***
(Столовая Рейхстага) «Ну когда же очередь станет хоть на чуточку меньше… — думал голодный маршал, держа в руках пустой металлический поднос, — я жрать хочу!» — в животе мужчины громко урчало, ему казалось, что очередь никогда не станет меньше, а время тянулось очень медленно. Постепенно, живот Геринга начинал урчать всё громче и громче, тем самым привлекая к себе всё больше и больше внимания со стороны работников Рейх-канцелярии. — Что, Герман, тоже невтерпеж покушать? — с насмешкой в голосе произнёс Гейдрих, стоя позади своего тучного коллеги. — Представь себе, — малость грубо отозвался Геринг, резко поворачивая голову к своему другу, — или ты не слышишь, как мой живот урчит? — Да слышу я, слышу! Не глухой! — недовольно выкрикнул Рейнхард, нахмуривая брови. — Вот, то-то же… — скрипя зубами, выпалил мужчина, поворачивая голову обратно. Время тянулось неумолимо медленно, впрочем, как и сама очередь, терпение маршала Люфтваффе было не ангельское. — Пс, Райни… — еле слышно обратился к шефу полиции Рудольф Гесс. — Чего тебе? — спросил тот, кидая на товарища слегка раздраженный взгляд. — Ты что брать будешь?.. — аккуратно задался мужчина, продолжая говорить шёпотом, — я, наверное, как всегда, куриные ножки в чесночном соусе. — А я, пожалуй… — тут он немного задумался и стал почесывать свой затылок, — а я — либо свиную рульку в пиве по-баварски, либо же телячью печень по-берлински. — Найн, найн, найн. Лучше возьми рубленый мясной рулет, он вкуснее, — вдруг вмешался Геббельс, стоя за спиною Рудольфа, — рекомендую. — Рекомендуешь? — с лёгкой насмешкой в голосе повторил Гейдрих, выдавив из себя саркастичную ухмылку, — ну что ж, хорошо, тогда, пожалуй, возьму его. «Бля, ну вот нахуя они стали про еду сейчас говорить?!» — промелькнул вопрос в голове Геринга, который еле-еле держал себя в руках. Жалобно сглотнув, маршал Люфтваффе попытался сконцентрироваться на чём-нибудь другом, кроме еды, но разговоры коллег о различных аппетитных блюдах из столовой не давали мужчине думать о чём-то ещё. Герман предвкушал, как сейчас возьмёт полный поднос еды и довольный направится к свободному столику. Сядет за него и как начнёт жрать… Ему виделась хорошо прожаренная свиная рулька с хрустящей корочкой и нарезанными помидорами черри, сочные куриные ножки в собственном соку и ароматные горячие бутерброды с расплавленным сыром, который так приятно растягивался, когда ты пытался откусить от него пускай даже малейший кусочек. Тем временем коллеги продолжали обсуждать блюда в меню их столовой: — Господа, вот что ещё хотел спросить, — малость неуверенно произнёс Пауль, обращаясь к Гейдриху и Гессу, — появилось ли что-нибудь новое в нашем меню за этот месяц? — Да, конечно, — улыбчиво выпалил Гейдрих, кивая головою, — в десертах новые блюда появились, причём, совсем недавно. — Тааак, а какие? — с ехидной ухмылкой поинтересовался министр пропаганды, сощуривая свои глаза. — Сейчас постараюсь вспомнить, — пробормотал блондин себе под нос, слегка потупив взгляд куда-то в пол, — ну из пирогов у нас появился «Баумкухен» и «Фламмкухен», а из мороженого: шоколадное, клубничное и карамельное! — Как здорово, — произнёс доктор, делая восторженное выражение лица, — тогда я вдобавок к мясному рулету и чаю ещё и мороженое возьму! Правда, пока не знаю какое… Тут терпение Геринга взошло на нет, и он, надув щёки и насупив брови, бросил железный поднос на пол. Тот с громким звуком упал на кремовый кафель, напугав при этом половину стоявшей перед ним очереди: — ВЫ ЧТО?! ИЗДЕВАЕТЕСЬ НАДО МНОЙ?! — вспылив, задался маршал, чьё лицо сильно покраснело от ярости, — ВЫ СПЕЦИАЛЬНО ПРО ЕДУ ГОВОРИТЕ?! — Герман, Герман, успокойся! — поспешил успокоить того Гейдрих, размахивая перед ним протянутой ладонью, — м-мы просто обсуждали меню, вот и всё… — Меню?! Да вы же прекрасно знаете, как я люблю пожрать! — вдруг Геринг полностью повернулся к шефу полиции, и тот, побледнев от страха, сделал шаг назад, — вы меня специально провоцируете? А?! И почему очередь еле движется?! Я что тут, до вечера стоять должен?! — Г-Герман, Герман… — уже заикаясь, обратился к нему блондин, чей голос заметно дрожал при обращении к тучному товарищу, — никто тебя не провоцирует, просто Гертруда сегодня работает одна, без напарниц. Она физически не сможет обслужить такую очередь в одиночку. — И что?! Мне из-за этого голодным, что ли, оставаться?! — не успокаиваясь, сердился Геринг, устремив свой яростный взгляд прямо на перепуганного коллегу. — Герман, я бы тебе посоветовал меньше жрать, а то ты так скоро в дверь не пролезешь. Хе-хе. — вдруг послышался чей-то голос в далёком конце очереди. — Это кто у нас там такой смелый? — сквозь зубы прошипел маршал, выискивая в конце очереди бессмертного задиру, — Кому это жить надоело?! — Ну, мне! — дерзко ответил ему Эрнст Рём, высунувшись на половину с конца очереди. Увидев подлую ухмылку Рёма, маршал Люфтваффе сразу пришёл в бешенство. — Ах ты… СВИНЬЯ! — рассерженно взвизгнул лётчик, сжимая свои руки в большие кулаки, — ты бы на себя сначала поглядел, тоже, блять, не Дюймовочка! — Ох, ох, ох, какие мы злые, — саркастично продолжал начальник штурмовых отрядов, полностью выходя из очереди, — почему ты просто не носишь еду с собой? Или по пути на работу всё сжираешь?! — продолжал подкалывать его Эрнст, ехидно хихикая. — А тебя это ебёт?! — огрызнулся Геринг, делая уверенный шаг вперёд, — ах да, я же совсем забыл, это ты любишь ебать своих помощников в штабе СА! Ведь ты же у нас из этих… — Коллеги, коллеги, успокойтесь, — вдруг вмешался министр пропаганды, пытаясь загасить огонь злости между Герингом и Рёмом, — Геринг, возможно, просто не успел взять с собою покушать, но это не повод оскорблять его. Я тоже иногда забываю обеды дома, и что? — А ничего, Йозеф, — грубо прошипел Геринг, не отрывая хищного взгляда от Юлиуса, — эта сука просто провоцирует меня на драку, чтобы потом фюреру пожаловаться! Сосунок хуев!!! — Ну так не ведись на его провокации, — продолжал пропаганда, пытаясь хоть как-то уладить конфликт между обоими мужчинами, — и тогда никто не пострадает. — Разве что только его свиное рыло! — сердито выпалил Геринг, готовый уже броситься в бой. — Ну давай, Герман, ударь меня, а тебя потом фюрер премии лишит, — подлым тоном говорил Эрнст, делая ехидное выражение лица, — ты же этого хочешь, верно? — Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ПОДНОСОМ ПО РОЖЕ ВЪЕБУ!!! — взвизгнул маршал так сильно, что в зале столовой прозвучало, пускай даже недолгое, эхо Германа Геринга. На это Эрнст только пошло захохотал, тем самым рассердив Геринга ещё больше… — Ну всё, это была последняя капля в океане моего терпения, — едва слышно прошептал он, поднимая с кафеля железный поднос, — сейчас, Рём, ты получишь от меня пиздюлей, и мне похуй на то, что скажет об этом фюрер… Подняв с пола блестящий поднос, Геринг замахнулся им на Рёма, бежа прямо к нему. Увидев, как на него несётся взбешенный лётчик с подносом в руках, Юлиус тут же запаниковал и бросился бежать к выходу. Но, несмотря на естественную полноту Геринга, бегал он достаточно быстро, а потому сумел догнать беглеца в два счёта: — Куда это ты собрался, мразь?! — вопросил он, смотря на перепуганную физиономию Рёма. — Герман, прекрати! — вдруг послышался голос позади него, тучный мужчина тут же обернулся и увидел, как к нему бежали Гейдрих, Гесс и Геббельс, — дракой ты ничего не решишь, а только заработаешь себе проблем. Тебе это надо?! — задался Райни, делая тяжёлые вдохи и выдохи. — А сколько он будет меня оскорблять? Заебал уже! — недовольно спросил мужчина, пытаясь успокоиться, — я разве его обзывал? Нет! Тогда какого мать его за ногу, железного ордена, он позволяет себе хрюкать в мой адрес, при этом отпуская в него злые шуточки! — М-мы проведём ему воспитательную беседу, да, он не прав, но ты-то взрослый мужик, а ведешь себя, как маленький ребёнок, — Гейдрих попытался отвести Германа от недалеко стоящего Рёма, но всё было напрасно. — Нет уж, Райни, он меня оскорбляет уже не в первый раз! — грозно ответил маршал, кидая на штурмовика сердитую гримасу, — свинота… — Ой, кто бы говорил… — всё так же саркастично пробубнил Рём, скрещивая руки на груди, — а кто в очереди орать стал? Я, что ли?! Ты реально зависим от еды, только и знаешь, что жрать! Скоро уже и самолёт не взлетит вместе с тобою, потому что ты жрёшь за десятерых!!! — Ну всё, дохрюкалась ты, свинота! — вспылил полный маршал, кидаясь на Рёма с подносом. В столовой тут же послышался шум и гам, свист и улюлюканье толпы. Рейнхард и Рудольф тут же бросились к дерущимся и принялись их разнимать. Не прошло и полторы минуты, как Геринга и Рёма всё же разняли, при этом у обоих были небольшие увечья на лицах, по типу синяка под глазом или небольших ссадин. — Я же тебе говорил, не ведись ты на его провокации, — немного дрожащим голосом обратился к маршалу Гейдрих, усаживая его на стул, — вот теперь будут проблемы от фюрера… Эх, Геринг, не умеешь ты себя в руках держать. — Эта свинюка хренова не умеет держать свой язык за зубами, — мрачно выдал Геринг, пока вокруг него вращался обеспокоенный шеф полиции, а Геббельс и Гесс стояли около Эрнста, что-то объясняя ему. — Ну прекрати, мы же не в детском саду, в конце концов. — Вот именно… — Геринг положил свой локоть на опустошенный стол и, тяжело вздыхая, облокотил свою голову на широкую ладонь, — а судя по инцидентам в Рейхсканцелярии, мы от детей по интеллекту не особо-то и отличаемся… — Был бы ты, Герман, хоть чуточку посдерженней, может, и никто бы тебя за лишний вес не подкалывал бы, — рассмотрев лицо Геринга, блондин тут же устремился к недалеко стоящим от него коллегам. — Ну, что у него? — малость обеспокоенно спросил Йозеф, смотря на своего высокого коллегу с неярким беспокойством во взгляде. — Нормально, слава Рейху, серьёзных травм у него нет. Есть только пара ушибов и небольшой синячок под левым глазом. Думаю, он быстро заживёт… — Гейдрих устремил свой взгляд на Эрнста, который сидел на мягком красном диванчике, что был недалеко от выхода из столовой, — А с ним что? — прошептал Райни, не сводя обеспокоенного взгляда с начальника штурмовых отрядов. — Скажу только одно — Геринг мог бы стать отличным боксёром, — коротко выдал пропагандист, словив недопонимание в лице Рейнхарда. — Это тут причём? Я спрашиваю сейчас за Эрнста, причём тут Герман? И почему именно боксёр?.. — не понимая, вопрошал светловолосый ариец, разводя при этом руками в разные стороны, — он что, его сильно покалечил? — с неяркой опаской в голосе повторил Гейдрих, переживая за дальнейшие дела своего коллеги-лётчика. — Ну не то чтобы покалечил… — вдруг вмешался Рудольф, складывая руки за спиной, — но травмы чуть серьёзнее, нежели у Германа. — Т-так… и-и к-какие же? — запинаясь, спросил мужчина, чья тревога стала только сильнее. «Ну всё, Герман, заработал ты себе проблемы…» — пронеслось в мыслях Рейнхарда, который действительно переживал за своего друга. И прекрасно знал, как фюрер не любит разборок на рабочем месте, нередко он вызывал таких дебоширов к себе в кабинет и грозно отчитывал их, иногда даже лишая не только годовой премии, но и собственной зарплаты! — Поскольку Герман больше и обширнее в плане комплекции, — продолжил Гесс с умным видом на лице, — то и Эрнсту сильно от него досталось. Хоть драка и не продлилась слишком долго, мы вовремя подоспели, чтобы разнять их. — Я тебе больше скажу, она даже толком-то и не началась, — выдал пропагандист, держа в руках блестящий поднос Геринга, — да и дракой это можно назвать с большой натяжкой… — Ну а с Эрнстом что?! — нетерпеливо спросил шеф полиции СД, стиснув при этом свои белоснежные зубы, — насколько сильно пострадал он?.. — Фингал… — еле слышно выдал Гесс, чей взгляд моментально опустился в пол, — он поставил ему фингал под правым глазом и немного поцарапал щеку железным уголком подноса… Мужчина продолжил виновато смотреть в пол, как будто бы это совершил он, а не Герман. Своим видом Рудольф напоминал провинившегося школьника, которого отчитывали родители за очередную полученную двойку! — А фингал не очень большой?.. — аккуратно выпалил Рейнхард, чей тембр голоса легонько дрогнул в конце. — Ну ты же прекрасно знаешь нашего Германа, — заговорил вдруг Пауль спокойно и даже с какой-то лёгкой насмешкой, — у него одна только кисть в разы больше нашей с Рудольфом, а теперь представь, если он ей со всей дури размахнется! Да от Эрнста и живого места на теле не останется!.. — Значит, фингал всё же сильный… — с тревогой в голосе пробубнил мужчина себе под нос, потирая своё левое предплечье, — ну, Герман, ты попал… очень жёстко попал… — уже едва слышно вырвалось из уст светловолосого красавчика, чьи глаза быстро забегали по помещению. Рём всё так же молча сидел на мягком диване, с опущенной вниз головою, сложив руки в замок. — Ну и что нам теперь делать?.. — обеспокоенно обратился блондин к своим товарищам, беспокоясь за уже дальнейшее состояние начальника штурмовых отрядов СА. — Я, вот лично я! — вдруг яростно провозгласил Йозеф, тыкая указательным пальцем себе в грудь, — Не собираюсь выслушивать крики Адольфа! У меня и своих хлопот предостаточно, а тут ещё такой переполох из-за Эрнста случился… — Сейчас не время выяснять, кто прав, а кто виноват, — оживившись, перебил его Рудольф, — они оба считай не правы. Один вечно на рожон лезет, а потом фюреру жалуется! А второй тоже не лучше — проигнорировать не может. — И то верно… — подтвердил Йозеф, делая задумчивое выражение лица, — но ты же сам прекрасно понимаешь, какие нас ожидают последствия, — осторожно добавил Юпп в конце своего предложения. — Йозеф, ну вот ты сам посуди, кто первый среагировал на провокацию? Мы? Или Герман? — безэмоционально спросил рейхсминистр НСДАП, скрещивая руки на груди. — Герман, конечно… — малость растерянно ответил ему пропагандист, чеша свой затылок, — а к чему сейчас был этот вопрос? — Да к тому, что фюреру незачем нас ругать! — провозгласил Гесс, при этом немного повысив свой тон, — Не забывайте, коллеги, что помимо нас в столовой находится ещё сто с чем-то человек. Поэтому у нас есть свидетели, которые могут подтвердить потасовку между Германом и Эрнстом. Ведь не будут сто с чем-то сотрудников врать, да и мы здесь совершенно не причём. — Мы их наоборот разнимали, — произнёс Рейнхард, кидая взор на окружающий его интерьер, — если нас и вызовут к фюреру, это не беда, возьмём пару свидетелей, ту же самую Гертруду, и фюрер не будет гневаться из-за очередной потасовки. — Райни, а ты реально могз, — довольно выдал Рудольф Гесс, смотря на своего белобрысого коллегу, — не зря тебя называют главным мозгом в СС, да и вообще во всём Рейхстаге! — Благодарю, — ухмыляясь, отозвался Гейдрих, — но, так как наши «бойцы» получили увечья, пускай и не слишком серьёзные, их не мешало бы сейчас отвести в медпункт. — Если только Герр Барбаросс и Рихард ещё не отлучились на обед, — еле слышно произнёс Геббельс, смотря на настенные часы. — Не отлучились, можешь в этом не сомневаться, — поспешил успокоить своего коллегу Гейдрих, чуть ближе подходя к нему, — обычно они редко обедают в это время. Я всего несколько раз замечал их присутствие в столовой, во второй половине дня. Они любят приходить тогда, когда в столовой мало народу и почти нет очереди. А возможно, они просто берут еду из дома. Так что, — тут Рейнхард повернулся к сидевшему на стуле Герману и, сделав чуть грубоватую улыбку, произнёс: — возьми-ка, Герман, это себе на заметку! — Да я уж понял… — угрюмо пробормотал маршал себе под нос, не меняя позу. — Мы идём? Или так и будем на одном месте прохлаждаться? — малость нетерпеливо спросил доктор, кладя железный поднос на один из пустых обеденных столиков. — Идём, идём, — слегка насмешливо повторил шеф полиции, направляясь вслед за уходящим Рудольфом, — Герман, гоу за нами! — окликнул его Гейдрих, при этом звонко рассмеявшись. — Да иду я, иду… — недовольно пробормотал Геринг, вставая с железного стула. — Эрнст, пошли, — обратился к тому Геббельс, тормоша начальника за плечо. Мужчина молча надул свои пухлые щёки и, сердито хмуря брови, выдвинулся вслед за уходящей компанией.***
(Подземная Клиника Рейхстага. Медпункт-Корпус) Направляясь к лифту, компания из пяти работников Рейхсканцелярии шла молча, лишь изредка поглядывая друг на друга недовольными взглядами, в особенности это относилось к Герингу и Рёму. Так продолжалось ещё где-то минут пять, а затем кто-то из коллег решил прервать эту тишину: — Я надеюсь, что фюреру никто не доложит о случившемся инциденте, — малость тревожным голосом произнёс Геббельс, идя между Рейнхардом и Германом, — мало ли, какое у него сегодня настроение… — Да не беспокойся ты так, Йозеф! — оптимистически воскликнул шеф полиции, поворачивая голову к другу, — у нас есть алиби. АЛИБИ! Так что нам не о чем беспокоиться. — Когда фюрер не в настроении, то у него, считай, каждый может под горячую руку попасть… — тихо вымолвил Гесс, устремляя свой взгляд на лифт. — Будем надеяться, что сегодня оно у него хорошее, или, по крайней мере, нейтральное, — выдал Рейнхард, нажимая на кнопку «вызов лифта». — Такое редко когда встретишь, — язвительно ответил министр пропаганды, сложив руки за спиной, — но всякое бывает. — Вот именно! — радостно провозгласил Гейдрих, делая резкий жест рукою. Лифт не заставил себя долго ждать, и уже через каких-то пять-семь секунд его двери открылись. Войдя внутрь, сотрудники снова умолкли и предпочли ехать молча. Пока Рейнхард искал на панели нужную кнопку, взгляды маршала Люфтваффе и начальника штурмовых отрядов резко пересеклись… Сердито хмуря брови, они враждебно смотрели друг на друга, при этом не говоря ни слова. «Если бы не он, я бы ещё успел поесть!» — промелькнуло в голове Юлиуса, продолжающего смотреть на тучного коллегу по работе. Сощуривая глаза, мужчина что-то неразборчиво бормотал себе под нос, изредка при этом хмыкая. «Значит, самолёт со мной не взлетит, говоришь?.. — яростно подумал Герман, хмуря брови только сильнее, — а стол под тобою не сломается, когда ты в очередной раз будешь трахаться со своими помощничками на этом столе?!» Найдя нужную кнопку на панели, Рейнхард нажал на неё, и лифт благополучно тронулся с места. Продолжая ехать в тишине, Йозеф заметил, как Эрнст и Герман враждебно смотрели друг на друга. Пропаганду тут же охватила сильная паника, и он, задрожав от волнения, схватил Геринга за рукав его кителя: — Г-Герман, не надо… — едва слышно прошипел Пауль, смотря на сердитую физиономию товарища по работе, — нам не нужны ещё одни проблем-мы… На это маршал ничего не ответил, а только молча устремил свой взгляд в другую сторону. Напряжение у Йозефа немного пропало, но лишь немного, ибо увечья так быстро не заживут, что рано или поздно заметит фюрер. Вскоре лифт остановился на нужном компании этаже, и, выйдя из него, они оказались в просторном коридоре подземной Клиники Рейхсканцелярии. — Давно мы здесь не были… — тяжко вздохнул Гейдрих, рассматривая анатомические плакаты, висящие на стене. Коридор был действительно очень широким, Рейнхарду всегда нравилась эта синяя цветовая гамма, она в буквальном смысле слова успокаивала его. Раньше он частенько захаживал сюда, ибо здесь было тихо и прохладно. Сам коридор был обложен темно-синим кафелем, а спереди, по бокам и сзади расположилось неимоверно большое количество дверей, ведущих в разные корпуса данной Клиники. Вдалеке виднелась медицинская каталка, застеленная белой простынёй, на которой виднелись капли чей-то крови, и, судя по алым пятнам на белоснежной простыне, она была свежая. Освещение в подземном коридоре мед-клиники было весьма тусклым, кованная люстра с чёрным абажуром излучала слабый свет, при этом создавая слегка напряжённую атмосферу. Но ещё большее напряжение создавала гробовая тишина, царящая в данном помещении. От этого зрелища по телам мужчин пробежался лёгкий холодок, отчего они тут же содрогнулись. — Может, они всё же отлучились куда-нибудь?.. — шепнул Геббельс, пятясь от холода, — ибо здесь очень тихо… — Возможно, они просто занимаются своими делами, — индифферентно выдал Рейнхард, продолжая разглядывать уже знакомый ему интерьер, — наверное, Барбаросс, как и всегда, тела режет. — И, судя по окровавленной простыне, это так и есть, — немного дрожащим голосом произнес пропаганда, смотря с в торону той самой каталки. Ещё минуту компания стояла абсолютно неподвижно и вскоре направилась к дверям заветного медпункта. *** Само помещение мед-кабинета было не такое просторное, как коридор, но и не такое уж маленькое. Оно было обложено ярко-голубой плиткой, а на полу стелился красивый мраморный кафель похожего цвета. Тут всегда было прохладно, как и во всём подземном помещении, иногда сотрудники Рейхсканцелярии любили захаживать сюда, когда на улице стояла неимоверная жара, и в кабинетах было воистину душно. Но далеко не каждому было разрешено находиться здесь. Простым работникам Рейхсканцелярии строго-настрого запрещалось посещать подземный Мед-Комплекс без какой либо важной причины — ведь неспроста данное помещение находилось под землёй… Сюда было разрешено входить только самым главным верхушкам Рейха и их заместителям, а для всех остальных существовал отдельный надземный медпункт. Сам кабинет был оснащён новейшим оборудованием, в конце комнаты расположилась удобная кожаная кушетка, на которой Йозеф Барбаросс проводил медосмотры и ставил диагнозы пришедшим пациентам. По центру кабинета располагался железный стул с кожаными ремешками в районе рук, ног и пояса. Недалеко от входа расположился и рабочий стол герра Барбаросса. В дальнем углу кабинета скромно затесался высокий шкаф со стеклянными дверцами, внутри которого лежала куча различных медикаментов, огромных железных шприцов с толстой и острой иглой, а также… человеческий череп? На стенах, как и в коридоре, висели анатомические плакаты, только здесь они выглядели чуточку суровее, нежели там. В кабинете царила тишина и покой, за рабочим столом сидел высокий худощавый мужчина. По виду ему было лет так пятьдесят. Облачённый в белый халат, он, сгорбившись над столом, что-то записывал на пергаментный лист бумаги, при этом тихо бормоча под свой длинный, остроконечный нос. Это был он, Йозеф-Седрик Барбаросс… Внешностью Барбаросс особо не блистал. Ростом он был почти что с Гейдриха, а может даже и выше (примерно где-то метр, восемьдесят два сантиметра). Его волосам могла позавидовать любая женщина, уж очень они были у него длинные. Когда мужчина наклонялся над столом, его волосы могли тянуться аж до самого пола. Не редко после конца рабочей смены его чёрные волосы смолянистого оттенка пачкались в крови — после очередной операции или разделки трупов. Это был скорее минус, чем плюс, ибо не редко волосы ему мешали, а стричься он не любил. Кожа графа была бледная, словно воск, в принципе, как и его «прекрасное лицо». Его глаза всегда светились жёлтым светом, а сами зрачки казались безумными, но ещё большего безумия им предавал кроваво-красный оттенок! Почесывая полутораметровыми когтистыми пальцами свою почему-то фиолетового окраса щетину, Йозеф что-то тихо и всё так же неразборчиво бормотал себе под нос. Под его носом располагался лёгкий чёрный пушок, указывающий на невидимые усы. Помимо профессора в кабинете так же присутствовал его ассистент, правая рука, и по совместительству его подопечный — Рихард-Вильгельм фон Рошенберг. Это был невысокий юноша двадцати одного года, тучного телосложения, и с весьма очаровательной улыбкой. В отличие от своего наставника, Рошенберг был тихим и скромным. Его лицо так и веяло добротою, чего нельзя было сказать о его опекуне… Лицо юноши было вдоль усыпано рыжими веснушками, в особенности это хорошо было заметно в районе переносицы и щек. Его глаза имели тускло-голубой окрас, отчего создавался эффект холодного и безжизненного взгляда… Волосы были короткими, но сильно взъерошенными и имели ярко-рыжеватый отлив, одним словом — Рихард был БОЛЬШУЩИМ прототипом своему наставнику! Как по внешности, так и по характеру. Он так же был облачен в белый хирургический халат, с завязочками позади, а из-под белого халата выглядывали две чёрных штанины, и такого же цвета лакированные туфли. Стоя около хирургического стола, юноша, тихо насвистывая одну из немецких мелодий, рассортировывал инструменты по своим предназначенным местам. — Найн, ну вот куда ты его кладешь?.. — вдруг послышался хриплый пониженный голос хирурга, и юноша тут же повернул к нему голову. — Прошу прощения, герр Барбаросс, что-то не так? — робко вопросил юноша, держа в руках остроконечный скальпель. — Куда ты собирался его положить?.. — придирчиво и все так же хрипло повторил хирург, не отрываясь от бумаг. — Рядом с ампутационным ножом, — совершенно спокойно ответил ассистент, при этом слегка разведя руками в разные стороны, — разве, я неправильно сортирую? — Конечно, неправильно! — вскрикнул доктор, на секунду отвлекаясь от бумажек, — Остроконечный скальпель должен находиться рядом с брюшистым, а ты его к ампутационному ножу кладёшь! Да ещё по правую сторону. — Прошу прощения, герр Барбаросс, — извинился юноша, наблюдая за действиями своего строгого опекуна, — я сейчас исправлю данную неполадку. — Говорил же я вам на кафедре, остроконечный скальпель надо класть рядом с брюшистым, и только по левую сторону! Чем вы слушали на лекции?! — вдруг вспылил мужчина, при этом продолжая писать на бумаге. — Разве, это играет столь важную роль?.. — слегка возмущенно, но при этом очень осторожно вопросил Рошенберг, хмуря свои рыжеватые брови. — Ну конечно! — ошарашенно вскрикнул Йозеф, едва ли не уронив перьевую ручку на пол, — А если вдруг фюрер заглянет, или, что ещё страшнее — проверка! Что ты им скажешь?! — Ой, как будто бы фюрер разбирается в хирургии… — раздраженно произнёс рыжий, переставляя инструменты, — а как вы заметили, что инструменты лежат неправильно? Если вы всё это время писали. — А боковое зрение мне, по-твоему, на что? — малость грубо задался мужчина, окуная перьевую ручку в недалеко стоящую от него чернильницу. Но на это помощник просто промолчал и продолжил заниматься своим делом.***
Вскоре гробовую тишину в кабинете нарушили чьи-то громкие и оживлённые шаги. Барбаросс торопливо приподнял голову и улицезрел Рейнхарда Гейдриха, стоявшего прямо в дверном проходе. — Гутен таг, герр Барбаросс! — улыбчиво выкрикнул Рейнхард, делая нацистский жест приветствия. — Кого я вижу, — радостно и одновременно язвительно выдал мужчина, вставая со своего рабочего места, при этом довольно разводя руками в знак приветствия, — Райни, какими судьбами?! — Да я не один пришёл, — лояльно ответил ему шеф полиции, полностью заходя в кабинет. По началу Барбаросс не понял его ответа, но когда его безумные глаза снова устремились к дверному проходу, хирург увидал Геббельса и Гесса. — Вы решили меня наведать? — ухмыляясь, вопросил Йозеф, окидывая взглядом новых вошедших, — Это правильно… это правильно… — Эх, если бы было свободное время, герр Барбаросс, — тяжко вздыхая, ответил Рудольф, чьи глаза устремились в красивый кафель. — А что, собственно говоря, у вас случилось? — уже чуть менее радостно вопросил хирург, садясь обратно на стул, — Опять в столовой лапшой отравились? А я вот говорил Адольфу, не закупай ты эту лапшу низкосортного качества. Мало ли, что она в себе содержит. И нет же, не послушался меня! — Не в этом дело, герр Барбаросс, мы не отравились, — поспешил успокоить его Геббельс, — у нас совершенно другая проблема… Похуже, чем отравление. — Что может быть хуже, чем пищевое отравление? — саркастично вопросил уже не молодой хирург, смотря на вошедших мужчин со странной ухмылкой на лице, — Я самолично пробовал эту лапшу, с тех пор и не хожу в вашу столовую! — Успокойтесь, герр Барбаросс, в нашей столовой всегда прекрасно кормят, — возразил Пауль, складывая руки за спиной, — более того, из меню уже давным-давно убрали ту самую лапшу. — И хвала Рейху, что убрали! — гневно ответил Барбаросс, снова беря перьевую ручку, — Ну так что же у вас тогда случилось? Если не отравление… — Потасовка, герр Барбаросс, обыкновенная потасовка… — тяжело вздыхая, произнёс Гейдрих, при этом стыдливо опуская свою голову в пол. — Опять?.. — непонятливо вопросил мужчина, приподнимая одну из бровей. — Это какая уже по счёту? — вдруг оживился Рихард, поворачивая голову к стоящим арийцам. — И-и между кем она была?! — подхватил Барбаросс, делая резкий и весьма невнятный жест правой рукой. — Между Германом Герингом и Эрнстом Юлиусом Рёмом, — на одном духу выдал блондин, словно он отчитывался перед Гиммлером или самим фюрером, — Они в столовой подрались, ну как подрались… Мы успели их разборонить. — О как!.. — кривясь, отозвался Барбаросс, откидываясь на спинку стула, — А травмы у них сильно серьёзные? — Ну как сказать… — малость растерянно ответил Геббельс, теряясь во взгляде, — У кого как. У Германа парочка ушибов с маленьким синячком под левым глазом, а вот у Эрнста дела обстоят значительно хуже, нежели у Геринга. — Неужели, глаз выбил?! — взволнованно выкрикнул Рихард, хватаясь обеими руками за сердце. — Хвала Рейху, найн, — холодно ответил министр пропаганды, вытирая кремовым платочком пот со лба. — Но несмотря на то, что драка даже толком и не началась, после неё остались довольно неприятные последствия… — разочарованно выпалил Гейдрих, в голосе которого отчётливо слышалось то самое разочарование и вина. Вина в том, что он и Йозеф не сумели угомонить своих враждующих коллег по работе. — А чего вы такие печальные? — вдруг вопросил Барбаросс, принимая привычное себе положение, — Как будто вы в чём-то провинились. — Ну вы же прекрасно знаете, как наш фюрер относится к подобным ситуациям, — боязливо произнёс генерал полиции, держа руки в замке, — Я не хочу, чтобы Герману от него досталось, ведь он фактически ни в чём не виноват! — А кто заварил всю эту кашу? — хитро прошипел хирург, мысленно догадываясь, кто бы мог быть виновником всей этой потасовки. — Эрнст Рём… — тяжко выдал пропагандист, делая очередной глубокий и такой же тяжёлый вздох. — Эта свинья? — с презрением вопросил мужчина, округляя свои глаза на стоящую перед ним троицу. — Я-я, — торопливо подтвердил Пауль, нервно сглотнув в конце. — А я знал, что он способен на провокации, — задумчиво выдал Седрик, беря чистый лист бумаги и принимаясь что-то писать в нём, — Ненавижу я этот штурмовой отряд СА, куча ненужного расходного материала, да и только… Они совершенно ни на что не способны! Только выпивать да трахаться друг с другом умеют! — Ещё просиживать штаны, — добавил Рихард, принимаясь расставлять стеклянные баночки с различными жидкостями внутри. — О! И штаны просиживать. Данке, Рихард, — вежливо поблагодарил того хирург, снова погрузившись в бумаги. — А как так получилось, что они подрались? — обеспокоенно спросил рыжий юноша, продолжая раскладывать баночки по полкам стеклянного шкафа. — Да там долгая история… — неохотно отозвался Рейнхард, чеша свой затылок, при этом стыдливо отведя свой взгляд куда-то в сторону. — Ну а если вкратце? — робко повторил Рихард, слегка поворачиваясь к стоячему Гейдриху. — Ну а если вкратце, то в столовой была большая очередь, Герман из-за этого психанул и бросил поднос на пол. Рём сказал Герману, что ему стоит меньше жрать, а то с ним скоро самолёт не взлетит. Мы попытались успокоить Геринга, но он всё равно вспылил и побежал на Эрнста с подносом. — А дальше доля секунды, — вмешался Геббельс с серьёзным выражением лица, — трах-бах! И у Эрнста поцарапана щека и поставлен здоровенный фингал! — ФИНГАЛ?! — испуганно переспросил Рихард, в очередной раз хватаясь за сердце, — Ужас какой! Да как вы их вообще разнять сумели?! — Ну ты же прекрасно знаешь нашего Германа, — саркастично ответил ему Юпп, улыбаясь язвительно и непринуждённо, — Он самая тучная фигура в нашем Рейхстаге. Мы его втроём с трудом от Эрнста смогли оттащить, я боюсь представить, что было бы, если бы мы не подоспели вовремя! — Так ему и надо, этому Рёму, — сварливо злорадствовал Барбаросс, склонившись над рабочим столом, — Будет знать, что за свой длиннющий язык и отсутствие каких-либо манер можно получить не хилых таких пиздюлей… — Не злорадствуйте, герр Барбаросс, это очень плохо, — холодно выдал шеф полиции, слегка хмуря свои тонкие брови, — Я, конечно, понимаю, что Эрнст вам противен, но вы же старше его и умнее. Не стоит вести себя, подобно маленькому мальчишке. — Райни, если бы ты знал, как мне противны эти штурмовики, ох… — тяжко ответил Барбаросс, кладя свою бледную руку на сухой и такой же бледный лоб. — Я вас прекрасно понимаю, но всё равно, будьте умнее. Я не оправдываю его поступки, и ни в коем случае не защищаю его, ведь уже не первый раз Рём кого-то провоцирует. — А потом фюреру жалуется! — яростно добавил пропагандист, негромко топнув ногой. — Ладно, зовите этих недо-бойцов сюда, — устало выпалил Барбаросс, заполняя очередной лист пергаментной бумаги, — сейчас посмотрим, что мы сможем сделать с их увечьями… — Я сейчас за ними схожу, — идиллически отозвался заместитель НСДАП и направился в сторону выхода из медпункта. В коридоре тут же послышались неразборчивые разговоры, и спустя какие-то две-три минуты на пороге медпункт-корпуса оказались Геринг и Рём. Позади них стоял Рудольф Гесс, всё с тем же спокойным и даже немного пофигистическим выражением лица. — Ну проходите, проходите, не стесняйтесь, — язвительно промолвил хирург, уставившись на новых вошедших. Геринг неприязненно воротил лицо, а Рём прикрывал свой больной глаз ладонью. — Рихард, обработай им сейчас, пожалуйста, раны, а то мне некогда… — холодно выпалил хирург, снова склонившись над бумагами. — Будет сделано, — послушно отозвался ассистент, беря с полочки ватку и перекись водорода, — Давайте, пожалуй, начнём с вас, герр Геринг, — робко обратился к нему юноша, ставя перекись с ваткою на небольшой серебренный столик. Усадив Германа на кушетку, парень хотел уже было начать обрабатывать раны, как вдруг Барбаросс окликнул его. — Давай увечья в их медицинские карточки запишем! — обратился к своему помощнику хирург, наполовину поворачиваясь к юнцу, — фюрер приказал абсолютно все травмы в медкарты сотрудников записывать. — А где хранятся их медкарты? — в недоумении вопросил Рошенберг, слегка разводя руками. — Как, где? — вопросил мужчина, немного раскрывая свои глаза, — Где и всегда, в картотеке. Это, если что, нижний отсек серого шкафа, я же тебе уже сто раз показывал! — А, вспомнил! — громко воскликнул паренёк, ударяя себя по лбу ладонью. — Вспомнил он… — сквозь зубы прошипел Седрик, поворачиваясь обратно, — А вы чего стоите? Присаживайтесь, присаживайтесь. — любезно обратился он к арийской троице, и те покорно уселись на свободные металлические стулья. — Эрнст, садись, — шёпотом обратился к начальнику штурмовых отрядов Геббельс, указывая на ещё один свободный стул. — Д-данке, Йозеф… — стыдливо и очень тихо поблагодарил Рём, присаживаясь на свободное место. Подойдя к картотеке, юноша открыл указанный ранее ящик и принялся искать фамильные медкарты маршала Люфтваффе и начальника штурмовых отрядов штаба СА. — Да где же они?.. — тихо бормотал Рихард себе под нос, шарясь в ящике железной картотеки. — Что, найти не можешь? — грубо вопросил мужчина, поворачиваясь к помощнику, который, сидя на корточках, выискивал заветные медкарты. — Да их тут что-то нет, — растерянно ответил парень, продолжая поиски. — Ищи внимательно, — строго приказал ему Йозеф Барбаросс, не спуская с помощника глаз. К счастью, поиски медицинских карт длились не долго. Спустя пару минут Рихард достал из картотеки обе плотные и потрепанные временем медкарточки. — Дай-ка мне их сюда, — повелел Барбаросс, делая невнятный жест рукою, — я их заполню. — Как прикажете, герр Барбаросс, — слегка дрожащим голосом отозвался юнец, вручая хирургу медкарты. — Отлично… — холодно выдал второй, принимая карты из дрожащих рук помощника, — Можешь идти обрабатывать раны, а я пока запишу их «увечья» в карточки. Парень молча кивнул головой и, встав на ноги, направился к кушетке, на которой сидел Герман Геринг и терпеливо дожидался своего лечения. Положив медицинские карточки на стол, Барбаросс ухватил первую попавшуюся карту, принадлежащую маршалу Люфтваффе Герману Герингу. — Повторите-ка, пожалуйста, какие увечья получила наша булочка? — индифферентно задался Йозеф-Седрик Барбаросс, чеша свой подбородок. — Пара ушибов и небольшой синяк под левым глазом, — лояльно отозвался Геббельс с важным видом. — Ага, ага… — задумчиво выпалил Барбаросс, легонько кивая головой, — Ну, ушибы мы обработаем обычной перекисью, а вот чтобы рассосался синячок, нужно будет приложить обычный кубик льда. — Он у вас есть? — всё так же лояльно поинтересовался министр пропаганды, слегка привставая со стула. — Должен был где-то быть… — томно ответил мужчина, принимаясь записывать в медкарту «травмы» маршала Люфтваффе. — Рихард, у нас ещё остались пакетики со льдом? — Да, конечно. Ещё парочка лежала в морозильном отсеке, — отозвался рыжеволосый юноша, вынимая пластиковую пробку из банки с перекисью и нанося содержимое на мягкую ватку. — Тогда, после того, как обработаешь ему раны, будь добр, сходи в малую операционную за льдом, — попросил мужчина, не отрываясь от дела. — Как скажете, — спокойно выдал помощник, начиная обрабатывать мелкие царапины и ушибы на лице Германа. Чувствуя неприятное пощипывание, Геринг неприятно морщился, но терпел. Заполнив медицинскую карточку маршала Люфтваффе, Барбаросс, устало кряхтя, потянулся за другой медкарточкой, принадлежащей начальнику штурмовых отрядов СА. — А у него что? — непонятливо вопросил Барбаросс, открывая медкарту Рёма. — Как?! А вы разве позабыли? — ошарашенно выдал Геббельс, резко вставая со стула, — мы же вам уже говорили! Да и по внешности Рёма не видно, что ли?! — негодуя, продолжал пропаганда, указывая на сидящего штурмовика, который продолжал прятать свой здоровенный синяк под своей огромной ладонью. — Извиняюсь, что переспросил, — виновато отозвался Барбаросс, немного приподнимая голову на стоящего перед ним Йозефа Геббельса, — просто у меня сегодня столько работы, что из башки всё напрочь вылетает! На оправдания немолодого хирурга, Йозеф только немного поморщился и, выдавив кривую гримасу, уселся обратно на стул. — Ну повторите, я правда запамятовал, — умоляюще обратился Барбаросс, — фингал, это понятно. А вот что-то ещё было… Простите, слишком много работы, всё забывать стал. — Да мы вам верим, герр Барбаросс, — холодно отозвался Юпп, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди, — Вам фюрер уже не раз говорил не перетруждаться. — Да как же мне тут не перетруждаться? Когда работы просто навалом, — печально выпалил тот, облокачивая голову на свою бледную и длинную, костлявую руку. — Если бы эта свинья своё рыло не воротила, то я бы прекрасно рассмотрел все его ушибы и ссадины! — А может, ему просто стыдно. Вот он и воротит своё ры… ой, простите, лицо. — вмешался Рошенберг, почти обработав ушибы Геринга. — Все возможно в этом мире… — томно выдал мужчина, заправляя перьевую ручку свежими чернилами, — Я готов, диктуйте. — Записывайте, — спокойно начал Рейнхард Гейдрих, принимая похожую позу, что была у сидевшего Геббельса, — Свежий шрам на левой щеке, это его Герман подносом поцарапал, пара следов от пощечин и здоровенный синяк на правом глазу. — Угу… Так и запишем, получил в бубен, — ехидно и очень тихо вырвалось из уст доктора, заполняющего медкарту Эрнста Рёма. — Эй! У меня, вообще-то, лицо!!! — сердито заявил Рём, вдруг резко вставая с места. — Да? — язвительно вопросил Барбаросс, чьи безумные красные глаза продолжали смотреть на рабочий стол, — Хе-хе… я бы так не сказал… — Да как вы смеете?! Кто вам дал право так разговаривать с начальником штурмовых отрядов СА?! — гневно вопрошал Юлиус, грозя кулаком хирургу. — Ты мне давай тут не хрюкай, — хрипло и очень враждебно отозвался Йозеф, поднимая голову на стоявшего перед ним начальника штурмовиков, — А то ты у меня быстро на органы пойдёшь!.. С этими словами мужчина гневно зыркнул на Рёма и, скорчив свирепую гримасу, захлопнул со всей дури его медицинскую карточку. Чернила были ещё свежими и высохнуть не успели, а потому, когда раздался приглушенный хлопок плотной бумаги, чёрные капли разлетелись во все стороны и едва не попали на хирургический халат Барбаросса. — О доннерветтер!.. — выругался он, разглядывая свой белоснежный халат. Выискивая на нём чёрные пятнышки от чернил, мужчина то и дело что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Все, кто находился в помещении медпункта, тут же навострили уши, пытаясь расслышать, что же там так обильно и тихо говорил граф. Но то, что они сумели расслышать, звучало не очень приятно… Барбаросс шептал всякие немецкие ругательства и проклятия в адрес отряда СА и его тучного начальника! — Вот зараза, я из-за него чуть халат свой не испачкал!.. — сердито возмутился мужчина, мысленно ликуя, что его халат всё-таки остался чистым, — Пора бы фюреру от вас избавляться, а то из-за вас в Рейхстаге творятся сплошные неприятности… — Вы не фюрер, так что не вам и решать, — обиженно огрызнулся Юлиус, усаживаясь обратно, — это наше право, как нам развлекаться! Думаете, что в СС, СД, Люфтваффе и других отрядах Рейха нет чего-нибудь похожего?! — Представь себе — ДА! — грубо откликнулся мужчина, оскаливая свои острые, желтые зубы, — Другие отряды служат на благо Рейха, а вы его только позорите! — Подтверждаю, — едва слышно вмешался Геринг, поднимая правую ладонь. Обработав все раны на лице лётчика, Рихард отложил использованную ватку в сторону и направился в соседнюю комнату за льдом. — Ну расскажите, голубчики, как вам работается? — любезно вопросил Барбаросс, смотря на сидевшую перед ним троицу. — Да всё, как обычно, — спокойно отозвался Рейнхард, рассматривая свою бледноватую кисть руки с длинными тонкими пальцами, — Заполнение важных документов, беготня по кабинетам в поисках печати или подписи, допросы подозреваемых… В общем, всё как и всегда, герр Барбаросс, все как и всегда. — А что сегодня у нас в столовой подают? — вдруг заинтересовался хирург, сощуривая свои желтые глаза. — Ой, много чего, герр Барбаросс, — лояльно откликнулся Рейнхард, делая задумчивое выражение лица, — там и новинки в десертах появились, но сегодня очень много мясных блюд подают. — О как, — горделиво выдал Барбаросс, важно приподнимая свою голову, — ну наконец-то хоть что-то нормальное! А мясные блюда там какие?.. — Да там много чего, и куриные ножки, и свиная рулька, и моя любимая телячья печень по… — ДА ПРЕКРАТИТЕ ВЫ ПРО ЕДУ ГОВОРИТЬ!!! — свирепо выкрикнул Геринг, резко вставая с кушетки, — Я и так сегодня голодный остался, а вы меня как будто специально провоцируете! — Успокойся, Герман, — томно выдал Геббельс, пофигистически смотря на коллегу, — день только начался, ты успеешь ещё покушать… — Вот именно… — хрипло подтвердил хирург, зыркнув на хмурую физиономию Геринга, — у нас столовая до вечера работает, возьмёшь свободные пятнадцать минут, и иди в свою столовую. Вот из-за этого всё началось? — малость тихо вопросил Барбаросс, устремив свой взгляд на генерала полиции. — Ну, почти, — отрывисто отозвался блондин, неловко кривя свои губы, — да и очередь там была большая… — КАК?! — машинально вскрикнул немолодой собеседник, невольно поднимая обе брови, — А что, Гертруда сегодня разве одна на смене??? — К сожалению, да, — немного грустно подтвердил Гейдрих, медленно кивая головой, — все напарницы отсутствуют по разным причинам. Кто в декрете, кто с больными детьми дома нянчится, а кто и сам приболел. — Что же за напасти такие?.. — с подозрением выдал мужчина, делая задумчивый вид, — М-да… теперь-то я примерно представляю, что за потасовка у вас там произошла. — Не напоминайте… — едва ли не плача, произнёс Гесс, отворачивая свой взгляд куда-то в сторону, при этом тоже закидывая ногу на ногу, — Если фюрер об этом узнает, будет очень плохо, в особенности Герману и Эрнсту. — Фюрера сейчас нет на рабочем месте, — вдруг послышался голос из малой операционной, — он сейчас на съезде в Гамбурге. Вы разве не знали? — Найн, — как-то растерянно отозвались все трое, невольно разводя руками. Вскоре из соседней комнаты вышел Рихард с двумя пакетиками льда. Подойдя к маршалу, который уже сидел на удобной, но прохладной кушетке, юноша приложил к его глазу небольшой холодный компресс. — Вот так, подержите этот компресс где-то минут двадцать-сорок, но, желательно, подержать его час, — лояльно произнёс Рихард, смотря на тучного пациента. — Я не могу, мне работать надо… — с неким разочарованием в голосе отозвался маршал, виновато глядя в дальний угол помещения. — Работа может и подождать, вам сейчас надо подержать компресс, чтобы глаз не опух, — настаивал юноша, помогая Герману встать с кушетки, — у вас в кабинете диван или софа есть? — вопросил он, выпроваживая его из кабинета. — Диван есть, а что? — вдруг поинтересовался Герман с неким недопониманием на лице. — Вам не мешало бы прилечь, — коротко ответил Рихард и выпроводил первого пациента, — не переживайте, просто прикладывайте почаще себе холодный компресс, и тогда синяк быстро рассосётся. — Danke! — довольно поблагодарил Геринг уже из коридора и направился прямиком к лифту. — А как вы узнали, что фюрер сейчас на важном съезде в Гамбурге? — слегка придирчиво вопросил Рейнхард Гейдрих, приподнимая одну бровь. — Мне об этом его супруга сообщила, — коротко ответил Барбаросс, глядя на своего красивого собеседника, — Я хотел ему занести свои документы на проверку, но кабинет был закрыт. К превеликому счастью, я встретил в коридоре Еву, и она мне сообщила о данной новости. Но, как по мне, очень странно, что фюрер вас не предупредил об этом… — Ну, возможно, он просто торопился, — выдал Рихард, беря пакетик льда и подходя к начальнику штурмовых отрядов. — Ого, синяк действительно огромный, — ошарашенно произнёс юноша, смотря на огромное фиолетовое пятно, — такой только через пару месяцев заживёт. Герр Барбаросс, а у нас есть повязка на глаз? — А тебе ещё зачем? — строго вопросил мужчина, холодно поглядывая на своего помощника. — Как зачем? Для герра Рёма, — в голосе юноши чувствовалось спокойствие и лёгкое непонимание, — Синяк у него очень большой, тут и месяца, может быть, не хватит, чтобы он зажил. Не будет же он всё это время с синяком под глазом ходить?! — Ладно… — неохотно согласился Барбаросс, махнув рукой, — повязки там, где и всегда, в нижнем шкафчике с лекарствами. — Danke, danke, герр Барбаросс! — довольно вскрикнул парень, давая Эрнсту его компресс со льдом, — Подержите, а я сейчас. — С этими словами юноша пулей рванул к нужному шкафчику и, снова присев на корточки, принялся искать глазную повязку. К счастью, искать её долго не пришлось, достав из шкафчика чёрную повязку с символом Третьего Рейха, юноша горделиво улыбнулся и направился ко второму пациенту. — Это вам от нас подарок, так сказать, — робко выдал Рошенберг, вручая повязку прямо в протянутую руку Юлиуса, — думаю, вам стоит подержать компресс чуть подольше, где-то часа два или три. — Н-но… у меня тоже работа, — растерянно вырвалось из уст штурмовика, смотрящего прямо на молодого помощника хирурга. — Вам, как и Герману, стоит часто прикладывать холодный компресс, тем более, у вас синяк в разы больше. И если вы немного пропустите работу, это ничего страшного. В конце концов, у вас уважительная причина. — И на кого я буду похож с этой повязкой?.. — всё так же растерянно вопросил Эрнст Рём, смотря то на Рихарда, то в дальний угол помещения. — НА КУТУЗОВА! А-ХА-ХА-ХА!!! — с диким смехом выдал хирург, ударяя себя по колену, — Только ты будешь его немецкая версия! — Очень смешно… — надувшись, выпалил начальник, лишь сильнее прикладывая выданный ему компресс. — Ну по сути, ты, Эрнст, не должен был провоцировать Германа, — вдруг вмешался Юпп, поворачивая голову к коллеге, — ты сам лез на рожон, вот теперь и получил за свой длинный язык. На это начальник СА ничего не сумел ответить, а только, продолжая молчать, держал свой компресс в районе больного глаза. — Так… — задумчиво выдал Рошенберг, смотря на сидящего перед ним начальника штурмовых отрядов, — Теперь осталось ему только обработать царапину на щеке, и можно отпускать. — Ну так чего медлишь? Ступай за перекисью, — мрачно отозвался Барбаросс, не спуская с помощника глаз, — тем более, что там его обрабатывать-то?.. — А может, чтобы мне всё не тащить в руках, я вместе со столиком перевезу? — вдруг поинтересовался юноша, добродушно смотря на хмурого господина-хирурга. — Как знаешь, дело-то твоё… — всё так же мрачно отозвался Йозеф-Седрик Барбаросс, приступая к новым партиям бумаг. Помощник на это лишь одобрительно кивнул, выдавив из своих уст еле слышное «Угу», и направился к нужному объекту. Перевезя небольшой серебряный медицинский столик в нужное место, парень достал новую ватку и стал наносить на неё пахучую перекись водорода. В нос Эрнста тут же ударил резкий запах данной спиртовой жидкости, в связи с чем его глаза быстро начали слезиться. Когда он преподнес мокрую ватку к царапине, она аккуратно коснулась его немного кровоточащей раны, ощущения были не очень приятными, и при контакте с ваткой перекись немного пощипывала её, от чего Эрнст Рём неприязненно кривился и щурился, легонько сжимая при этом зубы. — Потерпите, герр Рём, — уверенно обратился к нему рыжий, продолжая дезинфицировать рану, — ещё немножечко, и я наклею вам на щеку пластырь, дабы никакая инфекция не попала в рану. — голос юноши звучал очень заботливо и добродушно, а потому Эрнст Юлиус Рём быстро перестал кривиться от неприятной и малость пощипывающей боли. Обработав рану, парень потянулся за пластырем, как вдруг гробовую тишину кабинета неожиданно нарушил резкий телефонный звонок из соседней комнаты. От неожиданности все находящиеся в помещении медпункт-корпуса резко повернули голову в ту сторону, откуда и доносился данный звонок. — Это, наверное, меня, — хрипло выдал Барбаросс, вставая со стула, — я отлучусь ненадолго, извините… — на одном духу произнёс мужчина, уходя в малую операционную. — Интересно, и кто же ему там звонит?.. — слегка напряжённо вопросил Рейнхард, вслушиваясь в каждый шорох. На вопрос шефа полиции, ассистент хирурга лишь молча пожал плечами. Тишина в помещении продлилась совсем не долго, спустя минуты три-четыре послышались радостные возгласы герра Барбаросса: — Уже час как мертва?! Отлично, жду! Да-да-да, я встречу вас возле чёрного входа в Рейхстаг. Нет, не беспокойтесь, деньги я уже подготовил, — уверенно и очень быстро говорил Барбаросс, чьё дыхание было глубоким и тяжким, — Как и договаривались, сорок тысяч немецких марок… КАК ШЕСТЬДЕСЯТ?!!! Вы же говорили сорок! — уже гневно и в то же время удивлённо вопрошал мужчина, — Ладно, ладно, ладно! Шестьдесят, так шестьдесят! Для эксперимента мне ничего не жалко!.. — Для какого ещё эксперимента? — ошарашенно вопросил Райни, медленно вставая со стула, — вы что там удумали делать?! — уже чуть гневно обратился он к Рошенбергу и потянулся в кобуру за револьвером. Увидев, как шеф полиции СД тянется за огнестрельным оружием, рыжеволосый юноша маленько побледнел… — Рихард, а Рихард… — сурово шептал высокий блондин, мрачно поглядывая на перепуганного юношу, — что это вы ещё за эксперимент проводить будете, а?.. — Вам не о чем беспокоиться, герр Гейдрих, — малость дрожащим голосом ответил ему Рошенберг, пытаясь сделать свой тон немного увереннее, — этот эксперимент очень важен для нас, да что уж для нас, он важен для нас всех. — Я ничего не понял из того, что ты только что сказал, — малость раздраженно выдал Рейнхард, нахмуривая свои брови на рыжего собеседника, — говорите, что за эксперимент вы тут собрались делать, иначе я доложу об этом фюреру! — Фюрер уже знает об этом, — робко выдал Рошенберг, невинно поглядывая на своего белобрысого коллегу из Рейхсканцелярии, — вам не о чем беспокоиться, мы это делаем на благо Рейха! На оправдания напарника хирурга, Гейдрих только недовольно сощурил свои глаза и лишь сильнее нахмурил брови. Сверля своим грозным взглядом рыжеволосого парнишу, Рейнхард вдруг почувствовал, как его кто-то настойчиво дёргал за руку. — Райни, прекрати, — осторожно обратился к нему пропагандист, прекращая дёргать его за руку, — мы не работники подземного мед-корпуса, у нас абсолютно другие обязанности. И если Рихард сказал, что фюрер уже знает об этом, то мы не должны совать свой нос в секретные архивы Рейха. — Ты прав, что-то я переборщил… — уже спокойно выпалил Рейнхард, опускаясь на стул, — просто не ожидал такого, вот и всё. — Уверяю вас, герр Гейдрих, — бодро заговорил юноша, наклеивая пластырь на обработанную рану Рёма, — наши эксперименты проводятся исключительно на благо Рейха! — Я это уже понял… — томно выдал шеф полиции СД, плавно вставая с места, — Спасибо, что обработали им раны, — хмуро поблагодарил Рейнхард, и все четверо арийцев покинули пределы медицинского корпуса.***
— Рихард! — гневно окликнул юношу хрипловатый голос, доносящийся из малой операционной, — подойди сюда… Тот молча повернулся к открытым дверям соседней комнаты и покорно зашагал туда. Войдя в небольшое прохладное помещение, оснащённое небольшим операционным столом и невысокой деревянной тумбочкой, на которой стоял чёрный телефон, парень робко заговорил: — Я тут, чего хотели? — как можно аккуратнее вопросил Рошенберг, не рискуя подходить к своему опекуну чуть ближе. Заметив, что его помощник изрядно так нервничает, хирург поманил его пальцем к себе, при этом недовольно хмыкая себе под нос. — Подойди, не бойся… — вдруг хрипло выдал мужчина, не отходя от тумбочки с телефоном, — наконец-то мы получили то, что заставит шагнуть медицину на пару шагов вперёд. — Вы всё-таки решились на этот эксперимент? — с волнением уточнил Рошенберг, подходя чуть ближе. — Именно… — холодно и всё так же хрипловато выдал мужчина, сощуривая свои жёлтые, как у совы, глаза, — Тело пообещали доставить мне в ближайшее время, а что по поводу искусственных органов для нашей красавицы, я об этом позаботился заранее. — Вы уверены, что мы сможем совершить величайший прорыв в истории медицины и развития Рейха? — малость недоверчиво переспросил Рошенберг, мысленно переживая за дальнейшие планы своего опекуна. — Я более, чем уверен, — горделиво выдал Барбаросс, важно задрав голову вверх, — мы и не такое с тобой делали, так что, я думаю, нам не о чем с тобою мелочиться. Тело стоило не малые деньги, но я знаю, у нас всё получится. — У вас большой опыт в данной сфере, но воскрешение уже не живого человека, это… это невозможно, — малость смутился юноша, жалобно поглядывая на горделивую физиономию графа, — Я понимаю, что вы посвятили всю жизнь изучению человеческого тела, анатомии и способности творить чудеса благодаря обычному скальпелю, но… то, что мертво, уже не воскресишь, — разочаровано добавил юнец, словив лёгкое недопонимание и раздражение на лице хирурга. — У меня возможно всё, — сурово прошипел мужчина, зачем-то шарясь по карманам своих чёрных брюк, — где же он?.. — чуть злее спросил он сам у себя в поисках нужного ему предмета. — Вы что-то потеряли? — аккуратно вопросил Рихард, смотря на то, как Йозеф шарился в собственных карманах. — Да, — отрывисто выдал длинноволосый, сердито кривя свои бледно-фиолетовые губы, — монокль не могу найти… Пара секунд поиска, и мужчина с неким облегчением на лице вытащил стеклянный монокль с позолоченной цепочкой. — Хвала Рейху, нашёлся, — облегчённо выдал Барбаросс, фиксируя монокль на левом глазу, — я про него уже совсем забыл. — Герр Барбаросс, а мне что прикажете делать? — вопросил юноша, при этом робко улыбаясь. — А ты, мой дорогой, ступай сейчас в главную операционную и подготовь всё то, что нам понадобится для дальнейшей операции… А-ХА-ХА-ХА!!! Безумно захохотав, Барбарос поднял свои длинные руки к небу и, задрав голову ещё выше, продолжил безумно хохотать. Рихард молча кивнул головой и, заулыбавшись уже язвительной улыбкой, покинул пределы малой операционной.