riptides

      Дин: Мне нужно с тобой поговорить. Я немного волнуюсь за Каса       Дин: Это дин       Гейб: Кто?       Дин: Парень Каса. Мы как-то встречались       Гейб: Таверна на Пармер-Лейн, 8.              Дин уже на втором стакане виски, когда Гейб опускается на барный стул рядом с ним.       — Дин Винчестер, — говорит Гейб.       — Я думал, что ты не знаешь моего имени.       — Когда у меня получается заставить Каса поговорить со мной, он говорит только о тебе.       Дин опустошает свой стакан одним глотком.       — Правда?       — Ещё какая, — Гейб машет бармену и заказывает пиво. — Я так понимаю, это не дружеская встреча.       — Не совсем. Кас, эм… он не… что-то не так.       — Что-то вроде наркотиков или что-то вроде сумасшествия?       — Он не употребляет ничего, кроме травки, и он не сумасшедший.       Гейб поднимает бровь.       — И как, по-твоему, мне стоит это называть?       — С ним всё будет хорошо?       — Со временем, возможно, — говорит Гейб. — Каким он был в последнее время?       — Ну, он совсем не спит, и мне приходится заставлять его есть, и он просто… не знаю, иногда он говорит такие вещи, которые просто… чушь.       — Полностью слетел с катушек.       — Не говори о нём так.       — А как мне о нём говорить? О, Дини, у Каса сейчас просто чёрная полоса, но всё будет хорошо? Как будто он не совсем рехнулся? Я уже сотню раз проходил через это вместе с ним. Честно говоря, мне уже начинает надоедать эта рутина чокнутого профессора.       — Ты его брат. Ты должен заботиться о нём.       — Не пойми меня неправильно, — вздыхает Гейб. — Я люблю Каса, и я бы сделал ради него что угодно, если бы думал, что это поможет. Но я знаю, что ничего не поможет, поэтому я просто жду, когда он выдохнется. Он спит со многими людьми?       Глаза Дина расширяются:       — Это он тебе сказал?       — Нет. Это просто то, что он обычно делает. Он был на подъёме, когда встретил тебя.       — Он не был таким, когда мы встретились, — качает головой Дин. — На днях он сказал, что его мысли как «не такой уж и чудесный нож». Что, чёрт возьми, он вообще имеет в виду, когда говорит подобное дерьмо?       — Филип Пулман, — говорит Гейб.       — Чувак, я знаю, что выгляжу как идиот, но я читаю книги.       — Что ж, тогда ты знаешь столько же, сколько и я.       — Ты не знаешь, был ли он, эм… У него раньше были маниакальные фазы?       Гейб бросает на Дина долгий взгляд, а потом принимается за своё пиво.       — А ты сделал домашку.       — Да или нет.       — Может быть, — Дин вопросительно прищуривается, и Гейб продолжает. — Очевидно, что он не говорит с тобой об этом, так что заставляет тебя думать, что он когда-либо рассказывал что-то мне? Я тот, кто приходит постфактум, чтобы прибраться за ним.              Кас лежит на диване и курит косяк, смотря в потолок, когда Дин приходит домой. Он переводит взгляд на Дина и улыбается, выдыхая.       — Здравствуй, красавчик.       Дин вешает куртку на крючок рядом с дверью и стягивает ботинки.       — У тебя когда-нибудь были маниакальные фазы?       — Хм?       — Мания. Была у тебя?       — Какое это имеет значение?       — Потому что я, блядь, не знаю, что это за хрень, Кас. Ты не в порядке.       Кас протягивает косяк Дину, который всё ещё стоит в дверях.       — Детка, — мягко говорит Кас.       Дин хмурится, но всё равно берёт его и делает затяжку. До Каса он курил травку всего пару раз, но теперь он накуривается, чтобы целоваться с Касом всю ночь, пару раз в неделю.       — Нам нужно поговорить об этом, — говорит Дин, возвращая косяк и садясь на диван рядом с Касом.       — Да, такое было. Однажды. Ну, несколько раз, — отвечает Кас. — Но тебе не нужно меня бояться.       — Боже, я не боюсь тебя. Я боюсь за тебя.       Кас садится и тянется к Дину, чтобы поцеловать его, но останавливается на полпути, как будто думает, что, чёрт возьми, есть какой-то шанс, что Дин этого не захочет. Дин берёт лицо Каса в ладони и нежно целует.       — Я люблю тебя, — говорит Дин. — Мне нужно, чтобы ты позволил мне помочь.       — Иногда, — говорит Кас. — В последнее время чаще… есть такие сцены, которые я вижу весь день в наихудших сценариях. Я вижу, как ты умираешь снова и снова.       Дин внимательно смотрит на него, поглаживая его щёку большим пальцем.       — И ещё я вижу, как сам умираю. Я боюсь, что если я… если я буду один, я могу просто…       — Боже, — говорит Дин, прижимаясь лбом ко лбу Каса и делая глубокий вдох, чтобы подавить нарастающее беспокойство.       — Я не хочу умирать, но я не могу перестать видеть это, — Кас придвигается ближе и обнимает Дина за шею. — Я знаю, что ничего из этого не случится, но… иногда это кажется более реальным, чем всё остальное.       — Детка, я знаю, что ты не хочешь так жить.       Кас пожимает плечами.       — Возможно, это лучше, чем альтернатива. Я не могу писать, когда принимаю лекарства.       — Я не собираюсь умирать.       — Как и я.       — Но ты видишь это, — говорит Дин.       — Постоянно.       — Кас, — беспомощно говорит Дин. — Разве писательство стоит этого?       Кас удивлённо моргает.       — В прошлом всегда стоило.       — А сейчас?       — Я… я не знаю. Возможно, — отвечает Кас, хмурясь.       — Ты нужен мне здесь, — говорит Дин. — Рядом со мной.       — Я пытаюсь. Я правда пытаюсь, — шепчет Кас. — Я тоже тебя люблю.              Дин просыпается в три часа ночи и обнаруживает, что Кас на кухне чистит плиту зубной щёткой. Он в наушниках и не замечает, как Дин целую минуту смотрит на его спину, прежде чем вернуться в постель.