Самый тёплый месяц лета

      Мицуба стоит на их месте, у реки, и грызёт ногти. Он до сих пор не совсем соображает, что творит. Нэнэ — его подруга детства. Посреди ночи так позвать её куда-то, при этом попросить, чтобы она никому об этом не говорила. Придёт ли она? Каждые секунд тридцать он включает телефон и проверяет время и последние сообщения.

— Нэнэ, мы могли бы встретиться? Только вдвоем — Что случилось, Мицуба? Уже слишком поздно, давай завтра — Нэнэ пожалуйста это срочно и важго. Только прошу тебч тихо чтобы нткто тебя не увидел и не услышал я буду ждать на нашкм месте пожвлуйчта потлропись

      Ну конечно же он вёл себя слишком странно. Ничего не выйдет. И почему Мицуба вообще это делает?! Он нервно дёргает волосы. Вдалеке слышны чьи-то шаги. Соскэ озирается и видит подругу. Она идёт быстро. Выглядит очень неопрятно. Понятно, что собиралась очень торопливо, не успела прихорошиться, как всегда. Она не учла, что ночью на улице холодно, и оделась очень легко. Ноги были непривычно оголены. Лодыжки у неё и правда очень толстые… Они очень выделяются на фоне в принципе очень стройной, миниатюрной Ясиро.       — Нэнэ! — выкрикивает он, подбегая к девушке и хватая её руки, — Спасибо, что пришла… Е… — он запинается, стараясь выровнять дыхание, нервно поправляет чёлку на глазу и продолжает говорить, — Есть кое-что очень важное, что я должен тебе рассказать, — губы Мицубы дрожат, его волнительный взгляд впился в лицо девушки, не желая отпускать.       — Хорошо-хорошо, только скажи, что произошло, — волнение заразительно. Любые остатки сонливости ушли с вида Нэнэ.       — Никто не видел, как ты ушла из дома? — Соскэ нервно заглядывает за спину подруги.       — Нет, никто, — Ясиро хватает друга за руку, — Ты меня пугаешь, прошу, скажи, что случилось!       У Мицубы красное лицо. Кажется, что он вот-вот расплачется, а сердце выпрыгнет из груди. Он крепко обнимает подругу, утыкаясь лицом ей в плечо и уже не пытается не показывать слабости — слишком очевидно, что его разрывает от шторма внутри, и что вынести это уже просто невозможно.       Ясиро инстинктивно отвечает на объятия, обхватывая непривычно хрупкие для парня плечи тонкими руками. Она переживает за друга. Конечно же, невероятно сильно переживает, как и любая другая хорошая подруга. Как и за любого другого человека, который ей дорог. Нэнэ стыдно и обидно из-за того, что она не понимает, что случилось с Соскэ. Точнее, что с ним происходит вообще в последнее время. Единственное, что Нэнэ понимает и уже почти принимает — она глупая, и никогда не поймёт чего-то, пока ей в лоб не скажут.       — Пойдём… Я не могу здесь… По… — он чувствует грохочущее сердцебиение подруги и снова содрагается в попытке не зарыдать, — Пожалуйста…       Нэнэ кивает, отпускает парня. Тот берёт её за руку и ведёт за собой. Друзья часто гуляют в лесу тёмной ночью, держась за руку? Может, так принято? Быть может, тихо эти вопросы звучали в голове девушки, вызывая у неё невинный девичий румянец на щеках, но их перекрикивал шум в голове. Волнение, тревога, несвязные и неуместные мысли, переплетающиеся, обрывающиеся и образующие всё более запутанный клубок.       Шелест листов, серенады кузнечиков где-то в траве, вдалеке слышны крики ворон. Рядом с журчащей рекой прохладно и свежо. Нэнэ успела слегка успокоиться и потому наконец заметила, как замёрзла. Однако Соскэ из-за своего всё ещё не стихнувшего беспокойства не обращает внимания это. На вопрос подруги: «Мицуба, куда мы идём?», он не отвечает, ибо попросту не слышит. Мысли в голове громче. Настолько, что кажется, будто вот-вот лопнут барабанные перепонки и из ушей хлынет кровь. Да что там уши, такое чувство, будто вся его голова взлетит на воздух. Возможно, красноволосый не отказался бы от такого поворота событий.       Но вот он всё идёт и идёт. И наконец они оказываются напротив большого старого дома, что ночью кажется ещё более жутким. Мицуба сглатывает, возвращая контроль над собой. А вот Ясиро позади него вновь начинает овладевать тревога. Она начинает что-то говорить, но Соскэ, не желая слышать её голос, сразу же перебивает:       — В тот вечер, когда я д… долго не возвращался… домой… — голос дрожит, он вновь вбирает воздух в грудь и продолжает ничуть не более спокойно, — Тут произошло… Кое-что… — вновь пауза, — Прошу, я хочу с тобой поговорить. Это в самом деле… Важно для меня.       Нэнэ не одолевают сомнения. Для того она слишком глупа. Лишь искренний детский страх перед городской легендой об ужасном доме мертвецов, в котором жила семья из родителей и двух братьев-близнецов, один из которых стал одержим злым духом, заставившим его убить всю свою семью. Придя в себя и не выдержав горя, он сжёг дом вместе со своими родителями и братом, оставшись там с ними внутри. Не лучшее место для романтического признания. Но она готова выслушать. Готова помочь, чем сможет. А потому послушно идёт за другом.       Мицуба освещает путь фонариком, держа Ясиро за руку, чтобы той было не так страшно. Хотя из них двоих сейчас куда больше дрожит Соскэ. Наполовину загнившие деревянные доски стонут под ногами, шум леса остался позади. Звери, река, шуршащая листва, они скрылись от их глаз. Разве что луна наблюдает за ними двумя через огромную дыру в крыше. И в то же время освещает другую дыру — ту, что в полу. Мальчишка просит подругу держаться в сторонке, чтоб не упала. Ясиро ведь слишком неуклюжа, ей нужно быть в десять раз осторожнее. Он смотрит в кромешную тьму подвального пространства, словно в бездну. И бездна смотрит на него в ответ. Два янтарных глаза отражают свет луны на пару секунд и тут же исчезают. Сложно сказать по одним лишь глазам, но оно улыбалось. Соскэ схватился за сердце и упал на колени, уронив фонарик в дыру. Он начал глотать ртом воздух, в глазах потемнело. Так это был не сон. Надеяться до последнего было всем, что ему оставалось. А теперь ему не осталось ничего.       — Мицуба! — вскрикнула Нэнэ подбегая к другу и хватая его за плечо, — Что случилось? Тебе плохо? Может уйдём отсю-       Одно мгновение и неожиданно сильные как никогда руки хватают её плечи, одним резким махом скидывая её вниз. Чуть ли не на весь лес слышится девичий визг. Около пяти секунд понадобилось парню, чтобы осознать произошедшее. Что теперь? Он не хочет смотреть, как это существо растерзает его подругу. Он не хочет смотреть на свои собственные руки, потому что чем он лучше этого существа? Но что дальше? Просто пойти домой, как ни в чём не бывало? Но не так должно быть. А как должно? Что бы сейчас не сделал Соскэ — всё будет неправильным. До того момента, как он в буквальном смысле бросил Ясиро на верную гибель, ещё можно было выбрать правильное решение и принести в себя жертву, как сделал бы любой другой нормальный человек на его месте. Но он точно ненормальный. И с трудом теперь его можно назвать человеком. Сначала делает его тело, а потом уже сам Мицуба осознает свои действия. Он встаёт, направляется к лестнице в подвал. Ну ведь не прыгать же с такой высоты туда? Внизу слышно кряхтение. Кто-то тихо его зовёт сквозь слёзы и невообразимую боль. Душевную или физическую — не совсем ясно. Вряд ли сам обладатель этого голоса понимает, что да как.       Стоило парню более-менее крепко встать на ноги, как он в тот же миг почувствовал невесомость и сильный шум прямо перед собой. Лицо голубоглазой девочки с косичками широко раскрыло свой рот, крича всякую брань так, что срывало голос.       И вот в спине и затылке снова боль, ещё хуже той, что в прошлый раз. Он ничего не видит, так как крепко зажмурил глаза, в последнюю секунду увидев замахивающийся кулак. Однако после — ничего. Мицуба всё так же лежит с закрытыми глазами и ноющей болью в спине. В ушах белый шум. Он не хочет ничего видеть и ничего слышать. Похоже, всё это оказалось не более, чем его чёрт знает откуда взявшимися галлюцинациями. Всё это ему привиделось. И как в таком случае объяснить другим свои действия? Это не останется в тайне. Это не останется между ними. Но Мицуба готов платить по счетам. Бред это или нет — он был готов продать жизнь своей подруги. Это нельзя оправдать никаким бредом. Лежит он так минуту, десять или больше — непонятно. Но мало-помалу проясняются какие-то звуки. Он невольно открывает глаза и смотрит в лицо всё той же луне. Она стала свидетельницей его деяния. Он никогда не сможет скрыться от своего поступка. Никогда не сможет вымыть свои руки. Никогда не сможет себя простить. Он поворачивает голову в бок, смотрит туда около двух секунд и пугается собственного пронзительного крика — на него смотрит Нэнэ Ясиро. И не просто смотрит, а пронзает взглядом. Но Соскэ вовсе не смотрит ей в глаза. Он смотрит на её неестественно вывернутые ноги и спину. Он вскакивает, продолжая кричать и отходя дальше от девушки (всё ещё не ясно, живой или мёртвой). По мере отдаления воздух в лёгких заканчивается, а горло болит всё сильнее, и со временем он замолкает. И замирает. И не смеет даже дышать. Сзади себя он слышит странные звуки, похожие на чавканье псины. Парень наконец опускает взгляд к лицу Ясиро. Её лицо застыло в ужасной гримасе. Но радужки дрожат. Она видит это. А Мицуба видеть этого не хочет. Он стоит так ещё долгое время и понимает, что Нэнэ парализована не столько болью, сколько страхом. Не детской боязнью злого духа. А животным страхом. И потому она сейчас не кричит. И потому сейчас не кричит и Соскэ. Пробыв в одной позе ещё некоторое время, он понимает — нужно сматываться. И заставив себя сделать только одно движение, парень замирает снова. Когда в этот же момент перестаёт слышать позади себя хоть какой-либо звук, а лицо глаза Нэнэ перестают дрожать. Оно дышит ему в затылок.       Мокрые и липкие руки нежно обхватывают его плечи, прямо над самым ухом спустя минуту оглушающей тишины детский мальчишеский голос задорно спрашивает его:       — Куда это ты собрался?       Соскэ падает на колени. Одним синяком больше, одним меньше — какая разница? Сейчас вообще ничто не имеет значения. Даже почему-то вспомнившийся мамин завтрак пахнет крысами и кровью, запах которых ударил ему в нос. Он смиренно складывает руки перед собой, опуская взгляд в пол. Сзади слышится хихиканье, и оно хватает парня за волосы, заставляя встать.       — Ну же, Мицуба! Почему ты делаешь вид, будто мы не знакомы? — ухмыляется он, заставляя красноволосого смотреть ему в лицо, схватив кровавой рукой за подбородок, — Меня зовут Цу-ка-са! А ты молодец, Мицу-чан, в срок, да ещё и сразу двух. Вот это подарочек. Правда, эта девчушка вообще ни о чём — кожа да кости. Но я на неё накинулся без разбора и забылся как-то, хи-хи!       Память начала проясняться. Цукаса набросился на Мэй, когда та почти ударила Соскэ. То есть как? Он не мог в это поверить, этого просто не может быть, такое…       — И даже «спасибо» не скажешь за то, что я тебя спас?       Тишина. Он не может посмотреть на Нэнэ, которая всё поняла. Которая теперь знает про то, что он на самом деле сделал. И даже если они скоро умрут — она знает. Она знает. Она знает, твою мать, и он просто не сможет посмотреть ей в глаза.       Но мало ли, что он хочет. Существо заставляет его посмотреть на Ясиро. Но Мицубе повезло. Она умерла прежде, чем всё успела понять. Сначала он чувствует облегчение. Затем его пронзает осознание. Парень начинает плакать. Он устал кричать. Без единого звука. Он думает, что хуже быть не может, как призрак, словно читая его мысли, хватает за волосы и бросает в сторону. Лицом он падает прямо на труп Сидзимы. Лицом прямо в выпотрошенное брюхо уже успевшей завонять туши. И если до этого у него не было сил кричать, то порой непредвиденные жизненные обстоятельства могут изменить многое. От этого крика всполошились спавшие и не спавшие птицы за пределами дома, и даже отсюда было бы слышно поднявшуюся в лесу суету, если бы он только громко-громко не кричал.       Но на сей раз это продлилось недолго.       — Я устал слушать твои вопли, — недовольно произнёс призрак, ударяя парня по лицу, — По началу здорово, конечно, но уже приелось. Вечно орёшь и орёшь. Достал, в общем, дай поесть в тишине.       И Мицуба замолк. Ему оставалось лишь тихо всхлипывать от ужаса. От понимания содеянного, от запаха плоти, от вида изуродованного тела подруги его детства. Это была Мэй. Это была Нэнэ. Они были людьми, живыми людьми. Они ходили в школу, у них были семьи, у них были мечты, планы на будущее. Они смеялись, плакали, кричали от злости -кто чаще, кто реже. Он обнимал их, они обнимали его. Он знал их, они знали его. Они были его подругами, которых знал с детства. И они знали его, считали его своим другом. Но он этого не оправдал, он этого не заслужил и сейчас он должен искупить свою вину.       Мицуба вытер зарёванное лицо рукавами светло-голубого свитера. На нём осталась кровь. Ах, да, его лицо ведь… Но уже неважно. Парень, не вставая с колен, обернулся и увидел призрака, сидящего на полу спиной к нему.       Он жадно чавкал, со страстью отгрызая небольшие куски плоти от трупа. Только сейчас Мицуба заметил, что лицо девушки выглядело непривычно. Разбитое стекло очков вонзилось ей в глаза, русые косы расплелись, растрёпанные волосы прилипали к окровавленному лицу. Часть щеки была откушена. От места укуса тянулась отодранная кожа. Куски разорванной одежды валялись рядом. Мицуба встал и подошёл ближе. В этот момент существо перестало есть, но не обернулось.       Он взглянул поближе. Туловище его подруги было оголено. Шея в крови, грудь в крови, а дальше — пустой живот. В нём остались лишь части кишок ближе к низу. Были так же видны несколько нижних рёбер. Призрак в этот момент грыз её руку. Уже была видна кость. Мальчик на вид лет тринадцати в оборванной белой пижаме, заляпанной кровью, выглядел холодно. В его безумных чёрных, как смоль, глазах читался звериный голод, его рот был в крови, как и руки. Всё, о чём подумал Мицуба в этот момент, было то, как он сам выглядит сейчас? Его взгляд не отрывался от того, что когда-то звалось Сидзимой Мэй, и от маленького мальчика, сидящего рядом.       — П… Пожалуйста… — начал он, подходя ближе. Он сел рядом с призраком, по прежнему смотря на девичий труп, — Убей меня.       Тот снова оторвался от трапезы, так же пусто глядя на своё угощенье. Повисла тишина, не смущавшая никого, кто находился в этой комнате. Однако вскоре дух заливисто рассмеялся, обращаясь к парнишке, что от удивления посмотрел на него в ответ.       — Ради Бога, Мицуба! Ты серьёзно? Неужели ты думаешь, что твоя смерть поможет тебе поплатиться за свой грех? Поверь мне на слово, это не работает, — улыбнулся он, вплотную пододвигаясь к ошарашенному Соскэ, — Даже если ты попытаешься убить себя на другом конце света, после смерти ты окажешься там, где совершил злодеяние. Но если моя компания так тебе приятна и ты хочешь остаться тут заточённым наедине со мной навсегда, валяй, — он помолчал и коротко вздохнул, наблюдая, как парень снова готовится сорваться, — Мицуба-чан, что сделано, то сделано. Ты ничего уже не исправишь. Ты останешься убийцей и после своей смерти. А мне это просто невыгодно… Этих двоих мне надолго не хватит. Хотя твоя первая подружка выглядит довольно мясистой, особенно её нелепые ноги, — хихикнул тот, бросая короткий заинтересованный взгляд на труп другой девушки поодаль, как вдруг услышал рядом с собой короткий всхлип.       Паренёк протирал лицо рукавами свитера, вытираясь от крови и слёз. Он снова жалобно смотрел на мёртвую подругу, словно прося у неё прощения и спрашивая, что ему делать теперь. Брюнет устало вздохнул.       — Ну и ну, Мицуба, какой же ты плакса! — возмутился он, подползая к мальчишке.       — Ты… П-по-почему ты так г-г-г… гово…р-ришь? — его голос ломался, когда он вбирал в грудь воздух, почему-то стараясь не плакать, — Я ув-уверен, ч-что если я у. умру…       — Замолчи. Я ведь уже сказал, что мне надоело слушать твоё нытьё, — слегка гневно перебил его призрак, — И называй меня уже по имени, а то звучишь невежливо, — с этими словами он приобнял парня, поглаживая по голове, — Всё будет хорошо. Точнее, всё и сейчас хорошо. Тебе просто нужно это понять и принять.       Мицуба не понимал, как оно может говорить такие вещи. Совершенно потеряв рассудок, он ударил монстра по лицу, отползая назад и натыкаясь спиной прямо на труп.       — Нет, ты замолчи! — закричал он, — Ты ничего не понимаешь! Ничто не хорошо и уже никогда не будет! Ты просто чудовище, мерзкое кровожадное чудовище, разрушившее мою жизнь и… и… — у него снова началась сильная одышка. Парень поднял голову и увидел ничего не выражающее лицо призрака. Вот только его холодные глаза были на мокром месте.       — Тебе придётся смириться, — его голос звучал спокойно, но в то же время слегка резко, будто он снова злился. Но совершенно иначе, чем до этого. Он словно хотел сказать что-то ещё, но не стал.       Мицуба был ошарашен. Он не знал, как реагировать на такое, но ему не было стыдно. Он не мог жалеть о том, что, возможно, ранил чувства монстра, который на его глазах жевал плоть подруг его детства и сейчас возвратился к этому занятию, проходя мимо парня и поднося к зубам руку, от которой почти ничего не осталось.       «Не знал, что призраки ощущают голод» — подумал парень, встал и сел в дальний угол, где из-за темноты не было ничего. В какой-то момент он перестал чувствовать хоть что-нибудь и просто наблюдал за едящим мальчиком.       Он хочет исчезнуть. Он хочет домой. Но взгляд невозможно оторвать от трупа подруги. Кажется, он уже почти смирился.