В постели у Игоря

      Постель у Игоря — деревянные ящики и лежащий на них старый тонкий матрас.       В постели у Игоря — дырявый носок под подушкой и испачканная кровью смятая футболка, старый плед вместо одеяла и бесчисленное количество крошек на простыни.       Под постелью у Игоря — брошенные грязные бинты, отцовские ещё гантели и коробка с фотографиями. На них родители счастливы и молоды. Живы. На них Фёдор Иванович с тётей Леной и мотоциклом. На них маленький Игорь в отцовской фуражке и застолье на чей-то день рождения. На них жаркое лето на даче и холодная зима в Петербурге. На них всё такое далёкое, позабытое, нереальное почти.       Сам Игорь в своей постели бывает нечасто. Задержания, бумажки, дежурства. Проще прилечь покемарить где-нибудь в участке или, если, конечно, будут силы доползти до дома, рухнуть на слишком короткий диван, не доходя до постели. Скрючиться на нём и провалиться в беспокойный сон, а на утро проклинать затёкшие конечности.       В постели у Игоря, кроме самого Игоря, редко бывает кто-нибудь ещё. Так редко, что и неправда. И иногда перед сном, глядя в бесконечно высокий тёмный потолок, Игорь думает, что было бы здорово, если бы рядом, под боком, был кто-то ещё. Кто-то, кто будет ночью жаться к Игорю ближе, спасаясь его теплом от кусачего сквозняка. Кто-то, кто будет будить по утрам поцелуем в нос и звонким смехом. Кто-то, кто будет прятать за светлой чёлкой блестящие весельем яркие карие глаза. Кто-то, кто будет пытаться сдержать рвущуюся улыбку от очередной глупой шутки Игоря, а потом сдастся, рассмеётся заливисто до сбившегося дыхания и румянца на острых скулах. Кто-то, кто Пе… Нет, стоп. Не думать.       В постели у Игоря — пустота и щемящее одиночество.       Постель у Игоря — место для размышлений. О новом деле, недостающих уликах, показаниях свидетелей и снова затянувшейся экспертизе. О жалобах Фёдора Ивановича на скачущее давление и о предложении Юли выбраться вместе с Димой куда-нибудь в парк на выходных. О слишком долгом рукопожатии с Хазиным сегодня утром. О его тёплых тонких пальцах, тонущих в большой ладони Игоря. О его стальном голосе на допросе и мягкой благодарной улыбке, когда Гром протянул ему стаканчик с его любимым пижонским кофе. О его колких язвительных фразах, которые можно принять за флирт. Можно ведь? Игорь так устал.       Постель Игоря привыкла, что, если Игорь, конечно, решает одарить её своим присутствием, он засыпает быстро, будто выключается. Поэтому она отзывается протяжным скрипом на его бесконечное ворочание. А Игорь не может лежать спокойно. И уснуть не может. У Игоря сейчас, наверное, сердце из груди выскочит. Он снова и снова касается пальцами прокушенной губы и как дурак улыбается в потолок. Тот будто обрёл границы, ниже стал. Больше не пугает необъятной пустотой.       Петя поцеловал его сегодня. Встал на две ступеньки выше и притянул к себе за воротник куртки. Без слов и лишних церемоний. Промахнулся сначала, мазнул по щеке, но сориентировался быстро, впился в губы жадным поцелуем. А Игорь неверяще застыл, смог лишь руки на плечи Хазину положить. Тот отстранился, вдохнул жадно и облизал яркие губы. В глаза Игорю посмотрел, поймал его взгляд ошарашенный и засмеялся так звонко, так искренне. «Ты задолбал меня глазами жрать, майор». И снова губы к губам, сталкиваясь носами и забывая дышать. Петя такой кусачий, такой красивый, такой весь его, Игоря, что сердце в груди замирает, а руки к себе ближе тянут и в волосы мягкие зарываются.       Постель Игоря видела мало поцелуев. А таких страстных вообще никогда. Никогда не слышала она таких громких несдержанных стонов.       Никогда ещё в жизни Игоря не было таких нежных, тягучих касаний. Никому ещё он не целовал шею так трепетно. Никого он не любил так безмерно.       Петя обвивает Игоря ногами, тормозит и подгоняет, рвущихся стонов не сдерживает. Руками — к себе за плечи, цепкими пальцами — в тёмные волосы, ногтями короткими — спину в кровь. Губами в губы в поцелуе, укусе, в крике несдержанном.       Такого постель Игоря выдержать не может — проламывается хлипкий ящик на глубоком толчке. Тонет в заливистом Петином смехе хруст дерева, как тонет Игорь в его тёмных глазах. Как в любви к нему тонет.       Теперь постель у Игоря — огромная кровать с новым ортопедическим матрасом.       Теперь в постели у Игоря — Петя Хазин. В старой футболке Грома кутается в новое тёплое одеяло. Забавная маска для сна съехала на лоб, и он прячется от беспощадных солнечных лучей у Игоря на плече. Вздыхает сонно и обнимает крепко. Игорь аккуратно выбирается из цепкой хватки под недовольное Петино бурчание и нежно целует его в нос.       Теперь в постели у Игоря — счастье.