***
— Гляди-ка! — слышит Миша грубый женский голос за спиной, пока обнимает невесту на прощанье. — Опять собрался куда-то! — Ой зря, ой зря! Сегодня луна полная… Миша только вздыхает. Нет у него никакого желания разговаривать с этими бабками, пугающими маленьких детей и юных девиц страшными сказками про вампира, чтобы те в лес не ходили. — Ты только до сумерек возвращайся, — шепчет ему на ухо Дарья. Она хоть и не особо верит во все те россказни, что передаются от дома к дому, но ночной лес сам по себе опасен. — И за болото не ходи! — Да я мигом! — Миша быстро целует невесту в губы. — К ужину вернусь! К ужину Миша не успевает. По земле уже стелется густой молочно-белый туман, а до дома ещё больше трёх вёрст ходу. Лес в этой части не такой густой, дойти можно быстро. Миша поправляет кожаный ремень плетёного кузовка, полного земляники, и поднимает повыше масляный фонарь. И вдруг замечает впереди справа как будто бы очертания человека, привалившегося спиной к стволу большого дерева. Миша окликает его, но ответа не получает. Тогда он думает, что ему почудилось и это просто коряга какая-то, но тихий стон и шевеление тени заставляют Мишу замереть, а затем осторожно подобраться поближе. Не почудилось. И правда человек. Только странный какой-то. Молодой парень больно уж сильно не похож своим внешним видом на людей, которых Миша привык видеть в своей и окрестных деревнях. Кожа бледная, без румянца даже. Губы сухие, обветренные и как будто бы даже искусанные. Волосы тёмные, растрёпанные, вьющиеся слегка. Одежда на деревенскую не похожа совсем — ткань видно, что дорогая, сплошь серебристыми нитями расшита, да и пуговицы на жакете не из простого металла. Всё бы ничего, да вот только не забредают чужестранцы в этот лес, да ещё и поодиночке. — Эй! — Миша протягивает руку и сначала легонько трясёт незнакомца за плечо, а потом похлопывает тыльной стороной ладони по щеке. — Очнись, парень! Густые чёрные ресницы подрагивают, веки приподнимаются. Незнакомец часто моргает, оглядывается по сторонам, а затем сосредотачивает взгляд на Мише. Тот облегчённо выдыхает: живой хотя бы. Он приподнимает фонарь, освещая лицо незнакомца, как тот тут же жмурится от света. — Что с тобой стряслось? — спрашивает Миша, убирая источник света подальше. Незнакомец не отвечает. Его глаза всё ещё закрыты, но он шумно втягивает носом воздух. И вдруг резко распахивает глаза, смотря на Мишу с ужасом. Дёргается в сторону, оступается и почти падает. Но Миша успевает спасти его голову от столкновения с валуном. — Ты чего? — Не… не трогай меня, — едва слышно и хрипло произносит парень. В его голосе нет угрозы и неприязни, зато Мише чудится страх и паника. — Уходи. Миша хмурится, ничего не понимая. А потом вглядывается в лицо незнакомца, уже внимательней: тёмные глаза в свете фонаря отливают красным, а из-под верхней губы выглядывают два острых клыка. — Уходи, — повторят парень твёрже. Но Миша коротко выдыхает и только убирает руку с его плеча. Да и то лишь потому, что вампир — вампир же? — снова опирается спиной на ствол дерева. Ему бы, наверняка, бежать нужно без оглядки в сторону дома, но только видит он, что ночное создание нуждается в помощи. И ясное дело — в какой. Миша не раздумывает. Одного взгляда в тёмно-красные глаза хватает, чтобы решиться. Он наклоняет голову вбок и оттягивает ворот рубахи. Кровяная жилка так маняще дрожит под кожей, что вампир едва сдерживает себя от того, чтобы наброситься на доброго человека, так вот просто решившего помочь. Он не двигается. Смотрит внимательно, будто бы подвоха ждёт. Проходит несколько мгновений, кажущихся минутами, и Миша выдыхает чуть хрипловатым голосом: — Только всю не выпивай. Мне ещё землянику Даше отнести надо. Секунда — и Миша вздрагивает: острые клыки вонзаются в кожу на шее. Он закрывает глаза. Сколько проходит времени, Миша не осознаёт. Минута? Две? Пять? Сколько крови в нём ещё осталось? Хватит ли её, чтобы… выжить? Вампир отстраняется и тут же прижимает к ране платок. Миша перехватывает его, касаясь на мгновение холодной как лёд руки. Голова кружится, перед глазами всё плывёт, и он снова закрывает глаза. «Не засыпай», — просит то ли вампир, то ли внутренний голос, но Мише тяжело его слушаться. Перед тем, как окончательно провалиться в темноту, он слышит треск веток, шорох одежды и ещё один голос. Очухивается Миша только спустя какое-то время. На окраине леса. С аккуратно перевязанной шеей, полным кузовком земляники и клочком бумаги в ладони. Тёмное небо усеяно звёздами, а посдери россыпи сверкающих точек висит лунный диск. А у ворот замка сытый вампир останавливается и вглядывается в ночную темень, пытаясь отыскать в ней деревенские огни, чем вызывает явное недовольство старшего. — Ты же понимаешь, что теперь будет? Шома молча кивает. Он знает. Он понимает. Однажды испив свежей тёплой крови, предложенной бескорыстно, будешь хотеть этой крови всю жизнь. И сгинешь, если не получишь желаемого. — Как выкручиваться будешь? Едва заметная улыбка трогает губы Шомы. Ему не надо выкручиваться. Этот человек от него бегать не станет. Не такой он. Хороший.***
Солнце медленно опускается за горизонт. Миша целует Дарью, свою красавицу-жену, берёт из её рук свёрток и, махнув на прощание рукой, выходит за калитку. У границы леса его уже ждёт тёмный силуэт.