Ром и романтика

К паре коктейлей на кухонном острове Ария добавила последние ингредиенты и осторожно закинула несколько кубиков льда. Она взяла стакан и поднесла его к губам, сделав пробный глоток. Ария быстро добавила немного рома из бутылки в напитки еще раз, прежде чем, наконец, одобрила вкус, затем сомкнула пальцы вокруг обоих стаканов, подняла их и покинула кухню. Ария, возможно, никогда не интересовалась кулинарным искусством и потратила большую часть своей жизни, платя другим за готовку той еды, которую она хотела, но смешивание разнообразных коктейлей захватило нежное место в ее сердце еще с юности. У нее была страсть к хорошим напиткам точно так же, как у нее была страсть к своему образу жизни: оба были жесткими и пикантными, сладкими и экзотическими, сложными и туманными, в зависимости от настроения или случая. И это особое настроение или случай требовали чего-то необычайно позитивного. Подобно Тессийскому горизонту в его естественный золотой час, омывающему в настоящее время этот регион, содержимое двух стаканов, которые она несла, было яркого розово-оранжевого оттенка, основанного на роме, привезенном из тропиков, и его разбавлении смесью пунша. Коктейли были жизнерадостными и веселыми, такими же, как и она. Она нашла Тевос в кресле, в котором оставила ее, одетую в халат, похожий на тот, который сейчас носила Ария, и все еще смотрящую на ухоженный сад, которым она наслаждалась после слишком многих десятилетий, проведенных на станции, где большинство растений были синтетическими. К этому времени Тевос уже наполовину спала, поддерживаемая только рукой, помещенной под подбородок. Приближение Арии разбудило ее, когда Т’Лоак села рядом с ней, разделив кресло, ширина которого едва могла вместить двоих. Передав Тевос напиток, Ария максимально увеличила доступное для них пространство, обвив жадной рукой ее талию и положив руку ей на бедро. — Очень празднично, — прокомментировала Тевос возлияние Арии, прежде чем поднесла стакан к губам. На ее лице на мгновение промелькнуло несколько огорченное выражение. — И… довольно крепко. — Крепко? — Ария отхлебнула из своего стакана, но не могла согласиться. Во всяком случае, она могла бы добавить больше рома. — Я не заметила. — Думаю, я позволю льду растаять, — решила Тевос. Она подняла свой стакан над подлокотником кресла, осторожно поставила его на край столика и прижалась щекой к плечу Арии, прежде чем закрыла глаза. Некоторое время Ария удовлетворенно пила из своего стакана и находила удовольствие в своем окружении. Раннее вечернее солнце, льющееся сквозь раздвинутые жалюзи и отбрасывающее узорчатые линии вдоль их ног, нежный шелест листьев, потревоженных ветерком, впущенным в дом через стеклянную раздвижную дверь веранды, оставленной приоткрытой, сладкий вкус коктейля на языке и роскошное тепло тела, прижатого к ней, помогли Арии приостановить выполнение ее обязательств на столько, сколько позволял ее короткий отпуск. Это был прекрасный день. Это был день, потраченный на секс, выпивку и общее безделье — сочетание, создающее беспрецедентный, блаженный досуг, — и она не позволит ничему испортить его. Ария заметила, что Тевос уже заснула рядом с ней, уставшая от недавних событий. Т’Лоак не стала будить ее, а вместо этого позволила ей спать спокойно так долго, как ей того хотелось, или, по крайней мере, до тех пор, пока Ария воздерживалась от поиска следующего напитка, чтобы наполнить свой стакан. Когда Т’Лоак прибыла сегодня на Тессию то обнаружила, что Тевос уже утомлена охапками документов и многочисленными звонками — все содержание которых можно было проследить до ее деловых отношений с Верховным командованием — и не очень склонна уделять Арии много внимания, кроме обвинений в том, что та слишком поздно предупредила ее о своем визите. Хотя расчетливость и хитрость Арии обычно обеспечивали ей все, чего желало ее сердце, Тевос была слишком стара и слишком привыкла к красноречию Арии, чтобы ею можно было манипулировать. В то утро ее вызвали к своему терминалу болезненно рано из-за неудачи с часовым поясом, и с тех пор она работала и не собиралась делать какой-либо перерыв, пока не закончит своих дел. Поэтому большую часть дня Ария просидела в кресле в гостиной на первом этаже, наблюдая за тем, как Тевос периодически проходит мимо нее и фактически игнорирует. Лишение внимания было, конечно, состоянием, которым Ария редко страдала, и поэтому у нее было очень мало опыта в его преодолении. Рефлекторно она попыталась переломить ситуацию в свою пользу, сначала воспроизвела несколько песен музыкального жанра, популярного среди пиратов Терминуса, через динамики в гостиной, затем подняла ноги и положила ботинки на мебель Тевос (она знала, что Тевос это ненавидит), и, наконец, прибегла к довольно мощной стратегии и закурила одну из своих драгоценных батарианских сигарет (которые Тевос ненавидела больше всего на свете) и позволила дыму и пеплу свободно плыть по чистому воздуху и портить его культурой преступного мира. Как и предполагалось, внимание Тевос было привлечено к ней менее чем за тридцать секунд. Тевос быстро вошла в гостиную, поставив своей текущий звонок на удержание, и предупредила Арию, что если она найдет какие-либо лишние следы на своей мебели или даже на самой Арии, то ей будет разумно забронировать номер в отеле на неделю, пока приличные места для бронирования еще доступны. Но ее угрозы только напомнили Арии о том, почему ей так нравилась Тевос, и она спокойно посмотрела вверх, чтобы встретиться с ней взглядом. Они через многое прошли вместе. Десятилетия и десятилетия борьбы с несчастьями, использования силы и влияния друг друга везде, где было необходимо, и защиты взаимных интересов, как финансовых, так и политических. Одно это стоило очень много, буквально миллионы и миллионы драгоценных кредитов, но их уникальные отношения, возникшие в процессе этого, стали столь же ценными и в настоящее время, возможно, даже превзошли все это. Тевос была похожа на лучшее вино Цитадели и Тессии, которое непрерывно становилось только мудрее и пикантнее. Вино, которое Ария научилась правильно дегустировать и смаковать, а не поглощать одним несдержанным глотком. Оба метода неизбежно в конце концов, конечно, опьяняли, но первый из них был намного лучше. Всякий раз, когда Ария пила в компании Тевос, то чувствовала омолаживающее тепло, проходящее через центр ее груди, ощущение силы и удовольствия, скатывающееся в один обжигающий язык тепла, который выжигал всю черствую ржавчину в ее сердце и оставлял обнаженной ее нежную плоть. Это был ожог, который стоило продлевать как можно дольше. Тевос была настолько хладнокровной и дотошной, умной и способной, и никогда не позволяла никому в Галактике преодолевать себя, включая могущественных криминальных авторитетов. Несомненно, именно поэтому по прошествии всего этого времени Ария просто не могла не возвращаться к этому политику с холодными руками, элегантными платьями и высокомерным этическим кодексом, который никогда не боялся указывать ей, что и как делать. У нее был стержень. У нее были смелость и сила, и она могла их проявить. И всякий раз, когда Тевос смотрела на нее, как сейчас, Ария чувствовала не призыв к сопротивлению, а приятное покалывание нервов от основания позвоночника до затылка, как слабое слияние, которое быстро и незаметно угасало из-за отсутствия тактильного контакта. Вспомнив, как она привыкла наслаждаться традиционным совокуплением с ней так же, как ей нравилось потакать ее новоприобретенным вкусам в спальне, Ария любовно наклонила голову и решила спросить Тевос. — Ты думаешь, я делаю это только для того, чтобы тебя разозлить? Тевос почти неслышно выдохнула, прежде чем поднесла руку к наушнику и возобновила прерванный разговор. — Минутку, пожалуйста. Простите за ожидание, — сказала она своему корреспонденту. Как только Тевос снова замолчала, то вновь посмотрела на Арию. — А ты думаешь, что я в самом деле предпочитаю работать, а не проводить с тобой время? Арии не нужно было отвечать. Вместо этого она погасила сигарету и убрала ноги с мебели, решительно удовлетворившись негласным обещанием Тевос присоединиться к ней после того, как она закончит свою работу. Поэтому Ария соизволила подождать, отступив в мягко освещенную спальню, где она провела некоторое время, расслабляясь топлесс на кровати без единого беспокойства или опасения, обменяв свою одобренную пиратами подборку музыки на что-то более легкое для прослушивания. Треки, такие же старые, как и она, в которых мягкие голоса, поющие о любви, ночной жизни и декадентском образе жизни, накладывались на оживленные синтезированные мелодии. Она потратила время на обдумывание своей необычной ситуации. Ария была поймана в очередной период ожидания и желания после нескольких месяцев, которые они с Тевос уже провели порознь, и ее удовлетворение снова откладывалось. И все же она чувствовала ту же жажду в затылке и между ног, безудержную и более настойчивую, чем когда-либо, теперь, когда она была так близко. Ария хотела, чтобы это было так же, как тогда, в их гостиничном номере в Армали. Может быть, она даже наденет шелковую ленту на запястья и будет наслаждаться фантазией о риске, перевороте власти и всех связанных с этим пристрастиями к вызову, которые заставляли ее сердце колотиться. Прошло так много времени с тех пор, как они делали что-то подобное, так много времени, что Госпожа Советник стало слишком устаревшим титулом, чтобы его можно было использовать даже в шутку. Но Арией начала овладевать мысль, что это именно то, что ей сейчас нужно. Неважно, что Тевос улыбнется и мягко рассмеется в ответ на ее просьбу. Она и раньше была в ее мыслях. Она знала, что тоже Тевос думает об этом. Она видела в ее сознании приятные воспоминания о том, когда Ария не могла избавиться от румянца на своих щеках, каким мягким и манящим становилось ее тело после достаточно уделенного ему внимания, и как, если она наполняла ее голову страстными обещаниями и заставляла ее ждать достаточно долго, простое предвкушение могло завести Арию так далеко, что она кончила бы в течение первой или двух минут. В большинстве таких случаев Ария не возражала. Она ловила Тевос на мысли, что это невероятно, болезненно сексуально, до такой степени, что она фантазировала о том, чтобы снова и снова воспроизводить подобное удовольствие в течение ночи самыми разными способами, и Арии очень нравилось, когда к ней относились так благосклонно. Особенно когда фантазии воплощались в жизнь. Если бы Тевос не вышвырнула ее вон, она, возможно, закурила бы еще одну сигарету, чтобы смягчить свое нетерпение. Лишенная возможности как следует отвлечься, Ария вместо этого наслаждалась ощущением мягких простыней на обнаженной коже спины и предвкушала, насколько прекраснее они будут чувствоваться, когда ее бедра будут прижаты к ним весом другого тела. Ария мучила себя собственным воображением, развлекая себя мыслями, которые только десятикратно разжигали ее желание, но едва ли она могла что-то с этим поделать. Ария ненавидела и обожала то, как она привыкла к обществу Тевос. Просто во вселенной не было ничего более приятного, чем иметь партнера, с которым она чувствовала себя сильной, красивой и могущественной. На улицах Омеги этих чувств можно было достичь только через жестокое подчинение, но с Тевос она все равно могла ощущать это, не нуждаясь ни в оружии, ни в злобных словах, ни в кровопролитии, потому что Тевос охотно давала ей именно то, что она хотела, своей хорошей компанией и еще лучше в сексе. Вместе они выработали плохую (или хорошую) привычку баловаться, по крайней мере, раз в два месяца, но когда они не выполняли норму, как сейчас, Ария иногда обнаруживала, что проводит поздний ночной час с рукой в штанах, думая о Тевос и о том, как она задумчиво заламывает свои тонкие руки и заранее приоткрывает губы, когда у нее возникает мысль, которую стоит высказать, думая о том, как ее ловкие пальцы расстегивают пуговицы на ночной рубашке, или о нежных выступах ее лопаток, отмеченных исчезающими завитками жемчужно-белых татуировок. Ничего другого было бы недостаточно. Не самолечение, не нежность в спальне или агрессия по отношению к своим любимым танцовщицам и даже от них. Ничто не удерживало ее. Но эти ужасные вещи, которые Тевос делала с ней — фиксация на простоте, вкусе старого дремлющего соперничества, остававшегося на ее языке после поцелуя, и растущая боль разочарования, спровоцированная слишком многими неделями, проведенными порознь, — были для Арии абсолютно романтичными. Несмотря на скудость романтики в ее жизни, Ария достаточно любила романтику. Многолетний опыт привел ее к выводу, что быть обожаемой всегда лучше страха. Страх был дешевым, но его трудно было контролировать, поскольку подчинение страху было таким же частым явлением, как и противодействие, и, хотя обожание требовало больших долгосрочных вложений, отдача была длительной и приятной. Она бы предпочла чувствовать, как губы скользят по ее шее, а руки блуждают по груди, чем наблюдать, как пальцы капризно дрожат вокруг рукоятки пистолета, который с такой же вероятностью нацелиться на нее, как и на врага. Следовательно, романтика имела смысл. Романтика имела ценность. Если бы страх не был просто более практичным, Ария решила, что она бы с радостью построила свою империю на менее прочном фундаменте. Романтика состояла из переливающихся драгоценных камней на кольцах, импортных духов, изготовленных из ингредиентов флоры, в чьи миры никогда не ступала нога ни одной из них, роскошного нижнего белья и сентиментальной музыки, популярной и эзотерической, сочиненной еще в их юности. Романтика заключалась в том, чтобы прилагать усилия и проявлять сознательную осмотрительность при выборе знаков привязанности. Романтика прятала подарки в ящиках Тевос, а также редкое, но тщательно подобранное дополнение к их уединенной сексуальной жизни, наряду с записками, которые гласили: Никогда не стыдись желания чувствовать себя хорошо. Романтика была ничем иным, как тем, что Ария в настоящее время придавала их отношениям, и Тевос по праву заслуживала это от нее. Она была из тех, кого следовало целовать до и после того, как Ария переспала с ней, и не только для приличия, но и потому, что Ария искренне этого хотела; точно так же, как Тевос была из тех, кого нужно было хорошо трахать, с разнообразием, терпением и мастерством. Романтика сохранялась даже без секса. Это были простые жесты, такие как помощь в застегивании молнии на ее платьях и высказывание мнений по повседневным мелочам. И это были жесты гораздо большего масштаба, такие как анонимное информирование Верховного командования азари о конкурирующих преступных группировках, проводящих операции на территориях Совета. Романтика также входила в совместное распитие алкогольных напитков. Однажды они так сильно напились рома, что Тевос, стараясь не рассмеяться и не споткнуться о собственную мебель, достала пару серебряных браслетов из своей шкатулки и вернулась в постель, где надела их на свое и Арии запястья. На остаток ночи они тупо и глупо погрузились в мечты о помолвке. Ария вспомнила немногое из той ночи: свою собственную настойчивость в том, что она никогда не была жената и не хотела быть женатой, находясь под впечатлением, что это происходит на самом деле; и Тевос, неуклюже переплела их руки под простынями, поцеловала и спросила, почему бы и нет. В своем пьяном оцепенении Ария ответила, что вся бумажная волокита, наряду с негативным вниманием сплетничающей прессы, доставят слишком много хлопот. Это тоже было романтично, потому что нежелание Арии заключалось не в том, что она ее не любила. Ария хорошо знала, как выглядит романтическая любовь и что она делает с людьми. Как она может превратить их в неразумных, дерзких, даже сумасшедших существ. Ария любила не часто, любила сильно еще меньше, и уж точно, черт возьми, не любила делиться своими возлюбленными. Когда она была девой — когда ее философия решения проблем, по общему признанию, была более грубой — Ария так любила одну азари на Тессии, что подсыпала в напиток другой поклонницы слабительное, а несколько месяцев спустя посреди ночи взяла металлическую биту, проникла в гараж соперницы и разбила ее скайкар. Годы спустя ее нечастые ссоры из-за любви, происходящие в системах Терминуса, все еще не редко заканчивались ничем иным, как поножовщиной. Когда она поняла, что странный период меланхолии Тевос по отношению к ней компенсировался ее растущим интересом к саларианскому Послу, Ария сразу поняла, что любит ее, просто оценив свою собственную реакцию. Это не было типичным безразличным пожатием плеч, которое она позволяла большинству своих партнеров на протяжении многих лет. Все было как раз наоборот. Почти у каждой расы, казалось, была своя поговорка, утверждающая, что первым шагом в решении проблемы является определение того, что у человека действительно есть проблема. Ария считала это утверждение в целом верным. Она восприняла свою острую реакцию перед лицом отвержения как характерный симптом своей проблемы, которой, как оказалось, была любовь. И Ария не была застрахована от дикой ревности и агрессии, которые сопровождали вызов тому, что она была гораздо более подходящей кандидаткой на отношения. Древнее побуждение отбросило ее назад, в первые века ее жизни, когда было так легко разрешать подобные конфликты с помощью старомодного запугивания, биотики и порчи имущества. Но в настоящем это было не так просто. Тевос была политическим созданием, как и большинство ее круга общения. Если Ария хотела ориентироваться в ее мире и иметь в нем постоянное место, она должна была играть по ее правилам. Она долго помнила каждое слово предупреждения, которое Тевос высказала ей после того, как у нее случился припадок после этой новости, и Ария была поймана на полпути к входной двери, полностью готовая традиционно решить вопрос холодной, смертельной, но страстной кровью. — Если ты причинишь ему хоть какое-то подобие вреда: эмоциональное, финансовое или физическое… даже не вздумай возвращаться ко мне, — сказала ей Тевос. Каждая клеточка ее существа сопротивлялась этому условию, но ни один палец не коснулся этой бессильной, маленькой пешки, вопреки обычаю Арии. В результате этого испытания Ария пришла к выводу, что если кто-то ее уровня, идущий на компромисс и иногда подчиняющийся приказам Тевос, не является образцом романтической любви, то романтики просто не существовало нигде во Вселенной.