос в проходе не способствовал собиранию мыслей в одну сторону. Зато они приобрели определённое направление – но это не есть хорошо. Лорен, чёрт, чёрт, чёрт! Какого лешего он здесь забыл? -Нет, чебурашка в зелёном свитере – выдавила из себя девушка, решив закрыть не открывать глаза, чтобы лишний раз не встречаться с красавчиком взглядом. Так спокойнее. Намного спокойнее. Он ничего не ответил, и Лулу тщетно понадеялась что он уйдёт… -Тебе плохо, Нойль? – его слегка озабоченный голо раздался совсем близко. Твою… Лулу испуганно распахнула глаза. Он сидел на корточках рядом с ней и протягивал загорелую руку к её лбу. Решив, что дёргаться будет дебильно, она сдержала порыв и стиснула зубы. Тёплая рука, кажущаяся ей прохладной, коснулась её лба. Приятное, сухое прикосновение к мокрому, липкому участку кожи. Мгновение, и давление исчезло, а её собеседник нахмурился: -У тебя жар. Я отвезу тебя домой, если ты не против – он встал. Судя по всему последнее «если ты не против» сказано было только для проформы. "Чёрта с два!" - с некоторым азартом подумала девушка и хмыкнула: -Спасибо, обойдусь как-нибудь без белого принца на чёрном харлее… - она попыталась «тонко» намекнуть на неуместность его беспокойства, и невозможность транспортировки больного человека на этом блестящем, дорогущем монстре, совершенно не пригодным для перевозки полувменяемых от болезни личностей. Но, похоже, её мнение выбыло из ранга «воспринимаемых к сведению». -Я отвезу тебя на твоей машине. У меня есть права – совершенно спокойно сказал он, наклоняясь и о боже! Беря её на руки, без особого труда. Замершая, окаменевшая девушка ничего не ответила. В голове стало пусто и глухо, как в склепе. А ещё жарко. Душно. -А как же профессор Таффи? – она вздрогнула, когда он с ней на руках перешагнул ступеньки, отделяющие гардеробную и холл. Без труда. Чёрт возьми. Он не выглядел ТАКИМ сильным. Он был на голову ниже Дастина, и на ладонь уже в плечах, чем Стив. А она далеко не пушинка и ниже его всего на пол головы, не больше. -Дастин – лаконично ответил он, разом обрывая её надежды на отговорку. Всё на подхвате – хихикнула про себя девушка. Ловкий малый, ничего не скажешь. Глядя на него, не возникнет мысли, что он тут новенький. Быстро освоился. И обзавёлся нужными знакомствами. Хотя с его–то умением держать себя, да и вообще нетипичной привлекательностью не обрастать знакомствами со скоростью элитного порше на разгоне? Её аккуратно сгрузили на скамью у дверей, на которой обычно переобувались в зимние время. Лулу опёрлась спиной о стенку. Он вернулся быстро. Без лишних слов вытащил из кармана куртки ключи, положил их рядом и натянул на девушку, не без определённой сноровки. -Сможешь встать? – она посмотрела на него с насмешкой, но неожиданно встретила хвойный взгляд, тоже отдающий лёгким превосходством. Этот взгляд будто спрашивал «Или мне тебя понести на глазах у всего студенческого состава и преподавателей в придачу?». Скрипнув зубами и признавая поражение, девушка встала, держась за стену: -Смогу. – он кивнул как ни в чём ни бывало и подхватил её под другое плечо, закинув её руку себе на шею. -Пошли – произнёс он, как ей показалось, даже с некоторой весёлостью. -Двинули – отозвалась девушка, делая первый, неуверенный шаг и ощущая как смущение мало по малу отпускает. Странно. Очень странно. -Кем работает твой отец? – спросила она, когда он не спеша вёл автомобиль по залитой солнцем улице. Вокруг создавая обманчивый уют, громоздились белые, респектабельные дома, с идеально подстриженными газонами и включёнными поливалками. Лу вздохнула, ожидая ответа. Её собеседник и по совместительству шофёр не торопился отличать. Это злило. -Торговый агент – Лулу слегка повернула голову и с интересом посмотрела на него. Вообще – то она хотела задать вопрос, «В какой фирме он работает», но стоило взглянуть на его твёрдо очерченный профиль, как все эти банальные, житейские мысли и светская манера поддерживать разговор улетали куда – то далеко. Он говорил на безупречном английском. -Ты жил в Англии? – он остановился на красный свет, пропуская старушку с пакетом в руках, молодую женщину, катящую впереди себя коляску... Он не смотрел на Лулу. -Да. – лаконично и просто. Впрочем, чего она ожидала? Развёрнутой повести его жизни? Фыркнув, девушка повернулась к окну и решила что всё, хватит с неё на сегодня разговоров с этим угрюмым парнем. На лицо скользнули лучики солнца, согревая и без того горячую кожу. Прикрыв веки, она блаженно улыбнулась. В сущности, даже в болезни есть свои преимущества. Например, ощущения полного отгорожения от мира, и отсутствия каких бы то ни было желаний. Вот так вот просто лежать на старом немного пошарпанном сидении своего старенького «седана» и ощущать, как медленно, с тягучестью, разогретой в ложке карамельки, тает время, застывая на пальцах. -Я жил в Ноттингеме. Это в графстве Ноттингемшир. – девушка удивлённо распахнула глаза. Лорен продолжал медленно, вдумчиво рассказывать – Отец работал в банке, юристом. До того момента как начался бум туризма. У него два высших образования. И он получил третье. Он вложил все наши сбережения в дело одной фирмы, но прогорел. Поэтому мы здесь. Помолчали. -Ты родился на родине Байрона, – улыбнулась Лулу. -Никогда его особо не любил – пожал плечами парень, ловко паркуя машину возле её дома. -Ты живёшь одна? – девушка ощущала его взгляд меж своих лопаток, когда искала ключи в сумочке. Отвечать не хотелось, вернулось дурное настроение. -Да. Это имеет значение? – немного грубо, но по-другому пока не получалось. Лорен действовал на неё как электрошок, вытряхивая все её эмоции, как коврик от пыли, наружу. И понимание того, что контролировать себя всё сложнее, до чёртиков бесило девушку. -Нет. Она, наконец – то нашла их! Воистину в женской сумке, особенно если это безразмерная почтальонка цвета хаки, трудно найти дебильно огромную связку ключей. Даже если точно помнишь, что положила их в определённую часть кармана на внутренней стороне. -Чашка чая? – не оглядываясь, бросила Лулу, вваливаясь в спасительный полумрак холла. Ей не ответили. Неужели ушёл? Да нет - стоит, вперив взгляд в зеркало, висящее в полосе света из всё ещё открытой двери. Бухнув сумку на лавку для обуви, девушка кинула куртку и небрежно повесила её на крючок. Тяжело пыхтя, нагнулась и стащила с ног весенние кроссовки. Выпрямившись, упёрла руки в бока и смерила Лорена взглядом: -Ты идёшь или как? -Нет. Ели ты справишься сама, то не буду тебе мешать – она кивнула и, не сказав даже предварительного «пока» захлопнула дверь. Ну и катись ко всем чертям, подонок! – с неким наслаждением выдала Лулу. Вечером забежала Китти и принесла конспект. Улыбаясь, она осталась на чай, то и дело щуря карие глаза и с хитрецой поглядывая на подругу. Наконец она не выдержала: -Что у вас с Сэллом? – Лулу такого вопроса не ожидала. Честно. Она подавилась отваром солодки, который пила сквозь силу, и отставила кружку в сторону, от греха подальше. -В смысле? – горящие глаза напротив не внушали доверия. Блондинка поправила причёску: -Ну.. Сегодня он провожал тебя до дома, когда тебе было плохо? – скрипнув зубами, Лу кивнула, ожидая продолжения – И это что–то, да должно значить! -Ничего это не значит. – Китти деланно вздохнула, закинув ногу на ногу и как бы невзначай глянув на изящные часики, опоясывавшие её тонкое запястье. Было не так уж поздно, всего семь вечера. Едва добравшись до кровати в спальне, Лу рухнула мёртвым мешком песка и вырубилась. Усталость избавила её от снов, а наконец–то посмотревшая в её сторону удача – от телефонных звонков и нежданных визитёров. Но демон всё возьми, почему именно эта девчонка была лучшей её подругой по курсу? Говорят противоположности притягиваются. Правильно говорят, между прочим. Китти Дол имела по понятиям красоты просто сногсшибательную внешность. Высокая, с модельно подтянутой фигуркой, всегда хорошо и со вкусом одетая. И никаких там растянутых свитеров, старых вязаных кофт допотопных времён и потёртых джинов «мешков». Единственный ребёнок в семье, занимающейся ресторанным бизнесом, она могла себе позволить любой каприз. Если честно, то Лу не до конца понимала, что, такая как она, забыла на факультете программирования. Зачем ей вообще учить высшую математику, когда в сфере её будущего несёт экономикой и грёбаной юриспруденцией? Кит – Кэт, как прозвали её одноклубники, не была лучшей студенткой, но успевала, в общем – то не плохо. Были ли здесь замешаны деньги её отца или просто чрезвычайная везучесть Дол, оставалось покрыто мраком тайны. Впрочем, это не сильно волновало Лу. Что есть, то есть, иного не дано. -Ай! – хлопнула себя по лбу блондинка – Я же принесла тебе посылку! У тебя под дверьми валялась. Ты бы её навряд ли заметила… Сейчас принесу! -Угу – апатично кивнула Лулу, уткнувшись в стакан и размышляя как поступить с последними приторно сладкими каплями импровизированного лекарства на дне кружки. -Держи – в комнатку вернулась Кити, при этом слегка зашипев (опять стукнулась о низкий для её роста косяк арки) протягивая ей обёрнутый плотной коричневой бумагой пакет. Лу взглянула на него и аккуратно взяла, будто там могло таиться что–то страшное или противное. -Ну же, открой! – вздохнув, Лу выхватила первый попавшийся под руку нож и вскрыла злополучный пакет. На стол вывалилось белое «голое» письмо с несколькими марками, и картонная коробка. Непонимающе изогнув бровь, девушка порвала письмо и раскрыла тонкий лист, исписанный аккуратным мелким почерком. Она разу же узнала его. Только буквы, выведенные рукой её бабушки, могли быть такими круглыми и педантично–правильными. Старый стиль. -Э… Лу, я, пожалуй, пойду – сказала Китти. Чего–чего, а чувства такта ей было не занимать. Во всяком случае, просыпалось в ней это полезное качество иногда, чего не могла сказать о себе Нойль. -Хорошо. – она проводила гостью до двери, и вернулась на кухню. Открыла форточку, включила вытяжку, взгромоздилась на стул, закурила сигарету и стала читать послание вспомнившейся ранее бабули. По мере чтения, губы девушки разъезжались в счастливой улыбке. С привычным брюзжанием, свойственным людям её закалки, Эдберта – Мария Нойль распространялась о визгливой погоде Лондона, о том что там опять дождь и сыро как в крысиной норе или в канализации. Спрашивала о здоровье внучки, об успехах в университете и о возможности приехать на каникулы. А также несколькими последними строчками, вкупе с прощанием говорила о содержимом посылки. Чуть нахмурившись, Лу стряхнула пепел с сигареты, и отложила листок в сторону. Наследство? С тех пор как погибли родители, прошло уже довольно много лет. Она успела почти примириться с их отсутствием. Для неё её семья была запрещённой темой в разговоре. Она никогда не напоминала об этом, и, если заводился разговор на эту тему, обрывала его резко и решительно, впрочем, как и всё что она делала. Поджав под себя ногу, и поуютнее устроившись на стуле, девушка подтянула к себе коробку и вскрыла. Внутри обнаружился бархатный мешочек, который был тут же вскрыт. Его содержимое увидело свет от лампы в потолке маленькой кухни. В горле собрался отвратительный ком, глаза защипало. Твою мать! Она хорошо помнила это украшение. Отец подарил его матери, на их юбилей. Она носила эту маленькую цепочку из золота, очень тонкой вязи не снимая. В крохотном медальоне можно было разглядеть вставку из ехидно поблёскивающих зелёных камушков. Изумруды. И скажите а милость, что за дибилизм? Лулу отшвырнула от себя украшение, будто это была ядовитая змея или отвратительный паук. Наследство? Мать вашу, это не смешная шутка!