Звёздочка

      Он шёл, ничего не видя. Печаль захлестнула сердце, тоска переполнила душу, выплёскиваясь через край. Где-то далеко в глазах, в их уголках, скопились блики, напоминающие слёзы. Пустота… Говорят, что сегодня будет дождь. Шутники. Зачем бояться дождя, если он пробрался в тело — ливень в душе, в глазах, в сердце… Вода смывает все воспоминания, заставляет их меркнуть и блекнуть. Вода смывает краску со старой плёнки. И вот сейчас, он по обычаю идёт смотреть на закат у моря. Один. А с кем ещё?.. Это стало так называем «обычаем». Но лучше от этого не становилось…       Смерть солнца. Так он любил называть закат. Причём, именно закат. Восход был ему неинтересен. Восход не настолько яркий, не настолько трагичный и не настолько угасающий. Он любил смотреть на солнечные затмения, на закаты, на угасшие свечи и перегоревшие лампочки. Почему-то на месте погасшей свечи он ставил себя, представляя, как также стремительно угасает. Жаль, что рядом с ним нет никого, кто мог бы затушить пламя, прекратить эти муки. Поэтому, вероятно, искра в его душе обречена на жалкое зрелище — слабо гореть, тухнуть и кротко вспыхивать. Большего не дано.       Он вздохнул. Нужно было бросать эту дурную привычку. Но он ничего не мог поделать с собой. Ноги сами вели его по знакомой вытоптанной тропинке. Он смотрел как заворожённый на небо, а после любил грустить. Однажды он решил не идти. Просто остался дома, с трудом пересилив себя. Задёрнул шторы, чтобы солнечные лучи не прокрались в комнату, и сидел. Сидел час или два. А потом провалился в бездну и уснул прямо за столом. Проснувшись утром, он ощутил внутри себя какую-то пустоту. Будто чего-то не хватает, что-то забыто. Весь день всё валилось из рук. Усталость и рассеянность — его верные спутники. Поэтому приходилось покорно подчиняться внутреннему компасу, идти и наслаждаться. Чтобы потом прийти домой и опять грустить. Делая фотографии заката, он понимал, что ему недостаточно их. Они не передают драматичность момента, предсмертный свет и блики в отражении воды. В них не увидеть преломления и отражения. Они ничтожны по сравнению с воспоминаниями…       Уныло. Печально. Скучно. Так можно было описать этот поход. Солнце ещё не приблизилось к горизонту, а он уже шёл. Знакомая до боли вытоптанная тропинка. Всё как обычно. С его уст сорвался еле слышный вздох, слившийся с шелестом деревьев. Парень нахмурился. В этот день было особенно грустно. Однако в душе зародился трепет, неожиданное предчувствие. Так бывает перед чем-то хорошим. В ушах повис звон, дышать стало тяжелее. Сердце забилось чаще, гулкое эхо отзывалось внутри. Всё замерло… Сам того не заметив, он сорвался на бег. Ноги сами несли его вперёд. Ну же, сейчас должно случиться что-то… Что-то сокровенное, что-то ценное и важное! Тело наполнил неожиданный прилив сил, кровь кипела, пульсируя в висках. Сейчас… Ещё секунда… Парень выбежал на берег, весь запыхавшийся и счастливый.       Пустота. Улыбка вмиг спала с его уст. Внутри что-то разбилось, треснуло пополам. Но… Как же так? Неужели он ошибся? Опять пустота… А чего он мог ожидать? Видимо, он обречён всю жизнь на одиночество. Судьба вновь зло посмеялась над ним. Он стиснул зубы от досады, топнув ногой. Знакомый привкус на губах, привкус разочарования. Парень выдохнул, переводя дыхание. Лёгкие сжимались, требуя кислорода. В груди пекло и жгло. Успокоившись, он уже ровной походкой дошёл до своего излюбленного места, присел. — Наивный дурачок… — то ли с упрёком, то ли с горечью промолвил он, выводя на песке невидимые узоры.       Накинув на себя маску безразличия, он пустым взглядом уткнулся в небо. Облака как облака, небо как небо, песок как песок. Ничего необычного, ничего радостного. Трепет в душе утих, уступив место холоду. Тёплые лучики солнца падали на его лицо, освещая хмурый взгляд карих глаз. Он опустил голову, сжав в кулаке горсть песка. А после разжал его, смотря на то, как крупицы тонкой струйкой ускользают меж пальцев, уносимые ветром. Точно также утекает его жизнь, бессмысленно и бесполезно. Песок был горячим, ещё не успел остыть. В этих сверкающих частичках скрывалось тепло солнца, которое подпитывало весь день песок, отдавая ему всю свою нежность утренних лучей и слабость заката.       В этот раз солнце лениво, даже нехотя приближалось к горизонту. Край солнечного диска боязливо коснулся кромки моря, а после аккуратно погружался в воду. Словно солнце вечером тонет в океане, а утром выныривает из него — свежее и яркое. Тень неумолимо надвигалась, подкрадывалась сзади. Он смотрел, как заворожённый. Парень протянул руки к небу, хватая лучики. Те судорожно вцепились в его ладони, не желая отпускать. Будто он сможет спасти их… Но в следующий миг они с тихим вздохом исчезли, соскользнули. В руках осталось лишь их былое тепло… Он поднял свой наивный взгляд на небо. Кровавый закат. Небо, озаряемое умирающим солнцем, выглядело уныло. Цвета смешались в одну яркую палитру: жёлтый, красный, оранжевый… Тут были все оттенки, от тёмно-бардового до нежно-розового.       Парень заломил руки, прерывисто выдохнув. Он был заворожён. Все мысли ушли на второй план. Сейчас он поглощён прекрасным явлением. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт — всё выражало удивление, по-детски наивное. Ведь он видел закат много раз, но этот какой-то особый… Нет желания фотографировать этот закат, не хочется отрываться от него, смотря на небо сквозь призму стекла, которое нещадно уродует закат, лишая его красок и трепета. Он желает запечатлеть это солнце в душе. Он вскакивает, протягивает руки, подбегает к морю.       Тень вступает в свои права. Она подкралась со спины, накрыла своим тёмным плащом его местечко. И сейчас, желая спрятаться от тьмы, он подбегает к солнцу, умоляя то остановиться. Остановиться хоть на миг, ради одной забытой души… Он уже не ощущает прохлады, не чувствует то, как прибрежная волна накатила, лаская тёплый песок, замочив его ноги. В его взгляде застыла немая мольба, отчаяние. Он хочет спастись от тени, хочет бежать за горизонт, бежать в то место, где солнце светит вечно… Однако природа неумолима. Большая часть солнца спряталась за горизонтом, обнажив лишь золотистую шапку. Казалось, солнечный диск на серебряной нити. Он застыл, боясь спугнуть закат, прижав руки к груди и надеясь, что эта нить не станет более опускать светило.       Тень накрыла его с головой. Ниточка разорвалась. Он тихонько вскрикнул он неожиданности, когда солнце стремительно исчезло, словно упало. Не хватало лишь тихого всплеска воды и искрящихся брызг, куда упало светило. Парень обернулся и обнаружил то, что идти больше некуда. Всюду тьма. Будто не было золотистого света, будто не было живительного тепла, обилия красок и багряного заката. Словно этого ничего не было… Лишь тьма. Казалось, что пробила полночь, чары спали и превратили мир в обычный. Солнце умерло… Песок вмиг остыл, солнечные зайчики, рождённые при преломлении света, растворились в тени, даже не сопротивляясь. Пропало то чудесное волшебство.       Он тяжело вздохнул, а после упал на песок. Почва из последних сил старалась удержать в себе тепло. Парень прикрыл глаза, понимая, что нужно уходить. Но почему-то никуда не хотелось идти. Неожиданное тепло вновь разлилось по телу, заставляя обмякнуть и расслабиться. Он качнул головой, но решил поддаться и остаться на пару минут. Сам того не заметив, он провалился в липкую бездну.

***

      Ночь укрыла берег своим чёрным покрывалом, рассыпав на нём мерцающие звёзды.       Она шла беспокойно, перепрыгивая через кочки, торопясь. Её аккуратный силуэт плыл во мгле. Тьма укутала её, скрывая от прохожих растрёпанные локоны, взволнованное лицо и нахмуренные бровки. Наконец, она выбежала к своему любимому местечку, с недовольством замечая то, что опоздала. В этот же миг она застыла, остановившись и протерев глаза, проверяя, не померещилось ли ей? На песке лежала чужая фигурка. За столько проведённых ночей у моря она ещё никого не видела… Затаив дыхание, лёгкой поступью она приблизилась, с облегчением обнаружив, — спит. Сев неподалёку, она уставилась на ночной небосвод, закатив глаза от удовольствия.       Она ходила сюда каждую ночь, чтобы смотреть на звёзды. Ночное небо завораживало её, вводило в ступор, заставляло замереть. Эти далёкие звёзды, они прекрасны… Таинственны и загадочны, они чем-то походили на неё саму. Поправив подол лёгкого платьица с короткими рукавами, она присела, косясь на своего «соседа». Раньше здесь не было людей. Она ещё раз окинула взглядом чудака. На его лицо падала тень, мешающая разглядеть черты лица, были заметны лишь чёрные волосы и смуглая кожа. Одет он был не погоде: брюки и кофта, уже съехавшая и лежащая под ним. Хотя, нынешней ночью прохладно. Обещали дождь. Благо, она прихватила с собой зонт. Решив более не занимать мысли о постороннем, она наконец-то оторвала взор от незнакомца.       Её ясный взгляд устремился в небо. Звёзды сияли, переливаясь и сверкая, как сверкают брильянты. Одинокая луна освещала её бледное лицо, обнажая ещё юную красу, не успевшую распуститься и показать лепестки своего бутона. Звёзды завораживали, они манили к себе, что-то нашёптывая. Их чистые, тоненькие голоса передавал ветер. Она блаженно прикрыла глаза, но тотчас распахнула их, вздрогнула и поёжилась от ночной прохлады. Ночное небо было прекрасно. Осознавать то, что эти мелкие звёздочки — огромные светила, доносящие свой свет сквозь огромную толщу воздуха и космического пространства. Осознавать то, что их свет недолговечен, прекрасен и кратковременен, подобен цветению розы — изумителен и быстр.       Ей нравились звездопады. Нравились искрящиеся хвосты у комет. Нравилось то, как загорались новые звёзды, зажигая огонь в её сердце. Но больно было приходить и смотреть на то, как давно знакомая звёздочка стала слабее. На следующий день ещё слабее… И вот, она тухнет прямо перед ней. Невыносимо смотреть на смерть на звёзд. Однако сегодня происходит что-то странное.       Неожиданно одна звезда потухла. Просто так. Она помнила эту звезду, помнила её яркий голубоватый свет, её мягкое свечение и яркость. Помнила то, что эта звезда светила всегда ярче всех, занимая в её сердце особое место. Но… Сейчас погасла резко и стремительно. Ничего не предвещало беды, звёздочка просто исчезла на небосводе. Ещё секунду назад девушка улыбалась, ища на небе свою любимицу, успокаивалась и присела. А сейчас звезда умерла прямо перед ней… Она даже не успела ничего понять. Стоило только поднять ей свою голову, как в голове прострелило от запоздалого осознания. На небе стало чего-то не хватать… Пустота заполнила всё — душу, небо, сердце…       Она затаила дыхание. Нет, звёздочка не могла погаснуть просто так! Нет! Наверняка, её всего-навсего закрыло мимолётной тучкой… Наверняка она сейчас вновь вспыхнет, выскользнет из мглы, порадует своим живительным светом. Шли секунды, минуты… Звезда не появлялась. Прекрасная незнакомка, казалось, потухла следом за своей наставницей, указывающей ей путь своим светом. Вся свежеть и радость стёрлись с миловидного личика, уступив место задумчивости и тоске. Усталость накатила на неё, поэтому она лишь вздохнула, спрятав где-то глубоко в себе настоящие чувства.       Лишь одинокий мотылёк мог увидеть, что по её щеке прокатилась никем не замеченная хрустальная слеза.

***

      Он проснулся спустя полчаса прихода незнакомки. Парень вскочил, слабо вскрикнув. Широко распахнув глаза, он к своему удивлению обнаружил над собой ночное небо, а не домашнюю обстановку. В голове лихорадочно вертелись тысячи вопросов, мысли роились как пчёлы, сталкиваясь меж собой и падая. Голова болела, казалось, что вот-вот и она расколется на две половинки, как орех. Он опёрся на руки, но волнение тут же отступило, увидев её… Хрупкая фигурка, мечтательно смотрящая в небо, заставило его на миг забыть о всех делах.       Она, краем глаза заметив, что тот проснулся, медленно повернулась. Он лишь вздохнул, изумлённо приоткрыв рот. Её лицо, озаряемое бледным светом луны, казалось идеальным. Каштановые локоны, разметавшиеся по лицу и водопадом струящиеся по плечам, были потревожены игривым ветерком, который колыхал их, заставляя обладательницу роскошной копны морщиться и аккуратно поправлять пряди. Взор её проницательных глаз сверкал во тьме. Голубые глаза, будто в них сияли два сапфира, да и то, даже блеск драгоценных камней не мог сравниться с её бликами… Вся она была прекрасна, далека и таинственна — как одинокая звёздочка. — А… Я… Тут… — он совершенно потерял дар речи, впившись взглядом в неё. — Ты тут уснул, — она мягко улыбнулась, кивнув головой. — Да. Я часто прихожу сюда, поэтому сегодня как-то не заметил то, как отключился… — он неловко рассмеялся, взяв себя в руки. — Надо же! Я тоже хожу сюда практически ежедневно, но никого не замечала. — Дело в том, что я хожу смотреть на закаты, — поспешно добавил он, стараясь сгладить незаконченное оправдание. — Ясно. Меня же более привлекают звёзды… — мечтательно закатив глаза, протянула она.       Он кивнул головой, продолжая слушать её. Хотелось, чтобы она сказала хоть что-то. Её голос, нежный и красивый, не отставал от завораживающей внешности, придавая ей ещё большей красы. Она была как звезда, сошедшая с неба на землю, дарующая этому миру своё изящество и свет. Она пришла, как маленькая фея, чтобы сеять добро по мёртвой земле. Она пришла взрастить семена в отравленной почве, пришла, чтобы вдохнуть жизнь в умершее. Пришла, чтобы расшевелить огонёк, покоящийся в его душе. Точнее, уже уголёк.       Он почувствовал, как в сердце что-то кольнуло. В груди внезапно стало жарко. Будто тлеющий уголёк смог воскреснуть, вспыхнуть ярким пламенем. Он оживляется, с лица спадает серьёзность и безразличие. Он расцветает, улыбается и пытается тихонько посмеиваться. Он вмиг преображается: лицо разглаживается, будто спадает с многолетних ледяных оков, помутневший карий взгляд светлеет, а на щеках расцветает алый румянец. Уста впервые за долгое время тронула нежная улыбка, сгладившая острые скулы. — Ты грустишь? — осторожно поинтересовался он, пододвигаясь ближе. — Да… — она виновато опустила голову, спрятав взгляд. — Просто… Я могу показаться немножко странной…       Она нервно заломила руки, облизав пересохшие губы. Волнение играло в ней, эмоции выплёскивались наружу, а девушка выдохнула, собираясь с силами. Странно, но это первый раз, когда она решила заговорить с незнакомцем. Всю жизнь она избегала людей, считая тех лишней обузой, доставляющей одни неприятности. Общество прошло мимо неё, не приняло её в свои врата. Общество жестоко, общество лицемерно. Оно прикрывается разными масками, продвигая зверство под «нормой». Общество не любило её, а она не любила общество… Слишком разны были их интересы. Общество слишком рано сломало эту беззащитную душу, вгоняя её в общепринятые рамки.       Однако… В ней бурлила свобода, по её венам вместе с кровью текла вольность. Ей были слишком тесны и непонятны эти грани, она желала вырваться из них. Общество неумолимо, оно устраняет всех тех, кто не желает вписываться в серую массу. Она была разочарована, подавлена. Общество чуть не убило её… Свобода стала первым глотком воздуха для изголодавшейся души. Она была одинока и несчастна. Однажды, положив руку на сердце, она поклялась, что впредь не вернётся в тот ад, где её чуть не раздавили и сломали. Она сильная, она смогла…       Но… Какой толк говорить с этим чудаком, если вдруг он тоже относится к остальным?.. Это вселило липкий страх, окутавший её своей пеленой, заставляющий утопать в ужасах прошлого. В воспоминаниях всплыли те моменты жизни, когда оставалось только лить слёзы. Сколько бы она не пыталась заглушить боль, спрятать её внутри себя, обесцветить плёнку воспоминаний — с каждым разом сознание было нещадно к ней. Однако страх отступил, разбившись о его улыбку и растерянность. Она видела, что ему также неловко. Но ещё более вселил доверие румянец, пробивающийся сквозь смуглую кожу, едва различимый под покровом ночи, но уловимый её зорким глазом. — Все мы странные. Я тоже выхожу из понятий «нормальный». Я понимаю тебя, — промолвил он, придвинувшись вплотную. — Но я хочу выслушать тебя. Всё-таки, согласись, это большое совпадение… Каждый день мы идём на одно и то же место, только в разное время, но смогли встретиться только сегодня…       Его мягкий голос успокоил её. Она недоверчиво покосилась на парня, словно раздумывая, раскрывать ли душу первому встречному. В воспоминаниях вновь боль. Боль, когда медленно и постепенно раскрываешься, тогда казалось «близкому» человеку, как испуганный и потревоженный бутон, нехотя обнажающий лепестки. Но встречаешь смешки, издевательство, предательство и плевок в спину. С тех пор она закрылась в себе, плотно сомкнув створки… Её лицо вспыхнуло. Не зная почему, ей хотелось излить ему душу, рассказать горечь жизни, которую она успела распробовать в столь юном возрасте. Она прикрыла глаза, пытаясь собрать мысли в один клубок. Он расплылся в улыбке, уставившись на неё. Она не могла видеть то, с какой любовной нежностью он смотрит на неё, не переставая восхищаться ею. Её длинные изящные ресницы подрагивали, но она решилась. — Я… Я прихожу сюда, чтобы смотреть на звёзды. И… — она замолкла, а после секундной паузы ещё крепче зажмурила глаза, громко выпалив. — Сегодня потухла моя любимая звезда!       Она ожидала чего угодно. Ждала на себе косой взгляд, недоумение, смешки или оскорбления. Ожидала того, что её назовут сумасшедшей, оттолкнут и бросят её здесь. Опять. Совсем одну… Она боялась смотреть правде в глаза, боялась разлепить глаза. Боялась вновь разочароваться, смирившись с тем, что её жизнь уже ничего не скрасит. Но… Он молчал. А после пододвинулся ближе, прижался и тихо прошептал: — Я понимаю тебя… Но в этом нет ничего страшного. Я, вот, люблю закаты. Но для меня они являются чем-то вроде «смертью Солнца» … Да, звучит пафосно и глупо. Но у каждого из нас есть что-то своё, так зачем же это скрывать?.. Если из нас убрать все наши особенности, то это уже будем не мы, а пустая картонка…       Он ободряюще улыбнулся, замечая то, как она похорошела. Она несмело кивнула головой, но позволила ему быть ближе. Она ощущала жар его кожи и дрожала. Покрывалась мурашками, вздрагивая от каждого дуновения ветра. Всё-таки её нежно-голубенькое платье было слишком лёгким, а рукава коротки. Он чувствовал её мелкую дрожь от ночной прохлады, потому снял с себя кофту и накинул на её плечи. Поправив складки одежды, он аккуратно укрыл её, закинув руку на её плечо и слегка приобняв. — Зачем? — она покраснела, отводя взгляд. — Но тебе же холодно! — возмутился он, нахмурив брови.       Она не стала спорить, а лишь тихо поблагодарила. Он глупо улыбался и смотрел на неё. Сама же девушка была поглощена звёздным небом, иногда томно вздыхая или поправляя пряди, но чужого пристального взгляда не замечала. Он смотрел на неё, на её прекрасные глаза, на распущенные локоны, на правильный овал лица. Казалось, он заглядывал в её душу через этот ясный взгляд. Её глаза были самыми чистыми в этом мире. Они собрали в себе весь свет. В её глазах он видел всё.       Эти глаза забрали синеву неба, они таили в себе неизведанный океан, на дне которого покоилась драгоценная жемчужина, отражающаяся в мимолётных бликах. В этих глазах происходила буря, шторм в море — тогда они темнели, затмевались ослепляющими молниями и тучами, грозно сверкали. Эмоции выплёскивались вместе с водой через край чаши. Сейчас они спокойны, как море — равномерный, насыщенный синий цвет, где можно было увидеть своё отражение, как отражает свет водная гладь. Иногда этот взгляд тух, небо становилось серым, а океан пересыхал. Взращенные любовью всего мира, вольным ветром в небе и шумным прибоем моря, эти глаза меркли… Бывало, в них царило равнодушие, бывало, из них текли слёзы, или же плескался страх. Многое видел этот печальный взгляд… — Ты в порядке? — осторожно спросил он, наклонив голову.       По её щеке скользнула прозрачная слеза. Потом вторая, а за ней текла третья… Он побледнел, испугавшись, прижавшись сильнее. Но в тот же миг почувствовал, как тяжёлая капля ударила по лицу. Дождь. Всё-таки синоптики не обманули. Или, может, самая первая капля была слезой?.. Он задумался, впустив пальцы в свои тёмные пряди. Мокнуть не хотелось, но… Он не собирался уходить. Нет, не за что на свете! Пусть его обольёт хоть с головы до пят, он готов промокнуть до нитки, готов простудиться и заболеть, готов дрожать от холода, отдав последнюю кофту ей. Ему всё равно. Самое главное — подольше посидеть с ней. — Подвинься ближе, — вдруг шепнула она, шумно выдыхая.       Он смутился, покрываясь пунцовым румянцем, но тут же хлопнул себя по лбу, укорив за стеснительность. Она лишь достала зонт, раскрыв его и держа так, чтобы парень тоже поместился вместе с ней, укрывшись от непогоды. Он покорно исполнил её просьбу, даже охотно. И вот, прижавшись вплотную друг к другу, они сидят на прохладном песке и задумчиво смотрят на звёзды, пока дождь неумолимо бьёт их укрытие. — Ты… В общем… Спасибо тебе… За кофту, — она отвела взгляд, хоть пылающие щёки выдали её. — Да… А тебе за зонтик… — он задумался, а после неуверенно добавил. — Хотя, знаешь, я тут сижу вовсе не из-за зонта и звёзд… Просто… Ты первый человек, с которым мне хорошо и без слов.       Она покраснела ещё более, но в её глазах отражалась радость и восторг. Он печально вздохнул, опустив голову. В сердце загорелся огонёк, изголодавшийся по теплу и любви. И сейчас этот огонь пожирает его изнутри, разгорается всё больше и больше, распирает, вылетает из груди вместе с сердцем. Однако она так холодна и нарочито вежлива, что пламя, встретившись со льдом, теряет свою силу, медленно и мучительно угасая, испепеляя последние угольки, чтобы больше никогда не вспыхнуть. Если пламя в его сердце вспыхнет, то только для неё!.. Если нет — то тогда оно погаснет, но уже навсегда.       Мы не в силах сдерживать огонь в себе, но лишь мы решаем, кто заставит погаснуть наше пламя, а кто сделает его ярче и горячее…       Он отвлекается от своих грустных мыслей от прикосновения. Её тонкие пальцы дотронулись до его ладони, то ли случайно, то ли намекая на что-то… Он без раздумий аккуратно сжимает их, встречая её смех и лукавые блики во взгляде. Печаль отступает, мир рушится при одном брошенном взоре на неё. Что-то внутри него треснуло, раскололось пополам, развалилось. Тяжёлые оковы спали, за спиной выросли крылья… Стальные прутья многолетней жестокой тюрьмы одиночества износились, и вот, сломались под его напором. В груди зародился знакомый трепет, а дыхание участилось. Наконец-то он уже выпархивает из заточения, покидает тесную клетку одиночества, широко распахивает глаза и смотрит на мир по-другому.       Всё ново в новом свете, всё так прекрасно и очаровательно. И это «всё» словно создано для неё одной… Этот острый серп месяца, недавно бывший луной, спокойное море и мягкое свечение звёзд — это не основная картина, это лишь так… Мелкое дополнение, украшающее главный объект — её. Она идеально вписывалась в любой пейзаж, казалось, мир крутился вокруг её. Но это предположение было ошибочным — мир не крутился сам, его крутила она.       Внутри него всё замерло. Он смотрит на неё, не в силах оторваться. Парня захлёстывает паника, когда она поворачивается, взглянув на него. Их взгляды пересеклись. Однако он не смущается, стыдливо пряча глаза, нет, напротив, он уверенно смотрит на неё, будто ставя эта хрупкую фигурку перед фактом. Но она и не против. Только сейчас он понял, что не всё увидел в её глазах… В ней было что-то особенное, притягательное. Что-то выделяющее её из остальной толпы. В этих хитрых бликах ускользало самое главное, то, что она скрывает, а он без стыда обнажает, влюблённо хлопая ресницами. Она щурится и даже, кажется, обнимает в ответ. Но он уже ничего не может чувствовать, дымка окутывает его, затмевая разум. — Ты прав. И я здесь сижу под дождём тоже отнюдь не из-за звёзд, — она улыбнулась, промолвив что-то невнятное. — Ведь они так далеко, толк от них? Они холодны, далеки и непонятны мне. Они слишком отдалены от меня, мне никогда не понять их надменность и холод. Зато, сейчас, ты рядом. И ты не холодный. Твоё тепло я ещё могу понять…       Она оборвала мысль, звонко рассмеявшись. Или её слова унёс проказливый ветер? Он не знает. Он понимает лишь одно, в его голове прочно засела надоедливая мысль, он основывается на животных инстинктах, мысленно твердя себе: «Не отпускать… Ни за что! Любой ценой!» И не отпускал её, крепко, но небольно сжав её хрупкую руку в своей ладони. Эта мысль выла сиреной в голове, ярко мигая. Он понимал, что если промолчит, если отпустит её, то это конец. Она казалась ему видением, призрачным силуэтом. И вдруг она исчезнет во тьме, растворится?.. Нет! Он не позволит ей! Его глупое молчание могло оттолкнуть её. Но она была умна и догадлива, поэтому терпела и ждала. Без лишних слов. За него уже всё сказала крепкая хватка. — Я… Просто… — он замялся, неровно выдохнув. — Давай встречаться здесь каждый день? — выпалил парень, густо краснея. — Давай, — довольно быстро согласилась она, тряхнув копной.       Он улыбнулся, облегчённо прикрыв глаза. Теперь он точно не потеряет её… Они долго сидели под дождём, разговаривая без умолку. Природная стеснительность отошла назад, не выдержала натиска, провалилась с треском перед её чарующей красой и доброй улыбкой. Она была как фарфоровая кукла. Но куклы глупы и бездушны, а она многогранна, умна и неповторима. Она говорила, а из её уст лилась речь, которая была подобна нежной мелодии.       Они беседовали, прижавшись друг к другу вплотную. Наконец, не выдержав усталости, она зевнула и положила голову на его плечо, ощущая себя одновременно счастливой и опустошённой. Он смутился, но услужливо поправил пару её прядей, заливаясь краской. Непривычно было столько много говорить. Но за этот отрезок времени, от смерти Солнца до его воскрешения, она успела рассказать всё. Успела излить душу, а из неё непрерывным потоком лилась тоска и печаль. Всё, что она упорно таила ото всех, всё оказалось обнажённым.       Но теперь она чувствовала себя намного лучше… Она была как заполненный до верху сосуд. Сосуд, в который ничего не помещается, кроме боли и горечи. Именно поэтому сейчас она ощущала пустоту. Но не ту убивающую пустоту, выжигающую эмоции. Эта пустота была долгожданной, облегчающей. Эта пустота говорила о том, что она готова вновь заполнить себя. Но на этот раз — добром и светом, который она несёт в этот мир.

***

— Знаешь, всё-таки мы очень разные… Ты любишь Солнце, а я звёзды. Солнце царствует днём, а луна и звёзды — ночью. Ты приходишь перед началом ночи, а я в её разгар. Мы настолько разные, но… Не знаю почему, но мне это нравится это, — она улыбнулась, сонно бормоча себе что-то под нос. — Мне тоже нравится это. Но ещё больше мне нравишься ты… — шевеля одними губами, промолвил он.       Она очнулась, удивлённо взглянув на него. Её пряди рассыпались по его плечу, спускались ниже, где кончики заканчивались где-то у его талии. Она практически засыпала на его плече, спустившись к груди, где было больше места. Она что-то слабо лепетала, вяло поддерживая разговор. Но сейчас девушка заметно оживилась. Её взгляд выражал радость и что-то ещё… Что-то неизведанное и далёкое для него до сих пор. Он смущался и краснел, но продолжал говорить. — Однако, несмотря на то, что такие разные на первый взгляд, мы являемся одним и тем же… Ведь Солнце — это тоже звезда, просто не настолько далёкая и яркая для нас, более понятная, чем те мерцающие точки. Быть может, на какой-то планете, которая далеко-далеко от нас, наше Солнце тоже видится маленькой точкой. Также, мы приходили на одно и то же место каждый день, только в разное время суток. Мы настолько разные и похожие одновременно… — Да. Ты прав, — она кивнула головой, но в голове вертелись вовсе не вопросы о небесных телах.       Он признался ей и умолк. Ей не терпится узнать, её гложет любопытство, разъедая изнутри. Что ответить? Напомнить ему? Или… Она сжала руки в кулачки, слегка поглаживая их и печально разглядывая порезы. Порезы, причинённые из-за общества, оставившие много боли. Все раны заживают, все, кроме ран на сердце… Но даже те можно усыпить сладостным покоем… Он, заметив её косой взгляд, нежно провёл подушечками пальцев о порезы, нахмурив брови и недовольно цокнув языком. — За что?.. Ведь я просто хотела сделать этот мир добрее… Так за что я заслужила это? — она подняла на него влажный от слёз взгляд, в котором плескалось отчаяние и детская наивность. — Они просто не заслуживают этого добра, — мягко ответил он, бережно поглаживая её по макушке. — Но… У меня не вышло. Я несла своё добро в этот мир, но он оказался слишком жесток… — Да. У тебя и не получится. Получится у нас. Теперь, мы будем нести наш свет во тьму, — он улыбнулся, ещё крепче сжав её руку.       Она попыталась ответить ему слабой улыбкой, но не выдержала, уронив голову на его плечо. Он лишь раскачивался из стороны в сторону, обнимая её и задумчиво смотря на звёзды. В этом мире столько много звёзд… Все они такие разные и красивые. Но… Он выбрал именно эту звёздочку. Теперь, это его звёздочка, которая утонула в его сильных объятиях. Она особенная. В ней есть что-то своё, что-то необычное. Так, почему же она, а не они? Ответ на данный вопрос ещё проще: потому, что она — не они. Эта хрупкая звёздочка сама спустилась с небес, одаривая его своим свечением. Он улыбнулся, ещё крепче прижав её к себе, а после толкнул в бок и выкрикнул: — Смотри! Смотри! Твоя звезда загорелась! — указывая пальцем в небо, восклицал он.       Она оторвалась от тепла чужого тела, проследив за его взглядом. И правда! На небе зажглась новая звезда, как зажегся огонь в их сердцах. Но новая звёздочка была другой, не такой, как её предшественница. Она сочетала в себе несочетаемое: холодное свечение, от которого исходило тепло. Она соединила в себе притягательность Солнца и очарование звёзд. Она была особой, яркой. Отныне, теперь только эта звезда будет освещать их путь! Девушка улыбнулась, взяла его за руку и проговорила: — Нет. Загорелась наша звезда.       Он изумлённо распахнул глаза, не веря своему счастью. Дыхание замерло, пульс, казалось, на секунду остановился. Сердце томилось в ожидании. Внутри всё изнывало, кричало от радости и счастья. Будь бы он настоящим огоньком, то взорвался прямо бы сейчас. Он должен, обязан узнать её ответ на своё признание! Или сейчас, или никогда. Его карие глаза наполнились восторгом, и он, не веря своей удаче, с глухим стуком сердца, отдающим звоном в ушах, прошептал: — Это значит… Это значит «да»?.. — Да.       Её ответ был кротким не из-за хладнокровия, а из-за смущения и румянца. Но более слов ему и не нужно было. Их путь будет освещаться Солнцем и звёздами. Два силуэта будут стоять у моря, переплетая собственные пальцы и соприкасаясь лицами, ударяясь лбами и смеясь. Но… Это будет скоро, не сейчас. Их ждёт далёкое, смутное, но счастливое будущее. Он крепко сжал её руку и встал. И они пошли. Пошли, чтобы принести в этот мир своё добро и свет, зажжённый любовью двух сердец…