Начало вечности

После событий оригинальной истории. Эта немая сцена длилась всего пару секунд как передышка перед кошмаром. Пару секунд Аслан и Влад непонимающе смотрели на картины в руках стражников, пока Лале в ужасе застыла, глядя на султана. Многомудрый Мурад II перевёл взгляд с портретов любимых любимых для него людей - сестры Айше и сына Хасана - на племянницу. И хотя в глазах его явственно читались боль и сожаление, лицо его стало суровым. - Вы знаете, падишах, она нарушила священный закон - и должна отвечать за это, - с плохо скрываемым торжеством в голосе произнёс Явуз-паша. Султан ничего не ответил, но кивнул стражникам - и те двинулись в сторону Лале. Не сговариваясь, Влад и Аслан закрыли собой девушку, обнажив мечи. Они знали про закон и не знали про картины, но им это было не важно. Они готовы были защищать подругу до последнего вздоха. Пока стражники надвигались, Аслан смотрел одному из них в глаза, тому, которого знал и с которым не раз перекидывался шутками, и всё время повторял: - Нет, не троньте её. Один и стражников подошёл слишком близко, и Владу ничего не оставалось, как атаковать. Бой был быстрый и неравный, на каждого из них приходилось по трое бойцов, в конце концов Влада свалили на землю ударом гарды по голове. В ушах звенело, тело отказывалось подчиниться, ноги и руки стали ватными. И дальше как в замедленной плёнке: Аслан увидел поражение друга и с утроенной яростью кинулся на стражу. Влад видел и ничего не мог сделать, когда его друг пропустил удар слева и клинок вошёл под сердце, когда Аслан упал на землю, когда Лале кинулась к своему защитнику и прижалась к его щеке своей, что-то приговаривая. Влад успел подумать, что Аслан этого бы и хотел - чтобы Лале была последним, что он видит перед тем, как его глаза закроются в последний раз. Когда на запястье девушки сомкнулись пальцы гвардейца, Влад закричал изо всех сил: “Не-е-е-е-ет!” и предпринял отчаянную попытку подняться, но у него не получилось даже сесть, один из солдат толкнул его ногой - и юноша снова повалился, приложившись головой о плитку, которой была вымощена дорожка вокруг дома. В поле зрения пылающего отчаянием бессилия Влада возник Мурад, его голос звучит по-отечески, как тогда, когда он сообщал мальчику о гибели его родных: - Подумай и остановись! У тебя есть долг перед своей страной, ты должен защищать и направлять их. Тебе есть ради чего жить. Я знаю, в тебе достаточно храбрости, чтобы умереть за эту девочку. Но имей ещё большее мужество быть разумным и не губить себя напрасно. У Влада побелело перед глазами от этого участливого тона человека, который был виновен в смерти его отца и брата, который вёл на казнь свою племянницу, ту, ради которой ему, Владу, ещё хотелось улыбаться небу и радоваться новому дню. Ради которой он мог бы отказаться от мести. Лале дрожала, как лист на ветру, но не сопротивлялась, позволяя увести себя. Она кинула последний взгляд на Лежащего Влада. Её глаза прощались с ним, она еле заметно качнула головой. Парень знал, что она этим отчаянно пытается ему сказать: “Не надо, не жертвуй собой!” И он бы её, конечно, не послушал, быстро разделив участь Аслана. Но он не мог, тело было будто бы чужим, а следом напало странное оцепенение, словно паралич сковал тело и мысли. Он так и не успел ей сказать ничего, из того что хотел. Ему оставалось надеяться, что она сама всё знала. Вот уже несколько минут как внутренний дворик опустел. А Влад всё не мог подняться на ноги. Он глядел в безоблачное небо и не видел его. Видел только лица отца, Мирчи, Аслана и Лале. Он и раньше чувствовал, что с каждой потерей в нём становилось всё меньше его, того мальчика, который любил кататься на лошадях, который подставлял лицо ветру перед грозой, который обожал пирожные. И что станет с ним теперь - он не знал. Останется ли в нём хоть что-то кроме желания увидеть, как виновники гибели его любимых людей страдают? Это уже не важно. Он смотрел в небо и пока не знал, что ближайшие годы сделает всё возможное, чтобы стать искуснейшим воином, что променяет душу за возможность отомстить, что эта месть опустошит его, что впереди ждёт только тьма. Решивший, что его жизнь на этом кончилась, осталось лишь существование, он не знал, что его вечность только начинается.