Скучаю… Время так жестоко. Я ненавижу нас, Ведь теперь нам так трудно увидеть друг друга
Иван стоял у дверей дома Яо и уже полчаса продумывал, как сюда заявиться. В былые времена он мог зайти к Ван Яо запросто, даже не предупреждая того, и Ване не нужна была причина. Сейчас же, после их ссоры, которая длится уже почти 30 лет, вот так просто без важной причины не заявишься. А причину Ваня придумать так и не смог, поэтому приходится стоять под дверью. Хотя, если говорить честно, причина была и крайне веская. В один прекрасный день босс России вызвал Ивана к себе в кабинет и прямо с порога заявил, что необходимо нормализовать отношения с Китаем. — Вы же раньше так дружили, — говорил Михаил Сергеевич, сурово глядя на Брагинского. — Что произошло? — Будто вы не знаете, — пробубнил Ваня, разглядывая узор на стене. — Ты мне эти детские шутки брось! Чтоб завтра же вы с Китаем вновь были друзьями не разлей вода, ясно? — Но… — Ваня хотел возразить, сказать о том, что конфликты длиною в 30 лет не решаются за один день и вообще всё это сложный и довольно тягостный процесс, но его и слушать не захотели. Помирись и всё тут. Делать нечего, босс приказывает — Ваня исполняет. Поэтому оставалось лишь собрать все свои душевные силы и потопать в Поднебесную. И вот теперь он стоит под дверьми Яо и не знает, что делать. Нужно просто постучать. Ну, постучит он и что? Яо откроет дверь (если откроет), и что Ваня ему скажет? «Привет, я пришёл мириться?» Нет, нет, нет и ещё сто тысяч раз нет! Какая же глупая и идиотская ситуация. Только Ваня мог в неё попасть. Сверху начал накрапывать дождик. Ещё лучше. «Может, я намокну, заболею и умру? — подумал Ваня, глядя на сгущающиеся тучи. — А что? Было бы неплохо. По крайней мере, исчезла бы необходимость говорить с Яо». И не то что бы Ваня не хотел мириться с Ван Яо. Наоборот, он хотел этого ещё больше своего босса. И не просто хотел, а страстно желал. И он даже предпринимал несколько попыток сделать шаг навстречу, но всё становилось только хуже. И Ваня сильно из-за этого переживал. «Вдруг он и сейчас не захочет со мной разговаривать?» — пронеслось в голове Ивана, которому невольно вспомнился визит его прежнего босса в Китай*. Дождь усиливался. Надо было что-то делать. Тяжело вздохнув, Ваня наконец постучал в дверь. Никакого ответа. Ваня постучал ещё раз. Тоже реакции ноль. «Может, Яо просто нет дома?» — предположил Брагинский и с облегчением хотел уйти. Вот тебе и уважительная причина нашлась сама собой. Судьба сегодня явно ему благоволит. Но не иначе как по злой иронии судьбы в этот самый момент дверь дома Яо открылась (чуть не стукнув собой самого Ваню), и из дома вышел Япония. Не видя Ивана, Кику поклонился Яо и быстро пробормотал: — Благодарю за помощь, Яо-сэнсей. Простите за беспокойство. — Обращайся, Кику, я всегда рад помочь, — Яо кивнул в ответ. — Тебе не нужен зонтик? А то погода совсем нелетная. — Нет, я дойду так, — Кику развернулся и, увидев перед собой Брагинского, кивнул ему в знак приветствия и поспешил быстро удалиться. Яо медленно поднял взгляд на гостя. Ваня, наоброт, пытался отвести глаза и посмотреть куда-нибудь в сторону. Это было слишком неожиданно. Он был морально не готов! — Ты что-то хотел? — наконец спросил Яо после нескольких минут молчания, всё так же вопросительно глядя на Ивана. — Да. Разговор. Очень серьёзный, — выдавил из себя Ваня, всё по-прежнему не смотря на хозяина дома. — Насколько серьезный? — Ну, если бы я давал этому разговору оценку по десятибальной шкале, то я оценил бы его на сто баллов, — Ваня сказал первое, что пришло на ум, ибо раздумывать было некогда. — Это как-то касается наших территорий? — Нет. — Юбилей у революции? — Нет. — Альфред опять выделывается? — Нет. — Мои догадки закончились, — вздохнул Яо. — Ладно, заходи, коль пришёл, а то пойдут слухи о том, что в Китае не умеют принимать гостей. Ваня кивнул и зашёл внутрь. Что ж, Яо пустил его в дом, это уже успех. Может, Иван и не так уж плох в дипломатии? А вообще Ваню больше волновало, с каких пор Яо заботит то, что о нём подумают? Ему всегда было плевать на мнение окружающих. Неужели он сумел так сильно измениться за эти годы? — Не стой, садись, — Ван Яо указал место за столиком. — Так о чём ты хотел поговорить? — Я хочу, чтобы наши отношения стали прежними, — сразу, без прелюдий и обиняков ответил Брагинский. И, надо сказать, эта фраза стоила ему больших усилий. — Прежними? — Яо удивлённо поднял брови, усаживаясь напротив. — Да, такими, какими они были до нашего раскола. Это же возможно? — Ваня посмотрел на Яо и мысленно взмолился, чтобы его собеседник дал положительный ответ. — Боюсь, что нет. Похоже, сегодня фортуна точно не на стороне Ивана. Хотя когда она была на его стороне? — Но… Почему? — Слишком много событий произошло за это время. Не очень хороших. Ты знаешь, о чём я говорю. После такого навряд ли мы уже сможем стать «братьями навек». И ты, кстати, это тоже прекрасно понимаешь. — Ты слишком жесток. — Я практик и привык мыслить приземлённо. Ничего не могу с этим поделать, прости. — Тогда… Кто же мы друг другу? Я бы не хотел, чтобы мы были врагами. Даже после всего, что произошло. — Мы? Не ожидал, что тебя будет волновать этот вопрос. Но, думаю, что мы можем остаться просто соседями. Такой вариант тебя устроит? «Нет, не устроит. А моего босса уж тем более», — мысленно ответил Ваня, но на деле лишь утвердительно кивнул. — Вот и отлично. Никто никому ничего не должен. Я тебе всё вернул. — Ладно. Значит, просто соседи? — Просто соседи. Понимая, что другого выхода пока что нет, Ваня встал из-за стола и, поблагодарив Яо, откланялся. — Ну, что? Как дела с переговорами? — спросил босс России, когда Ваня стоял в телефонной будке, дабы отчитаться за (не) проделанную работу. — Ну, как сказать… — Как есть, так и говори. — В общем, Яо сказал, что мы уже не сможем вернуться к прежним отношениями и что мы должны остаться просто соседями, — на одном дыхании выпалил Иван, готовясь к словесной экзекуции от босса. — Какими нахрен «просто соседями»?! — голос босса был настолько громким, что Ваня чуть не выронил трубку. — Я тебе что сказал? Друзья не разлей вода! — Но он не идёт на контакт! — возразил Ваня. — Так сделай так, чтобы шёл! — Как? — в голосе зазвучали нотки беспомощности. — Придумай! Пока не помиришься с Яо, домой можешь не возвращаться. Я всё сказал, — в трубке послышались короткие гудки. Ваня поднял голову вверх и обречённо вздохнул. Вот почему с ним все так жестоки? Его босс, Ван Яо… Кажется, сама судьба не взлюбила Ваню, как только он появился на свет. Но делать, опять же, было нечего. Слово босса — закон. Ваня повесил трубку и отправился обратно в сторону дома Яо. Вероятность того, что Китай может принять и впустить его, была слишком мала. Зато вероятность того, что Яо пошлёт его куда подальше, да ещё и пинка даст, была в сто крат больше. И это не радовало, ох, как не радовало. Вновь увидев Ваню перед собой, Яо сильно удивился: — Ты что-то забыл? — спросил Китай. — В общем, тут такое дело… На улице дождь, а я не взял зонтик. Могу ли я переждать его у тебя? А то до дома далековато, я промокну совсем, — смущëнно ответил Ваня, опустив взгляд. — Ты можешь вызвать такси, — предложил Яо. — У меня нет денег. — Попроси своего босса заехать за тобой. — Он слишком занят. Яо задумался. Он пытался найти ещё какую-нибудь отговорку, чтобы не пускать Ваню в дом. Уборка? Чихать хотел Ваня на уборку. Предложить ему зонтик? Но его забрал Корея, заскочивший за пять минут до второго визита Вани. Вежливо прогнать? Тоже не вариант, сосед всё-таки. И пока Яо рассуждал над этим вопросом, Брагинский с улыбкой уточнил: — Так я зайду? — Айя! Заходи, — с лёгким раздражением в голосе ответил Яо, распахнув дверь и пропуская Ваню внутрь. — Только учти, мне некогда принимать гостей. — Ты куда-то собирался? — удивлённо захлопал глазами Иван. — Да, собирался. — А куда? — Тебе какая разница? — Просто интересно. Вдруг я тоже туда собираюсь. — Неважно, ару. Главное, что я собирался. А ты самым бессовестным образом ломаешь сейчас все мои планы. — Да? Жалко, — виновато вздохнул Иван, располагаясь за тем же столиком, где он и сидел прежде. — Ну, ничего. В жизни бывают огорчения. Яо чуть ли не задохнулся от возмущения из-за такой наглости. Нет, русская настойчивость, конечно, хорошо известна, но это уже переходит все границы! — Знаешь что… — закипел Яо, сверля Ваню взглядом. — Вот и сиди тут один, а я пошёл! И только попробуй что-нибудь сделать! Ван Яо развернулся с целью уйти, но был схвачен Брагинским за запястье. Яо посмотрел на него крайне изумлённо, даже с лёгким испугом. Как-никак, а Россия бывает слишком непредсказуем. — Яо, я уйду, если ты этого хочешь, но, пожалуйста, ответь мне лишь на один вопрос. — Какой, ару? — Почему ты думаешь, что наши прежние отношения уже невозможно вернуть? Даже сломанный фундамент можно починить, если сильно-сильно захотеть. Яо молчал, явно не торопясь отвечать на этот вопрос. На самом деле он тоже в какой-то мере страдал из-за этой ссоры. Морально. Ему в свои четыре тысячи лет хотелось иметь не просто союзника, а близкого человека, с которым можно было бы делить все радости и невзгоды. И это вполне нормальное желание. Его малыши давно все выросли и разбежались, кто куда, а другие страны не стремились особо заводить какие-либо отношения с Ван Яо. Кто он вообще такой? Артур превратил его в свою полуколонию, сделал лакеем и объектом для всеобщих насмешек (Яо помнил об этом даже тогда, когда вступал в Союзные силы). А одиночество — такой себе спутник по жизни, если честно. Потом на Яо напал Кику. Ещё один удар со спины. Это были поистине сложные годы в жизни Китая. А потом появился Иван. Нет, он, конечно, и раньше мелькал в жизни Яо, но Китай не воспринимал его всерьёз и даже немного побаивался. Высокий парень с детской душой и немного со своими странностями и наклонностями. Однако именно этот парень протянул Яо руку помощи, чего не ожидал сам Ван. Именно этот парень вытащил Яо из трясины, в которой он так безнадёжно тонул. Ему хотелось верить. За ним хотелось идти. Его хотелось заключать в объятия. Чуть позже Яо узнал Ваню получше. И азиат готов был поклясться, что это были самые счастливые годы в его жизни. Годы, когда он нашёл не только близкого человека, но и, в конце концов, самого себя. Они с Ваней тогда проводили много дней и ночей вместе. Но, как говорится, недолго музыка играла, как вдруг ударил барабан. И громко так ударил, со всей силы, XX съездом КПСС. У Яо тогда было много эмоций. Неужели его опять обманули? Неужели за четыре тысячи лет Яо так и не научился разбираться в людях? Как Ваня вообще мог так поступить?! Яо тогда прямо высказал всë Брагинскому. А тот даже не понял, что он сделал не так, что ещё больше разозлило китайца. С тех пор между ними и проскользнула та самая трещина, которая уже постепенно превращалась в пропасть. — Так почему, Яо? — спросил Ваня, по-прежнему не отпуская его руки. — Я просто не хочу наступать на те же грабли, ару. Вот и всё. — Да на какие грабли?! — Это уже второй вопрос, а мы договорились только на один! Пусти уже меня. Ваня грустно посмотрел на Яо, но всё-таки отпустил того. Что ж, Китай выполнил своё условие и ответил на вопрос. Ване ничего не оставалось, как выполнить своё — уйти отсюда. Брагинский встал из-за стола и направился к выходу. — Постой, — окликнул его у самой двери Китай, — я тебе должен кое-что отдать, — Яо вышел в другую комнату, а обратно вернулся с белым непрозрачным пакетом. — Что это? — удивленно спросил Ваня. — Пластинка. Русский с китайцем братья навек. Мне она больше не нужна. Просто не мог найти подходящего момента, чтобы отдать её тебе. Ваня молча принял пластинку из рук Яо и пошёл прочь. Ваня был подавлен. Какая же он никчёмная страна! Даже отношения с некогда близким другом и то не может наладить! Неужели он вообще ничего в этой жизни не может?! Это горе надо было запить, причём срочно. Пьяным и наказание от босса принимать легче будет. Хорошо, что Китай не обделëн барами и трактирами. Зайдя в первое попавшееся заведение, Ваня попросил у официанта две бутылки байцзю*, зная, что одной ему точно будет мало. Ожидая свой заказ, Ваня принялся разглядывать пластинку. Она была уже довольно старой и потрёпанной временем. Брагинский помнит, с каким восторгом Яо принял от него этот подарок и с каким упоением они слушали её вместе. Яо, кажется, даже выучил весь текст песни наизусть. Иван тогда сделал копию, чтобы у Китая была своя собственная, и он мог слушать, когда захочется. И куда только делись эти прекрасные времена?.. После XX съезда Никита Сергеевич приказал убрать эту песню на полки. Да и сам Яо, похоже, больше не горел желанием её слушать. — Россия-сан! — размышления Вани были прерваны звонким женским голосом. Это была Тайвань. — Как хорошо, что я вас нашла! — Я могу быть чем-то полезен? — спросил Иван, в недоумении глядя на девушку. — Ага, ещё как можете! — быстро закивала она. — В общем, мне нужна помощь Яо-сэнсея. — И…? Как я могу тебе в этом помочь? — всё ещё не понимал Брагинский. — Ну как чем! Захожу я, значит, к Яо-сэнсею. А он сидит на полу, разглядывает какие-то фотографии и чуть ли не плачет. — Ну и? — Я попросила его помочь. Он вздохнул и сказал, что не может, потому что сильно занят. — И что дальше? — А мне помощь нужна! Понимаете? — Но как я могу помочь? — Поговорите с ним! — В смысле?! Почему я?.. — Ну, на этих фотографиях были только вы. Вот я и подумала, что дело в вас. Пожалуйста, Россия-сан, — взмолилась Тайвань. — Я умру, если вы этого не сделаете! Мне нужна помощь, а помочь может только Яо-сэнсей, а в таком состоянии он совершенно бесполезен. — Боюсь, мой визит сделает только хуже… Ой, а вот и мой байцзю! — обрадовался Иван подошедшему официанту. — Спа… — Спасибо! — перебила его Тайвань, забрав себе сразу две бутылки. — Эй! — возмутился Иван. — Вообще-то невежливо забирать напитки у других. — Невежливо — это отказывать в помощи прекрасным дамам, что вы сейчас как раз и делаете! — фыркнула Тайвань. — Неужели я так много прошу? Сходить к Яо-сэнсею и просто поговорить с ним! — Я говорил! Тайвань, тебе лучше обратиться к кому-нибудь другому. Например, к Кику или к Кореи. Как по мне, они точно взбодрят Китай. — Они его только разозлят, и тогда я точно ничего не получу, — нахмурилась Тайвань. — Россия-сан, неужели вам так трудно? — Ладно, — сдался Брагинский. — А когда? — А вы не поняли? Сейчас! — Хорошо, как скажешь. — Вот и отлично! Спасибо вам большое! Какое счастье, что я вас нашла! — счастливая Тайвань встала из-за стола, прихватив с собой сразу две бутылки. — Стой! А это куда? — Будет лучше, если вы останетесь трезвым. — Деньги хотя бы верни за них! — крикнул Ваня, но девушки уже и след простыл. И почему его так легко надуть? Тайвань, радостная и гордая за проделанную работу, почти незаметно вошла в дом Яо, чем порядком напугала последнего. — Яо-сэнсей, я его нашла! Он сказал, что придёт! — заверещала девушка, кружась по комнате. — Так, я не понял, это что? — строго спросил Яо, кивнув на байцзю. — Я тебя, кажется, за Россией посылал, а не за алкоголем. — Я забрала их у России, чтобы он не успел напиться. Всего лишь, — Тайвань возмущенно надула щёки. — Что ты ему сказала? — Что вы рыдаете, плачете и жить без него не можете, — ответила Тайвань, присев на пуфик рядом со столиком. — Мэй, я серьёзно. — И я серьёзно, — Тайвань улыбнулась. — Мэй! Я же просил придумать адекватную причину. — А эта разве не адекватная? Два любящих сердца хотят воссоединиться, но не могут, из-за принципов одного старого ворчуна, — хихикнула Тайвань, глядя на Яо. — Это я, что ли, старый ворчун?! — Ну, точно не Россия-сан. Старый и вредный. — Иди с глаз моих долой! — разозлился Китай, медленно закипая. — Ой, ну и пойду! — обиделась Тайвань. — Даже «спасибо» не сказал. А между прочим, сам учил, что если человек сделал тебе добро, то нужно его отблагодарить. — Да спасибо-спасибо. Иди уже отсюда. — То-то же, — Тайвань встала и с торжествующим видом ушла, столкнувшись на входе с Брагинским. Яо напрягся. Иван тоже не выглядел спокойно. Встретившись взглядами, они пару минут стояли молча. Яо собирался с мыслями, а Ваня просто не знал, как объяснить причину уже третьего по счёту визита. — Я тут вспомнил, — наконец начал Ваня, — что подаренное не возвращают. Поэтому… Забери обратно, — на руки Яо лёг пакет с пластинкой. — Как понимаю, наши разговоры зашли в тупик, — Яо отложил пластинку на столик. Не зная, что ответить, Ваня просто кивнул. — Так вот, когда ты ушёл, я так подумал… Мы уже не сможем быть просто соседями. Ваня удивился и хотел спросить почему, но Яо его опередил: — Сам посуди, как ведут себя соседи, если они не враги? Спокойно и непринуждённо. Мы не сможем так. Меня волнует эта недосказанность между нами, которая может привести к ещё большему недопониманию. Поэтому я бы хотел выяснить всё раз и навсегда. — Яо, — сказал Ваня, схватив Китай за плечи. — Если тебе станет от этого легче, то я признаю, что был тогда неправ. Прости. Но и ты тоже не был пушистым. — А я и не отрицаю, ару. Я… Я тоже вспылил тогда. И сделал много нехороших вещей. Сейчас я это осознаю, но тогда думал, что поступаю правильно. — И к чему это всё сводится? — А всё сводится к тому, Ваня, что мы с тобой два дурака, которые напридумывали себе поводов для обид и дуемся друг на друга уже тридцать лет. Они снова замолчали. Брагинский до сих пор не мог понять, в чём причина такой резкой смены мнения Яо. Он, конечно, знал, что у Китая тоже есть свои тараканы в голове (а у кого их нет?), но порой с этими тараканами приходилось непросто. А дело было вот в чём: Яо не привык к самобичеванию, но после визита Вани всё-таки задумался: в своё время его бросил Кику (шрам на спине до сих пор болит), потом ушёл Корея, следом его покинула Тайвань. Яо пытался заводить друзей, но ни с кем, кроме Ивана, сблизиться так и не смог. Но теперь и Иван отдалился от него. В чём дело? Неужели у него настолько скверный характер, что все разом отворачиваются от него? Почему он всё время искал изъяны в окружающих, но ни разу не обвинял себя. Да, теперь Яо стал сильнее. Яо больше не позволит унижать себя. Яо не позволит отнять у него земли или, самое важное, свободу. Но есть одно, с чем Яо справиться не мог — и это всё то же одиночество. Да, Иван, несмотря на все разногласия, был и оставался его союзником, но прежние отношения были разрушены. Или ещё нет? — Знаешь, — прервал молчание Яо, — я подумал и решил, что всё это неправильно. Ужасно неправильно. Я не хочу терять тебя как союзника и готов приложить все усилия, чтобы… Чтобы мы вновь стали друзьями. Тебя же устроит такой вариант. Ваня задумался. Да, его босса это безусловно устроит. Но самого Ваню — нет. — Только лишь друзьями?.. — Ну, ты же понимаешь, что будет весьма сложно… — Если сильно чего-то захотеть, то можно и горы сдвинуть, — не дав Яо договорить, сказал Иван. На самом деле, эту фразу Ваня слышал много раз. Её произнёс кто-то из его бывших правителей. Ваня уже даже не помнил, кто. Но эта фраза так ему понравилась, что он решил взять её на вооружение. — В таком случае, — ответил Яо, и, кажется, уголки его губ чуть дрогнули, — можем попробовать. — Мир? — Мир, — кивнул Яо и почувствовал внутреннее облегчение. — Там на улице град собирается. Не думаю, что тебе стоит возвращаться домой по такой погоде. — В Яо опять проснулся синдром спасателя, — Ваня издал тихий смешок. — Синдром спасателя как раз-таки у тебя, Ваня, — в тон ему ответил Яо. — Сколько раз ты всем помогал, а они тебя бросали, м? — Давай не будем о плохом, — вздохнул Иван. — Тайвань, кстати, отобрала мой байцзю. — И принесла его мне, — усмехнулся Китай, кивнул на свой столик. — Я думаю, что у нас появился хороший повод выпить, — с радостью объявил Брагинский, уже без приглашения усаживаясь за столик. — Вообще-то алкоголь разрушает… — Яо! Не начинай. Такой ведь повод! Хотя бы за примирение. — Ладно, но! только за примирение, ясно? — Угу, — закивал Иван. Но, конечно, в лучших русских традициях одной порцией не обошлось. После примирение поступило предложение выпить за будущие совместные проекты, потом за их общее прошлое, а потом выяснилось, что сегодня международный день чего-то там и это тоже хороший повод выпить. В общем, не прошло и часа, как обе бутылки были пусты. — Яо, а где я буду спать? Ты же приготовишь мне комнату? — спросил Ваня, ничуть не захмелев. — Зачем, ару? Ты всегда спал со мной. — Но тогда мы были ближе, — с неким смущением напомнил Ваня, вспоминая, насколько сильно они были ближе. — И что? Мириться так мириться! Хочешь вернуть прежние отношения — так и делай то, что делал прежде. — Как скажешь, — вздохнул Иван. — По-моему, вторая бутылка была тебе лишней. — Ещё чего! Думаешь, я пить не умею? — Почему думаю? Я знаю. — Ты сейчас договоришься и пойдёшь домой, по темноте, один, пешком, — пригрозил Яо, и Ваня умолк. Сказать, что он был очень рад этому примирению — ничего не сказать. Во-первых, теперь можно было с чистой совестью возвращаться к боссу и отчитываться за проделанную работу. А во-вторых, сам Ваня был счастлив, что появилась маленькая, но надежда на то, что их отношения с Яо вернутся в прежнее русло. А может, даже станут крепче, чем прежде. Эх, мечты, мечты… Ну, а вдруг? Обо всём этом рассуждал Ваня, рассматривая комнату Яо. Здесь почти ничего не изменилось со времён их последней встречи. Это было как раз накануне их первой ссоры. В комнате было довольно прохладно, к тому же, Ване пришлось снять свою одежду и принять шëлковый халат, который любезно одолжил ему Яо (как ни странно, Ване он пришёлся по размеру). Брагинский настолько погрузился в ностальгию, что не заметил, как Яо практически кошачьей походкой подкрался к нему сзади и самым бесцеремонным образом столкнул его на кровать. — Зачем ты это сделал? Так и рëбра сломать можно вообще-то, — обиженно нахмурился Ваня и от части был прав. Яо привык спать на твëрдом. — Но не сломал же, — усмехнулся Яо, и Ваня наконец заметил хищный блеск в его глазах. А этот взгляд он знал слишком хорошо. От этого взгляда всегда хотелось спрятаться, смущаться и краснеть до самых кончиков ушей. Что Ваня, впринципе, сейчас и сделал. — Яо, что ты делаешь? — удивлённо спросил Брагинский, надеясь, что Яо не видит его румянца. — Ничего, — спокойно ответил Китай, развязывая пояс на своём халате. — Просто хочу перейти к завершающей стадии нашего примирения. — Та бутылка действительно была лишней, — покачал головой Ваня, но тут же был схвачен поцелуем. — А ты против? — с прежней усмешкой спросил Яо, разорвав поцелуй. — Если да, то я уйду. Только скажи. Ваня посмотрел на Яо и отрицательно покачал головой. Этот жест будто взбодрил китайца. Яо осторожно поцеловал Ваню за ушком, зная, что именно отсюда начинается его эрогенная зона. Иван шумно выдохнул, откинув голову назад. — А ты подрастерял свою прыть, не находишь? — в голосе Ивана звучала насмешка. — Возраст, что ли, накрыл? — Замолчи! — прикрикнул Яо, взяв свой шëлковый пояс и обмотав его вокруг запястий России. — Это ещё зачем? — Чтобы сбежать не вздумал, — хмыкнул Яо, хоть оба и понимали, что никто сбегать не собирался. Пока. Яо расположился на бëдрах Ивана, отбрасывая ненужный халат в сторону. Ваня вдруг почувствовал укус в области шеи. А потом ещё один. И ещё один. Шея, плечи, ключицы — Ван Яо не пропускал ничего. А кусался он больно, зубы у него были острые. Но Ивану, напротив, эти укусы всегда доставляли мазохистическое удовольствие. И Яо знал это. Знал, какие места самые чувствительные. На шею вновь легло несколько отметин, прежде чем с Вани был наконец стянут его шëлковый халат. — Я искренне надеюсь, что у тебя остался флакончик с маслом, — Иван повернул голову в сторону шкафа, стоящего около кровати. — Увы, он потерялся, — спокойно ответил Яо, разворачивая лицо Вани к себе. — Попробуем так. Ты же мужественный, потерпишь. — Яо, только попробуй! — А если попробую, то что ты мне сделаешь? — с плутовской улыбкой спросил Яо, как бы невзначай задев сосок Брагинского. — Я-то ничего не сделаю, умру и всё, а ты больше не сможешь меня мучить, — вздрогнув, фыркнул Ваня, с обидой отведя взгляд. — Какие мы нежные. Хорошо, тогда жди, — Яо поднялся и, накинув халат, вышел из комнаты. Спустя две минуты он вернулся с бутылем белого цвета и красной крышечкой. — Это что? — спросил Ваня, разглядывая подозрительный предмет. — Какая разница? Главное, что нашёл, — ответил Яо, выливая содержимое себе на руки. — От него исходит странный за… — Цыц! Будешь, много болтать — я передумаю, — пригрозил Яо, растирая жидкость в руках. — Так что ты там говорил насчёт моего возраста? — спросил Ван Яо, проведя рукой от шеи до поясницы, оставляя на теле влажные следы, отдающие химозным запахом, в котором, кстати, можно было отдалённо узнать цитрусы. — Что ты уже не в том… — рука Яо опустилась чуть ниже до основания члена. — Ничего! — То-то же, — победно усмехнулся Китай. — Ты такой грозный в жизни и такой беззащитный в постели. Мне это нравится. — Яо, прекрати, — Ваня смутился. Эти реплики Китая во время процесса всегда вгоняли в краску. — Мы с тобой уже столько раз занимались подобным, — Яо согнул колени Брагинского и пробежался пальцами по подколенной области, — а ты до сих пор краснеешь от моих слов. — Можно подумать, тебе это не нра… Ай! Щекотно! — Ваня дëрнулся, но пояс держал крепко. — Ты же не хочешь… — Иван даже не договорил вопроса. Он по взгляду Яо понял — хочет. — Не надо. — Да ладно, тебе же нравилось, — вторая нога была так же согнута (А Яо был однако сильным) и тоже внимательно исследована ловкими пальцами Ван Яо. С губ Ивана сорвался стон вперемешку со смешком. Руки Яо меж тем переместились на бока, где так же поддразнивали кожу, заставляя Ваню сначала дëргаться, а потом и вовсе изгибаться, а губы азиата вернулись к ключицам, то покусывая их, то зацеловывая. — А ты всё такой же кусучий, — Ваня хрипит, Яо лишь только закатывает глаза. Будто бы Ване это не нравится. Растяжка давалась весьма тяжело. Яо искренне не понимал, когда Ваня успел стать таким тугим (30 лет, правда, не срок же). Ваня же не понимал, почему внутри начало как-то странно пощипывать. Руки Яо были холодными и скользкими, что, кажется, увеличивало чувствительность. Но Китаю это и было нужно. Ваня уже ничего не говорил. Он просто терялся в ощущениях. Укусы, заглушающие их поцелуи и щекотливые действия на фоне этого уносили куда-то далеко, заставляя одновременно дергаться, стонать и хихикать, а тело охотно отвечало на подобного рода манипуляции. — Яо… Хватит… Возьми уже своё… — простонал Ваня, вздохнув полной грудью. Китай ухмыльнулся и, наклонившись к уху Брагинского, прошептал: — Я слишком истосковался по тебе. Дай наверстать эти годы сполна. — Пожалуйста, Яо, — взмолился Иван. Яо остановился, будто размышляя. Он тоже уже был до предела возбуждён, но наблюдать за реакцией Вани было сплошным удовольствием. Вообще смущение Брагинского Яо всегда находил довольно возбуждающим. Либо ему просто так казалось. — Ладно, живи пока, — милостиво ответил Яо, войдя в Брагинского. Последний вскрикнул. Пояс наконец ослаб, что позволило Ване обхватить спину возлюбленного. — Яо… Я люблю тебя… — А как я тебя люблю, — с непривычной нежностью ответил Яо, двигаясь медленно и аккуратно. Ваня не любил резко. Яо знал это. Иван выгнулся дугой навстречу Яо. Китай ускорил темп, вновь нагнувшись к уху Вани, тихо, но решительно сказал: — Ты мой, был моим и будешь таковым всегда. Ваня не нашёл, что возразить.***
Утром Ваня проснулся поздно. Яо сидел рядом уже одетый с подносом, на котором были расставлены пиалы с кофе. — С добрым утром, — ласково сказал Яо, отпив кофе. — Ты так долго спал. Я измотал тебя вчера, да? Ваня сонно кивнул. — Ты прости меня, если что. Та бутылка, наверное, действительно была лишней, — виновато ответил Ван Яо, поставив пиалу обратно на поднос. — Всё хорошо, — Ваня улыбнулся. — Знаешь, я так подумал… — У тебя есть силы думать? — удивился Яо. — Угу. В общем, я так подумал… Мы ведь столько проектов не воплотили в жизнь из-за этого раскола. — У нас ещё всё впереди, Ванечка. Мы обязательно воплотим то, что хотели сделать и вместе обгоним зазнайку-Альфреда. Наше мнение будут уважать и с нами будут считаться. — Обещаешь? — Конечно. Ваня облегченно вздохнул. Приятно осознавать, что ещё один камень упал с твоих плеч. — Кстати, — Брагинский потянулся и расположился на коленях у Яо, — что за бутылек ты вчера принёс. У меня до сих пор там странные покалывания чувствуются. — Честно, не помню, — зевнул Китай, — я был в эйфории, схватил первое, что попалось. — Яо… — Говорю же, не знаю! Может, крем. Может, мыло. А может, и вовсе моющее средство, хех. — Яо! — Да расслабься, — усмехнулся Китай. — Шучу. Хотя, может, и нет… — Яо рассмеялся, за что получил довольно болезенный толчок в рёбра. Уходил Ваня от Яо в воодушевлённом расположении духа. С его плеч и в самом деле упал огромный камень. Прямо на пороге его встретил Михаил Сергеевич и с пытливым взглядом спросил: — Ну? — Мы с Яо снова друзья. Я думаю, его босс будет рад видеть вас в Пекине. Михаил Сергеевич сразу же просиял. Он с чувством пожал Ване руку и радостно заговорил: — Ванечка, какой же ты молодец! Мы с тобой столько дел наворотим! Проведём реформы, наступит перестройка и… Босс принялся рассуждать о грандиозных планах. Ваня понятия не имел, какая именно перестройка начнётся в его доме и что за новая эра грядёт, но одно он знал точно: в их отношениях с Китаем уже началась новая эпоха и главное, чтобы она была долгой, а ещё лучше, вечной.