Его руки

      Руки, которые держал Антон, всегда были для него особенно тёплыми. Именно для Антона эти руки становились бархатными и чуткими, ладони матери даже не были такими утешительными. Эти пальцы будто боялись причинить дискомфорт, аккуратно проводя по волосам. Они поглаживали его волосы часами, теребя отдельные волоски, а ноздри вдыхали огуречный шампунь, коим ботаник всегда пользовался. Руки, покрытые шрамами, боялись и переживали, что руки того человека, которого они касаются, однажды также покроются невыносимо уродливыми шрамами. Кисти касающиеся Антона никогда не причиняли ему боль — они причинят боль кому угодно, кроме него.       Эти руки проникали в него, нежно, а губы переспрашивали о его самочувствие и только после минутных подтверждений своих ощущений, аккуратно продолжали свой путь. Его руки проводили по разгоряченной коже, доводя до оргазма. Эти тонкие пальцы, мозоли, которые многие сочли бы скверными, а обгрызанные ногти — отвратительными, всегда были любимы лишь одним человеком. Ловкие руки, что перебирали в руках нож-бабочку, как какую-то игрушку, касались пухлых, маленьких губ, так, словно они из хрусталя, боязливо и осторожно. Этим рукам не было известно тепло исходящее от любимых, ласковое бормотание имени, эти руки познали много боли, пока не встретили Тошу. Эти ладони успокаивали его сердце, когда ему снились кошмары, эти руки держали в руках сигареты и алкоголь, но эти руки никогда не давали светловолосому даже пробовать это. Эти руки пахли дешёвыми сигаретами так часто, что для Антона уже не требовался кислород, лишь запах сигарет, которые держали его любящие пальцы.       Эти руки были осквернены грязью и кровью, пока он не очистил их своей светлой душой. Пока руки блондина светились, руки его любви, медленно угасали в пучине отчаяния и зависимости, тогда свет отчистил их, подарил любовь, что когда-то дарили ему. Он отдал ему всю свою жизнь, а тот взамен отдал всю свою.       Эти руки всегда принадлежали и будут принадлежать лишь одному человеку. Его Ромки Пятифану.