близость

      итер аккуратно принимает горячую чашку чая в свои руки и благодарно улыбается, сразу отпивая. чай горячий, горло неприятно жжет, но все равно вкусно — чжун ли знает толк в этом напитке. он, в общем-то, везде знает толк.       они встретились лишь недавно. итер вовсе не удивился, когда увидел консультанта, решительно шагающего к нему — привычно уже. они никогда не договариваются, итер никогда не знает, будет ли чжун ли свободен, чжун ли же — как скоро итер вернется со своих путешествий. но волей неволей они всегда вместе в нужное время и в нужном месте и, впрочем, это только к лучшему.       они разговаривают обо всем. немного об одном, немного — о другом. итер впитывает в себя истории бывшего архонта, как губка, склоняя голову. подпирает подбородок и слушает. у чжун ли голос глубокий и спокойный, рассказы пестрят красочным описаниями, интригами и некими недоговорками. итер никогда не углубляется, не докапывается до истины, словно понимает — еще не время. он предпочитает думать, что чжун ли сам ему все когда-нибудь выльет, выдохнет и, быть может, даже извинится. но сейчас путешественник двигается чуть-чуть ближе, не отводя взгляда с чжун ли, и продолжает слушать. ему интересен тейват, ему интересен сам консультант — этого достаточно, чтобы заинтриговать его.       у чжун ли в глазах невысказанное «спасибо», в чуть приподнятых уголках тонких губ — лишь теплота. он напрочь забывает про одиноко стоящую тарелку с едой, увлекаясь. в такие моменты консультант более доверчивый, напряженность в плечах уходит, и сам он весь становится даже человечнее. итер заглядывается беззастенчиво, продолжает улыбаться и расслабляется вовсе.       и вот так всегда.       итеру кажется, что только рядом с этим педантичным консультантом он может расслабиться по-настоящему. от чжун ли в принципе веет спокойствием и уверенностью, а его истории — лишь некоторая добавка к основному блюду. путешественнику нравится.       сам он говорит мало, лишь о своём мире и люмин. говорит все, что помнит, но о люмин всегда отзывается особенно нежно и с трепетом. где-то в груди тогда цветет ноющая дыра, но итер продолжает и продолжает, жестикулирует, ностальгирует. чжун ли лишь однажды говорит, что был бы рад познакомится с его близнецом, и от этих слов итеру тогда становится чуточку больнее: он не знает, что будет по нахождении люми. поэтому больше они стараются не говорить об этом. консультант и не налегает вовсе, понимает, лишь плечо слегка поглаживает в знак поддержки. путешественник большего не просит.       их встречи обычно задерживаются до самого позднего вечера. итер не переживает. ни за паймон, которая, вовсе не желая слушать нудные истории чжун ли, уходит на весь день к сян лин или другим, ни за позднее время, ни за то, что ему на следующий день рано вставать. спокойствие рядом с консультантом хрупкое и словно ускользающее, потому итер, во вред себе, поддаётся искушению побыть с консультантом ещё некоторое время. расстаются они под уже рассвет и без прощания. путешественник лишь шепчет скромное «удачи», чжун ли только кивает. и снова, уходя в бюро, ждёт встречи, ибо знает: она обязательно состоится.

***

      итер держит его руку нежно, взгляд мягкий и просящий, в улыбке скрыта неуверенность. черный материал перчаток консультанта приятный и шелковистый, итер неосознанно водит по ладони своими пальцами. чжун ли в ответ смотрит задумчиво, поджимает губы, но руку не отбирает — либо не замечая, либо не желая.       просто он не ожидал, что итер, лишь увидев его, подбежит и будет сиять: он в спешке пересказывает последние события, как получил от мадам пин чайник-обитель, как обустраивал ее вместе с паймон и как мечтал пригласить туда кого-то. он не упрашивает у чжун ли принять его приглашение, только ждет, но руку того сжимает крепче. чжун ли понимает: итера действительно так сильно волнует его ответ.       он соглашается почти сразу. а потом мир перед глазами буквально переворачивается и все, что чжун ли видит в последний раз — это широкую улыбку итера. быстро проскакивает мысль о том, что это первый раз, когда чжун ли видит итера таким.       обитель встречает их закатным небом и легким ветерком. трава тут мягкая, деревья отливают золотом листвой. просторно и уютно. чжун ли осматривается вокруг себя, во взгляде немое восхищение, и только потом понимает: они на парящем острове. итер стоит рядом и не шевелится, позволяя гостю чуточку прийти в себя после перемещения, присмотреться, оценить. он думает, что консультанту точно нравится — сейчас хорошо видно, как сильно чжун ли очарован. у путешественника в свое время было также: островов в воздухе он не ожидал. ровно как и пухляша с его гостеприимством. впервые за долгое время тут он чувствует себя довольно беззаботно, в безопасности — совсем как дома. и пригласить сюда чжун ли значит впустить его в свой мир: настолько итер доверяется ему.       и чжун ли это ценит.       они встречаются тут раз за разом. пухляш положительно отнесся к консультанту, чжун ли же хорошо оценил его вежливость и добродушие. итер радуется этому сильно. он показывает ему дом целиком: от скромной кухни до богато обустроенной комнаты на втором этаже, от обычного ковра на полу до живописных картин на стенах. чжун ли только смотрит, уже ощущая себя полноценной частью этого дома, и думает, что нет у него права что-либо говорить: сейчас его очередь слушать. голос итера приятный, с придыханием — явно нервничает.       намного позже они обедают на открытом воздухе. обед итер решился приготовить сам: бамбуковый суп, рецепт и способ приготовления которого чжун ли мягко подсказывал ему на кухне, не смея делать что-либо сам, и мондштадтские оладушки, что так сильно любит он сам. чжун ли не то, чтобы оценил это блюдо, однако все равно поблагодарил — путешественнику большего и не надо. спокойная обстановка, негромкий голос консультанта и обманчивое ощущение близости и безопасности так и вовсе опьяняет, заставляя расслабленно откинуться на спинку стула. тогда итер не сразу замечает, что впервые за все время знакомства с чжун ли он упомянул о своих кошмарах. в ответ встречает лишь пару обеспокоенных янтарных глаз и это становится отправной точкой: язык итера развязывается вовсе.       в тот день чжун ли узнает путешественника с другой стороны. со стороны человека, каждый день испытывающего тягучее чувство одиночества вперемешку со слепой надеждой, мучащийся кошмарами и уставшего держать меч. итер показывает свои мозолистые жесткие руки, а потом, осознав, быстро надевает перчатки обратно. он закидывает ногу на ногу, складывает руки на груди, отворачивается и говорит тихое «прости». тогда он слишком открылся и старые инстинкты вопили: очнись, тебе нельзя. чжун ли ничего не отвечает, только двигает тыльной стороной ладони все еще горячую чашку чая. осторожно, ненавязчиво, словно мягко прося успокоиться.

***

      тема кошмаров не забыта. но чжун ли понимает всю ее тяжесть и уважает итера как своего друга, потому мысленно ставит себе табу на этой теме. одно время они преследовали и его, особенно удушающими они были во время и после окончания войны архонтов. он подозревает, что кошмары итера связаны с сестрой, ведь однажды он рассказал ему, как повстречал выходца из каэнрии, вместе с которым они столкнулись с самой принцессой бездны — его люмин. люмин. имя на язык ложится плавно и легко. где-то в глубине своей души чжун ли долгое время не мог поверить, что девушка со сталь прекрасным именем заодно с бездной.       ему кажется, она почти такая же, как итер, но несколько холоднее. и волосы у нее такие же пшеничные, яркие. он гадает, как она выглядит, и со временем все больше убеждается в том, что хочет узнать о ней побольше, встретиться с ней. но на путешественника чжун ли не давит, потому что видит: итер скучает по ней слишком сильно. это заметно в его речи, в его жестах, в его боли на дне золотых глаз, когда он делится с чжун ли о своем мире.       чжун ли отчасти испытывает укол совести, что не рассказывает о каэнрии. к этому тянущему чувству в груди он привык уже давно, и на этот раз тоже глушит свои эмоции, твердя себе одно — это контракт. контракт важен. и вместо этого все, что он делает, это старается поддерживать итера. он действительно сделал много как и для мондштадта, так и для ли юэ, потому чжун ли перед ним в долге не меньше, чем другие смертные или тот же барбатос.       они на диване в гостиной. от камина мягко веет теплом и оранжевым светом.       за окном уже темнеет — даже тут есть смена суток, и, насколько осведомлены и итер, и чжун ли, сутки тут такие же как в реальном мире, — потому единогласно было решено перебраться в дом. верхние одежды покоятся на вешалке, снятые перчатки лежат рядом. итер видит руки чжун ли без них, кажется, впервые, и невольно засматривается. они бледные, худые, и на мгновение даже проскакивает мысль, что не должны быть такие руки у воинственного бога, но итер не думает об этом слишком глубоко, лишь подмечает, что руки красивые. ему хочется спать и хочется остаться с чжун ли рядом ещё хоть на немного одновременно, потому что с ним уютно и интересно, и путешественник лишь усилием воли держит глаза открытыми. а ответы у него сухие, короткие, но это чжун ли, кажется, вовсе не смущает, он продолжает рассказывать все то, что знает про иназуму. итер сам попросил его — и таким образом чжун ли внезапно узнает, что скоро их встречи прекратятся.       чжун ли давно догадывался об этом. боль от этой новости тупая, неприятная, но он не обращает на нее внимания, продолжая говорить и лишь где-то на подсознании у него вертится мысль, что ему будет не хватать итера. мысль эта успешно игнорируется.       когда в помещении становится непривычно тихо, консультант сам замолкает. делает глоток чая и оглядывается, а потом на его губах появляется, пожалуй, слишком мягкая улыбка. итер-таки заснул. откинул голову на спинку дивана, отвернулся и обнимает себя — сейчас он кажется особенно уязвимым. чжун ли смотрит на него, думает, как бы лучше ему поступить и, прежде чем осознает, что происходит, путешественник уже аккуратно покоится у него на руках. они идут наверх — где-то там, помнится, личная комната итера. однако на половине лестницы он задерживается и видит, как рыжая кошка с черно-белой собакой аккуратно подходят ближе, садятся, и глядят в ответ. у собаки высунутый язык, у кошки поднят хвост, а в глазах у обоих благодарность.       итер рассказывал о них. подобрал с улицы: сначала собаку, потом кошку. и привязался к ним. чжун ли даже не знает их имен, но животные спокойные, доверчивые. кошка не раз вертелась вокруг ноги итера, прося ласки, а собака лизала его пальцы — так они говорили о своей радости, что итер приютил их. чжун ли они поначалу боялись, но спустя время привыкли: собака больше не лает при его присутствии, а кошка так и вовсе любит устроиться у него на коленях.       консультант не знает, зачем, почему и когда вообще итер успел взять их, но ему кажется, что вместе с ними тот не чувствует себя настолько одиноко в этом чужом мире.       он осторожно укладывает путешественника на кровать. смотрит на вздымающуюся грудь, на хмурые брови и растрепанные волосы, и не знает, что делать. ему думается, что нельзя оставлять сейчас итера, потому что ему наверняка приснится кошмар. и его почему-то ужасает мысль, что итер проснется в холодном поту и в одиночестве. с другой стороны чжун ли точно не уверен, захочет ли тот его видеть рядом в такой момент. в момент, когда итер слаб. наверное, итера стоит оставить. но все, что делает чжун ли — это садится рядом на стул. он все еще держит прохладную руку итера в своей и, подумав, убирает. не к чему это. поудобнее устраивается на стуле, и со временем чувство странной неправильности уходит. чжун ли все-таки решает остаться рядом с итером.       путешественник просыпается несколько часов спустя с криком. вскакивает на кровати, дышит тяжело и глубоко, чувствует: сердце сейчас пробьет грудную клетку. у него нет слез, но глаза неприятно щиплет, и он трет их. трет и трет. пытается смыть заставший на заднем веке образ кровавой люмин. она снова умерла в его сне, и итер, кажется, никогда не привыкнет к кричащей от боли сестре. как она кривится, плачет, зовет его; итер во сне всегда бежит к ней, но буквально в нескольких метрах падает на колени, задыхается, застывает на месте и абсолютно ничего не может сделать. он пытается, но все бестолку, и во сне он всегда плачет вместе с люмин.       люмин…       чья-то горячая рука хватает его ладонь и отводит от лица. итер не сразу понимает, кто или что перед ним, однако облегченный выдох сам вырывается из него. чжун ли. он послушно кладет свои руки на простынь, смотрит на консультанта чуть загнанно, но доверчиво. когда чжун ли спрашивает, все ли в порядке, его рука все еще лежит на руке итера, и это отрезвляет. итер сам не замечает, как сжимает ее, а его дыхание постепенно приходит в норму, голова проясняется. образ люмин уходит. но он все ещё не имеет ни малейшего желания говорить об этом и есть в его взгляде что-то такое, отчего чжун ли понимающе кивает, отстраняется и говорит, что сейчас принесет стакан воды.       воды. да, она определенно сейчас не помешает, думается итеру совсем отдаленно, и он сглатывает: горло пересохло.       он принимает стакан совсем неаккуратно, почти выхватывает его, и пьет залпом. чуть прохладная вода приятно освежает, думать становится все легче и легче. он облизывает губы языком и говорит смазанное спасибо, так и оставаясь сидеть на кровати. чжун ли стоит рядом и словно чего-то ждет; итер прекрасно видит его боковым зрением и не торопится прогонять. от кошмара не осталось ничего, кроме горького послевкусия, и путешественник вдруг осознает, что очень хочет, чтобы чжун ли остался. он слишком открылся ему, доверился, и теперь не может отпустить просто так, боясь, что близость эта совсем растворится. он хватается за нее, как за спасительный глоток воздуха, и с каждой секундой держится все сильнее и сильнее. а чжун ли чувствует это, подходит чуточку ближе и снова спрашивает о самочувствии итера.       итер не уверен в ответе. вместо этого он, преодолевая себя, вдруг просит чжун ли остаться на ночь. поворачивается к нему, смотрит прямо в глазах, а самого дрожь берет: нет, наверное, не стоило выпаливать этого. он хмурится сильнее, а взгляд медовых глаз опускается ниже. кажется, итер не уверен уже ни в чем. чжун ли же садится рядом на кровать. неловкое молчание почти душит, но он крайне рад, что итер сам попросил его о такой просьбе. на его губах снова теплая улыбка и он, не задумываясь, ласково говорит, что будет рядом сколько потребуется.       они не спят. итеру не хочется из-за страха вновь провалиться в кошмар, чжун ли просто не клонит — его сейчас волнует и интересует только путешественник. они снова разговаривают и на этот раз не обходят кошмары стороной. итер признается, что они мучили его еще задолго до знакомства с консультантом, а чжун ли говорит, что ему часто снились те, кого он убил. он все еще отчетливо помнит лица некогда близких ему людей, которые в одночасье стали ему врагами — и ему просто пришлось. он говорит, что ему действительно жаль. и итер просто слушает его. поворачивается к нему всем телом, кладет себе руку под голову и слушает.       в эту ночь уже он узнает чжун ли с другой стороны.       в подсознании вертится мысль, что ему будет очень не хватать его, как только они с паймон и другими отбудут в иназуму. но итер обещает себе, что однажды найдет время просто чтобы еще разок прогуляться с чжун ли по ли юэ.