Желания могут быть исполнены

Они сидели в гостиной Сяо Чжаня. Комната эта всегда была чистой и аккуратной, светлой, с интересными вещичками вроде картин или необычных статуэток. На столе — ароматный чай и крепкий кофе. Последний напиток, между прочим, появился в этой квартире недавно и только из-за Ван Ибо. Потому что чай он хоть и любит, но кофе даёт какую-никакую энергию для ночных смен в баре. Ибо как-то прижился к этому напитку, старался пить дозированно. Но во время смен в баре приходилось пить по несколько чашек за ночь. Очаровательный и по-детски невинный Чжань-гэ сидел напротив парня и, неловко бегая глазами по аккуратной светлой комнате, сжимал кулаки, иногда прямо на кружке. Он хотел что-то сказать, очень хотел, но жутко нервничал. Мужчина то почесывал нос, то неловко посмеивался. И все никак не мог собрать себя в кучу. Сяо Чжань не тряпка, нет. Просто любит нервничать по пустякам и часто из-за этого лишается дара речи. Но Ибо не видел в этом никаких проблем. Более того, не замечал, что всё это долго тянется. Парень просто не мог оторвать глаз от Сяо Чжаня, любуясь тем, как он растягивает свои сладкие губы в нервной или неловкой улыбке, как часто прикрывает глаза своими пушистыми ресницами, как мнёт свои длинные и по-мужски тонкие пальцы, как нервно дёргается его кадык. Сяо Чжань — личный грех Ван Ибо. Самый искуснейший из всех возможных, самый чудовищный и желанный. Ещё никогда Ибо не чувствовал такого бешеного желания, которое по венам текло тягучим ядом вместо крови. Ещё никогда парень не сходил так с ума и не хотел улыбаться как идиот только при звуке чужого имени. Ибо иногда боится. Он не знает, нормально ли любить человека так сильно. Настолько сильно, что он готов бросить мир к его ногам и самому встать на колени, при своей гордости-то. Во всех смыслах этого выражения. Ван Ибо хочет видеть Сяо Чжаня рядом с собой каждый чёртов день, чтобы целовать его пылко и страстно, нежно и аккуратно. Чтобы видеть его сладкую улыбку, от которой Ван Ибо забывает, что такое вообще дышать и зачем это надо. Он бесконечно влюблён в Сяо Чжаня и никому не позволит обидеть его возлюбленного. «Какой же он красивый», — раз в восемнадцатый проносится в голове Ибо, и он кусает нижнюю губу, пытаясь успокоить бешеное желание доказать, что он любит человека рядом. Он бы и мог сказать словами, но Ван Ибо язык подводит в такие моменты, он не слушается и совершенно не хочет говорить красивые речи. Ибо не мастер говорить, в отличие от Сяо Чжаня, который работает учителем литературы и имел весьма и весьма развитую речь. Ибо любил действовать, делать что-то, а не говорить. — Ибо, я хотел сказать, — в третий раз говорит Сяо Чжань, нервно сглатывая и глубоко вздыхая, — я... Он не успевает закончить свои речи, потому что Ван Ибо поднимается со своего места. Сяо Чжань удивлен и немного напуган этими действиями. Но тот всего лишь берет кофе и делает большой глоток, садясь обратно. Ибо смотрит на своего гэгэ. Сяо Чжань снова вздыхает и собирается продолжить свою неловкую речь, как вдруг Ибо неожиданно говорит: — Я хочу тебя. Так легко и непринужденно, будто он говорил о погоде за окном. Будто это естественная для него вещь, хотеть кого-то, совершенно обыденная. Сяо Чжань широко распахнул глаза, он не верил своим ушам. Мужчина неотрывно глядит на Ибо, который ставит чашку обратно и встаёт. Парень нависает над Сяо Чжанем, опираясь рукой на спинку дивана. Он долго, невероятно долго смотрит в глаза своего гэгэ. Взгляд Ибо голодный, горящий и абсолютно влюбленный. — Что? — тихонько переспрашивает Сяо Чжань. — Не расслышал? Я хочу тебя, — повторяет Ибо прямо на ухо, чтобы его точно услышали, и облизнул мочку, прежде чем снова заглянуть в очи любимого человека. О, Сяо Чжань расслышал, просто не верил. А сейчас ему повторили. И щёки вмиг накрыл слой лёгким слоем краски, придавая скулам приятный персиковый оттенок. Сяо Чжань снова посмотрел на Ван Ибо, пытаясь найти там ответ на свои мысленные вопросы. И если это не любовь горела в его глазах, то она и не была нужна Сяо Чжаню. Ему нужно, чтобы Ван Ибо смотрел на него так всю жизнь и ни на кого больше. Чудовищное чувство собственника, хотеть чего-то только для себя — эгоизм. Но Сяо Чжань уже плевал на то, чтобы запихивать эти грешные стороны в самые потаённые уголки души, ведь Ибо всё равно достанет их снова. Сяо Чжань решает промолчать. Он уже не хочет говорить то, что ему нравится Ибо. Он хочет уже коснуться этих губ, прикусить нижнюю и услышать то, как Ибо это нравится. А ему нравится. Рядом с Сяо Чжанем он чувствует себя гребанным мазохистом, который получает дикое, первобытное удовольствие от той боли, которую ему — случайно или намеренно — причиняет его Сяо Чжань. Ван Ибо не спрашивает разрешения. Он просто наклоняется ещё ниже и целует своего гэгэ, пылко и влажно, как ещё никто его не целовал. Сяо Чжань, ждавший этого, яростно ответил, укладывая свою руку на шее своего Бо-ди, чтобы сжать волосы на затылке и немного потянуть назад. Он слышит, как Ибо издает звук, граничащий с рычанием, и стонет в ответ, потому что его ведёт от этого звука. Сяо Чжаню на секунду кажется, что он умер и попал в ад к самому греховному дьяволу. Ибо углубляет поцелуй, вскус которого смешивается со сладостью травяного чая и горьковатостью кофе, практически вылизывает рот возлюбленного. Ему мало. Он хочет взять всё, что ему решится дать Сяо Чжань. Ибо кусает губы напротив, несильно, но ощутимо. Снова раздается тихое постанывание, и этот звук в комнате единственный, помимо бешеного биения двух сердец. Ибо свободной рукой хватает талию Сяо Чжаня и, отталкиваясь другой рукой, тянет на себя, побуждая встать. Тот послушно поднимается и идёт к спальне: там удобнее всего, да и как-то... Ну, по-классически. Но нормально идти Сяо Чжаню мешает Ибо, который тянет его за собой и все ещё целует, не давая времени на передышку. Он будто хочет вытянуть из мужчины весь воздух, хочет быть вместо него. Горячий язык такой ловкий и быстрый сейчас: он успевает облизать губы Сяо Чжаня, сплестись с другим языком, подчинить его себе, заставляя млеть от того, какой он горячий. Ибо страстный, пылкий, желанный. Абсолютно нереальный, потому что слишком идеальный. Сяо Чжань чувствует, как его садят на колени. Он даже не заметил, как оба пришли в спальню и теперь сидели на постели, все ещё целуясь. Ибо чувствует, как горячие ладони прикасаются к домашней футболке и тянут её. А потом, избавившись от элемента одежды, они начинают хаотично касаться Сяо Чжаня, обжигая. Он вдруг стал везде чувствительным: прикосновения слишком приятные, слишком... Слишком... Сяо Чжань даже придумать не может, какие они, потому что мозг отказывается обрабатывать что-либо. Он вдруг выключился и стал просто украшением внутри черепа. Он прижимается ближе к Ван Ибо, хочет его. Неважно, как: будучи снизу или сверху. Милый и некогда скромный (таковым он был вначале знакомства) Бо-ди стал губами ласкать чужую шею, оставляя на ней пятна, что-то рисуя своим невозможным языком. Сяо Чжань понимает, что это его чувствительная зона, что теперь он точно растает. Он стонет, хватается руками за плечи Ибо и сжимает их, откидывая голову, чтобы дать больше пространства для поцелуев. И Ибо пользуется этим так, будто так и должно быть, будто Сяо Чжань уже давно принадлежит ему. Впрочем, наверное, так и было. — Бо-ди, — тихо-тихо, почти выдыхая, Сяо Чжань позвал Ван Ибо. — Бо-ди, погоди. Всего одно слово, и тело парня напряглось до предела, будто превращаясь в камень. Ибо оторвался от Сяо Чжаня и взглянул тому в глаза. Тот, пытаясь привести дыхание в норму, облизнул сухие губы и вдруг потянул к Ибо руки, чтобы снять с него толстовку, в которой он пришел сегодня. Но младший не торопился двигаться, все ещё не понимая, почему его попросили остановиться. — Я не люблю седлать партнёра, — сказал Сяо Чжань. Вот оно что. Что ж, Ибо эта новость немного расстраивает: ему нравится, когда его партнёры верхом на нём, когда до всего их тела может дотянуться и нажать на чувствительные точки. Но слово Сяо Чжаня — закон. Поэтому Ибо вдруг опрокидывает своего гэгэ на постель. Он навис сверху и спросил, опуская одну из рук к паху Сяо Чжаня. — А так? Нравится? — он гладит вставший член через шорты, и тут же слышится довольный стон. — Будем считать, что да. Он убирает руку, и Сяо Чжань вскидывает бедра, чтобы продлить прикосновения. Однако, волноваться не о чем: Ибо просто стягивает ненужную одежду, оставляя своего гэгэ обнаженным. Под мягким солнечным светом, что проникал в спальню, можно было разглядеть всё тело. Немного худощавое, но жилистое. Бледное, с множеством родинок. Будь Ибо скульптуром или художником, то обязательно запечатлил это тело. Потому что оно прекрасно, совершенно идеально, в нем нет изъянов. Хотя, может, для других и были. Но этих «других» у Сяо Чжаня теперь не будет. Ибо, словно сумасшедший, целует каждую родинку, готовый поклоняться Сяо Чжаню. Он спускается все ниже и хочет взять в рот, но ему не позволяют, его тянут вверх. — Ибо, — шепчет Сяо Чжань судорожно, — Бо-ди, мой хороший. Не сегодня. Пожалуйста, Ибо, я сейчас с ума сойду. Я хочу тебя, всего тебя. Парня ведёт. У него кружится голова, дышать и без этого тяжело, а звук собственного имени из любимых уст таким тоном просто заставляет задыхаться, как рыбка на суше. Ибо абсолютно беспомощен, он весь во власти Сяо Чжаня. Он подчиняется просьбам. Узнает, где смазка и презервативы. Достает их, на секунду взглянув на покрасневшие щеки Сяо Чжаня, распятого на светлой постели, растрепанного, тяжело дышащего. Ибо прикрывает глаза, пытаясь призвать остатки разума. Он хочет Сяо Чжаня всего. Целиком и полностью, брать его без остатка каждый чёртов день, чтобы вид у него всегда был заебаный, в прямом смысле этого слова. Чтобы Ибо мог смотреть и наслаждаться. Смазка немного холодная и поначалу не очень приятная, и Сяо Чжань недовольно ёрзает, жалуясь. Ибо позволяет себе посмеяться, чем вызывает ещё больше возмущения. Но всё это испаряется, когда Сяо Чжань чувствует, как в него проникает один палец, мягко и неторопливо, совсем неглубоко. Он сжимается, чувствуя себя неуютно. Это не первый раз, но с тех пор, как он осознал, что ему нравится Ибо, Сяо Чжань даже с собой не играл, поэтому отвык. Но скоро он расслабляет мышцы, позволяя растягивать себя дальше. Он тяжело дышит, просит Ибо, молит его о чем-то. О чем угодно, голова не соображает, ему так хочется кончить. Сяо Чжань чувствует себя так, будто его положили на горячие угли, заставляя извиваться змеёй, когда Ибо случайно задевает простату, проникая уже двумя пальцами и неторопливо двигаясь. Но потом он задевает эту точку намеренно, немного массирует, и Сяо Чжань снова как уж на раскаленной сковороде. Он громко стонет, срываясь почти на крик. Зовёт своего диди, умоляет его прекратить издеваться, задыхаясь. Ибо хмыкнул. Чёрт, его до боли возбуждают эти стоны, мольбы и то, как дёргается Сяо Чжань. Ван Ибо вдруг хочется привязать его к кровати и мучить, долго мучить, чтобы у его гэгэ свело тело судорогой, а потом грубо взять его, вдавливая в кровать. Но о себе напоминает собственное возбуждение, болезненно напоминает, и теперь Ибо растягивает его, не играясь. Терпение подводит, как некстати подводит, а воображение рисует совершенно похотливые картинки, ничуть не облегчая задачи. Воздух наэлектризован. Его нет в лёгких. Мужчины задыхаются. Они желают друг друга до белой пелены перед глазами. Наконец, Ибо считает, что растяжки хватит. Он вытаскивает из Сяо Чжаня пальцы, и тот разочарованно стонет, просит своего диди сделать хоть что-нибудь. Руки не слушаются, поэтому без Ибо кончить не удастся. Тот надевает презерватив и аккуратно входит, боясь лишний раз причинить боль и твердя себе, что нужно быть осторожным. Сяо Чжань недовольно жмурится. Ему неприятно, но ни в коем случае не больно. Нужно просто привыкнуть. Он тянет дрожащие руки к Ибо, хватается за него и целует, куда дотягиваются губы: щеки, подбородок, нос, губы, шея, уши. Диди позволяет к себе прикасаться, он отвлекается от дикого желания сорваться и грубо взять то, что ему принадлежит. — Можно, Бо-ди, — шепчет на ухо Сяо Чжань и лбом упирается в шею Ибо. — Возьми меня. Младший набирает в лёгкие воздух и начинает двигаться на пробу: неторопливо, аккуратно. Видя, что никакой боли и дискомфорта нет, он чуть толкает Сяо Чжаня, заставляя того снова лечь на подушки. А затем начинает наращивать темп, кусая губы. В голове теперь абсолютно пусто. Ибо залюбовался тем, как Сяо Чжань закатил от удовольствия глаза, выгибаясь телом и затылком проезжаясь по подушкам. Кровь кипит судорожно, будто сейчас испарится. — Мой, — тихо зарычал на ухо возлюбленному Ван Ибо, чуть замедляясь, будто давая своему Чжань-гэ сделать вдох. — Конечно твой, Бо-ди, — ответил ему Сяо Чжань ласково и задыхаясь. — Всегда твой. «Всегда твой», — эти слова эхом проносятся в голове Ван Ибо. В груди растет теплое чувство, которое охватывает все тело. Безумие теперь кажется неуместным, и парень хочет сменить темп на более нежный, чтобы пожалеть своего гэгэ, но протестующий стон не позволяет. Сяо Чжань целует Ибо неожиданно грубо для него, будто приказывая не останавливаться. И парень не смеет останавливаться. Лишь прижимает Сяо Чжаня к кровати своим телом ещё сильнее и одной рукой обхватывает его член, ведя по нему горячей ладонью в такт своим толчкам. Конечно, мужчины надолго не хватает. Бешеный темп, горячая рука на члене, тяжёлое дыхание Ибо прямо в губы — всё это подводит Сяо Чжаня к оргазму. И своими стонами он, кажется, доводит самого Ван Ибо. Тяжело возвращаться с небес на землю. Мужчинам жарко, пот катится по телу, играясь с солнечными лучами. Глаза сияют ярко. Тело расслабилось до состояния желе. Воздух такой душный, им не хочется дышать. Хочется прохлады. Ибо аккуратно выходит из Сяо Чжаня, пока тот, прикрыв глаза, пытается восстановить дыхание. От этого у его гэгэ кружится голова, и он недовольно хрипит. Ван Ибо убирает лишнее с кровати, выкидывает презерватив. И каких трудов ему потом стоило убедить Сяо Чжаня пойти в душ! Они долго стояли под прохладной водой, нежась в тёплых объятиях друг друга. Говорить не хотелось совершенно, а ведь многоуважаемый Чжань-гэ любит поболтать о всяких мелочах, порой увлекаясь монологами на час. Но сейчас он молчал, едва не засыпая в объятиях. — Чжань-гэ, ты жив? — интересуется беспокойно Ибо, пока смывал пену со своего гэгэ. — Я спать хочу, Бо-ди. Ты меня вымотал, — бормочет недовольно Сяо Чжань, и Ибо хохочет. Они, даже не вытираясь (потому что откровенно лень), идут в спальню и падают на кровать, где ещё совсем недавно вытворяли бесстыдства. Устроившись под одеялом, Ван Ибо уже хотел провалиться в сон, сладкий и довольный, но его сгребли в охапку, как игрушку. Сяо Чжань засопел куда-то в шею. Ван Ибо хихикнул и, пожелав Чжань-гэ сладких снов, задремал сам, счастливый от того, что наконец-то получил в свои руки любимого человека. Всё-таки, желания могут быть исполнены