play

они трахаются сначала просто от скуки. ладно допустим не просто от скуки. допустим, у дазая встал, когда он смотрел на чую, который зубами стаскивал со своих цепких пальцев перчатку. допустим, предложение «развлечься по-новому» несло в себе немного более интимный посыл, чем осаму сначала предпологал. все эти «допустим» отлетают в сторону, как и жилет чуи (дабы позволить себе вобрать в легкие больше воздуха), когда он сидит у дазая на бедрах, ерзая примерно в области промежности второго. и, господь услышь молитвы абсолютно неверующего дазая осаму, это блядски горячо. они не целуются. просто трахаются. резко, скомканно, немного грубо. и им кажется нравится, может даже хочется повторить. ну они и повторяют. один раз, два, десять. секс входит в обязательный вечерний пункт после работы. когда в узких штанах накахары становится слишком тесно, и тогда он валит своего партнера на постель, рваными движениями растегивая пуговицы рубашки и буквально сдирая молнию ширинки. пожалуй дазая это все забавляет и увлекает. увлекает настолько, что чуя кажется, упаси господь, ангелом, когда трется о его бедра, нахально ухмыляясь и заламывая руки осаму, чтобы тот не смог дотянуться до чужого паха. дазай проводит по выпирающим ребрам снизу вверх, задевая и очерчивая соски (чуя рычит, словно он действительно ебаный цепной пес), в конце стуча по ключицам. — ау, есть кто дома? даже чуя не может сдержаться от смеха. у него слезятся глаза и сквозь хохот он сипит: — идиот, заткнись и трахни меня. осаму послушно исполняет его просьбу, а скорее мольбу. дазай шутит про то, что он бы стер в кровь колени, отсасывая чуе. ну и не врет, потому что вечером, еле стянув чужие брюки, он проводит тонкими пальцами по чужому возбужденному органу, словно пианист, севший за рояль. господь похоже не слышит упрямых молитв накахары, потому что он готов кончить уже, когда длинный дазаев язык, который так часто хочется отрезать, проводит небольшие полосы, очерчивая вздутые вены и горячую плоть. дазай вздыхает, потому что чуя ну просто потрясающий. с ним хочется не просто трахаться, его хочется иметь, любить и отдавать ему всю эту любовь. осаму ни капли не шутит, потому что накахара до черта сексуальный. у него невероятно изящные ноги, которые он легко закидывает партнеру на плечо, у него плоская грудь с выделяющимися мостиками ребер и (божебожебоже) проколотыми сосками. дазай изучает его тело, словно школьную домашку, но это лучше домашней работу в сто пятьсот раз. чуя считает, что осаму слишком нахален во время процесса, но он блять соврет, если скажет, что это вовсе не сексуально. у него просто идеальное тело, и накахаре хочется восхищаться им целую вечность, в особенности, когда он проводит по выпирающей линии позвоночника дазая, потому что запомнил, что это чужая эрогенная зона. и однажды дазай шепчет накахаре на ухо, как раз когда бьется бёдрами вперед, явно задевая чужую простату, что сопроваждается смазанным выдохом обоих: — я люблю тебя. лицо чуи приобретает совершенно немыслимый красный оттенок. это тоже забавляет осаму, так что он решает повторить. один раз, два десять. пока наконец не сует свой длинный язык в чужой рот, толкаясь и заполняя свой рот чьей-то слюной. похоже двойной черный хороши не только в грязной работе мафиози, но и постели и в делах сердечных.