What About You?

Цзян Чэну пришлось сдержать крик, когда на его рану надавили. — Это поможет остановить кровотечение, — объяснил Ханьгуан-цзюнь. Его слова были краткими: он изо всех сил старался не показать своего внутреннего смятения. И если после долгих лет знакомства, большую часть которого составляла ненависть друг к другу, Цзян Чэн наконец разглядел его эмоции за холодным фасадом, то он ничего не сказал. Цзян Чэн прислонился головой к скале и изо всех сил старался дышать сквозь боль; от пота его волосы прилипли ко лбу. Он действительно не хотел казаться таким слабым перед Лань Ванцзи. — Можно? — его зять указал на ханьфу. Цзян Чэн кивнул, но даже от такого незначительного движения у него закружилась голова, и зрение начало расплываться. Второй Нефрит осторожно снял верхнюю одежду Цзян Чэна, оставив только нижнее ханьфу. Кровь из того места, куда тварь ранила его, просачивалась сквозь тонкую ткань, окрашивая её в красный цвет. Глава ордена был смутно раздражён мыслью о том, что если он выживет, то ему придётся идти покупать новые одежды. — Ханьфу — это наименьшая из твоих забот, — холодно ответил Лань Ванцзи. «О, — подумал про себя Цзян Чэн, — я сказал это вслух». Увидев, как нахмурился старший, он понял, что, должно быть, это тоже сказал вслух. Нефрит порылся в карманах ханьфу Цзян Чэна, пока не нашел то, что искал: фляжку, которую Вэй Усянь подарил ему пару месяцев назад. Хотя Цзян Чэн никогда бы в этом не признался, но он дорожил подарком брата и носил его с собой, куда бы ни шёл, даже во время ночных охот. Лань Ванцзи откупорил её, с облегчением обнаружив, что она наполнена, а затем послал зятю почти извиняющийся взгляд. — Это будет больно. Он приподнимал одежду Цзян Чэна, пока не обнажилась рана — большое, уродливое увечье на животе. Лань Ванцзи вылил немного жидкости на рану, чтобы стерилизовать её и защитить от инфекции. Цзян Чэн не смог сдержать вырвавшегося крика, но после обнаружил, что не может перестать кричать. Лань Ванцзи прикрыл ему рот рукой, вероятно, потому, что тварь, с которой они сражались, всё ещё была где-то в пещере, но им удалось ранить её достаточно сильно, чтобы сбежать. Цзян Чэн был огорчён, обнаружив, что по его щекам текут слезы, но он знал, что, к счастью, Лань не будет их комментировать. — Ты в порядке? — спросили его через несколько мгновений после того, как крик стих. Цзян Чэн издал горький смешок, но тут же пожалел об этом. Он вздрогнул, когда очередная волна боли пронзила его тело. Лицо Лань Ванцзи ничего не выражало, но руки его дрожали, когда он отставлял фляжку в сторону. — Почему? — голос Ханьгуан-цзюня был таким тихим, что Цзян Чэн мог бы притвориться, что не заметил его, если бы захотел. Так он и сделал и просто уставился на стену пещеры. — Зачем ты это сделал? — на этот раз голос Лань Ванцзи прозвучал громче. — Почему ты оттолкнул меня в сторону и позволил твари напасть на тебя? Разум Цзян Чэна был затуманен, и он испытывал слишком сильную боль, чтобы попытаться придумать язвительный ответ или огрызнуться. Поэтому ответы были не только вынужденно простыми, но и мучительно честными. — Если ты умрёшь, то А-Сянь и Лань Хуань будут опечалены, — а затем, после паузы, гораздо более низким голосом, Цзян Чэн признался: — Я думаю... я думаю, что, если бы ты умер, мне тоже было бы грустно. Лань Ванцзи ничего не ответил. Выражение его лица было пустым, но уголки глаз таинственно наполнились. И вдруг пол и стены пещеры начали дрожать. Тварь, Дунсюэ Юлин, или «Пещерный призрак», как называли его жители деревни, уже несколько недель сеяла хаос в маленьком городке недалеко от Гусу. Призрак заманивал ничего не подозревающих крестьян, обычно имитируя голос любимого человека, а затем нападал, убивая людей и питаясь их душами, чтобы набраться сил. Лань Ванцзи попросил бы нескольких учеников сопровождать его на охоте, но большинство из них с Вэй Усянем во главе отправились на отдельную, гораздо более беззаботную охоту в другом направлении от Гусу. Цзян Чэн был в Облачных Глубинах, чтобы навестить своего мужа, но у Лань Сичэня, к его сожалению, были срочные дела в другом месте в тот вечер, так что он оставил Цзян Чэна с ограниченным выбором дел. Поэтому, когда Лань Ванцзи обратился к нему по поводу Дунсюэ Юлин, он с радостью решил сопровождать своего зятя. Но ночь быстро обернулась к худшему. Призраку удалось застать Лань Ванцзи врасплох. Он имитировал голос Вэй Усяня, взывающего о помощи. Лань Ванцзи колебался лишь долю секунды, но этого времени было достаточно, чтобы дать существу возможность атаковать. Цзян Чэн не долго думал перед тем, как оттолкнуть Ланя с дороги и позволить твари вместо этого напасть на себя. К счастью, Нефрит быстро пришел в себя и смог серьёзно ранить тварь своим мечом, позволив им убежать. Но пещера была связана с Дунсюэ Юлин. Причинение вреда Призраку вызвало в ней небольшое землетрясение. Лань Ванцзи пытался защитить Цзян Чэна от камней, падающих вокруг них. — Тебе нужно убираться отсюда, — прохрипел Цзян Чэн, — пещера сейчас рухнет. — Ты не переживёшь путешествие без подкрепления, — возразил Лань Ванцзи голосом, не оставлявшим больше места для споров. Но Цзян Чэн был ничем иным, как упрямством. Он продолжил возражать. — Ханьгуан-цзюнь, не обесценивай мою жертву, — попросил Цзян Чэн. У него уже был один брат, который так поступил с ним, и он не был уверен, что сможет вынести, если другой сделает то же самое. — Ты должен оставить меня здесь. Лань Ванцзи посмотрел ему прямо в глаза и сказал: — Я не оставлю тебя. — Это слишком! — Цзян Чэн попытался повысить голос, но вышло слабо и жалко, поэтому он попробовал ещё раз. — Ты не можешь умереть здесь! — А ты можешь? — Цзян Чэн был потрясён, услышав, что голос Нефрита звучал искренне сердито. Он попытался возразить и сказать Лань Ванцзи, что тот должен немедленно уйти, но тот не слушал. — Как ты можешь быть таким эгоистом? — прошипел Лань. Цзян Чэн был ошеломлён. Придя в себя, он попытался бросить на него свирепый взгляд, но обнаружил, что слишком устал, чтобы поддерживать его долго. — Ты когда-нибудь задумывался о том, как твоя смерть повлияет на других? — Ты лицемеришь, — Цзян Чэн выплюнул в ответ. — Ты был на грани смерти. Разве я не говорил тебе, почему спас тебя? Люди будут скучать по тебе! Я буду скучать по тебе… — Дунсюэ Юлин шла за мной, а не за тобой. Это было не твоё дело, чтобы самому принимать удар. Цзян Чэн почувствовал, как его захлестнула волна разочарования. Он открыл рот, чтобы сказать довольно грубые вещи, но Лань Ванцзи оборвал его. — Ты говоришь о моей семье так, как будто она и не твоя тоже. Мой муж — твой брат. Мой брат — твой муж. А как насчёт нашего племянника? Как, по-твоему, Цзинь Лин отреагирует на твою смерть после того, как уже так много потерял? Слова Лань Ванцзи ранили глубже, чем когти твари. — Лань Ванцзи... — голос Цзян Чэна дрогнул. Он обнаружил, что снова плачет, хотя на этот раз его слёзы были вызваны не только болью. — А как насчёт твоего ордена? Твои ученики, которые уважают тебя? — Они боятся меня, — попытался возразить Цзян Чэн, но Лань Ванцзи остановил его хмурым взглядом. — Они уважают тебя, — и тогда он, наконец, отвёл взгляд, прервав их зрительный контакт. Его глаза сосредоточились на горизонте перед ними. Лунный свет освещал его лицо, создавая иллюзию, будто он светится. В своём бреду Цзян Чэн должен был признать, что, хотя он всегда будет считать своего Лань Хуаня самым красивым мужчиной, которого он когда-либо видел, Лань Ванцзи в тот момент выглядел совершенно неземным. — И я, — прошептал Лань Ванцзи. Цзян Чэну пришлось напрячься, чтобы расслышать его слова, — я бы тоже оплакивал тебя. Саньду Шеншоу был ошеломлён. Пытаясь скрыть своё потрясение, он прокомментировал: — Это большее, что я слышал от тебя, Лань Ванцзи. Ханьгуан-цзюнь бросил на него взгляд. Вероятно, так же он смотрел на Вэй Усяня всякий раз, когда тот пытался высмеять серьезную ситуацию. — Цзян Ваньинь? Цзян Чэн заметил, что Лань Ванцзи снова повернулся к нему лицом. Его взгляд был таким напряжённым, что глава клана боялся рассыпаться от его пристального внимания. — Мне очень жаль, что представление о том, что о тебе заботятся другие, чуждо. Мне жаль, что это всё ещё застает тебя врасплох. Цзян Чэну и так уже было трудно дышать, но это совершенно выбило воздух из груди. Он не смог бы остановить слезы, бегущие по его лицу, даже если бы попытался. Речь Лань Чжаня была такой же ровной и монотонной, как обычно, но он говорил так искренне, и его слова ударили младшего в сердце. Быть таким уязвимым было унизительно. Больно. Это ужалило. Но наряду с болью было также тёплое чувство, разворачивающееся внутри Цзян Чэна. — И спасибо, что спас мне жизнь. Никогда больше так не делай. Цзян Чэн почувствовал, как по его лицу расплывается улыбка. А потом он услышал приглушённые голоса и мягкие шаги, окружающие пещеру. Ученики Лань, которые остались в Облачных Глубинах, были встревожены, когда глава ордена Цзян и Ханьгуан-цзюнь не вернулись с того, что должно было быть короткой охотой. Они немедленно отправились к пещере и, что более важно, привели с собой целителя. Цзян Чэн практически чувствовал, как волны облегчения переходят от Лань Ванцзи к нему самому. — Они скоро войдут в пещеру, — сообщил второй Нефрит. — Теперь ты можешь отдохнуть. Цзян Чэн хотел возразить, но его опускающиеся веки убедили его в обратном. — О, и Ханьгуан-цзюнь? — прошептал он, прежде чем заснуть. — Мн? — Мне жаль... — за то, что в прошлом я был твоим врагом, — и спасибо, — за то, что в настоящем являешься моим другом, моим братом.