Рога, копыта и новое открытие

— Вот так дела... Паймон даже не знает, что и сказать. Малютка-спутница хмурила брови, пытаясь анализировать картину перед собой. По итогу она оттянула передние пряди своих волос кулачками и издала утомлённый стон. Существо, примкнувшее к впадине коряги, величественно било длинным хвостом из стороны в сторону. Бирюзовая кисточка на конце забавно завивалась. — У малышки Паймон перекипели мозги? Прости, наверное это слишком для тебя, — Барбатос выпятил губу с жалобным взглядом. Он закинул ногу на ногу. Но это скорее были копыта крупного животного немалых параметров в высоту. Паймон опасливо отлетела от махин, которые запросто одним неловким ударом могли отправить её в увлекательное путешествие в другой регион Тейвата. — Не только для Паймон! Для Путешественницы тоже, идиот-бард! — фея вспыльчиво показала в сторону Люмин. Люмин стояла на месте, скрестив руки, и сверлила глазами ранее неизвестный облик Архонта. Вообще-то так она стояла уже минуты две или три. — Нет, всё нормально. Я всего лишь... Это скорее… Вау? — вопросила девушка, не в силах описать природу вьющихся в груди чувств. — Эхе… Видишь, она уже привыкает, — хмыкнул Венти, поднимаясь в полный рост. В отличие от своей «классической версии» барда сейчас Барбатос вытянулся на две головы выше Путешественницы. Чего только эти ноги стоят. Люмин поймала себя на справедливой мысли о том, что Венти запутается в своих ногах и завалится на траву. Но он держался уверенно и стройно, пока узкие копыта проминали почву под собой. Она ощутила себя несправедливо бледной, потухшей звездой на фоне дивного «зверя». — Если серьёзно, кхм, то, думаю, утрата Гнозиса понесла свои нюансы, — пальцы мазнули по струнам лиры, аккомпанируя задумчивое лицо. Его животное ушко, свисавшее из-под косы, дёрнулось. — Моя способность к смертной маскировке не была утрачена, однако свободная энергия пагубно сказалась на моём контроле. Он продолжил тихонько играть простые комбинации. — Ээ-э-эх. Как заставить так же бесконтрольно течь вино, как произвол сил моих, забытый мной давно... — он покачал головой, и его рога в изобилии засверкали, как хрустальные изваяния. — Даже в такой ситуации ты умудряешься думать о выпивке и недалёких стишках! — Паймон притока поэтического таланта не оценила. — А если тебя кто-то увидит?! — Ох? Никто не поверит, — Венти заметил заинтересованных лисиц, пугливо кружащих на расстоянии. Но, словно ощутив что-то родное, через некоторое время они поластились к мифическому юноше, которых он с удовольствием приютил на руках и плечах. — Столькие за все времена сталкивались с моими диковинными речами, песнопения и внешним видом. Однако же ни один слух о этих недоразумениях не возымел силу. На моей памяти. Паймон издала неясное фырканье, а Путешественница продолжала созерцать диковинное создание. Это не был бард Венти. Это не был даже Анемо Архонт или Бог Песен. Это был без сомнений именно Лорд Барбатос. Люмин приходилось видеть иллюстрации из старого забытого молитвенника Святым Ветрами. Анемо Архонт был изящен, чарующ и силён; в лёгких светлых одеяниях и с ангельским крыльям за спиной — но он все ещё был человечен. Воплощение светлого Небесного идеала для смертных. Лорд Барбатос — другой вопрос. Девушка сделала замечание, что это действительно его настоящий облик. Изощрённый узор на ноге пестрели, как и на бедре Анемо Архонта. Но теперь тот не был замаскирован под татуировку на человеческой плоти. Было в Барбатосе нечто утончённое — тем, что близкое к резкой реальности, без сборной солянки смертного идеала. — Люмин? — окликнула Паймон. Люмин кивнула в знак того, что услышала, а затем направилась в сторону Венти. Глаза у него остались прежние, их он поднял, одаривая Путешественницу мягким взглядом, а потом и вопросительным изгибом брови. Глупое, детское желание... А хотя. — Можно..? — задала вопрос Люмин, на примере своей головы изображая прикосновения к чужим рогам. — Не знал, что наша сдержанная Путешественница — заядлый любитель оттаскать невинных существ за их рожки, — фыркнул Венти, щуря глаза в щёлки от широкой улыбки. Он склонился, сгибая ноги, и голова оказалась под руками Люмин. Образования на голове Барбатоса были тёплыми. Он довольно забарабанил хвостом под лаской, не переставая запускать свои собственные пальцы в шерсть животного на своих руках. Паймон долго наблюдала, как полчаса-назад-бард сгорбился в неудобной позе из-за роста, и, наконец, выдала комментарий, который разбил идиллию. — Какая же, всё-таки, ты, бард, дылда.