Everywhere At The End Of Time

Сяо помнил, что это стало происходить после того как Чжун Ли ненароком забыл купить в магазине корм для их ручной ящерицы. Он также помнил, что тогда изрядно удивился, поскольку Аждаху, иной раз, его партнер, казалось бы, любил больше, чем самого Сяо. Впрочем никто не придал этому значения. Все люди иногда что-то забывают. Даже такие как Чжун Ли. В тот день его старый раритетный граммофон больше напоминающий пальную коробку, стоящий в коридоре, по-прежнему не смолкал, не взирая на то, что потрепанные временем пластинки давно не выдавали чистый звук. Сяо вслушивался в тихую мелодию клавиш, разливающуюся под чужими пальцами, когда Чжун Ли порой садился играть за пианино перед окном, и они оба наблюдали за темнеющим небом и далекими огнями ночного города, растилающегося под ними. Их квартирка ютилась в старом многоэтажном доме на предпоследнем этаже. Чжун Ли она досталась от покойных родителей. Сяо же находился здесь потому что однажды попал в не самую лучшую историю. — Что такое? — Сяо коснулся чужой руки, когда Чжун Ли резко перестал играть. Он заметил на бледном лице странное изумление, будто бы Чжун Ли вдруг обнаружил себя не там, где ожидал увидеть. Будто бы проснулся. Но эта мимолетная эмоция сменилась пустой рассеянностью. Сяо замечал ее все чаще, хотя раньше был уверен, что Чжун Ли не тот, кто вообще способен задавать вопросы. Пусть даже немые. Самому себе. — Ничего. — сказал мужчина, разглядывая клавиши. — Ничего. Однако музыка не продолжилась. Сяо коснулся чужого плеча и Чжун Ли положил руку на его холодные пальцы. Пластинку в коридоре снова заело. — Кажется я забыл как играть эту композицию дальше. . Сяо вновь удивился, и вновь предпочел закрыть на чужую забывчивость глаза, пусть раньше Чжун Ли и помнил каждую ноту, что когда-то учил, часами сидя перед пианино. Возможно это действительно было чем-то печальным для музыкантов — забыть столь скурпулезно отточенную симфонию. Вместо музыки выдать звенящую пустоту. Словно ты и есть заевшая пластинка на старом граммофоне, вдруг утратившая свое первичное предназначение. Чжун Ли казался огорченным, когда закрывал крышку на пианино, но Сяо при всей собачей преданности и любви к нему не мог этого понять. Он вырос в семье, далекой и от музыки высшего света. И от их денег. Поэтому ведь и попался на чужую благодать в свои семнадцать. Повелся и оказался обманут и втянут в мерзкий тесный клубок чужого влияния, чтобы потом с позором сдаться и устать надеяться, что вытащат. Но вытащили же. Поэтому он и здесь. Слушает чертов заедающий граммофон, пока Чжун Ли в расстроенных чувствах ходит по комнате. — Не переживай ты так. — Сяо хотелось утешить, но по сей день он замкнут и стеснителен в проявлении подобного. Ему немного нужно, как и Чжун Ли. Поэтому остается лишь усадить мужчину на диван и присесть рядом, обняв так крепко как можно. — Даже я иногда забываю. Это было лишь полуправдой. Сяо редко забывал, особенно плохое. Воспоминания из мучительного прошлого терзали его до сих пор, но это было той правдой о которой хотелось молчать. Как и о невысказанных обидах, которые надолго поселились между ними. И все же Сяо не беспокоился, даже когда забывчивость Чжун Ли все чаще возникала в их повседневности вместе с пустым растерянным лицом последнего. Он не замечал изменений до тех пор, пока однажды Чжун Ли не забыл дорогу к их дому. Только тогда Сяо понял, что они оба пересекли точку невозврата. Заезженная пластинка играла в его голове даже, когда они давно покинули дом, очутившись в холодном больничном коридоре. Сяо то и дело нервно мотал ногами, словно ребенок, пришедший на визит к стоматологу. Но родителей рядом не было. На пустых креслах напротив сидел лишь Чжун Ли, почему-то не присевший с ним рядом, и равнодушно смотрел в одну точку на стене. Сяо бы хотел знать, что же он там увидел, но не мог разглядеть ничего, кроме выцветшей салатовой краски. Они молчали вплоть до прихода врача, хотя Сяо и хотелось поддержать мужчину. Будто бы чужая болезненная забывчивость породила меж ними странную неловкость, из-за которой излишняя сентиментальность вроде глупых, но заботливых вопросов могла бы все испортить. Сяо никогда не был сентиментальным. Бывшие отношения научили его холодности и недоверию, и хотя Чжун Ли пытался растопить этот лед, у него получилось лишь совсем немногое. Быть может поэтому Сяо и не знал что делать. И что, черт возьми, чувствовать. — Сейчас я попрошу вас запомнить три слова, господин Чжун Ли. Мы пройдем пару тестов, и вы повторите мне их снова. Договорились? — врач с лукавыми янтарными глазами протянул Чжун Ли чистый лист бумаги и ручку. Тот выронил ее, едва коснувшись, и Сяо, тихо сидевшему в углу кабинета, пришлось поднять ее и положить на стол. — Хорошо. Эти слова «камень», «монета» и «копье». Вы запомнили? — Да. Конечно. — кивнул Чжун Ли, неловко обернувшись на вновь присевшего на кушетку Сяо. — Тогда сейчас я попрошу вас нарисовать циферблат. И отметить на нем… допустим полвторого. Справитесь? Чжун Ли не ответил. На миг Сяо вновь увидел странную пустоту в его глазах, но затем на лице мужчины появилась задумчивость. Он нарисовал круг и поставив точку посредине, замер, прикрыв рот ладонью. Что же дальше? Почему остановился? Быть не может, что Чжун Ли не умеет определять время по стрелочным часам. — Что-то не так? — заботливо спросил его врач. Мужчина покачал головой, принявшись вырисовывать цифры, и Сяо мысленно вздохнул. Это просто помутнение. Быть может он устал. Стресс. Работа. С самого детства родители Чжун Ли загружали его тоннами книг и учебных материалов. Пытались дать сыну лучшее образование, отбирая у него то время, которое он мог потратить на банальную юность. — Чжун Ли? — обратился к мужчине Сяо, и тот, какое-то время сверлящий взглядом исписанный лист бумаги, словно бы ожил. Неловко улыбнулся, выпрямив спину и торопливо положив ручку на стол. — Да. Все в порядке. Я просто задумался. — сказал он, кивнув им обоим. — Вот. Прошу вас. Врач смерил нарисованный циферблат взглядом и нахмурившись, положил его на стол. — Господин Чжун Ли. Вы не против пройти еще одно обследование? — спросил он. Оба присутствующих в его кабинете насторожились. — А что? Что-то не так? — Чжун Ли оглянулся на Сяо, но тот не знал, что сказать. Реакция врача показалась ему почти гнетущей. Сяо попытался взглянуть на рисунок, слегка приподнявшись, но смог углядеть лишь кучку цифр, в случайном порядке расположенных на круге. Мужчина с желтыми глазами лишь сильнее нахмурился, сложив руки на столе. — Скажите. Вы помните слова, которые я попросил вас запомнить? — вкрадчиво спросил он, но в ответ получил уже привычный Сяо пустой взгляд. — Камень. — уверенно проговорил он. — Верно. А остальные два? Но Чжун Ли только покачал головой. В его глазах появилось искренне удивление. — Я… я помнил. Помнил. Но теперь, когда вы спросили. Словно бы из головы вылетело. — прошептал он. — Сейчас… дайте мне минуту… Пластинка становилась все более неразборчивой. После МРТ Чжун Ли остался в кабинете, а Сяо вынудили вернуться в коридор, несмотря на его протесты. Он не слышал о чем говорили за закрытой белой дверью и чувствовал почти досаду. Подозревал, что его приняли за сына или младшего брата, которому лучше не слышать тревожных новостей, но говорить незнакомому врачу о том, что Сяо — парень его пациента не хотелось. Пришлось послушно ждать, когда дверь наконец откроется и Чжун Ли не появится на пороге. — Ну что там? Все хорошо? — Сяо сразу подошел к нему, сперва не заметив врача за спиной мужчины. — Господин Сяо? — в привычной лукавой манере проговорил тот. Сяо лишь сейчас обратил внимание на бумажный бейджик на его белом халате. Значит. Бай Чжу? Сяо нахмурился, осторожно коснувшись ладоней Чжун Ли. Но тот не смотрел на него, предпочитая сверлить взглядом невидимую точку на полу. Что-то серьезное? Сяо попытался заглянуть ему в лицо, но чужой голос отвлек. — Будьте добры. Зайдите ко мне на секунду. Скрепя сердцем пришлось оставить мужчину в коридоре. Сяо обернулся на него. Но Чжун Ли по прежнему стоял к ним спиной, рассматривая пол, низко склонив голову. Сяо почувствовал укол страха и тревоги за него, но все равно закрыл дверь, оставшись с присевшим за стол врачом наедине. — Я задам вам вопрос, Сяо. Если позволите. Вы знаете, что такое болезнь Альцгеймера? — ему не понравилось, как начался этот разговор, но парень не стал волноваться раньше времени. — Я не врач, но… что-то старческое? — протянул он, чужое молчание тревожило. Пластинка в голове все больше искажалась помехами. Но это лишь навязчивые мысли. Нужна тишина. — Вы же не хотите сказать?.. — Я бы сказал что это весьма… неординарный случай. — продолжил доктор. — В полные…двадцать восемь иметь такое запущенное состояние мозга. Я признаюсь, что за годы практики вижу такое впервые. — Я не понимаю. К чему вы клоните? — возмутился Сяо. — Хотите сказать, что у Чжун Ли… Вместо ответа Бай Чжу протянул ему мутные снимки, указав на один из них. — Вы понимаете что это? Сяо нехотя опустил глаза. Мозг. Должно быть он. Обычный мозг, если не считать странных темных пятен. — Это… — Это мозг старика, который страдает деменцией. — сказал ему врач тихо и вкрадчиво. Сяо ощутил как тугой ком встал у него в горле. — А также мозг вашего друга. Этот снимок ясно показывает, что у него ранняя стадия болезни Альцгеймера. И она быстро развивается. — Но. Это же абсурд… — Сяо ошарашенно покачал головой. — У него ведь всего лишь проблемы с памятью. Как такое вообще возможно? — Я хотел бы знать. Обычно подобные вещи случаются с людьми старческого возраста, но Чжун Ли… похоже в этом уникален. Он мог бы стать первым пациентом с таким ранним проявлением деменции, но я вижу это не то, что вы хотите слышать. — вздох. — Вы знаете, что будет дальше? Сяо пробрала дрожь. Он со страхом взглянул в чужие пронзительные глаза. — Сколько… ему осталось? — Обычно дают лет шесть или семь… но с таким быстрым усыханием мозга у Чжун Ли есть максимум — год. — Неужели ему нельзя помочь? Это же не долбанный рак. Есть же лекарства, верно? Но мужчина лишь покачал головой. — Только надлежащий уход. Я могу прописать несколько препаратов для улучшения состояния, но они не вылечат болезнь. — сказал он. — Мозг Чжун Ли решил, что ему пора умереть. И запустил программу самоуничтожения, скажем так. И на данный момент остановить это нельзя. — Что же. что же мне делать? Бай Чжу тихо выдохнул, грустно отведя взгляд. — Будьте с ним. До самого конца. Пластинку заело так сильно, что вместо звучной, хоть и устаревшей музыки, оттуда звучали лишь редкие помехи, режущие по ушам. Сяо хотел выключить ее, но Чжун Ли легонько одернул его руку, сев напротив граммофона. — Моя мама обожала слушать эту пластинку. — проговорил он с улыбкой. — Она включала ее каждый раз, когда возвращалась домой после работы. Я был совсем маленьким тогда. Знаешь… ходил только в первый класс. Сяо устало улыбнулся ему. — Жаль, что она так испортилась. — но Чжун Ли казалось бы не замечал странных помех, даже когда музыка сменялась лишь шумом и гудением. — Впрочем. Не так все плохо. Музыка еще слышна. Сяо не слушал его. Его мысли были заняты совсем иным. — Мне нужно сходить за таблетками. Аптека скоро закроется. — Таблетками? — с удивлением спросил Чжун Ли, посмотрев на него снизу-вверх. Сяо вновь ощутил страх где-то на подкорке мозга. — Да. Которые прописал тебе врач. Помнишь? Мужчина посмотрел на движущуюся пластинку. — Мы были у врача? Сяо промолчал. Тогда Чжун Ли широко распахнул глаза, словно что-то вспомнив, и у юноши появилась надежда увидеть его прежним. — Это. я забыл об этом? — тихо прошептал он. — Я знаю. Да. Знаю… — О чем ты говоришь? Но Чжун Ли не ответил. Вместо этого продолжая равнодушно наблюдать за пластинкой. — Как и с Аждахой. — Причем здесь наша ящерица? — Я говорю о том, в честь кого мы ее назвали. Возникло короткое молчание. Сяо не знал этого человека. Никогда не спрашивал зачем давать их странному питомцу человеческое имя, но не спорил с чужим решением. У него в принципе не имелось привычки спорить с Чжун Ли даже когда он сумел прижиться в его квартире, не чувствуя себя вечным беспризорным гостем. — Сколько мне осталось? — вопрос завис в воздухе, растворившись в искаженной музыке. Как же Сяо мечтал ее выключить. — Семь лет? Шесть? Меньше? — Год. — едва выдавил из себя Сяо, стоя перед усевшимся за стол Чжун Ли как виноватый ученик, принесший в дом никудышные оценки. Сяо чувствовал себя виноватым. Правда. Возможно он должен был сообщить это с куда большей тактичностью, быть может даже не сейчас, но Чжун Ли не терпел лжи. И снова молчание. Сяо ощутил как все внутри его окаменело от неверия и боли, пока еще далекой бурей грохочащей где-то на горизонте. Он не хотел показать слабости. Не хотел заливаться слезами, зная что сделает лишь хуже. Оставалось лишь небрежно вытереть глаза, и посмотреть в побледневшее лицо мужчины, разом лишившегося дара речи. — Ты… уверен, Сяо? Это ведь так мало. — пробормотал он почти панически. На миг в невозмутимых глазах отразился страх. Но не смерти. Сяо знал, чего мужчина боится на самом деле. — У Аждахи было целых три года. — Я не знаю. Может он ошибся. Это только один врач. Мы можем пойти к другим. Все проверить несколько раз. — подсказал ему Сяо, нервно заламывая локти. — Это ведь нормально, верно? Вдруг диагноз может быть ошибочным? — Кто бы мог подумать. Я заметил так поздно. Будто бы ничего не происходило, правда? Ничего не замечал. — Все нормально. Я же сказал. Мы найдем других врачей. Чжун Ли слабо улыбнулся и нерешительно кивнул, согласившись попробовать обратиться в другую больницу. Они жили в крупном городе, где частных и общественных клиник поблизости было достаточно, чтобы скурпулезно выискивать на их сайтах подходящих специалистов и тщательно записывать их номера. Чжун Ли занялся этим самостоятельно, однако через несколько часов Сяо обнаружил его смотрящего в потолок пустым взглядом, слегка отвернувшись от стола. На столе же он нашел открытый блокнот, на миг решив, что цифры, записанные на нем в хаотичном порядке были номерами телефонов врачей. Однако при ближайшем рассмотрении, Сяо понял, что разбросанные по листу жирные цифры и буквы никак не могли быть ими. Повинуясь странному голосу разума, он схватился за блокнот и прижал его к груди обеими руками, как раз тогда, когда Чжун Ли вновь повернулся к нему. — Прости. Замечтался. — виновато улыбнулся он, а затем опустил глаза на стол, озадаченно покачав головой. — Странно. Блокнот был здесь. — Он у меня. — махнул рукой Сяо, улыбнувшись в ответ. — Ты уже записал все, что нужно. Иди отдохни, ладно? Я позвоню им всем завтра. Чжун Ли удивленно нахмурился. — Ты уверен? Мне несложно самому… — Нет. — слишком резко. — Правда… Ты ведь завтра собирался встретится с подругой. Я сам все сделаю. На миг Чжун Ли будто бы всерьез задумался над тем, кто же мог быть его «подругой» однако, к облегчению Сяо, слегка улыбнулся, будто бы вспомнив имя Ху Тао. — Точно. Совсем забыл, что мы должны были встретиться. — Чжун Ли встал из-за стола и направившись к спальне, торопливо поцеловал Сяо в висок. — Спасибо тебе. Сяо оставалось лишь натянуть улыбку, тут же исчезнувшую с лица, стоило ему остаться одному на крохотной кухне. Взгляд снова прошелся по набору цифр, но ничего полезного из написанного извлечь не получилось. — Он не понимает. Что-то не так. Но он не замечает этого. — горестно прошептал юноша, резко вырвав страницу с цифрами из блокнота и смяв ее в кулаке. Точнее понимает. Иногда, когда в нем просыпается прежний, совсем не забывчивый Чжун Ли и подмечает, как распадается его собственный разум, словно пластинка в их коридоре, с каждым оборотом искривляющая музыкальные композиции все больше. Страшно ли ему в эти моменты? А страшно ли Сяо или он все еще не понимает, что происходит? — У этого должно быть лечение. Черт возьми, ему же не под семьдесят! — прошипел Сяо сквозь зубы, выбросив смятый комок бумаги в мусорку. Они должны были найти решение. Непременно. Это ведь не могло быть правдой — умереть от Альцгеймера так рано. Когда вся жизнь была впереди. Когда старость маячила вдалеке лишь слабым напоминанием. Чжун Ли старше его, но он все равно молод по любым меркам. Что если это другая болезнь? Шизофрения или нечто подобное, то, что можно вылечить или загнать в ремиссию таблетками. Это ведь более правдаподобно. Тогда почему музыка становилась все хуже? Он должен был давно вернуться. Сяо как раз назначил ему встречу с неврологом одной из частных клиник, но нехотя отменил ее после того как стрелки часов показали двухчасовое опоздание. Сяо нервно набрал номер Ху Тао, благо девушка ответила всего после пары гудков. — Привет. — излишне поспешно, быть может даже грубо поздоровался Сяо, не дав поздороваться в ответ. — Чжун Ли еще с тобой? Не могу ему дозвониться. Однако в трубке послышалось лишь недоумение. Ведь Чжун Ли так и не появился у Ху Тао, и она решила, что он вновь забыл об их встрече. Вновь? Сяо спросил об этом, чувствуя как по спине бегут мурашки, но девушка лишь коротко ответила. «В последнее время он часто что-то забывает. Я уже привыкла.» — Чжун Ли! — Сяо обыскал половину города, в спешке мчась по узким тротуарам и сбивая на пути прохожих. Пару раз его самого чуть не сбили, когда парень перебегал дорогу на красный, и вот уже в спину летели машинные гудки и угрозы. Небо темнело, а он все никак не мог найти знакомую фигуру в толпе. Телефон Чжун Ли по прежнему не отвечал. Что с ним? Забыл где живет? Забыл Ху Тао? Беспамятно бродит по ставшим чужими улочкам и не понимает, где находится? Боже. Сяо не выдержит всего этого. Дыхание сбивалось все сильнее. Давно он не бегал так быстро. В последний раз наверное, мчался с остатками вещей по холодной автостраде от нагоняющей его машины бывшего мучителя, когда-то считавшегося возлюбленным. А впрочем. Даже тогда его паника не была так сильна как сейчас. — Чжун… Ли! — задыхаясь, прокричал Сяо, бросивший к входу в парк. Стало совсем темно. Над головой зажглись фонари. — Чжун Ли! Прохожие смотрели на него как на сумасшедшего, но юноше было плевать. В конце каменной дорожки он наконец увидел знакомый силуэт, стоящий на небольшом мосту у парка. Чайки, бродящие вокруг него, тревожно взвились в небо, стоило только Сяо остановиться рядом. — Ты… — с трудом произнес он, облегченно тряхнув головой. — Где ты был?! Сяо не мог дышать. Пришлось упереть руки в колени и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Чжун Ли не смотрел на него, по прежнему рассматривая темнеющее море. Кажется он был абсолютно безмятежен. — Ты помнишь это место? — спросил мужчина. Сяо озадаченно поднял голову. Помнил ли он? Причал? Да. Здесь они впервые встретились. Обратили внимание друг на друга. Затем познакомились. Кажется так. Сяо… не помнил детали, но при желании мог выкопать их из своей памяти снова. — Что ты тут делаешь? Ты же должен был быть у Ху Тао! — возмутился Сяо. — Где тебя носило? Я весь город обыскал. — Я забыл адрес ее дома. — тихо проговорилили в ответ. Чжун Ли оставался невозмутим. — Забыл эти места. Забыл ее. А потом резко вспомнил. И пришел сюда. — Чжун Ли… — Сяо положил руку на его холодную ладонь, держащуюся за поручень. — Нельзя так исчезать. Мы сегодня к доктору должны были ехать. Чжун Ли наконец перевел на него свои янтарные глаза. В них читалась почти прежняя ясность. — Аждаха назвал это эрозией. Когда однажды… очнулся. И узнал меня. — он будто бы не услышал его слов. — Он был немного моложе меня, когда это случилось. Уж не знаю, что. Трудно сказать. Быть может родовая болезнь или проклятье. Сейчас я могу поверить даже в магию. — Хватит. — оборвал его Сяо, схватив за плечо. — Это не магия. Не болезнь. И не деменция. Ясно? Врачи ошиблись. Такое бывает. Мы… мы просто пойдем к кому-то другому. Поставим точный диагноз и… все будет хорошо. Правда. Рука Чжун Ли коснулась его собственной, он выглядел спокойным, но в глазах читалась почти скорбь. Чжун Ли не способен паниковать. Он может злиться. Может огорчаться и тосковать, но страх — это то, что он заменил в себе смирением. Даже сейчас. — Сяо. Сяо хотел, чтобы он замолчал. Но все равно неохотно прислушался. — Пойдем. Нам пора домой. — сказал он хмуро, потянув мужчину за собой. Но Чжун Ли не сдвинулся с места. Где-то в коридоре их старенькой квартиры постепенно умолкала заезженная пластинка. — Я пришел сюда потому, вспомнил как мы встретились здесь впервые. Но я не помню, где наш дом. Таблетки не помогали. Жизнь Сяо понемногу становилась адом, потому что эти чертовы таблетки не помогали Чжун Ли. Все катилось в бездну куда быстрее, чем он надеялся и вскоре становилось похожим на проклятую музыку. Давно выключенную, но не перестающую играть свою искаженную мелодию в их головах. Чжун Ли забывал все больше. Сперва это касалось лишь «здесь и сейчас». Забывал куда клал вещи, отчего Сяо находил их в самых неожиданных местах. Забывал пил ли он лекарства, обедал ли, занимался ли игрой на пианино или же вновь нет. Сперва Сяо справлялся с его забывчивостью почти играючи, украдкой напоминал, рассказывал, записывал и оставлял для него пометки. Но затем стало еще хуже. Не прошло и пары месяцев, как стала страдать и другая память. Та, что казалось, и собирала личность его партнера по кусочкам. Однажды Чжун Ли сказал Сяо, что помнит слишком много. Знает слишком много. Хранит в своей голове такой исторический багаж, что ему может позавидовать иной старик. И Сяо был согласен с ним. Если его родители бросили его на произвол судьбы и воспитанию улицы, то Чжун Ли растили как гения. Живую энциклопедию знаний, наполненную впечатлениями и кипой самых разных мнений. И если Сяо был рад избавиться от большинства своих воспоминаний, стать белым листом и начать жить заново, для Чжун Ли это было сродни смерти. Потери самого себя. Своего самого важного ядра внутри, ведь его личность и была всеми этими воспоминаниями. Сейчас его мозг превращался в сухую губку. Участки серого вещества понемногу исчезали, растворяя и воспоминания. Сяо мог видеть как Чжун Ли и правда умирает, с каждым днем теряя частичку себя самого. Души быть может. Сгорающей вместе с воспоминаниями. И это было самое страшное и печальное, что он когда либо видел в своей жизни. — Мне так страшно отвечать на вопросы. — признался ему однажды мужчина. — На те, что раньше были для меня почти легкими. На которые я точно знал ответ. О породах камня. Древней истории или традиций. Я боюсь думать и заглядывать внутрь себя, потому что знаю… что могу обнаружить только пустоту. Сяо не хотел говорить об этом. Музыка в его голове не походила на музыку, больше напоминая искажения. Он пытался помогать Чжун Ли по мере сил, но будучи лишь неоттесанным мальчишкой, некогда спасенным из объятий маниакального психопата, не был способен даже успокоить. Только паниковать внутри себя и молча наблюдать за чужим упадком. Но что же было в конце? — Все будет хорошо. — говорил он дрожащим голосом, обнимая Чжун Ли по ночам. Прижимаясь к нему так тесно, как мог и утыкаясь носом в горячую шею. Только бы не отпускать, ведь он может уйти. Вслед за его воспоминаниями. — Я придумаю. Что нибудь. Я найду способ. Но выхода не находилось, как бы они не меняли врачей и не подбирали лечение. Иногда Чжун Ли становилось хуже. Все чаще его безразличное увядание оборачивалось чистой злобой, выплескиваемой на Сяо все чаще. Иногда он кричал, озлобленно требуя его выпустить. Требовал, шантажировал и бил посуду, показывая себя такими, каким его за всю жизнь не видел никто. Рвался наружу. Иногда угрожая покончить с собой. А иногда и с самим Сяо. Все чаще Сяо подмечал, что держит ключи от квартиры поближе к себе, потому что боится, что мужчина просто потеряется в месте, которое уже перестало быть для него знакомым. Что исчезнет безвозвратно и парень больше не увидит его, вопреки всем угрозам. Но иногда у него не получалось. И Чжун Ли исчезал, воспользовавшись моментом, вынуждая искать себя в большом городе. Сяо бегал по всем улицам, распрашивая прохожих о высоком молодом человеке с длинными черными волосами, и некоторые из них послушно указывали путь. Сяо искал долго. Пару часов. Лишь затем, чтобы выйти в тот район, который сразу сказал ему. Чжун Ли стоит искать здесь. Сяо не хотел проверять свои догадки. И все же заставил себя позвонить в чужую дверь. Тарталья открыл ему не сразу. Сперва окрикнул нервным голосом, прежде чем подойти к двери и щелкнув замком, резко распахнуть ее, уставившись на Сяо почти с недоумением. — Еще один. — почти в шутку. На губах Тартальи была холодная усмешка. Подстать таким же холодным синим глазам. — Решили подшутить надо мной коллективно? Я-то думал у тебя нет чувства юмора, Сяо. Сяо прищурил глаза, попытавшись заглянуть за чужое плечо. — Чжун Ли здесь? — спросил он сразу. Тарталья издал нечто, похожее на смешок и раздраженно стряхнул с красной рубашки невидимую пылинку. Затем вдруг отошел от двери, махнув рукой. — Мой прелестный бывший? Здесь. Правда теперь он утверждает, что он мой нынешний. — хохотнул он, пропуская Сяо в коридор. — У него, что ли память отбило? Ты уж просвяти меня. Сяо не ответил. Прошел дальше на кухню, где и застал Чжун Ли, равнодушно пьющего чай за столом. Так буднично, будто бы и правда вернувшись на пару лет назад. Сяо резко ощутил себя лишним в этой квартире, но тем не менее заставил себя прогнать это чувство. Чжун Ли вздрогнул, едва парень появился в проеме дверей. Резко отвернулся от открытого окна и уставился на Сяо как на незнакомца, нарушившего его покой. — Чжун Ли… — Сяо было потянулся к нему, но голос позади заставил его убрать руку. — Ну что, товарищ. Узнаешь своего мальчика? — Тарталья надменно хлопнул Сяо по плечу. — Вот он — твой суженный. Видишь? Проясняется в голове? Сяо злобно сбросил с себя чужую руку, подойдя к мужчине ближе. — Чжун Ли. Что ты здесь вообще забыл? — спросил он. — Нам нужно идти домой. Но Чжун Ли будто бы не услышал чужого голоса, пусть присутствие третьего в комнате явно доставляло ему дискомфорт. Оставалось лишь устало вздохнуть. Черт возьми. Как быстро подобное стало для них нормальным? — Чжун… — Сяо попытался окликнуть его снова, и тогда на него наконец обратили внимание. Впрочем, теперь он уже сомневался, был ли молчаливый ответ ему благом, ведь в янтарных глазах мужчины не читалось ничего, кроме удивления, сменившегося почти раздражением. Чжун Ли давно уже перестал строить долгие логические цепочки. Теперь вся его жизнь умещалась в коротких, тут же забываемых им фрагментах. О чем был этот фрагмент? О счастливой жизни с Тартальей? — Чайлд. — тихо, почти враждебно произнес он, будто бы стараясь держать себя в руках. — Я думал, у тебя все же хватит ума не таскать сюда своих… «Шлюх.» Он хотел сказать именно это. Чжун Ли никогда не выражался столь грубо, но когда дело касалось Тартальи… когда речь заходила об их отношениях, мужчина не стеснялся переходить на самую низкую лексику. Будто бы он все еще ревнует. Будто бы вновь терпит чужие измены, но преданно любит. Сяо стало плохо. Желудок скрутило в тугой узел от странного чувства, выбившего почву из-под ног. Эта болезнь не просто губит мозг. Она губит и реальность, просто удаляет огромный кусок жизни Сяо, возвращая их к точке, которая сводит все на нет. — Да что у вас обоих тут происходит… вы совсем поехали?! — Тарталья посмотрел сперва на побледневшего Сяо, а затем на сверлящего его взглядом Чжун Ли и зарылся пальцами в волосы. — Эй, эй. Ты чего удумал? Сяо бросился прочь, на ходу распахнув дверь. Тарталья что-то крикнул ему вслед, но шум собственных быстрых шагов заглушил его оклик. Когда парень оказался на улице, его желудок не выдержал. Из рта с характерным звуком вырвалась вязкая желчь — Сяо не ел ничего с самого утра. — Оу. — Тарталья недоуменно вскинул руки, остановившись позади вытирающего рот гостя, — Что с тобой? — Это… — Сяо выдохнул, ощутив горечь на языке. Отвернулся в надежде спрятать выступившие на глазах слезы, но мужчина уже успел заметить как одна предательски скатилась по щеке. — Ну и ну. Даже у нас такие драмы не происходили. — нервно улыбнулся он, неловко закашлявшись через какое-то время молчания. — Слушай… Если что, я действительно тут не при чем. Чжун Ли объявился на моем пороге еще утром. Я вообще-то планировал провести свой выходной малость по-другому, но он вдруг заговорил со мной о какой-то бытовухе и будто бы к себе домой зашел. Сяо сделал пару глубоких вдохов, чтобы унять слезы, но как бы он не старался — они текли по лицу градом. Ему было больно. Словно бы грудную клетку пронзили острием копья и рывком вытащили сквозь сломанные ребра сердце. Почти невыносимо. — Я пытался его выпроводить отсюда, Сяо. Но он становился таким агрессивным… Я думал, он мне голову разобьет, если я скажу ему, что мы давно не живем вместе. — осторожно продолжили меж тем. — Я будто бы откатился в прошлое на кучу лет назад. Ну и ну. Сяо нехотя кивнул, повернувшись к Тарталье. Чжун Ли забыл его. Забыл кто они друг другу. Его память находилась на моменте, когда он все еще встречался с Чайлдом, все еще называл его этим дурацким прозвищем и все еще… не познакомился с Сяо. В горле пересохло. А сам Сяо был… он не хотел вспоминать. Лучше бы это он забыл. — У него нашли болезнь. — с трудом смог сказать он. — Альцгеймер. Поставили несколько месяцев назад и дали… год. Он забывает все. Постоянно все забывает и. . — Сяо яростно вытер слезы. — Теперь забыл меня. Я так боялся, что этот день настанет, но… думал это произойдет не так резко. Еще вчера он помнил меня. А сейчас. Этот кошмар не заканчивается. Тарталья изумленно вскинул брови, однако вскоре на его лице появилась мрачная задумчивость. — Ха… — мужчина упер руки в бока. — Вот оно как. Как с Аждахой. Никогда бы не подумал, что нашего старика будет ждать та же участь. — Да… Не знаю. Я… думаю, это что-то наследственное. Наверное. Наследственное и неизлечимое. Они молчали. Тарталья, казалось бы, не выказывал ни страха, ни сочувствия, и это показалось Сяо почти кощунственным. Они ведь встречались достаточно долго. Неужели ему плевать? — У меня много старых родственников. Я знаю, что такое Альцгеймер. — вдруг заговорил мужчина через какое-то время. — Он не мучается, Сяо. Ему уже все равно. Мучиться будешь только ты. Брось его. Пока все не зашло слишком далеко. — В каком это смысле? — удивился Сяо. — Я нужен Чжун Ли. Больше некому заботиться о нем. Тарталья саркастично вскинул глаза к небу. — Так ли уж некому? Сдай в какой дом престарелых. Получишь оттуда через пару месяцев весточку о том, что он умер, подавившись воздухом или вроде того, да и дело с концом. — Да как ты можешь… — Сяо посмотрел на него почти с ненавистью. Его руки сжались в кулаки. Но на лице Тартальи не было ничего, кроме равнодушной улыбки. — А что? — спросил он почти игриво. — Я бы так и сделал. Бросил его. Резкий удар. Сяо врезал ему точно по лицу, так сильно, что голова мужчины отклонилась вбок, будто бы ему свернули шею. Воцарилось очередное молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием парня. Затем раздался глухой смешок. Тарталья коснулся челюсти, осторожно нажав пальцами на покрасневшую щеку. Сяо не спускал с него глаз. — Я забираю Чжун Ли. — прошипел он. — И ухожу. На этих словах Сяо не оборачиваясь, направился обратно к двери. В спину ему прилетел тихий смех. — Зря ты так с ним возишься. Поверь. Был бы он здоров — избавился бы от тебя и забыл бы без всяких Альцгеймеров. — громко произнес Тарталья с издевкой. — А меня бы не забыл. Знаешь почему? Потому что я давал ему хоть какой-то интерес со мной встречаться. Я бросал его, а он возвращал меня снова, затем уходил сам, но все равно возвращался. Он любил меня, Сяо. Чертовски любил. И ненавидел. Поэтому терпел. Терпел, а потом срывался на мне. Я давал ему эмоции, которые он хотел, давал чувствовать себя героем гребаного романа для высшего света. Ему это нравилось, пусть ни он, ни ты это не признаете. А что давал ему ты? Сяо остановился, прекрасно понимая, что не должен был этого делать. Это провокация. Самая обыкновенная попытка задеть. Таков Тарталья — проигнорируй его — и не останется ничего. Но ответив — бой не выиграть. — Отвали. — огрызнулся Сяо. — Он тебя бросил. Не смотря на чушь, что ты несешь. — Это он тебе сказал? — хохотнул Тарталья, все еще потирая ушибленную челюсть. — Я его бросил, малыш. Нашел отпадную девчонку и решил, что пора заканчивать. Наша интрижка была веселой, ничего не скажешь. Но в отличие от старика, я никогда не планировал наше «долго и счастливо». — Сяо тяжело вздохнул. Заметив его неверие, Тарталья продолжил. — Знаешь в чем твоя проблема? Ты унылый донельзя. Всегда молчишь или мямлишь что-то в полголоса, стоя где-то в стороне. Когда Чжун Ли нас познакомил, я даже имени твоего толком не запомнил. Помнил только какого-то подростка, стоящего позади и нелюдимо пялящегося в пол. Ты маленькая ледышка, Сяо. Строишь из себя снежную королеву, хотя на деле ты не более, чем дворовый щеночек, нашедший доброго хозяина. Сяо опасно сощурил глаза. Хотелось послать Тарталью на все четыре стороны, но тогда тот точно ввяжется в драку. Он любил ее еще больше, чем случайные связи, жаль только теперь Чжун Ли был бы на его стороне — обнаружь он их дерущихся. — Только вот Чжун Ли совсем не добрый хозяин, Сяо. Он капиталист. Торгаш и манипулятор. Уж поверь мне. Он подобрал тебя со дна не потому что влюбился и уж точно не потому, что пожалел. — улыбка мужчины стала шире. — Просто я бросил его. Уязвил самолюбие, так сказать. И ему срочно понадобилось собрать то по кусочкам. А тут ты. Такой преданный маленький песик. Готовый любить его только за то, что он спас тебя от злого домашнего тирана. Чжун Ли наверняка нравилась твоя щенячья преданность. Он любит, когда на него смотрят как на бога… — Хватит. — прервал его Сяо. — Ты ничего о нем не знаешь. — Это ты ничего о нем не знаешь. — вздохнул Чайлд. — Я ведь говорю тебе правду, Сяо. Только я ее и скажу. Он забыл тебя, потому что ты был для него не более, чем утешительным трофеем. Вот и все. Ничего никогда не значил. — Мы идем домой. Они и правда ушли. Хоть Чжун Ли и упирался. Вновь яростно кричал о том, что понятия не имеет, кто такой Сяо. Не слушал ни доводов, ни уговоров. Сяо пришлось тащить его силком, упорно игнорируя то, как мужчина злобно звал Тарталью в ответ. «Ты ублюдок, Чайлд! Решил избавиться от меня таким способом?! Отвечай!» Но Тарталья лишь насмешливо наблюдал за их борьбой, никак не помогая ни Сяо, ни Чжун Ли. Сяо не слушал его. Не смотрел, упорно сверля взглядом старый деревянный пол в чужой квартире. В его голове крики Чжун Ли медленно сменялись искаженной шипящей мелодией. «Пойдем домой.» «Убери от меня свою шлюху, Чайлд, не то я вышвырну его сам!» «Все хорошо. Мы идем домой» «Я задам вам обоим трепку!» «Ты в безопасности, Чжун Ли. Я рядом. Мы идем домой.» «Ты гребанный предатель, Чайлд! Я доберусь до тебя и…» «Мы идем домой…» На мосту никого не было. Только одинокие красные листья медленно опадали на посеревшую от дождя воду. Сяо любил это место больше всего. Оно связывало его самыми теплыми воспоминаниями, и казалось, те не смогли бы сгореть дотла до самой его кончины. Не так как у Чжун Ли. Слишком близкое к сердцу. Слишком личное. Сяо зажмурился, когда холодный осенний ветер стал трепать его волосы. Коснулся одного из замков на ржавых перилах. Совсем новый. Но имен не прочитать. — Ты помнишь это место? Слова Тартальи били по самому больному. Заставляли итак уставшую голову разрываться от тревожных мыслей. Что если и правда так? Что если для Сяо Чжун Ли был целым миром, но для Чжун Ли… он был… кем? Игрушкой? Так его назвал Тарталья? Трофей? Случайный попутчик, оставленный из страха остаться одному. Оставленный в надежде, что Тарталья вернется? Или же жизнь подкинет кого-то получше? Сяо прикусил губу, ощутив укол стыда. Он и правда грязный, подобранный с улицы щенок. — Я… — но Чжун Ли не ответил. Будто бы забыл как говорить вообще. — Нет. Я не помню. Он успокоился, как только Сяо вытащил его из подъезда. Разом смолк, хотя до этого кричал во все горло. Будто бы в голове Чжун Ли вновь сгорело очередное воспоминание. Вновь утратилась частичка его самого. Сяо вел его сюда под руку в полном молчании. В парке было на удивление немноголюдно. Темнело. — Мы так долго водили тебя по врачам. — прошептал вдруг Сяо. — А все… бесполезно. Надо было пользоваться шансом провести с тобой время, пока ты еще помнил меня. Но кто бы сказал ему, что их время идет так быстро? Чжун Ли не ответил, продолжая равнодушно разглядывать листья, падающие в темную воду. — Я должен был быть лучше. — Сяо закрыл глаза, голос дрожал. — Говорить тебе, что люблю тебя. Я делал это очень редко. Возможно ты и не вспомнил бы ни одного раза. — пальцы крепко сжали холодные перила. — Я так… плох в подобном. Мне правда жаль. Чжун Ли вздрогнул, но продолжал хранить молчание. — Я знаю. Ты уже не понимаешь о чем я говорю. Но… — вздох. — Я никогда раньше не знал что это такое. Ни в приюте, ни… с ним. Знал только как может быть больно. Одиноко и холодно даже когда ты «чей-то». Но ты показал мне совсем другое. Просто взял и спас, будто бы тебе это ничего не стоило. Может и не стоило. Может, ты и правда сделал это не просто так. Но мне наплевать. Ты дал мне новую жизнь. И это чувство. Чжун Ли повернулся к нему. В его глазах мелькнуло узнавание, однако оно тут же исчезло под налетом пустоты и равнодушия. Сяо улыбнулся. — Я очень тебя люблю. — прошептал он. Хотел поцеловать Чжун Ли, но сперва просто неуклюже обнял, не почувствовав никакого сопротивления. Что-то вдалеке прогремело, мгновенно отозвавшись вспышкой молнии. Сяо ощутил как снова плачет. Что-то заставило его потянуться к чужим губам и коснуться их своими. Но ответа не последовало. Лишь тихое: — Не плачь. — когда он отстранился. — Я не знаю… кто ты. Но я думаю, все будет хорошо. Чжун Ли удивленно вытер слезу на его щеке, и Сяо схватил его руку с грустной улыбкой поцеловав чужую ладонь. Он совсем не понимает, где находится. Больше не видит ничего и не осознает. Все так быстро изменилось, пусть и постепенно перетекало из месяца в месяц. «Что же будет дальше?» Пластинка в коридоре больше не играла. Музыка на ней давно переросла в однотонный шум. Сяо выключил граммофон, убрал от глаз подальше туда, где ни Чжун Ли, ни он о нем бы даже не вспоминали. Хотел бы отнести на помойку, туда где этому старью самое место, но едва провел ясную аналогию — разрыдался снова. Чжун Ли становилось все хуже. Его агрессия понемногу стихала, заменяясь безжизненной апатией. Он больше не вспоминал Тарталью. Не стремился выходить из дома и искать неизвестно что на холодных улицах, вместо этого заперевшись дома в полном одиночестве. Сяо думал о том, чтобы найти подработку, долгое время они жили лишь на то, что оставили его партнеру родители. Однако оставлять мужчину было страшно. И все страшнее с каждым днем. «Станет плохо — пей эти таблетки.» Ярко-зеленый листок, приклеенный вместе с прозрачным пакетиком с одной единственной таблеткой к одной из полок в их спальне. Сяо избавился от музыки. Но она слабым потрескиванием отдавалась от стен квартиры, которую он покидал лишь затем, чтобы купить продукты. Ему казалось, он сходит с ума вместе с Чжун Ли. «Чтобы включить чайник — нажми на большую кнопку сбоку.» Эти разноцветные листочки почти везде. Потому что Чжун Ли забывал что-то простейшее с каждым днем. Все меньше осознавал себя как нечто цельное. Блуждал по комнатам, пока Сяо по детской привычке тихо дремал на полу кухни и бессмысленно осматривал вещи вокруг. Но совсем не понимал чьи они. Его книги, пылящиеся на многочисленных полках оказались бесполезны. Чжун Ли давно не читал их, не мог порою прочесть даже то, что Сяо писал ему на заметках. Старые, толстые фолианты оказались заброшены и забыты, пусть когда-то перебирались несколько раз в неделю. Ни наука, ни история с многочисленными нотными листами не помогли Чжун Ли собрать свою распадающуюся личность по кусочкам. Даже пианино оказалось им забыто. Теперь он словно привидение бродил по собственному дому, и Сяо очень, очень боялся спросить его имя. Потому что понимал, что услышит лишь молчание в ответ. Чжун Ли давно не говорил с ним. — Вы можете нарисовать мне циферблат здесь? Чжун Ли молчал. Его руки слегка тряслись от легкой нервозности. Сяо был уверен, что ему плохо вне замкнутого мирка их дома. Янтарные глаза опустились к ручке, но Чжун Ли так и не смог понять как открыть колпачок. Время шло. Растекалось по минутам. Часы на стене тикали так громко, будто бы оглашали то время, которое осталось им обоим. В конце концов Сяо не выдержал и открыл эту проклятую ручку сам, вложив ее в руки мужчины. Но единственное, что удалось нарисовать — кривой круг с точкой посередине. Чжун Ли не смог написать даже цифры. «Эрозия.» Сяо спрятал лицо в ладонях, сидя среди разноцветных заметок на темной кухне. Стояла полная тишина, но в его голове все равно раздавался бесцветный голос врача. — Какой сегодня месяц, господин Чжун Ли? Молчание. Будто бы он забыл как разговаривают нормальные люди. А ведь когда-то Сяо все время молчал, слушая бесконечные монотонные истории своего партнера. Теперь же молчат они оба. — Вы знаете, где вы находитесь? И вдруг сухой ответ. — Не дома. Сяо слегка вскинул голову, покрасневшими глазами наблюдая за тем, как одна из заметок на холодильнике сорвалась и упала на пол почти у его ног. — Вы знаете, кто вы? Столько воспоминаний утрачено. Столько внутреннего я. Чжун Ли был куда глубже Сяо, обширнее. Но теперь он не более, чем тень себя прежнего. Тень с мозгом-губкой. Вот так и распадается личность? Каково ему сейчас? Способен ли он еще думать хоть о чем-то? Молчание. Он будто бы не знал ответа. И все же он был. — Никто. Больше никто и все. К чему дальнейшие рассуждения? Тарталья сказал Сяо, что он не страдает. Ему давно все равно. Он не осознает того, что болен. Не понимает, что происходит вокруг и почему неизвестные ему фигуры вокруг так суетятся. Для него мир — не более чем фоновый шум с мелькающими перед глазами бликами и тенями. Страдает не он. А сам Сяо. Ведь это он вынужден носить в себе ясную память. А дальше — только хуже. Так сказал этот проклятый русский. Дальше он станет забывать самое простейшее, и Сяо будет вынужден наблюдать за тем, как его собственная вселенная, почти божество, истекает слюной и ест с ложечки, забывая даже жевать. Сяо закрыл глаза. Затем резко встал на ноги и в ярости сорвал все заметки с холодильника. Черт с ним. Он знал, что Чжун Ли оставил ему эту проклятую квартиру. Что теперь Сяо есть, где жить. Но он не хотел оставаться тут один. Чжун Ли обещал ему, что не бросит его. Тарталья глумился над этим как мог. Сказал, что так даже лучше. Ведь будь мужчина при своей памяти — давно бы уже избавился от своей игрушки. А теперь выбора у него нет. Доволен ли Сяо? — Не смей бросать меня! — лишь фоновый шум. Сяо захлебывался слезами, когда тряс Чжун Ли за плечи. Но тот лишь молча смотрел куда-то сквозь него. Может видел что-то. Что-то, что пока Сяо не мог видеть. — Слышишь?! В конце концов у него сдали нервы. Это невозможно. Невыносимо видеть Чжун Ли таким. Сяо не хотел этого. Не хотел, чтобы между ними судьба выбрала именно его. — Я должен быть вместо тебя! Я не хочу это помнить. Хватит уже с меня! — крик эхом разбился о стены. Чжун Ли молчал. Сяо разбудил его? Или же мужчина просто не видел смысла вставать с кровати? Новый крик. — Почему не я?! Я тоже хочу забыть все это дерьмо! Почему ты вынуждаешь помнить себя таким?! Но музыки давно не было. Они почти у конца. — Не забывай меня. — Сяо крепко сжал чужие плечи, устало опустив голову. — Пожалуйста. Я не хочу оставаться один. — Чжун Ли! Ты видишь меня? — Чжун Ли! Но в ответ ничего, кроме вдруг заигравшей под окнами мелодии. Грустной и скорбной. Обернувшейся воспоминанием через несколько дней, может больше, вместе с янтарными глазами, подернутыми лишь пустотой неизбежного. Он так устал от того, что ему не отвечали. Сяо снова стоял у того самого моста. Замков здесь с его последнего прихода стало еще больше. С неба медленно падали крохотные снежинки, навевая умиротворяющее настроение. Сяо закрыл глаза, подхватив одну голой рукой. Коснулся ее губами, и она тут же растаяла. — Похоже, на этом все кончается. — голос Тартальи позади заставил его слегка вздрогнуть. Мужчина облокотился на перила совсем рядом, задумчиво глядя на воду. — Он не мучился? Сяо покачал головой, рассматривая снежинки. — Нет. Все произошло быстро. — тихо ответил он. Тарталья нервно улыбнулся, повернув к нему голову. — Он хоть вспомнил тебя перед смертью? — в голосе больше не было издевки. Только мрачное понимание чего-то, что они делили вместе. Сяо посмотрел на него со слабой усталой улыбкой. Начинало темнеть. — Да. — сказал он коротко. — Он вспомнил. Затем Сяо тихо напел под нос какую-то старую мелодию, услышанную им из старой пластинки, до того, как ее затянуло серым туманом вместе с воспоминаниями Чжун Ли. И все же. Среди этой разрывной пустоты забвения перед смертью, подобно тихой мелодии искаженной белым шумом, чужие глаза впервые за долгое время посмотрели на него совершенно ясно. Сяо помнил этот голос. То последнее, что услышал и обещал запомнить. «Сяо? Мы уже дома?»