МЕДОВЫЙ месяц

Мавен Чёрный Вереск издавна слыла вдовой — ну и что с того? Да, потеря была неприятной, но всё же сиё событие не пошатнуло сильную женщину — она осталась таковой ради себя, ради бизнеса, ради влияния и детей. Она осталась СОБОЙ и планировала быть ею до окончания жизни и в вечности. И это был простой день, встреча с новым поставщиком мёда — владельцем пасеки под названием «Сладкий сюрприз от пчелы». Поговорив с ним, женщина осознала, что взаимовыгодное сотрудничество уже тяготит её карман, и приятнейшей такой тяжестью, как вдруг на пороге таверны возник он, Сабьорн. Как обычно, жалкий, но наглый, слегка манерный, развязный тип, он устремился повышать цену. Боги… Раззява-поставщик навострил уши — в итоге сошлись на том, что работать он будет с обоими гигантами медоварного бизнеса. Мавен была недовольна. В особенности — видя ухмылку ликующего глупца. Он поплатится, решила она, ведь все, кто переступает дорогу семье Чёрный Вереск, некоторое время спустя оказываются прирезаны и потоплены, но уже в виде жалких бездыханных тел, в ближайшей реке. * * * * В этот день в Мавен, как в каждой нордской женщине, проснулся инстинкт матери-медведицы — и она, как некогда, самолично сварила самую дорогостоящую кашу из отборнейшего зерна для своих уже взрослых чад. Хотела даже умилиться и потребовать у местного живописца запечатлеть этот завтрак трёх вересковых колосков, как вдруг начался скверный балаган. Ингун толком не ела кашу и подносила ложку ко рту, попутно глядя в какой-то вшивый фолиант по её любимому мастерству варить всё что угодно, помимо семейного мёда. Хемминг ел прилежно, но то и дело посматривал в тарелку сестры и осуждающе изрекал: — А ей ты меньше положила. А Сибби был прямолинейнее и несноснее остальных. — Иу, — заявил он своим не по ранним годам грубым, хитрым и циничным голосом и, оттянув ложку наподобие катапульты, закинул частицу каши на шкаф. — Маматерь, ты крыс потравить надумала, но почему-то начала с нас? Даже самая дешёвая люха не подойдёт ко мне, если у меня изо рта будет пахнуть этим. — О, прошу тебя, Сибби, заткнись, — огрызнулась Ингун. — Ты отвлекаешь меня от главы о свойствах клешни грязекраба. — Я признаю только одну клешню, — дерзко сообщил младший сын и наглядно продемонстрировал, встав из-за стола, как его за зад цепко хватает рука — очевидно, восторженной женщины, наконец дорвавшейся до желаемого. Хемминг не вынес. — Меня сейчас стошнит от вас двоих, фу! — он пихнул плечом Сибби, а затем и Ингун, и Мавен пришла в чистейшую ярость. — Единственная ошибка в моей жизни — ошибка в трёх частях, — резко заявила она. — Смотрю на вас, чада, и так и хочется стереть с лица земли. Дети принялись возражать и обвинять, но Мавен уже направилась в свою спальню, в гневе и горечи вспоминая крошку-Ингун, норовящую насыпать сахар в суп покойного отца, ябеду-Хемминга и такого милого, по-младенчески гукающего и сияющего наивными глазами Сибби. Мавен любила своих детей, но любили ли они её? * * * * Вечером, пытаясь уснуть, Мавен считала в уме популярное лакомство — орехи в меду, и примерно на пятидесятых ей вдруг представился в буквальном меду иной орех. Одного капризного, мелкого, поганого владельца медоварни Хоннинга, который даже не Хоннинг, а так, ничтожество, просто кусок дерьма. Почему ей вдруг так захотелось задержать этот образ в уме, а ещё больше — слизать этот мёд, загадка, но с той ночи целый месяц прошёл для Мавен как странный сон: днём работа, вечером посиделки в «Пчеле и жале», а ночью… Лучше бы ночей не существовало. То был поистине медовый месяц. Если мёд может быть таким горьким… Властная женщина сознавала, что одержима, вспоминая холодный изящный говор и по-зрелому миловидное лицо с огоньком садизма в глазах. Никогда прежде Мавен, имеющая возможность получить всё, что ей приглянулось, не ощущала себя столь бессильной. Она нечасто хотела мужчин, большинство казались ей сворой глупых похотливых животных — возможно, благодаря её младшенькому отпрыску. Впрочем, Сибби не имеет отношения к тому, что огромное колличество мужчин в Рифтене, даже Хемминг, стелилось под шлюху-Хельгу, когда рядом есть она, гордая и роскошная, властная и всесильная, жгучая брюнетка. Должно быть, они боялись прогневать её, да и ищущие тепла в ночлежке грязной белокурой дряни мужики были из тех, на кого бы Мавен внимания не обратила. А на кого обращала?.. Было дело, что на Мерсера Фрея, амбициозного, умного, циничного и по-бретонски миниатюрного главу гильдии воров. Она и дом ему подарила, и человека приставила от себя, но он то ли пытался казаться глупее, чем есть, не понимая намёков, то ли… Плевать. Сейчас мысли Мавен, увы, занимало другое. Владычица мёда планировала добиться своей полной личностной свободы. Как? Сбросив Сабьорна с пьедестала, конечно. Это было бы выгодно как для её бизнеса — заполучить его медоварню, так и для её… нет, не сердца, а этой нелепой страсти — она спадёт, как только Сабьорн покажет себя жалким и слабым. Мавен долгое время вела переговоры со смекалистым ненавистником Сабьорна, Маллием Макием, который мог встать на место былого единоличного хозяина и ненавидел его всей душой. Так банально… Но выгодно, ничего не скажешь. На примете у Мавен также находился талантливый, если верить песенкам Бриньольфа, новичок из гильдии воров. Этот парень был из тех, кто просто любит СМЕРТЬ. Некромант, вор и не исключено, что вампир… Требовалась от него сущая чепуха — отравить мёд для дегустации капитаном вайтранской стражи, чтоб тот упёк Сабьорна за решётку. И вот день настал… День, когда Мавен избавится от хлопот… Во всех смыслах. * * * * — Что?! Письмо от Маллия гласило:

«Госпожа Мавен Чёрный Вереск, То, что произошло, понравится вам даже меньше, чем мне. Мне досадно сообщать вам столь отвратительную (во всех смыслах, дочитайте) новость, но командир стражи Кай уже слёг с расстройством желудка от жареного лука-порея сегодня утром. Наше дело дрянь. Дегустация откладывается на неопределённый срок, хотя Сабьорн об этом пока не знает — я перехватил письмо у гонца. Жду ваших указаний и прошу прощения за ситуацию, М.»

Благо, что гонец такой быстрый… Что делать? Мавен была вне себя. Возможно, поэтому она и пошла на столь безрассудный, нелепый план. * * * * Хочешь сделать дело хорошо — делай его сам. Так часто говорят злодеи и редко — герои, так как последние и без того всё всегда совершают сами. Глупцы. В медоварню вошёл командир Кай. Кто угодно мог так подумать по воинской походке, масштабным усам и басу: — Что тут у вас?! Это была Мавен. Сама Мавен. Ей хотелось отправить Хемминга, но его не оказалось поблизости, а Сибби горазд только убивать направо и налево. — Дегустационный мёд, господин, — сладко запел Сабьорн. — Лучшее для вас. Проходите, присаживайтесь. Маллий смотрел во все глаза. Рядом с ним стоял ухмыляющийся парень. Идеально изображаемый командир сел за стойку. Нет, пить Мавен не собиралась — лишь делать вид, как вдруг встретилась взглядом с глазами Сабьорна. Глазами этой стареющей, серебристой змеи. — Вы так… смотрите, капитан? Что-то не в порядке? Боги! Вы — Мавен! Везде узнаю эти глаза. Выметайтесь, бесстыжая женщина, или я позову стражу, — голос опять стал елейно-неприязненным. План покатился к даэдра на неопределённый срок. Порадовало лишь то, что, когда Мавен уходила, Сабьорн налил себе добрую кружку отравленного мёда. * * * * Вернувшись в свой особняк, Мавен гордилась собой, несмотря на провал. Эти жалкие чувства… она удушила их, видя, как безобразно Сабьорн подлизывается к "капитану" — ему всё же далеко до неё, ведь ей никогда ни к кому не приходится подлизываться. Женщина вошла в дом, пребывая в почти радушном настроении и настроившись провести вечер у камина за кубком вина, но настроение её попортилось, когда она услышала на лестнице топот и бестелесный крик: — Я незрима, как сама смерть! Ингун… Создала-таки зелье невидимости. Хемминг спрятал бутылку МЁДА ХОННИНГА, как только она зашла — жалкий трус, в кого он такой? А в собственной спальне Мавен ждал окончательный крах настроения в виде Сибби, что возлежал на её постели, окружённый двумя девками, которые, жадно лаская его не особо подвижное тело, увещевали: — Господин, вам нравится?.. — Это такая честь — ублажать главу клана Чёрный Вереск… — Вы так прекрасны, я таю… — Молю, расскажите, как вы переспали с ярлом, эта история так возбуждает! Мавен была в бешенстве. Омерзение захлестнуло её, и в следующее мгновение девки были убиты мощным ударом магии разрушения (молнией), а этот выродок Сибби, смеющий ещё и попутно ворчать на мать, вытащен из кровати за ухо. Что ж, вскоре все "детки" были поставлены в угол. Кроме Ингун, которую так и не удалось найти — ни в этот день, ни через года.