Первую Французскую Империю называли чудовищем, порождением зла. Его ненавидят и презирают за своё происхождение, за то, что он первый за столько лет смог поставить почти всю Европу на колени, сделать своими марионетками, которых стоит лишь потянуть за ниточки, как исполнят любой приказ. Почти все страны… Все, кроме тебя, Российская Империя.
«Как только я услышал о тебе в первый раз, я удивился. Столь юный и амбициозный, гордый и уверенный в себе, ты заставил всю Европу говорить о тебе, особенно после сокрушающей победой над Швецией, многими удачными войнами с Османской Империей. Мне ты был так интересен в первую очередь как соперник и конкурент, ведь я даже не встречал тебя, не мог прочесть, не мог предположить, чего стоит ждать от тебя.
И вот, мы встретились. Высокий и подтянутый парень с волнистыми тёмными волосами и чудесными ярко-голубыми глазами, в прекрасном чёрно-белом мундире с золотыми пуговицами и поясом, с множеством наград около сердца. Ты был воплощением самой красоты. Но пока я смотрю на тебя со скрытым интересом, ты сверлишь меня угрюмым и подозрительным взором, будто я могу прямо сейчас вонзить тебе нож в спину. Как жаль, что мы встретились тогда, когда тебе уже наговорили про меня всякого гнусного, рассказали все сплетни о том, какой я монстр.
Ты уже успел объединиться в коалицию с кучкой этих напыщенных идиотов, которые думают, что смогут остановить меня и мою великую армию. Ох, мой дорогой, но почему же ты так ошибаешься?»
До битвы под Аустерлице они уже встречались, общались и обсуждали разные темы. И вся инициатива исходила именно от Первой Французской Империи, он должен был узнать, что из себя представляет Российская Империя, каковы его слабости. И французу этого сделать не удалось, было мало времени, и русский был не слишком радушен к нему. Ведь мужчина ещё не понимал, что через несколько лет французский Император сможет сокрушить и заключить мир с русским монархом, который будет выгоден только ему, Первой Французской Империи, и мужчины вновь сядут за стол переговоров и будут мило беседовать.
«После 1807, а точней Тильзитского мира, всё изменилось. Абсолютно. Ты открылся мне совершенно с другой стороны, я начал испытывать к тебе симпатию, ты был мне приятен в общении, и я больше не ощущал того льда, который был при первых наших встречах».
—
Представляете? — спросил Российская Империя, искренне улыбаясь своему собеседнику. Император просто прекрасно владел французским языком, без акцента говоря на нём, от чего слушать его было ещё приятней.
—
Оу, и что же произошло дальше, позвольте спросить? — поддерживал разговор Первая Французская Империя, заинтересованно сложив руки на груди.
Они могли разговаривать часами, не чувствуя вражды и не испытывая ненависти друг к другу. Но всё же виднелись хитрые искры в голубых глазах русского, будто мужчина что-то не договаривал, скрывал, а в голосе нередко прослеживалась осторожность в своих высказываниях, будто опасаясь, что любую сказанную информацию союзник сможет обернуть против него же. Именно по этим причинам Первая Французская Империя тогда не мог даже приблизительно составить портрет Российской Империи, не зная, что можно от него ожидать.
«Но время проходило, дни сменялись месяцами, и постепенно ты мне начал доверять, а я… А что я? А я начал испытывать неизведанное мной чувство до встречи с тобой, я понял, что полюбил тебя. Было глупо отрицать такое, будто мальчишка, но свои чувства к тебе я скрывал, боясь, что буду отвергнут, что мы не сможем остаться даже друзьями. И я поклялся даже не давать намёков на такое, пока я сам не смогу убедиться в том, что ты испытываешь ко мне то же, что и я к тебе.
Я даже не понял, как это произошло, будто забыл произошедшее спустя какой-то короткий срок. Мы признались друг другу, мы оба приняли факт нашей неправильной и тайной любви, и если я не видел в этом ничего ужасного, то ты наоборот. Я видел, как ты, Российская Империя, старался избегать меня, старался избавиться всеми силами от чувства любви и привязанности ко мне, всё ещё помня о позорном мире и моей репутации среди других монархов Европы. Но ты не мог, ты уже был связан со мной ниткой судьбы».
Мужчины стали встречаться всё чаще, стали проводить друг с другом вечера, не афишируя свои отношения на весь мир, ведь тогда были бы проблемы у них обоих, Европа узнала бы, что единственной слабостью француза стал русский Император.
Первая Французская Империя дал русскому добро на войну со Швецией, где он мог отобрать так желанную Финляндию, и, о Боги, сколько же красок отражалось на его лице в тот момент.
—
Вы не шутите? — удивлённо вскинув брови, спросил Российская Империя, сидя за маленьким столиком вместе с Первой Французской Империей. В его глазах отражался огонь радости и решимости.
—
Конечно, нет, — улыбнулся уголком губ француз. —
Вы ведь давно хотели территории Великого Княжества Финляндского, вот он, ваш шанс.
Император Франции ощутил прикосновение к своему подбородку, а затем и мягкие губы, накрывшие его поцелуем, в который Российская Империя вложил столько нежности, что голова в тот час закружилась, но француз нашёл силы ответить на него, также трепетно сминая уста русского. Именно тогда тот впервые поцеловал Первую Французскую Империю, показал, насколько он может быть добрым и нежным к нему.
В голове кружились все счастливые моменты, связанные с русским, пока тот оставлял дорожку поцелуев на его щеках и шее. Моменты их близости было не с чем сравнить, настолько они были уникальны. Мужчины старались принести удовольствие не только самим себе, но и друг другу, что только добавляло нежности в такие моменты.
Полуосвещённая комната французского Императора наполнялась довольными вздохами и блаженными стонами. Российская Империя поглаживал бёдра и спину Французской Империи через ткань, параллельно целуя того в губы, на что тот уверенно отвечал, зарывшись в волосы русского. В воздухе ощущался коктейль страсти и нежности, который опьянял их разум, окончательно потеряв чувства смущённости и скромности. Француз откинул голову назад, издав полного удовольствия вздох, притянув ближе к себе Российскую Империю и поцеловав того в шею.
—
Вы так прекрасны… — обжигая дыханием кожу на шее русского, бархатным шёпотом, на французском, сказал Первая Французская Империя.
—
Не прекраснее вас, — прошептал в ответ Российская Империя, расстёгивая пуговицы мундира француза и открывая вид на сильную, белоснежную грудь.
Император Франции мило улыбнулся и выгнулся в спине, стараясь быть ближе к возлюбленному даже сейчас. Крепко обняв его за шею, он вновь поцеловал самодержца в губы, медленно спускаясь всё ниже к ключицам. Русский блаженно прикрыл глаза, тяжело вздохнув.
—
Не жалеете о вашем выборе? — заговорщицким шёпотом спросил француз, снимая с голубоглазого уже расстёгнутый чёрно-белый мундир, сразу же после этого оставляя поцелуи на его плече.
—
Может потом и пожалею, — признался Российская Империя, смотря прямо в лицо любимого, одной рукой поглаживая внешнюю сторону бедра французского Императора, другой придерживая его за талию. —
Но не сейчас.
Разум обоих заполоняло дикое желание, которое даже не давало здраво мыслить, контролировать себя, но сейчас это их мало интересовало, важнее было само осознание того, что они осмелились на такой шаг, отдались полностью друг другу, доверились.
Первая Французская Империя хмыкнул, мягко уложив русского на спину, устроившись сверху. Наклонившись к его груди, он оставлял дорожку лёгких поцелуев, держа его за запястья, пальцами зацепляя шёлковую ткань белых перчаток, потихоньку стягивая её наверх, будто-бы стараясь снять. Самодержец достигал пика удовольствия от нежности, проявленной к нему, сжав между собой зубы, он вздохнул, сдерживая стон, который мог сорваться с его рта, пока француз ласкал Императора. Но всё же долго молчание не продлилось, прервавшись тихим, полным удовольствия и наслаждения стоном Российской Империи. Русский зажмурил глаза, повернув голову в сторону и мгновенно покрывшись заметным румянцем, который был заметен даже сейчас, на его покрасневшем лице, стыдясь только что совершённого.
—
Россия, — поцеловав мочку уха, шепнул Император Франции. От его шёпота по спине самодержца пробежали приятные мурашки. —
Мы уже приближаемся к… — он не договорил, сразу же переключившись на другую мысль. —
А вы до сих пор стыдитесь, так приятных моим ушам, сладостных стонов наслаждения.
Но Российская Империя так и не прислушался к его словам, всё ещё, по возможности, сдерживая стоны от приятных действий Первой Французской Империи. Когда русский почувствовал, как возлюбленный стягивает вниз его штаны, тот сразу же упёрся одной ладонью ему на плечо, второй же придерживая за талию. Уложив на спину, русский Император вновь оказался сверху, насмешливо глядя на непонимающего француза.
—
Теперь моя очередь приносить вам удовольствие, дорогой, — мелодично, будто пропев, сказал самодержец, целуя Первую Французскую Империю в шею, одновременно избавляясь от мешающей одежды.
—
Каждый момент с вами — это уже удовольствие, — на выдохе сказал французский Император, схватившись руками за мягкое белоснежное одеяло.
«И я тебе тогда не соврал, ведь искренне верил в сказанные слова. Я наслаждался твоим общением, опытом, военными успехами. Я наслаждался твоими объятиями, под которые я просыпался практически каждое утро, и именно тогда
понимал, что я нашёл того человека, с которым я готов прожить всю жизнь, ради которого буду стараться меняться в лучшую сторону.
Но я ошибся в тебе, полностью отдался такому гадкому, но одновременно прекрасному чувству, как любовь.
Я был таким идиотом».
«У нас был договор, мир, который мы подписали в Тильзите. Одним из важнейших пунктов была континентальная блокада против Великобритании, с целью уничтожить экономику этого напыщенного монарха. Ты согласился, обещав мне, что ты выполнишь абсолютно все условия.
Когда мы оба признались в наших чувствах, я полностью доверился тебе, я был уверен, что не стоит ждать от тебя предательства! Но как же я ошибся, ох, как же я ошибся».
—
Что ты хотел? — скучающе спросил Первая Французская Империя у парня, читая очередной документ, который ему преподнёс Париж.
Золотоволосый парень с серо-зелёными глазами чуть поклонился Императору и рассказал о последних новостях:
—
Ваше Императорское Величество, — обратился к нему он. — Мне стало известно кое-что о Российской Империи, — после этого французский Император отложил документ в сторону и заинтересованно посмотрел на него. —
И новости вам, наверняка, не понравятся…
«Благодаря моей марионетке, Герцогству Варшавскому, мне удалось узнать, что ты нарушил условие, тайно торгуя с англичанином. Нельзя описать всё то, что я чувствовал в тот момент. Разочарование, шок, злость и… внезапно появившуюся ненависть, которая неожиданно затаилась в моей душе. А ведь правду говорят, от любви до ненависти — один шаг».
—
Почему ты предал меня?! — со злостью кричал, обычно спокойный, Первая Французская Империя. —
Я не удивлюсь, если ты готовишь с ним союз против меня или даже войну! — рычал мужчина, до боли сжав кулаки, будто готовясь напасть на возлюбленного.
—
Моя экономика зависит от торговли с Великобританией, — спокойно, холодно отвечал Российская Империя, сложив руки за спину и смотря на француза свысока, чуть подняв голову. —
Тебе стоило раньше догадаться, что я рано или поздно нарушу именно это условие. Моя выходка была ожидаема.
—
Ты мне обещал! Разве твои слова ничего не стоят, Российская Империя? — прошипел французский Император.
Но на этот вопрос русский не ответил. Бросив на прощание:
«Удачного дня, Франция», — он ушёл прочь, оставив Первую Французскую Империю в одиночестве. Именно в тот момент француз понял, что при любом удобном случае, самодержец просто предпочёл бы оставить все приятные воспоминания, все чудесные сказанные слова, чтобы добиться выгоды лишь для себя, постепенно отдаляясь от возлюбленного.
—
Тогда и я нарушу своё условие, — тихо прорычал французский Император, разжимая кулаки. На лице постепенно пропадает оскал, и возвращается привычное, спокойное выражение, даже с едва заметной, злорадной улыбкой.
«Война с тобой — вовсе не цель уничтожить угрозу моей Великой Империи. Я хотел указать тебе твоё место в этом мире, доказать, что ты лишь выскочка, способный только строить из себя сильнейшего монарха Европы. Я хотел причинить тебе ещё большую боль, в ответ на твоё предательство, я хотел ослабить тебя, твою страну, твой народ, чтобы унизить тебя и подчеркнуть своё превосходство после твоего проигрыша. Проигрыша Российской Империи, который много лет не терпел поражений в войнах, и лишь я смог одолеть его».
Российская Империя понимал, что такой конфликт Первая Французская Империя не забудет и обязательно что-то спланирует, чтобы «поставить его на место», и русский прекрасно знал, что французский Император пойдёт на него войной, к которой тот успеет подготовиться. В душе у самодержца было неспокойно, совесть мучала его за то, как он обошёлся со своим возлюбленным, предал. Но когда ты правитель столь огромного и мощного государства, слушать нужно в первую очередь не голос сердца, а разума.
—
Нам нужно скорей завершить войну с Турцией, — хмуро заявил Российская Империя, поворачиваясь к Санкт-Петербургу. —
И будем активно подготавливаться к новой, с Францией.
—
Думаете, нападёт? — как-то беспокойно спросил темноволосый парень с серо-зелёными глазами, сложив руки за спиной.
—
Уверен. Он не учитывал мои интересы, а я ответил ему тем же. Это прекрасная причина для военных действий, не правда ли? — без улыбки хмыкнув, спросил Император, поправив белые перчатки.
***
«Моя Великая армия переступила границу России и движется прямо на Москву, разбивая армии русского Императора. Я, конечно, понимал, что после двух битв со мной, которые Российская Империя проиграл, победить его в «Русской компании» будет просто, но даже не предполагал, что настолько!»
«Я уже почти у Москвы. Бородинское сражение выдалось трудным, я недооценил твою армию, тут, я должен признать, она достойно себя представила, даже нельзя точно сказать, кто в этом сражении выиграл.
На мои письма ты не отвечаешь, а я знаю, что ты их получаешь и читаешь, просто упорно игнорируешь. Но это не важно, сегодня я буду в столице и положу конец этой войне, заставив тебя подписать унизительный мир, который раз и навсегда преподаст тебе урок, чтобы ты никогда не забывал о том, насколько важны обещания».
—
Какого чёрта?! — кричал Первая Французская Империя, наблюдая картину горящего города.
Деревянные постройки, церкви, дворянские поместья — абсолютно всё беспощадно пожирал огонь. Раздавался треск, воздух наполнялся удушающей гарью, пока темноволосый, в сине-белом мундире Император с шоком смотрел на тёмно-красное небо и высокий огонь, возвышающийся над разными зданиями.
—
Ваше Императорское Величество! — позвал мужчину Париж, указывая рукой на стоящего вдалеке мужчину, который сидел верхом на белом коне, рядом с ним были ещё пару человек, держащих факела, которые те позже бросали в сторону горящей Москвы.
—
Он сумасшедший, — поняв, что перед ним Российская Империя, произнёс французский Император. Русский так спокойно смотрел на пожар, в его взоре точно ничего не отражалось, ни сочувствия, ни вины.
—
Либо она достанется тебе, либо никому, — тихо сказал самодержец, покрепче взяв уздечку и развернув коня, он направился дальше, в сторону от Москвы.
«Русские — странные люди. Они готовы пожертвовать всем, что у них имеется: готовы сжечь столицу, самоотверженно биться, зная, что сражение будет проиграно, они всё равно будут драться до последнего вздоха. И все эти жертвы ради того, чтобы насолить врагу, эта глупая вера в их скорую победу. Поджог города только подтверждает мои слова. Но именно это мне всегда нравилось в твоём народе и в тебе, Российская Империя. Эта дикость, жертвенность, уверенность в своей победе и невероятный патриотизм… А я, как раз, теряю свою уверенность в этой войне. Грянул холод, моя армия страдает от болезней и отсутствия тёплых вещей, мы даже не знаем, где русская армия, она просто не появляется нам на глаза…»
***
Как только Первая Французская Империя вернулся в свою страну, весь измученный, с таким позором проигравший, его приближённые доложили ему ужасающую новость. Российская Империя продолжает поход прямо на Париж, союзники, такие как Австрийская Империя и Пруссия перебираются на сторону русского, видя, что победитель здесь именно он.
«И вот, я вижу, как ты торжественно входишь в столицу моей Империи, возвышаясь на том же белоснежном коне, гордо и самодовольно улыбаясь, впитывая в себя лучи сокрушительной победы надо мной. Идёт и твоя решительная, счастливая армия, которую ты ведёшь прямо за собой, иногда осматривая её.
И перед тобой оказываюсь я. Твой взор лишь на несколько секунд останавливается на мне, осматривая. В нём не отражается ни сострадание, ни сожаление, просто ничего кроме холода ко мне, раненому, униженному Императору, который держал всю Европу в руках. Но это даже и хорошо, я не хочу, чтобы ко мне испытывали жалость, хочу, чтобы в памяти моего народа и страны я остался сильнейшим и умнейшим правителем».
—
Отведите Императора, — спокойно заявил Российская Империя, обращаясь к Австрийской Империи, высокому черноволосому мужчине в белом мундире. —
Нужно дождаться Великобританию, и тогда начнём пересматривать вопросы.
—
Пересматривать вопросы? — непонимающе спросил Первая Французская Империя у самодержца. —
Какие вопросы вы собрались пересматривать?
—
Вопросы территориальных переделов, — ответил светловолосый и голубоглазый Король в чёрном мундире, стоя рядом с Российской Империей.
—
Я и не тебя спрашивал, предатель! — сказал француз, сощуренно смотря на Пруссию, который лишь ухмыльнулся, закатив глаза.
—
Я изначально не собирался быть твоим союзником, Франция, — перестав ухмыляться, ответил немец. —
Моя смена стороны была предсказуема.
—
Как и моя, — подняв голову выше, презрительно посмотрел на него Австрийская Империя. Все прекрасно знали, австриец ненавидит его из-за смерти Священной Римской Империи, его отца.
—
Довольно, — прекратил разговоры Российская Империя, подняв руку. —
Австрия, будь добр, отведи французского Императора.
—
И тебя это нисколько не смущает?! — начал вырываться Первая Французская Империя, когда его схватили за плечи. —
Россия, все наши разговоры, всё, что между нами было! Неужели для тебя это вообще ничего не значит? — уходя, спрашивал француз Российскую Империю.
Русский Император смотрел вслед мужчине, нервно сглотнув. Тяжело вздохнув, он помотал головой, отгоняя от себя все приятные воспоминания, связанные с Французской Империей, мысли о том, что тот неправильно поступил с ним.
—
О чём это он говорил? — изогнув бровь, спросил Пруссия, чуть подняв голову, глядя на самодержца.
—
Он уже сошёл с ума от осознания того, что скоро его Империя перестанет существовать, вот и несёт чушь, — спокойно ответил Российская Империя, не глядя на немца.
***
«Вы отправили меня на остров Эльба, уже с облегчением вздохнув. Вы разделили все мои приобретения между собой, вновь вернули мирное время, но надолго ли?
Но я не собирался просто так проживать остатки своих дней, я не смирился со своей участью и вновь собрал армию, которая не справилась со своей задачей. Меня сокрушили. Снова. Снова сослали меня уже на другой остров, вернули к власти Королевство Францию, окончательно ликвидировав мою Великую Империю.
А это всё из-за тебя, Российская Империя. Из-за твоего принципа быть лучше всех, возвышаться над другими, выставлять себя великим спасителем Европы и диктовать всем свои условия. Но разве я не такой? Я тоже хотел стать тем, кто будет диктовать свои условия, тем, кто возвышался бы над другими монархами, я им и был, пока ты не разрушил всё!
И поверь, тебя ждёт такая же участь, как и меня. Ты погибнешь, когда грянет то, с чем ты не сможешь справиться. Может причиной будет не война, но ты, в конце концов, умрёшь, также как и я, в одиночестве, никому ненужный, всеми ненавидимый».
