***
Кто бы мог подумать, что такой спокойный вечер мог обернуться такими последствиями?.. Сегодня Карл вернулся домой гораздо раньше. Не в шесть часов утра, не в четыре и даже не два в часа ночи. Раньше полуночи… Казалось, сейчас должен пойти красный снег на улице, но сей редкий погодный феномен всё никак не собирался начинаться. Впрочем, если бы он начался, то Карлу скорее всего было бы абсолютно плевать на это… Гейзенберг, приобняв какую-то рандомную красивую девицу, которую он нашёл в баре и чьё имя он не знал, зашёл к себе в квартиру. — Ну вот… Мои хоромы! Всё моё! Всё-ё-ё! — Большие! — ответила его спутница, уткнувшись носом в его плечо и определённо не смотря на окружающие элементы интерьера. А интерьер всё-таки был. Карл Гейзенберг — холостяк, представитель малого бизнеса, инженер и просто мужик со стальными яйцами. Получив образование, он не пошёл по обыденному пути поиску работы, а сам себе сделал работу, выкупив небольшой склад и переоборудовав его под автомобильную мастерскую. На удивление, всё получилось гораздо лучше, чем планировалось: бизнес не умер через год работы, даже больше — начал приносить крупную прибыль. В общем, жил парень на всю катушку. Часто веселился, просыпался каждый раз с кем-то новым, да и о починке автомобилей не забывал. Но сейчас ему было не до этого. Он был пьян и он прекрасно это осознавал. Помимо этого он прекрасно понимал, что в его руках находилась одна прекрасная особа, которая уже завтра будет спать где-то в другом месте. И шанс упускать было нельзя. Закрыв за собой дверь парой ловких движений руки, выученных наизусть и незабываемых даже подшофе, Гейзенберг быстро сбросил с себя обувь парой взмахов ног, после чего взял на руки спутницу на ночь и потащил её в спальню. Та, конечно же, от неожиданности легонько и довольно взвизгнула, что ещё больше раззадорило мужчину. Войдя в довольно большую спальню с застеленной кроватью, он бросил девушку на неё, заставив её снова радостно завизжать, при этом начав стягивать с себя посторонние элементы одежды, снять которые он забыл ещё в прихожей. На пол полетела шляпа, затем старенькое, но родимое сердцу пальто. — Ну-ну! Ты сейчас вся расплавишься такими темпами, — сказал между делом Карл, начав растёгивать пуговицы рубашки. Конечно, он мог наговорить ей ещё десяток самых разных аргументов, но даже в состоянии алкогольного опьянения Гейзенберг прекрасно понимал, что такой же пьяной девице от этого будет ни жарко, ни холодно. Надо было действовать, причём действовать решительно. Сей девиз никогда не подводил его; можно сказать, именно благодаря ему он сейчас находился в своей квартире, в своей спальне и не валяясь от усталости после трудного рабочего дня, а собираясь развлечься по полной. Ему было абсолютно плевать, помешает ли он соседям; категорически пофиг ему было на то, выдержит ли кровать такую нагрузку или нет; к черту он послал и мысли девицы о том, как сейчас будет проходить эта ночь. Всё было в его руках. Не каких-то там незнакомых подозрительных ручонках, которые в любой момент могут выронить или, ещё хуже, сломать его драгоценные планы. Всё было в его ежовых рукавицах, в его железных кулаках, каждая ниточка дёргалась именно им, даже несмотря на то, что он сам был слегка не в себе. Этой ночью он хочет развлечься по полной, он это сделает… Девица томно смотрела на Карла, уже успевшего оголить свою грудь. Её жаждущий взгляд возбуждал мужчину ещё больше. Казалось, в сердце уже не хватало места для всей это страсти и сейчас её огонь будет полыхать по всей спальне, пока не сожжёт её до тла… — Пожар… ПОЖАР, ЧЁРТ ПОДЕРИ!.. — Ох, сейчас действительно будет жарко! — сказал Гейзенберг, запрыгивая к своей партнёрше. Но, на удивление, та отреагировала на это уж совсем не так, как хотелось. Более того, так, как не ожидал сам мужчина. — Я не кричала про пожар… Это было где-то… где-то там… — девица указала стороной в коридор, ведущий к прихожей с входной дверью. — Пожар, пожар… Балуется кто-то! В ночи такой… Сейчас и не гладит никто, чтобы пожар устраивать… — пробубнил Карл, медленно приближая свои ручонки к безымянной леди в его кровати. — Да погоди ты. Может реально пожар. Давай глянем. Если не пожар, то у нас ещё будет вся ночь, чтобы устроить его — промурлыкала девица, подарив Гейзенбергу легкий поцелуй в небритую щёку. Конечно, его самого не особо устраивало идти куда-то и смотреть что-то. Всего хотелось прямо тут и прямо сейчас. Но, если это действительно быстро… Да и о каком пожаре могла идти речь. Мужчина быстро надел рубашку, вновь начав застёгивать пуговицы, в то время как девица начала приводить себя в хоть какой-то порядок, что не особо то и получалось. В конце концов оба уже были в приемлемом состоянии и уже вышли в коридор, как почувствовали запах… — Это… Пахнет гарью!.. — Вот дерьмо… — прорычал мужчина. К несчастью мужчины, сегодня видимо плану действительно надо было сорваться, и для этого судьба-матушка сниспослала пожар в этот грёбанный дом. Быстро рванув к себе в комнату, тот быстро достал из глубины шкафа огнетушитель, хранившийся там, по иронии судьбы, на всякий пожарный, после чего направился к входной двери.***
— Пожар… ПОЖАР, ЧЁРТ ПОДЕРИ!.. Несколько следующих секунд Сальваторе Моро просто стоял на месте, смотря на то, как дым потихоньку пробирается в его квартиру. За эти пару секунд место всего сюжета сериала заняли вспомнившиеся из раннего детства уроки по самозащите, связанные конкретно с пожаром. Быстро влетев в ванную, доктор тут же схватил полотенце, которое через пару мгновений оказалось под струёй ледяной воды, и быстро повязал его на лицо, оставив отверстия для глаз. Следующим, что пришло в голову неудачному сериалолюбителю, стала кастрюля, провалявшаяся уже месяца три без единого использования. Довольно быстро она наполнилась водой, после чего, уже приготовленный к тому, что будет за дверью, вновь завис. Размышления привели его к неприятному выводу о том, что если он раскроет дверь, то пламе вполне себе может перекинуться на мебель в его доме, что приведёт к пожару в квартире. С другой же стороны, каким же образом тогда потушить пламя, если он даже не может подойти к нему? Конечно, можно было бы размышлять ещё огромное число времени, но за дверью послышались голоса. — СТОЙ, СВОЛОЧЬ, СТОЙ! НЕ ЛЕЙ ВОДУ! — довольно громко прозвучал мужской голос. — ТАМ ГРЁБАННЫЙ ОГОНЬ, ЕГО НАДО ЗАТУШИТЬ! — последовал громогласный ответ уже женского голоса. — ДУРА ТЫ ТУПОРЫЛАЯ, ТУТ ЖИДКОСТЬ РАЗЛИ… — фразу услышать до конца не получилось, после чего послышалось шипение. Шипение продолжалось довольно долго, ровно до того момента, как перестал идти дым из-под двери. Изрядно прокашлявшись, Сальваторе, ставший случайным свидетелем странного диалога, попытался открыть дверь, но лишь с криком отдёрнул руку от дверной ручки, которая, судя по всему, сильно нагрелась. Вместе с этим вскриком раздался другой звук, металлический звон упавшей кастрюли, из которой заодно выплеснулась некоторая часть воды. — ГОСПОДИ, ТЫ ТАМ ЖИВОЙ? — вновь раздался громкий женский голос. — Грх… Черт подери, ДА! — ответил в ответ Моро, засовывая руку в кастрюлю с холодной жидкостью. Боль от ожога довольно быстро прошла, скорее даже не из-за каких-то особенно хороших регенерирующих способностей, а скорее из-за ситуации в целом. На легкую боль и жжение в руке уже через пару десятков секунд стало абсолютно всё равно. В который раз собравшись с мыслями, Сальваторе вновь взглянул на перегретую ручку, начав придумывать способ, как её открыть. Очевидное решение пришло также быстро, с какой скоростью прошла боль, да и вся ситуация в целом. Ухватив своё пальто, Моро схватил дверную ручку уже защитив руку от обжигающей стали, благодаря чему дверь всё-таки получилось открыть. Слегка прокашлявшись врач решил оглядеться. Совсем рядом стояла его соседка, Альсина Димитреску, державшая в руках таз с водой. Где-то за ней, из-за двери выглядывали все трое её дочек, одетых в одни пижамы, а с другой стороны лестничной клетки на него очень недовольно глядел Гейзенберг, державший огнетушитель. Недалеко от него стояла какая-то совершенно незнакомая Моро девушка, а с другой стороны, из-за слегка приоткрытой двери, вновь нацепив капюшон, испуганно выглядывала Донна. Врач-дерматолог с повязанным вокруг головы мокрым полотенцем довольно органично вписывался во всё происходящее… На лестничной клетке повисла мертвая тишина. — Какого Дьявола происходит? — в конце концов не выдержал Моро. — Хотелось бы спросить тоже самое… — недовольно проворчала Альсина. — Что случилось, что случилось… Какой-то имбецил решил развлечься и поджег дверь в нашем доме… Вопрос тут именно что за имбецил это сделал! — проворчал Гейзенберг, ставя опустошённый огнетушитель на пол. — Теперь ещё его заменять, грх… — Но… но зачем? — с одной стороны этот вопрос Моро был довольно логичным, ибо не было особо понятно, кому и зачем потребовалось поджигать его дверь. Он и припомнить то не мог, чтобы кто-то мог держать на него зла за что-нибудь… С другой же стороны ответ на вопрос подразумевал другой вопрос… — Мы то откуда знаем. Мы ничего не видели и не знаем. Да и знать не хотим! — голос Гейзенберга ясно давал понять, что он крайне раздражён из-за сорванных планов. — Я всё это время была дома. — вставила Альсина. — Три свидетеля стоят прямо за мной. — Я… я вернулся минут за пять, может десять до… до вот этого. Я не знаю, кто это мог быть. Да… да и как мне поджечь свою дверь, если я был с другой стороны… — А эта? — спросил Гейзенберг, указывая на приоткрытую дверь с выглядывающей Донной. — Она вместе со мной поднималась в лифте! Честно! — пролепетал Сальваторе. — И чё. Никого вот прям подозрительного не видели, пока поднимались? Глаза вам зачем нужны? — Сам то, когда поднимался наверх, уж точно никого не видел… — буркнула Димитреску, недовольно посматривая на еле сдерживающего себя мужчину. Тот сверкнул глазами на леди. — Никого и не было. Да, дорогая? — спрашивал он это у своей спутницы, стоявшей позади, скорее не для того, чтобы побыстрее решить проблему, а чтобы побыстрее уйти от неё, ведь в некотором роде она его даже не касалась. — Да, мы никого не видели!.. — ответила та, упершись спиной к стене. — Да в таком состоянии вы и на расстоянии протянутой руки бы поджигателя не заметили, алкашня чертова… — не менее раздражённая Альсина продолжала подливать масла в огонь, действуя по методу «Если страдаю я, то пусть страдают все». — Ну конечно… Кто бы говорил. Ты когда воду последний раз пила, чтобы жажду удалить? Или у вас из-под крана только вино течёт? — рявкнул в ответ Гейзенберг. Если бы взглядом можно было сжечь человека, то эти двое устроили бы пожар похуже прошедшего. — Я пью его тихо, никому не мешая и уж точно не устраивая ночные вечеринки с соревнованиями кто кого перекричит. — Завидуешь, да? Ну ты приходи как-нибудь, повеселимся по полной программе! — ехидно предложил Карл, постаравшись сделать как можно более непринуждённую гримасу. Плоды низкопробного актёрского мастерства своё дело сделали: Димитреску была в ярости. — Шлюхам своим предалагай такое. Ты девушек в постели меняешь чаще, чем постельное белье. Бабник хренов… Это замечание напрягло не только самого Гейзенберга, но и его безымянную спутницу. Девица сделала пару шагов вперёд и уставилась на мужчину. — Погоди-ка… То есть… — Именно, дорогая, именно! Держу пари он и твоего имени не знает! — довольно проворковала Альсина, довольно глянув на своих троих дочурок, ошеломлённо наблюдающих за напряжёнными диалогами своей мамы с соседом. — Эй. Карл. Ты же помнишь моё имя? — с надеждой в голове поинтересовалась девица. Ответа от мужчины не последовало, он лишь злобно уставился в сторону своей соседки, еле сдерживая себя, чтобы не взорваться от гнева. — Ты… ты… Ой да пошёл ты… — выпалила девица, после чего хлопнула дверью квартиры Карла, видимо заходя забрать вещи. — Да я как посмотрю, вы мисс кайфоломщица, товарищ Альсина. Неудивительно, что от тебя с твоими дочками их родной отец сбежал! — наезды уже переходили в тяжёлую артиллерию. От такого упрёка, Димитреску покраснела до такой степени, что стала напоминать варёного рака. — Не лезь в моё дело! — рявкнула она. — Тогда во имя каких чертей ты сейчас полезла в дела мои?! — прорычал в ответ Карл. Бывшие свидетелями этой стычки Моро и Донна, стоявшие поодаль, лишь тихонько молчали, боясь вставить хоть какое-нибудь слово, которое могло бы попытаться их успокоить. Казалось, они уже и забыли о том, что минут пять назад одна из дверей на их лестничной клетке загорелась. Моро уже успел снять со своей головы полотенце, тем самым показав всем окружающим своё лицо. Впрочем, окружающим было не до этого. Альсина и Карл громогласно ругались; очередная девица Гейзенберга уже успела выйти из его квартиры, залепив ему крепкую подщёчину, что ещё больше раззадорило мужчину; все три дочки Димитреску молча и с восхищением наблюдали за выяснениями отношений, словно слушали какую-нибудь интересную сказку перед сном. Одна лишь Донна, продолжавшая выглядывать из-за приоткрытой двери, легонько глянула на Сальваторе, после чего вновь испуганно уставилась на разрушительный диалог своих соседей. — Похабный бабник! — Стерва! — Алкоголик недоделанный! — Дура крашенная! — Имбецил! — Грх… Спасибо Богу, одарил меня прекра-а-асными соседями! — рявкнул Гейзенберг. — Мисс гигантская сучара, стрёмная социофобка и больной дебил. К Дьяволу. Просто к Дьяволу! — видимо осознав, что спор ни к чему не приведёт, Гейзенберг подвёл предварительные итоги нескончаемых ругательств и, очень громко хлопнув дверью, удалился в свои покои. Проводив его презрительным взглядом, Альсина глянула на своих дочурок. — Ну что стоим, кого ждём? Спать бегом! Живо! Все трое поочерёдно забежали обратно в своё жилище, прикрыв дверь. Устало выдохнув, Димитреску уставилась на оставшихся двух наблюдателей. — Ты это… В полицию позвони. Скажи, что тебе кто-то дверь поджёг! Может разберутся с этим… — проворчала она в сторону Сальваторе, после чего сама скрылась в своих покоях, довольно спокойно закрыв дверь. На лестничной клетке наступила долгожданная тишина. Моро и Донна быстро пересеклись взглядами, после чего напуганная и смущённая девушка сама закрыла свою дверь, оставив неудачливого доктора наедине с погорелой дверью. Что же это всё-таки было? Кому блин в этот вечер потребовалось поджигать его дверь? В любом случае спокойные выходные отменялись. Всё-таки заявление в полицию писать придётся, разговаривать по поводу всего этого, являться в участок по любым вопросам… Может быть это затронет и его рабочее время… Моро это очень не хотелось. Но что поделать? Нельзя же оставлять всё это просто так! А если подожгут вновь? Сальваторе удалился обратно в свою квартиру, закрыв её на пару замков. Кастрюля с холодной водой всё ещё стояла на полу, что было не самым подходящим для неё местом. Устало выдохнув, мужчина взял её в руки и отнёс обратно на кухню, где поставил на плиту, решив завтра что-нибудь сварить на обед. Попугай, который всё это время просидел в комнате, уже давно доел свою порцию ужина и вел себя так, словно минут десять назад не было никакого огня за дверью и не пахло едким и неприятным дымом. Вообще спокойствию «Каду» вполне себе можно было бы позавидовать, но объяснялось оно скорее простым животным взглядом на всё происходящее. Вернувшись обратно в спальню, Моро уставился на телевизор. Сюжет уже во всю шёл, вновь маня уставшего врача лечь на кровать и продолжить запланированный просмотр телевизора. Но сейчас было нельзя. Сейчас было не до этого. Взяв пульт в руки, он молча выключил его. — Весёлая ночь… — проворчал Сальваторе, после чего достал свой мобильный телефон и начал набирать номер полиции.